Текст книги "Сказки Смоленского края"
Автор книги: Добровольский Н
Соавторы: Шурыгин Ф
Жанр:
Сказки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
ЧУДНЫЙ СОН
Дело это было давно, в старину.
Шли два мужика в Киев. Один бедный, другой богатый. На половине пути нашли кошель, завязанный веревочкой.
Подняли находку и пошли дальше. Наступил вечер. Мужики свернули с дороги, зашли в лесок, насобирали дров и разожгли костер. Сели около огонька, перекусили, и стало их в сон клонить. Решили переночевать в лесу. Вот бедный мужик и говорит:
– Друг, ты ничего не знаешь?
– Нет, а ты?
– Мы с тобой шли? Шли. Кошель нашли? Нашли, а посмотреть не посмотрели, что в нем есть. А какой он тяжелый!
Богатый мужик посопел и сказал:
– Правда, тяжелый. Давай развяжем!
Быстро развязали веревочку и вскрыли крышку.
В кошеле лежал большой жареный поросенок. Вытащили мужики поросенка и любуются. Захотелось бедному мужику поросятинки, он и говорит богачу:
– Давай, друг, съедим его вместе.
Тому это не понравилось,– он был очень жадный и думал съесть поросенка один. Вот он и говорит:
– Давай так сделаем: ляжем спать, и кто чудней сон увидит, тому и поросенок целиком.
– Давай,– сказал бедный мужик.
Договорились и легли. Богатый мужик долго не спал, все сон выдумывал, потом так крепко уснул, что хоть танцуй у него на животе – и то не услышит. А бедный мужик с самого вечера уснул, отдохнул, как следует. Проснулся за время, посмотрел и видит: богач храпит во весь рот, как лошадь воз везет, хоть чересседельник ослабляй.
– Это мне на руку! – сказал бедный мужик и принялся поросятину есть. Поросятина оказалась вкусной, а потому поросенка мужик съел от рыльца до хвостика. Потом собрал все косточки, вложил их в кошель и лег спать.
Прошло полчаса, не больше. Проснулся богатый мужик и, разбудив соседа, говорит:
– Ну, рассказывай, что во сне видал?
– Ничего не видал.
– Так послушай, что я видал.
– А ну-ка, расскажи.
– Шел я будто по темному-темному лесу. Дело ночью было, волки воют, страшно. Потом вижу, какая-то лестница стоит, и я полез по этой лестнице. Лез, лез и вот очутился на небе. Иду это по кустам да птичьи гнездышки разыскиваю, а солнце печет, аж спина мокрая стала... Прихожу в рай, а рай чудной: какая есть постройка – вся соломой покрыта да досками обшита, скота совсем мало. Вот иду я около самого главного дома, кричат мне: «Зайди сюда!» Я зашел и вижу: за столом сидят, вино пьют и поросятиной закусывают. Пригласили меня присесть за стол. Присел, принесли мне рюмку вина, выпил. Сидим. Святые поросятину едят, а мне кости дают обглоданные. Я собираю да все кладу в кошель, наклал полный и проснулся.
– Да, вот это сон! – сказал бедный мужик.– Ну, забирай тогда поросенка.
Жадный мужик с большой радостью схватил кошель, быстро открыл его и обнаружил там не поросенка, а мослы обглоданные.
– Что такое? Кто же поросенка съел? Удивительно!
– Нет ничего удивительного! – сказал бедный мужик.– Ты же сам говорил, что святые ели поросятину, а тебе обглоданные мослы давали и ты их в этот кошель складывал. Вот так и получилось.
БАРИН И МУЖИК
Шел мужик по дороге и ел пирог да гуся. Ехал барин.
– Мужик, сворачивай! – кричит барин.
А мужик смотрит по сторонам, а с дороги и не думает сворачивать. Лошади остановились: мужик не дает им ходу, а свернуть нельзя, кругом канавы. Барин тогда и говорит кучеру:
– Спрыгни да посмотри, что это за мужик такой, с дороги не сходит.
– Этот мужик не простой,– говорит кучер.– Он ест пирог да гуся.
– Отними, брат, кучер! И я хочу пирог да гуся.
Кучер отнял у мужика пирог да гуся. Мужик и говорит:
– Помни, барин, отнял пирог да гуся – я тебя трижды поколочу!
– Кучер, что он говорит?
– А вот что говорит: помни, барин, отнял пирог да гуся – я тебя трижды поколочу!
– Погоняй, кучер! Не слушай, что мужик говорит.
Приезжают домой. Съел барин пирог да гуся. Мужик барина знает, а барин мужика не знает. Мужик взял пилу и идет на барский двор наниматься резать колодья. Выходит староста:
– Не пильщик ли ты, брат?
– Да, пильщик!
– А можешь ли ты мне еще десять пил подрядить?
– Могу!
– Пойду к барину схожу, перетолкую.
– Барин, пришел к нам пильщик. Не пора ли нам колоды в лесу резать?
– Давно и я думаю, надо резать. Пошли мне мужика.
– Ступай, мужичок, к барину, о цене договорись.
Мужик приходит к барину.
– Здравствуйте, ваша благородь!..
– Здравствуй! Можешь колодья нарезать?
– Могу!
– А что, брат, какую ты возьмешь цену резать колодья?
– Мы поедем в лес и там, барин, договоримся.
– Я пошлю старосту с тобой.
– А то, барин, поедем вместе: я у тебя буду за кучера.
– И то правда: зачем его таскать, лучше вдвоем. Прикажите старосте запрячь лошадей.
Староста запряг лошадь, сели барин с мужиком и поехали в лес. Приехали в лес, обглядели десять куч на триста колод в каждой. Барин говорит:
– Теперь сечь буду вагу.
Мужик пощупал расщелину дерева и отвечает:
– Вот, барин, ты попробуй рукой, правда, что гнилая!
Барин полез на дерево пробовать гнилое место рукою. Мужик выдернул клин из расщелины, и руку барина притиснуло.
– Мне руку нельзя выдернуть,– кричит барин.– Что ты делаешь?
А мужик ему:
– Барин, помнишь, как ты отнимал пирог да гуся, я сказал: трижды поколочу.
Пошел мужик, вырезал лозину и давай тузить барина, сколько влезет.
Кучер тем временем ждал, ждал и поехал разыскивать барина. Приехал в лес и староста. Барин говорит им:
– Избит я весь, и еще обещал избить этот прохожий.
Взял староста вагу, раздвинул щель, освободил руку барина и привез его домой больного. Известно: бой не мед! Барин говорит старосте:
– Посмотри, нет ли на дороге докторов, не знают ли они, как меня полечить?
А мужичок накупил пузырьков двадцать да идет мимо барского дома. Пузырьки повесил на шею. Выходит староста:
– Не доктор ли ты?
– Значит, доктор, коль у меня разные лекарства навешаны.
– Погоди, брат, я пойду барину доложу.
Пришел к барину.
– Доктор идет по нашему чистому двору, и лекарства у него много навешано на шее.
– Позови, брат, доктора в дом ко мне!
Староста говорит мужику:
– Мужик, ступай к барину в дом!
Приходит мужичок в дом.
– Можешь меня вылечить? – спрашивает барин.– Я очень болен.
– Могу, барин! Топи баню. Мне тебя надо в бане лечить.
Натопили баню, повели туда барина. Лакей да барин и мужик – всего трое в бане. Веника не оказалось.
– Что, барин, мы пришли, а веника нет,– говорит мужик.– Нужен нам веник.
– Поди, лакей, за веником домой,– послал барин.
Лакей пошел домой за веником, а мужик и говорит:
– Помнишь, барин, как ты отнимал у меня пирог да гуся, я сказал: трижды поколочу. Буду бить больно.
Стал мужик барина дуть. Побил еще сильнее, чем в лесу, и ушел.
Вернулся лакей.
– Забил меня мужик. Вези домой на лошадях,– сказал барин ему.
Привезли в дом больного барина. И как лег он в постель, так полгода и пролежал. Потом стал поправляться. Мужик опять к нему. Нанял тройку бурых лошадей, да и едет мимо барского двора.
– Жив ли тот барин, что отнял у меня пирог да гуся? Я приехал третий раз его бить!
Услыхали дворовые, что он кричит на весь двор, да за ним. Мужик разогнал лошадей, а сам соскочил незаметно. Все дворовые побежали за тройкой, хоть бы один из них остался. Дома был один барин. Мужик сейчас же шарк в хоромы к нему.
– Здравствуй, барин! Жив ли ты? Как отнял у меня пирог да гуся, я сказал: трижды поколочу.
И стал опять бить барина.
Барин и говорит:
– Возьми деньги в углу, только отстань от меня.
Мужик не был глуп, сгреб шкатулку с деньгами и ушел.
Прибежали слуги – барин лежит побитый.
– Зачем вы побежали за конями? – говорит им барин.– Мужик меня совсем забил. Позовите священника: я скоро умру.
На третий день барин преставился, и стали его поминать. И я в то время на поминках был.
ШАПКА МЕЛЕНТЬЮШКИ
Кроме налога за воблу, в те бывалошные-то времена много было и других. Даже с окон налог брали. Потому и рубили в крестьянских избах по одному окну. Чтобы налога меньше платить.
Плохо народ жил: стонет, плачет, а делать нечего. Кто побойчее да посмелее – в Синегорье уходил. Остальные на месте маялись.
Много раз собирались мужики до царя дойти, поведать ему про свои беды и обиды. А ведь до бога высоко, до царя далеко. Как дойдешь? Не пускают к нему, хоть ты убейся.
И решил тогда народ обратиться к Мелентьюшке, царскому портному.
Ох, и умелец же был этот Мелентьюшка! Не гляди, что крепостной, а одежду шил так, что слава о нем и в других царствах ходила. Всех одевал, да как! Горбатого в стройного красавца превращал, стару бабу в лебедушку белую. Всякие чудеса творил...
Вот Мелентьюшке-то и поведали мужики свою думку. Просили его замолвить при случае царю про народ.
Долго думал Мелентьюшка. Сидит, щиплет свою бороденку, глаза закрыл. Мужики ждут, размышлять ему не мешают.
– Вот что, люди,– сказал Мелентьюшка.– Сам я ничего такого царю молвить не смею. Знаю его нрав. Не сдобровать после этого. И так от него часто попадает. Но могу сделать так, что царь о всех бедных людях узнает и они ему покоя не дадут.
– Что же ты придумал, Мелентыошка?—спрашивает народ.
Вспыхнули у Мелентьюшки глаза.
– А сошью я царю-батюшке шапку. Да не простую. Какую – умолчу пока. Сами знаете: скажешь с уха на ухо, узнают с угла на угол. Только принесите мне все, что нужно для царской шапки. Но уговор такой: ничего покупного быть не должно. Все надо самим добыть. А дочке моей ясноглазой скажу, чтобы она мне самых-самых тонких ниток напряла.
– Постарайся для народа, Мелентьюшка,– обрадовались люди и пошли искать все, что надо для царской шапки.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.
В Синегорские леса ушли охотники. Одни хитрого соболя выслеживают (соболья шкурка на оторочку шапки нужна: мех у соболя шелковистый, как майский ветерок,– мягкий и нежный); другие – с собаками бобров в лесных речках ищут (бобровый мех бархатистый, теплый: он на подкладку нужен).
В глубокие темные шахты спустились рудокопы: бьют золотые жилы, ищут самоцветы, камни драгоценные, алмазы сверкающие, рубины красные, изумруды горящие, топазы пурпурные, яхонты темно-вишневые, аметисты сиреневые.
В тихих озерах ныряльщики добывали жемчужные раковины, собирали для шапки бурмицкое зерно.
Кузнецы ковали Мелентьюшке ножницы, ткачи ткали золотую узорчатую парчу, крестьянки пряли лен, ткали и отбеливали полотно. Дочь Мелентьюшки Калерия день и ночь сучила нитки, тонкие, как паутина.
Наконец, все было собрано. Охотники Мелентьюшке собольи да бобровые шкурки принесли, рудокопы– самоцветы и камни драгоценные, ткачи – атлабас-парчу, крестьяне – полотно, кузнецы – инструменты.
Засел Мелентыошка за работу. А работа у него что ни на есть ювелирная. Где шьет – швов не видать. Камни и жемчуга разбирает, по-разному складывает. А их не один и не два, а тысячи. Одних алмазов больше двух тысяч!
Один месяц прошел, второй, третий. Наконец, кончил Мелентьюшка шапку шить. Глаз от нее не оторвешь. Золото, камни на ней сверкают, а снизу серебристый соболь обвился.
Полюбовался Мелентьюшка своим изделием, завернул шапку в тряпочку и пошел с ней ночью в Синегорские леса. Жил там столетний колдун Авделей. К нему-то портной и направился.
Страшно по лесу идти. Кругом звери дикие рыскают, птицы ночные ухают. Но никто Мелентьюшку не тронул.
Колдун поворчал над шапкой, обрызгал чистой водицей и велел портному обратно идти.
Утром Мелентьюшка поставил шапку на парчову подушку и понес царю.
Царь, как увидел новую, так и с места вскочил. Никогда такой ни у кого из царей не было. Надел ее на себя и даже засмеялся от радости.
Потом повернулся к Мелентьюшке.
– Доволен тобой сегодня. Иди к главному казначею и скажи, чтобы выдал он тебе гривну за работу.
Поклонился Мелентьюшка и ушел. А царь позвал всех придворных новой шапкой похвастаться. И все министры рты пораскрывали от изумления.
Тут же шапке присвоили высокий титул: «Шапка большого наряда». Такая шапка надевалась только на царев совет, на котором самые важные дела решались.
Скоро и совет собрали. Надо было какие-то новые налоги придумать, чтобы царскую казну пополнить. Дело трудное, потому что все, что можно, налогами уже обложено было. После окошек-то даже на дым налог придумали. Раз топишь печку – плати налог, и все. Ясно, что после этого что-то еще придумать было трудно.
Думают министры. Думает царь в шапке большого наряда.
Наконец, встал главный министр, поклонился царю и сказал:
– Ваше величество! Разрешите слово молвить. Можно еще налог на сон ввести. Ведь когда ваши подданные спят, они не работают и этим наносят казне вашего величества невосполнимый урон. Пусть хоть сотую часть этого урона они покроют налогом.
Оживились министры. Ждут, что скажет царь. И вдруг замечают у царя слезы на глазах.
«Его царское величество даже заплакало от радости»,– подумал главный министр и тут же стал придумывать себе награду.
Но царь встал, поднял руки вверх и горестно промолвил:
– Бедный мой народ! Как он страдает! До чего вы его довели! Крестьяне от зари до зари на полях работают, а мы у них все отнимаем. Горные люди белого света не видят, под землей мрут. Ремесленники с хлеба на воду перебиваются, охотники из-за нас в дебрях погибают. А мы вместо того, чтобы облегчение какое народу сделать, еще и налогами непосильными его обложили. Додумались даже с окошек и с дыма налог брать. А наш главный министр еще и на сон предлагает налог ввести.
Министры прямо окаменели от этих слов. Неужели это царь говорит? Что с ним такое?
Главный министр побледнел, говорит царю:
– Ваше царское величество! Но ведь...
– Молчи, гнусный вымогатель! – закричал царь и даже ногой в сафьяновом сапожке топнул.– На плаху тебя, на плаху!
Хлопнул царь в ладоши. Увели главного министра. А царь уже новый указ дает: сейчас же разогнать гонцов во все концы страны, объявить народу, что сняты с него налоги на окошки и дым. Пусть живут в светлицах и печи топят, никого не боясь.
Отдал царь эти приказы и в опочивальню ушел. Устал с непривычки-то о народе думать. Снял с головы шапку и вдруг спохватился: «Что это я там наговорил? С ума схожу, что ли?»
Бросился обратно. Кричит министрам:
– Отменяю свои указы!
– Нет, нет, делайте так, как сказано было, да поживее!
Нахлобучил впопыхах шапку и руками замахал!
От волнения царь снова шапку снял. И опять у него мозги перевернулись. Стал свои приказы отменять и новые налоги придумывать.
Тут все и догадались, что дело-то не в царе, а в шапке.
Оно и на самом деле было так. Мелентьюшка неспроста велел людям весь припас для шапки самим найти и сделать. Пока они его добывали, о своем горьком житье-бытье думали, припас-то все их думы в себя и вобрал. Меха – охотничьи думы, самоцветы– горе горняцкое, полотно – беды крестьянские. А Мелентьюшка шапку так сшил, что кто ее ни наденет, так эти горе да беды и начинает чувствовать. А царь, как наденет шапку, так и берется о народе думать.
Решили это дело проверить. Привели главного министра, надели на него шапку. Как начал он говорить, как стал за народ заступаться, так царь немедля приказал его палачу на руки сдать.
Но виноваты-то во всем были шапка и тот, кто ее шил. Ведь от них крамола-то и пошла. И решили тогда сжечь на костре портного и шапку.
Побежали за Мелентьюшкой, а его и след простыл. Не стал он палача дожидаться. Как шапку царю отдал, так и ушел в Синегорье. А туда царские приспешники и нос сунуть боялись.
Пришлось одну шапку казнить. Согнали на площадь народ, запалили большой костер и с проклятиями в него царскую шапку бросили. Поднялось пламя выше колокольни. Да не простое, а в виде громадного огненного человека. Желтые волосы и борода по ветру развеваются, рваная рубаха рубином горит. На царя и министров жаром пахнуло.
Загрохотал человек-огонь, словно громом ударило, взмахнул руками пылающими, метнул в царя и его приспешников горсть самоцветов из шапки. Замертво упали два самых злых министра, а царю один глаз осколком вышибло...
Огонь тот в сердца многих людей попал. С топорами да пищалями ушли они в Синегорские леса на царя большую силу готовить.
КАК ПОП ОБМАНУЛ ТАРАСА ОДНАЖДЫ, А ТАРАС ЕГО ДВАЖДЫ
Жил мужик бедный, была у него жена, а детей не было. Прижился до того, что хлеба купить не на что. Но была у них корова.
– Ну,– говорит мужик,– жена, поведем продавать корову, хлеба накупим.
Повел мужик корову продавать. Едет поп с причетом из города, встретился с ним:
– Здорово, Тарас!
– Здорово, батюшка!
– Куда ты это козу ведешь?
– Батюшка, это ж корова!
– Нет, свет, это коза! Вон и дьякон скажет, что коза!
Дьякон говорит:
– Право, коза!
Мужичок смеется. А поп и говорит:
– Это коза! Ты, брат, Тарас, продай мне козу – вот тебе три рубля за нее.
Нечего делать мужику, он взял и продал корову вместо козы за три рубля и пошел домой. Приходит к жене и говорит:
– Экая ты глупая: вместо коровы козу забратала!
Жена напустилась на него:
– Что ты, с ума сошел? Козы все дома, а коровы нет.
– Ну, баба, что делать? Я продал ее попу, как-нибудь после разберемся.
Приходит другое воскресенье. Тарас едет в город, зная, что поп со своими причетами зайдет в трактир обедать. Подговорил трактирщика:
– Я выпью и закушу на гривенник, а ты говори на сто рублей.
Так и сделали. А причты сидят и дивятся:
– Во мужик Тарас: за один обед сто рублей проел, а мы вчетвером и то рублей десять не проели!
Смотрят они в дырку из другого номера: чем это Тарас платить будет? Тарас притащил со двора колпак аршина в полтора, ударил по нему и говорит:
– Что, трактирщик, заплачено?
А тот ему:
– Заплачено!
Поп дивился. А Тарас в другой раз, третий раз по колпаку ударяет и говорит:
– Что, заплачено?
А трактирщик:
– Заплачено.
– Ну, молодец, Тарас,– похвалил трактирщик,– платить умеешь.
Поп и говорит причтам:
– Купим у Тараса колпак. Он нам очень нужен. Каждую поездку у нас будет дармовой обед в трактире. Ты, дьякон, клади двадцать пять рублей, дьячок положит двадцать пять, а я один – пятьдесят. За сто рублей он продаст нам колпак.
Тарас едет домой, его догоняет поп.
– Что, Тарас? Продай свой колпак нам, он нас будет выручать. Что ты за него возьмешь? Мы тебе, Тарас, дадим пятьдесят рублей серебром.
– Нет, батюшка, нельзя никак отцовское благословение покидать: хоть раз случится в городе быть, так попью-погуляю!
– Ну, послушай, Тарас, вот тебе сто рублей серебром.
– Нет, батюшка, если хотите купить, то давайте сто пятьдесят рублей.
– Ну, причты,– обратился поп к своим сослуживцам,– купим сейчас колпак, а то кто-нибудь даст дороже.
Приезжает Тарас домой и говорит жене:
– Ну, хозяйка, бранила ты меня, что я вместо козы корову продал, а я сейчас продал свой колпак за сто пятьдесят рублей.
Тарас немного поправил свое хозяйство. А поп, дьяк и причты дождалися воскресенья и всей семьей– с женами, с детьми, с няньками – поехали в город. Заказали причты трактирщику обед на двести рублей.
– Давай-ка нам на двести рублей попить-погулять.
Поели.
– Ну, господин священник, пожалуйте и расчет,– говорит трактирщик.
Поп вылез из-за стола:
– Сейчас!
Принес со двора колпак да как ударит по нему кулаком:
– Ну, трактирщик, в расчете?!
– Нет, поп, подай деньги!
Поп дал дьякону колпак. Дьякон бил-бил, все расчет спрашивают. Все стали бить колпак по очереди, а все расчет спрашивают. Пришлось складываться, немного заняли денег и заплатили трактирщику.
Тарас свои деньги, вырученные за колпак, прожил и говорит хозяйке:
– Что, баба? Умирай-ка ты, а я пойду за попом. Я ему скажу: – Батюшка, пожалуйте с покаянием. Моя хозяйка нездорова.
Приезжает Тарас к попу. Поп спрашивает его:
– Ну, что ты приехал?
– Пожалуйте, батюшка, с покаянием: хозяйка умирает.
Собрался поп и поехал к Тарасу. Приезжают. Хозяйка уже умерла и прибранная лежит.
– Вот, батюшка, благословите-ка вы меня,– говорит Тарас.– У меня есть старинная дубинка. Я свою женку три раза ударю, и она оживится.
– Ну,– говорит поп,– если это еще от старых отцов, то благословляю.
Батюшка вышел в сенцы, а Тарас ударил по лавке возле жены три раза, жена и ожила. Поп обрадовался, входит в хату, а баба сидит на лавке. Дали ей водицы холодненькой напиться, она совсем отошла.
Батюшка поблагодарил мужика и поехал домой. Дома он рассказал про этот случай своим причтам.
– Как бы нам эту дубину купить? Мы б этой дубинкой оживляли мертвецов на похоронах. Сложимся и купим эту дубинку.
– А вы, батюшка, съездите, поторгуйтесь!
– Нет, поедем все туда.
Приезжают они к Тарасу:
– Что, Тарас, продашь нам эту дубину, что людей оживляет?
– Продам!
– Что ты за нее просишь?
– Ах, батюшка, дадите пятьсот рублей?
– Я,– говорит поп,– один положу двести пятьдесят рублей, а вы, причты, втроем двести пятьдесят рублей.
Отдали деньги и дубину с собой взяли. Только они приехали домой, а к ним купец богатый.
– Батюшка, у меня сегодня жена умерла, побеспокойтесь тело похоронить.
– Сейчас, господин купец, приедем.
Собрались они ехать и взяли с собой дубину. Приезжают. На столе лежит тело купчихи. Говорит поп дьякону:
– О, мы ее оживим! Неси-ка, пономарь, дубину!
Ударили они купчиху три раза – не оживает. Родственники доложили об этом купцу. Он стал на них жаловаться. Попа и всю причту забрали в суд...
