Текст книги "Щит Королевы"

Автор книги: Дмитрий Браславский

Соавторы: Наталия Подлесная
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Зачем ты обманула короля?

Возможно, этого не стоило говорить. Или надо было сказать потом.

Она подняла на меня заплаканное обиженное лицо. – И ты туда же! – изумленно прошептала она.

– Не туда же, а совершенно в другое место. Фиона, я видел тебя этим утром. По дороге к Крадиру.

– Вы что все, сговорились?! – выкрикнула Фиона с какой-то отчаянной горечью.

Надо было встать, коснуться ее, хоть как-то остановить истерику. Но зачем она снова лжет?!

– Я не владею магией. – Королева сама взяла себя в руки. – И не умею ходить сквозь стены – так, чтобы ни Гвальд, ни Тиро этого не заметили. И Крадир твой мне даром не нужен.

Нет, все, конечно, бывает…

– Слушай, а где твое вишневое платье?

– А что?

Теперь она во всех нас видела врагов.

– Пожалуйста. – Я понизил голос. – Не упрямься.

– Пойдем.

На глазах ошеломленного Тиро мы вышли из «детской» и отправились к гардеробу.

– Вот. – Фиона кинула мне платье. – Доволен? Да, это подарок Вьорка! Ну, беги, скажи ему об этом! Не нужны мне его подарки, ничего мне не нужно!

Лиф платья украшала коричневая обугленная дыра.

– Крондорн всемогущий! Кто это тебя так!

– Меня? – И тут Фиона впервые рассмеялась. – Это не оно меня, а я его. Ты же сам говорил, что кранчеккайл будет со мной не вечно. Вот я и училась гладить.

– Гладить! – Я захохотал вместе с ней. – Да чем же ты его гладила, шаровой молнией что ли?!

– Пять дней назад еще, – с неподражаемой женской логикой откликнулась Фиона. – Ну что? Все теперь?

– Наверно.

Оставалось слишком много вопросов. Очевидно, и я, и Крадир видели одного и того же человека. В этом самом платье. Вернее, не в этом: не заметить такую дыру мог бы разве что крот.

Если только она не сделала ее специально. Сегодня утром.

Я чуть не врезал кулаком по ни в чем не повинному шкафу. Хорош Щит, который неустанно подозревает свою королеву…

Никогда еще я так не радовался гулу третьего колокола.

– Не забудь рассказать Вьорку про платье. – Это уже по дороге к выходу. – И не грусти. Все образуется.

Да уж, попрощались. Тертые слова, пошлые, банальные. Вот как нужно утешать девушку, когда собираешься с ней расстаться…

Но что если Беххарт рано сдался?

Люди принесли в Хорверк настоящее исцеление и магию. Мир с Империей. Деньги, наконец.

И яд, против которого у нас нет противоядия.

Глава VII

4 адлари

«Живые картины» из детства Вьорка произвели на меня впечатление: утром снова потянуло в Сад – посмотреть, насколько же там все изменилось за восемьсот лет… На обратном пути встретили Монха, который как-то чинил замочек в моей любимой шкатулке. Попросила его зайти: пусть сделает мне ключ от потайной дверцы в спальне.

Обедала с Гвальдом в гостиной. Есть совсем не хотелось, я снова и снова вспоминала подслушанную вчера беседу.

– Эй, ты что делаешь? Этот цветок может год в воде простоять! Или ты думаешь, у нас тут таких целые заросли? – Гвальд явно был не в духе.

– Ой… – Оказалось, я в задумчивости оборвала лилоцвету почти все лепестки. – Ой…

– С Вьорком, что ли, поругалась? Фиона, да на тебе не только лица нет. В смысле и его нет, и во всем остальном ты как не отсюда. То есть… – Гвальд сконфузился. – В общем, если что-то случилось, лучше расскажи. Я имел в виду, что если с Вьорком, то это твое дело, тогда лучше ничего не говори. – Он совсем запутался.

Я вздохнула.

– Нет, не поругалась… Я вот все думаю про эту гвизарму: может, это заговор против Вьорка?..

– Что-что? – нахмурился Гвальд.

Я произнесла «заговор» по-ольтански, потому что не могла вспомнить, как это звучит на гномьем.

– Как бы объяснить… Это если бы мы с тобой, например, тайком от Тиро и Стради договорились между собой что Мэтта надо… – Я замялась.

– Устранить? – хмыкнул Щит.

Я поежилась и внезапно поняла: Гвальд имел в виду не «убить», а именно «устранить», отодвинуть…

– Знаешь, почему ты не смогла вспомнить, как по-гномьи «заговор»? Потому что мы его произносим точно так же, как вы! Ну, почти так. И не только его. «Бриз», «болото», «шулер», «заговор»… Понимаешь? – Гвальд пытливо вглядывался в мое лицо.

– Ты хочешь сказать, что у вас никогда…

– Был однажды случай… Чуть ли не две тысячи лет назад. Если ничего не путаю, там все крутилось вокруг разного толкования права старшинства, но и то никто своих требований не скрывал, все шли в бой с поднятым забралом.

– Я совсем про другое, заговор – это когда втайне…

– Наковальня Крондорна! – вдруг разъярился Гвальд. – Фиона, я тебе пытаюсь объяснить: не бывает так у гномов, не бы-ва-ет. Не способны мы что-то скрывать дольше одного дня.

С одной стороны, он прав. Действительно, это не в гномьем характере. С другой – не совсем. Гномы врать не будут, но они могут просто недоговаривать…

– Знаешь, – помягчел Щит, – мой тебе совет: забудь ты обо всяких заговорах. Начиталась своих книжек? «Страсти при дворце»?

Я покраснела.

– Не «при», а «во», и не «страсти», а «страсть»… – У меня действительно на столике возле кровати валялась эта книга. Правда, речь там шла не совсем о заговорах, даже совсем не о заговорах… Словно боги снова напоминали, что мы говорим на разных языках…

– Не важно. Фиона, пойми, я-то Щит и делаю скидку на то, что ты из Ольтании. Но кому другому расскажешь – засмеют. Впрочем, даже Щиты засмеют… Вот Тиро, остроязыкий наш, узнает – не упустит случая повеселиться.

Мне стало как-то неловко. Раз Гвальд так уверен…

– Неужели ты из-за этого такая мрачная?

– Да… То есть нет. – Я вздохнула.

– Что ж с тобой случилось? Может, я помогу? – участливо поинтересовался Щит.

– Вряд ли.

– Ну, не хочешь говорить – не надо, – миролюбиво согласился Щит. – В конце концов, кто я такой, чтобы со мной своими мыслями делиться… Так, охранника приставили. А ты – королева… – Гвальд встал, тихо отодвинул стул и направился к двери.

Мне показалось или в его словах действительно чувствовалась горечь?

– Погоди, – окликнула я его. – Я, наверно, тебя обидела…

– Да что там. – Щит махнул рукой. – Это я какой-то сегодня… не такой. А ты действительно имеешь право… вообще с нами не разговаривать. И ничего не рассказывать. Мы стерпим. Мы ж сами вызвались. К тому ж всякие добрые души вроде Беххарта нам, бестолковым, помогут…

Меня как ударило! Действительно, я же так и не рассказала…

– Я тебя прошу, подожди! Я давно хотела… – Я вскочила, схватила Щита за руку и силком усадила обратно. – Вот, слушай с самого начала.

Гвальд слушал меня молча, и лишь временами его взгляд становился таким пристально-внимательным, что мне делалось не по себе. Как я и думала, Беххарт ничего им толком не объяснил – лишь намекнул, что в деле замешана магия. Я же старалась не упустить ни единой детали, но как же тяжело оказалось вспоминать, переживать это заново!.. Гвальд был полон сочувствия, но я все же не смогла удержаться от слез. К тому же мне вновь не давала покоя обида за Крадира и за мага.

– Ну почему, почему! Почему так несправедливо!

– Фиона, я догадываюсь, что ты любишь людей больше, чем гномов…

– Глупости! И вообще, люблю – не люблю, какая разница!

– Стоило ли тогда идти на поводу у желаний короля? – Гвальд сказал это так, будто я пошла на поводу у палача.

– Он послал за мной, едва пришел в себя. Как же я могла ему отказать?!

Тут открылась дверь – вошел Мэтт.

Я едва сдержала вздох облегчения. Во-первых, потому, что это Мэтт, а не кто-то другой, а во-вторых, потому, что теперь мне не придется ломать голову над тем правильно ли я поступила, рассказывая правду только Гвальду.

Гвальд встал, но мне очень не хотелось его отпускать. Пусть лучше еще раз послушает… а я постараюсь успокоиться. В конце концов, лет через десять, надеюсь, я смогу вспоминать об этом без такого напряжения сил, но сначала надо выговориться.

И я все рассказала Мэтту. Конечно, я предупредила, что дальше моих Щитов эта история пойти не должна… Но они и сами не маленькие – понимают.

А потом… потом я подумала о гвизарме. Точнее, Гвальд напомнил нам о ней. Неужели любой в Хорверке рискует жизнью – постоянно! – только потому, что здесь так мало магов?

Мэтти все повернул так, будто это пустые страхи. И я уже успокоилась, как вдруг в дверях появился Стради, явно собирающийся сказать что-то важное. Я бы даже сказала, собирающийся с духом. У меня возникло ощущение, что все повторяется, все это уже было…

– Гант мертв, – произнес он.

Мертв?! Я вскрикнула, не сумев сдержаться, и зажала ладошкой рот.

– Труба просит, чтобы к нему, в смысле к Трубе, пришел кто-нибудь из нас. В смысле из Щитов.

Я не колебалась ни мгновения.

– Мэтти, сходи ты. И попроси Крадира присмотреть за гвизармой. Только так, чтобы муж не слышал, не надо волновать его понапрасну.

5 адлари

Ночью я просыпалась от каждого шороха. Один раз мне показалось, что в соседней комнате кто-то есть, и я уговорила Тиро вместе с Гвальдом сходить и проверить. Гвальд из предосторожности отправился один и тотчас вернулся – никого.

Согласна, со страхами надо бороться. Но после смерти Ганта мне ни на секунду не хочется оставаться одной. И дело не только в том, что он умер. Хотя почему нет – именно в этом!

Так тревожно на душе… Хочется быть поближе к мужу, но ему и без меня забот хватает. И еще Втайла – как некстати – отпросилась на свадьбу к сестре и вернется только через три дня.

Тиро никак не проснется. Вот во всем он такой… Надо будет крикнуть Гвальду в соседнюю комнату – пусть пропоет какой-нибудь боевой гномий мотив, этот соня сразу подскочит.

Хотя не знаю, хватит ли у Гвальда голоса не то что на боевую песнь, но даже и на колыбельную: ему вчера выпала роль сиделки при королеве. Далеко за полночь он рассказывал мне легенды об основании Хорверка: как четверо сыновей Роракса Длиннобородого появились в этих горах, как возникли кланы… Потом я угомонилась, попросила его не уходить дальше столовой и наконец заснула.

С утра решила поднять себе настроение: принарядилась в любимое синее платье с вышитыми по подолу золотыми звездочками. Едва оделась, как в дверях появился Вьорк вместе с Мэттом. Мне бы радоваться, да что-то слишком они рано. Я насторожилась – и не зря.

Вьорк сразу же огорошил меня:

– Ты была сегодня у Крадира?

– Ты знаешь, который сейчас час? – Наверно, ответ не слишком вежливый… Но с какой стати мне, не успев глаза протереть, тащиться к Крадиру?

– Да, но… Понимаешь… Словом, сегодня ночью на Крадира напали.

Что же это творится!

– Он жив? – спросила я с надеждой.

– Жив, – ответил король, – а ты сомневалась?

Я ничего не понимала. Откуда такая враждебность? Я даже отступила на шаг: сейчас передо мной был не мой муж – добрый и заботливый, а король гномов Труба, недоверчивый и беспощадный.

– Вьорк, давай по порядку. – Я постаралась взять себя в руки. – Что-то не так?

– Крадир говорит, что это была ты! – скороговоркой произнес Вьорк.

Я обернулась. Мэтт – верный Мэтт! – беспомощно пожал плечами. Если даже он…

Конечно, он же гном. А я человек.

И Вьорк! Тоже хорош!

Мысли путались и разбегались, как овцы у нерадивого пастушонка. Я сжала зубы. Надо все же разобраться, что происходит.

Во-первых, с моим появлением в Хорверке начало твориться что-то неладное. Во-вторых, кто-то очень умный хочет все свалить на меня.

Ну уж нет!

– Я со вчерашнего вечера не выходила из своих покоев!

Мы позвали Гвальда, и он подтвердил мои слова.

– Тебе достаточно?

– Фиона…

– Может быть, мне выйти? – Мэтт с запозданием осознал, что стал свидетелем весьма некрасивой сцены.

– Нет! – Вьорк замахал на Мэтта рукой. – Если жена не против…

– Не против. – Я уже могла отвечать только сквозь зубы. – Вьорк, давай сначала.

Вьорк поведал мне, что, оказывается, этой ночью я пробралась в спальню к Крадиру и заколдовала его заклятием Гудящей Тростинки – или что-то в этом роде. Исключительно для того, чтобы узнать, о чем он думает, – насколько мне удалось уяснить из сбивчивых объяснений мужа. Я сидела как на иголках и еле дождалась конца этого бреда.

– Ты мне не веришь?

– Поставь себя на мое место.

Даже при большом желании у меня бы не вышло, да я и не пыталась.

– Тебе хватит на несколько дней троих Щитов?

Конечно хватит! Почему он спрашивает?

– Хорошо. Мэтт, тогда не забудь, что примерно через час тебя ждут.

Мне показалось, что я самая несчастная королева на свете. Я так мечтала, чтобы Мэтт побыл со мной!

Если бы я знала, что скоро лишусь его общества на несколько дней, отправила бы вчера к Вьорку Гвальда.

– Мне бы хотелось, чтобы эти заброшенные туннели увидел кто-то, кому я могу доверять, – мягко сказал Вьорк. – А моим Щитам сейчас приходится охранять сразу троих.

Ну что же это такое! То есть Вьорк прав, конечно, но почему именно Мэтт? А другим он что, не доверяет?! Они же все – мои Щиты… Я едва удержалась от того, чтобы попросить послать в эти туннели Гвальда…

Когда Вьорк ушел, я опять разрыдалась. Если я собираюсь и дальше плакать по любому поводу, наверно, придется выпивать в день по четыре кувшина воды.

– Мэтти, ты что-нибудь понимаешь?!

– Зачем ты обманула короля?

Обманула?! С такой холодностью, с таким презрением…

– И ты туда же!

Глупая, глупая! Зачем я его спросила? Зачем он вообще остался? Он же тоже мне не верит! Шел бы себе прямо сейчас в этот свой дурацкий поход…

– Не туда же, а совершенно в другое место.

«Вот-вот, – подумала я. – Именно в другое. В туннели. Ну и на здоровье».

– Фиона, я видел тебя этим утром. По дороге к Крадиру.

– Вы что все, сговорились?! – В горле стоял ком. Правда, плакать уже не хотелось – хотелось кричать на Мэтта. И как следует дать ему чем-нибудь тяжелым.

Так дело не пойдет. Глубоко вздохнуть, закрыть глаза, медленно досчитать до пяти…

– Я не владею магией, – проговорила я устало.

– Слушай, а где твое вишневое платье?

И чем ему это не нравится?! Синее, мое любимое! И вообще, нашел время…

– А что?

Он так толком не объяснил, но я и не настаивала. Мне хотелось поскорее закончить этот странный разговор. Вряд ли Мэтт стал бы меня спрашивать о нарядах, если бы ему не пришла в голову какая-то идея.

Я открыла шкаф. Платье было очень удобным и мне шло, но, собираясь на Ночь Роракса, я решила самостоятельно его погладить. Ну и сожгла, конечно. Вообще-то в трудные времена мне иногда приходилось этим заниматься, но больших успехов в искусстве отутюживания я так и не достигла.

Мэтт, когда увидел платье, испугался:

– Крондорн всемогущий! Кто это тебя так!

– Меня? – Я нервно расхохоталась. – Это не оно меня, а я его. Ты же говорил, что у Втайлы могут быть и другие заботы… Вот я и училась гладить.

Мэтт развеселился вместе со мной. Со смехом ушло напряжение между нами – погасло, как свечка на ветру. Но только я собралась сказать Мэтту, что хочу попросить Вьорка отпустить в туннели Гвальда, а не его, как ударил третий колокол.

– Не забудь рассказать Вьорку про платье. – Честно говоря, я не думала, что Вьорк станет интересоваться дырой. – И не грусти, все образуется. – Вот и все, что сказал мне мой Щит на прощание.

А я растерялась и ничего ему не пожелала: ни удачи, ни скорого возращения… Просто не успела – он не ушел, а умчался.

6 адлари

Вчера после ухода Мэтта долго не могла успокоиться. Отправила Страда разузнать, что случилось с Гантом. Никто толком не знает. Был гном – и не стало. Упал и умер…

Кажется, скоро Щиты понадобятся не только королю, но и главам кланов. И гильдий уж заодно.

Но сегодня заставляю себя не думать об этих несчастьях. С утра поднялась вместе со Щитами наверх, в Сад. Такой солнечный день!

Морозно. Где-то на севере, наверно, уже падают снежинки. Мне всегда так радостно смотреть на их игру, особенно на солнце. Теперь почаще буду приходить сюда, чтобы проверить – лег снег или нет еще. Хорошо бы в снежки поиграть…

Но сейчас не до игр.

Надо попытаться еще раз проникнуть в дом Твана. Пробовала завести разговор об этом со Щитами: сначала со всеми вместе, потом с каждым по отдельности. Они против (видно, Мэтт им сказал, что мы туда не пойдем – и точка). Придется что-то придумать.

Сегодня решила проведать Шенни. Его дом недалеко от моих покоев, а я уже неделю с ним не виделась.

– Ну наконец-то! А я думал, ты забыла про скромного посла своей родины.

Вскоре после моего приезда в Хорверк мы с Шенни по местному обычаю перешли на «ты».

По правде говоря, думаю, что у него свободного времени как раз гораздо меньше, чем у меня.

– Что-то ты неважно выглядишь. Не выспалась? Устала?

Хорошенькое начало. Теперь чуть ли не каждое утро начинается с «комплиментов»: «не выспалась», «исхудала», «на тебе лица нет»…

– Честно говоря, ты тоже, – усмехнулась я, не удержавшись. – Знаешь, все эти события. А тут еще Гант. – Я не знала, могу ли поделиться с Шенни тем, что случилось с Крадиром. И решила, что не стоит впутывать еще и посла.

Может быть, рассказать о том, что я слышала в доме Твана? Пока я раздумывала, не сочтет ли Шенни меня выдумщицей, он тихо проговорил:

– Я бы на твоем месте заглянул к Лиз.

– Не веришь, что я здорова? – Сказать честно, получилось это у меня резковато. Но я сразу вспомнила ту страшную ночь!

– Разве я сказал, что ты больна? – улыбнулся Веденекос. – Посидите, поболтаете… Вот уж кто действительно полон сил! Да и Соридель пошел на поправку – и тоже, уверен, будет рад тебя видеть.

– Ты был у него?

Совсем забыла! Я же так хотела зайти к нему, с дочкой познакомиться.

– А как же. Он пока в постели, так что скучает за троих и все порывается сбежать в свою лабораторию, только Лиз ему и думать про нее запретила, пока полностью на ноги не встанет.

– Шенни, – спросила я немного невпопад, – а как зовут его дочь?

– Дочь? – удивился Веденекос. – Сиэнре. Только по-моему, ее нет сейчас в Хорверке.

– Как это нет? – возмутилась я. – С отцом плохо а она…

– …так активно его лечила, что Соридель отправил ее к родственникам, – расхохотался Веденекос. – Должна была вчера уехать.

Мы еще немного поболтали, Шенни показал мне новый увлекательный роман, присланный ему из Ольтании. В нем герои прячут от злого колдуна какую-то старинную волшебную чашу. Интересно, наверно, – возьму у него почитать.

После обеда, захватив приготовленный для Сиэнре и Сориделя сундучок с подарками, отправилась вместе со Стради и Гвальдом к придворному магу.

Пока дошли до Кораллового леса, все башмаки стоптали. Сначала наша процессия двигалась длинным коридором, огибающим королевские покои, – это, конечно, не Тронная улица, главная в Брайгене, но тоже довольно широкая и многолюдная. Или многогномная. В силу того, что я теперь почти народная героиня, шли мы по ней целый час, если не больше. Приходилось все время раскланиваться. Потом поднялись с четвертого на второй этаж, миновали много узеньких улочек-коридорчиков, один раз оказались почти у самой поверхности и наконец попали в лес.

Легенда гласит, что когда-то давно предок Вьорка обнаружил в одной из естественных пещер Хорверка первый коралл (сейчас он в центре леса, под стеклом). Коралл так поразил короля, что тот отдал приказ повсюду собирать их и свозить в Брайген. За столетия коллекция необычайно разрослась, и сейчас уже четыре большие пещеры действительно напоминают диковинный лес из белых, зеленых, розоватых, красных и перламутровых деревьев…

Не задерживаясь в лесу, мы вышли через боковой проход на Гончарную, добрались до Лестничной улицы и оказались возле старинной двери, обитой медью. Звякнул колокольчик (могу поклясться – раньше, чем номер три дотронулся до шнура), и вскоре нам навстречу вышла уже немолодая, но очень миловидная ольтанка.

– Ваше Величество, как приятно… большая честь…

Я уже устала за последние дни от всеобщей любви. Тем не менее из уст Синтры, экономки Сориделя, мне было приятно услышать эти слова. А я боялась, что прием будет куда холоднее, – ведь мне приписали сделанное магом! Впрочем, скорее всего Синтра даже не знает всех подробностей.

– Проходите, пожалуйста, располагайтесь. – Синтра провела нас в просторную комнату. – Я должна предупредить господина Сориделя. Пока еще он не может вставать с постели, но думаю, что вас с удовольствием примет.

Синтре, на мой взгляд, лет немало – может, сорок, а может, и больше. Но она легко, как девочка, взбежала по ступеням наверх.

Мы остались внизу разглядывать диковинный шкаф: каждая его дверца была украшена причудливым изображением лиц – или морд – каких-то неведомых мне существ. Я присела на краешек кресла, правда, не раньше, чем Стради потрогал его рукой. «Мало ли что за мебель у них, колдунов», – пробормотал он еле слышно.

Неодобрительно поглядывая на топочущих Щитов, Синтра провела нас на второй этаж. Из светлого холла – такое ощущение, что его заливали солнечные лучи, хотя я и знала, что это невозможно, – вело пять дверей. Я вслед за Синтрой вошла во вторую справа, Щиты следовали за мной.

Спальня чародея тоже была словно освещена солнцем. На самом деле, как я разглядела, присмотревшись, свет струился с потолка – будто неяркое вечернее солнышко заглядывало в окошко на крыше. На широкой кровати, похудевший, с изрядно поседевшей – это за несколько дней-то! – шевелюрой, лежал Соридель.

В этот момент во мне что-то перевернулось. Вспоминая об этом позже, я так и не могла понять, отчего это произошло: то ли я испугалась, что Соридель при смерти, то ли так устала, что не могла сдержаться… Но только с той поры в горле у меня горький ком, а в мыслях – постоянное осознание того, что и гномы поступают несправедливо. Маг чуть не умер, а я якобы… И даже Вьорк – мой муж, тот кого я так люблю! – может обманывать.

Я подумала об этом, наверно, в тысячный раз, но именно теперь, у постели обессилевшего мага, я назвала вещи своими именами. Ложь. Вот что кольнуло меня больнее всего. Вот отчего я так не люблю вспоминать всю эту историю.

Нет, я вовсе не наивна. Тот, кто провел в альдомирском дворце больше одного дня, наивным быть не может. Я прекрасно понимаю, что правители вынуждены хитрить, недоговаривать, лгать, наконец… Но с тех пор, как я поселилась в Брайгене, я ни разу не была свидетельницей чего-то подобного. И невольно где-то внутри меня зародилась мысль, что так всегда и будет: все честно, открыто, по правилам. Но вот – впервые – все не так, и как же мне больно…

Наверно, я побледнела, потому что маг, даже не поздоровавшись, крикнул:

– Синтра! Воды!

Вбежала экономка, усадила меня на стул, подала стакан…

Я прошептала:

– Простите меня. Простите…

– За что, Фиона? Да что с тобой такое?…

– Соридель, ведь это вы… ты спас короля. А мне приписали…

Я дернулась, вспомнив, что Синтра еще в комнате. Маг сделал успокаивающий жест:

– Не волнуйся, Синтра все знает.

Я взглянула на него с удивлением: интересно, кто ей рассказал?

Словно уловив мою мысль, Синтра мягко подошла к нам:

– Сиэнре любит иногда побаловаться с разными магическими штучками… И никогда не может удержаться, чтобы не поделиться своими успехами со мной.

Я не стала допытываться: Соридель и без того выглядел весьма смущенным.

– Простите меня, хорошо? – Я снова повернулась к магу.

– Мне не за что тебя прощать, девочка. Ты вела себя мужественно и с достоинством. Ты настоящая королева.

– Спасибо! Но мне так больно оттого, что все почести обрушились на меня, а ты остался в стороне…

Я все-таки не выдержала: слезы потекли двумя солеными ручейками на подбородок. Надо взять себя в руки… Сквозь влажную пелену я посмотрела на мага. Соридель был очень старым. Очень. И он улыбался.

– Девочка…

У него была такая теплая улыбка. И он только что назвал меня настоящей королевой. А я опять расплакалась, как сопливая девчонка…

Внезапно Соридель закатил глаза, – я испугалась, не стало ли ему плохо. Поднес ко рту кулак, дунул, раскрыл его… На ладони лежал чудесный батистовый носовой платочек. С вышитыми незабудками и буквой «Ф». У Сориделя был такой вид, будто он дракончика наколдовал и тот его сейчас за нос цапнет. Я расхохоталась. Совсем не по-королевски, но мне уже было все равно.

Маг протянул мне платок. Я вытерла слезы, обернулась. Синтра, подмигнув, подала мне зеркало. О чудо! Будто и не плакала вовсе. Платочек был волшебным. Да, это именно то, чего мне так недоставало последние дни!

– Ой… Спасибо! – Вот и все, что я смогла произнести.

Потом мы пили чай около постели мага – вставать ему пока тяжело. Синтра принесла мне вкусные конфеты, Гвальд и Страда уписывали за обе щеки пирожки. Соридель рассказывал всякие забавные случаи из жизни «великих и ужасных» магов.

Возвращались мы уже поздно вечером. Я молчала, все думая, как бы мне уговорить Щитов сходить в дом Твана. Но так ничего и не придумала.

7 адлари

За то недолгое время, что я здесь живу, я успела полюбить Брайген всей душой. Его улицы-коридоры – одни таинственные, полутемные, другие – светлее дворцовой площади Альдомира в солнечный день. Его удивительные кварталы-мастерские и маленькие фонтанчики, возникающие как по волшебству на перекрестках и людных площадях. Его огромные часы с неимоверным колоколом, задающим ритм жизни всего города… Но больше всего, конечно, я полюбила людей Брайгена. Точнее, гномов. Трудолюбие, доброжелательность, терпение, гостеприимность… Впрочем, все эти слова – лишь бледные тени тех качеств, которыми они обладают. Для того чтобы понять их, надо находиться рядом с ними. И я счастлива, что живу здесь.

Но иногда – только иногда! – бывают моменты, когда я вспоминаю о солнце, о лесе, о море, о том, что я человек… и раньше вокруг меня были почти одни только люди. Мне кажется, это было давно-давно. Но до сих пор меня иногда тянет на поверхность. Или к другим людям.

Вчера, придя от Сориделя, почувствовала: мало. Мне мало человеческого общения, мне хочется поговорить еще с кем-то…

Утром, отпросившись у Щитов, отправилась к Лиз. Они без особых возражений отпустили меня одну (Вьорк разрешил мне ходить к жрице и к послу самостоятельно, видно чувствуя во мне эту «человеческую» потребность, – да и идти-то и к одной, и к другому всего ничего). Правда, мне показалось, что все равно чьи-то глаза провожали меня по крайней мере до поворота, если не до дверей жрицы. Так, конечно, надежней. Но иногда утомляет.

Шенни оказался прав: жрица мне очень обрадовалась.

Надо сказать, она совсем не похожа на тех служителей богов, к которым я привыкла при дворе Нельда. Может, потому она и здесь. Может, потому меня к ней и тянет.

В ней нет ни капли напыщенности, она не лезет со всякими дурацкими советами. И еще она очень мягкая. Не знаю, как по-другому сказать. Наверно, нехорошо так думать, но я бы хотела, чтобы у меня была такая мама. Свою я тоже очень люблю, но Лиз…

К ней хочется прижаться, хочется, чтобы она обняла тебя, защищая от любой напасти. И хочется делать так, чтобы она сама была довольной и веселой.

Впрочем, Лиз и так все время с улыбкой на устах. Даже сейчас, еще не до конца оправившись, она ходит по дому, напевая какие-то тихие песенки и чуть ли не пританцовывая.

Лиз меня очень удивила. Когда мы прощались, она наклонилась ко мне и потихоньку шепнула на ухо, так, чтобы не слышали Щиты:

– Передай Втайле, что я молилась за нее. Все будет хорошо – так и скажи.

Вот уж не думала, что Втайла общается с человеческой жрицей! Интересно, что кранчеккайл понадобилось от Лиз? Мне, конечно, страшно любопытно. Но если Втайла сама не расскажет, допытываться не буду.

Вечером ужинала с Вьорком. Нельзя сказать, что поначалу он был настроен благодушно. Точнее, он, кажется, не знал, как себя со мной вести.

Я попыталась немного разрядить обстановку: рассказала ему, что была в гостях у мага и у Лиз. Муж только помрачнел.

– Ты обсуждала с Сориделем то, что случилось с Крадиром?

– Все еще думаешь, что я как-то замешана в этой истории. Очень жаль. – Я поджала губы. – Кстати, как самочувствие Крадира?

– Неплохо.

Мы помолчали. Что же делать? Вьорк думает, я что-то скрываю от него. Нет ничего глупее, чем оправдываться в том, чего ты не совершала.

И тут меня осенило: не зря же Мэтти просил рассказать мужу о платье?! Не думаю, что это сильно поможет, но попытаться стоит.

– Вьорк, я тут кое-что вспомнила… – начала я.

Он напрягся, как тиглан перед прыжком.

– Точнее, Мэтт считает, что это очень важно. Дело в том, что вишневое платье – то, которое ты подарил мне месяц назад, – я прожгла утюгом.

Глаза короля округлились так, что на ум невольно пришло сравнение с огромными тарелками, из которых мы как раз в эту минуту ели суп.

– Ты тоже считаешь, что это очень важно?! – Его обычно громовой голос прозвучал очень мягко. У гномов нет лечебниц для душевнобольных, но Вьорк, по-моему, в это мгновение был готов устроить одну такую. Для меня.

Кажется, зацепочка не сработала. Но раз уж начала надо договаривать до конца.

– Я не знаю… показала ему это платье, которое прожгла пять дней назад, а он расхохотался…

– Пять дней назад? И как же Крадир тебя видел в ту ночь, если…

– Не меня!

– Ты хочешь сказать, что на самом деле твое платье на тот момент было уже прожжено?

– Ну да! Оно с такой дыркой! – вновь расстроилась я.

– Наковальня Крондорна! – Вьорк откинулся на спинку стула, зажав ложку в кулаке.

И тут и до меня дошло! Я была так расстроена, что поначалу никак не могла взять в толк, при чем тут эта злополучная дырка…

– Вот видишь! Видишь! А ты мне не верил! Это просто не могла быть я!

– Если б я тебе действительно не верил, – муж с силой сжал кулак, – то ты бы… Я бы… – Он махнул рукой. – Скажи лучше, есть у тебя идеи, кто это был на самом деле? И, кстати, кто еще про этот утюг знал?

– Втайла, конечно. Но она говорит, что проще новое сшить… – Я махнула рукой.

Вьорк задумался, и больше мы к этой теме не возвращались.

После ужина мы с Вьорком отправились в его покои. Я любила такие вечера: Щиты оставляли нас одних, а сами уходили в соседнюю комнату. Муж занимался какими-то важными бумагами, а я вышивала. Иногда, когда ему не надо было работать, он раскрывал старинные летописи, позаимствованные у Ведающего, и читал мне вслух. Все было так по-домашнему…

Но в этот раз только я устроилась на своей скамеечке возле его стола, как заглянул Цорр и, потупившись, попросил короля «выйти поговорить».

– Что случилось? Давай здесь.

– Вьорк, разговор не предназначен для ушей королевы. Да и остальных…

Муж на мгновение насупился, потом ободряюще улыбнулся мне и вышел.

Вздохнув, я продолжила вышивание розы. Честно говоря, мне не слишком-то удавались все эти вязания-вышивания, но муж так радовался, когда я ему подарила собственноручно связанную салфеточку…

– Да кто тебе дал право! – донесся голос Вьорка из столовой. Я прислушалась.

– По-моему, я все еще твой Щит. – Цорр тоже повысил голос. – И уже без малого…

– То есть ты склонен ему не доверять, – грубо оборвал его король. – Сначала Мэтт пересмотрел весь Фионин гардероб. Потом выяснил, что именно это платье она испортила. Но зачем, Цорр? Ты считаешь, что королева чуть не убила Крадира, а Мэтт с ней заодно?!