Текст книги "Щит Королевы"

Автор книги: Дмитрий Браславский

Соавторы: Наталия Подлесная
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Ничего не поможет, – вырвалось у Втайлы.

Вернувшись, Шенни присел подле кровати. Втайла замерла. Неожиданно для самого себя посол нагнулся и поцеловал гномиху в лоб.

– Ты очень хорошая, – сказал он ей. – Но я ничего не могу тебе дать. – Он помолчал, вглядываясь в ее испуганное лицо. – Пойми, дело не в том, что ты не человек или я не гном. Я люблю тебя… как сестру, и мне невыносима даже мысль о том, что я… причина твоего горя. Втайла, милая, как же это случилось?..

Гномиха всхлипнула.

– Наверно, так суждено было… Как у вас сказали бы, насмешка Ашшарат… – Она улыбнулась сквозь слезы.

Втайла отвернулась, чтобы собраться с силами, и вновь взглянула на него, такого близкого и такого недоступного.

– Наверно…. Наверно, мне надо просто пореже видеть тебя. Но только пока это не кончится совсем, мы же будем иногда видеться, правда? И болтать, как раньше… Пожалуйста…

– Конечно, будем!

– Обещаешь?

– Обещаю!

Это было за полгода до моего появления в Брайгене. С тех пор ничего не изменилось. Гномиха и Шенни встречались так же, как и раньше, – то там, то здесь, не планируя ничего заранее. И Втайла любила его. а он ее нет…

Сильно покраснев – я и не думала, что она умеет краснеть, – кранчеккайл призналась мне, что однажды чуть было не кинулась к Лиз, чтобы попросить заступничества Ашшарат. Это сказало мне о том, что она чувствовала, больше любых слов! Испокон веков гномы молились только Крондорну. Нет, они не сомневались в существовании Меркар и Эккиля, создавших людей и эльфов. Но что было до них гномам? А в богов, столь привычных нам, – в Ашшарат, Орробу, Темеса, Юрайю и других – в Хорверке почти не верили.

Правда, иногда к ним обращались гномы, долго жившие среди людей. Но, возвращаясь в Хорверк, они обычно теряли свои «людские» привычки. Лишь немногие продолжали общаться с «людскими» божествами и прибегали к помощи людей-жрецов. Тем более не было случая, чтобы гном, всю жизнь проживший в Хорверке, вдруг уверовал в Айригаля или Лориндейл.

И все же в конце концов Втайла решила, что Ашшарат ничем не сможет помочь гномихе, будь она хоть трижды богиней любви. Не в последнюю очередь она надумала стать кранчеккайлом именно потому, что это позволило бы ей чаще видеться с Шенни. Подруга очень боялась, что я обижусь. Но нет, нет, мне вовсе не было обидно. Более того, я сказала, что поступила бы на ее месте так же…

А сегодня кранчеккайл не пустили к Шенни. Она уже собиралась к нему постучаться, как откуда ни возьмись появился Цорр. Он устроил допрос с пристрастием: зачем Втайла идет к Веденекосу, что планирует там делать, как часто вообще тут бывает… Она постаралась ему втолковать, что это никого не касается, но Цорр фыркнул в ответ, что поскольку Втайла постоянно общается с подданным другого короля, то касается, и еще как!

Вообще-то Цорр с Втайлой недолюбливают друг друга, как она сама мне призналась. Но сейчас впервые в жизни моя подруга столкнулась с тем, что кто-то смеет лезть в ее жизнь и что гномы – гномы! – намекают, что не стоит общаться с кем-то, кто тебе приятен. Она попыталась выяснить у Цорра, что случилось, – безуспешно. Тот с важным видом процедил сквозь зубы, что он здесь не по своей воле и все это – дело, государственной важности, но так ничего толком не рассказал. Слово за слово – дошло до того, что они отчаянно поругались…

Что было дальше, я точно не знаю – кранчеккайл расплакалась. Ясно лишь, что к Шенни она так и не попала, а Цорр страшно ее обидел.

Когда Втайла добралась до конца своего рассказа, первым моим желанием было собрать Щитов и отправиться к Цорру. Чтобы просто-напросто дать ему в ухо.

Глупость, конечно: наверняка он выполнял приказ Вьорка. Но как топорно, как грубо!

Я по мере сил утешила Втайлу и отправила ее в свою спальню – отдыхать и приводить себя в порядок.

Едва кранчеккайл ушла, в дверях кабинета появился Тиро.

– Там колдун! – радостно сообщил он.

– Попроси его пройти в кабинет, пожалуйста.

Соридель казался взволнованным. Одет он был по-походному, за плечами висел небольшой дорожный мешок.

Я предложила чародею кресло, а сама расположилась на стуле с высокой спинкой.

– Удалось что-нибудь выяснить о Сиэнре? Где она?

Он вздохнул и почесал подбородок.

– Выяснить-то удалось…

– Она… здорова?

У мага было такое лицо, будто его дочь попала в какую-то историю, и он не знает, как ее оттуда вытащить. Судя по тому, что я о ней слышала, такое время от времени случалось.

– К счастью, да. Фиона, прости, я не могу рассказать, где она. Надеюсь, скоро будет в Брайгене, и вы наконец-то познакомитесь.

Я разочарованно вздохнула. Ладно, будем ждать.

Мы поговорили еще немного – так, светский разговор. Уже прощаясь, маг заметил:

– Кстати, я завтра увижу наших героев – после шестого колокола меня в Брайгене уже не будет.

– Каких героев? – не поняла я.

– Ну как каких – исследователей подземелий, – почему-то с тяжёлым вздохом произнес он.

Ой! То есть уже завтра днем Соридель встретится с Мэттом и остальными? Как здорово!

А я – лишь послезавтра. Они вернутся поздно, я в это время буду в Старой столовой…

– Соридель, а ты не можешь чуть-чуть задержаться? Я хочу черкнуть два слова Мэтту.

– Конечно, – немного удивленно ответил маг. Наверно, подумал: «Что за глупости? Полдня подождать не может!» Но люди не имеют привычки спорить с королевскими особами.

Схватив перо, я задумалась. Что, собственно, я собираюсь написать? А вдруг я его напугаю?

Решила, что сделаю свое послание порасплывчатей. И Мэтт испугаться не успеет, и в то же время у меня будет уверенность, что если вдруг…

Собственно говоря, что – вдруг?

Внезапно я осознала, что крайне редко хожу по Брайгену без Щитов. И просто боюсь. Может, надо побороть этот страх?

Но рука уже выводила на пергамене:

Дорогой Мэтт!

Вряд ли тебе это понравится, но я решила сходить в одно очень интересное место. Если 19 адлари через два часа после седьмого колокола я еще не вернусь в свои покои, ищи меня по пути к Старой столовой.

Перечитав, исправила «два» на «три»: получилось таинственно и как в сказках: три часа, седьмой колокол… Скрутив свиток, я надписала его: «Мэтту. Вскрыть в случае необходимости. Ф.».

Проводив мага, объявила Щитам, что сегодня Втайла переночует со мной. Они нисколько не удивились – еще бы, не идти же ей в таком состоянии в ее одинокий дом…

21 адлари

В тот день, девятнадцатого, нервничала с самого утра. Сдерживалась изо всех сил, но Тиро все равно поинтересовался:

– Ты чего какая-то… Носишься туда-сюда, на месте не сидишь, вышивать начала – бросила, рисовать начала – бросила?

В остальном день прошел обычно. Даже описывать не буду.

Вечером ушла пораньше в спальню. Надела мягкие сапожки, платье покороче – чтобы не мешалось. И уселась Ждать.

Незадолго до седьмого колокола я закуталась в плащ, низко надвинула капюшон и, откинув ковер и открыв дверцу, осторожно выглянула.

Выскользнула тенью из двери – и вот я на улице. Никого. Место безлюдное (или безгномное?..), да и время не раннее.

Без приключений добравшись до нужного этажа, я потушила факел и достала маленький светильничек. Пошла направо по коридору. Поворот, еще один… До столовой буквально саргов пятьдесят. Сейчас пройду небольшой перекресток…

Шаги… За поворотом кто-то есть!

Я прикрыла светильник полой плаща и вжалась в нишу в стене. Чего мне было страшиться? Но я жутко испугалась! Стиснув в моментально вспотевшей ладони холодную рукоять кинжала, я думала только о том, чтобы меня не заметили.

О, да это же Биримба! Еле ползет, слегка шаркает, сжимая в руке факел. Идет и тихо ворчит себе под нос. Значит, не заметит. Интересно, ему-то что здесь понадобилось в такой поздний час?

Биримба проковылял было мимо, и я облегченно вздохнула. Вдруг он замер и неспешно, еле-еле начал поворачиваться в мою сторону. Я затаила дыхание. Факел вспыхнул неестественным зеленоватым пламенем, и маг чуть не ткнул мне им в лицо…

– Ты! – выдохнул он. – Что ты здесь делаешь?

– Это я у вас, досточтимый волшебник, хотела бы спросить! – ехидно пропела я.

Руки колдуна взметнулись вверх.

«Чары! Он хочет меня заколдовать!» – была моя последняя мысль.

Я попыталась поднять руку с кинжалом – бесполезно, рука отказалась повиноваться.

Глава X

Когда я добрался до пятьдесят второго коридора, первопроходцы меня уже ждали. Охранявшие провал воины клана Кипящего Озера, тихо переговариваясь, топтались поодаль.

Спрыгнув с пони, я передал повод одному из воинов – и замер: Солнечный Луч вспыхнул ярким светом, как старый сухой мох. Колдовство было совсем близко, а ведь мы еще не вступили в запретные коридоры!

– Чего это он? – Харрт с уважением покосился на ножны. – Уже чует?

– Чует, – печально согласился я. Пожалуй, от этой жемчужины короны будет не больше толку, чем от моих старых расшитых серебром ножен.

– Ладно, разберемся, – махнул рукой первопроходец. – Плохо только, что с такой штуковиной сложновато будет остаться незамеченными.

– Ты хотел идти без факелов?

– Конечно – только с карнахами, но и те пока потушим. Вот, держи.

Харрт протянул мне тонкий бронзовый обруч с крошечной капсулой светильника. Мне доводилось слышать, что наши предки никогда не освещали свои поселения (во что сейчас трудно поверить), а писали и читали исключительно при свете карнахов. Устроены они совсем просто: твердая горючая смесь, маленький фитилек, откидывающаяся линза. Получается сильный, но довольно тонкий луч света, так что хорошо видно только прямо перед собой.

Откинув волосы назад и закрепив карнах на лбу, я засунул Солнечный Луч в заплечный мешок. Харрт прав: вовсе ни к чему предупреждать всех в округе о нашем прибытии.

– Готовы? – Первопроходец собрался было нырнуть в провал, когда вспомнил, что не познакомил меня с будущими спутниками. – Да, кстати, это Брант, это Секкар. А Мэтта вы наверняка знаете.

Мы обменялись крепкими рукопожатиями.

Брант показался мне слишком хрупким и узким в плечах для чистокровного гнома, но я оставил свои мысли при себе. Единственный из всех нас он не надел даже кольчуги – только тесную кожаную куртку, едва доходящую до пояса. Его меч был пристроен за спиной – так иногда носят клинки эльфы, реже люди, а у гнома я сталкивался с подобным впервые. Но в узких коридорах это должно быть весьма разумно, и я порадовался, что Харрт взял с собой не новичка.

Секкар, как я подозревал, был и взрослее, и опытнее; обычное снаряжение первопроходца сидело на нем как влитое. Подобно многим из его гильдии, плоский мешок он носил не на спине, а на груди: и дополнительная защита, и все под рукой, коли доведется застрять. Мечу он предпочел топор: если попадутся двери, которые придется ломать, с топором, конечно, сподручнее.

– Ну что, пошли?

За провалом нас ожидал темный пыльный коридор Ровные, гладко отшлифованные стены – все как обычно. Разве что светильников не видно.

Первая дверь. Вернее, не дверь – низкий прямоугольный проем с торчащими ушками петель. И сразу за ним – второй.

Гант не солгал. Вообще-то я и не думал, что он обманет носителя Ока Роракса, но если его подослали специально…

– Заходим? – Брант остановился на пороге.

– Еды у нас недели на три. Вьорк просил вернуться до двадцатого, а до того мы сами себе хозяева. – Харрт говорил негромко, точно подозревал, что эти заброшенные коридоры могут быть обитаемы. – Так что торопиться некуда. Но свет зажигаем только при необходимости.

Спорить я не стал. Не стал и признаваться, что чувствовал себя весьма неуютно. Глаза постепенно привыкли, я наконец-то смог различить выражения лиц своих спутников, однако уже в десятке саргов от меня начиналась полная темнотища.

Попав в Хорверк, Фиона поначалу даже ночью оставляла у постели свечу, и я еще, помнится, вовсю над ней подшучивал. Гном, боящийся темноты, – все равно что кондор, не решающийся подняться в небо. Но эта темнота была другой – чужой, непонятной. Никто не знал, чего от нее ожидать. Если Труба едва не отправился к Крондорну от одного прикосновения к найденной здесь гвизарме…

Первые комнаты оказались пусты, и все несколько успокоились. Вернее, мне так показалось – лица моих спутников оставались бесстрастны. Впрочем, надеюсь, мое тоже.

Где-то здесь и стояла гвизарма, однако мы не стали зажигать карнахи, чтобы обнаружить ее следы. И без того нас ждало еще немало сюрпризов.

По правой стороне коридора то и дело попадались пустые комнаты – все примерно одинакового размера, не более четырех саргов в длину и пяти – в ширину. Склады? Оружейные?

– Тупик! – послышался из темноты изумленный голос Секкара. – Как, и все?

Мы столпились в конце коридора. То, что первопроходец принял за скалу, при ближайшем рассмотрении оказалось кладкой – чередой тщательно подогнанных каменных блоков.

– Любопытно, – пробормотал Харрт. – Получается, наши предки от чего-то отгородились. Или от кого-то.

– Мы ничего не пропустили? – прошептал Брант.

Судя по голосу, он был еще совсем юн.

– Можно поискать.

– Ломаем? – Секкар взвесил на ладони топор.

– Такое сломаешь. – Харрт с сомнением взглянул на перегородку. – Главное, стоит ли? Думаешь, Труба закричит от восторга, если мы впустим в Хорверк то, что там прячется?

– Обратно, что ли, возвращаться? – недовольно пробасил Секкар. – Много же мы узнали.

И тут позади раздался глубокий удовлетворенный вздох – так мог бы вздохнуть великан, славно поужинавший дюжиной неосторожных путников. По подземелью пронесся ледяной порыв ветра, толкнув нас в спины, бросив на стену и друг на друга.

Развернувшись, мы прижались к камням, напряженно вглядываясь в темноту. Первым не выдержал Брант – луч света от карнаха выстрелил в коридор.

Я впился взглядом в тянущиеся по пыльному полу цепочки следов. Только четыре пары гномьих сапог – больше ничего…

И тут ветер негодующе взвыл. Линза разлетелась на мелкие кусочки. Свет погас.

Я осознал, что вжимаюсь в стену с такой силой, что способен развалить ее не хуже, чем киркой. Линза карнаха выдерживала прямое попадание арбалетной стрелы, пущенной с пяти шагов. С какой бы высоты гном ни падал, карнах оставался цел.

По щеке потекла кровь – осколки стекла вспороли кожу. Но сейчас мне было не до того.

Из темноты приближалось нечто – неторопливое, уверенное в том, что мы никуда не денемся.

– К бою!

Харрт первым обнажил длинный широкий нож. Рядом вскинул топор Секкар. Потянулся за мечом Брант.

Мой клинок оставался в ножнах. Я чувствовал, что против этого простая сталь бессильна.

Секкар заворчал – помимо его воли, топор, выворачивая кисть, начал подниматься над головой. Гном сжал зубы, ухватился за рукоять обеими руками…

– Берегись!

Меч едва успел взлететь вверх, парируя удар. Охнув, Брант выпустил оружие, – срикошетив о стену, клинок со звоном покатился по полу.

– Это не я! – Глаза Секкара налились кровью.

– Бросай! – закричал Харрт. – Бросай, говорю, прокопать твою налево!

Стоило Секкару разжать руки, как топор взвился под потолок и завис, выбирая себе жертву.

«Глупо, – пронеслось в моей голове. – Ничего толком не узнать. Ничего толком не увидеть. И погибнуть от гномьего же топора.

Нас наверняка будут искать – на это оно и рассчитывает. Через месяц Труба поймет, что мы не вернемся. Пошлет других. Они дойдут до стены, обнаружат наши тела. А сзади…»

– Не шевелитесь! – вдруг скомандовал Брант, баюкая кисть руки.

Продев цепочку между пальцев, он положил на левую ладонь гексаграмму из тусклого металла.

Топор ринулся вниз.

– Брант! – не выдержал Харрт.

Лезвие топора сделалось темно-багровым, словно его поместили в горн. Казалось, только раскрытая, вскинутая навстречу ладонь удерживает его в воздухе.

Брант пошатнулся. Я подставил ему плечо, с другой стороны подоспел Секкар. Мы не понимали, что творится, в голове билось лишь одно: топор не промахнется.

Свет от лезвия становился нестерпимым. Свободной рукой я прикрыл глаза и едва не потерял равновесие – Брант отпрянул, а сверху на пол коридора закапал раскаленный металл.

И вновь вздох – на сей раз глуше, тише. Оно уходило – разочарованное, недовольное. Может быть, даже уползало, зализывая раны.

И обещая, что еще вернется.

Искореженный топор бессильно упал на пол. Брант обмяк в наших руках.

Засветив карнахи, мы склонились над ним, едва не стукнувшись лбами. Секкар бережно разжал кулак – оплавленная гексаграмма утонула глубоко в ладони. Представив себе, что должен был пережить Брант, я содрогнулся.

Когда Харрт, вновь достав свой нож, примерился к руке Бранта, я отвернулся. Заметив мое смущение, Секкар хлопнул меня по плечу:

– Не бери в голову. По перворядку с каждым такое бывает. Когда мне пришлось доставать Прума со дна шахты…

По счастью, мне так и не довелось узнать, как выглядел бедняга Прум: Харрт вовремя одернул напарника. Но все то время, пока они занимались ладонью Бранта, мне пришлось просидеть, привалившись к стене и думая только о том, как бы укротить свой желудок. В нос тугими волнами бил запах паленого мяса, а обугленные края раны по-прежнему стояли перед глазами…

– Вот и все!

Я с трудом поднял голову. И почувствовал облегчение, когда затылок коснулся холодного камня.

Надо мной нависал Харрт.

– Ты как? – Первопроходец опустился на корточки. – Секкар, давай бинты, он тоже ранен.

Лишь сейчас я осознал, что воротник рубахи мокр от крови, а волосы прилипли к шее.

– Ерунда. – Пересохшие губы не слушались.

А я-то еще считал себя неплохим воином!

На мечах я был третьим в клане. На топорах – пятым. Но это. оказывается, ничего не значило.

Гномы уважают своих бойцов – куда больше, нежели люди. Но мы ненавидим войну. Мне доводилось читать про берсеркеров – у нас они просто не могли бы появиться.

В Фиониных книжках рыцари скакали в бой на ухоженных конях, а красавцы оруженосцы в нужный момент подавали им копье или щит. Выходя из боя, рыцарь первым делом молился, потом вспоминал про свою даму. Но я ни разу не читал, чтобы он позаботился смыть с себя кровь и грязь.

Для людей война – это поэзия. «Как сладок бой, как реет орифламма! Бегут враги от взора короля…» Бред! Бой не может быть сладок. Если гном признается, что ему доставляет удовольствие убивать себе подобных, в лучшем случае его ждет всеобщее презрение. В худшем – грайхон[7]7
  Грайхон – старинный гномий обычай, тонкости которого до сих пор для людей не до конца ясны. Это нечто среднее между остракизмом и бойкотом: виновный не только изгоняется за пределы Хорверка, но я по всему Двэллу гномам запрещается поддерживать с ним какие-либо контакты, переписываться, помогать, разговаривать. В наше время применяется в исключительных случаях.


[Закрыть].

Прадед не только не приукрашивал сражения, в которых ему довелось побывать, он неизменно и, как я сейчас понимаю, подробно описывал раненых и убитых – как своих, так и врагов. Это могло быть сколь угодно неприятно, мерзко, отвратительно, однако он вновь и вновь заставлял меня пройти через это.

И все же я оказался не готов.

Поднявшись на ноги, я позволил Харрту щедро намазать щеку пахнущей мокрой шерстью мазью.

– А стекло?

– Через пару часов начнет выходить. Ты уж потерпи.

– Уж потерплю, – хмыкнул я, думая, что если оно не выпустит нас из ловушки, долго терпеть мне точно не придется. – Возвращаемся?

– С чего бы это? – усмехнулся Секкар. – По дому соскучился?

– Помнишь, что Вьорк говорил? – осадил его я. – Если одного из нас ранят, все должны вернуться обратно.

– А что, кто-то ранен? – подмигнул напарнику Секкар.

– Пока, слава Крондорну, все живы-здоровы, – тоном туповатого грузчика отрапортовал Харрт. – И не знаю, о чем ты, господин Щит.

С трудом сдерживая улыбку, я кивнул на Бранта.

– Ах, этот! – с облегчением проговорил первопроходец, словно впервые заметил лежащее на заплечных мешках тело. – Так то ж не раненый, господин Щит, то товарищ наш, Брант, нешто не помните? Притомился – вот и отдыхает. К вечеру будет как грибочек!

– Так бы сразу и сказали. – Я развел руками. – Тогда никаких вопросов.

Поразмыслив, я вынужден был признать, что первопроходцы правы. До выхода было рукой подать, однако, если мы вернемся, неся на себе Бранта, Труба запретит все дальнейшие экспедиции – по крайней мере в ближайшее время. И тайна гвизармы так и останется нераскрытой.

Оставаться у стены не хотелось – мы оттащили Бранта в одну из заброшенных комнат и сели рядом. Щека нестерпимо чесалась.

– Чего загрустили? – прервал молчание Харрт. – Давайте перекусим, что ли?

Из его заплечного мешка появился узелок, источавший аромат домашней выпечки. Признаться, что мне кусок в горло не полезет, было выше моих сил.

– Пойду погляжу. – Секкар смахнул с бороды крошки. – Раз уж я теперь безоружный, толку от меня все равно чуть. Жаль, правда, что ежели и сожрет, то не подавится. – Он грустно взглянул на пустую петлю для топора на поясе.

– Ничего, – успокоил его Харрт. – Ты нам еще пригодишься. Если что, мы тебя первым пустим.

– Ну-ну.

Выйдя из комнаты, Секкар вынул из кармана странную машинку – два зубчатых колесика, крошечный железный корпус – и завел ее ключиком, как детскую игрушку. Прижав машинку к стене коридора, он с силой запустил ее вдаль. Я с интересом следил за его манипуляциями.

– Все-таки потайная дверь, – довольно провозгласил первопроходец.

– Откуда ты знаешь? – Похоже, мне еще учиться и учиться.

– Где упала, там и будем искать, – пояснил Секкар.

– А что было у Бранта в руке? – спросил я, как только осознал, что уже могу об этом вспоминать.

Харрт пожал плечами:

– Очнется – спросим. Лично я такое в первый раз вижу.

Брант и в самом деле пришел в себя через несколько часов. К тому времени Секкар уже соскреб у меня со щеки зудевшую корку и перебинтовал по новой. В корке поблескивали тоненькие кусочки стекла.

– Мы где? – Брант прокашлялся.

– Лежи пока, – добродушно проворчал Секкар. – Успеешь еще повоевать. Все тихо, все живы. Дрянь эту ты спугнул.

– Только спугнул? – расстроился Брант.

– Ну не знаю, может, и убил.

– А чем это ты ее так? – едва сдерживая нетерпение, поинтересовался я.

– Долго рассказывать.

– Ты что, не слышал? – ухмыльнулся Секкар. – Еды хватит на три недели.

– Нас не хватит, – фыркнул Брант. – Надо уходить. Если в двух словах, то эта штуковина у нас в роду уже не первое тысячелетие. Говорили, что помогает против нежити, да как проверишь?

– Вот и проверили, – пробормотал Харрт. – Сил-то хватит на ноги встать?

Очевидно, первопроходцы не задавались вопросом, который лежал на самой поверхности: а отчего, собственно, Брант потерял сознание? Топор его не коснулся. Оно было слишком далеко. Только от боли в руке? Но гномы от таких вещей в обморок не падают.

Я вспомнил, как выглядела Лиз, когда пыталась исцелить Вьорка. Очень похоже.

Однако Лиз была жрицей. И человеком. Служители Крондорна исцеляли иначе – без всех этих пассов и жреческих побрякушек.

– Попробуем.

Брант поднялся и двинулся к выходу. Его пошатывало, но мы предпочли сделать вид, что этого не заметили.

Секкар засветил карнах и, подобрав с пола свою странную машинку, внимательно осмотрел ту часть стены, подле которой она лежала. Окажись я на его месте, первым делом попытался бы простучать стену в поисках пустот. Потом попробовал бы нащупать тот камень, который приводит в движение скрытый механизм. По крайней мере, те потайные двери, которые мне случалось видеть в Хор-верке, открывались именно так.

Вместо этого Секкар повернулся к противоположной стене и подверг ее столь же пристальному осмотру. Затем настал черед пола и потолка.

Остальные терпеливо ждали.

– Харрт, – тихо позвал Секкар. – Встань-ка вот здесь.

Он ткнул пальцем в какую-то одному ему видимую точку на полу. Харрт повиновался.

– Мэтт, подстрахуешь? Да не меня – Харрта.

Сам Секкар с силой надавил на ту стену, возле которой упала машинка. Засмотревшись на него, я чуть не упустил Харрта: плита, на которой он стоял, с противным скрежетом двинулась вниз. Я едва успел обхватить первопроходца за плечи, как плита, опустившись не больше чем на сарг, внезапно застопорилась; скрежет, правда, не прекратился…

– Хватит обниматься, – бросил нам Брант. – Вон У Секкара уже полстены в сторону отъехало.

Скрежет стих. Насчет полстены Брант явно преувеличил. В былые времена проход скорее всего освободился бы полностью; сейчас же образовавшейся щели было довольно только-только чтобы протиснуться.

– Осторожнее, – предупредил Харрт, не сходя с места. – Если оно уползло именно туда…

– Туда-туда, больше некуда, – невозмутимо откликнулся Секкар.

Его карнах осветил новый коридор.

Здесь было чисто. Подозрительно чисто: ни пылинки.

– Зажигаем карнахи, – скомандовал Харрт – Оно нас все равно видит. Брант, держись за Мэттом.

Тот кивнул.

Коридор оказался куда шире предыдущего. Здесь тоже некогда были двери, но потом проемы заложили крупными кусками камня. Причем совершенно мне незнакомого: серо-коричневого, пронизанного паутиной красноватых прожилок.

Брант присвистнул: у нас дома никому и в голову бы не пришло что-то замуровывать. Дом Твана – и тот стоял. На всякий случай. Проклятие, если оно там есть, может, со временем куда и откочует, а вот скалу по новой долбить…

Когда наши карнахи, выдохшись, начали помигивать, Харрт объявил привал: в Хорверке уже наступал вечер. Нам пришлось расположиться прямо посреди коридора, однако первопроходцы видели в этом сплошные плюсы: все слышно, незамеченным никто не подкрадется, а если оно надумает вновь нас навестить, будет куда отступить (правда, я бы сказал: «быстренько сбежать»).

Плотно поужинав, мы достали тонкие одеяла из шкурок бий-но, в которые с головой и завернулись. Не знаю, как там бий-но не маются от жары (у них ведь только носики из шерсти торчат), однако мне стало тепло почти сразу. Разве что жестковато, да и заплечный мешок не очень обрадовался, узнав, что я назначил его подушкой. Словом, когда Брант толкнул меня под утро, мне показалось, что ухо так и останется плоским, рубчатым и размазанным по щеке.

По счастью, ночью мы обошлись без гостей. Когда последняя песчинка в наших часах перекочевала вниз, я разбудил храпевшую на весь коридор троицу, и мы двинулись дальше. К этому моменту я был уже совершенно спокоен: все живое и неживое либо уже сбежалось бы от такого храпа дать нам по голове, чтобы не мешали спокойно спать, либо забилось бы в дальние норы и щели – лишь бы только его не слышать.

Так прошло два дня. Замурованные двери, чистый, широкий коридор – и ни души. Первое время мы еще старались держаться поближе друг к другу, всем постоянно чудились то вздохи, то стоны, но в конце концов было решено, что оно отправилось восвояси, убедившись, что от четырех отважных гномов больше головной боли (если, конечно, у него есть чему болеть), чем прибытку.

Тоже, кстати, вопрос: а чего оно от нас хотело? Если эта мерзость гномами питается, то она явно выбрала не самое населенное место в Хорверке. А во всем остальном мы ей не конкуренты… Мучил нас и другой вопрос: откуда же здесь взялось это заброшенное поселение, кто в нем жил? Если предки, как всех нас учили, пришли в Хорверк со стороны Ольтании, то как мы можем ничего не знать о существовавших так далеко к западу кланах? Гномы ведь не люди, у которых память – что золотая жила: то густо, то пусто…

На утро четвертого дня путь вновь преградила стена. Ее темно-красные прожилки вдруг показались мне сеточкой кровеносных сосудов, и в голове родилась совершенно безумная мысль: а что если она живая? Смотрит сейчас на нас и думает: «Как же спокойно я без вас жила все эти годы! Так нет, пришли – ищут чего-то, стучат по мне, тревожат…»

– А ведь стена-то совсем другая, – погладил кладку Секкар. – Смотрите: вот здесь и здесь, похоже, какие-то окошечки были.

– Может, ты знаешь, как они через нее проходили? – Брант устало скинул свой мешок на пол.

– Никак, – покачал головой Секкар. – Или не здесь.

Каждый из нас счел своим долгом бросить быстрый взгляд через плечо. Второй раз ему нас на ту же наживку не поймать.

– Мы не могли с разгону проскочить какое-нибудь ответвление? – Рядом с первопроходцами я чувствовал себя мальчишкой, которого взрослые первый раз в жизни взяли с собой на прогулку.

– Всё могли. Но не думаю. Это явно какая-то гранича, за которой никто не селился.

– С определенного времени, – поправил его Харрт. – А до того, готов держать пари, этот коридор был главной улицей города. И немалого, надо сказать.

– Город из одной улицы? – удивился я.

– Кто знает. Скорее, не из одной. И часть того, что мы принимали за двери, – наверняка другие улицы.

– Двинулись в обратный путь? – вздохнул я.

– Слушай, а здесь есть какое-нибудь колдовство? – неожиданно спросил Харрт.

Пришлось доставать Солнечный Луч. Признаться, я ожидал, что эти места давно покинуты, однако ножны по-прежнему ярко сверкали.

– Вот так так, – поцокал языком Секкар. – Угадать бы еще, какой из кланов здесь жил?

– А почему один клан? – усмехнулся Харрт. – Все и жили. Покуда в Хорверк не перебрались. Приятные новости мы с собой принесем – Ведающий Минувшее будет счастлив. «Знаешь, Дамерт, забудь все, что ты там ведал. На самом-то деле и Традаркт, и Лакдуф…»

Стена со скрипом пошла вниз.

– К бою! – заорал от неожиданности Харрт.

Однако биться было не с кем. Первопроходец смутился.

Стена окончательно скрылась в полу – и не догадаешься, что она здесь была. Но первый же проем по левую руку показал, что ее поставили не случайно: вместо камня проход закрывали остатки настоящей двери, наполовину сгнившие, удерживаемые на месте лишь металлическим каркасом.

Убрав их с дороги, Секкар пропустил нас внутрь. Я ожидал вновь увидеть полное запустение, однако здесь все было по-другому.

Небольшой овальный зальчик. Похоже на прихожую, разве что…

Когда Фиона, тому с неделю, захотела посмотреть, как жили гномы тысячу лет назад, я, признаться, поначалу даже не понял ее любопытства. Что значит – как жили? Да так же – и тысячу, и две тысячи. Но высекать в камне овальную комнату…

– Интересно, зачем им это понадобилось? – откликнулся на мои мысли Брант.

– Ума не приложу. – У меня действительно не было ни единой догадки. – Смотрите-ка, ниши. Если мы в чьем-то доме, самое место поставить здесь платяные шкафы.

– Ты представляешь себе гнома, который станет выдалбливать их в скале, вместо того чтобы сколотить из дерева? – засомневался Секкар. – Им что, делать было нечего?

– Дерево мы привозим снаружи, – заявил Харрт так, будто остальные могли подумать, что это под сводами Хорверка шелестят дубовые рощи.

– А раньше? Вокруг Хорверка пустыня была?

Почему-то ни один из нас не сомневался, что все это построено гномами, только очень-очень давно. Может быть, даже сотню тысячелетий назад – кто помнит, когда был сотворен этот мир и когда в нем появились мы?

Разве что сам Двэлл. Ну, и Крондорн, конечно.

– Не в том суть, – отмахнулся Харрт. – Это сейчас мы и наружу спокойно вылезаем, и с людьми торгуем. Может, раньше-то выдолбить было и проще.

Я пожал плечами. Всякое бывало, не раз хорверкским сотням приходилось сражаться под открытым небом. Но чтобы совсем, никогда и никому, не выбираться на поверхность…

– А это еще что такое? – Секкар щелкнул маленьким рычажком у дальнего выхода из комнаты.