Текст книги "Кировская весна 1938-1939"

Автор книги: Дмитрий Ю

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

02.08.38 Озеро Хасан

Захватив Заозерную и Безымянную, командование японской армии посчитало свою задачу выполненной и поэтому японцы, действуя по дипломатическим каналам, стали добиваться прекращения огня, надеясь оставить за собой захваченные высоты. Однако советская сторона в ноте протеста, врученной министру иностранных дел Японии Угаки 2 августа, в качестве непреложного условия урегулирования конфликта поставила отвод японских войск с советской территории. На это японская сторона не шла, и бои в районе озера Хасан продолжались.

2 и 3 августа, поддержанный 25-м горным и Расинским тяжелым артиллерийскими полками, 75-й пехотный полк вместе с подошедшим к утру 3 августа 76-м пехотным полком той же 19-й пехотной дивизии Корейской армии японцев отбил все атаки полностью развернувшейся к тому времени восточнее озера Хасан 40-й стрелковой дивизии и продолжал удерживать захваченные высоты.

{51}

03.08.38 Озеро Хасан

Телефонный провод, казалось, раскалился от возмущения командующего войсками Дальневосточного фронта Федько.

– Товарищ Штерн! Где результаты? У вас уже дивизия развернулась, и вы до сих пор японский полк сковырнуть не можете?

– Товарищ командующий войсками! Ситуация быстро меняется. Полк был вчера, а сегодня с утра мне противостоит уже не полк, а усиленная дивизия. Но вопрос не в ней. Как мне атаковать полевые укрепления, если мою артиллерию безнаказанно обстреливают расположенные за государственной границей батареи противника? Японцы с этой сопки просматривают позиции нашей артиллерии и ведут наводку огня своих батарей по прямому кабелю! Это неслыханно! Во вчерашних атаках только людей зря положили, потому что тактика нашего наступления противоречит всеми последним наставлениям по глубокой операции. Ломим, как в гражданскую, с винтовками наперевес, на неподавленные пулеметы и пушки! Да я бы за такую атаку сам себе строгача влепил! Но как проводить охват и обход, если противник прижался к государственной границе и держит глухую оборону, а границу мне перейти нельзя?

– Хватит выкриков, Вы не гимназистка! Какие Ваши предложения?

– Предложения мои простые – или дайте мне согласие на контрбатарейную борьбу с японцами, расположенными на сопредельной территории, и добавьте мне в усиление хотя бы два полка тяжелых орудий артиллерии резерва главнокомандования, и плюс звукометристов и авиакорректировщиков. Или разрешите перейти границу танковым частям с пехотой, и мы эти японские батареи в блин раскатаем! Или, на худой конец, хотя бы авиации позвольте бомбить маньчжурскую территорию.

– Ладно, поговорю с Москвой. Держи пока оборону.

03.08.38 Газета Правда

К столкновению в районе озера Хасан

С рассветом 2 августа японские войска вновь повели наступление на находящуюся на Советской территории высоту Заозерную, за которую велся бой в течение всего предыдущего дня. По мере перехода японских частей на Советскую территорию, они подвергались с советской стороны артиллерийскому обстрелу и бомбежке с воздуха, причинившим им огромные потери.

Распространяемые японскими телеграфными агентствами и газетами сведения о полетах советских бомбовозов над маньчжурской и корейской территориями решительно опровергаются компетентными советскими кругами. С самого начала конфликта Советское Правительство заявляло, что оно намерено защищать лишь территорию, бесспорно принадлежащую Советскому Союзу, и что как сухопутные, так и воздушные части, строго следуя этой директиве, держатся все время исключительно в пределах Советской территории. Полагают, что означенные сведения сознательно распространяются заинтересованной японской военщиной для оправдания своих повторных наступлений на Советскую территорию и тех огромных жертв, которые ей приходится нести. Высказывается также предположение, что японская военщина в своих провокационных действиях поощряется некоторыми японскими дипломатами. При этих условиях считает неизбежным дальнейшее продолжение военных действий, чреватое весьма серьезными последствиями. (ТАСС)

{10}

03.08.38 Москва Кремль

Стоящий навытяжку Уборевич, звенящим от волнения голосом, вторично докладывал Кирову то, что, видимо, ему не удалось объяснить генеральному секретарю ЦК ВКП(б) в первый раз:

– Сергей Миронович, политическую нежелательность пересечения границы командование Красной Армии осознает. Однако, японцами оккупирована узкая приграничная полоска между границей и озером Хасан, а их средства усиления расположены в оперативной глубине на манчжурской территории. Таким образом, у нас имеется выбор. Первый вариант: продолжать губить людей и технику в лобовых атаках в 300-метровом дефиле между берегом озера и склоном сопки под непрерывным пулеметным и артиллерийским огнем противника, который мы не можем подавить из-за политических ограничений. Второй вариант: нанести широкую серию артиллерийских и бомбоштурмовых ударов по огневым средствам противника, расположенным на сопредельной территории, и тем в десятки раз снизить потери личного состава. Военная наука говорит о том, что продолжение лобовых атак ни в каком случае не приведет к достижению оперативного успеха. Нужно обязательно достичь огневого превосходства, и сделать это в рамках выставленных политических ограничений мы не можем.

– Ну, хорошо, Иероним Петрович, – наконец сказал Киров, – что Вы конкретно предлагаете?

– Атаки малыми силами пехоты предлагаю прекратить. В течение пары дней доразведать местность, подтянуть артиллерию и авиацию, и нанести всесокрушающие удары по врагу, проведя серию атак с решительными целями, уничтожив личный состав и огневые средства противника на всю глубину операции, включая расположенные на манчжурской территории – доложил Уборевич.

– Вы, в конце концов, специалист, Вы и командуйте, как там на местности виднее. Но красноармейцы все же за границу переходить не должны. Снаряды там, или самолеты – ладно, отпишемся. А танки или нога русского солдата на чужой территории – это дело другое. Этого я разрешить не могу.

05…09.08.38 Над озером Хасан

Два дня – третьего и четвертого августа авиация бездействовала – мешала погода. Командование ДВФ тревожило отсутствие в воздухе японских самолетов. Работникам штаба казалось, что противник где-то копит силы для неожиданного сокрушительного удара. Зенитная артиллерия и истребители находились в состоянии полной боеготовности. Велась разведка вдоль границы и над морем.

И вот, 5 августа находившаяся в районе залива Америка подводная лодка Тихоокеанского флота сообщила по радио, что на Владивосток идут 98 японских бомбардировщиков. В районе города прозвучал сигнал тревоги на зенитных батареях, в воздух подняли около 50 истребителей, однако воздушную тревогу в самом городе пока не объявляли. Но на аэродроме ВВС флота в Воздвиженке комендант включил сирену. В военном городке началась паника: «…услышав сигналы тревоги, все семьи, захватывая ребятишек и имущество, в беспорядке с криками стали бежать из домов куда попало».

Никаких японских бомбардировщиков истребители так и не нашли. Что там привиделось подводникам, до сих пор остается неизвестным.

Зато на следующий день все небо в районе боев действительно было заполнено самолетами. Но только советскими. 39-й стрелковый корпус, поддержанный танками и артиллерией, готовился перейти в наступление. Ему предшествовала мощная авиационная подготовка.

Сроки ее несколько сдвинулись из-за погоды. Самолеты вылетели только тогда, когда рассеялся туман. Основной ударной силой были 89 СБ и 41 ТБ-ЗРН. Скоростные бомбардировщики шли на цели группами от 10 до 40 машин. Целями являлись сопки Заозерная, Безымянная и Богомольная, а также артиллерийские батареи на японской стороне границы в районах Монтокусан, Йенчен, Нансон и Саосандо. Первые СБ подошли к зоне конфликта в 15:15. Четыре группы скоростных бомбардировщиков прибыли с небольшим разбросом по времени – пять-десять минут. Последняя и самая большая, в которую входили 44 машины, сбросила свои бомбы в половине четвертого. Японским зенитчикам удалось сбить один самолет. Второй, подбитый, дотянул до Кневичей.

Через час к Заозерной вышли ТБ-ЗРН. Строй огромных воздушных кораблей неторопливо плыл в небе. Тяжелые бомбардировщики сопровождали 25 истребителей И-16. Ниже шла группа И-15. На подходе к цели самолеты начали разгоняться на снижении. Когда бомбардировщики приблизились к позициям японских зенитчиков, 30 И-15 спикировали на батареи, подавляя их бомбами и пулеметным огнем. Орудия открыли огонь, но весьма неточно – разрывы были видны значительно выше бомбардировщиков и за ними. ТБ-3 бомбили из колонны поотрядно. Напоследок сбросили на Заозерную шесть 1000-килограммовых бомб. На отходе И-15 повторили свой маневр с атакой на зенитные батареи. Бомбовозы неторопливо развернулись, сохраняя строй, и пошли обратно на Воздвиженку. Четыре ТБ-3 получили осколочные пробоины, но все повреждения были незначительными.

Разрывы огромных бомб ФАБ-1000 подняли над сопкой тучи пыли. Ее на несколько минут полностью закрыло от наблюдателей с советской стороны. Применение этих боеприпасов обосновывали созданием психологического эффекта. Действительно, многих японских солдат контузило ударной волной, забросало землей, и, наконец, просто привело в состояние шока. Они не сразу смогли открыть огонь, когда красноармейцы пошли в атаку.

Дальше наша авиация работала мелкими группами, поддерживая наступление наземных войск. Так, в полшестого вечера девятка СБ отбомбилась по западному склону Заозерной. Истребители и скоростные бомбардировщики действовали над полем боя до семи вечера.

Особенностью действий советской авиации на следующий день стало то, что, убедившись в отсутствии японских истребителей, наши И-15 стали применяться только как штурмовики. После того, как Р-Зеты из 59-й отдельной разведывательной эскадрильи провели утреннюю разведку приграничной полосы, истребители-бипланы группа за группой отправлялись бомбить и обстреливать позиции противника. Удары наносились как на передовой, так и по ту сторону границы – в районах Чуюсандон, Монтокусан, Иенчон, у озера Иенцы. Уже к половине двенадцатого самолеты сбросили 128 бомб АО-10 и расстреляли 40 000 патронов. Одновременно в воздухе находилось до 40 И-15. Штурмовки продолжались до вечера.

СБ появились в воздухе во второй половине дня. Их переключили на удары по позициям артиллерии и скоплениям пехоты в ближнем тылу. Бомбили даже отдельные орудия на берегу Тюмень-улы. Всего в этот день работали 115 СБ. С половины седьмого вечера И-15 начали постоянное патрулирование передовой. Звенья сменяли друг друга и самостоятельно выбирали для себя цели. Самолеты разгоняли орудийные и пулеметные расчеты, расстреливали группы японских солдат. Японцы уже не оказывали серьезного сопротивления. Всего три И-15 получили пулевые пробоины. Зато на семи истребителях оказались прострелены воздушные винты из-за неполадок синхронизаторов.

8 августа упор также был сделан на действия штурмовиков. Только И-15 совершили 110 самолетовылетов. Они успешно подавляли вражеские батареи, заставляя расчеты разбегаться или прятаться в укрытиях. В светлое время суток движение по дорогам в ближнем японском тылу полностью прекратилось – самолеты гонялись даже за небольшими группами людей, отдельными повозками или всадниками. Вражеские солдаты перемещались только вне дорог. При появлении штурмовиков они старались спрятаться в высокой траве.

И-15 также вели разведку в районе боев. Им поставили задачу выявить расположение японских орудий, и они ее успешно выполняли. Полученные сведения использовала тяжелая артиллерия.

Штурмовики ССС нанесли эффективные удары по пехоте западнее Безымянный и артиллерии в районе Нанбон. Они сбросили из внутренних кассет 256 бомб АО-10 и выпустили 10390 пуль. Отсутствие у противника большого количества зенитных средств позволило штурмовикам работать с малых высот, используя мощь своего пулеметного вооружения (каждый ССС нес в крыльях четыре пулемета ШКАС).

СБ мелкими группами вылетали против позиций артиллерии в районах Намченсандона, Чуюсандона и Хомоку.

{66}

06…11.08.38 Озеро Хасан

6 августа 1938 года принявший под свое командование армейскую группу войск Григорий Михайлович Штерн начал генеральное наступление на Заозерную и Безымянную. В районе Хасана были сосредоточены объединенные под единым командованием 32-я, 39-я и 40-я стрелковые дивизии, 2-я механизированная бригада, 121-й кавалерийский полк 31-й кавалерийской дивизии, 39-й корпусной артиллерийский полк, 22-й артполк из 22-й стрелковой дивизии, 187-й и 199-го артполки РГК, саперные батальоны 39-го и 43-го стрелковых корпусов, 32-й инженерный и четыре строительных батальона, а также крупные силы авиации. {51}

Командир 2-й мехбригады полковник Панфилов пошёл в атаку первым – с разведротой. Причём с ротой шли её командир, командир батальона и комбриг. Но кто из них командовал 15 танками на самом деле, так никто и не понял, даже после боя.

Танк Панфилова застрял, как и большинство машин разведроты. Советские танки, имея твердое указание не переходить государственную границу, вынуждены были пробираться по узкому бутылочному горлышку между срезом воды и границей, и неожиданно для себя застряли в болоте уже на виду у противника. Что делать? Полковник пересел на одну из трех счастливо миновавших предательскую топь боевых машин и возглавил атаку этих трёх танков на японцев.

У южного склона высоты Заозёрной японская пушка вынесла у панфиловского БТ-7 гусеницу. Подбитая колесно-гусеничная боевая единица продвинулась ещё на полкилометра и встала. Но Панфилов не опустил руки, а снова сменил «коня». На последнего, который был на ходу.

Дорвавшись наконец до врага, полковник начал гасить японские огневые точки. И к тому же проделал два прохода в колючей проволоке – для пехоты.

Ещё десять минут боя. Тяжёлого боя на высоте. И у нынешнего БТ-7 Панфилова… опять свалилась гусеница.

Но Панфилов не сдавался. Он приказал механику спустить танк в лощину, укрыв его от огня. Сам же полковник т. Панфилов вышел из танка и стал кричать: «Товарищи пехотинцы, вперёд, сопка занята танкистами!» – и вместе с третьей ротой первого батальона 118 стрелкового полка двинулся вперёд. Причём экипаж боевой машины – Перевальский, Персидский и Трошенков взяли запасные пулемёты из танка и пошли в атаку вместе с пехотой! Полковник т. Панфилов под крики «УРА» водрузил флаг на южной части гребня высоты Заозёрная».

{50}

В течение 6 – 9 августа, несмотря на ввод японцами в бой последних двух полков 19-й дивизии – 73-го и 74-го и части Циньюанского охранного батальона, 32-я, 40-я и 115-й стрелковый полк 39-й дивизии вместе с разведывательным и 2-м и 3-м танковыми батальонами 2-й мехбригады вытеснили противника с части захваченной им территории, а 10 – 11 августа отбили неоднократные попытки японцев вернуть утраченные позиции.

{51}

Три танкиста

Музыка: Б. Покрасс Слова: Б.Ласкин

На границе тучи ходят хмуро,

Край суровый тишиной объят.

У высоких берегов Амура

Часовые родины стоят.

Там врагу заслон поставлен прочный,

Там стоит, отважен и силен,

У границ земли дальневосточной

Броневой ударный батальон.

Там живут – и песня в том порука -

Нерушимой, крепкою семьей

Три танкиста, три веселых друга -

Экипаж машины боевой.

На траву легла роса густая,

Полегли туманы широки.

В эту ночь решили самураи

Перейти границу у реки.

Но разведка доложила точно, -

И пошел командою взметен,

По родной земле дальневосточной

Броневой ударный батальон.

Мчались танки, ветер подымая,

Наступала грозная броня.

И летели наземь самураи

Под напором стали и огня.

И добили – песня в том порука

Всех врагов в атаке огневой

Три танкиста, три веселых друга

Экипаж машины боевой.

1938

08.08.38 Николай Кузнецов

Федько говорил со мной по телефону во время боев у озера Хасан. Наступили решительные дни 6-7 августа 1938 года. Он беспокоился о средствах перевозки. Я выехал в Посьет и проверил, как идет разгрузка. Там было все очень сложно: крупные транспорты к берегу не подходили, бывали дни, когда приходилось мобилизовывать все рыболовные суда соседнего колхоза. Но в общем-то с разгрузкой справились.

Бои шли более двух недель. Трудно было поручиться, что они не перерастут в большую войну. Мы имели дело с тем же самым вероломным врагом, который в 1904 году без объявления войны напал на русские корабли, стоявшие на внешнем рейде Порт-Артура. Но в 1904 году японцы использовали для нападения лишь миноносцы. А в тридцатые годы они имели очень большой флот и к тому же сильную авиацию.

Обо всем этом я думал, возвращаясь во Владивосток на эсминце, доставившем нас в Посьет. Я видел скопление наших кораблей в бухте Владивостока и понимал, какую беду может причинить внезапный налет вражеских самолетов. Конечно, с самого начала конфликта мы принимали некоторые меры предосторожности, но ограничиваться только ими не могли: ведь в случае налета в последний момент просто не успели бы отдать нужные распоряжения. Мы должны были заранее позаботиться о каждом корабле, воинской части, о городе, его людях. Требовалась общая четкая система, которая сразу вступила бы в действие по определенному сигналу, переданному одним словом, скажем «Пламя».

Сама идея оперативной готовности флота не была для нас каким-то открытием. О ней я слышал и раньше, еще на Черном море. Но теперь она нуждалась в практических разработках, в воплощении в жизнь.

Начальник штаба флота капитан первого ранга В.Л. Богденко, побывавший в Испании, тоже знал, чего может стоить внезапное нападение авиации на корабли и базу. Он энергично включился в работу. Но наибольшая заслуга в этом деле принадлежала, пожалуй, начальнику оперативного отдела М.С. Клевенскому. Ему пришлось много потрудиться.

– Прошу обеспечить нас питанием ночью, и мы выполним задание в срок, – только и сказал он, поняв, какая огромная нагрузка ложится на него и других работников оперативного отдела. Этот человек обладал необычайной работоспособностью. С ним было нелегко не только подчиненным, которым приходилось выдерживать его темпы, но и начальству. Если у него возникал срочный вопрос, он не стеснялся разбудить любого даже глубокой ночью.

В разгар боев у озера Хасан мы дали кораблям и частям первые директивы по оперативной готовности. Определили, что должны делать по условному сигналу каждый корабль и каждое соединение. Первые проверки показали, что все это далеко не просто. Многое делалось гораздо медленнее, чем планировал оперативный отдел: готовность корабля зависела не только от его экипажа, но и от работы тыла. Какая, скажем, может быть готовность, если корабль вовремя не обеспечили боеприпасами?

Особенно трудным оказалось быстрое рассредоточение кораблей. Много времени занимало затемнение базы. Владивосток не столь уж велик, но широко разбросан по сопкам вокруг бухты Золотой Рог. Город надо было как следует подготовить, разъяснить населению предпринимаемые меры, нужны были, наконец, частые тренировки, а иногда и тревоги.

Хорошо помню, как в самый разгар конфликта я получил сведения: надо ожидать налета вражеской авиации на Владивосток. Сведения были не особенно надежные и позже не подтвердились. Но в то время я считал налет вполне возможным. На память пришли слова командира черноморского крейсера «Красный Кавказ» Н.Ф. Зайца:

– Лучше сыграть три ложные тревоги, чем прозевать одну действительную.

Ложная тревога – это лишнее беспокойство, но зато и учеба, проверка. А тревога запоздалая может привести к непоправимой беде. В масштабе флота это особенно опасно.

Объявив тревогу отдельным частям, я выехал на командный пункт ПВО. Командующего ВВС флота С.Ф. Жаворонкова застал уже там. Он поднимал части ПВО и истребительную авиацию. С высокой сопки мы видели затемненный город и многочисленные бухты. Соединения кораблей покидали обычные стоянки и расходились по местам рассредоточения.

Когда наступил рассвет и опасность миновала, мы вздохнули с облегчением. Но тревога показала, что для повышения боевой готовности сделано еще мало.

В середине августа бои у озера Хасан закончились. Границы были восстановлены, агрессор получил хороший урок. Но опыт боев не позволял нам успокаиваться. Мы твердо знали теперь, что система оперативных готовностей необходима. Знали также, что для ее детальной разработки и введения в жизнь нужно немалое время и только постоянные тренировки могут обеспечить быстрое выполнение всех предусмотренных мер.

Затемнение базы, прием боеприпасов, рассредоточение кораблей и выполнение первых боевых операций – все это отрабатывалось непрерывно.

{16}