Текст книги "Бенгальская вода"

Автор книги: Дмитрий Мурзин

Дмитрий Мурзин
Бенгальская вода

© Д. Мурзин, 2013

© Е. Горбовская, предисловие, 2013

© А. Горной, предисловие, 2013

© Вест-Консалтинг, 2013

Предисловие

Поэзия Дмитрия Мурзина – это, прежде всего, необыкновенная чистота и та особенная пластичность, с которой он прикасается как к самому сокровенному, так и к самому обыденному – тихо, спокойно и мудро перебирая струны полярных, а порой и экстремальных, человеческих ситуаций и чувств, и одним только своим прикосновением превращая обыденное в сокровенное.

Одним из замечательных и ярких свойств лирики Дмитрия Мурзина является его особое отношение к человеческой драме в целом, его «акварельное» видение, где драматизм ситуаций, почти всегда, не успев вступить в свои права, уступает место катарсису, тем самым сообщая лирике особую пленительную лёгкость.

Если бы у меня не было своих стихов, я бы хотела, чтобы стихи Дмитрия Мурзина были моими.

Екатерина Горбовская

О «Бенгальской воде» Дмитрия Мурзина

Читая новый поэтический сборник Дмитрия Мурзина, ловишь себя на мысли, что, казалось бы, расхожий, не отягощённый ответом вопрос: из чего «растут» стихи? – в данном случае не является таким уж банальным и риторическим.

 
Сдержанное молчание
На основных частотах.
Нет. Ещё не отчаянье.
Но уже что-то.
 

Есть поэты, которым для написания стихотворения необходимо сначала найти особое поэтическое выражение – некий смысловой конгломерат, магический кристалл, где, как в семечке, уже содержится всё, что будет написано ниже. Поэзия у них являет себя не как чудо, а как неоспоримое чудо: не вода в кувшине превращается в вино, а кувшин с вином сразу появляется на столе. Оно не позволяет усомниться, не требует ни объяснений, ни человеческого участия.

У Дмитрия Мурзина не только каждое стихотворение, но и каждая строфа обычно начинается вполне прозаически. Вот первая строчка, вот вторая… И грамматика, и синтаксис в полном порядке. Всё правильно, со всем соглашаешься. Прозрачность. Прозаичность. Ещё слово, ещё… И вдруг, в буквальном смысле на глазах, строчки преображаются, слова оживают, приобретают объём, становятся эмоционально значимыми. Читатель недоумевает: как это произошло? В нём просыпается Фома не столько неверующий, сколько удивлённый. Он внимательно читает следующую строфу, прислушивается к её звучанию, пытаясь на этот раз не пропустить точку бифуркации, пограничного состояния уже живого и ещё неодушевленного. Всё напрасно.

 
Здесь пожнёшь, что посеял.
Дышит всё чудесами.
Здесь нырнувший в бассейне
Может вынырнуть в храме…
 

Такова она, «Бенгальская вода», Дмитрия Мурзина.

Александр Горнон

Влажный остаток

«Мы шли с тобой, как ходят только дети…»

 
Мы шли с тобой, как ходят только дети,
Ладонь зажав запальчиво в ладони,
Не чуя ни засады, ни погони,
Как водится, забыв про всё на свете.
 
 
Мы шли с тобой, как ходят только дети,
В какой-нибудь Шекспировской Вероне,
Как будто бы нас время не догонит,
Как будто нет ни старости, ни смерти.
 
 
Впустую и погоня, и засада,
Мы знали, что не нужно торопиться,
Мы понимали: всё идёт как надо.
 
 
Улыбки освещали наши лица,
Мы шли с тобой, как дождь идёт в Макондо.
Мы просто не могли остановиться.
 

«На всё про всё осталось полчаса…»

 
На всё про всё осталось полчаса.
Я сам себе назначил эти сроки.
Подобье циферблата, колеса,
Вращенье выворачивает строки.
 
 
Идут часы, опять же – полчаса,
Семь раз отмерь и ошибись в расчетах…
 
 
Пускай мы не на разных полюсах —
Вполне смертельна разница в широтах.
 

«Возьми меня в ночной абонемент…»

 
Возьми меня в ночной абонемент.
Возьми меня в дозор, в разведку, в драку.
Возьми на мушку, выбери момент,
Убей как друга, или как собаку.
 
 
Прими меня в штыки, или на грудь.
Возьми меня на сдачу, словно спички,
Как сотню грамм, закушай чем-нибудь.
Вот так раз пять – и я войду в привычку.
 

«Красиво жить – не запретишь…»

 
Красиво жить – не запретишь,
Так запрети жить некрасиво,
Пускай слеза настольной ивы
Настольный жалобит камыш.
 
 
Красиво жить не запретишь.
Пускай звезда в твоем колодце
Не отразится, а взорвется,
И ты об этом промолчишь.
 
 
Красиво жить не запретишь.
Пусть в небе отразится небо
И ночь придёт чернее хлеба,
Когда ты сладко-сладко спишь.
 
 
Красиво жить не запретишь,
Пусть я приду не раньше ночи,
А дальше – место многоточий,
А дальше – кыш, читатель, кыш…
 

«Я помню чудное… Беспечен…»

 
Я помню чудное… Беспечен
И два не чудных я забыл…
Придёт февраль, наступит вечер
И серафимый шестикрыл
Нас разберёт на чёт и нечет.
А февраля и след простыл…
И нам оправдываться нечем,
И незачем. Я Вас любил
И (даже!) обнимал за плечи…
 

Одесса. Лето 1977 года

 
Вот то Чёрное море, где
Я учился глаза открывать в воде,