Текст книги "Магия Летучей Звезды"

Автор книги: Дмитрий Вернидуб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Глава 9. Триста ежиных сил

Никто никогда не видел, чтобы невысоклики строили что-нибудь крупнее лодки. Невысоклику гораздо удобнее разводить рыбу в небольшом прудике, нежели ловить ее в реке. А уж чтобы болтаться в утлом суденышке на стремнине, и говорить нечего. «Глупая забава», говорят взрослые невысоклики про редких сородичей или людей сидящих с удочками на берегу, или и того хуже: «Этому верзиле совсем заняться нечем».

Но на Безымянном острове об этом совсем забыли. И дело не в рыбалке… Даже доктор Четырбок пыхтел и суетился на берегу вместе со всеми.

Старый Брю был в ударе. Он самозабвенно руководил строительством большого корабля. Хорошо все-таки, когда у тебя паром – есть с чего начать. Начали дружно с поиска подходящих заклинаний. Соображали, как сколдовать и укрепить два огромных барабана с лопастями. Второй странный этап – появление загадочных бойцовых ежей, которых предстояло еще вызвать, а потом неизвестно о чем договариваться.

Олли, весь в пыли и паутине, наконец выбрался из хранилища, держа в руках "Советы странствующим воинам".

"Интересно, откуда ежам здесь взяться в таком количестве", – думал он, разыскивая нужный раздел и надеясь на соответствующие пояснения. Но в книге только значилось:

"Бойцовые ежи.

Заклинание 1. – Вызов вожака.

Заклинание 2. – Песня."

«Тьфу, пропасть! – Виндибур с досады плюнул под ноги. – Хоть бы кто объяснил, что они любят. Пойду-ка я сначала посмотрю, как там дела у Брю. Может, что в голову и придет».

Спустившись вниз, он обомлел. Сооружение, стоявшее на якоре у берега, лишь отдаленно напоминало старый хойбилонский паром. Плавучее средство обросло бортами, приподнялось над водой, обрело нос, корму и вторую мачту. Но главное, на его палубе размещался большущий барабан, соединенный с двумя "мельницами" по обоим бортам.

– Мы усовершенствовали механизм Кронлерона! – завидев Олли, замахала руками Тина и понеслась навстречу, поднимая соленые брызги.

– Это все гном! – вдогонку сестре радостно вопила Пина.

Олли расставил руки, пытаясь поймать хохочущую девчонку, но Тина, подпрыгнув, намеренно шлепнулась рядом, обдав невысоклика с ног до головы. Затем она забралась ему на закорки и так поехала обратно к парому.

– Не девчонка, а просто клад, – глядя на веселую возню, улыбнулся Брю. – Без нее мы бы точно не справились. Колдует как по маслу, трап ей под ноги!

Подошли Пит Репейник и Болто Хрюкл.

– Смотри, Олли, у нас даже капитанский мостик есть и каюты! И стойло для Солиста!

Ослик живо навострил уши, недоверчиво покосился. Последний час он только и делал, что следовал по пятам за суетящимся Четырбоком и принюхивался. Доктор его необычайно заинтересовал: он недавно вернулся из лесу, натащив целую кучу всяких целебных растений, кроме того, от него загадочно пахло какими-то настоями и карболкой. Четырбок был занят изучением своей добычи и ничего не замечал. Обнаруженный среди книг "Колдовской травник" так его захватил, что он напрочь забыл, где находится.

– Эй, рыцарь большой клизмы, – окликнул эскулапа Брю, – бросай свой гербарий! Тут Олли Виндибур фокус с ежами хочет показать.

Все сидели затаив дыхание и смотрели, как Олли Виндибур колдует. Невысоклик взял в руки открытую на нужной странице книгу, набрал в легкие побольше воздуху, "пыхнул" красным усмарилом и почти крикнул:

"Барум альде гьор

Рееж грохул эльмах пур!"

С минуту ничего не происходило. Но потом… Потом в одном месте песок поднялся и… Из-под кучки, чихая и отряхиваясь, вылез еж.

Сказать, что он был огромен – ничего не сказать. Ежина доставал невысоклику до пояса. Зверь подслеповато заморгал, защурился, словно после долгого и крепкого сна, встал во весь рост и спесиво подбоченился.

Лапы у него были мускулистые, здоровенные, по размеру, как барсучьи.

– Чтоб я утоп! – за всех выразился Брю. – Вот это рожа!

Привыкнув к свету, атаман ежей выпятил брюхо и на ломаном невысокликовском языке прошепелявил:

– Мыкш-ш-ш-иный пак-ш-ш-тет!

– Олли, он, кажется, есть хочет, – дернул за рукав Пит.

– Кто-нибудь, сгоняйте за мышиным паштетом! – громко приказал Виндибур. А сам воровски подмигнул: дескать, "несите нужную колбу".

Побежала Тина. Ей уже ничего не нужно было объяснять – она соображала на ходу. Через минуту девочка поставила перед ежом поднос с сомнительным (с точки зрения любого невысоклика) лакомством. Наверное, у нее не все гладко получилось: из блюда торчало множество серых хвостиков. Но, несмотря на очевидный кулинарный промах, еж с чавканьем набросился на еду, как будто сто лет не ел.

В момент от кучки размером со средний арбуз не осталось и следа.

– Гхед! – то ли хрюкнул, то ли кашлянул ежина, и облизнулся как собака. – Караш-ш-шо! Пес-с-с-ню!

– Ой, – вырвалось у Хрюкла, – я ему петь не буду. Он какой-то кровожадный…

Тут вперед выступил гном.

– Эй ты, морда колючая! – низким голосом произнес он. – Я к тебе обращаюсь!

Еж поднял голову, насупился, сдвинув на нос колючки, и впился глазками-бусинами в Нури.

– Нам работа нужна, – продолжал Нури.

– Укс-с-словия вак-ш-ш-и? – Разминая лапы, еж щелкнул суставами.

– Говори мне: господин гном.

Но, видно, еж и так уже понял, что перед ним не невысоклик.

– Еда кхаж-ш-дый день, как мы скхаж-ш-ем.

– Что еще?

– Чирс-с-с.

Нури не зная, что это значит, не моргнув глазом сказал:

– Хорошо.

Еж, предупредив, что завтра вернется "со вкс-с-еми", ушел в лесные дебри, шлепая большими ногами.

Потрясенные друзья долго не могли прийти в себя. Пина как села на песок, открыв рот, так и сидела. Наконец у нее вырвалось:

– Страшный, говорящий, да еще "со вкс-с-семи"! Ой, мамочки!

Рецепт специального ежиного напитка почему-то оказался в "Любимых рецептах фей". Не зная для чего он и сколько его надо, Тина и Пина приготовили целую кадушку тягучего болотно-зеленого пойла, от которого, как сказала Пина, "воняло жабами".

С первыми лучами солнца Олли, Пит и другие начали перетаскивать содержимое пещеры на корабль. Решили так: часть всех колдовских материалов оставляют на острове в тайнике, а другую берут с собой – мало ли что понадобится. Конечно же, взяли книги – те, которые показались наиболее важными (некоторых было по два, а то и по три экземпляра). Еще оружие, сундучок с золотыми монетами, подзорную трубу и так далее. Старый Брю изготовил снасти для рыбной ловли, а Болто и Пит принесли в бурдюках пресную воду.

Брю все утро ворчал: "На кой нам сдался этот ежина, морских блох ему рундук? Мы и с парусом прекрасно дойдем".

Но отступать было поздно. Нури, например, высказался в таком духе: "Во-первых, уговор даже с ежом есть уговор, а во-вторых, правила игры на то и правила, чтобы в случае чего попытаться их изменить с выгодой для себя". Надо сказать – подход традиционно гномий. И хоть не всем невысокликам он по душе, на этот раз любопытство перевесило.

Цокот, пыхтенье и шлепанье лап множества живых существ раздалось в лесу около полудня. Вскоре на опушку начали выходить ежи. Крупные, такие же мускулистые, как и их вожак, и… заспанные. Такого количества этих созданий никто никогда не видел. Ежи недоверчиво щурились, надвигая на лоб иголки. Некоторые сворачивались в клубки и так замирали, чего-то ожидая перед кадушкой с чирсом.

Наконец, бесцеремонно растолкав собратьев, вперед вышел атаман. Из его пасти торчали лапы какого-то крупного жука, которым он смачно похрустывал. Увидев бадью с пойлом, он сплюнул, потянул носом. Все ежи тоже привстали и вытянули носы, словно ожидая вердикта вожака. Наконец тот удовлетворенно прошипел: "Чи-р-с-с-с!". Ежи, одобрительно похрюкивая, закивали. Вся поляна зашипела и задвигалась.

– Ох, начинается! – ужаснулись двойняшки.

Вожак погрузил морду в бадью и начал пить. Глоток, другой, третий… Глаза его постепенно краснели, а иголки на загривке становились дыбом. Видимо наполнив брюхо, главный бойцовый еж срыгнул и просипел:

– Пхе-с-с-ню!

Чувствуя, что момент настал, Олли открыл книгу и прочитал:

"Кхеж рееж мыши ужа

Чирс ажаба пшиержа".

Смысл двустишия был понятен только колючим созданиям. Ежи втянули головы и, строясь за атаманом в колонну по одному, стали ритмично двигаться мимо бадьи. Передвигались они исключительно на двух ногах. Шаг влево – обратно, шаг вправо – обратно, а потом – вперед. Перед погружением морды очередного собрата колонна выдыхала "мыш-ш-и уж-ж-а!". Взгляд глотнувшего чирса моментально красно стекленел, а движения становились резкими и угловатыми.

Когда невысоклики опомнились, вожак уже поднялся на середину трапа.

– По-моему, им надо в колесо, – предположил Пит, сбившись со счета в начале третьей сотни.

Нури взобрался на палубу и открыл калитку в огромном барабане корабельного движителя. Ежи как заговоренные заходили в барабан и становились по двадцать в ряд.

– Кажется, нам пора отчаливать, – забеспокоился Олли. – Но как?

Старый Брю спохватился и спутал команды:

– Засвистеть всех вперед!

Затащив Солиста и доктора вместе с его гербарием на корабль, путешественники распределились по означенным местам.

Паромщик взошел на мостик, взялся за штурвал и на этот раз подал команду Олли и Питу "с якоря сниматься", а Нури и Хрюклу "поднять паруса". Парусная ткань захлопала, наливаясь ветром. Корабль скрипнул, почувствовав легкий толчок, и двинулся с места.

– Идет-то как, ну прямо кашалот, ущипни меня краб! – восторженно хлопнул по штурвалу старый Брю. – Мечта!

– Ура! Придумал! – завопил вдруг Болто.

Все недоуменно посмотрели на Хрюкла.

– "Мечта Кашалота"! – приплясывал тот. – Корабль не может без имени!

– И правда, здорово, – согласился паромщик. – Как же это я, старый ропан, забыл!

Название приняли единогласно после Пининого предположения:

– Наверное, он очень сильный и красивый, этот кашалот.

– И добрый, – добавила Тина, посмотрев на Олли.

Тут послышался такой звук, как будто кто-то стал сыпать на палубу сушеный горох.

– А где доктор? – спросил Виндибур.

Четырбок стоял возле барабана, приложив к уху рожок, и прислушивался. Барабан начинал медленно вращаться.

– Там кто-то есть, – сделал глубокомысленный вывод эскулап, – и не один.

– Ну конечно же, доктор! – закривлялся Репейник, делая реверанс. – Скажите честно, вы ведь не могли не заметить три сотни здоровенных ежей, плывущих зайцами на нашем пароме?

– Зайцы?! Никаких зайцев на участке не потерплю! – вдруг громогласно заявил Четырбок. – Они линяют, а у твоей тетушки на шерсть аллергия. Стыдно, юноша, забывать о недугах своих родственников!

Питти на всякий случай огляделся. Внезапное упоминание тетки Зузилы выбило его из колеи. Весь Хоббитон знал, что с ней лучше не связываться, такой у нее был характер.

Окружающие так и попадали на палубу. Хрюкл постанывал, двойняшки повизгивали, Брю кашлял в кулак, а Олли хохотал в голос. Даже гном не мог сдержаться.

Между тем барабан вращался все быстрее. Лопасти по обоим бортам судна молотили воздух, требуя погружения в воду.

Нори, по праву занявший должность судового механика, нажал на поворотный рычаг, и механизм опустился в море. Толчок получился сильный, такой, что все чуть снова не попадали. "Мечта Кашалота" рванулась с места и полетела по волнам залива навстречу приключениям.

Какие звезды ночью над морем! Это не те жалкие булавочные головки, которые видно с суши, натыканные чьей-то небрежной рукой в бархатную подушку небосвода. Каждая "морская" звезда похожа на маленький маячок, на светляка, радостно мерцающего своим брюшком в едином танце с мириадами собратьев. Все фигуры и па этого таинственного танца имеют свое предназначение. Огромное счастье такого предназначения – указывать путь тому, кто стремится к своей мечте.

Если бы не звук хлопающих по воде лопастей и цокот ежиных когтей в барабане, Олли подумал бы, что он уже спит. Что погрузившийся в плавную дрему океан уже укачал его разум, словно младенца в люльке, и теперь смысл его жизни – только безмятежность этого волшебного сна.

Ветра не было, и паруса спустили. Вахту у штурвала стоял Болто, остальные спали в своих каютах. Олли обернулся. Так и есть: Хрюкл, поначалу с большим энтузиазмом принявший обязанности вахтенного, теперь клевал носом.

– Отправляйся спать, Болто, – предложил Виндибур. – Я достою.

Взявшись за штурвал, невысоклик сразу ощутил прилив сил. Чувство ответственности, вдруг охватившее его, казалось, приподнимает над землей, делая выше ростом. "Я заварил эту кашу, – думал он с гордостью, – а теперь вот я веду наш корабль вперед, к таинственной земле. Интересно, какая она, эта земля, и чем встретит?"

За размышлениями Олли не заметил, как небосвод на востоке начал блекнуть. Звезды отправлялись спать.

Вдруг слева по борту что-то блеснуло и ушло в воду. Потом еще и еще раз. Какие-то создания плыли рядом с кораблем, выныривая и вновь погружаясь. Невысоклик насчитал четырех. Тугую блестящую спину созданий венчали крупные косые плавники. Существа устроили настоящую чехарду, то подплывая совсем близко, то удаляясь, но идя вровень судну. Судя по всему, им было очень весело. Олли во все глаза смотрел на игру морских обитателей, любуясь, как восходящее солнце играет розовыми бликами на мокрых спинах. Он даже не заметил, как рядом появился Брю.

– Ветры морские, да это же дельфы!

Хриплый возглас паромщика заставил вздрогнуть. Придя в себя, Виндибур почти шепотом спросил:

– А кто они?

– Говорят – морские эльфы, трап им под ноги. Когда земные эльфы ушли за море, то некоторые из них, не выдержали разлуки. Они вернулись к границам нашего мира. Теперь дельфы смотрят за порядком в океане и стерегут его от врагов. Еще говорят, что они читают мысли, а их царь, хоть добр и справедлив, но гнев его – ужасен. Хотя, может быть, все это сказки…

В это время один из дельфов подплыл, привстал над водой и, похлопав грудными плавниками, внимательно посмотрел на Олли. Затем, что-то весело прострекотав и кивнув пару раз товарищам, поплыл прочь. Остальные последовали за ним.

– Похоже, ты им понравился, парень, – довольно заключил старый Брю и, вставив в зубы трубку, стал к штурвалу.

Море было спокойно. Юго-западный ветер вспенивал небольшие волны мелкими барашками. Редкие чайки проносились над мачтой в обратном направлении.

Когда весь экипаж судна приступил к своим обязанностями, Болто вдруг спросил:

– А где Четырбок?

– Где, где, дрыхнет твой эскулап, морской еж ему в койку!– Отозвался Брю с мостика. – Сковородки там же, при нем. Я хотел подъем сыграть, да забыл с этими дельфами.

Хрюкл все понял и направился в бывшую паромную рубку Брю. Тина и Пина побежали за ним. Уж больно любопытно им стало, зачем спящему доктору сковородки.

Четырбок сотрясал стены рубки гремучим храпом. Хрюкл стал посреди каюты, как артист на сцене, и для чего-то прочистил горло.

– Гхм-гхм, – прокашлялся он, – учитесь, мелюзга. Концерт дается только один раз.

Сестренки, не решаясь войти, смотрели в дверной проем.

– Откройте рот! – скомандовал Болто, широко открывая свой и разводя в стороны сковородки.

"Блямц-ля-ляц!" – исторгла рубка. "В-и-и-и!" – хлопнулись на пол двойняшки. "Кто следующий?!" – взревел Четырбок и высунулся наружу.

Несколько мгновений стояла тишина. Даже цокот в барабане прекратился. Было слышно, как плещутся волны да ветер шелестит в снастях. И тут в дело вступил Солист. С юта донеслось жуткое: "И-а-а-а!"

Ослик орал на пол-океана. Неизвестно, что вызвало приступ истошного ора, то ли опасный для слуха подъем доктора, то ли внезапный приступ ностальгии по суше, только Пит констатировал:

– Рыбы в этих местах теперь долго не будет.

Увидев Тину и Пину Уткинс, сидящих перед дверью с открытыми ртами, Четырбок нагнулся:

– Скажите "А-а-а!"

– А-а-а?! – сказали близняшки, ничего не понимая.

– Вот и славненько! – удовлетворенно произнес эскулап. – Ангина почти прошла. Скажите своему папаше, чтобы зашел ко мне завтра с утра. Я ему еще настойки для вас дам, попьете для профилактики…

Внезапно дверца остановившегося барабана с треском открылась. На палубу решительным шагом вышел атаман ежей. Вид у него был насупленный.

– Работать невозможно! Бардак! – почти без акцента заявил он. И подойдя вплотную к Нури, добавил:

– Осел пусть замолчит – наши с ритма сбиваются. И запомни, мастер гном: "В рынду бьешь – обед даешь". Обед – через каждые сутки. Теперь с тебя чхи-р-р-с-с!

После этих слов Питти опрометью бросился к Солисту, захватив по дороге два кочана капусты. А ежина, хлебнув пойла, полез обратно. "Мыш-и-и уж-жа!" раздался внутри его рык, и барабан закрутился.

– Бы-р-р-р, – тряхнул головой Олли, – ну и публика! А сутки, между прочим, скоро пройдут. Надо мышиный паштет запасать.

На следующий день ничего из ряда вон выходящего не происходило. Жизнь на "Мечте Кашалота" постепенно вошла в привычное русло. Каждый член команды знал свои обязанности и старался их выполнять. Следующая кормежка бойцовых ежей прошла без сучка, без задоринки. Единственное неудобство состояло в том, что после их трапезы палуба сильно загрязнялась.

Ночью шли по звездам, а днем ориентировались по солнцу. Если верить карте, то судно через пару дней должно было миновать пару небольших островков. Острова располагались особняком, примерно на полпути к Эль-Бурегасу. Ни названия на карте, ни упоминания в дневнике Кронлерона они не имели.

"Да мало ли в море островов, – говорил старый Брю, – если каждому название придумывать, так и голову сломаешь. Видно, забодай их кальмар, они вашему магу без надобности были. Тут другое: если мы с курса не сбились, то должны пройти аккурат между ними".

Еще через сутки погода неожиданно стала портиться. Налетел ветер, и волнение усилилось. Стало заметно прохладнее.

До этого момента качка на членах экипажа почти не сказывалась. Теперь же болтанка давала себя знать. Только старый Брю пыхтел трубкой, как ни в чем ни бывало.

Хуже всех приходилось Солисту. Он смотрел обреченно и отказывался от еды. Увещевания Пита и даже вид сочной капусты на него не действовали. Четырбок поил всех каким-то чудодейственным отваром (так, по крайней мере, он утверждал). Помогал отвар или нет, точно сказать было нельзя, но вкус у него был просто невозможный. Глотку драло так, что мысли о тошноте уходили на второй план.

Виндибур стоял на мостике рядом с Брю и озирался. С востока угрожающе быстро ползли чернильные тучи.

– Не нравится мне этот ветер, совсем не нравится, – Олли вздохнул и поежился. – Порывы-то раз за разом все сильнее…

Брю выпустил изо рта клуб дыма.

– Еще немного, и паруса придется убирать. Нури, Пит, Болто, медуза вам под мышку! Да, где вы там?!

Гном и невысоклики, зеленые от приступов морской болезни, подошли к мостику.

– Нури, как ты думаешь, ежи не будут против немного передохнуть?

Нури кивнул, дескать: "понял", и пошел договариваться.

Внезапно Олли вытянул руку вперед.

– Смотрите, что это? Вон там!

– Да это земля, проглоти меня кит! – воскликнул паромщик. – Это остров!

– А вон еще один! Земля!!! – Пит на радостях врезал Хрюклу по спине.

Сразу вспомнив про морскую болезнь, Болто икнул и поспешил к левому борту.

Силуэты островов маячили на горизонте словно горбы двух неведомых чудищ. На удивление, курс корабля был выдержан тютелька в тютельку. От гордости морскою победой старый паромщик Брю даже помолодел. Детская мечта всей его скромной и неприхотливой жизни сбывалась наяву. Он таки стал капитаном настоящего океанского судна.

Ветер крепчал. На общем совете решили подойти к правому острову, а затем поискать удобную для стоянки бухту, следуя вдоль береговой линии. Морское течение в этом месте относило вправо, поэтому и выбрали наиболее быстрый путь.

Остров покрывали скалы, а растительность почти отсутствовала. Видно было, что морские ветра основательно его "обглодали". Кругом кишели птицы. Колонии крачек и альбатросов облюбовали этот огрызок суши в незапамятные времена, разведясь на нем в неимоверном количестве. Казалось, верхние этажи скал покрывал снег. На самом деле, это был птичий помет.

Брю стоял у штурвала, Олли обозревал берег в подзорную трубу, а матрос Хрюкл героически висел на бушприте, выискивая подводные камни прямо по курсу. Пит и Нури смотрели с правого борта, ожидая команд.

Наконец, на западной стороне нашли удобное место. Бухта как нельзя лучше защищала от ветра. Склоны крутых берегов даже обрамлял небольшой лесок.

Бросив якорь, экипаж "Мечты Кашалота" устроился на отдых.

"Если ты пристал к острову, то его надо обязательно обследовать", – так гласит неписаное правило. Любой путешественник это знает.

Олли, Пит, Нури, Тина и Пина, оставив на корабле старого Брю, доктора и Хрюкла, сошли на берег.

Во-первых, не мешало поискать пресную воду, а во-вторых, выпустить попастись Солиста, совсем приунывшего. Ослик так спешил к берегу, что вплавь опередил шлюпку с путешественниками. Обретя под ногами земную твердь, он начал как щенок носиться туда-сюда, радостно взбрыкивая задними ногами.

Побродив по склонам, воду все-таки нашли. Нури предположил, что если спуститься в распадок, заросший плотным кустарником, то можно обнаружить родничок. Так оно и случилось. Небольшой ключ бил из-под поросшего мхом валуна. Вода стекала в лощинку, образуя небольшое озерцо.

Вдоволь напившись прохладной, слегка сладковатой на вкус воды, друзья решили искупаться. Искушение вымыться в прозрачной пресной воде казалось непреодолимым. Стоило погрузить в нее руку или ногу, как по телу разливалась легкость, а душа наполнялась безмятежностью. Постепенно движения резвящихся невысокликов становились все медленнее, а мысли все дальше и дальше от этого места.

Только Нури, как и любой гном, не долюбливавший водные процедуры, остался на берегу. Он-то и заметил неладное.

Блаженные лица невысокликов и чересчур плавные, сонные движения насторожили его. Но когда спутники, не откликаясь на окрики, начали валиться с ног, он кинулся вытаскивать их на берег. Невысоклики спали.

Чувствуя сам, что после нескольких глотков из родничка его начали преследовать навязчивые мысли о безмятежном покое, Нури, зевая через каждые десять шагов, двинулся к кораблю. Он торопился изо всех сил, но ноги, как часто бывает во сне, не поспевали, словно увязая в киселе.

Выйдя на берег, гном зевал уже через каждые пять шагов. Собрав силы последним усилием воли, Нури, набрал полную грудь воздуха и свистнул. Свист получился не таким мощным, как хотелось бы, но все-таки был услышан на судне.

Брю, возившийся с оснасткой, поднял голову и увидел плетущегося по песку гнома с поднятой рукой.

– Эй, Болто, ущипни тебя краб, шлюпку на воду! Там что-то не так. Целитель, принимай вахту, только ничего не трогай и к ежам не приставай, заноза им в пятку!

Когда подошли к берегу, Нури еле вымолвил:

– Они там… В лощине… У воды… Спят… Вода сонная… – и упал сначала на колени, а потом на бок.

Притащив к лодке девчонок, паромщик и Хрюкл отправились во второй рейс. Брю по-стариковски пыхтел, а Болто слегка прихрамывал.

– Куда этот животный подевался, протухни его селедка! – негодовал Брю. – Как орать, как баклан недорезанный, так он всегда рядом, а как везти, так его нет!

Солиста не наблюдалось. Мысль о том, чтобы тащить еще и сонного осла, отпадала сама собой.

– Уж лучше бы ему найтись, – согласился Хрюкл.

Ослик словно почувствовал настроения невысокликов и появился из-за соседнего холма. Вид у него был свежий и цветущий. Он трусил бодрой рысцой, а выражение морды было счастливое.

– Тю, да он еще улыбается… Вот нахал!

– Наглая морда, подавись им марлин! – подтвердил паромщик. – Да он мокрый! Или на ослов этот источник как-то не так действует, или он купался где-то в другом месте.

С этими словами Брю пошел по следам Солиста.

За холмом была похожая лощинка, а в ней почти такой же родничок. "Ну-ка, ну-ка", – бормотал старый невысоклик, отстегивая с пояса флягу и наполняя ее.

Вернувшись обратно к Болто, капитан "Мечты Кашалота" поднял голову Олли и понес флягу к его губам.

– Проглоти меня кит, если я не прав.

Через несколько минут Олли заморгал и открыл глаза. Сделав еще пару глотков, он поднялся на ноги, удивленно оглядываясь. Сон как рукой сняло. Мышцы налились силой. Хотелось дышать полной грудью и совершать подвиги. Невысоклик поднял увесистый камень и, размахнувшись, запустил его так далеко, как никогда не бросал ни один невысоклик.

Пробудив Пита, компания весело двинулась вниз.

Вскоре все свободные емкости заполняла живительная влага из второго источника. Сон-воды тоже немного запасли.

"Бодрянку", как обозвал ее Пит, пили понемногу, перед завтраком и обедом. Так доктор прописал. А сон-вода волшебным способом залечивала раны и ушибы, что на своей ноге не замедлил опробовать Хрюкл, оставшись очень доволен. Четырбок был на седьмом небе, исследуя новые методы лечения, а вся команда радовалась, что обрела верный способ будить Четырбока.

Олли давно привык к тому, что не ощущает холода, не боится жары и не чувствует ушибов. Чрезвычайно удивляло, что порез ножом Виндибур мог себе нанести, но только если это делалось плавно, без ускорения. Если же, например, наносился удар, то нож просто отскакивал. То же было и с мечом. Словно что-то сделало Олли неуязвимым для нападения. Невысоклик ломал голову, экспериментировал, но понять причину происходящего ему не удавалось.

И вот однажды, когда, раздевшись до пояса, он фырчал и отплевывался под умывальником, вошел Пит и что-то спросил. Олли резко выпрямился и больно ударился о бак с водой, да так, что из глаз посыпались искры. "Мне больно! – поразился он. – Но почему?" Ответа не было. И тут его взгляд упал на кусочек "летучей звезды", с которым он не расставался. Умываясь, невысоклик снял его с шеи и положил на полку. С некоторых пор, обработав, он носил его на цепочке как талисман.

Олли схватил камень, надел на шею, и снова трахнулся макушкой о бак. Больно не было. Расхохотавшись, он проделал все заново.

Забыв, за чем пришел, Репейник во все глаза смотрел на своего друга. Когда тот радостно закричал: "Это он, это все он!", Пит, испугавшись, побежал за Четырбоком.

Но вмешательство хойбилонского эскулапа не понадобилось. Виндибур, гордый своим открытием, собрал всех и рассказал о чудодейственных качествах небесного талисмана.

Олли был необычайно серьезен. Теперь он, наконец, обрел недостающее звено в цепочке многодневных догадок и рассуждений. Взгляд его светился уверенностью, а в голосе появились новые упрямые нотки.

– Судьба просто так никого не избирает. Отныне все мы, как сказочные герои, и небо нас защищает. Помните это.

– А парень-то как возмужал, орел, трап ему под ноги, – довольно шепнул доктору старый Брю.