Текст книги "Рыжик-5(СИ)"

Автор книги: Дмитрий Мачальский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– Так давайте кого-нибудь оставим! Подежурить, а?

– Кого? – обернулся к ней завхоз и, под его подозрительным взглядом, Люда не решилась прямо в лоб сказать, кого именно. Зато решилась Юлька.

– Так вы и оставайтесь, Данило Петрович, а мы в селе переночуем! – радостно сообщила она, а Люда с Олежкой посмотрели на неё с уважением. Но у завхоза были другие аргументы.

– Ага! А если что, отвечать потом кто будет?!

– В смысле – "если что"? – удивилась Юлька.

– В смысле – ЕСЛИ ЧТО! Знаю я вас, молодёжь!.. – многозначительно постращал глазами завхоз, а Юлечка вдруг покраснела и смутилась.

– Ну, так может кто-то другой? – с надеждой предложила она и все взгляды, не сговариваясь, сошлись на Олежке.

– А чё сразу я?! – немедленно "вспух" тот.

– М-да, не вариант... – согласилась Люда с таким выражением, что Олежкино благородное негодование тут же обратилось на неё. И за что бы это?

– Ну так, сами видите... – "добил" парня завхоз и закруглил дискуссию: – Остаёмся все! Не сахарные, не растаете.

"Ммм-мамочки..." – вздохнула Миклуха, но ни она, ни Люда другого варианта не видели и с завистью проводили взглядом деда Николу. Старик, едва коллектив пришёл к согласию, заоглядывался, типа – а не пора ли, и начал кряхтя подыматься.

– Ну, то щ╕стя вам, здоровля, багацтва...

– Дедушка! – проснулась Юлька, пребывавшая в лёгком трансе от перспективы ночёвки в лесу и с надеждой уставилась на старика. – Вы что-то говорили, что каждый тут знает!.. Ну, чтобы в Око не затянуло?

Дед серьёзно задумался, покрутился, покряхтел ещё и выдал со странной интонацией:

– Та може ╕ брешут люди...

И ушёл.

Когда дверь за ним закрылась, стало заметно, что щели меж досок перекрытий, сперва сиявшие в полутьме, за прошедшее время основательно посерели. Несчастливые "путешественники", оставшись один на один с непонятной и, по рассказам, даже опасной природой, поглядели на сгустившиеся сумерки и ощутили себя очень неуютно. Все потерянно молчали, не зная, что дальше делать. И вот когда даже Люда начала поддаваться общему унынию, когда темнота, казалось, начала обволакивать каждого, когда надежда, что снова наступит день и будет светить солнышко, начала казаться несбыточной мечтой, вот тогда, словно герой-спаситель в ореоле славы поднялся завхоз...

ОН встал – упрямый, ОН поднялся – могучий, ОН обвёл притихший в растерянности коллектив орлиным взором! И коллектив доверчиво воззрился на него – возвышенного властью и умудрённого опытом, – ожидая судьбоносных решений. И ОН вобрал обширной грудью пыльный воздух старой колыбы и... вдруг громогласно чихнул.

Все аж подскочили от неожиданности. А завхоз чихнул от души ещё раз, пожелал сам себе здоровья и тогда только провозгласил:

– Эх, молодёжь! Ну-ка, Олег, смотаемся к машине, принесём с багажника кое-чего. А заодно дверцы позакрываем на всякий случай.

Олежка раскрыл было рот высказаться о последовательности и своевременности приказаний, но решил, видимо, что "раньше сходишь, раньше ляжешь", и молча отправился за завхозом.

Явились они с целым богатством – две телогрейки, брезент, рюкзак, спальный мешок! Коллектив жизнерадостно взялся делить добро и в результате Юльке отдали спальник, Олежке с завхозом – по ватнику, а Люде сунули брезент, чтобы было ещё чем накрыться. Красота! И как последний аккорд, завхоз, под восторженные крики коллектива, вынул из рюкзака два огромных бутерброда из грубых скибок хлеба с салом и такую же огромную флягу. Во фляге оказалось вино, но запить было чем-то нужно, и коллектив постановил устроить праздник. В общем, на душе потеплело, и спать все улеглись во вполне благодушно настроении. Даже устроенное напоследок, уже по полной темноте, развлечение "мальчики налево, девочки направо" прошло весьма оживлённо, потому как пока одни ходили "налево", другим приходилось или громко разговаривать, или даже петь, чтобы ушедшие во тьму не заблудились. Тратить на эту фигню спички завхоз не захотел, но чтобы окончательно улечься, всё же позволил зажечь, найденный в колыбе огарочек свечи. Который и погасил через пять минут со словами: "Отбой в кубрике! Всем спать!" Люда попыталась было "бдеть", настороженно прислушиваясь к темноте, но то ли сказались дневные треволнения, то ли вино подействовало, она отрубилась, даже не заметив как. А ночью, Люда проснулась от ощущения дикого страха...

"Лю!.. Там кто-то ходит!"

"Завхоз "до ветру" вышел... – подумала Люда не успев подумать. – Тьфу, придёт же такое в голову!"

Могутные всхрапы Данилы Петровича, неожиданно перекрывавшие общее сопение коллектива, не вызывали сомнений в местонахождении их хозяина. А заодно должны были распугать всю нечисть, если бы такой пришла в голову блажь тихонько подкрасться. Но Миклуха настаивала на своём, и она была очень, очень напугана:

"Лю! Лю! Она там, она пришла!"

Перед мысленным взором немедленно возникла некая тёмная личность, несытым оборотнем бродящая по здешнему лесу и подъедающая неосторожных путников. Люде стало реально страшно. В голове сама собой зазвучала тоскливо-жутка мелодия из "Собаки Баскервилей". Хорошо еще никакому придурочному волку не взбрело в голову повыть в это время.

"Бум бум-бум-бум, бум бум-бум-бум..." – тут же встрял внутренний голос. Ну, не дурак ли?!

Люда поняла, что спать уже не придётся, и поднялась с топчана. На ощупь добралась до наклонной стены-крыши, не рискуя ходить в потёмках дальше, осторожно прислушалась. За стеной шумел ветер. Налетал волнами и утихал, потом снова начинал колобродить в ветвях, словно взъерошивая шевелюру леса. Он будто ходил по кругу, присматриваясь к строению и его обитателям, приближаясь и снова отходя в сторону, решительно бросаясь на стены и тут же испуганно отскакивая. Неожиданно громко скрипнула под его напором дверь. Люда вздрогнула и в панике метнулась к спящей по соседству Юльке.

– Юль! Юль!.. Юлька, блин, проснись, дурэпа чёртова!

– А?! – обернула та голову. – Люськин?..

– Юлька, проснись! Тут кто-то ходит!

– А?! Ходит?.. Пусть ходит... Ходить не вредно... И вааще... тыбысплабсамаилюдьмнемеша-а-а-аххх!..

– Чего?!

– Ходьтутсякиетокоспатьнеда-а-ахххы-ффф... – И Юлькина голова упала обратно.

– Юлька! Юлька-а-а! – потормошила Люда за плечо, но подруга не проснулась, лишь пробормотала во сне что-то ещё менее разборчивое, чем раньше.

Ну вот! И что делать – бежать мужиков будить или орать на весь лес? Люда уже скатывалась ко второму варианту, даже рот приоткрыла, чтобы опробовать горло на предмет диких воплей, но тут снова отозвалась Миклуха.

"Лю-у-у-у... ОНА ЗДЕСЬ!" – медленно проговорила малАя "упавшим" голосом и от одного этого голоса душа Люды моментально ушла в "пятки", даже не спрашивая, как туда попасть. Люда вдруг обратила внимание, что улёгся ветер, бушевавший последние пару минут, и стало пронзительно тихо. И вот тогда в помещении начало едва заметно светлеть...

Перед расширенными до предела Людиными глазами медленно проступили очертания топчанов со спящими на них людьми... нависшего над головой потолка... дверного проёма... А у входа прямо из воздуха стала сгущаться бледно-голубоватая прозрачная фигура.

"ОНА-А-А-А..." – дрожащим голосом выдохнула Миклуха и в ужасе забилась в какой-то одной ей известный угол сознания. А Люда заворожено продолжала смотреть, как наливается светом призрак, как проступают очертания красивого девичьего лица в обрамлении длинных волос. Как, словно струясь, спускаются волосы до самого пола, обрамляя всю стройную фигуру. Как, раздвинув их, поднимаются обнажённые бледные руки и протягиваются навстречу.

"Геню!.. Геню... Ты пришёл, мой милый... Иди же ко мне!"

– А... ва... – заклинило Люду. А призрачный голос продолжал звать, упрашивать:

"Геню, милый мой Геню, иди ко мне... Я так долго тебя ждала!.."

– Я не Геня! – прорвало наконец Люду каркающим хрипом.

Призрак только тихо и мелодично рассмеялся.

"Разве я бы не узнала своего Геньо? Мой Геню... я так долго тебя искала... Ну же, обними свою Навкусю! Помнишь, как ты назвал меня?.."

И бледные светящиеся руки потянулись через пространство. Люда шарахнулась, больно ударившись затылком о стену. Мгновенно возникшая надежда, что вот сейчас она и проснётся, так же мгновенно и угасла. Подняв глаза, она обнаружила призрака совсем рядом, и бледные руки уже почти касались её. Но захолонуть от ужаса заставило её не это. На груди светящейся фигуры, в месте, где у людей должно быть сердце, проглядывало сквозь полупрозрачные пряди чёрная, словно втягивающая водоворотом пустота... чёрное озеро в берегах призрачного света... Чёрное Око...

"Геньо, ты меня боишься? – удивился призрак, и тут же мило улыбнулся: – Ах, как тогда, в первый раз!.. Геню, Геню... Не бойся милый, разве твоя Навкуся может желать тебе зла? Приди ко мне, Геню, не мучай себя и меня!.."

Люда почувствовала, как пустота на груди призрака расширяется, охватывает её, начинает втягивать, вымораживая чувства и подавляя сопротивление.

"Геню, милый Геню..." – продолжал напевно призрак и Люда вдруг с ужасом поняла, что под этот нежный ласковый голос может сейчас тихо и незаметно умереть. Она отчаянно рванулась и выпала из призрачных объятий.

"Куда же ты, любимый? – удивился призрак. – Не бойся, иди ко мне!.."

Люда рванулась опять, перекатилась через топчан, шлёпнулась на попу и, как села, так и стала отползать на четвереньках, а в голове вертелась только одна дурацкая мысль – "только бы не стенка". Призрак засмеялся ласковым звенящим смехом и двинулся за ней. Ожидаемо, затылок упёрся во что-то твёрдое. Люда зажурилась и... и вдруг что-то изменилось, словно потеплело вокруг. Она медленно открыла глаза и увидела... спину ещё одного призрака. Странно знакомую спину, особенно этот "лошадиный хвост", в который оказались собраны волосы нового привидения. И вся фигура какая-то знакомая...

"Ррруки приберрри!" – прорычал новый призрак Людиным голосом.

И в тон его голосу на дворе прорычал раскат ещё дальнего грома.

"Ну, не-е-ет..." – засомневался старый призрак.

В помещении вдруг стало душно от наэлектризованной атмосферы приближающейся грозы.

– Миклушенька... – тихо выдохнула Люда, но та даже ухом не повела.

"Оставь, она моя!" – твёрдо выговорила Миклуха, сжимая такие знакомые Люде кулачки.

"Не-е-ет... – ласково возразил призрак Навкуси, словно в задумчивости поведя головой. – Он мой! Мой Геньо..."

И словно оскал этой "ласки", сквозь все щели в крыше полыхнула первая зарница.

"Не отдам!" – Миклуха упрямо наклонила голову, словно готовясь к прыжку.

"Отдаш-ш-ш-ш..." – тихо прошелестела Навкуся и лицо её заморозила нежная улыбка.

В стены ударил первый порыв ветра. Лес снаружи загудел, затрещал, заскрипел жалобно в преддверии неминуемой бури. Снова и часто заполыхали зарницы, освещая обстановку внутри колыбы.

"Отдаш-ш-ш-ш..." – словно порыв урагана разнёс волосы Навкуси, открывая туманные едва различимые очертания тела.

"Возьми-и-и..." – процедила Миклуха, и распустившийся сам собой "хвост" заплескался на призрачном ветру.

Резко до боли в глазах вспыхнула близкая молния, вслед за нею словно рухнул на саму крышу громовой раскат. Люда содрогнулась, на секунду ослепнув, а когда снова смогла видеть, призраков не стало, только снаружи уже вовсю бушевала буря – гроза без дождя. Сверкали разряды, опоясывая всё небо, гремели громы, словно камнепады сходили со склонов, от бешеного ветра вздрагивала многострадальная колыба. Но Люда видела не это. Не глазами, внутренним зрением она ощущала двух огромных птиц, схлестнувшихся в смертельном поединке: одну – пронзительно холодную, как вспышка молнии, и другую – пламенно яркую, как пожар. Это их невидимые удары порождала громы и молнии, будто разрывавшие небо, это их призрачные крылья метались ураганом, проносясь, казалось, через саму душу, это их яростный клёкот отзывался воем и треском сошедшего с ума леса. Люда не знала, как это объяснить, но она знала точно – там, снаружи, Миклуха бьётся насмерть и от исхода борьбы зависит и её, Людына, жизнь.

Осознание опасности помогло прийти в себя. Люда со скрежетом душевным соскреблась с пола и пробралась к выходу. По дороге нашла какое-то полено – маленькое, но приятное подспорье её решимости помочь Миклухе. Добрела, остановилась, морально приготовилась к "чёрте чему", которое снаружи творилось, и толкнула дверь... Ноль эффекта! Нет, дверь чуть-чуть приоткрывалась, но тут же, получив увесистый "пинок" извне, с силой захлопнулась обратно.

Промучившись минут пять, Люда поняла, что одной решимости тут будет мало, а ломика рядом не наблюдалось. Больше того, что-то ей подсказывало, "что это "жжж" неспроста", потому что каждый раз, когда она рвалась наружу, вместе с ударом ветра колыбой прокатывалась горячая Миклухина волна. Вняв, наконец, "тонким" намёкам, Люда благоразумно согласилась отложить подвиги и устало опустилась на корточках спиной к стене, морально приготовившись терпеливо и безучастно ожидать развязки. Не тут-то было! Она даже стала напевать в тон грозе "Ревела буря, гром гремел!..", чтобы хоть как-то отвлечься, но ожидание оказалось ещё мучительней бесполезной борьбы, потому что призрачные крылья в пылу боя беспрепятственно проносились сквозь стены колыбы, обдавая то жаром, то холодом и ни на секунду не позволяя забыть о смертельной схватке над её крышей. Так что отчаянно желаемое затишье застало Люду с прокушенной в нервах губой и в совершенно издёрганном состоянии.

Ветер последний раз тряхнул досками перекрытий и жуткий гул леса пошёл на убыль. Отдалился, всё больше стихая, рыкающий звук грома, почти невидимыми стали вспышки молний. Больше не рвали душу проносящиеся сквозь тела и стены невидимые крылья демонических существ. Битва затихла. Но кто победил? Миклуха не отзывалась. Выиграла она, проиграла, погибла... просто "ушла на базу"? Люда не знала, что и думать. Из глубин её измученной души вынырнул огляделся и начал нагло обживаться в организме безотчётный страх.

Люда поднялась на ноги и какое-то время мялась у двери, пытаясь совладать с собой. Наконец, ей удалось утоптать поглубже ужасы, которые успело наплодить воображение и она почти решилась идти, как вдруг... все её усилия пошли прахом, а загнанные в глубину страхи с удесятерённой энергией вырвались обратно. Потому что снаружи, гулко отдаваясь в притихшем воздухе, раздались звуки чьих-то шагов.

Гуп, гуп, гуп – тяжко звучали шаги, приближаясь к жилью.

Дёрг, дёрг, дёрг – отзывалось на них Людыно сердце, заставляя крепче сжимать полено.

Гуп, гуп – приблизился неизвестный к входу, на секунду стало тихо, и тут дверь начала приоткрываться.

– ЙИИИИ! – Люда выдала отчаянный клич атакующих команчей и врезала врагу боевым поленом.

Но коварный враг оказался даже коварнее, чем она думала!

– УЙ-ЙО! – отшатнулся он, и Люда, потеряв равновесие, а заодно потеряв злосчастное полено, с виража выпала спиной вперёд в проём и впечаталась в кого-то твёрдого, вероятно, в того же врага. Супостат ойкнул, но устоял.

Застонав от обиды, Люда сжалась и попыталась наподдать ему хотя бы локтями. Но тот опять проявил коварство, нагло её облапил и буквально внёс в помещение, несмотря на все взбрыкивания и выкручивания.

– Люда, ты что ли?! – удивлённо вскрикнул этот гад Лёшкиным голосом крепко сжимая её. – Тихо, тихо ты, убийца!

От неожиданности она перестала дёргаться и тут же была повёрнута лицом к противнику.

– Люд! – чуть встряхнули её за плечи сильные руки. – Это я, Лёша, слышишь?! Ты чего развоевалась?!

– Я... бо!.. Я... ду... – попыталась объясниться Люда, но уже накатывал стремительный отходняк, перехватывая горло и подгибая колени. Она повисла на Лёшиных руках и последними остатками самолюбия попыталась выдавить сквозь горло внятное объяснение своему буйству, но выдавила только междометия и слёзы. Однако, Лёша слушать её не стал, а без вопросов прижал к себе.

– Ры-ы-ыжик... ну, ты чего? Гроза что ль напугала? Ну всё уже, всё...

Люда обмякла, судорожно вздохнула и прижалась как маленькая. Лёша обнимал её за плечи, осторожно гладил волосы и тихим голосом увещевал:

– Всё, всё... Тихо... Всё уже хорошо, Рыжик, всё хорошо...

И вот так, приглаженная и обогретая, Люда окончательно поверила, что всё теперь будет хорошо.