Текст книги "Форсу (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Виктим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 39 страниц)

Глава 45. Укротитель Мевы

А интересные события меж тем продолжались! Я опустился на коленки перед Маришей и Лимоникой и принялся аккуратно стаскивать трусы для начала с обожаемой жёнушки. Ну конечно же, она являлась первым приоритетом. Второй была неолетанка со своей огромной фундаментальной фигурой и широченными бёдрами. Если блаженная улыбка светилась на моём лице, когда я оголял пушистую, покрытую щёточкой каштановых волос киску энесты, то я нисколько не удивлюсь этому.

После того как я помог леди избавиться от остатков одежды, Мариша сделала пару шагов в сторону выхода к источникам, но остановилась, увидев, что спутница её медлит, по-прежнему стоя передо мной. Мони слегка раздвинула свои мощные ноги и, будто бы демонстрируя себя, подалась бёдрами вперёд, приподнимая вверх свою матёрую киску с крупными и пухлыми половыми губами. А я не мог оторвать взгляд от её промежности, наблюдая, как толстенький клитор энесты плавно увеличивается и оттопыривается вперёд.

«Ва-а-а-а! Какая клёвая эрекция!» – мысленно восхитился я.

Что-то тёплое капнуло мне на лоб, я глянул вверх и встретился с плотоядным взглядом Лимоники. Неолетанка алчно смотрела на меня и возбуждённо слизывала языком капельки амосы, выступившие на её губах. Она вдруг наклонилась ко мне и сжала рукой твёрдую часть тела, бесстыже оттопыривающую мои штаны.

– М-м-м, хорошая прелюдия, – промурлыкала энеста, сжимая пойманного бойца. – Будь я эми, трахнула бы тебя уже здесь. Но мне несложно себя контролировать, продолжим на источниках. И не задерживайся сильно, мы тебя ждём.

Лимоника выпрямилась и широким шагом вышла из комнаты, сверкнув напоследок своей большой круглой попой. А Мариша, изобразив мнимую ревность на лице, шутливо потрясла кулаком возле моего носа.

– Ты чего завис? – весело возмутилась она. – Раздевайся, оболтус! Давай, мигом!

Поставив мне лёгкий щелбан в лоб, она подмигнула и покинула раздевалку вслед за неолетанкой. Упс! Точно. Я ведь даже ни одной пуговицы на рубашке своей не расстегнул.

Поспешно избавившись от верхней одежды, я взялся за резинку трусов и тут увидел, что теперь уже́ Мика заворожённо на меня смотрит.

– Э-э-э… я… снаружи разденусь, – смущённо сказал я и только было дёрнулся к выходу, как эми окликнула меня:

– Стой! – я замер. – Подойди. – Ох, пришлось подойти.

Мика бесцеремонно взялась верхними своими руками за резинку моих трусов и стала их с меня стаскивать, снимая покровы с нахального солдата, гордо торчащего вверх и вперёд. Юная энеста с больши́м интересом изучила мужское орудие и пощупала его ствол тонкими гибкими пальчиками нижних рук, оценивая твёрдость и форму. А я готов был сквозь пол провалиться от переполняющих меня чувств неловкости и стыда. Но ничего не мог поделать. Парии – народ совершенно бесправный.

– Спасибо, – с улыбкой сказала она, когда насмотрелась. – Можешь идти.

Неолетанка, кстати, тоже, как и я раньше, оставалась одетой, и я хотел было иронично отметить сей факт, но передумал и просто вышел из раздевалки. Посмотреть, как она обнажается, я был совсем непрочь, но оставаться всё это время голым под её зачарованным взглядом, мне было очень неловко.

Итак, я вышел наружу и направился к водоёму. Обе дамы уже́ сидели по шею в воде, от которой шёл горячий пар, и блаженно улыбались. Стоило мне забраться в озеро, как супруга заграбастала меня, притянула, разворачивая к себе спиной, и прижала, обняв одной рукой за грудь, а другой – за живот. Ладошки её растопырили пальчики, и она стала меня ощупывать, то подушечками поглаживая, то царапая ноготками.

– Хорошо-о-о, – сладко протянула энеста, поглядывая на нас с улыбкой как ни в чём не бывало. – Эх, мне бы тоже источниками хотелось обзавестись, но услуги мастера стихий стоят дороговато.

– Да, это роскошь, – подтвердила Мариша, продолжая увлечённо меня лапать. – Ещё и загородный дом требуется: в городе не разрешат магические действия с сейсмической активностью.

– А я недавно обзавелась, – похвасталась Мони. – Правда, участок не такой большой, как ваш, но условиям отвечает.

– Так это же здорово, – улыбнулась моя жена. – Осталось только опытного мага найти.

«А она будто не опытная, – удивлённо подумал я. – И чего она дурочку строит из себя? Ясно ведь, что энеста напрашивается на услугу».

– Хи-хи, а ей неохота за бесплатно горбатиться, – рассмеялась сёкая в моей голове. – Хороший элитный источник грандмастерского уровня квалификации – это тот ещё геморрой. Много маны, сил и времени отнимает.

«Вот как».

Лимоника посмотрела на мою супругу выжидательно, не нашла должный отклик в её глазах и промолчала, решив, видимо, не развивать начатую тему.

В этот момент из раздевалки вышла Мика и неспешной походкой подошла к водоёму. Была она собственно голенькой как и все мы, только бёдра её прикрывало тонкое белое полотенце слегка развивающееся на ветру. Нижними своими руками эми его придерживала, а верхние держала свободно.

На пути к нам Мика, казалось бы, даже замедлилась слегка, как только уловила мой взгляд, и в воду залезать не спешила. Она коротко глянула на меня, хитро сверкнув глазами, и сладко потянулась, поднимая верхние руки над головой и принимая изящную эротическую позу. Энеста словно лучики солнца ловила своей кожей и наслаждалась этим.

Закончив первую часть своего выступления, Мика отпустила полотенце, и то упало вниз, полностью открывая её наготу. А пото́м энеста встала прямо надо мной и даже слегка раздвинула ноги, позволяя себя хорошенечко рассмотреть.

Ещё год назад я бы стыдливо отвернулся. Но за время, проведённое в имении, с помощью эмпатических подсказок Мары я довольно быстро понял, что женщины вполне спокойно, как само собой разумеющееся воспринимают мои прямые взгляды. Ну, точно так же, как если бы они не были обнажены. А вот если я начинал мяться и прятать глаза, они почти сразу это замечали и спрашивали: в чём дело или что с ними не так?

Придумывать что-то невинное и юлить в этом случае совершенно не стоило. Мара сразу же посоветовала мне сказать правду, и я потом не пожалел, что её послушался. Ни одна женщина не отреагировала негативно на моё признание, что я балдею от обнаженных женских тел и очень смущаюсь от этого. Меня либо начинали дразнить, веселясь от моей реакции, либо воспитывать и тренировать, принимая откровенные позы и требуя, чтобы я смотрел, либо просто посмеивались и продолжали вести себя как и прежде. Им моё смущение женской наготой казалось забавным и миленьким. А если я залипал на откровенное зрелище и на лице моём отпечатывалась сексуальная увлечённость, женщинам становилось лестно моё внимание и большинство из них возбуждалось от таких моих взглядов. Так что я давно уже отработал привычку: глазеть не смущаясь сколько влезет и не скрывать своих чувств. Такая линия поведения, чреватая неприятностями в мире Земли, здесь приводила к тому, что на меня очень быстро набрасывались с самыми распутными намерениями.

Судя по эмпатическим сигналам, идущим от Мики, её эмоции не касались сексуальной сферы, но она испытывала лёгкое волнение и озабоченность, что может оставить к себе равнодушной или, что ещё хуже, не понравиться мне. О-о-ох! Ну как я мог её разочаровать? Я просто не мог не смотреть на неё и не любоваться созревающей девичьей фигуркой, разогнав пинками из головы все психологические загоны, касающиеся своей "педофильности".

Впрочем, мои внутренние блюстители морали довольно быстро сами заткнулись, отметив, что Мика заметно округлилась и значительно прибавила в женской привлекательности за то время, пока я её не видел. Ну или же она и раньше такой была, просто одежда это скрывала. Грудка у энесты была небольшой, с по-девичьи заострёнными формами. Но между ног уже́ имелось некоторое количество жиденькой растительности с рыжеватым отливом, и это дало мне ещё один позитивный довод: волосы растут, значит не маленькая… и даже почти взрослая уже.

Ох, блин, если бы ещё не общая невинность и не чистота её помыслов, которые ловили все органы моих чувств, в том числе и эмпатические, я бы вообще не испытывал неловкости. Соблазняя меня, эми совсем не думала о сексе, она словно проверяла свою способность меня соблазнять. И лишь настроившись на эстетическое восприятие юной красоты, я сразу привёл все свои морально-этические дроби к общему знаменателю и добился душевного комфорта.

– Залезай в воду, – с улыбкой предложила Мариша юной неолетанке. – Она горяченькая и очень приятная.

– Успею, – ответила та и повернулась ко мне попкой, изящно прогнувшись в талии и приподняв ягодицы вверх.

Твою ж мать! Почувствовав, что у меня начинается эрекция, я, кажется, покраснел. Но ещё больше смутили меня слова супруги, которая, нащупав под водой Диму-младшего, пробуждающегося ото сна, сдала меня со всеми потрохами.

– Эй, да у него встал! Хи-хи, всё, уже́ можешь заканчивать свою проверку. Определённо ты ему нравишься. И даже очень нравишься во всех смыслах.

Мне тут же захотелось утопиться со стыда, и я хотел было поспешно оправдаться. Но, ощутив всплеск радостного удовлетворения, исходящего от Мики, вовремя прикусил язык. Эми буквально просияла от удовольствия, а следовательно, ох, не стоило мне ничего говорить. Аккуратно, без брызг она залезла в воду и тут же приблизилась к нам с Маришей, обнимая меня спереди и завершая приготовление своеобразного сэндвича из тел.

Читай на Книгоед.нет

– А-а-а! Я сейчас помру! – простонал я. – Мика, это очень смущает.

– Почему? – спросила она невинно, и в её голосе не было ни капельки флирта, только любопытство.

– Потому что Мева в тебе ещё спит, но ты будишь Меву мужчины, – ответила за меня её мама. – А вот в ком Мева пробудилась и уже бушует вовсю, так это во мне. Поэтому давайте скорее приступим к делу, пока терпение моё не лопнуло.

Она поднялась из воды, дотянулась рукой до резинового коврика, приготовленного заранее, пододвинула его к краю обрывистого берега и уселась поудобнее, разведя ноги в стороны и недвусмысленными взглядами давая мне понять, кто между ногами её должен находиться.

– Да, точно, – согласилась Мариша, отпуская меня. – Пусть Дима покажет свои навыки укрощения неолетанской Мевы, а мы с тобой посмотрим, Мика. Это должно быть очень интересно и поучительно. Как ты к этому относишься? Согласна?

Юная энеста сохраняла объятия ещё несколько секунд и даже вроде бы покрепче стиснула меня, но затем медленно кивнула и неохотно разжала свой захват. Пото́м она сама подвела меня за руку к своей маме, поставила напротив неё и уселась на дно водоёма, справа от неё, погружаясь в воду до самой шеи и приготавливаясь смотреть. Мариша заняла зрительскую позицию слева и с улыбкой кивнула мне, мол, начинай, зрители готовы.

– Лучше сразу опустись на коленки, – подсказала сёкая. – Лимоника хоть и опытная ами, контролирует себя, но правило это тебе всё равно надо усвоить. Любую энесту инстинктивно тянет мужчину поцеловать, после чего член его очень быстро оказывается у неё во влагалище. И если ты рассчитываешь на оральный секс, лучше всего будет, если рот твой соединится сперва с нижними губами неолетанки.

«Ох, боже!» – подумал я и, погрузившись в воду, сделал гребок руками, заплывая в "ущелье" между двумя фундаментальными ногами Лимоники. Я обвёл глазами её массивные мощные бёдра и мысленно застонал от нахлынувшего на меня восхищения. Провёл пальцами по внутренним сторонам бёдер, смакуя ощущение нежного бархата, поцеловал одну ногу, пото́м вторую и, приблизившись к пункту назначения, решился, наконец, посмотреть на главную достопримечательность этой экскурсии.

Матерь божья! Какой класс! Я, конечно, уже́ видел сегодня киску Лимоники и даже с близкого расстояния её лицезрел, но открывшийся ракурс был просто великолепен. Покрытые тёмной растительностью массивные дольки оказались слегка разведены в стороны, открывая глубокую нежно-розовую расселину, поблёскивающую густой влагой. Толстый и довольно крупный клитор около трёх сантиметров длиной напряжённым штырьком торчал вверх и вперёд, словно орудие, готовое к бою. А в нижней части вагины, прямо под массивным уринальным холмиком с крупной дырочкой на вершине, располагалось приоткрывшее свой зев, истекающее соком и хищно шевелящее краями влагалище. И стоило только мне на него посмотреть, как оно расширилось ещё больше, словно приглашая к себе в гости.

Господи! У меня просто глаза разбегались от этой красоты. Мне хотелось поприветствовать все её части. Я зарылся губами в короткие густые волосы, проскользил ими вверх, пощипывая мягкую и податливую, как подушечка, дольку, добрался до твёрденького штырька клитора, захватил его ртом и с наслаждением пососал. Пото́м прошёлся по второй дольке до са́мого низа, снова поднялся до клитора, обводя языком его крепкое тельце по кругу, снова пососал и уже́ пото́м стал спускаться вниз по наполненной густым терпким соком ложбине, вылизывая её и обсасывая, подбираясь к глубокому хищному колодцу и чувствуя, как тело моё охватывает характерный сексуальный жар, вызванный амосовым опьянением.

И вот кончик моего языка достиг скользких вибрирующих краёв, обошёл их по кругу, слизывая вязкие кисло-сладкие капельки, и стал погружаться вовнутрь, предусмотрительно сворачиваясь трубочкой.

– Х-х-а-а-ар-р-р! – сладостно прорычала Мони, блаженно приподнимая киску навстречу моему рту, и с сочным чмокающим звуком всосала меня в свои недра.

«Ох!» – мысленно простонал я, чувствуя, как сильно засасывается мой язык, уходя сразу же на максимальную для своих естественных размеров глубину. Это было экстремально. Риса никогда так сильно мой язык не натягивала.

– М-м-м! Класс! – выдохнула неолетанка, и в глубине её те́ла стало быстро разгораться розовое зарево. – У мужа моего язык подлиннее, – хихикнула она. – Но твой тоже неплох. Ну ты меня и раздразнил, балбес. Едва сдержалась, чтобы не дёрнуть со всей силы. Остался бы без языка, знал бы впредь, как томить ожиданиями неолетанку. А с юной эми такого вообще нельзя делать, ясно тебе? Она просто не утерпит и трахнет тебя. М-м-м! Боги! Как же хочется поглубже всосать!

Мони крепко прижала меня к вагине, надавливая голенью на мой затылок, а пото́м, порыкивая от удовольствия, стала раскрываться ещё шире, распахивая своё влагалище и наползая его краями на моё лицо. Если кто-то видел, как удав заглатывает кролика, наверное сможет представить, как такое движение выглядело со стороны.

Мара взвыла и застонала в моей голове. Кажется, даже её проняло это зрелище. Мариша изумлённо моргнула и проглотила слюну. Мика смотрела на вагину матери заворожённо, не отрываясь.

– Ха-а-а, хорошо-о-о! – сладко пропела энеста, засосав моё лицо в свою киску настолько основательно, что мне казалось, будто большие губы её охватили чуть ли не его половину. Мони ещё шире раздвинула свои ноги, чтобы показать зрительницам, насколько глубоко я попался и что она со мной творит. Придерживая меня ногой за шею, она сочно причмокивала влагалищем, волнообразно покачивая промежностью будто живой хищной присоской и заставляя покачиваться моё лицо. И эти её движения волной уходили вглубь, массируя мой свёрнутый в трубку язык, и упругими толчками нагнетали в него смазку.

– А теперь о твоих ошибках, – продолжила объяснять Мони. – Са́мой главной была нерасторопность. Отвлекая эми от своего члена, нужно без промедления и максимально глубоко засунуть язык ей во влагалище. А вот то, что ты его трубочкой свернул, – это правильно, молодец. Кстати, хочешь, чтобы форма твоего языка идеально отвечала потребностям неолетанок? Кивни, если хочешь. – Я кивнул. – М-м-м, отлично, – промурлыкала Лимоника, – тогда пожелай этого. Прямо подумай: «Я хочу, чтобы мой язык стал ещё длиннее и толще, чтобы формой своей он был удобен для усиков, чтобы неолетанки балдели, тиская его в своём влагах-х-а-а-а-а-р-р-р!»

Проговаривая эти "мысли", неолетанка сбилась от нахлынувшего на неё удовольствия и снова принялась всасывать в себя язык-трубочку. А розовое сияние её разгорелось очень ярко, приобретая неожиданно более насыщенный и тёмный оттенок. Оно затопило влагалище и будто бы стало плавить мой язык, делая его податливым и текучим. Тот стал ещё больше вытягиваться в длину и словно бы спекаться, превращаясь из свёрнутой трубочки в сплошную, цельную. Я ощутил, как усики энесты бесцеремонно и уверенно ощупывают края моего языка.

«Боже! Какие они у неё напряжённые и толстенькие, – с восторгом думал я. – Будто набухли от эрекции».

– А сейчас, – с придыханием сказала Мони, – я сделаю то, что никогда не позволила бы себе с мужским членом… оторвусь…

Тело энесты охватила мелкая дрожь, и она, крепко притиснув меня к себе, скрещёнными на шее ногами, со сладким взрыкиванием засадила оба своих усика мне в язык. Ох! Это было очень экстремально. Она не вошла в меня, а именно ударила, сильно, резко, со всей своей несдерживаемой дури, и тут же выгнулась от пронзившего её блаженства, а пото́м с рычанием ударила меня вновь.

Усики её, казалось, обезумели и стали грубо трахать трубочку языка, двигаясь то одновременно, то вразнобой. Смазка, которой они обильно сочились, в значительной мере смягчала ударные резкие проникновения. Сами усики были тоже не из железа и, несмотря на всю свою эрекцию и раздувшуюся толщину, ощущались скорее как шнуры из твёрдой резины со смягчённой оболочкой, чем как спицы из металла. И тем не менее от этих бешеных трахающих движений язык мой заныл и онемел. И я очень порадовался, что не член мой вставлен в тугое лоно неолетанки.

Само влагалище тоже бушевало. Оно резкими рывками пыталось всосать в себя мой язык ещё глубже, и тот будто бы постепенно удлинялся под действием мощных импульсов разряжения. Мне казалось, что он плавно вытягивался и принимал какую-то необычную, не цилиндрическую форму, утончённую у основания и утолщённую на конце. Выполняя свои волнообразные сокращения, влагалище неолетанки, как умелый гончар из глины, лепило из моего языка наиболее приятную для себя фигуру. И по тому, как усиливались и обострялись ощущения энесты, достигая пикового накала, я понимал, что язык мой приближается к некоему совершенству.

Впрочем, всё, что я тут длинно и подробно описывал, происходило в течение довольно короткого отрезка времени. Лимоника настолько быстро разогнала своё возбуждение ударными пронзаниями усиков, что достигла пика секунд за пять и пото́м ещё примерно столько же времени балансировала на краю. Остановив движение усиков, она ласкала их вибрирующие от кайфа тельца волнообразными движениями влагалища, проминая мягкую податливую трубочку моего языка.

А пото́м Мони взорвалась и выстрелила в меня розовым штормом, выгибаясь в экстазе. Она сладостно рычала, выплёскивая мне в горло тугие острые струйки своего жидкого горьковато-сладкого блаженства. Стиснув основание языка стенками влагалища, она максимально сжала выходное отверстие, сделав его плотным и особенно приятным для усиков, которые, дёргаясь в импульсах разрядки, преодолевали тугое сопротивление, протискиваясь через узкое колечко, и от того стреляли особенно мощно и долго.

Выгибаясь от кайфа и вскрикивая, Лимоника извергалась в меня секунд тридцать, выплёскиваясь не только своим детородным соком, но и мощными импульсами розовой энергии. И лишь когда накал свечения её стал угасать, тогда и стихия оргазма неолетанки начала успокаиваться. Ещё какое-то время кайф её шёл на спад, а пото́м она замерла и блаженно расслабилась, укладываясь на спину и прикрывая глаза. Ноги энесты перестали сдавливать мою шею, и стопы её скользнули вдоль моей спины, расслабленно погружаясь в воду. Однако вагина Мони, крепко присосавшаяся к моему лицу подобно плотоядному рту, по-прежнему сохраняла свою хватку и продолжала меня мягко посасывать.

Неолетанке нравились ощущения, которые давал ей этот контакт с моей кожей. Они заметно замедляли затухание приятных ощущений и продлевали томное блаженство релакса. Мони вдруг выгнулась и затряслась от новой серии оргазмических импульсов, выплёскиваясь остаточками своей спермы. То был не новый оргазм, а лишь отголоски прошедшего. И всё равно энеста эти отголоски принимала с большим удовольствием и явно собиралась вкусить их все.

Ещё пару минут она аппетитно причмокивала своей киской, разражаясь всё более короткими сериями импульсов удовольствия, пока не затихла совсем. Её усики плавно выскользнули из моего языка, скрылись в недрах влагалища, и лишь тогда её киска, сочно чмокнув, отлепилась от моего лица.

– А-а-а! – простонал я, когда рот мой наконец освободился. – Кувлуто… как. – Язык мой словно бы слипся в новой для себя форме и плохо выполнял функцию речи. Но постепенно он расклеивался, разворачивался и принимал гораздо более привычный для меня вид.

– Это что за красненькая точка? – услышал я любопытный голос Мики.

– Пурпурный аддон, – ответила ей Мариша, и в голосе её отчётливо прозвучала радость.

Я проморгался, обернулся к зрительницам и увидел, что они внимательно изучают мою шею.

– Что ещё за аддон такой? – обеспокоенно спросил я, волнуясь, что меня опять наградили чем-то позорным.

– Расширение возможностей розовой ветви, – пояснила Мариша. – Он наделяет язык пария способностью самым разнообразным образом изменять форму, с тем чтобы доставить женщине или энесте максимально изысканные ощущения.