Текст книги "Игра слов"
Автор книги: Дмитрий Лекух
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Ленка
…Я не очень уверен, что ее любил.
Влюблен – это да.
А вот чтоб любил – вряд ли.
Я вообще не уверен, что когда-либо в этой жизни любил не ту женщину, которая сейчас является моею женой.
Как говорит один из моих нынешних близких приятелей:
– Ты, Димон, редкий по сегодняшним временам извращенец. В двадцать первом веке, извини, даже тихие семейные пидорасы чаще встречаются, чем вот такие, как ты, долбоебы-однолюбы-романтики. Это уже не смешно…
…Нет, влюблялся я – как и положено, довольно часто.
Кобелировал – еще чаще.
А вот с любовью – что-то не получалось ни разу, пока наконец не накрыло так, как и положено, – совершенно по-настоящему.
…Хотя нет.
Вру.
Было.
Один раз.
Очень давно, еще в Свердловске.
Именно в Свердловске, а уж никак не в Екатеринбурге.
Не хочу вспоминать: и гордиться в принципе нечем, да и уроков из той истории никаких не извлечешь – ни положительных, ни отрицательных.
Абсолютно личный опыт, никому, кроме меня самого, не интересный.
Ленка, которую все почему-то считали моей первой любовью – совершенно другая история…
…Мы познакомились у репетитора.
Славный был репетитор, мы с ним потом еще не раз по этой жизни встречались, правда, уже так плотно не пересекаясь.
Игорь Леонидович Волгин, в ту пору – профессор МГУ, ага.
Он у меня еще потом оппонентом дипломной работы был, в Литинституте, но это – уже совсем другая история.
Да и Игорь Леонидович к тому времени другим стал, ой, другим.
По-прежнему холеным, конечно, но изрядно потасканным.
Укатали Сивку, чего уж там.
А вот тогда, когда я еще в десятом классе учился…
Огонь!
По некоторым слухам, очень и очень немногие из дипломниц журфака МГУ постигали основы литературоведения мимо его узкой холостяцкой постели в академическом кооперативном доме на станции метро «Новые Черемушки».
А что?!
Холеный черноволосый красавец, романтически-разведенный, с ледяным взглядом возмутительно синих глаз.
Бывшая жена – танцовщица, так что – в женской красоте понимает.
Ценитель, можно сказать.
Девушкам лестно.
Известный литературовед, признанный специалист по Достоевскому, с одной стороны, и даже – немного поэт, автор пары тоненьких сборников довольно банальных стихотворений, – с другой – для барышень этого вполне достаточно.
Особенно для барышень, с какого-то перепуга решивших осчастливить своею скромной персоной несчастную отечественную журналистику.
Он так, по-моему, и прожил всю жизнь: для литературоведов – поэт, для поэтов – ровно наоборот.
И все – довольны.
Включая, разумеется, самого Игоря Леонидовича.
Мужик-то – умный был, не отнимешь.
Умел устраиваться поудобнее…
…Ленка, готовившаяся к поступлению вместе со мной за гигантскую по тем временам репетиторскую сумму в пятнадцать рублей за занятие (группа из трех человек – сорок пять рублей за два часа, очень даже реальные по тем временам деньги), естественно, на него немедленно запала. После чего, по всем законам жанра, – на Ленку запал уже я: сказалась почти что физиологическая реакция молодого, спортивного самца, искренне привыкшего к постоянному и повсеместному доминированию.
Это что, мне предпочитают престарелого придурка, который только и умеет, что умные разговоры разговаривать?!
А я?!
А у меня?!
И вообще – не понял!!!
Ну, что тут поделаешь, – стандартная тема атаки молодым самцом и на фиг ему не нужной хорошенькой самочки, которая предпочитает почему-то другого, не очень достойного, с точки зрения вышеупомянутого молодого самца, потрепанного соперника.
Это я уже потом понял, что молоденькие самочки чаще всего и предпочитают уже состоявшихся персонажей, а не пышущих здоровьем и юношескими вулканическими прыщами сопляков.
А тогда, простите, – охуевал…
История эта, скорее всего, так бы и закончилась, не начавшись. Но Ленка, на мою беду, оказалась еще и очень умной девочкой, замечательным, кстати, собеседником. И я постепенно убедил себя, что, кажется, влюбился в эту белокурую стерву вполне даже и по-настоящему.
Самое главное – верить самому, остальное пока неважно.
Важным это становится много позже, когда среди кислого запаха пеленок вдруг с ужасом осознаешь, что рядом с тобой живет умная, красивая, но совершенно тебе не нужная и чужая женщина.
С Ленкой у нас до этого, к счастью, так и не дошло.
До этого вообще лучше не доходить, только дураки учатся на своих ошибках, умные предпочитают делать то же самое на чужих.
До некоторого времени я искренне полагал себя умным, к счастью, меня довольно быстро от этой заразы излечили.
Но – позже.
Много позже.
А в те времена я просто тупо уходил из дому к соседнему телефону-автомату и часами разговаривал с нею по телефону.
Обо всем.
Потом возвращался домой, запирался на кухне и всю ночь напролет писал дурные стихи: ситуация, как вы понимаете, для того возраста тоже вполне стандартная.
Потом она поступила в университет, а я, естественно, провалился.
Чего и следовало ожидать.
Не потому, что я был хуже подготовлен, вовсе нет, подготовлен-то я как раз был – намного лучше нее.
Просто мои родители были стандартными советскими кандидатами наук, «геологами-работягами», а Ленкин папа служил важной шишкой в конторе, которую полушепотом называли «комитетом глубинного бурения».
Ну и чему же тут удивляться?
А что, кто-то считал, что в СССР отсутствовало социальное неравенство?!
Трижды ха!
Хотя я-то как раз был в те времена – еще довольно наивен, и искренне не понимал, почему меня, прямого потомка древнего дворянского рода по маме и известного красного командира – по отцу, держат там за безродную дворняжку.
На самом деле – вполне стандартное явление.
Правда, меня, может и из-за этого, до сих пор искренне выбешивает ублюдочное и хамское высокомерие нуворишей, – прямых, как правило, потомков той самой старой советской номенклатуры, – чему многие из них после моих вспышек искренне удивляются: ну ты-то чего бесишься, парень?!
Ты ведь, – типа, – тоже наш.
Буржуинский.
Все при тебе: и немаленький собственный бизнес, и образование…
Ваш?!
Трижды ха!
Я, ребят, – не ваш.
Я, извините, – свой собственный…
…Ну да бог с ними со всеми.
Нам же с вами куда более интересно, что Ленка, будучи умненькой девочкой, собственно говоря, никогда и не рассматривала меня как «подходящую партию». Единственный наш с ней «секс», если его можно назвать таковым, – скорее это все-таки был банальный, правда, далековато зашедший, петтинг, – состоялся на станции метро «Воробьевы горы».
Точнее, – не на самой станции, разумеется.
А на том мосту через Москву-реку, где эта самая станция располагается.
Да и случился он много позднее, на втором, по-моему, курсе, когда я уже стал «подающим надежды молодым московским поэтом», и подобное приключение перестало выглядеть совсем уж вопиющим мезальянсом.
Так, случайная забава молодой взбалмошной леди…
Нормально.
Было – и прошло.
Делов-то.
Я б, наверное, вообще обо всем этом сейчас и не вспоминал, если б много позже, вернувшись из армии, с войны, не набрал как-то с холодным любопытством кое-что понявшего в жизни молодого русского мужика так и не забытый, как выяснилось, ее довольно простой телефонный номер.
И не убедился в том, что на том конце провода меня считают отнюдь не романтическим героем, а самым банальным неудачником, стандартным пушечным мясом, каковым всегда любые «элиты» и считали обязанных драться и умирать за их благосостояние молодых солдат.
В принципе, иного и не ожидал.
Вот только насчет моего предполагаемого будущего лузерства на том конце провода – немного погорячились.
Ага.
А так – плюнуть да и растереть…
Джейн. 2004. Осень
Ее, естественно, звали Женькой.
«Джейн» – придумал я, все остальные – подхватили.
Поскольку имечко ей это подходило как волоокой деревенской корове высокое драгунское седло с галунами и, прости господи, позолотою, то прижилось оно в нашей дурной кампании, само собой, – моментально.
Добрые у нас ребята в пабе, ничего не скажешь…
А познакомился я с ней у себя на службе, она к нам заказ пришла делать на рекламную кампанию.
Ну, скажем так, не совсем к нам.
К своему приятелю.
А этот самый ее приятель на ее и на мою беду работал как раз у меня в конторе.
Маркетологом.
Вот он тогда мне и позвонил по внутренней связи.
– Привет, – говорит, – шеф. У меня тут девушка знакомая сидит, ей реклама нужна. Полный цикл. А я, сам знаешь, «подобен флюсу». Как любой узкий специалист. Может, примешь?
– А заходите, – отвечаю. – Клиентам, особенно если они хорошенькие девушки, – всегда рады…
Пауза.
– А откуда, – интересуется, – ты знаешь, что она хорошенькая? Ты же ее еще в глаза не видел?
Я – аж сглотнул.
– Леш, – вздыхаю, – ты сколько у меня работаешь? Лет семь, наверное?
– Да побольше уже, – отвечает. – Я к вам еще перед кризисом пришел. В девяносто седьмом…
– Ну вот, – снова вздыхаю. – И ты считаешь, что за столько-то лет я твои повадки не смог изучить? Нда… хорошенького же ты обо мне мнения…
– Все, – хохочет, – идем. А то мне сейчас стыдно станет. И секретарей предупреди, чтобы пустили, а то важный стал в последнее время…
– Предупрежу, – ухмыляюсь в ответ. – Клиентку только доведи. В целости, так сказать, и сохранности…
Довел.
Я даже сначала обалдел слегка.
Девушка оказалась… гкхм… как бы это сказать помягче… довольно взрослой. Лет эдак тридцати пяти.
Не из обычной коллекции Лехиных моделек.
И несмотря на общую ухоженность… гм… несколько для нашей среды необычной, что ли…
С одной стороны – сразу видно, что на кусок хлеба с маслом зарабатывает.
И на икру сверху, возможно, – даже и черную, а не баклажановую. И еще на солярии с массажистами и прочими косметологами чуть-чуть остается.
А может – и не чуть-чуть.
Но, блин, откуда в наши дни в центре огромного столичного мегаполиса может взяться эдакая милая, глухая, слегка даже малороссийская, провинциальность?!
Да еще и с достаточным количеством денег, чтобы сделать заказ в отнюдь не самом дешевом рекламном агентстве?!
Чудны дела твои, Господи.
Ей бы на рынке семечками торговать…
…Черные, прямые волосы.
Круглое личико с нежной кожей и забавными веснушками.
Большой рот с полными, чувственными губами.
Слегка влажноватые, карие, коровьи глаза.
Стройная, ладная длинноногая фигурка с круглой попой и узкой талией.
Довольно правильная, почти литературная русская речь, которую даже не очень портит ненавидимое мною мягкое южное «гэ».
Если бы у нее еще была грудь – готовый типаж для каких-нибудь «Кубанских казаков» или «Сорочинской ярмарки».
Но грудь, увы, у девушки отсутствовала.
Что называется – как класс.
Что ж.
Не всем, извините, везет.
Бывает…
…Ну, поговорили.
То, что девушка обратилась явно не по адресу, стало понятно буквально после первых двух-трех предложений.
Где, скажите, наша родная контора, и где – ее два косметологических салона, которым из всей рекламы и нужно-то от силы один-два буклета с описанием услуг, кипа узких плотных «приглашений» да визитки с адресом?
Ну, можно еще сайт в интернете сделать.
Но это тоже – не к нам.
Хорошего менеджера на такие «работы» ставить – только деньги напрасно терять. Он зарплаты в месяц больше получает, чем фирма за год с такого «заказа» заработать сможет.
А плохого или практиканта – девчонку жалко.
Не самый плохой человечек, сразу видно…
…К тому же было почему-то очень хорошо заметно, что ей сейчас плохо и одиноко.
Как и мне…
Короче, – объяснил ситуацию.
А она – обиделась.
Пришлось их с Лешкой на ужин звать, в качестве компенсации. Не люблю, когда на меня хорошие девушки обижаются без уважительной причины…
Повел их к нам в паб.
Благо вторник, и большого стечения народа не ожидалось…
Угу.
Так всегда и бывает.
Приходишь посидеть в тишине и спокойствии, а там – вся шальная гоп-компания в полном составе.
Вот тут-то я и ляпнул про «Джейн».
Она, кстати, – ничего, нормально восприняла.
А вот наши отморозки – чуть под столы не попадали…
Пришлось – беречь и охранять.
И – развлекать заодно.
Раз уж пригласил…
Хотя – развлечений особых как-то не получилось.
Разговор слишком быстро, как это часто бывает между незнакомыми людьми, – соскользнул на темы совершенно серьезные.
Я это называю «эффектом купейного вагона».
Знаете, как совершенно незнакомые люди в поезде под бутылку водки и копченую курицу друг другу та-а-акие вещи рассказывают, которыми, наверное, и с самыми близкими друзьями не всегда поделятся?
Вот и здесь – то же самое…
Она мне рассказала, как приехала в Москву поступать в театральное училище. Не поступила.
Как работала санитаркой в «склифе».
Как, неожиданно даже для самой себя, захотела поступать на следующий год в медицинский.
И – поступила.
Как на втором курсе выскочила замуж и как ходила «с пузом» на защиту диплома. Как муж ушел сначала в бизнес, а потом – из семьи.
Как она выбивала из него деньги.
Как выбила и как тяжело потом отлаживала свое собственное дело.
Как у нее все начало получаться…
…Я – молчал и кивал.
А что я ей должен был на все это сказать?
Что мне эта замечательная история очень интересна?!
Так это – вранье.
Таких «историй» в Москве – вагон и маленькая тележка, ага.
Типовая производственная драма набирающего силу дикого капитализма, отягощенная малоросской семейственностью.
Выходи куда-нибудь на Тверскую – любая что-то подобное рассказать может.
Вот и пил себе свое виски потихонечку…
А тут она возьми и неожиданно спроси:
– А ты сам-то как, женат?
– Да даже и не знаю, – жму плечами. – Вроде и женат. А вроде – и нет…
– Это как это? – удивляется.
– А вот так, – выпиваю залпом двойную порцию «Джемисона». – Бывает. Ушла от меня жена. Нахожусь, так сказать, в стадии развода…
– Другого себе нашла? – накрывает мою ладонь своей участливо. – Я понимаю…
– Да никого она себе не нашла, – вздыхаю и показываю бармену, чтоб еще виски тащил. – Просто ушла. И все…
– А почему тогда? – недоумевает.
– Долгая, – говорю, – история. Понимаешь, люди разные бывают. Как книги. Одни – толстые тома, другие – тоненькие брошюрки…
…В общем, – нажрался я в тот вечер.
В полную зюзю.
Даже не помню, в какой момент «свет выключили».
А когда пришел в себя, то вокруг была совершенно незнакомая обстановка. Даже не просто чужая, а чуждая.
По природе своей чуждая, вы, наверное, понимаете, о чем я говорю.
Я лежал в чужой кровати, а рядом тихо посапывала чужая женщина.
За окном серел осенний московский рассвет.
Вот ведь, блин, думаю, попал…
Потянулся к прикроватной тумбочке, нащупал пачку сигарет, пепельницу.
Закурил.
Так, соображаю.
Ситуация…
Как-то надо выбираться…
Растолкал красавицу.
– С добрым, – говорю, – утром…
– Привет, – зевает и садится, ничуть не стесняясь своей наготы.
И правильно.
Раньше надо было стесняться.
У нее, в принципе, неплохое, в меру ухоженное тело только-только начинающей увядать женщины.
И даже отсутствующие напрочь выпуклости там, где, по идее, должна быть грудь, ее не очень портят.
Вот только – настолько это все не мое…
От длинных стройных ног, твердой круглой попы и темных вялых больших сосков на плоской мальчишеской груди до влажных темных глаз, полных какой-то удивительной нежной благодарности.
Я с такой скоростью, наверное, с армейских времен не одевался…
– Где мы, кстати? – интересуюсь.
– У меня дома, конечно, – удивляется. – У меня же сын растет, как я его одного оставлю?
Да, думаю.
Сын.
Дела.
– Пойдем, – снова зевает. – Я тебе завтрак приготовлю…
Я сглатываю неожиданно становящуюся сухой слюну.
– Да не надо, – бормочу. – Мне пора, я опаздываю…
– На работу? – спрашивает участливо.
Ага, думаю.
На работу.
В полвосьмого утра.
Если я в такую рань в контору заявлюсь – у половины офиса инфаркт случится. Решат, что в стране снова дефолт правительство объявило.
Я в последний раз в такое время суток на службу как раз в девяносто восьмом приходил…
– Мне в аэропорт надо, – снисходит на меня вдохновение. – В командировку улетаю. Срочно. А до этого надо еще домой за вещами заскочить…
– А-а-а, – тянет понимающе. – Понятно. А надолго?
– Да на недельку, – импровизирую, – заказчик там больно серьезный…
– Хорошо, – потягивается. – Я тебе звонить буду…
Вот этого только, думаю, блин, мне и не хватало…
…Выскочил на улицу, гляжу – машина моя под окнами стоит, ждет. Водитель кресло откинул, спит.
Подошел, постучал в окошко, он открыл.
Залез на переднее сиденье.
– Так, – говорю, – Володь. Давай рассказывай, как меня в это дерьмо вляпаться угораздило…
Он только плечами пожал.
– А что тут, – спрашивает, – рассказывать-то? Водка…
– Понятно, – закуриваю, – блин. И коты дома не кормлены…
Он ржет и кидает мне ключи от квартиры.
– Да съездил я, – смеется. – Покормил твоих зверей. Не переживай…
– Понятно, – вздыхаю.
Сидим, курим.
– Машки, – спрашиваю, – дома не было?
– Нет, – жмет плечами. – У родителей она. Как и раньше. Звонила, кстати, тебя спрашивала…
– И что сказал? – волнуюсь.
Снова жмет плечами.
– Сказал, что пьешь. По-черному. Переживаешь ее уход, типа. Вроде как – поняла…
Снова сидим, молчим.
– Ладно, – говорю. – Поедем куда-нибудь в кабак круглосуточный, позавтракаем. В ту же «Бочку», к примеру. Я пива попью, а то башка раскалывается по полной программе. Там и сообразим, как жить дальше…
Приехали, уселись, заказали по яичнице с помидорами и по порции чебуреков.
Официант у меня сразу спросил, какой сорт пива предпочитаю в данное время суток.
В восемь с небольшим часов утра, так сказать.
В подобного рода заведениях – народ понимающий.
Только сделал первые несколько глотков – звонок.
Поднимаю трубку.
– Привет, – говорит. – Это Джейн. А ты точно сегодня в командировку улетаешь? А то Леша говорит, что ничего об этом не слышал…
Так, думаю.
Кажется, я сегодня кого-то убью.
И – не просто сегодня.
А прямо сейчас.
Вот только чебуреки доем.
– А я, – злюсь, – пока еще перед своими сотрудниками не отчитываюсь.
– Да нет, я ничего, – смущается. – Просто, вот, решила позвонить…
– Извини, – вздыхаю, – я сейчас занят.
И даю отбой вызову.
После чего тут же набираю отдел маркетинга.
– Здорово, – говорю, – старый. Я тут, кажется, одну очень серьезную жизненную ошибку совершил…
– Да я уж понял, – вздыхает.
– Ты ничего? – спрашиваю. – Не в обиде?
– Да нет, – удивляется. – С чего бы? Она мне – не жена. И даже – не любовница. Так, знакомая знакомых…
– Ага, – успокаиваюсь, – уже легче. Тогда дай мне, пожалуйста, домашний и мобильный телефоны твоей «знакомой знакомых».
– А на фига? – удивляется опять. – Ты что, сам у нее спросить забыл?
– Дурак ты, Леха, – вздыхаю. – Эта операция называется – «абонент временно недоступен». Причем, видимо, навсегда. Да, и, кстати, – я с сегодняшнего дня в длительной командировке. Усек?
– Тогда, – ржет, – чисто на всякий случай, и офисный ее запиши. Она – девушка настырная…
– Обязательно, – соглашаюсь. – Диктуй. Я, наверное, правда из Москвы на недельку свалю. Обстоятельства…
Записал телефоны, забил их в память мобильного.
Теперь – легче.
Попил пивка, пришел немного в себя, набрал Машку.
– Привет, – говорю. – Спишь?
– Здорово, – отвечает. – А ты все пьянствуешь?
– А ты, – усмехаюсь, – рассчитывала, что после твоего ухода я в клуб любителей вышивания запишусь?
– Да нет, – отвечает спокойно, – не рассчитывала.
Как же меня бесит это ее спокойствие в такие минуты…
– Вот что, – говорю, – Машуль. Я хочу на недельку на рыбалку свалить. Водки попить и в себе разобраться. Как мне, убогому, теперь жить дальше. А к тебе просьба – ты, пожалуйста, хотя бы на это время к нам возвращайся. За котами присмотреть. Жалко зверье-то…
Молчит.
Вздыхает.
– Зверье – говорит, наконец, – и вправду жалко. Хорошо, перееду. На время твоей рыбалки. Но на большее – не рассчитывай…
– Да я, – усмехаюсь криво в трубку, – в общем-то, – и не рассчитываю…
…В этот же день я и улетел.
Четырехчасовым рейсом.
В Астрахань.
Мог бы еще куда-нибудь, в ту же Карелию, к примеру, – просто Астрахань первой в голову пришла.
Да и бог с ним.
Мне было без разницы…
Джейн звонила по нескольку раз в день.
Я – не подходил.
Ни в Астрахани, ни в Москве, когда наконец-то вернулся. Но она меня все-таки обхитрила. Позвонила со служебного телефона нашего паба, я решил, что меня разыскивает кто-то из парней, ну и подошел.
Пришлось ехать встречаться.
А как иначе?
Зашел в паб, заказал пива, сел за ее столик.
Вздохнул.
– Здравствуй, – говорю.
– Привет, – отвечает. – Ну что? Поматросил и бросил?
– Да я, – жму плечами, – не очень и «матросил»…
– А что не звонишь? – спрашивает. – И сам к телефону не подходишь?
Ну, что тут сказать…
И врать неохота…
– Да, – вздыхаю, – так сложилось…
– Что, – кривится, – сложилось-то? Машка твоя снова решила, что ты еще на что-то сгодишься, тряпка?!
Закуриваю, аккуратно выпускаю дым в сторону.
Так, думаю.
Только бы не сорваться…
– И это тоже, – отвечаю как можно спокойнее, – но не это главное…
– А что тогда главное? – прищуривается.
Задумываюсь.
Вплоть до того момента, пока истлевшая сигарета не начинает жечь пальцы.
Шиплю, как стадо рассерженных котов, отшвыриваю окурок в пепельницу, трясу ладонью, после чего закуриваю по новой.
И – опять задумываюсь.
– Ты знаешь, – выдыхаю дым. – Я тебе уже говорил, что для меня каждая женщина – как книга. Есть толстые тома с мелким шрифтом, в которые нужно вчитываться и вчитываться, чтобы хоть что-то понять. А есть – брошюрки. Нет, в этом нет ничего плохого, просто – другой жанр. Они могут быть очень яркими, талантливыми и запоминающимися. Просто – тоненькими. А вот книга, которую можно читать всю жизнь, у каждого человека – все-таки одна…
Морщится, как будто я гадость какую сказал.
Или – глупость сморозил несусветную.
Потом вытягивает у меня из пачки сигарету и тоже закуривает.
– И что? – спрашивает. – Ты хочешь сказать, что ты меня так быстро прочитал?
Молчу.
Вздыхаю.
– Да нет, – говорю. – Не прочитал. Бросил на середине страницы. Слишком хорошо знаю, что дальше будет. Неинтересно…
…Мне до этого вечера еще ни разу кофе в морду не плескали. Ощущение, надо сказать, не из самых приятных.
Сижу, обтекаю.
А она – встала, фыркнула и ушла.
А у меня даже сил рассмеяться ей вслед не было. Вытерся салфеткой, попросил счет, закурил.
Нда, думаю…
И с чего она так завелась?
Меня вот, к примеру, думаю, – тоже не дочитали.
Захлопнули на середине, на самом интересном месте.
И – ничего.
Живу…
