Текст книги "Я русский"

Автор книги: Дмитрий Лекух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 13

Выезд в Тулузу оказался, наверное, самым скучным в моей богатой на выезда биографии.

Хотя поначалу обещал быть романтичным.

Ага.

Как говаривал один наш бывший премьер-министр – хотели как лучше.

А уж что выросло, то выросло.

В эту французскую пердь ко мне собиралась хотя бы на денек подскочить моя Злата.

Но – не получилось.

А я в предвкушении романтики умудрился забронировать двухместный номер в пафосном по местным меркам отеле «Crowne Plaza», расположенном в самом центре города, на площади Капитоль.

Из всех наших там только я, Камри да Мажор остановились.

Очень хотелось, чтобы моя девочка чувствовала себя принцессой.

А тут…

В общем-то, ее «не могу» было вполне разумным.

Через две недели – Новый год.

Который она собиралась встречать в Москве, у меня. Даже визу уже получила и билеты на самолет выкупила.

Так что вроде бы все правильно.

В смысле, этот ее неприезд в Тулузу.

Но все равно обидно…

…Ну, да ладно.

За неимением гербовой пишем на пипифаксе…

В общем, первый раз я нажрался еще по пути в Париж.

А как вы хотели?

В такой веселой компании да еще и в расстройстве оттого, что придется, как идиоту, спать одному в шикарном двухместном номере.

Попробуй не нажрись.

Особенно когда у тебя с одной стороны в самолете – Стасик Здасс, а с другой – Вадик Фанстер.

Те, кто на выезда с этими алкашами путешествовали, поймут, что опция «не выпить» в этой ситуации – просто напрочь отсутствует…

…Как меня, точнее, мое тело, парни в Париже с рейса на рейс перегружали, восстановить в памяти мне, честно говоря, так и не удалось.

Знаю только по рассказам.

А рассказчики всегда привирают, сами понимаете.

Поэтому если вам начнут трепать о моих буйных похождениях – советую тупо не верить.

Как говорит один из моих хороших приятелей: «Не помню – значит, ничего и не было».

Хотя и то, как вписывался в отель, я тоже не очень хорошо помню.

Но как-то же вписался?

Значит, было?!

Парадокс, однако…

Неразрешимая, сцуко, загадка мироздания.

Подкидывает оно, мироздание, иногда такие загадки.

Мало не покажется…

…Короче, пришел в себя, лежа поперек роскошной двуспальной кровати в этом самом «Crowne Plaza», и – загрустил.

Игра-то – только послезавтра.

А мне, блин, больше, чем просто тупо опохмелиться, – мне почему-то уже прямо сегодня домой хочется.

Но хватит мечтать о несбыточном.

Москва – далеко.

Даже Прага, где сейчас скучает без меня моя девочка, неблизко.

Значит?..

Ага.

Угадали.

Засосал маленькую бутылочку местного красного вина из мини-бара, принял на скорую руку обжигающе горячий душ, нашел среди разбросанного по всему номеру шмотья плоскую коробочку новой навороченной мобилы.

Набрал Мажора.

Для начала.

Если не отзовется, можно и остальным поотзванивать.

Но – отозвался.

Хотя и не могу сказать, что сильно довольным голосом.

– Ты где сейчас обитаешь-то, старый? – спрашиваю.

Он что-то бурчит.

И я отчасти разбираю содержание месседжа.

Но как-то не верю.

По крайней мере, – не до конца.

– Где-где?! – переспрашиваю.

Уж очень он адресок любопытный произнес.

Нет, я, конечно, тоже там иногда бываю.

Но чтобы вот так, целиком…

– Да пошел ты, – скрежещет зубами, – алкаш чертов. Там как раз и нахожусь, судя по самочувствию. В этом, блин, самом женском половом органе. У-у-у… и зачем только люди пьют?!

– Да, – смеюсь, – по разным причинам. А если серьезно, ты где?

Он опять что-то бурчит.

Потом матерится.

Потом наконец успокаивается.

– В номере своем, – вздыхает, – если серьезно. И в очень хреновом самочувствии. Через стенку от тебя, между прочим. Пока твою тушку тащил, так расстроился, что сразу по заселении пару бутылок красненького заказал в рум-сервисе. Под местный козий сыр. И какую-то дурацкую передачу по телевизору. Теперь вот башка, сцуко, трещит. Да так, будто по ней десяток конявых кроссовками оттоптался.

– Ну, – смеюсь, – так иди тогда в ванную, рожу ополосни. Да пойдем куда-нибудь погуляем, опохмелимся.

Он тяжело вздыхает.

– Опохмелимся, – ворчит. – Умник! Ты на часы когда в последний раз смотрел, придурок?! Время-то, между прочим, уже почти семь вечера. Так что пойти-то мы пойдем. Но не опохмелимся. А снова нажремся. Опохмеляться завтра с утра придется. Нормальненько, блин, выезд начинается. И все из-за тебя, дурака.

Я фыркаю.

– Можно подумать, у нас когда-нибудь по-другому начинается.

– Согласен, – вздыхает Гарри. – Вечно одно и то же. Никакого, сцуко, разнообразия. Разве что морду когда от души начистят, при известной доле везения. Или сам кому щщи отрихтуешь слегонца. Тут уж – как повезет. А так – сплошная пьянка, с местными вариациями. Но хотелось все-таки и город посмотреть. Когда еще тут будем. У него, говорят, история богатая. Тамплиеры там, все дела. Поэты разные средневековые. Хотя сейчас – говно-говном, конечно.

Вообще, когда бываешь в таких местах, как Тулуза, Копенгаген или еще какое-нибудь Бордо, где мы когда-то с их местной командочкой в Лиге чемпионов играли, почему-то не оставляет ощущение, что у них уже – все в прошлом.

У европейцев.

А не у заселенных туда арабов и прочего генетического мусора…

…Прямо на нашей площади, украшенной предрождественской иллюминацией и заполненной местными гуляками, в кафе перед Капитолием уже весело горланила спартаковские песни шальная выездная гоп-компания во главе с вездесущим Мосфильмовским.

Вручение одному из «наших надежд» Теме Дзюбе «Золотого кабана» как лучшему игроку дубля отмечали.

Сегодня, говорят, преподнесли, прямо в гостинице.

Вадик Фанстер речь от лица движа держал.

Даже представить себе страшно этого топового оратора в такой неординарной, блин, ситуации.

С ними-то и нажрались, как водится.

Чуть ли не каждый выезд одна и та же история.

Ничего нового.

И ведь не надоедает почему-то.

Единственное, что хорошо помню в тот вечер, – это красные в свете заката стены домов на площади, какой-то необычно солнечный для Франции вкус терпкого местного вина да огромный кусок мяса с кровью, который мне принесли после того, как я наугад ткнул пальцем в первую попавшуюся строчку меню на французском языке.

Англоязычного в этой кафешке не оказалось, а просить кого-нибудь перевести было лениво.

Но, на удивление, – угадал.

Это – помню.

А вот как до номера добирался – опять провал.

…Среди ночи проснулся от дичайшего депресняка.

У меня такое бывает иногда.

В последнее время – все чаще и чаще.

Наваливается тяжелым пыльным мешком осознание дикой тупости и бессмысленности происходящего.

Зачем я здесь?

Не только в этом французском городе, но и просто здесь – на земле?

Чтобы тупо бить головы врагам, прятаться от всевозможных спецотделов, ненавидеть Систему, а потом переодеваться, ехать в редакцию, где снова и снова становиться одним из ее надежно функционирующих винтиков?!

Почему все так?

Неужели смысл жизни не в том, чтобы просто жить, а в том, чтобы непрерывно искать глоток свежего воздуха?

И где я тогда – настоящий?!

Здесь?!

Там?!

Нигде?!

Покурил у окна, заказал в рум-сервисе бутылку виски: любого, самого дешевого.

Не до изысков.

Позвонил Мажору.

– Здорово, – говорю, – старый. Спишь?

– Нет, блин, – матерится сонным голосом, – канат перетягиваю. Заколебался уже – прям в полный рост. Что случилось? До утра подождать не может?! Только голову до подушки донес – ты тут как тут!

Молчу.

Вздыхаю.

– Хреново мне что-то, старый, – признаюсь наконец сквозь зубы.

Он замолкает.

Думает.

– Опять депресняк накрыл? – спрашивает, вздыхая и, похоже, нервно потягиваясь.

Он меня однажды из такого говна уже вытаскивал.

В Самаре, на выезде.

В этом году.

Там накрыло даже пожестче, чем сегодня.

Сегодня-то полегче, но в одиночку все одно, похоже, не справиться.

Всю ночь тогда проговорили.

Ни о чем.

Но помогло.

Одно осознание тупого и упрямого факта, что они с Али в свое время такую же шнягу проходили.

Значит, не я один такой.

Я не один.

И это – самое главное…

…На этот раз они почти одновременно пришли.

Гарри и официант с бутылкой вискарика.

В Самаре ему за водкой бегать бы пришлось куда-то, нет там пока такого, как здесь, сервиса.

Ну, да ладно.

К счастью, все в этом мире когда-нибудь да заканчивается.

В том числе и утреннее похмелье…

…Это Гарри так философствовал, пока мы в кафешке с утра заказа дожидались.

Состоявшего, как водится на юге Франции, из омлета с овощами и травами, теплых хрустящих булочек, минеральной воды, крепчайшего ароматного кофе и бутылочки местного вина на двоих.

Так, чисто здоровье поправить.

Город-то и вправду посмотреть, честно говоря, хотелось.

А зачем иначе ехали?

Игра-то наша с местным клубом уже ничего, после недавней победы над швейцарцами, не решала.

Так, обычная формальность.

Выиграем – хорошо.

Проиграем – тоже особенно не расстроимся.

Из группы-то мы уже по-любому вышли.

А остальное – так, частности.

Позавтракали и пошли бродить.

О ночных событиях по молчаливой договоренности не упоминали.

Было – и было.

Прошло.

Пока прошло.

Вернется, конечно, – куда же без этого.

Гарри ночью сказал, что того же Али иногда до сих пор так накрывает, что лучше не задумываться на эту тему.

Там скелетов по всем стенным шкафам рассовано…

Не пересчитать.

И с этим ничего не поделаешь, такая уж у нас порода необычная.

Не сильно подходящая для нашего далеко не самого лучшего из миров.

С этим просто придется научиться жить, как некоторые живут до ста лет с время от времени накрывающими приступами головной боли.

Мигрень называется.

Это, по словам Мажора, Глеб такое сравнение придумал.

Тоже типа мигрень.

Только душевная…

…А так-то Тулуза – красивый город, как во время прогулки выяснилось.

И доброжелательный.

Аж до противного.

Их фаны даже на секторе «Добро пожаловать, Москва!» умудрились написать на самопальном баннере: с грамматическими ошибками, но, чувствуется, – реально от всего сердца.

И как с ними, простите, после этого акционировать?

Сироп, сплошной сироп.

Заботливо приготовленный, грамотно разбавленный, сладкий до приторности.

И скучный.

Как раз от этой скрипящей на зубах доброжелательности.

Вот, в принципе, и все – если местную кухню, которой мы отдали должное в обед и вечером, не описывать.

А про музеи и все остальное можно прочитать и в путеводителе.

Если есть такое желание…

…Ах, да.

Французам мы, вполне себе ожидаемо, проиграли.

Два – один.

Глава 14

По возвращении в Москву я озаботился двумя насущными вещами: подготовкой к встрече Нового года и организацией нашей со Златой поездки куда-нибудь на острова.

Лучше всего – в Таиланд.

Там и довольно бюджетно получается, и вкусно, и комфортно. То, что нужно в нашей с ней непрерывно развивавшейся ситуации.

Ну, а насчет «бюджетно» – я же не Рокфеллер, сами понимаете.

Нет, зарабатываю, в принципе, хорошо. Не только по российским, но и, наверное, по европейским меркам.

Репутация-с.

Но – не миллионер, как ни крути.

Хотя на жизнь хватает.

В том числе и на отдых.

Вот только одна беда: путевки в более или менее приличные места, типа Самуи или Пхукета, были на тот момент давно раскуплены. А тащить свою девочку куда-нибудь в грязную, засранную Патайю мне совершенно не хотелось.

Я уж и всех знакомых на ноги поднял, и Интернет прошерстил, и связи напряг – ничего.

Ноль.

Зироу.

Пустота.

Беда, думаю.

Потеря лица.

Обещал ведь…

…Помощь пришла оттуда, откуда и не ожидал. У Мажорова приятеля дочка неожиданно заболела.

Не было бы счастья, да несчастье помогло, что называется.

Ага.

И в нашем со Златой распоряжении неожиданно оказалось отличное бунгало в не самой дорогой, но вполне комфортабельной гостинице в самом центре города Чавенга на моем любимом острове Самуи.

И Гарри с Али и их семьями в придачу.

Не самая, доложу я вам, дурная компания.

И Злате, опять-таки, с моими друзьями и их женами поближе полезно познакомиться будет.

А что?

Если у нас с ней все срастется – пусть привыкает.

Эти люди – часть моей жизни.

В прошлом и, надеюсь, в будущем тоже.

А значит – тьфу-тьфу-тьфу – и ее жизни тоже.

Такие дела…

…Еще одной проблемой неожиданно стала покупка новогодней елки и всяческих комплектующих.

Игрушек, в смысле.

Сам-то я на эту тему никогда особо не заморачивался.

На хрена?

Праздник для самого себя устраивать как-то неинтересно.

Если только котяру порадовать.

Типа, пусть посидит мальчик, полюбуется.

Но ему-то все эти блестящие штуковины должны быть абсолютно по фигу.

Типа, как рыбе зонтик.

Ага.

Как потом выяснилось, насчет котяры и игрушек я реально косячил.

Они его очень даже заинтересовали.

В первый же день пару штук с елки лапами сбил, сволочь.

Вдребезги.

А потом еще и осколки сожрать попытался, хорошо еще, что я недалеко от этого елового побоища тусовал.

Хрен его иначе знает, чем эта байда могла закончиться.

Стекло все-таки.

Не хухры-мухры…

…Запер кремового разбойника, несмотря на жалобный мяв, в дальней «родительской» комнате, старательно сначала подмел, а потом еще на всякий случай и вымыл пол, перевесил бьющиеся финтифлюшки повыше, чтобы лысая сволочь не допрыгнула.

А потом подумал – и снял их к чертовой матери.

Сложил в ящик, убрал в шкаф, выпустил кота, оделся и побрел покупать небьющиеся.

Есть и такие.

Для тех, у кого есть маленькие дети, я в Интернете недавно вычитал.

А мой кот, по сути, – тот же ребенок.

И один из немногих на этой планете, кого я реально люблю…

…Небьющиеся игрушки, конечно, были чуть менее красивыми.

Зато куда более безопасными.

Ну, да бог с ними.

Что-то я от основной темы отвлекся…

…А основной темой, неожиданно для меня, оказалась обычная зеленая елка.

Казалось бы, что в ней особенного?

А я зашел на елочный базар – и чуть от восторга не задохнулся.

Сразу вспомнил, как мы с отцом в детстве очереди за этим безобразием многочасовые отстаивали.

И покупали в результате, как правило, сразу две – такими они тогда были жидкими и осыпающимися.

Составишь их между собой, свяжешь как следует бечевкой, и вроде ничего.

Стоят.

«Снега» из ваты поверх игрушек набросаешь, гирлянды развесишь, «дождик» из золотистой и серебряной фольги аккуратно расправишь – никто и не заметит, что елочка-то «составная».

Зато – как пахли…

До сих пор помню.

Елки и мандарины – это, по-моему, и есть Новый год.

И еще – хрустящий снег под толстыми подошвами моих детских валенок.

А сейчас – ни снега нет, ни елки не пахнут.

Даже обилие мандаринов уже не радует…

…Выбрал пусть и не пахнущую хвоей, зато пушистую и густую датскую красавицу, приволок домой, установил неподалеку от телевизора.

И – сразу что-то в моей холостяцкой берлоге неуловимо изменилось.

Будто – замерло в ожидании.

Что случилось потом – с котом и стеклянными елочными игрушками, – я уже рассказывал.

Смешно, конечно.

Представьте себе: сидит, понимаешь, здоровый бритый бугай.

Морда – в шрамах, плечи – в татуировках.

И – чуть не плачет, так ему жалко разбившегося елочного шарика.

Хороший такой, понимаешь, шарик.

Красивый.

Хрупкий.

Как никому, кроме тебя самого, не нужные детские воспоминания.

Глава 15

Злату я встречал за три дня до Нового года, двадцать девятого декабря.

Само собой – в Шереметьево.

Она же «Аэрофлотом» летела, как иначе.

Чехия, оно конечно, страна европейская и цивилизованная, но авиакомпания «Чешские авиалинии», продолжающая гонять в Москву изношенные советские самолеты, от этого лучше не становится.

И рейс, разумеется, прилично задерживался.

Они перед Новым годом всегда почему-то задерживаться начинают, ага.

Я уж и в ресторане посидел, и книжку почитал.

А он – все не прилетает и не прилетает.

И ведь не выпьешь, как назло.

Не снимешь стресс, так сказать.

За рулем.

А везти свою любимую девушку по заснеженной зимней Москве в состоянии «в легкое говнецо» – все-таки неправильно.

Наконец – объявляют.

И у меня тут же звонит, пиликает мотивом из «Doors» плоская коробочка мобильного телефона.

«Come on, baby, light my fire…»

– Алье-о-о…

– Здравствуй, – почему-то задыхаюсь, – Золотой. Прилетела?!

Смеется.

– Какой же ты глупый, Русский, – старательно выговаривает. – Не из воздуха же я тебе звоню, да?

У меня в груди – сразу же отпускает.

И я обретаю способность нормально мыслить и разговаривать.

– Понятное дело, не из воздуха. Это просто – фигура речи такая в русском языке. Ну, ты же филолог, в конце концов…

– Да-а-а?! – удивляется. – Я – да, филолог. А ты – врунишка, Дан. Ты просто очень меня ждал, поэтому растерялся. Ну, ничего. Подождешь еще немного, мне надо багаж получить: подарки тебе и твоим друзьям, купальники для Таиланда. Тебе придется носить…

– Ничего, – смеюсь, – донесу. Я у тебя здоровый.

– Да уж, ты у меня здоровый. Большой. Очень большой. Очень сильный. И очень глупый. И почему меня сразу к тебе не пускают? Или тебя ко мне. Я соскучилась…

И – снова смеется своим легким, серебристым смехом.

Мне кажется, что он у нее – какой-то совсем новогодний.

Как елочные игрушки.

И эти игрушки я не дам разбить никому, даже любимому кремовому коту с белой как снег грудкой и мягкими лапами.

Лучше сам разобьюсь…

…С Арамисом, кстати, Злата подозрительно легко подружилась.

Я даже немного взревновал.

Он у меня вообще-то парень своенравный.

И недоверчивый.

Скольких моих случайных подруг в свое время в кровь подрал, если они, с его кошачьей точки зрения, что-то в квартире неправильно делали.

А Злата просто вошла в мою холостяцкую берлогу, скинула отороченную мехом куртку, стянула черную шерстяную шапку, размотала длинный шарф и села на диван. И эта кремовая сволочь запрыгнула к ней на колени.

И никаких тебе, блин, прелюдий.

Сразу – умиротворенное мурчание.

Причем, сцуко, – до обидного обоюдное.

Как будто всю жизнь друг друга знают, ага.

Сидят, понимаешь, в обнимку, один башку подставляет, другая – ее почесывает.

А я?!

Я, выходит, чужой на этом празднике жизни?!

Не, ребят.

Так не пойдет.

Меня тоже любить надо.

Желательно – регулярно и с удовольствием…

…Вздохнул, оттащил ее чемодан в гардеробную, пошел ставить чайник.

Все, думаю, Дэн.

Вот ты, брат, и попался.

Надо же…

…Когда я проснулся, моей девочки рядом уже не было.

Зато на кухне отчаянно воняло подгоревшей до углей яичницей.

Вот тебе, блин, и позавтракали…

…Захожу на кухню – сидит, плачет.

– Я, – говорит, – Дан, плохая хозяйка. Совсем ничего не умею. Совсем…

И – снова в слезы.

А я, блин, и не знаю, – то ли утешать ее, то ли самому плакать, то ли ржать, как подорванному.

Яиц-то в холодильнике больше не предусмотрено.

А кроме яиц, кефира, пельменей и вареной колбасы там вообще ничего не бывает.

Ну, йогурт еще иногда.

Да бутылки с пивом.

Так уж заведено.

Обнял, вытер горькие детские слезы тыльной стороной ладони, погладил по легким, пушистым, разметавшимся после сна волосам.

– Нам, – говорю, – девочка моя, теперь обоим учиться придется. И не только яичницу готовить. Ничего страшного, научимся. А пока одевайся, пойдем завтракать. Тут неподалеку ресторанчик симпатичный открыли. Я туда хожу, когда дома жрать нечего.

Она тихонько смеется.

Сквозь слезы.

Вы летом дождик грибной видели?

– А часто у тебя бывает, чтобы дома совсем-совсем нечего было кушать?

– Часто, к сожалению. Я же один живу, понимаешь?

– Мужчина не должен жить один, – смотрит на меня серьезно. – Теперь с тобой жить буду я. Вот только университет закончу – и сразу приеду, хочешь?

– Хочешь, не хочешь, – ворчу, прижимая ее к себе. – Можно подумать, у меня выбор имеется.

Она отрывает голову от моей груди и внимательно смотрит мне в глаза.

Снизу вверх.

Но это – только пространственно.

А если по жизни, так очень даже может быть, что – наоборот.

– Выбор есть всегда, – говорит неожиданно серьезно.

И я сразу же вспоминаю, как эти слова говорил мне когда-то Али.

Давно.

Когда я был сопливым, недавно пришедшим на террасу мальчишкой.

Сколько лет прошло с тех пор, интересно?

– Выбор есть всегда, – повторяет. – Просто я свой выбор уже сделала. А ты, Русский?

Я хмыкаю.

Нет, думаю, дорогая.

Что-что, а это у тебя – по-любому не получится.

Я уже научился быть первым и всегда оставлять за собой последнее слово.

– А у меня, – отвечаю как можно спокойнее, – не было никакого выбора. Хоть тресни. С того самого момента, как я тебя увидел. Там, в ресторане, на этой вашей дурацкой промозглой набережной.

Она наклоняет голову и что-то хочет сказать мне в ответ.

Возразить скорее всего.

Но – не тут-то было.

Я уже – взрослый мальчик.

Не знаю уж – к счастью или к сожалению.

Прикладываю к ее припухлым со сна полудетским губам указательный палец, улыбаюсь.

– Все, – подмигиваю, – после договорим. Потом. А сейчас я хочу съесть огромную порцию яичницы с ветчиной, помидорами, луком и жареным черным хлебом, выпить кружку-другую пива и погулять с тобой по Москве. Прага, конечно, очень красивый город. Но тебе придется полюбить и этот долбаный разросшийся мегаполис. Мою родину, понимаешь? Москву. Потому что тебе здесь, похоже, жить. Но это потом. А пока мне нужно представить вас друг другу. И постараться, чтобы вы друг другу понравились…