355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дмитрий Янковский » Мир вечного ливня » Текст книги (страница 5)
Мир вечного ливня
  • Текст добавлен: 22 сентября 2016, 02:25

Текст книги "Мир вечного ливня"


Автор книги: Дмитрий Янковский



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– А не легче было повесить на стены настоящие щиты? – не сдержал я удивления.

– И что потом с ними делать? – глядя на экран, пробурчал Кирилл. – Рекламодатель все время разный, а файлы со съемками массовки библиотечные.

– Какие?

Да, дорогой, надо тебе вникать в терминологию… Удели этому внимание на досуге. Библиотечные файлы – это то, что один раз снято, а потом сто раз используется. Съемки, знаешь ли, дорогое удовольствие. Рабочее время, грим, хороший свет, работа операторов, режиссеров, аренда студии, наконец, – все стоит денег. Да к тому же хоть сколько-то надо заплатить каждому статисту. Так что нанимать их в полном количестве каждый раз до крайности нерентабельно. Поэтому делается все проще и эффективнее – полная студия набивается один раз, все снимается в разных ракурсах, а затем хранится в архиве. Затем, уже на каждую передачу, мы приглашаем всего десять-двадцать статистов, снимаем их и с помощью компьютера накладываем на готовые библиотечные съемки. Главное, чтобы ракурс, освещенность и колорит соответствовали.

– А разве такие спецэффекты не дороже съемок?

– Все на свете относительно. И спецэффекты тоже бывают разными. Но главное в том, что в монтажной у меня задействованы всего два человека – режиссер, вот Ирочка, и сам монтажер. А в съемках бывает, что и за сотню человек зашкаливает. Это если с урезанной массовкой. Если же каждый раз все делать по полной программе, то в трубу вылетишь.

«Ну и дела…» – подумал я.

Мне-то сегодня казалось, что подмена счастливого обладателя приза – главный обман передачи. Ан нет. Кажется, меня ждет еще не один сюрприз подобного рода.

– Розыгрыш лотереи еще ничего, – поддакнула Ирина. – Он ведь не только с рекламы отбивается, поэтому можно позволить себе поснимать. А вот интервью монтировать труднее. Это же все малобюджетка. Сколько герой передачи принесет, на столько и снимаем.

– В смысле денег? – поразился я.

– Нет, – рассмеялся Кирилл. – Мы шкурами убитых енотов берем. Чего глаза округлил?

– Да я был уверен, что платят тем, у кого берут интервью.

– Интересно, за что им платить?

– Ну как? Они же знаменитости! Своим присутствием поднимают рейтинг передачи…

На этот раз расхохотались все, кроме меня, даже Данила не удержался и прыснул.

– Круто! – Кирилл смахнул навернувшуюся слезу, – Знаменитости, говоришь? Ну ты даешь, дорогой! А кто же их, по-твоему, делает знаменитостями? Телевизор! Запомни главное, на чем делаются большие деньги. Если показывать по телевизору любой столб, но каждый день и желательно по нескольку раз, то даже он – обычный, ни на что не годный столб – станет знаменитостью. К нему потечет людская река и можно будет огораживать его заборчиком, чтобы брать плату с желающих посмотреть. Это называется массовой рекламой. Понял? Подавляющее число людей, особенно в нашей стране, имеют весьма усеченные функции головного мозга и живут в основном простыми, чуть ли не рефлекторными мотивациями – пожрать, выпить, потрахаться, заработать на все это денег. Еще время от времени необходимо выпустить пар, но это уже к производству политических программ.

– И что? – мне совсем не понравилось то, что он говорил, хотя за последние недели я сам начал приходить к похожим выводам.

– А то, что качество продукта и услуг стало не то что вторичным, а вообще относительным. Нет ни малейшего смысла вкладывать деньги в улучшение производства, поскольку надо быть гением, чтобы создать, например, супермыло. Гораздо проще и эффективнее вложить деньги в рекламу на телевизоре, с экрана которого всей стране докажут в считанные секунды, что именно это мыло и есть супер. Потом люди распробуют и будут покупать его не больше, чем остальные марки, но это потом, а в то время, пока ролик будет крутиться по всем каналам, производитель этого, самого обычного, мыла как следует успеет набить карманы. Часть этой сверхприбыли уйдет на новую рекламу, только уже не мыла, а каких-нибудь неудобоносимых ботинок, а остальное – на счета за границей. Все это просто, эффективно и многократно проверено. Именно поэтому те, кто хотят стать знаменитостями, несут деньги нам. Мы их показываем каждый день, они становятся знаменитостями и спокойно, уже без нашего участия, зарабатывают свои деньги.

– Погодите… – я решил выяснить все до конца. – Но ведь продукт все равно должен понравиться народу, чтобы его продавать.

Кирилл повернулся и неприятно близко придвинул свое лицо к моему.

– Я тебе отвечу на этот вопрос… – вкрадчиво произнес он. – Но это, как бы тебе сказать, для внутреннего пользования. Есть такие товары, которые нравятся людям. Их мало, но есть. Так вот их никто и не рекламирует. Ты видел по телевизору рекламу автомобилей марки «Ягуар»? Нет? Думаешь, почему?

– Они дорогие, – осторожно предположил я.

– Правильно. Они дорогие, и качество их не нуждается в доказательствах. Их не нужно делать прозрачными, чтобы продать, не надо делать сверхплоскими, не надо рисовать на багажнике голых красоток или придавать им экзотическую форму морской раковины. Они продаются потому, что хороши сами по себе. Но если у товара нет никаких достоинств в сравнении с другими в таком же классе, то его надо рекламировать. Отсюда вывод – можно вложить миллионы в повышение реального качества, а можно вложить десятки тысяч в рекламу мнимого качества. Причем во втором случае, когда речь идет о России, продажи будут заметно выше. А следовательно, и рентабельность второго пути оказывается намного больше.

– Бред! – возмутился я. – Получается, что все, что рекламируют по телевизору, – дерьмо?

Кирилл улыбнулся. Очень теплая у него получилась улыбка, прямо-таки отеческая.

– А ты найди в этой аппаратной хоть одну знакомую марку, – он широко обвел рукой. – Где здесь телеэкран LG, «по качеству сравнимый с профессиональным»? Где здесь устройства видеозахвата «с революционными характеристиками»? Где все то, что тоннами продают дилетантам под видом профессиональной и полупрофессиональной техники? Нету? Надо же, жалость какая…

Я промолчал, мне надо было переварить услышанное. Между тем Данила ловко соорудил липовую массовку, подправил рекламу, после чего кадры стали выглядеть вполне привычно – как во всех розыгрышах лотерей. Затем он вытащил из очередной папки и установил внизу экрана полоску с нумерованным шариком на конце, такие шарики крутятся в лототронах. Шарик выглядел очень естественно, как настоящий.

– Настоящий? – спросил я.

– Конечно, – спокойно ответил Кирилл. – У Данилы в библиотеке есть кадры падения из лохотрона шариков со всеми имеющимися номерами. Вот, кстати, данные о проданных номерах.

Он вынул из нагрудного кармана и протянул Даниле распечатку.

– Так, значит, сегодня сделай сотню выигрышей по сто рублей и тысячу по полтиннику. Затем возьми пять номеров, которые не были куплены, и на эти номера дай три машины, одну квартиру и один выигрыш в миллион долларов. Только окончательный рендеринг пока не делай, я сверюсь, чтобы эти билеты точно были сданы продавцами. А то будет потом… Обратится какой-нибудь придурок за миллионом, нам тогда и выставят счет. Так, Ирочка, пусть Данила заканчивает, у него хорошо получается. По линейке потом пройдетесь, чтобы вогнать в хронометраж. И сверите номера, чтобы крупные выигрыши с купленными билетами не совпали. А сейчас надо идти эту мымру снимать. Время не терпит. Саша, ты тоже с нами. Нужна будет твоя профессиональная помощь, о которой я говорил.

У меня чаще забилось сердце. Честно говоря, я не ожидал, что придется включаться в работу так вот, с места в карьер. Даже история с подложными номерами, в сравнении с моей личной ответственностью, показалась мне мелкой, недостойной особенного внимания.

Когда Кирилл, Ирина и я добрались до съемочного павильона, там уже вовсю кипела работа. Причем павильон было не узнать – машины в нем уже не было, стулья для массовки тоже убрали, зато установили диван, журнальный столик и книжные полки на заднем плане. На диване сидела яркая блондинка, но приглядевшись, я заметил, что крашеная. Остальное вроде все при ней: упругая грудь, ноги от ушей, и юбка кончалась чуть раньше, чем начинались ноги. Но все вместе смотрелось до отвращения отталкивающе, то ли из-за толстого слоя грима, то ли от ощущения немытости, какое вызывают стоящие на панели проститутки. А наша посетительница выглядела именно как вышедшая на работу проститутка, причем не очень дорогого пошиба. Еще через секунду я не удержался и отвесил челюсть, потому что узнал в ней жутко популярную певицу Сирень, которую по десять раз в день крутили по всем радиостанциям и не меньше того показывали по телевизору. Однако на экране она смотрелась намного моложе и куда приличнее, если не сказать соблазнительно. Здесь же… Точно сказал Кирилл – мымра.

Увидев Кирилла, она помахала ему, но он ответил лишь едва заметным кивком.

– Где твои? – спросил он, останавливаясь возле дивана.

– Рафик с Мурзой в машине что-то забыли, – ответила Сирень. – Сейчас придут. А это у вас новенький?

Кирилл отвернулся от нее, словно она и не задавала никакого вопроса.

– До одного места им наша спешка, – он сунул пальцы в карманы кожаных штанов и присел на край журнального столика.

Я не из тех, кто способен рваться к сцене за автографом звезды, но, если быть полностью откровенным, столь неожиданная встреча с поп-дивой меня впечатлила. И у меня не было ни малейшего опыта, как вести себя в таких ситуациях.

– Ты новенький? – игриво глянув на меня, спросила Сирень.

– Слушай, красавица, ты задолбала! – неожиданно резко прикрикнул на нее Кирилл. – Нашла время заигрывать с персоналом! Что, манда зачесалась? Учила бы лучше текст, а то опять будем по сто дублей снимать! Ирина, дай ей текст! Каждая минута на счету.

Я был в шоке. Нет, не оттого, что начальник наехал на женщину, а оттого, что он позволяет себе так разговаривать со знаменитостью всероссийского значения. У нее ведь наверняка миллионы в банке, так сколько же тогда у него?

«Кажется, я погорячился насчет малозначительности этой студии», – мелькнуло у меня в голове.

Через минуту в павильон вломились, иначе не скажешь, двое богато одетых кавказцев. Один остался у входа, дымя сигаретой, другой направился прямиком к Кириллу, ни на кого больше не обращая ни малейшего внимания.

– Здравствуй, уважаемый, – он улыбнулся и протянул продюсеру руку.

– Здравствуй, Мурза, – вставая и отвечая на рукопожатие, ответил Кирилл. – Зачастили вы к нам.

– Хорошо снимаешь. Зачем другим деньги давать, если ты меня ни разу не подводил? Пойдем в кабинет.

– Пойдем, пойдем. Только сучка твоя опять язык распускает, вместо того чтобы работать. Ты бы поговорил с девушкой, а то я ей не могу приказывать…

Но Мурза говорить с ней не стал. Он просто шагнул к певице и влепил такую затрещину, что Сирень не удержалась и рухнула на диван.

– Что мне на тебя жалуются? Почему не делаешь, что говорят?

– Да я просто спросила…

Он дал ей с другой руки, но на этот раз не так сильно.

– Хочешь в Нальчик обратно? К маме, к папе? Я устрою. В один день устрою.

Его товарищ крикнул от входа:

– Слушай, Мурза, ты ее так убьешь совсем! Или синяк сделаешь, как ее потом на сцену выставлять?

– Ладно. Читай давай, что дали. Будешь спрашивать, только если совсем непонятно.

– Мне уже непонятно, – Сирень даже не всхлипнула от побоев, словно они были ей привычны, как для меня утренняя сигарета. – Что это за слово?

– Ирочка, растолкуй нашей героине непонятное место, – упавшим голосом попросил Кирилл. – А то мы до завтра провозимся.

– Что здесь у тебя? – Ирина присела на диван рядом с поп-звездой.

– Вот здесь, в кавычках.

– «Бентли». Это машина так называется,

– Дорогая?

– Очень.

– Как правильно говорить?

– «Бен-тли», – сдержанно повторила по слогам Ирина. – Не забудь, пожалуйста.

– А разве «Мерседес» не лучше? Мурза! Что они мне тут написали? Какую-то «Бентли»… Может, лучше «Мерседес»? Его все знают.

– Кирилл? – Мурза повернулся к продюсеру.

– Все в порядке, – успокоил тот. – Ты же сам говорил, что я тебя еще не подводил. «Бентли» сейчас в моде, недавно показывали презентацию московского представительства, многие слышали. А что «Мерседес»? На них половина Москвы разъезжает.

– Я так, – развел руками кавказец. – Просто чтобы знать.

Он повернулся к певице и так зыркнул на нее, что она сочла за благо уткнуться в бумаги.

– Ладно, пойдем в кабинет, – едва заметно улыбнулся Кирилл. – Виски хочешь?

– Издеваешься?

Вскоре я перестал их слышать. Ирина занималась с Сиренью, остальные каждый своими делами, а поскольку мне никакого конкретного задания дано не было, я решил выйти на лестничную площадку покурить.

Там по-прежнему было темно, так что если пробираться, то только ощупью. Пришлось заранее достать зажигалку, все равно ведь от нее прикуривать. Синий огонек вяло высветил стену и лестницу. Обогнув урну, я взгромоздился на каменный подоконник и достал сигарету из пачки. Коснувшись пламени, ее кончик покраснел и выпустил скрученную ленточку дыма. Здесь, возле окна, было чуть светлее, так что можно было погасить зажигалку. Я глянул наружу – во дворе не было ни одного фонаря, деревья и кусты роняли на черную землю последние листья.

– Можно прикурить? – раздался позади меня юношеский голос.

– Пожалуйста, – я чиркнул колесиком зажигалки и протянул огонек, стараясь не показать, что вздрогнул от неожиданного появления незнакомца.

– Я тебя тоже не сразу заметил, – признался случайный собеседник.

Теперь, когда его лицо осветило пламенем, я узнал в нем одного из помощников режиссера, которых в павильоне Кирилла было человек пять.

– Ты новенький сценарист? – спросил он.

– Да.

– Зовут как?

– Саша.

– А меня Влад. Ну, типа, познакомились.

– Типа.

– Ты так сигарету держишь, что в темноте не видно, – заметил Влад. – Ты геологом был?

– Почему же геологом?

– Ну, там, типа, дикая природа, дождь там, ветер, слышал, что люди, работающие на природе, имеют привычку прятать огонек сигареты в руке.

– Да.

В принципе курить в засаде вообще нельзя, там эта привычка становится куда более смертельно опасной, чем для обычных граждан страны. Но все курят. Просто со временем вырабатывается привычка держать сигарету так, чтобы огонек не был виден в прицел вражеского снайпера. Но это в обычный прицел. Если же оптика инфракрасная, то рука с сигаретой все равно выглядит на экране яркой звездой. Я с трудом удержался, чтобы не потрогать шрам на шее, оставшийся от первого моего ранения. Хорошо, снайперская пуля прошла между горлом и сонной артерией.

– Так ты бывший геолог?

– Нет, моряк. Рыбу ловили в Атлантике.

– А, понятно. А на сценариста где учился?

– За границей, – соврал я.

– Круто. Вашего брата Кирилл каждые два месяца меняет. Только ты не трепись, что я протек. Прошлый сценарист еще меньше проработал. Одну зарплату получил, и все. Другие по две получали, а потом их тоже пинком под зад, с тобой тоже так будет. Так что, если ты планируешь надолго трудоустроиться, лучше на эту работу не забивайся.

– Да я как-нибудь разберусь…

– Все так говорили.

– А тебя-то самого почему не увольняют? – усмехнулся я.

– Меня нельзя. И Ирину, режиссера, нельзя. И Зинаиду Исайевну нельзя. Тут долго держатся только те, от кого Кирилл хоть немного зависит.

– От тебя-то он чем зависит?

– Зинаида Исайевна – моя мать.

– А она что за важная птица?

– Ты что, совсем без опыта работы?

– Ну, в Москве да.

– Оно и видно.

Мне показалось, что Влад рассердился оттого, что я не понял значимость его матери. Или его собственную, уж не знаю. Наверняка он имел в виду какой-то блат, как говорили раньше, но меня эти расклады пока интересовали мало. Самому бы удержаться на месте…

– И что, прошлого сценариста уволили без всякого повода? – поинтересовался я.

– Повод всегда найдется, – мой новый знакомый махнул огоньком сигареты, – Но ты сильно отличаешься от предшественника.

– Чем?

– Всем. Тебя Кирилл сам присмотрел? Знаешь, это не совсем в его духе. Обычно он дает объяву в газету, лохи приходят на кастинг, и он берет самого лоховатого,

Ко мне в душу закралось нехорошее подозрение. Мелькнула мысль, что я сэкономил Кириллу деньги – лох сам к нему пожаловал, не пришлось давать объявление.

– А что, профессиональные качества вообще ничего не значат? – решил я узнать хоть сколь-нибудь компетентное мнение.

– Какие? – чувствовалось, что Влад усмехнулся, хотя в темноте я не видел его лица. – Профессиональные? То, чем тут надо заниматься, осилит и школьник выпускных классов. Надо просто выдавать текст, вот и все. Народ скушает что угодно, если это показывают по телевизору. Смысл твоей должности состоит в том, что просто кому-то надо делать эту работу – выдавать текст. Люди на экране должны что-то говорить, внутри концепции продюсера и режиссера. А самим им не до того.

– Понятно.

– Да не расстраивайся, – Влад стряхнул пепел в урну. – Мы все здесь фигней занимаемся. Как говорил Пелевин – поддерживаем огонь потребления.

– Какой еще огонь?

– А ты что, не читал «Generation-П»?

– Нет.

– Ну, ни фига себе! В тайге ты жил, что ли?

– Некоторое время, – отшутился я.

Мне надоело, что меня здесь все поддевают, как молодого бойца.

– Фролов! – донесся из павильона голос Зинаиды Исайевны. – Сашенька, дорогой! Надо работать!

– Это меня. – Я щелчком отправил окурок в урну, и он скрылся из глаз, на мгновение мелькнув в темноте трассирующей пулей.

На съемочной площадке уже вовсю кипела работа, певица, грациозно изогнув спину, восседала на диване и с улыбкой отвечала на вопросы ведущей.

– Я и мечтать не могла о такой жизни! – говорила Сирень. – Я ведь из очень небогатой семьи, а кругом только и говорили, что о деньгах. Мол, без денег в жизни не пробиться, без связей тоже.

– Что же тебе помогло?

– Когда знаешь, что можно рассчитывать только на себя, сразу понимаешь, что тебе нужно работать в тысячу раз больше, чем другим, у кого есть деньги и связи. Я с детства много работала, много училась. А главное – постоянно развивала голос. Занималась по нескольку часов в день.

– Говорят, что голос – очень тонкий инструмент и за ним необходим особый уход.

– Совершенно верно. Я много в чем себе отказывала, ретировала его…

– Стоп! – замахал руками Кирилл, останавливая съемку, – Ну что ты опять мелешь? Дали же тебе бумагу, неужели трудно было запомнить? А не можешь запомнить, перед тобой монитор с текстом! Ну что же за курица?

– А что? Я и читаю с монитора.

– Ну и что там написано? «Ретировала»? Репетировала! Давайте этот кусок еще раз! А вообще постойте. Саша, где тебя черти носят?

– Я курил, – пришлось оправдываться.

– Беги в кабинку редактора. Будешь придумывать звонки в студию от телезрителей. И быстрее, быстрее. Потом все вопросы. Редактор вкратце объяснит, что к чему.

Несмотря на то что задание меня шокировало, пришлось делать, что сказано. Назвался ведь груздем, значит, кузова не миновать,

В стеклянной кабинке было душно. Кроме редактора там сидели две девушки с телефонными гарнитурами.

– Ты новый сценарист? – спросил редактор – рыжеволосый конопатый мужчина лет тридцати пяти. – Меня зовут Игорем.

– А я Саша.

– Отлично, давай, включайся в работу. Представь, что ты поклонник этой красавицы. А еще лучше – поклонница. Придумай вопрос, только без заковырок. Простой, доступный массам вопрос. И вот еще тебе список вопросов от предшественника. Может, что пригодится. Бери вот этот ноутбук, набивай на клавиатуре, а девочки обработают.

– Я не работаю на компьютере! – запаниковал я.

– Как это? – не понял Игорь.

– Ну, не приходилось никогда. Мне легче на бумаге писать.

– Ну, ни фига себе… – режиссер вытащил лист бумаги из ящика и протянул мне ручку. – Напишешь, отдавай девушкам, они набьют.

– А сейчас послушаем звонок от телезрителя, – сказала ведущая. – Алло! Назовите свое имя!

В динамиках слышались какие-то гудки и шорох.

– Алло! Мы вас слушаем!

Сидящая рядом со мной девушка пробежала пальцами по клавиатуре и сказала очень громко: «Алло! Алло!»

В динамиках же раздался лишь далекий, едва различимый голос, чудовищно искаженный к тому же.

– Все, давай отбой, – махнул рукой редактор. В динамиках запищали частые гудки.

– К сожалению, связь прервалась, – ведущая с разочарованным видом развела руками. – Ну, тогда я задам вопрос сама. Скажите, Сирень, говорят, что перед концертом в «Лужниках» вы потеряли нательный крестик. Это правда?

– Ой, да. Я так расстроилась из-за этого! Это ведь мой главный талисман! Я так боялась, что без него что-нибудь случится с моим голосом!

– Как же это произошло?

– Я отдыхала на Сейшелах и во время купания обнаружила, что крестика нет. Но представляете, рядом с катера ныряли водолазы. Они увидели, как я расстроилась, и предложили мне помощь.

– Неудивительно! – улыбнулась ведущая. – Трудно оставить без внимания такую красивую девушку.

– Да нет, что вы! Они были совершенно бескорыстны! Они ныряли около двух часов, пока один из них наконец не нашел мой крестик.

– И какова была его награда? Поцелуй?

– Да нет, что вы. Представляете, они были из Франции, но оказалось, что они меня знают, слушают мои песни! Я оставила смельчаку-водолазу автограф. Ну а какой аншлаг был на моем выступлении в «Лужниках», вы, наверное, знаете.

Стараясь не слушать, что они там несут, я судорожно придумывал вопросы. Оказалось, что о творчестве Сирени я почти ничего не знаю, если не считать припевы из нескольких ее песен, которые каждый день можно было услышать по радио. Но тут меня осенило, и я заскрипел ручкой по листу.

Редактор глянул через плечо на бумагу и удовлетворенно кивнул,

– А сейчас к нам таки дозвонилась телезрительница! – радостно сообщила ведущая. – Алло! Как вас зовут?

– Вероника, – ответила в гарнитуру сидящая возле меня девушка.

– Что вы хотели спросить у Сирени?

– А можно я передам привет друзьям? А то так тяжело до вас дозвониться!

– Да, конечно.

– Хочу передать привет всем, кто меня знает, а в особенности десятиклассникам саратовской школы номер три, Олегу и Ванечке.

– А теперь ваш вопрос.

Девушка посмотрела на строчки, которые я успел написать, и прочла мой шедевр:

– Скажите, а как вы относитесь к тем артистам, которые поют под фонограмму?

Я заметил, как редактор на своем компьютере спешно набивает ответ, который должен показаться на мониторе перед Сиренью. Сама певица в это время улыбнулась, словно собираясь с мыслями. Надо отдать ей должное – эту гримасу она освоила в совершенстве.

Наконец редактор закончил и нажал «ввод».

– Вы знаете, – начала Сирень, – мне кажется, что работа под фонограмму – это своего рода обман слушателя. Ведь поклонники платят деньги не только за то, чтобы увидеть артиста, как говорится, живьем, но и за то, чтобы услышать не запись, а настоящее пение. У меня, например, был такой случай…

Редактор продолжал набивать текст и кусками отправлять на монитор.

– Один раз, – певица прочла следующую порцию, – во время распевки я немного подорвала связки. И продюсер решил, что один раз, возможно, следует поддержать мой голос фонограммой. Но я категорически отказалась. С большим трудом, но все же отпела всю программу вживую.

– Это достойно уважения, – с понимающим видом кивнула ведущая. – Кстати, наверняка такие усилия не пропадают даром. Говорят, что Сирень – одна из самых богатых звезд нынешнего шоу-бизнеса.

– Ну нет, наверное, они преувеличивают. Хотя недавно я купила дом в Подмосковье. Точнее, дачу, так как пятикомнатная квартира в центре у меня уже есть,

– А машина какая?

– «Брендли».

– Стоп! – разозлился Кирилл. – Ты что, с десяти раз одно слово не можешь запомнить? Произнеси при мне несколько раз – «Бентли».

– Но мне легче произнести «Мерседес»!

– Как ты достала… – вскипел продюсер. – От представительства «Мерседеса» мы не получили ни копейки, а «Бентли» оплатила половину эфирного времени твоего сраного интервью! Так что будь любезна. Он действительно заставил ее повторить марку машины пять раз и только после этого позволил снимать дальше. Через минуту снова пошли вопросы от телезрителей, но я уже был готов. Я понял, что требовалось от меня, понял, зачем нужна была эта дурацкая история с крестиком, с квартирой-дачей и дорогой машиной. Главное во всем этом – сформировать имидж богатой женщины, примера для подражания. Мол, отдыхает она исключительно на Сейшелах, а из пятикомнатной квартиры до дачи доезжает исключительно на «Бентли». Создать образ недоступного совершенства,

Поняв это, я пошел шпарить – редактору оставалось лишь выбирать. Я написал вопрос о фирме, платья которой носит певица, о часах, которые ей подарили (хотя никаких часов во время съемок на ней не было), о том, есть ли у нее собака и какой породы.

Когда съемки закончились, Кирилл отдал несколько распоряжений и поманил меня пальцем из стеклянной будки.

– Отличная работа, – похвалил он. – Для первого дня – восхитительная. Все бренды поднял. А насчет собаки… В общем, молодец. Я завтра, пока передача монтируется, отправлю Ирину в клуб, где разводят этих гребаных йоркширских терьеров. Может, разведем и самих разводчиков на какую-нибудь копеечку. Тогда можешь рассчитывать на премию, у нас так принято,

– Спасибо. А теперь что делать?

– Теперь? Можешь отдыхать. Все, работа на сегодня закончена, отоспись.

– Да я днем отоспался, – осторожно заметил я.

– Ну, найдешь себе занятие. С девушкой познакомься, в клуб своди или на ночной сеанс в кино. Девушек у меня в команде достаточно, и все работают в ночном режиме.

– Это приказ?

– Что, извини? – поднял брови продюсер. – У тебя после армии совсем крышу свернуло? Здесь никто не будет приказывать. По работе я отдаю распоряжения и директивы, а в свободное время можешь заниматься чем заблагорассудится. Хоть водкой нажрись. Но завтра к одиннадцати вечера должен быть как огурчик. Идея понятна?

– Да. Извините,

– Ладно.

Я всерьез разозлился на себя за то, что время от времени попадаю впросак. Хорошо, хоть по работе пока ляпов не допустил, а то выгнали бы в первый же день. Точнее, в первую же ночь. Понятно, конечно, что к новому коллективу некоторое время придется притираться, но именно в данном конкретном коллективе притирка давалась мне с огромным трудом. Все было не таким, как я привык, – и цели этих людей, и методы достижения этих целей. Они представляли другой мир, тот самый, который, пока я был на войне, казался мне миром бесчестья и порока. Ну, если патетически выражаться. А если по-простому, то все сотрудники Кирилла, да и он сам, были, на мой взгляд, моральными уродами. Но в их руках были деньги, которые были мне нужны совсем не для того, для чего они нужны им.

«А для чего, кстати?» – подумал я. И тут же сам себе ответил: «Для того чтобы жить не как собака, а как человек. Чтобы просто питаться не дерьмом, купить машину, завести семью. То есть сделать все то, что в Европе, к примеру, считается не достижением, а нормой».

Плохо было лишь то, что для достижения этих вполне человеческих целей мне самому на какое-то время необходимо было утратить человеческий облик и поработать на сволочей, которым любой из моих сослуживцев с удовольствием бы яйца отрезал. Вот только в течение какого времени я собирался на них работать? Год, два? Сколько денег мне нужно для счастья, как вопрошал Шуру бессмертный Остап Бендер?

«Да хоть бы пару месяцев здесь продержаться, – невесело подумал я. – Хоть по пояс выбраться из финансовой пропасти, в которой оказался. Просто выкарабкаться из нищеты, а там можно послать всех подальше».

Однако меня не покидала мысль, что любой из моих сослуживцев после сегодняшних съемок с удовольствием отрезал бы яйца не только Кириллу, но и мне самому. Просто за то, что я ради денег помогал зажравшимся козлам дурить простых людей. Странно как получилось. Только сегодня утром, часов десять назад, я думал, что для заработка хорош любой честный способ. А сейчас сомневаюсь в честности первой приличной работы, на какую чудом устроился. С другой стороны, сам-то я в чем проявил нечестность? Меня наняли сценаристом, и я пишу тексты. Если бы я для фильма реплики придумывал, это тоже было бы нечестным? Хотя… Смотря для какого фильма. Смотря для какого…

В таких невеселых раздумьях я миновал вахту и выбрался на улицу, под липкий моросящий дождик. Другие сотрудники Кирилла, все без исключения, рассаживались по машинам – кто за руль, кто по двое-трое пассажирами, я глянул на часы и понял, что на переход в метро не успею. Такие дела.

К моему удивлению, с мягким гудением приоткрылось темное водительское стекло серебристого «Мерседеса», и я увидел улыбающееся лицо Влада.

– Далеко тебе ехать? – спросил он.

– Вообще-то далеко. На метро уже не успеваю.

– А куда именно? Да ладно. Садись, подброшу.

– Да нет. Не напрягайся.

– Садись, говорю! Что ты как девка ломаешься?

Переться на метро не хотелось. Не улыбалось также под дождем ловить такси за накрученную ночную цену. Полчаса проторчу на обочине, не меньше. А тут вроде как коллега предлагает помощь. Глупо отказываться. Не очень уверенно я шагнул к машине и открыл серебристую дверь. Из салона тут же пахнуло кожей и чем-то еще, что вызывало стойкую ассоциацию с большими деньгами, хотя раньше я этого запаха никогда не чувствовал.

– Тебя что, заклинило? – Влад наклонился, чтобы заглянуть мне в лицо. – Или боишься сиденье запачкать? Забей. От этой кожи любая грязь отмывается.

«Любая грязь отмывается, – мысленно повторил я, забираясь в машину. – Вот она – философия»,

– До дома не обязательно, – сказал я, захлопнув дверцу. – Можно до «Площади Революции», а я там перескочу на нужную ветку.

– На метро разъезжаешь? – усмехнулся Влад. – И что ты собираешься дома делать? Дрыхнуть? Днем отоспишься! А мы – работники ночи. Ночь – наша жизнь. Ночью нам надо не спать, а дышать полной грудью. А? Как тебе? Мамаша моя до утра будет с Кириллом сидеть, деньги считать и распределять куда надо. А мы уже все, отработали! И весь ночной город в нашем полном распоряжении. Погнали в клубешник, а то одному в ломяк.

– Куда?

– В клуб. Ну, танцы там, бухло, трава, экстази, кому что нравится. Мальчики. Бабы.

Последним он меня зацепил. И хотя разум подсказывал, что лучше ехать домой, а не искать среди ночи на задницу приключения, но зверь, сидящий внутри меня, взбунтовался. Измученный многомесячным половым воздержанием, загнанный разумом в клетку, он зарычал и заклацал зубами, натянул мои нервы, как вожжи, и сумел перехватить часть управления мотивациями.

– А что там за цены? – это было последнее разумное, что я смог произнести.

– Дурак ты, что ли? – недоуменно пожал плечами Влад. – А на что еще деньги нужны?

Я хотел возразить, но зверь во мне не дал раскрыть рот. Он-то уж точно был уверен, что деньги только для того и нужны, чтобы жрать и предаваться другим плотским радостям. Хотя из всех плотских радостей сейчас он хотел лишь одну. И желание его было столь сильным, что я не смог больше сопротивляться.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю