Текст книги "Голос булата"

Автор книги: Дмитрий Янковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Девушка бежала по дороге… Русые волосы развевались, покорясь соленому ветру, плечи расправлены, ноги быстрые, как у косули. Она уже заметила настигающих ее всадников, но вместо того, чтобы уйти без дороги в крутой подъем, она начала петлять, уворачиваясь от подскочивших коней.

– В гору беги! – заорал не своим голосом Микулка. – С дороги уходи в скалы!

Расстояние было приличным, за сотню шагов, но паренек не задумываясь пустил стрелу вслед печенегам, чтобы отвлечь внимание на себя. Он не видел куда попал, но один из преследователей вывалился из седла, а остальные повернули коней и во весь опор понеслись к лесу. Девушка не оглядываясь бежала к ущелью и может одолела бы расстояние до спасительных скал, но один из конников осадил мохноногого скакуна, вернулся и рубанул бежавшую саблей. Девушка споткнулась и повалилась у края дороги, скатав возле себя пыль каплями крови. Микулка зажмурился, давя бессильные слезы, бросил на землю мешок с колчаном, стал на одно колено и принялся методично пускать стрелы в гущу врагов. Сзади, пока еще далеко, раздался хруст веток и нерусская ругань. Он уже не чувствовал жгучих ударов тетивы по пальцу, не видел ничего, кроме целей, не замечал, не хотел замечать, что целями были люди. Вдох, как учил дед Зарян, скрип натянутого лука, полувыдох, прицел, сочный шлепок тетивы по пальцу, и вот уже новая стрела рассекает каленым булатом предвечерний воздух.

Всадники, потеряв еще четверых, разъехались на три группы и атаковали уже с трех сторон, сзади ломились через лес пешие. Микулка отбросил бесполезный на близком расстоянии лук и выхватил из-за спины Кладенец, очертив им над головой сверкающий круг.

– Пробивайся в лес! – раздался совсем рядом чей-то голос.

Микулка аж подпрыгнул от неожиданности, но послушался, поскольку биться пешим с пятнадцатью всадниками он не хотел.

– Ты кто? – удивленно выкрикнул паренек, не имея времени оглянуться.

– Дед Пихто! Пробивайся прямо через пеших, в лагере наверняка сумятица. Если сил хватит, проскочишь.

В предвечерних лесных тенях Микулка приметил никак не меньше трех десятков врагов, растянувшихся широкой цепью. Вооружены кто саблями, кто копьями, но идут редко, едва друг до друга руками дотянутся. Не знают числа противника.

– Чего ждешь? – зло спросил голос чуть не над ухом. – Перунова дня?

Микулка схоронился за толстым стволом клена, отдышался, подпуская врагов поближе (меньше надо будет бежать) и наконец рванулся, выставив вперед сверкающее острие. Он появился из-за дерева как сумеречная тень, как злой дух леса, покрытый хвоей и приставшими листьями. Наступавшие так опешили, что не успели сомкнуть строй, Микулка рубанул преградившего ему путь печенега и тот рухнул как подкошенный, заливаясь парящей кровью. Паренек перепрыгнул через поверженного врага и помчался прямиком во вражеский лагерь. Слева мерзко свистнул булатный наконечник печенежской стрелы.

– Теперь дуй через лес что есть мочи! – снова раздался рядом таинственный голос. – Растягивай преследователей, они ведь не могут бежать цепью. А как растянутся, бей по одному. Всадники больше стрелять не станут, вечереет, побоятся в своих попасть.

Левый бок обожгло лютой болью, Микулка вскрикнул и чуть не упал.

– Не боятся! – удивленно воскликнул голос. – Стреляют, проклятые! Не трожь стрелу, а то юшкой изойдешь! Беги как бежал и не забывай резать догоняющих.

Паренек выскочил из леса и заметил, что с юга ему наперерез скачет с десяток всадников, он на бегу крутнулся волчком и рассек грудь не в меру близко подобравшемуся преследователю. Тот рухнул, свалив с ног еще двоих, но и Микулка получил в ногу брошенным прицельно копьем. Рана была не глубокой, но кровь из нее хлестала изрядно.

День умирал, тонул в крови заката… Микулка бежал пологим зигзагом, как учил Зарян, не сбавляя скорости оборачивался вокруг себя, срезая отточенной сталью настигавших врагов. Потом резко остановился, пропустил мимо себя цепь пеших, которые смешались с подскочившими конниками и хотел было бежать назад к лесу, но его остановил безликий голос.

– Стой! Назад! – рявкнул он. – Пока неразбериха, беги к озеру, потом в воду и к морю! До леса не добежишь…

Микулка слабея от потери крови отбил несколько сабельных ударов, рубанул по ногам подскочившего коня и с разбегу нырнул в студеное озеро. Вода обожгла аки пламя, даже дух захватило, но голова прояснилась и хоть немного унялась боль в пробитом стрелою боку.

– Вот бестолочь! – зло шикнул голос. – Меч в ножны засунь! Мешает ведь плыть…

Паренек нырнул, спасаясь от ударивших в воду стрел, попытался засунуть меч в ножны, но попасть в них никак не мог, задержал дыхание, присел у самого дна и наконец всунул непослушный булат в поджидавший деревянный плен. Течения почти не было и он изо всех сил стал грести руками, пронизывая пламенеющую закатом воду. Вынырнул, увидел на берегу бессчетное множество факелов, снова нырнул и проплыл на юг, почувствовав сильное течение тянувшее к морю. Микулка высунул голову из воды, почти ничего не видя в навалившейся тьме, и с ужасом услышал близкий шум водопада.

– Не трусь! – раздался голос из-за спины. – Приготовься и прыгай подальше от берега.

Микулка напрягся, сердце колотило в ребра, как подкованные копыта в бревенчатый мост. Он увидел совсем рядом водяную пыль в последних лучах уходящего за скалы светила, подобрал ноги и прыгнул в полную неизвестность, представляя внизу вылизанные волнами камни. Ему показалось зазорным зажмурить глаза и перевернувшись в воздухе он испытал ни с чем не сравнимое чувство полета. Ни моря, ни земли не было видно, только на восточном небосклоне выступили первые капли звездного света.

12.

Звезды кололи в глаза ледяными иголками, голова болела, словно стянутая железным обручем. Вокруг было сухо, но коварный холод пробирал до самых костей, заставляя кровь пробегать по жилам горячей волною. Микулка лежал на спине совсем один, совершенно не понимая где он и что с ним происходит. Левый бок онемел, ногу противно саднило, а в ушах ухало зазывное клепало. Паренек сел и холодея от страха посмотрел на стреляную рану, но стрелы в ней не было, а через рваную дыру в полушубке и залитой кровью рубахе виднелся белоснежный льняной бинт.

Вокруг растопорщились серые скалы, сквозь звон и буханье в ушах слышался шелест морского прибоя, а слева, в неверном ночном свете темнел вход в небольшую пещеру. Микулка сел поудобней, оперся руками в вылизанную штормами гальку и попробовал припомнить все, что случилось с ним после прыжка. Да только так ничего и не вспомнил, подивившись сухой одежде и бинтам на ранах. И тут его как громом поразило… Меча за спиной не было! Он вскочил на ноги, но в глазах потемнело и зажмурясь от боли он бухнулся на колени в бессильной злобе за свою слабость.

– Тише, тише! – раздался слева ласковый голосок. – Рано тебе так прыгать, не то раны разойдутся.

Микулка открыл глаза и разглядел вышедшую из пещеры девушку совершенно немыслимой красоты. Даже в самых бурных своих юношеских снах он не мог бы представить такую. Она подошла, держа в руках деревяный ковш и свежие бинты, присела рядом, отчего у Микулки сердце чуть не выскочило, а боль в ноге и звон в ушах развеялись как утренний туман в лучах солнца.

– Ты кто? – совершенно обалдело спросил он.

– Какой ты любопытный… – мягко улыбнулась девушка. – Погоди, все узнаешь.

Она изящным движением головы откинула назад струящиеся пряди каштановых волос и на Микулку пахнуло ароматом чистоты, тепла и уюта.

"Все ясно…" – подумал паренек. – "Это я в вирый попал. Там как раз такие девки и должны смертельные раны залечивать".

– А меня Микулкой звали. – грустно сказал он. – При жизни.

– Глупенький… – серебряным колокольчиком рассмеялась девушка. – Живой ты, от такой раны разве что воробей помрет, да и то не всякий. Сможешь идти? А то я тебя вчера от воды еле оттащила, дальше не смогла. Все боялась, что замерзнешь, но днем было тепло, одежда твоя прямо на тебе и высохла.

– Днем? – удивился Микулка. – Это сколько же я без чувств пролежал?

– Вторая ночь сегодня, как тебя водопад выбросил. Хорошо еще, что вода вымыла дно, а то бы разбил ты свою буйную головушку. Но как ты бился! Аки рысь!

– Ты видела бой? – паренек гордо расправил плечи, но тут же сник. – Только девку я не сберег… Зарубил ее печенег у дороги.

– Сберег! Басурмане все внимание на тебя перекинули, один ее немного саблей зацепил, да только оглушил и плечо оцарапал со злости. Не до нее ему было, когда ты их одного за другим калеными стрелами из седел вышибал. Я ее в ту же ночь, как тебя нашла, перевязала и отпустила. Она все говорила о какой-то избушке в горах.

– Да кто же ты такая? И как могла видеть бой? Всех спасаешь, все видишь, красивая как… первая западная звезда на закате.

Девушка застенчиво опустила голову, довольная похвалой неведомо откуда взявшегося молодца. Ночные звезды расцветали неведомыми цветами в ее густых волосах, тьма прикрывала ее своим нежным покровом.

– Давай, снимай одежку, если идти не можешь. – попробовала она сменить тему на более прозаичную. – Надо повязку сменить. А если можешь, так идем в пещеру, там тепло, там костер и туда я твой меч отнесла. Насилу дотянула, такой он тяжеленный. Ты прямо настоящий витязь, если таким мечом бился, даром что молод.

– Да какой я витязь? – в притворной скромности махнул рукой Микулка. – Вон как меня отделали басурмане. И девушку я от сабли не сберег, и шуму не наделал, какого хотел…

Незнакомка опустила один из бинтов в ковш отмокать в горячем целебном отваре. Двигалась как лебедушка, ровные плечики не стесняясь расправила, даже толстая меховая шубка не могла скрыть совершенных форм девушки.

– Шуму как раз хватило, – серьезно ответила она, – печенеги до сих пор успокоиться не могут, думают что прозевали вражеский отряд. Ты ведь по общему счету не меньше десятка врагов пострелял и порубил.

– У меня к ним особая злость… Сколько смогу, столько и буду их бить. Да только вышло все не так как хотелось и думалось.

– Чего ж ты хотел?

– Победить… Прогнать их к Ящеру! Или хотя бы из этой долины. Пусть катятся в свою Степь.

Микулка собрался с силами, встал и шатаясь побрел в пещеру. Она оказалась неожиданно глубокой и очень теплой, хотя костра от входа не видать, он горел дальше, за поворотом, в небольшом закопченном зале. Тут же у костра, в свете мечущегося пламени темнел Кладенец, успокоив душу молодого воина своим грозным присутствием. Паренек сел к огню, подтянул к себе меч и позволил телу немного расслабиться, хотя необычная обстановка пещеры скорее могла бы навеять тревогу.

Следом вошла незнакомка, наклонила голову у входа, словно березка ветром склонилась, поставила ковш у огня и присела рядышком.

– Все таки я тебя перевяжу, а то раны студеницей пойдут, лихоманку притянут.

Микулка морщась скинул полушубок и потянул рукава рубахи, открывая пробитый бок.

– Как тебя звать? – спросил он, поднимая руку, чтобы девушке было сподручней менять повязку.

– Да все по разному кличут… – уклончиво ответила она.

– Неужто такая тайна? У каждого есть свое имя, по роду данное, или кличка заслуженная. Как же без имени?

– Зови меня Дивой, коль без этого не можешь.

– Хорошее имя… – довольно улыбнулся паренек. – К тебе подходит как пчела к цветку. Пусть будет Дива. Дивушка…

Незнакомка не ответила, занялась повязкой. Переложила рану моченым в отваре бинтом, перемотала белоснежным сухим, явно в соде вареным, а поверх замотала обычным чистым. Микулка диву дался, как ладно трудились эти красивые руки, словно только и делали, что целительством ведали.

– А меня дед тоже учил травами ведать! – похвастался он. – Я знаю в какое время сбор, как траву отбирать, как сушить, как варить и сколько отвару на разную хворь надобно.

– Это какой же такой дед? – с притворным безразличием спросила девушка, а сама так глазом и косила, ждала ответа.

– Ясно какой. – Микулка украдкой взглянул на Диву и решил соврать. – Мамки моей отец. Он всегда чабрец с первой росой собирал.

Девушка прыснула звонким смехом.

– Ну и ведун! Тем чабрецом только тюфяки набивать. С него роса всю целебную силу вытягивает. На росе зверобой-траву собирают, молочай горный можно брать, но не чабрец, это точно.

Паренек равнодушно пожал плечами.

– А мне-то что… Я ведовать не собираюсь.

И вдруг он явственно услышал голос, знакомый по вечернему бою, тот голос, который сам себе объяснял ночной горячкой.

– Верно, языком не шибко молоти. – наставительно произнес невидимый незнакомец. – Девка красивая, спору нет, да только странная. Девка попроще должна быть, а эта вся… аки ночь. Вроде и свет в ней есть, а одни Боги ведают, что в тенях души кроется.

Микулка опешил, но совет на ус намотал. Одно он понял точно – этот голос кроме него никто не слышит. Потому что у Дивы даже рука не дрогнула, когда он послышался.

Она закончила перевязывать раны и понесла отвар из пещеры вылить, а Микулка подозрительно осмотрелся и шепотом спросил:

– И кто ты есть? В бою сказал, что дед Пихто, да только деда никакого я не вижу. Но советы твои дельные. Кто бы ты ни был, спасибо.

– Да уж сочтемся… – насмешливо произнес голос. – Придет срок, ты мне тоже службу сослужишь. Только не потеряй меня.

– Как я могу тебя потерять, если даже не знаю кто ты и где?

– Вот бестолковый… Я твой меч. Кладенец. Какая молодь пошла безграмотная, неужто не слыхивал обо мне?

– Меч… – Микулка даже рот раскрыл от удивления. – Вот она колдовская сила, о которой народ говорит!

– Она и есть. Во мне живут души тех, кто владел этим клинком, десяток великих витязей, славных воинов земли русской. Теперь и ты вместе с нами.

– Значит… Значит и Зарян в тебе?

– Знамо! Куда без него? Такого витязя еще сыскать надо. В нем столько опыту, что на сотню таких как ты отроков хватит. Вот я и передаю опыт тех, кто живет во мне тем, кто владеет мною. Сейчас тебе, до тебя Заряну, а после тебя тоже кто-нибудь сыщется. Ладно, хватит болтать, Дива твоя вертается… Меня она не слышит, а тебе удивится, что с костром разговариваешь.

Микулка замолк, но теперь чувство того, что он не один, что вместе с ним мудрость и боевой опыт более старших, более опытных, добавило ему сил о каких он и не думал.

– Что случилось? – подозрительно спросила Дива, глядя на отрешенное лицо паренька.

– Что-то в глазах помутилось… – не задумываясь соврал он. – Слаб я больно, надо поспать. А далеко твоя пещера от сожженной веси?

– Да разве тебя далеко утянешь? – девушка обмыла ковш в струйке воды, брызгавшей прямо из стены, отложила его и обтерла о подол руки. – Море тебя от водопада на четверть сотни саженей отнесло, как раз сюда. А уж из воды я тебя тянула…

– Не найдут нас тут печенеги? – забеспокоился Микулка.

– Да чего им нас искать? – махнула рукой девушка. – Про меня они не знают, а тебя за живого не считают. Не станут они под обрывом лазить, а уж ночью тем более. Это точно.

Она присела у дощатого столика в углу и занялась нехитрой стряпней, что-то резала, смешивала в горшке, потом водой залила. Руки так и мелькали, не зная усталости.

– Хороша девка… – с застарелой грустью произнес Голос. – Такую бы…

Микулка улыбнулся и отвернулся к стене…

Девушка и в самом деле удивительная, да только о красоте ли сейчас думать? Война кругом… Хотя такая красота завсегда на себя мужской взгляд обращает, а молодой паренек просидел в избе с дедом не меньше года, теперь плоть своего требует. Он с трудом отогнал эти мысли и стал думать о печенегах, о том, как бы им насолить покрепче.

В прошлый раз Микулка придумал неплохой план и если бы не история с незнакомой девкой, которую пришлось отбивать от хмельных басурман, все бы пошло как по маслу. Не зря все кругом твердят про его бестолковость. Из-за одной девки столько народу не спас, женщин, детишек малых… Хорошо хоть девка та жива осталась, а то бы Боги такой глупости ему не простили бы. Ладно… Что было, того не вернешь. Хотя план тот придуманный, как раз для ночи годится, а ночь то была не последняя. Перун-Воитель не дал погибнуть, значит есть в этом смысл.

Дива повесила над огнем медный котелок и присела рядышком, Микулка даже глаза зажмурил, чтобы сердце не так колотилось от неожиданной близости этого странного существа.

– Спишь? – тихонько спросила она.

– Не спится. – паренек повернулся и немного привстал, освещенный красными сполохами. – Выспался я за день и две ночи. А ты почему не спишь по ночам? Варево поставила… Кто же стряпает, когда солнце в подземном мире катается?

– Я привыкла так… – улыбнувшись ответила девушка. – И есть на то свои причины. Можно сказать, своя тайна.

– Ты сама и есть тайна. – не удержавшись вымолвил он.

– Да ты тоже появился невесть откуда, обманул меня зачем-то… Но добро в тебе за версту видно, а на тайну всякий право имеет.

– Это в чем же я обманул? – сконфузился Микулка.

Дива мягко улыбнулась, привстала и посмотрела варево в котелке.

– Когда я тебя перевязывала, в поясе твоем были травы замотаны. Там чабрец был. Не на первой росе собранный, а в самую пору. И высушен верно. Ты собирал?

– Я… – почему-то сразу признался Микулка.

– Хорошо в травах ведаешь, хотя молод и на сына ведьмака не похож. А бился ты и вовсе не как ведун. Как же в одном отроке две столь разных науки уживаются? В тебе тоже тайн хватает, да только я их не выведываю, ежели делиться не хочешь, а ты из меня чуть не клещами их вытягиваешь.

– Ладно, не буду больше! – с улыбкой пообещал он. – И спасибо, что помогла мне, не то утонул бы в беспамятстве.

– Ты мне понравился. – честно призналась Дива. – Сколько отчаянной и смелой доброты должно быть в человеке, если он ради незнакомой девки один портив тысячной рати биться вышел? Много я разного в жизни видела, но доброта с силой только в русской душе сочетаются. Доброта, сила и глупость безмерная… Мало ли девок? Нет же, надо выбрать ту, которую спасать труднее всего. Чай не интересно иначе?

– Да ну тебя! – отшутился Микулка. – Разве я в ней девку увидел? Зарян учил, что каждой живой твари место на свете есть, каждую беречь надо. А человека и подавно. Тем более девку… Она-то за себя постоять не может! Даже врага без надобности убивать не след. Но уж если пошла битва, то око за око и зуб за зуб. А то и два можно вышибить, чтоб в следующий раз супостату неповадно было.

– Какой Зарян? – насторожилась девушка. – Не тот ли, что у Велик-Камня живет?

Паренек разозлился на себя, что язык распустил, да только слово не воробей – вылетит, не поймаешь.

– Тот самый… Он и целебным травам меня лечил, и боевой науке.

– Ученик Заряна?! – девушка даже вскочила от волнения, щеки ее так и пылали, споря с языками огня, угасающего в наступающей тьме. – Слава Богам… Нашел ученика, значит.

– Его печенеги убили, вот я мстить и пришел. А потом пойду в Киев, если жив останусь. Я сам из тех краев…

– Убили… Для него это лучше, чем в постели умереть. А что в Киеве будешь делать?

– Дедов наказ выполнять. – коротко ответил Микулка и замолк, погрузившись в воспоминания.

Костер угасал, посвистывая тонкими струйками дыма, но жар углей отбрасывал на темные стены зыбкое красноватое марево, согревая своим теплом. Варево в котелке закипело, распустило по пещере ароматный дух. Густые добротные тени повылазили из углов и медленно подползали к угасающему костру. Тихо… Только шепчет по гальке недалекий прибой.

Микулка достал из-за пояса ложку, помешал варево и попробовал на вкус. Скривился как древесная кора от пожара.

– Не вкусно? – искренне удивилась девушка.

– Не… Горячее как из пекла.

Они весело рассмеялись и паренек как бы невзначай придвинулся ближе к девушке. Странная она какая-то! Другая бы уже давно герою на шею вешалась, а эта гордая. Видать, себе цену знает.

– Я знаю, как тут можно печенегов извести. – внезапно сменил тему Микулка.

– Всех? – не сдержала усмешки Дива.

– Ну… Многих. Только я боюсь русичам навредить, тем что в веси остались. Там бабы, дети малые. Их бы предупредить! Да только мне там появляться нельзя.

– Куда тебе воевать! Еле жив остался… Шел бы в Киев, там нынче беспокойно очень, неизвестно что будет. В такое время один воин нужнее десяти мудрецов. А тут загинешь зазря, никто и не узнает.

Микулка снял котелок и поставил остужаться у ног, помешивая варево.

– Я не могу так уйти. Не знаю… Хочу до кагана Кучука добраться.

– Микулушка, их же тут тьма, не меньше! А у тебя в боку рана, нога порезана, да еще старых ран не счесть, словно тебя медведь ломал.

– Это они. Посекли меня в ту ночь, когда Заряна убили. Много они мне уроков дали, пора и мне долги возвращать.

– Какой ты… Хочешь помогу тебе? Предупрежу русичей?

– И не думай! Поймают тебя.

– Ну уж нет! – рассыпала Дива искристые бусинки смеха. – Меня им не поймать никак. Когда ты хочешь напасть?

– Да хоть бы сейчас! Рана моя почти не болит, разве что опухла. Да там мне особой прыти и не надо будет, я хитростью взять хочу. Хитростью и нежданным напуском.

– Тогда я сейчас и пойду. Что сказать русичам?

– Скажи, чтоб коней стереглись. Как увидят мой сигнал, пусть скопом бегут в лес. Я у водопада головней помахаю. У коль прозевают сигнал, пусть бегут когда конский топот услышат.

– Хорошо. Я пойду. А ты сиди и из пещеры носа не высовывай. Если удумаешь подглядеть за мной, каким путем я пойду, больше никогда меня не увидишь. Понял?

– Чего ж не понять… Странно это все, но то твое дело.

Девушка поправила шубку и тихо выскользнула из пещеры. Словно ветерок пролетел.

Микулка взял меч, осмотрел, вытянул из ножен. Не так он и тяжел, как кажется, да и руку слушает отменно.

– Эй, Кладенец… – тихонько позвал паренек.

Ответа не было. Он засунул меч в ножны и накинул на плечи широкие ремни перевязи. Время тянулось как густой мед, собранный в изоке месяце, но было не до сна. Микулка прокручивал и прокручивал в уме план нападения, почти физически чувствовал горячее дыхание боя. Костер совсем угас, припорошив угли серой золой, а Дивы все не было.