Текст книги "Флейта и Ветер"

Автор книги: Дмитрий Янковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Инна попробовала представить, как будет выглядеть с очень короткой стрижкой и крашенными в красное волосами. Забавно. Ну и пусть. Жизнь так изменилось, что было бы глупым, не изменить вместе с ней внешность. Она ополоснула руки и снова, теперь уже не торопясь, умыла лицо. Ласковая прохлада расслабила мышцы на лбу.

Стянув через голову пестренький сарафан, девушка открыла горячий кран, заткнула отверстие ванны металлической пробкой. Наверно ей столько лет сколько этому дому. Инна с удовольствием села в бурлящую от напора воду. Закрыла глаза, зачерпнула ладонью и намочила волосы. Когда ванна наполнилась больше чем на половину, выключила кран и легла. Тело стало легким, а потом и вовсе перестало чувствоваться. Только дыхание нарушало тишину. Вода замерла в неподвижности – тонкая пленка над чем-то. Граница сред. Зеркало, сквозь которое видно.

Инна вспомнила, как в детстве любила часами смотреть на гладь озера. Там всегда были блики, помогавшие воображению рисовать удивительные картинки. Сны наяву.

Все тогда было огромным – расстояние, время. И деревья были большими, и ягоды земляники. Можно было носиться по огромной плоской поляне, хохоча и визжа от удовольствия. Детское возбуждение передалось телу, потекло вместе с кровью, превращаясь совсем не в детское. По коже пробежали сладостные мурашки, Инна закрыла глаза и облизнула подсохшие губы. И вдруг возбужденной кожей почувствовала чей-то взгляд.

Глаза распахнулись резко, как окошко от ветра.

В ванной никого не было. Но ощущение чужого присутствия не ослабело, даже как будто усилилось. Инна села и протерла защипавшие веки.

Ощущение взгляда было тяжелым, неприятным, каким-то цинично оценивающим, таким отчетливым, что захотелось прикрыть наготу. Она так и сделала – встала и потянулась за полотенцем, боясь глянуть в собственное отражение. Страх казался глупым, необоснованным, Инна попробовала в нем разобраться и поняла, что боится увидеть в зеркале чужое лицо.

– Нервы. – сказала она вслух.

Но даже собственный голос показался чужим.

Собравшись с силами, Инна посмотрела в зеркало.

Отражение было ее, даже легкий испуг отобразился без искажений, но за расширенными зрачками словно стоял кто-то еще. Инна сразу почувствовала – мужчина. Только мужчина мог смотреть с таким вожделением и в то же время настолько оценивающе. Взгляд пробежал по лицу, по шее, по напрягшимся соскам…

Инна накинула полотенце на плечи и запахнула грудь. Ниже в зеркало видно не было. Она с насмешкой показала отражению язык и вышла в пронизанную солнцем комнату. Инна отбросила полотенце, открыла шкаф и надела футболку почти до колен. Странный взгляд крепко засел в памяти, казалось, что она его уже ощущала. Совсем недавно, дня три назад. Может отец так смотрел, но она сама себе не позволяла в этом признаться? Нет, кто-то другой…

Она вернулась в ванную и смело глянула в отражение. Ничего.

– Точно, нервы. – шепнула она и отвернулась к выходу. – Глупости все это!

И тут же взгляд впился в спину..

Оборачиваться Инна не стала, вышла и зло захлопнула дверь.

Судя по запаху из кухни, мясо уже дозрело.

* * *

После обеда следователь Терентьев проезжал мимо морга и решил сам забрать результаты вскрытия Георгия Суашвили.

– Останови здесь. – попросил он водителя.

Вышел, захлопнул дверцу. Машина осталась у края дороги.

Окна морга снизу были закрашены белой краской, где-то в подвале урчал холодильник. Следователь подошел к двери и вдавил кнопку звонка.

Возле угла здания стояла невысокая девушка лет двадцати пяти, прижав к уху мобильник. Кожаные брюки, тоненький свитерок. Следователь невольно прислушался.

– Иван Сергеевич, здесь скорее всего десантник. Да, я понимаю, но не смотря на это в него всадили полный рожок и десять пуль из «стечкина». Только после этого он скопытился. Да, результаты я сейчас заберу, но и без них на лицо факт прорыва.

Терентьев прислушался внимательнее и убрал палец с кнопки звонка.

– Девушка! – окликнул он незнакомку. – Можно вас на минуточку?

Он сошел с крыльца и шагнул к ней.

– Отвали. – бросила девушка через плечо.

– Подождите. – Терентьев достал удостоверение из кармана брюк. – Я следователь…

– Мне насрать. – девушка глянула ему прямо в глаза.

Следователь почувствовал, что тело стало каким-то чужим, ноги и руки отдельно, а разум словно накрыли мелкоячеистой сеткой. И тянут.

Он остановился, потряс головой. Девушка усмехнулась.

– Иди куда шел. – твердым голосом сказала она и взяла Терентьева за руку. – Только не забудь вынести мне результаты вскрытия. Давай, давай.

Следователь чувствовал, что им управляют, но противиться не мог, ноги сами понесли к двери морга. Снова палец на кнопку. Звонок.

Наконец дверь открылась. Терентьев механически показал удостоверение парню в клеенчатом фартуке поверх одежды и вошел в заваленный трупами коридор. Лежали в основном по-домашнему одетые бабушки..

– Макс, что с тобой? – удивился санитар. – Э, алло! Это я.

Следователь оглядел его мутным взглядом.

– Материалы вскрытия. – бесцветным голосом сказал он.

– Так… – усмехнулся санитар. – До чего же много чокнутых в этом городе… Даже среди порядочных людей.

Он подошел к висящей на стене аптечке и достал двухсотграммовую бутылочку спирта.

– Возьми-ка. Сейчас я воды принесу.

Он ушел в лаборантскую и вернулся с полным стаканом.

– Давай, давай. Поставь крышу на место.

Терентьев послушно поднес бутылочку ко рту и сделал три полных глотка. Закашлялся, но взгляд прояснился.

– Пей. – лаборант забрал бутылочку и сунул в руку стакан с водой.

Воду Терентьев выпил уже осмысленно. Снова закашлялся.

– Колян, ты чего? – выпучил он глаза. – С порога… Спиртом… Охренел совсем?

– А зачем пил? – хитро прищурился лаборант.

Следователь задумался, не находя ответа на простейший вопрос.

– Тебя переклинило. – охотно пояснил Коля, принимая стакан обратно. – Такое бывает. Знаешь, я даже статистику веду. Как какое-нибудь странное тело привозят, так людей начинает клинить. То лаборантов, то сторожа, то ментов. Ходят как куклы, пока им шило в пасть не вольешь. А бывает и хуже.

Следователь ощутил черезмерность дозы – в голове начинало шуметь, мир приобретал оттенок потешности.

– Хуже? – языком управлять становилось сложно.

– Ну. Ваську, моего сменщика, помнишь?

– Видел на прошлой неделе.

– Так с ним вообще был прикол. – Лаборант усмехнулся. – Закончил Вася смену, а я его жду возле морга, мы с ним созванивались насчет побухать. Вываливает он и кричит, мол, привет, Колюня, ща я переоденусь и выйду. Я закурил, жду. Вдруг слышу, заднее окошко, со стороны холодильника, бац и вдребезги. Ну, думаю, нифига себе! Типа «кино и немцы», окна бьют. – Он поставил бутылочку на место и пошел в лаборантскую. – Короче, забегаю я в морг, а там Вася сидит на жопе, глаза по пять копеек, окно разбито и, прикинь, одного жмурика нет!

– Ну вы и молодцы набираться… – усмехнулся Терентьев. – От вас уже мертвяки бегают.

– Да хватит тебе прикалываться! – обиделся Коля. – Я сухой был, как говно на морозе. Так не в этом прикол! Угадай, какими словами меня встретил Васек?

Следователь вопросительно поднял брови. Пол под ногами уже ощутимо качался.

– А! Интересно? – самодовольно заключил лаборант. – Он мне говорит, мол, привет Колюня. Прикинь! А мы виделись три минуты назад.

– Горячка белая, одна штука. – поставил диагноз Терентьев.

– Да хрен там! Он как пошел мне втирать! Типа вломились в дверь мужики в черных масках, отоварили Васю и сперли жмурика. Через окно вытянули. В дверь вломились, ты понял? А я как раз у той самой двери курил. Мало того, он даже не помнил, что я ему звонил! Короче, несколько часов у него из памяти вышибло, а вместо этого в башке всякий бред.

Он посмотрел на следователя и безнадежно махнул рукой.

– Не хочешь, не верь. Только я говорю, последние года три такое часто бывает. Мне и в других моргах похожее видеть приходилось.

– И что, жмурика так и не нашли? – ради приличия поинтересовался следователь.

– Нет. Хотя знаешь, мы его не сильно искали. Бомжара неопознанный. Кому он нафиг нужен? Обуза одна. Мы потом выдрали лист из журнала и вписали оставшихся заново. А этого словно и не было.

– Жулики. – безразлично буркнул Терентьев. – Небось таким же способом продаете трупаков разводчикам, которые из них делают древнеегипетские мумии для коллекционеров?

– Не пойман, не вор. – съехал с темы Коля.

– Поймаю, поздно будет. Давай материалы по вчерашнему психу, да я поеду. Блин, на работу после такой дозы лучше не появляться. Надо придумать отмазочку.

– Жулик. – съязвил лаборант.

– Иди ты… – пьяно ответил следователь.

Колюня фыркнул и вынес папку с результатами вскрытия.

Терентьев взял, слегка покачиваясь вышел из морга и с наслаждением вдохнул свежий воздух без запаха формалина.

Недалеко от крыльца нетерпеливо переминалась с ноги на ногу симпатичная девушка в кожаных брюках и легком свитере. Увидев следователя с папкой в руке, она целенаправлено подошла к нему.

– Давай. – протянула руку за папкой.

– Мы знакомы? – заинтересованно улыбнулся Терентьев.

Папку он рефлекторно отвел за спину.

Девушка замерла, в глазах мелькнуло непонимание. Следователь улыбнулся шире и пьяненько оглядел незнакомку с ног до груди, останаливаясь взглядом на заинтересовавших местах.

– Нажрался… – медленно выговорила она и попятилась. – Вот черт…

Терентьев замер в совершенном непонимании. И вдруг девушка бросилась на него, как кошка.

Даже после приличной дозы спирта рефлексы сработали на удивление четко – следователь отшатнулся, пропустив иглу мимо тела и ударил открытой ладонью девушку в грудь. Она коротко вскрикнула и упала на спину, но тут же по-кошачьему извернулась и рванула в сторону. Сначала на четвереньках, потом с низкого старта в бег.

Терентьев не раздумывая бросился за ней. Однако на бегу незнакомка чувствовала себя гораздо лучше, чем в рукопашной. Она перебежала дорогу, едва не попав под машину, и юркнула в арку проходного двора. Следователь поддал жару.

На него засигналили, взвизгнули тормоза.

– Псих ненормальный! – крикнула через окошко машины молодая водительница. – Ментов на тебя нет!

Влетев во двор, Терентьев понял, что отстал серьезно. Пришлось собрать все силы и надбавить еще. Девушка перепрыгнула через песочницу детского городка, выскочила на другую улицу и, пробежав метров десять, свернула в проулок.

Следователь за ней.

Но не успел он перебежать дорогу, как прямо возле него остановилась черная «Волга» с синей мигалкой на магните..

– Садитесь! – через окно крикнул водитель.

– Давай в проулок! – скомандовал Терентьев, запрыгнув на переднее сиденье. – Вовремя ты!

Завизжала резина на старте и машина снарядом влетела в узкое пространство проулка. Заднее колесо гулко подпрыгнуло на бордюре. Водитель ругнулся, едва не задев крылом мусорные контейнеры, в небо взыилась целая стая откормленных голубей.

– Вот она! – привстал с сиденья следователь.

Девушка бежала изо всех сил, прижав к уху мобильник, но расстояние сокращалось стремительно. Она бросила трубку запазуху и метнулась куда-то вбок, скрывшись из виду.

– Черт… – водитель все же вписался в очередной контейнер.

Мусор из перевернутого бака лавиной догнал машину.

– Стой! – выкрикнул следователь.

«Волгу» занесло юзом и она стала, порыкивая мотором на холостых оборотах.

– Где эта бегунья?! – Терентьев выскочил из машины.

– А хрен ее знает… – водитель виновато пожал плечами. – Чертова мусорка…

Следователь осмотрелся. От неопрятной лужи шла короткая цепочка следов к измазанной мелом двери подвальчика.

– Туда! – радостно закричал Терентьев и всем телом навалился на дверь.

Та отлетела, как от удара пушечного ядра. Но через пыльные стекла подвальчика пробивалось достаточно света, чтобы понять – внутри никого нет. У стены подвальчика обрывалась цепочка мокрых следов.

Водитель вбежал следом.

– По моему я перебрал… – с трудом отдышался Терентьев. – Ты что-нибудь понимаешь? Куда она могла деться?

– Нет, хоть и трезвый. – водитель присел на корточки и потрогал следы. – Вот так дела! То кровь замерзает, то следы у стены кончаются… По-моему мне в отпуск пора.

От толкнул несколько раз кирпичную стену. Но было ясно – она не шевельнется.

– И мне пора… – уныло вздохнул Терентьев. – Надо вызывать экспертов.

Группа приехала только через час – эксперт с помощником. Они, без лишних предисловий, принялись лихо окучивать дверь с помощью порошков, кисточек и ультрафиолетовых ламп.

– «Пальчики» четкие и совсем свежие. – прокомментировал помощник.

– Сфотографируйте. – кивнул Терентьев. – И напишите мне хоть что-нибудь внятное про эти следы.

5.

Инна вышла на балкон и чиркнула зажигалкой. Подкурила. Тревога неясная и от того гнетущая давила не сердце. Инна вздохнула.

От неба на крышу стекала влажная прохлада, наверно ночью опять соберутся тучи. Сигаретный дым остывал и медленно струился вниз, к ароматным листьям лип в палисаднике. Отражения в стеклах отливали цветом остывающего заката – темный обрез домов на фоне светлого неба. Тягучее лето затопило город по самые крыши. Теплое, ароматное, терпкое и пронизанное неиссякающим солнцем, будто прекрасно приготовленное вино. Белое, с золотистым оттенком. И тут же захотелось вина, медленно отпивать из бокала и прислушиваться к густому запаху лип.

Инна присела на корточки и глянула сквозь прутья во двор. Крики резвящейся детворы весело метались между стенами, мальчишки играли в войнушку, отстреливаясь из-за деревьев, а девчонки собрались в кучку и громко выкрикивали считалочку:

Наступает месяц май,

По проспекту шел трамвай,

В нем сидел слепой Бабай.

Кто увидел – убегай!

После этого выкрика они, как стая воробьев, бросились врассыпную, а девчушка с завязанными глазами пробовала поймать их на слух.

Чуть дальше одноногий старик возился с мотором старенького «Запорожца», перехватывая костыль то одной, то другой рукой.

Инна уговаривала себя не бояться, потому что на балконе у Сергея явно ничего не грозит, но страх из моральной категории превратился в физическую. И умиротворенную картину неторопливого летнего вечера портили неприятные спазмы под ложечкой.

Трель дверного звонка заставила вздрогнуть.

Инна швырнула сигарету и на цыпочках прошла в прихожую и посмотрела в глазок.

– Это я! – отозвался из-за двери Сергей.

Она повернула ручку замка и впустила его в прохладу прихожей.

– Наконец-то… – воскликнула Инна.

– Представляешь? Какая-то кутерьма. Только началась съемка, появляется тот Иван, который должен был работать сегодня. Оказывается он ехал с дачи и попал в пробку. Прорвало канализацию, «Москвичи» позастревали в воде, и он никак не мог выбраться из затора. Ну тем лучше. – Сергей хитро улыбнулся и повесил пакет на вешалку. – Зато я тебе кое-что принес.

Инна даже не успела предположить, что лежит в непрозрачном пакете, когда Сергей достал за горлышко зеленоватую бутылку вина.

– Белое, сухое. – прочел он на этикетке..

– С золотистым оттенком. – добавила она и посмотрела Сергею в глаза.

– Точно. – он разулся и отнес бутылку на кухню. – «Крымский эдельвейс». Хочешь?

– Ты не поверишь, но перед твоим приходом я стояла на балконе и думала, что лето похоже на белое сухое вино. И что я устала от страха и хочу випить.

Сергей поднял крышку сковороды и втянул носом ароматный пар.

– У тебя руки золотые. – Он выдвинул ящик стола и достал штопор. – Пахнет просто замечательно.

Инна села на стул и положила руки в полоску света, падающую из окна.

– Только я гарнир не сготовила. – всполошилась Инна. – Ты не сказал, что можно взять…

– Мелочи. – отмахнулся Сергей, вкручивая штопор в пробку. – Наши далекие предки вообще ели одно мясо и замечательно себя чувствовали.

Он открыл бутылку и достал из буфета посуду.

– Едят же шашлык под вино, почему мы не можем точно так же съесть отбивные?

– Ты необычный… – солнечный луч высветил улыбку Инны. – Никак не перестаю тебе удивляться.

– А надо? – Сергей разлил вино в бокалы и сел за стол. – Удивляться каждому дню, это же нормально. Даже не просто нормально. Замечательно! – Сергей отпил вино и блаженно сощурился. – Замечательно удивляться каждому дню, замечательно находить в каждом дне что-то новое, замечательно, когда можно совершить какой-нибудь подвиг. Сделать что-то особенное. Победить врага, или спасти друга.

– Такие вещи не совершаются каждый день. – покачала головоф Инна.

– Это если не стремиться их совершать.

– Да ну тебя… – Инна не могла понять, шутит Сергей, или говорит серьезно. – Если каждый день побеждать по врагу, то через пару недель ни одного не останется. Слушай, а разве прилично так пить вино? Без тоста, не чокаясь… По-моему так делают алкоголики.

Сергей рассмеялся и поставил бокал.

– А знаешь почему они так делают? Когда пьют нормальные люди, они выполняют что-то вроде ритуала, чтобы придать этому занятию подобие цивилизованности. Они и пьют не столько чтобы напиться, сколько для поддержания определенного настроя в компании. Так легче общаться, вроде как на одной волне. А вот для алкоголиков общение и связанные с ним ритуалы уже не имеют значения, они пьют просто ради процесса. Потому и опускают ненужную часть.

– Значит ты алкоголик? – Инна нахмурилась и отодвинула свой бокал.

– Нет. Просто я понимаю для чего нужны ритуалы и могу их опустить. Вообще, знание сути помогает вычленить главное и не тратить время на то, что я называю «кудрями». Украшательства, ненужные надстройки.

– Не понимаю… – Инна все же сделала маленький глоток вина. – При чем здесь знание сути? Есть вещи, которые приняты среди людей… Наверное, они правильные…

Сергей отправил в рот кусочек мяса и запил вином.

– Действительно похоже на лето. Послевкусье, как от цветочных лепестков.

Он отрезал еще кусочек и хитро прищурился:

– Хочешь, я расскажу тебе сказку? Вообще-то она старая, может быть ты ее даже знаешь…

Инна подняла брови:

– Какую?

– Про крокодилов. Ведь в древнем Египте крокодилы были священными животными и их запрещалось убивать. Все это знали и все боялись гнева богов, поэтому крокодилы были в безопасности. Но суть не в этом. Крокодилы очищали воду в Ниле и если бы их перебили, река превратилась бы в болото. Поэтому жрецы и назвали крокодилов священными.

– Обманщики… – качнула головой Инна.

– Вовсе нет. – усмехнулся Сергей. – Просто, к сожалению, далеко не все могут воспринять голую правду. Чтобы держать себя в руках и не убивать зубастых чудовищ, им нужен был доступный и понятный гнев богов, а не какая-то там экология. Зато жрецам достаточно знать про воду, то есть знать суть вещей. Ты даже представить себе не можешь, чего можно достигнуть простым пониманием сути. Кстати, никакого обмана в толковании жрецов не было – заболоченный Нил как раз и стал бы тем самым гневом богов. Никакой разницы, как назвать.

– Забавно… – Инна пригубила вино. – Но как-то унизительно для большинства.

Сергей пожал плечами.

– Унизительно для тех, кто не хочет воспринимать вещи такими, какие они есть. Я бы мог сказать заготовленную фразу в качестве тоста и звякнуть бокалами, но я предпочел тебе объяснить. Мне кажется, это честно. Ведь ты хотела, чтобы у меня не было тайн от тебя?

– Пожалуй. – кивнула Инна. – Чувствовать себя дурочкой гораздо унизительнее.

Они ели, пили и улыбались друг другу, а солнце играло в бокалах золотистыми бликами, окончательно смешивая пьянящее лето с вином.

– А ты знаешь. – вдруг улыбнулся Сергей. – В виноделии, гораздо больше магии, чем технологии.

– Ты веришь в магию? – рассмеялась Инна.

На самом деле ей было все равно во что он верит, лишь бы только верил ей. И не бросал ее одну в пустой квартире. Она отогнала тревожное воспоминание.

– Смотря что называть этим словом. Вот посмотри, как свет преломляется в вине. Правда похоже на драгоценный камень? – продолжал Сергей.

– Похоже. Но это чистая физика. Плотность там, еще что-то в этом роде, граница сред…

– А ощущение?

Инна запнулась.

– Не знаю. – честно призналась она.

– С ощущением не бывает «не знаю». Бывает «чувствую» или «не чувствую». Но даже если чувствуешь, ощущению можно не поверить. Можно посчитать его не связанным с внешним миром, принять за отголосок собственных состояний, а то и за легкую галлюцинацию. Доверять ощущению – великое искусство. Когда я смотрю, как свет играет в вине, у меня всегда создается ощущение, что оно живое. И ведь знаешь, я нашел-таки этому подтверждение!

Он с удовольствием сделал еще глоток, Инна замерла в ожидании продолжения.

– Вот представь. – Сергей вычертил пальцем на столе треугольник. – Это гора. На обоих ее склонах растет виноград, но на левом, за счет обилия солнца, он зацветает на два дня раньше, чем на правом. Так вот, сделанное из него вино через год начинает играть, то есть выделять пузырики газа. Знаешь в какой день? В тот самый, когда зацветает виноград на том склоне, где его собрали. Сделанное из винограда с правого склона, оно начнет играть настолько же позже, насколько позже там зацветет виноград.

– Ну нет. – улыбнулась девушка. – Так ты меня не проведешь. Оно начинает бродить ровно через год, вот и все. Такие процессы.

Хитринка вновь блеснула в глазах Сергея.

– Не совсем так. Виноград ведь зацветает не ровно через год. Одна зима бывает холоднее, другая теплее, да и других причин хватает, но только распустились цветки, вино начинает играть. Это факт! Виноделы его даже используют. Дело в том, что когда вино начинает играть, надо на короткий миг открыть пробку, а затем снова заткнуть горлышко. Но как узнать, в какой день какую партию открывать? Ошибиться нельзя, иначе вино испортится. Так вот, официальным индикатором является цветение винограда в том месте, где его собирали для той или иной партии напитка.

– Забавно… – тихонько сказала Инна. – Ты так красиво говоришь…

– И теперь скажи, что виноделие обходится без магии. – усмехнулся Сергей. – Разве можно не назвать мистической связь между цветущим виноградником и вином, спрятанным за темным стеклом бутылки в подземелье погреба?

Инна подняла бокал и попробовала взглянуть на вино по новому. Теперь игра света показалась ей какой-то осмысленной.

– Ой, ты меня загипнотизировал! – рассмеялась она. – Нет, правда, оно живое!

– Нужно иметь большую смелость, чтобы доверять своим ощущениям. Зато взамен можно многое получить.

– Например? – Девушка склонила голову на бок.

– Например новый мир. Если хочешь, пойдем погуляем и я тебе кое-что покажу. – улыбнулся Сергей.

– Пойдем. – вскочила Инна, но тут же вспомнила фотографию на доске объявлений и Светкины язвительные насмешки и снова села на стул. – Ой! Мне же нельзя выходить… Вообще я не знаю, что мне теперь делать. Как подумаю…

У нее на глазах навернулись слезы. Но она сдержалась. Только вздохнула.

– Почему тебе нельзя выходить?! – удивился Сергей.

Инна вздохнула и решилась рассказать о том, что случилось накануне их встречи в таинственном парке.

* * *

С этим человеком Терентьев беседовал уже час, но ясности это не прибавило. Даже наоборот, начало заводить в какие-то дремучие дебри. Эдуард Бурчуладзе, партнер покойного Георгия Суашвили, сгорбился в кресле и сжимал красивыми вставными зубами пустую трубку.

– У нее мать ведьма, точно говорю, можете верить. – Он поставил локти на стол. – Она в Сургуте людей лечит заговором, деньги за это берет. Я ее знаю, мы ездили с Георгием по делам. Один раз заходили в гости – девочку повидать. И у нее и у ее матери в глазах сидит черт. Точно говорю! – Он с тихим присвистом втянул через трубку воздух и добавил. – Дочка даже хлеще. Та уже старая – перебесилась. А девчонка одними глазами из мужика может веревки вить, что хочешь заставит сделать.

– А что именно? – вяло поинтересовался следователь.

– Я ей на день рождения золотой браслет подарил. Не хотел, а купил. Словно против воли кто-то заставил. А она его не носит, будто смеется. Я так сдурел, что хотел Георгию больших денег дать, чтоб взять ее замуж. Теперь вижу, бог отвел от меня большую беду…

Он сказал и осекся, поняв, что сболтнул лишнее.

– Да? – Терентьев презрительно глянул ему в глаза. – Вот это уже интересно. Тут вам не Кавказ, женщину за калым не возьмешь.

– Зря так говорите… – нахмурился Эдуард. – Никакой не калым. У отца проблемы были. Я хотел помочь… Хотел простить долг ему. Это она меня всякого ума лишила. Нервы совсем стали сдавать, я по ночам так злился, что рычал в подушку, как барс. Врагу не стал бы такого желать. Я к ней и так и этак. А она никак. Думал, может, отец на нее повлияет…

Он снова присвистнул трубкой и сбавил голос почти до шепота.

– Ведьма она. Хотите верьте, хотите нет, но в протокол запишите, я так и сказал.

– Скажите еще, как фамилия ее матери.

– А я помню? Не то Стаханова, не то Острахова. Что-то такое… Не припомню. У Инны после развода родителей осталась фамилия матери. Вы ищите ее, ищите! Я точно знаю, без нее тут дело точно не обошлось. Она очень хитрая, черт а не девка. Георгий по глупости отдал ее в институт учиться на психолога, так она после этого еще хуже стала. Глаз у нее не добрый, посмотрит и внутри все будто куском льда становится. Или огня, как захочет.

– В какой институт? – перебил следователь.

– В платный. – уверенно кивнул Эдуард. – Сто у. е. в месяц. Не знаю, как называется, слышал, но не запомнил. Там психологов учат. Неблагодарная. Отец такие деньги тратил…

– Понятно. – Терентьев взял со стола диктофон, перевернул кассету и снова включил. – Что еще о ней известно?

– Красивая. – Эдуард задумчиво распрямился. – А что говорить, у меня дома фотография есть с дня рождения.

Следователь чуть не выругался:

– С этого надо было начать.

– Я думал, у вас есть. – пожал плечами Эдуард.

– Нет. Сможете привезти сегодня? Ну, в течение двух часов. Тогда я смогу разослать ее для патрульных заступающей смены. Если она сегодня выйдет из дома, ночевать уже будет у нас..

– Ладно, завезу. Сказал – сделал. Только вы ее точно найдите, а то она еще кого-нибудь шлепнет. Меня она тоже не любит. После дня рождения мы с ней повздорили немного, очень уж сильно она меня завела. Так потом у меня два дня сердце болело. И печень. Как с перепою. Точно ведьма!

– Понятно. – Терентьев вздохнул. – Есть какие-нибудь мысли о том, где она могла спрятаться?

– Спрятаться? – Эдуард задумчиво пососал трубку. – Негде ей спрятаться. Если только у Светки…. Развязная такая девица, но они с ней дружат. Была на дне рождения. Хамка… Никакого уважения к старшим.

– Фамилия? – Тереньтьев нетерпеливо перебил сетования бизнесмена.

– Не знаю. Учатся вместе. В одной группе, или что у них там. Даже если она зависла не у нее, то они точно встречаются. Я так думаю. А еще скорее именно она ей посоветовала у кого остановиться.

– Хорошо. – следователь посмотрел, как диктофон медленно крутит кассету. – Ну а где она обычно появлялась? Есть же у каждого человека привычки. Алкоголь, наркотики, дискотека. Отец ведь у нее не из бедных.

– Да она какая-то странная, я же говорю. – Эдуард безнадежно махнул рукой. – Сколько раз приглашал покататься, в ресторан хотел сводить. Не соглашается. Не силком же тащить. Какого черта она вообще в Питер приехала, понять не могу.

– Ладно. – Терентьев поднял телефонную трубку. – Дежурный? Это Максим. Пришли помощника, мне тут человека надо до выхода проводить. Какой диск? Блин, это твой? Мне же его Андрей давал, так что я не в курсах. Ладно, завтра принесу. Хорошо, в понедельник.

Он положил трубку и устало выключил диктофон.