Текст книги "Общество с ограниченной ответственностью (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Евдокимов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
– Дима вернулся. Но я сказала, что пошла с подружками в кафе, есть суши.
– А не боишься, что он позвонит подружкам твоим проверить?
– Нет, они предупреждены.
– Не сдадут?
– Они не знают, где и с кем я сейчас.
– Это хорошо.
– Иди оденься. Нельзя сидеть в таком виде за столом.
А вот это уже наезд на личное пространство. Простите, барышня, но так командовать можно только в своем доме!
– Никуда я не пойду. Так поем.
– А курьер сейчас придет?
– И что?
– Ты к нему в таком виде выйдешь?!
– А что такого? Я у себя дома, в конце конов!
– Нет уж! Я сама суши заберу. А ты оденься, немедленно! – Голос стал уже более настойчивым. Впечатляет... Но не сегодня.
– Нет. – Спокойно ответил я, растер сонное лицо ладонями и добавил: Ты мне не жена.
– И слава Богу! Я ей не завидую.
– А зря. Замужем сейчас за богатым человеком, ребенок, дом, работа хорошая.
– У меня тоже дела не хуже! – Прозвучало с вызовом. Словно крикнула в след: "Сама дура!" Пришло время добить её одним хлестким ударом ребра ладони по шее.
– Тогда почему ты здесь? – Спрашиваю снова будничным тоном.
– Да пошел ты!
Света срывается, развернувшись на пятках стремительно идет к двери и натыкается на звонок. Мерзкий и противный звук может выбить из колеи и остановить любого, что и происходит. Мгновение и с её кукольного личика испаряется гримаса злость и надевается маска детской наивности и девичьего обаяния. Ради этого все и затевалось. Обожаю смотреть, как она меняет свои маски. Приятно наблюдать за работой профессионалов. Девушка мило улыбаясь забирает свой заказ, отдает деньги, в том числе и чаевые, и закрывает дверь. Снова я заперт с голодной фурией в одной квартире. Маска обаяния сброшена на пол.
– Свет, извини...
– Пошел ты! – снова меня послали.
– Света прекрати!
– Отстань от меня!
Она стоит на кухне спиной ко мне, скрестив руки на груди. Она легко может уйти, но не делает этого. Она просто стоит ко мне спиной. И я вижу, как её крепкие ноги затянуты в тонкие черные чулки, как упругая попа прикрыта коротким черным платьем, как её загорелые плечи недовольно поднимаются в такт дыханию... Послушай женщину и сделай наоборот. Так точно! Я встаю, обнимаю её сзади и целую в манящую ароматом шею. Запах женщины мгновенно кружит разум. Руки сами задирают низ её платья, обнажая округлый зад и кружевные трусики. Значит, сегодня мы займёмся этим на кухне.
Через полчаса мы сидели за столом и разглядывали наш заказ. Света всё ещё злилась, впрочем извинения, судя по её крикам, понравились. Хотя в данный момент было практически невозможно догадаться, что каких-то пятнадцать минут назад, она кричала во всё горло и царапала мне грудь до крови. Я невольно передернул плечами. Грудь начинала болеть.
– И что это такое? – Спросил я, вскрывая одноразовую упаковку с палочками для еды.
– Ролл. Еда настоящих самураев.
– Вряд ли настоящие самураи ели рис с такой охотой. Он вроде считался у них едой для бедняков. В него и рыбу то заворачивали для хранения. А перед едой рис выбрасывали. – Я решил вредничать до конца. То ли похмелье, то ли просто настроение не задалось.
– Не умничай! Ешь давай.
– И что ты заказала?
– Футо-маки, филадельфия, бонито и сливочный лосось.
– Сколько слов непонятных, а есть вроде и нечего.
– Ты какие будешь?
– Давай наверное лосось.
– Сколько?
– Сколько тебе не жалко.
– Бери всё, я для тебя специально заказала. Остальных тебе дать?
– Да, по штучке накидай. Надо же знать, что за гадость ты ешь.
– Кушай. Тебе чай сделать?
– Не знаю, – откровенно признался я и закинул кругляш ролла.
– Ты так забавно кушаешь...
– Прошу, не начинай.
– А что такого?
– У меня нет на это настроения.
– Мне уйти?
– Я не прогоняю тебя. Просто я не люблю этих слащавых заигрываний.
– С каких пор?
– Это допрос?
Разговор был окончен. После обеда она привела себя в порядок, сделала тугой пучок, осмотрелась в зеркале и ушла. В который раз.
Спустя час ко мне заявился Эдик. Вид у него был ещё хуже моего. После моего отбытия гуляния явно продолжились. Я усадил его на кресло, дал чашку сладкого чая.
– Из дома выгнали...
– Соня?
– Угу. Из-за вчерашнего.
– Что, сильно погудели?
– Наверное. Я ни черта не помню.
– Завязывай ты с этим, братец! Как ты теперь с ней?
– К вечеру отойдет. Она у меня огонь, но быстро отходит. Тем более у нас вчера была просто пьянка без разврата. Так что я чист.
– Всё с тобой понятно. А мне помощь твоя нужна. На худой конец совет...
– Слушаю внимательно. – Он даже приподнялся со спинки кресла и наклонился ближе ко мне.
– Что мне со Светой делать?
– Светой?
– Да. Светленькая такая, низенькая татарочка.
– Это которая?
– Которая со мной и с тобой в сауну ходила. Вспомнил?
– А! Эта? А что с ней не так? По-моему там всё как надо было. Ты чем недоволен?
– Бесит она меня...
– В смысле? – Он рассмеялся.
– В прямом. Не могу я уже с ней общаться.
– Не удовлетворяет?
– Да нет... С этим как раз всё в порядке. Я вон до сих пор отойти не могу – руки подтрясывает.
– А она сегодня к тебе приходила?
– Угу. Час назад где-то ушла.
– Ну а чего тогда? Пользуйся, раз нравится!
– Не могу я так...
– Опять морализируешь?
– Да дело не в этом. Просто надоела она мне. Чисто по-человечески. Надоела. Вот смотрю на неё, вроде красивая, всё при ней. А внутри пустота кромешная.
– Далась тебе эта пустота?!
– А по-другому никак. Я вот на неё смотрю и не могу определиться, то ли у**ать её хочется, то ли вы**ать.
– Это кризис. Тебе надо развеяться. Отвыкнуть от неё. Теперь ты понимаешь, о чем я говорю? А если бы вы с ней были не любовниками, а мужем с женой? Почуял весь масштаб трагедии?
– Мужем и женой мы бы с ней точно не были.
– Не суть. Ну а проблема в чем?
– Подскажи мне, друг, как мне с ней разобраться.
– Чтобы отстала? Насовсем или чтобы только передохнуть?
– Не знаю я... Не знаю. Подскажи мне, как лучше сделать. Ты же можешь. Ты же – супер-еврей!
– Ну... Сколько я тебя знаю, ты всегда проявлял способности. Ещё неизвестно, кто из нас больший еврей! Я – по рождению или ты – по призванию.
– Ой, не вгоняй меня в краску. Лучше подскажи что делать.
– Да пошли ты её, раз надоела.
– Как так?
– А вот так! Не будь м*даком, не мучай ни себя, ни её. Скажи, дескать, прощай моя любовь и тому подобное.
– Я так не могу.
– Почему?
– Жалко её... Она же не просто так от своего Димы бегает.
– Жалко? Тогда продолжай нагибать её дальше. В чем проблема?
– Не могу.
– Надоела?
– Наверное... – Признался, наконец, сам себе.
– Ну тогда и не умничай. Не можешь послать её, просто заигнорь. Прекрати на звонки отвечать, сам не звони. Представь, что её больше нет. Месяц-два и она забудет о твоем существовании.
– Эх, ладно, Чудо-Юден, не помог ты мне, хотя и пытался.
– Чем смог.
Тележка медленно катилась по кафельному полу гипермаркета, шныряя между высоченными стеллажами со всяким барахлом. Сегодня я решил убить день, закупаясь всем для дома. Бытовую технику я бодро оставил позади. Неспешно брел между рядами с покрывалами и полотенцами, раздумывая обновить покрытие затопленного дивана. Хотя ничего не решил. Резко свернул в инструменты. Давно хотел купить себе киянку. А то иной раз надо что-то забить нежно, а молотком не получается – либо расколешь, либо вмятину оставишь.
Хотя и тут меня ждало разочарование. Иногда мне кажется, что нет причин у депрессии. Депрессия всему причина. Мы настолько погружаемся в саможаление, что все вокруг начинает нас остерегаться. Поэтому нам и кажется, что день не удается, нужные вещи теряются или ломаются в самый неподходящий момент. Словно мы заставим все наше окружение подключиться к безумной гонке, целью которой является жалость к нам любимым. Одним словом, киянки не было. Была огромная куча молотков... Хотя как... Было их восемь штук и все разные. Иллюзия выбора. Берешь один – с цельнолитой головой в виде прямоугольника. А нужен круглый... И всё. Есть рядом другой – поменьше, но тоже прямоугольный. А того, который нужен нет. Или вот пример...
Я невольно проводил взглядом молодую пару. Девушка с шипением отчитывала своего бойфренда за то, что он взял не те хлопья. Потому что она сейчас худеет и ей нужны ультролегкие. А он же взял для плотного полдника... Хм, а вот если насыпать их в две чашки и поставить рядом, она сможет их отличить? Повинуясь древнему инстинкту охотника, я направился за ними. Это был настоящий детектив с погоней. Мне приходилось идти достаточно быстро, чтобы не отставать, но при этом, не так, чтобы вызвать подозрения на свой счет. Поэтому приходилось хитрить. Они свернули в молочный отдел, намереваясь срезать путь к хлопьям. Я же проскочил до следующего "переулка" с колбасами. На выходе я почти потерял их, если бы не милое шипение. Она до сих пор его отчитывала. Вот это я понимаю, смертный грех. Снова по газам. Позади остаются свежие овощи. Ухожу на параллельную – туда, где помидоры и огурцы в синих лотках. Они притормозили рядом с киви и манго. Пользуясь паузой, ковыряюсь в огурцах и рассматриваю её. "Скоропея" явно на себе не экономит – длинные белые волосы, слишком тонкие, чтобы собрать в хвост, поэтому они царственно спадают на загорелые плечи. Кожа-шоколад, правда, ладони так и не загорели, покрытые пятнами от крема. Глаза прикрыты широкими очками от солнца, которые то и дело приходится приспускать, чтобы рассмотреть содержимое полок. Увы, в нашем гипермаркете потолок слишком высоко, так что иной раз меж полками блуждает сумрак. Ага, услышав заветное "Одно гнильё", устремляюсь за парочкой. На "Соках" догоняю практически борт в борт и тут... Погоня была прервана в связи с чрезвычайными обстоятельствами. Мой транспорт плотно завис на полках с пивом. Не то чтобы дико хотелось, просто возник резонный вопрос "Про запас". Глубоко выдохнул с тоской, решил не злоупотреблять финансами. И снова медленно побрел дальше. "Скоропея" подобно дельфину вынырнула между стеллажами и, вильнув скудной гривой наращенных волос, скрылась из виду.
Оказавшись в рядах с едой, решил затариться бомж-пакетами. Вещь дешевая и по сути нужная, когда нет времени. Закинул в тележку себе десять упаковок. Добавил пару пачек сока и снова отправился в своё бесцельное плавание. В этом было даже некое удовольствие. Ходишь, наблюдаешь за этой дикой суетой. Это даже не муравьи.... Муравьи делают что-то для высшей цели. Это люди... Бессмысленные глаза, резкие движения, когда хватают с полки и брезгливые взгляды, когда берут не то. Неизменно здоровые корзины, полные фруктов, злаков и мюсли у худых и стройных, и тележки, неприлично полные колбас, сосисок, булок, тортиков и газировок у крупных персон, так любящих жаловаться на свою дурную наследственность в плане веса. Всё монотонно и однообразно.
– Вадим? – раздалось где-то из-за спины и уже не в первый раз, судя по настойчивости.
Я старательно пропускаю мимо ушей. На общение я вообще не настроен.
– Вадим, это ты?
Невольно оборачиваюсь на голос. Я узнал её не сразу. Практически угадал.
– Анька, ты что ли?! – от удивления всплеснул руками – Привет! Сколько лет прошло!
– Привет, Вадимка! Тысячу лет, не меньше!
– Ты с третьего курса вообще не изменилась!
– Ой, да прекрати! Это ты льстишь!
– Нисколько! Всё в этом мире меняется, а сиськи третьекурсниц остаются неизменными!
Мы засмеялись в голос, и она толкнула меня кулаком в плечо. Это была моя очень давняя подруга. На столько давней, что уже и не помню, когда мы познакомились. Было это где-то в начальной школе. Потом был совместный институт. А потом наши пути-дороги разошлись. Причем внезапно и окончательно. Я даже слышал как-то, что она перебралась в столицу и устроилась на весьма неплохую должность.
– Ты занят? – внезапно спросила она, и в потускневших на долю секунды глазах я увидел, что совершенно свободен до тех пор, пока ей это будет необходимо.
– Пойдем на кассу.
Расплатившись, мы решили подняться на второй этаж гипермаркета и посидеть в кафе. Все эти хождения по магазинам очень сильно выматывают, к тому же, разговор предстоял не из простых. Такое бывает, когда давно не видел старого друга. Вы вроде бы всё такие же друзья и ничего не изменилось, но каждый раз, когда хочется заговорить, понимаешь, что общих тем практически не осталось. Именно поэтому так легко и приятно встречаться с людьми, которые никогда ничего не значили в твоей жизни.
Пока стояли на эскалаторе, взгляд невольно зацепился за двух девчонок лет четырнадцати, которые сидели на лавочке и делали бесконечную тираду селфи. На мой стариковский взгляд, это было подобно кривляньям мартышек перед зеркалом. Не удержавшись, ткнул локтем свою подругу.
– Вадим, а ты всё-таки постарел. Стал брюзгливым стариком. Сейчас все на этом помешаны.
О да. Мне кажется селфи – это идеальное воплощение эгоизма. Ведь самое большое место в кадре занимаешь ты. И не важно, где ты находишься и что на фоне. Да будешь там хоть Ниагарский водопад изнутри или жерло вулкана – главный посыл происходящего – смотрите, что Я сделал. Именно поэтому так мало стало фотографий от 3-го лица. Ведь там ты часть происходящего, а на фоне чего-то величественного – так вообще песчинка. Сделай фото на фоне Спаса на крови. И что? Ты маленькая точка на фоне великого памятника архитектуры. А сделай ты "себяшку" и вот уже какая-то церквушка виднеется из-за твоего неповторимого лица. Меняется центр фото. Эгоцентризм. Я есть высшая материя. Всё остальное лишь фон.
– Ну как ты? Где ты? В Москве, слышал?
– Да. Там. Устроилась в бюро по переводам. Сейчас там уже отделом руковожу. И понимаю, теперь почему меня там так ненавидели в самом начале.
– Что? Лютуешь?
– Нет. Они тупят. Иногда хочется всех поставить к стенке и пострелять.
– Замужем?
– Угу.
– За ним?
Была у Анюты одна давняя любовь. Знал про этого парня тогда только я. Сохла она по нему бессовестно. На моё удивление, их любовная история развивалась достаточно гладко, хотя и там хватало бурных расставаний и скандалов. Благо, среди подружек я не значился в виде "мальчика-евнуха", так что ночных звонков с соплями не поступало. Узнавал всё постфактум и в довольно остывшей форме. А вот со свадьбой у них долго не ладилось. Ну, хоть у кого-то получилось.
– Да...
– А почему так грустно?
– Потому что мечта способна обогревать, лишь оставаясь недосягаемой. Стоит ей оказаться в руках, и она тускнеет.
– Вот оно что... Присядем?
– Да, конечно.
– Неужели не оправдал оказанного ему высокого доверия?
– Оправдал. Всё, как и обещал.
– Ну и? Что твоей тонкой женской натуре не дает покоя?
– Мне стало это не нужно...
– Что он обещал? Странно. Я хоть и плохо помню, но предложения там были явно заманчивыми.
– Как тебе объяснить. Всё слишком хорошо. У нас идеальная семья. Сын...
– Сын? А как же "Здравствуйте, я Анна ChildFree"?
– Вот так вот получилось. Любовь творит чудеса.
– А сейчас тогда что? Любовь этого чуда сотворить не смогла?
– Может только на ней всё и держится.
– Нет, когда кому-то больно, это уже не любовь. Это, скорее, мазохизм. Ну или садизм – тут с какой стороны смотреть. Так что...
– Предлагаешь его бросить?
– Оу! – Я поднял руки, выказывая полное безучастие в этом вопросе. – тут я тебе не советчик! Вообще!
– А ты то как? Я слышала, ты же был женат?
– Я? Нет! Что ты! Я не совместим с семейной жизнью.
– Как категорично! Боишься потерять свободу?
– Наоборот. Мне нечего предложить взамен. Знаешь, кем я работаю?
– Удиви меня.
– Я дворник! А? А? Оценила масштаб?
– Да ладно тебе! Ты же надежды подавал. Что случилось?
– Надежды.... Ерунда это всё. Но, на самом деле, я полностью доволен. Мне хватает. А душевное спокойствие.
– Ну ты даешь. Стоп, но ты же вроде как был с... – она замолкла и предоставила слово мне.
– С Аленой. Но там... В общем не сложилось. Я же говорю – не для семейной я жизни.
– Я надеюсь, дело не в этом? – она многозначительно указала вилкой куда-то под стол.
– Нет. Дело куда проще. Характер. Он отвратительный.
– Ну... Это я ещё со школы помню.
– С тебя пример то брал.
Принесли наконец наши салаты. Заказали их как-то между разговором и даже не обратили внимания. Я– мясной, Аня – что-то вроде оливье, но только без мяса. Ели не спеша, скорее для проформы. Когда наконец каждый из нас забрался достаточно глубоко в незаживающую рану другого, мы переключились на более отвлеченные темы. Заговорили о всякой ерунде, типа новы фильмов, музыке и просто дурацких шутках. Нависшая тень не понравилась сразу. Появилась она рывком, но неуклюже. Я обернулся, как можно медленнее и спокойно. Передо мной стоял парень на костылях и улыбался белозубой улыбкой. Ноги у него не было уже давно – слишком лихо он доковылял. Где-то в темном уголке души ёкнуло. Надо валить!
– Товарищ старшина! Это ж Вы?! Я Вас сразу и не признал! – голос был громкий, зычный.
– Прошу прощения, Вы обознались. – Аня даже на стул откинулась, наблюдая за сценой.
– Да как же?! Это я – Мишка – Гром. Вспомнили? Ну же! Август, восьмой год. Я на растяжке подорвался, кусок ноги им на память оставил. А вы меня на себе тащили!
– Вы обознались. – Отрезал я и встал. Отсчитал деньги за еду и кивнул своей подруге.
Мы быстрым шагом направились к лестнице, минуя эскалатор, оставив Михаила, который Гром, растерянно смотреть нам вслед.
– Это кто? – Я буквально чувствовал, как её распирает от любопытства.
– Вообще без понятия. Дембель какой-то запоздалый.
– Ясно. И ты его не знаешь?
– Совершенно.
– А что за август восьмого? Ты же служил в это время? Я помню, ты же за год до этого в армию от нас сбежал.
– Я в этот момент спокойно в штабе сидел, на компьютере "Косынку" раскладывал.
– Мы куда?
– Пойдем ко мне, – ответил я не сбавляя шаг. Настроение испортилось.
– О да... Вот так... Продолжай... Не смей останавливаться! Ты просто бог... Ах...
Мы лежали в ванне полной воды и пены. Я массировал ей стопы, которые до этого момента покоились у меня на груди. Аня получила второй шанс побывать на вершинах наслаждения. Первым она уже благополучно воспользовалась. Это был странный секс – страстный, беспощадный. Мы оба знали, что второго шанса уже точно не будет, поэтому отдались этому делу всей душой и телом, стараясь не то пресытится наперед, не то впечатлить друг друга. Одним словом запретного оказалось непристойно мало. Но всё уже было позади, мы отлеживались, унимая боль в изнуренной плоти.
– Я понимаю, какую ошибку совершила... Надо было за тебя... Ах... За тебя замуж выходить... Он мне никогда не делал такой... Ах... Ах... Фух... Дай мне пару секунд перерыва, а то я тут кончу...
– Так, давай мы не будем сейчас обсуждать твоего мужа. Правда, я себя чувствую, как вибратор.
– Оу! Прости, я не хотела, просто... – Аня густо покраснела и погрузила ноги в воду.
– Просто ты его любишь, и вы отличная пара, и у вас прекрасная семья, ребенок... И вообще.
– Прости... – и моя знакомая провалилась в дикие глубины своих размышлений. Я видел, как усталость на её лице поменяла свою природу, словно и не было никогда этой бесшабашной девчонки. Её глаза всегда были для меня открытой и красочной книгой. И вот сейчас я прочитал в ней невообразимую тоску, растерянность и странную решимость, которая крепла с каждым мгновением. Надо было с этим заканчивать.
– Ладно. Я вылезаю. Если хочешь, можешь ещё тут поваляться. Есть хочешь? – С этими словами я выбрался из ванной и обернулся полотенцем.
– Нет. Спасибо, Вадик.
Мне захотелось ответить дежурное "не за что", но её глаза опрокинули меня на самое дно нежной души, скрытой за тоннами сарказма и цинизма. Я понял, что стал тем самым камушком, который вызывает целый оползень. "Вибратор перемен" – пронеслось в голове.
– Пожалуйста.
– Я сейчас уже поеду.
– Может всё-таки чаю?
– Нет.
Утро было похмельным,хотя и не пил. Поспать почти не получилось, потому что после произошедшего мысли тревожным роем наполняли голову. Думалось обо всем и ни о чем одновременно. Но больше всего беспокоила Света. Внезапная решимость заставила встать с кровати около четырех утра и отправится убираться во двор. Сегодня всё должно закончится.
Работа снова пронеслась монотонной рутиной, не оставив в памяти ничего интересного. Даже вся эта лабуда про украшение нашего мира куда-то улетучилась. Едва пробило восемь, как я, сидя дома и доедая завтрак набил сообщение на телефоне. Ответ не заставил долго ждать. Не сообщение, звонок. Брать трубку не хотелось по определению.
– Нам надо поговорить. – Дословно воспроизвела текст моего сообщения Светлана.
– Обязательно. – Я почувствовал спиной, как неправильный ответ её взбесил. "Да, моя госпожа." На худой конец "Хорошо". Но такие ответы её приводят в животное бешенство. – Где встретимся?
– Не знаю. Давай после обеда ещё раз созвонимся и всё решим.
– Годится. – Уф. Опять волна по спине прошла.
– До свидания.
– Угу. – Ох и достанется мне сегодня. Впрочем если решил, то надо идти до конца.
После всего, захотелось посвятить немного времени себе. Это утро запомнилось огромным камазом с оранжевой кабиной и кузовом, до верху забитым вещами. Встали деловито у моего подъезда и подгоняясь матюками стали разгружаться. Кто-то всё-таки решился на третий этаж заехать.
Понаблюдав за ними в окно ещё с полчаса, я забросил на спину однолямку и ушел "по магазинам". Впрочем выбор у меня был невелик. Отправился я в свою Мекку, свой храм. Автобус ждал не долго, заткнув уши наушниками и погрузившись в тяжелый рок. Выходных хотелось просто жутко. Хотя с моим графиком вроде бы и стыдно жаловаться. Но всё равно. Забрался в скрипучий пазик и плюхнулся на свободное сидение. Пару остановок ехал спокойно, притопывая ботинком в такт рифам. А потом началось – проехали центральный рынок. В раз ввалилась огромная толпа неугомонных бабок с полными сумками. Зачем им и куда столько – никогда понять не мог. Так ещё и стараются все по местам рассесться, попутно гоняя всех, кто им показался неугодным. Рядом со мной пристроилась одна такая. Одна из тех, кто громче сержанта американской армии орет, что она ветеран. Хотя если присмотреться, то на лице видно сытое послевоенное детство. Да и не такие они – фронтовики. Воевавший славы не ищет. Ему бы жить спокойно, да солнышку радоваться. Сам знаю...
– Молодой человек, уступите место пожилой женщине!
Говорит уже раз третий, судя по интонации. Дооралась даже сквозь шум музыки.
– Я скоро выхожу.
– Я, между прочим, ветеран войны!
– Год какой?
– Что?
– Год рождения?
– Пятьдесят третий. В смысле сороковой.
– При всём уважении, не выглядите Вы на семьдесят пять.
– Всё равно. Пожилым надо уступать! Тебя мать не учила?
– Нет. Не успела. Умерла рано.
Пока тетка стояла в растерянности, не зная, что сказать, я подскочил, отдал кондуктору деньги и выбежал из автобуса. Вышел на остановку раньше, ну да и шут с ним, пройдусь.
Звякнул колокольчик и я вошел в магазин. С непривычки, могло показаться, что я оказался на каком-то чеченском рынке: на стенах висел разномастный камуфляж, а прямо за прилавком – огромный стенд с оружием: с десяток автоматов Калашниковых и столько же стволов иностранных производителей. Увы, всё не боевое, а лишь страйкбольное. На стеклянной витрине стоял здоровенный пулемет Калашникова, на стволе которого красовалась бумажка с изображением перечеркнутой руки и надписью: «Руками не трогать. Слюнями не капать». А заправлял этим всем персонаж, под стать месту – черноволосый, рыжебородый Диман, которого чаще называли Дагоном. Откуда пошло и не скажу. Вышеупомянутую бороду дополняли очки в толстой пластиковой оправе и лицо, имевшее только два выражения. Когда в магазине набивалось достаточно постоянных покупателей, начиналось увлекательное шоу – угадай национальность продавца. Половина ставила на то, что он чистокровный еврей, который не очень хорошо маскируется, другие считали, что он вылитый араб, третьи – румын. Сам же он каждую неделю придерживался разных вариантов. Так что я склонялся, что, либо он евреизированный русский, либо тактический дагестанец. Впрочем ему свои теории я не озвучивал. Он был и без того скуп, так что лишаться своей пяти процентной скидки совсем не хотелось.
Так вот когда я вошел его лицо несло на себе выражение номер два: " Господи, если ты есть, убей меня, но сначала идиота, что стоит передо мной". Сам он сидел за своим рабочим компьютером и вяло, но планомерно щелкал мышкой, изображая бурную деятельность. А по мою сторону прилавка стоял парнишка, лет семнадцати и о чем-то увлеченно рассказывал. Причем спустя несколько секунд я понял всю глубину скорби продавца. Все вопросы парнишки медленно, но верно перетекали в лекции начинавшиеся со слов: " А вот в игре...". Увидев меня, на лице Дагона просияло выражение номер один: " О, какие люди! Давай деньги, а то я очень занят разделкой трупов".
– Привет работникам торговли!
– И Вас туда же!
Мы пожали друг другу руки.
– Здравствуй! Привет!
Покупатель тоже был в очках, но толщина линз была раза в два больше, да и изо рта торчал ряд неровных крупных зубов. Его протянутая рука осталась нетронутой. Не люблю наглых и фамильярных.
– А мы вот тут про оружие говорим. Да, про оружие. Просто говорим.... – он продолжил бормотать что-то себе под нос.
– Как дела? Что в магазине нового?
– Да какие у нас дела? Кризис душит. Цены второй раз вверх ползут. Не знаю, как старые ценники удержать.
– Новинок не ждать?
– Месяца три даже не надейся. Пока полная задница!
– По ножам глушь? – Была у меня одна слабость – складные ножи. Вроде и дурь, а с другой стороны – коллекция!
– М! Крысу привезли! Лимитку!
– А чего в ней? – заинтересовал, чертяка!
– Ассист, предохранитель и накладки на рукояти из G10.
– Ого! Ну ка, выкатывай на прилавок! Только пока ценой не пугай.
– А там, кстати всё не так страшно. Урвал по старой закупке. Так что цена докризисная. Мамой клянус!
Ну точно... Тактический дагестанец!
– И сколько ты за неё хочешь? – Я взял достаточно крупный складной ножик с приятной черной рукоятью. Щелкнул лезвием – подпружиненный клинок выскочил по дуге и встал на своё место.
– Всего четыре.
– Тысячи?!
– Таки да.
Еврей! Зуб даю – еврей он!
– Ты с дубу рухнул? За что ж такие деньги? За пружинку и накладки?
– За лимитное исполнение. Таких ножей раз два и всё. Вон, "Десептикон" за полторы сотни тысяч продали. А тебе четыре жалко. Эх ты...
– Нет, я конечно всё понимаю. Но за что?
– Не хочешь, как хочешь. – Продавец демонстративно взял нож и засунул его в картонную коробку, собираясь спрятать её куда-то под прилавок. На нервы, гад, давит!
– Дим! Я не сказал, что не буду его покупать! Просто я не планировал сегодня столько потратить. Сам понимаешь...
О да, эти торги давно уже стали традицией, от которой мало кто отказывался.
– Скидок на него нет! – Внезапно вспомнил Дагон.
– В смысле?!
– В прямом! Это ж лимитка по старой цене! Я и так с него теряю! Меня начальство по голове не погладит!
– Ну не прибедняйся! Ладно. Черт с тобой, золотая рыбка! По карте принимаешь?
– Неа.
– Да что ж ты делаешь, ирод окаянный!
– Давай наличку и вали отсюда!
Я отсчитал из кошелька означенную сумму. Эх, а ведь и правда не планировал. Совсем. Ладно, дойду до банкомата сниму ещё. А паренек между тем, всё терся в магазине, поправляя свои "телескопы" и влипая в витрины.
Забрал обновку, попрощался и вышел из магазина, а Дагон сменил своё выражение лица и вновь приступил к методичному отстукиванию мышкой.
Как и планировали, встреча состоялась после обеда. Короткий звонок и вот уже Света стояла передо мной в своем субботнем наряде. Легкий сарафан открывал загорелые плечи. – Привет.
– Привет. Я как раз хотела с тобой поговорить.
– Надо же. Я тоже.
– Пойдём где-нибудь посидим.
Я стараюсь изо всей силы не показать лицом своё неудовольствие. Мы должны куда-нибудь пойти, потому что так надо. Как же надоело это самое надо и так должно быть. На это я купился в своё время и именно это меня и бесит теперь. Про себя я прошептал название места, которое должно было сорваться с её пухлых губ. Света озвучила мою мысль:
– Мы пойдем в "Суши клаб".
– Пройдемся?
– Да.
– Не боишься, что нас заметят?
– Нет.
Небеса явно были против нас. Сначала по дороге нам встретились несколько её подруг, которые с улыбкой здоровались со Светой, но по глазам было видно, как они торжествовали. Теперь у них на руках были козыри. Для чего? Для женской дружбы. В кафе не оказалось свободных столиков, потому что была вторая половина субботы и почти весь город желал отдохнуть в модном месте. Но мы заняли очередь и послушно стояли недалеко от стойки администратора. И всё это время мы молчали. Я сам не люблю много говорить и тем более заниматься пустоголовой болтовнёй. Но слушать тишину в компании Светланы было очень удивительно. Получив то, что я так долго от неё ждал, я насторожился. Тишина – слишком королевский подарок от этой принцессы. Сейчас ей предстоит попросить очень высокую цену за свою услугу. В глубине души я уже знал что ожидать, впрочем, и сам желал этого.
– Я хотел...
– Сейчас сядем, – она подняла руку ладонью в мою сторону, – и поговорим.
– Мы так и будем молчать, пока не займем место?
– Да.
Наконец девушка-администратор поймала мой взгляд и подозвала к себе. Место нам выделили на проходе. В общем, всё складывалось против меня. Или нас? Нет, не было, и нет никаких нас.
Света заказала роллы "Филадельфия" – с семгой, сыром и авокадо. Я же долго листал европейское меню и выбрал свинину в хрустящем. Сделал заказ и получил очень недовольный взгляд. Впрочем, по фиг... Я отмахнулся.
– Можем поговорить, наконец? Или будем ждать заказа?
– Поговорим.
Я выдохнул и приготовился. Но наступила лишь долгая и тупая пауза. Наконец Светлана была готова и начала:
– Я хотела поговорить с тобой...
– Это я понял... – хотелось перейти сразу к делу. Но вместо этого я понял, что Света мне сейчас выцарапает глаза.
– ...поговорить с тобой. Наши отношения постепенно заходят в тупик. Я не вижу в них продолжения. И... Ты говорил про мои отношения с мужем. Я долго думала об этом... И считаю, что мне надо больше уделять внимание именно ему. В общем...
– Ты хочешь, чтобы мы расстались?
– Расстались? Нет... Просто, нам надо немного разобраться в себе.
– А я в себе уже давно разобрался – не моргнув глазом, выдал свою ложь.
– А во мне?
– А надо?
Нельзя отвечать вопросом на вопрос. Не, не так! Так нельзя. Принесли наш заказ. Снова пронизывающий взгляд. Ну да, конечно. Кто же заказывает в суши-баре мясо? Я! Я заказываю! И горжусь этим. С великим удовольствием беру нож и вилку, а не эти кастрированные палочки и принимаюсь уплетать мясо. Сочное, с сырной корочкой. А напротив меня начинается очередной ритуал. Открыты одноразовые палочки, налит в пиалу, или как она там, ненавистный разбавленный соевый соус, а в нем разведен васаби и имбирь. Пришло время есть роллы. Бред...
