Текст книги "Ордынский волк. Самаркандский лев"
Автор книги: Дмитрий Агалаков
Жанр:
Историческая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)
Глава четвертая
Друзья и враги навеки
1
Удар могулов не заставил себя долго ждать. Ильяс Ходжа был унижен. Он вернулся в Мавераннахр с огромным войском. И впрямь – собрал всех своих кочевников с гигантских территорий Могулистана, которые простирались от Сырдарьи до истоков Иртыша.
Последующие события будут поистине судьбоносными для одних и роковыми для других исторических персонажей.
Летописец так цветисто и образно позже скажет об этих событиях:
«Господь всезнающий, Царь вселенной, прежде чем дать власть своему рабу, помучает его лишениями и несчастьями. А если Он сначала дарил ему удовольствия и наслаждения, то затем его подвергнет печали и неудачам. Одним словом, власть и счастье добываются трудом, а за лишениями последует честь. Эти слова относятся и к государю Сахибкирану».
Тимур и Хусейн встретили хана могулов во всеоружии. Битва состоялась в конце весны 1365 года между Ташкентом и Чиназом. Еще перед битвой хлынул проливной дождь, какого не было долгие годы. Потом говорили, что его вызвали шаманы могулов. Сами могулы, точно зная, что так и будет, развернули над головами плащи и, держа их часами перед битвой, сохранили свою одежду сухой. Так они оказались более легкими в бою. А чагатаи промокли насквозь и стали в броне еще тяжелее. Потом была долгая изнурительная схватка двух больших армий, растянувшихся на огромные расстояния. Пелена застлала небо, ливень взрывал глинистую почву. Землю в эти часы развезло до такой степени, что воины с обеих сторон не столько дрались между собой, сколько старались выстоять против непогоды. Копыта коней разъезжались, падали в лужи отважные бахадуры в стальных доспехах, поднимались и падали вновь. Грозные и свирепые, они походили на лягушек. Сражение вошло в историю как «Грязевая битва» и закончилось полным поражением Тимура и Хусейна.
Несомненно, что Тимур во сто крат был талантливее как полководец, чем его закадычный друг, большой гордец, который все больше походил на соперника. План Тимура был таков – напасть на Ильяса Ходжу, пока тот стоял один, и разделаться с ним. Он много раз посылал к Хусейну гонцов, просил о подкреплении, взывал послушать его совета, но тщетно. Гордыня и самонадеянность Хусейна были велики и во много раз превосходили его полководческие способности. Атака Тимура, решившего действовать в одиночку, была недостаточно сильна – не хватило живой силы. Затем на помощь к хану Ильясу Ходже подошел его главнокомандующий эмир Шамсутдин с огромным войском. Армию Тимура и Хусейна рассекли надвое, зашли к ним в тыл и разбили наголову.
Сам Амир Тимур позже напишет о том событии тяжелые, но справедливые слова: «Для меня стало ясно, что двоевластие в военном деле крайне пагубно отражается на успехе военных предприятий и потому немыслимо».
Это был тактический провал – и Тимур его запомнит на всю жизнь. Тимур и Хусейн бежали с места битвы, как мальчишки, которые связались с более опытными драчунами. Каждый зацепил и остатки своего войска. «Гордыня! – твердил, как заклинание, Тимур. – Во всем виновата моя гордыня!» Настолько увериться, что Аллах с ним и что ему, смертному, нет преград! Глупец, самонадеянный глупец!
Но уходили они поодиночке. Тимур был бесконечно зол на Хусейна. Он бы набросился на него, окажись тот рядом. Кататься в луже грязи под сапогами могулов! Позор, позор! Тимур ушел в сторону Шахризаба, Хусейн в Балх. Спеси поубавилось у обоих – тысячи своих воинов, веривших в них, они оставили умирать в той грязи. Остатки их войск были не столько подавлены физически, сколько морально. Ведь в тот день все чагатаи грезили победой и верили в своих вождей.
Но самым горьким было то, что они бросили Самарканд на произвол судьбы. Открыли к нему дорогу для проклятых могулов. Уходя прочь, Тимур только один раз оглянулся в сторону брошенной столицы – сердце его обливалось кровью! Могло разорваться от гнева и горя. Ведь они даже не оставили в Самарканде гарнизона! Как он теперь, вернувшись в Шахризаб, возьмет на руки только что родившегося третьего сына – Мираншаха? Да он провалится со стыда!
Об этому думал Тимур, из-под ног которого в эти часы бегства предательски уходила земля.
2
И тут на первый план вышли сербедары. В переводе слово «сербедар» означало «висельник». Это были жители Мавераннахра, которые не желали ни при каких обстоятельствах мириться с властью Могулистана. «Лучше пусть нас повесят, чем мы станем рабами», – говорили они. Сербедарами могли быть мелкие беки-землевладельцы и простые воины, ученые и юные слушатели медресе, купцы и лавочники, ткачи и крестьяне. Всех объединяло одно – ненависть к могулам. И особенно к тем своим, кто принял власть захватчика, кто смирился с ними в роли хозяев. Только крупные аристократы и высокое духовенство Мавераннахра готовы были пойти на соглашение с могулами. Иначе говоря, сербедарами были многочисленные заговорщики и партизаны, дожидавшиеся своего часа как в Самарканде, так и за его пределами на всей территории Мавераннахра.
И вот их час настал. Два эмира, Тимур и Хусейн, потерпев поражение, бросили столицу и ушли прочь. Из среды сербедаров сразу выделились два вождя – ученик медресе Маулин Заде и ткач Абу Бекр. Они собрали рядом с мечетью десять тысяч человек и спросили у жителей Самарканда, доверят ли те им свою жизнь. Самаркандцы сказали: да! Два вождя, не имея большого военного опыта, взялись за оборону столицы. И когда могулы подошли и окружили огромным числом Самарканд, уже намереваясь войти победителями в город, на них посыпался град камней и стрел. Ильяс Ходжа потерял две тысячи человек под стенами Самарканда и отступил. А потом среди могулов начался мор лошадей. Наказание Божие за жадность! Ничего не получив, ни одной монеты выкупа, могулы отступали побитыми как собаки. А сербедары, вдруг почувствовав свою власть, стали устанавливать свои порядки, в том числе пришлось нелегко тем, кто был не против, чтобы Могулистан вновь взял в Мавераннахре верх.
Весть о чудесном спасении Самарканда дошла до Тимура и Хусейна. То, что не сделали два отважных воина, сделали обычные горожане, по мнению воинов – сброд. Что и говорить – эмиры были злы. И на удачливых конкурентов, появившихся как из-под земли, и на себя, оказавшихся бессильными в этой ситуации. А зависть, как известно, рождает великую ненависть. Особенно лютовал в душе Хусейн, внук бывшего владыки Мавераннахра, презиравший горожан всеми силами своей аристократической души.
Им ничего не оставалось, как вновь объединить свои силы. Они встретились на подходе к Самарканду и постарались сделать вид, что ничего не произошло.
– На все воля Аллаха, – сказал Тимур. – Если бы он не захотел, мы бы не проиграли в той битве.
– Согласен с тобой, – кивнул эмир Хусейн.
Но с этого дня они смотрели друг на друга совсем иначе, чем прежде. Тень недоверия и враждебности выросла между ними. Они пригласили к себе в лагерь вождей сербедаров.
– Мы ведь убьем их всех, так, Тимур? – спросил Хусейн у Тимура в походном шатре, с глазу на глаз. – Либо мы, либо они. Двум владыкам не бывать на одной земле. Никогда грязное отребье, вроде Абу Бекра, не сможет быть равным мне или тебе. – Его товарищ не говорил ни слова. – Ну же, ответь мне, не молчи, Тимур! Тут же все ясно как день! Мы должны действовать заодно.
Это был самый тяжелый выбор для Тимура до той поры. Сербедары спасли Самарканд и весь Мавераннахр, но кто их остановит теперь, когда они почувствовали свою власть? Он по себе знал это – никто. Только смерть может остановить бунтовщиков. Только смерть… Но простит ли ему Аллах это преступление?
Когда сербедары пришли на той – большой пир в свою честь! – к двум беглецам-эмирам, их, гордых и важных своей победой, накормили на том быстром пиру, а потом схватили и перебили всех прямо на глазах друг у друга. Вырезали как баранов. Кроме ученика медресе Маулина Заде. За него лично заступился Тимур и выторговал его жизнь у Хусейна.
А разговор был накануне в том же походном шатре такой:
– Я могу убить ремесленника, но никогда моя рука не поднимется на священнослужителя, – предупредил товарища Тимур. – Слугу Аллаха!
– Все мы слуги Аллаха! – возразил ему Хусейн. – И ты убивал любого, вставшего у тебя на пути, и прежде.
– Нет, не все мы в одной мере слуги его. Шейхи – особая каста, она неприкосновенна. Маулин Заде, если будет на то Божья воля, может стать великим праведником, учителем, пророком, как и мой учитель – шейх Шемс Ад-Дин Кулаль. А вдруг такому суждено быть? – Глаза Хусейна, смотревшего на него, уже горели злобой, он только ждал слова. – Я не хочу лишать землю Мавераннахра возможного духовного учителя.
– Я никогда не понимал твоего пристрастия к шейхам! – взорвался Хусейн. – К этим богословам и мудрецам с четками! И особенно к твоему Шемсу Ад-Дин Кулалю, которого ты слушал так, словно он – новый Магомет! – в довесок прорычал он.
– Не кощунствуй, мой друг, – покачал головой Тимур. – Не упоминай имя пророка всуе. И не оскверняй памяти моего учителя.
– Да нет уж! Хочу и скажу! Я помню, как он, этот Кулаль, владел твоим разумом! Ты словно бредил, когда приходил от него!
– Прошу тебя, Хусейн…
– Взгляни на себя со стороны, Тимур! – усмехнулся тот. – Разбойник, который по ночам грабит караваны, а утром бежит к шейху за душеспасительной беседой! Кто может быть еще более жалким? Даже не знаю! По мне – так надо было выбирать. Либо ты воин и все решаешь мечом, и ты счастлив и горд этим, либо – тварь, готовая только пресмыкаться. Как еще твой Кулаль не заставил тебя надеть паранджу!
– Прошу, если не хочешь, чтобы мы стали врагами, прекрати этот разговор, – повторил Тимур. – Иначе мне придется скрестить с тобой мечи.
Глаза Хусейна гневно сверкали непримиримой ненавистью и злобой, глаза Тимура глухо блестели испепеляющим огнем. Они не понимали друг друга. Возможно, не понимали друг друга никогда.
– Ладно, – гневно кивнул Хусейн. – Будь по-твоему. Забирай жизнь этого ученика медресе – Маулина Заде. Своего будущего пророка! – рассмеялся он. – Она твоя!
Именно тогда черная тень недоверия, уже давно прошедшая через отношения Тимура и его друга и родственника Хусейна, вдруг стала похожа на пропасть. Отныне она навсегда разделила их.
А потом была кровавая расправа над сербедарами, уж точно не заслужившими такой горькой судьбы.
Два эмира вернулись в Самарканд не просто победителями, но палачами. Теперь их не только уважали, но еще и смертельно боялись. Они казнили спасителей Самарканда – да еще подлым обманом, во время пира. Что может быть хуже? Теперь на них смотрели с затаенным ужасом. Злодеи! Подобное наказание, если кто-то скажет им слово поперек, могло постичь любого жителя Мавераннахра.
Тимур чувствовал себя виноватым перед земляками, но не Хусейн. Он словно пытался довести ситуацию до края. Владычество Могулистана над Мавераннахром пало раз и навсегда. Ханы Чингизиды из соседнего царства отступили перед мощью Тимура и Хусейна. Свои, увидевшие расправу над сербедарами, в страхе затаились. Два эмира взяли власть в свои руки. Хусейн достиг желаемого – вернул землю своего деда.
Только на этой земле был еще и Тимур. Как было ужиться двум вождям на одной территории?
И вдруг Хусейн, получив власть, проявил чудовищную жадность и неблагодарность. Многие воины Тимура брали у него в долг, чтобы экипировать себя и свои отряды для борьбы с могулами, но многое потеряли во время Грязевой битвы, и вот Хусейн потребовал этот долг назад. Бекам и простым воинам расплачиваться было нечем – война истощила их запасы, опустошила их земли. Тимур расплатился за них. Он не понимал своего друга. И друга ли? А тот, вернув себе крепость Балх со всей провинцией, какой владел эмир Казаган, вдруг стал укреплять ее, словно готовился к войне. Тимура он всячески избегал. Их войско разделилось, словно они отныне были противниками. Балх разрастался новыми стенами и башнями. В середине выросла грозная цитадель Хиндуван, сама по себе крепость. Эмир Казаган и мечтать не мог о таком оплоте! Туда свозили оружие и богатства. Но не от могулов он укреплял Балх. Тимур поздно вспомнил слова Хусейна, сказанные накануне расправы над сербедарами: «Двум владыкам не бывать на одной земле». Хусейн, считавший Мавераннахр своим по праву, готовился к этому давно.
Он возводил цитадель против своего друга юности – эмира Тимура…
3
В 1369 году войска Тимура стояли перед крепостью Балх. Они ждали решающего сражения с войсками Хусейна. Как до этого дошло? Несколько лет два вождя то ссорились, то мирились, то сражались друг против друга, когда отношения накалялись до предела, то бились с общими врагами, когда это было нужно.
И вот дело дошло до решающей битвы.
Два года назад из Мекки к Тимуру в Кеш пришел удивительный человек. Священный человек. Сейид и старший шериф Мекки. Один из ее земных охранителей. Потомок самого пророка. Его звали Сейид Барак. Он пришел с дарами – удивительными дарами. Такого подарка не ждал даже сам Тимур. Сейид Барак принес ему от всех шерифов Мекки барабан и знамя султанства – атрибуты шахиншахства.
Его слова пролились бальзамом на душу Тимура.
– Ты – великий правитель, – сказал с поклоном почтенный Сейид Барак. – Мекка видит в тебе это величие. И Мекка выбирает тебя предводителем всех мусульман земли. Прежние вожди не выдержали этой ноши. Теперь ты, хочешь или не хочешь, понесешь знамя Аллаха во все концы света. Но ты хочешь этого – я знаю. Мы знаем! И ты готов к этому. Скажи свое слово нам, потомкам, вечным охранителям города.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
