Текст книги "Удары судьбы. Воспоминания солдата и маршала"

Автор книги: Дмитрий Язов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Вечером выехали с Михаилом Георгиевичем по служебным делам в Сантьяго-де-Куба. Зашел разговор об увлечениях кубинцев. Переводчик с упоением рассказал о петушиных боях. Сначала бойцовых петухов ощипывают, перья оставляют лишь на шее и крыльях. На верхний отросток – палец надевают острый шип, петушиное холодное оружие. Бой длится три-четыре минуты. Зрители, как на ипподроме на скачках, делают ставки. Если петухи до смерти не заклевали друг друга, то «гладиаторов» переносят на малый круг, и там бой идет до последнего вздоха. Официально петушиные бои запрещены, но «петушиная» мафия не дремлет, бои дают приличные доходы.

Сообщил Титов нам также, что США захлестнула анти-кубинская истерия. Американская пропаганда пытается обвинить Кастро в навязывании своей доктрины странам Центральной Америки. Не бездействует и ЦРУ. От шока с ракетами очухались и сейчас строят козни против Фиделя, ничем не гнушаются.

Как я понял из разговора, выехали мы к Мальцеву в качестве экспертов: посоветовать – оставлять или вывозить ракеты. Политическое решение конечно же примут в Москве.

Мальцев был рад нашему приезду, все похвалялся, что он «первый» на Руси производитель кофе: «Посмотрите, сколько у меня кофе, лимонов в округе, с утра до вечера витаминимся. Ракетчики попали в рай! Один на спор выпил аж стакан лимонного сока. Три дня лежал пластом. Пришлось эти лимонные пирушки запретить, но ребята нашли выход: устроили «грейфовый марафон».

Осмотрев позиции, Михаил Георгиевич встретился с офицерами, проинформировал, как будет проходить вывод Ракетных войск. Он также отметил, что американцы вынуждены выполнять свои обязательства. В Гавану уже прибыл американский корабль «Санто-Серро» с медикаментами в счет уплаты за ущерб, причиненный агрессией на Плайя-Хирон. Американцы зорко отслеживают ситуацию, сенаторы и президент принимают все меры, чтобы сорвать проведение Конгресса солидарности с Кубой. На Фиделя Кастро народы мира смотрят с надеждой, освободительное движение против американской экспансии набирает силу.

В свою очередь, хозяин Белого дома решил созвать свое совещание, ораторы нам известны: послушные США руководители стран Центральной Америки. Один прихвостень уже заявил: «Мы разрешим завозить на Кубу только гвозди, чтобы на месте вбивать их в крышку гроба кубинского социализма».

Провокации в отношении Кубы не прекращались, они требовали от нас решительных действий. Вечером 17 марта американский катер обстрелял торговый корабль «Льгов», находившийся у причала в порту Исабела-де-Сагуа. Советское судно разгружало товары. Мы зарегистрировали прямые попадания в судно, которое, согласно международным правилам, считалось территорией СССР. Правительство Кубы осудило эту разбойничью акцию, возложив всю ответственность за инцидент на правительство США.

19 марта командиров частей снова вызвали в Гавану, проинформировали о том, что в Сан-Хосе (Коста-Рика) закончилось секретное совещание между Кеннеди и руководителями стран Латинской Америки. Была опубликована и «декларация» государств Центральной Америки. В ней, в частности, отмечалось, что страны Центральной Америки проведут совещание министров внутренних дел, чтобы воспрепятствовать «коммунистическому проникновению».

Представитель Гондураса Рамон Вильеда Моралес на этом совещании заявил: «Наш долг – Кубинскую революцию задушить любой ценой!» На это заявление «ястреба» зал взорвался аплодисментами, больше всех аплодировал перед кинокамерами Кеннеди. Один сподвижник Кеннеди до того договорился, что предложил катер, обстрелявший «Льгов», поставить на вечную стоянку. Как символ борьбы с коммунизмом.

Правда, в эти же дни в Лондоне в коммюнике, принятом на конференции десяти стран о свободе мореплавания торговых флотов, правительство США подверглось резкой критике. На этой конференции потребовали от США отказаться от дискриминационных мер против судоходных компаний, связанных торговыми отношениями с Кубой. В коммюнике подчеркивалось: страны, принимавшие участие в работе конференции, полны решимости продолжать борьбу за свободу судоходства без каких-либо ограничений со стороны США. Коммюнике подписали Бельгия, Дания, Франция, ФРГ, Греция, Италия, Голландия, Норвегия, Швеция и, совсем неожиданно для США, Великобритания.

А на Кубе творилось что-то необъяснимое: бомбили сахарные заводы, радиолокационные средства вдруг перестали засекать противника. Требовалось разобраться, что же происходит: почему бессильны радары. С этой целью на Кубу прибыл генерал армии Г.В. Зимин, заместитель главкома войсками ПВО. 20 марта он принял участие в совещании командиров соединений и частей.

Генерал армии Г.В. Зимин заявил: «Я прибыл вместе с командующим войсками ПВО изучить ситуацию. Бомбят заводы, а мы только фиксируем факты. Надо действовать». Он отметил: «Если в Москве разведка американцев активизировала свои действия, вероятно, американцы не дремлют и на Кубе».

Г.В. Зимин просил задействовать все средства разведки в ночное время. Вместе с Гречко он пришел к выводу: бомбы сбрасывают со спортивных самолетов. Посоветовавшись с кубинцами, мы приняли решение прочесать всю территорию Кубы. Гречко оказался прав: вскоре мы обнаружили и конфисковали несколько спортивных самолетов. Бомбежки прекратились.

26 марта новая провокация: атаковали теплоход «Баку» с сахаром-сырцом для Советского Союза. Пробоина была настолько велика, что заделать ее не удалось. Корабль от гибели спасло то обстоятельство, что он сел на мель, но 10 тысяч тонн сахара-сырца мы все же потеряли.

Чтобы предотвратить налеты на корабли, договорились с кубинскими товарищами об охране самих портов. Принятые меры дали великолепные результаты: наши суда оставили в покое. Но американцы продолжали нас стращать: дважды на день их «фантомы» появлялись из-за горы Круст, включали форсаж и со свистом на бешеной скорости пикировали над лагерем. Затем, набрав высоту, уходили в сторону Хибары.

В апреле мы начали занятия с кубинцами по новой программе. На уроках кубинские офицеры рассказывали нам, как еще в 1823 году государственный секретарь США при президенте Монро, а позднее шестой президент США Джон Куинси Адамс сформулировали в отношении Кубы политику «зрелого плода». Предусматривалось, что США, воспользовавшись благоприятной ситуацией, погонят испанцев с острова, превратят Кубу в свою колонию. Д. Адамс подчеркивал, что Куба представляет собой плод, висящий на испанском дереве. И когда этот плод созреет, он неизбежно достанется Соединенным Штатам Америки. И этот день наступил: в декабре 1898 года был подписан Парижский мирный договор, по которому Испания уступила США свое колониальное ожерелье: Кубу, Пуэрто-Рико и Филиппины. Парижский договор лишил кубинский народ права иметь свое правительство и устанавливал на Кубе с января 1899 года военно-оккупационный режим США.

…Все чаще корабли уходили на Родину, нелегко было объяснять офицерам, почему мы «невыездные». Не все понимали, что сценарий в Генштабе расписан до мелочей, мы играли заданную роль в декорациях холодной войны, и этому сценарию не видно было конца. Надо было учить – учили. Надо было жертвовать своими интересами – жертвовали. Теперь опять все сначала.

28 апреля утром ко мне в кабинет с новостью: «Фидель в Мурманске!» – зашел командир кубинской дивизии.

Кое-что о визите мы узнали через неделю, когда пришла почта. А более детально об этом поведал мне посол Советского Союза на Кубе А.И. Алексеев.

По его версии, Хрущеву поступила информация, дескать, Куба выступает против подписания соглашения о запрещении испытаний ядерного орудия в трех сферах. Александра Ивановича вызвали в Кремль, Хрущев приказал срочно добиться приема у Фиделя Кастро, объяснить, как важно подписать сей документ. Еще в январе Хрущев и Кеннеди обменялись посланиями по вопросу запрещения испытаний ядерного оружия в воздухе, на земле и под водой. Мировая общественность приветствовала эту инициативу Кремля. Мы даже согласились на создание на территории Советского Союза специальных станций для контроля за ядерными испытаниями. Была проведена соответствующая работа и в ООН. И вдруг осечка, сей разоруженческий шедевр Хрущева испортил Фидель.

– Вот поэтому я срочно вернулся на Кубу, – рассказывал Алексеев. – Вручил Фиделю Кастро подарок советского правительства – лимузин «чайку». Прямо в машине я и передал Фиделю просьбу Хрущева. «Мы не верим американцам, – в свою очередь ответил Кастро. – Мы проводим независимую политику. Мы не имеем ядерного оружия и не собираемся его создавать. Поэтому наше подписание или неподписание не изменит картины».

Фидель Кастро еще в 1961 году собирался посетить Советский Союз. Но тогда обстановка была неблагоприятной для Кубы. Надо было уточнить позиции, и Фидель Кастро наконец-то дал согласие приехать в Москву.

Н.С. Хрущев в это время был в отпуске, отдыхал в Подмосковье. Он хотел, как и Фидель Кастро, поговорить по душам, без протокола. По этому поводу Фидель заметил: «Мы будем много спорить, боюсь, я испорчу Хрущеву отпуск».

Посадка в Мурманске была совершена со второго захода. Над аэродромом стоял туман. Встречал Микоян, даже посол Кубы в СССР не знал о прилете. Утром Фидель Кастро повстречался с мурманчанами, гость побывал на Северном флоте, посетил атомную подводную лодку и атомный ледокол «Ленин».

И вот наконец 28 апреля 1963 года Фидель Кастро прибыл в Москву, в аэропорту первые дружеские объятия с Хрущевым. После встречи поехали на Красную площадь, там состоялся грандиозный митинг…

Еще раньше Че Гевара передал нашему послу: «Фидель интересуется, можно 1 Мая выступить на Красной площади?»

1 Мая выступать у нас не принято, поэтому решили устроить митинг в день приезда гостя. Боялись, что Ф. Кастро, как обычно на Кубе, растянет свою речь на пять часов.

Но Фидель выдержал протокол, говорил он в пределах часа, и все остались довольны. Зато беседы двух лидеров наедине побили все рекорды, они длились по пять-шесть часов. Фидель потом вспоминал: «Хрущев «фаршировал» меня марксизмом, даже охотясь на кабана».

Посетили и ракетную базу, надо было убедить Фиделя Кастро, что при любых обстоятельствах СССР защитит не только себя, но и далекую Кубу.

…8 мая меня вызвали в Гавану. Причину не объясняли. По прибытии узнал: Исса Александрович Плиев уезжает в Москву. Потом объяснили и главную причину: поступил приказ министра обороны Маршала Советского Союза Р.Я. Малиновского № 104. Переговорил с А.И. Морозом, что приказ МО в полк будет передан телеграфом и чтобы утром 9 Мая на построении ознакомили с ним весь личный состав. В приказе говорилось, что сокрушительный разгром немецко-фашистских захватчиков ничему не научил империалистов США – этих новоявленных претендентов на мировое господство. Пренебрегая уроками Истории, они стремятся во что бы то ни стало задержать победоносное шествие социализма.

Отъезд Плиева вызывал разные толки. По его внешнему виду было заметно: он болен. Около 12 часов я зашел в кабинет теперь уже бывшего командующего. Плиев сожалел, что не успели доставить на Кубу ракеты Р-14, не прибыли и подводные лодки, хотя базы для них были подготовлены. Затем сказал: «Стоит ли это обсуждать? Важнее другое – война предотвращена».

Осенью 1972 года, уже будучи командиром армейского корпуса, я снова встретился с Плиевым. Перед отъездом из Крыма Исса Александрович пригласил меня побывать у Бахчисарайского фонтана.

В фонтане лежали две белые розы, и «слезы», капля за каплей, падали на бутоны.

– Великий Пушкин! – воскликнул Исса Александрович. – Поэт как бы нам напоминает, что истинные слезы и переживания творят из простого смертного Человека с большой буквы.

…Перед убытием в Ольгин я представился новому командующему генерал-полковнику С.Н. Гречко. Он обратил внимание на охрану наших судов в портах. Предупредил также, что наш отъезд раньше осени не состоится. В этот же день поздно вечером мы возвратились в свой лагерь. Отныне каждую неделю мы отправляли команды для сопровождения кораблей.

Именно в это время в США разрабатывались основные принципы идеологической войны против СССР. Советники Кеннеди считали, что лучше начать с развала КПСС, необходимо проникнуть прежде всего в центры управления партией. Значительно активизировали в США и средства массовой информации, чтобы представить нас как «империю зла». Заработали на полную мощь и новые «голоса». Главная задача – разжечь национализм. На эту приманку и клюнули представители интеллигенции, особенно в Прибалтийских республиках. Появились и первые перевертыши из числа писателей.

В перерывах между сочинением «нетленок», романов из жизни пламенных революционеров, они кропали повестушки, чтобы при случае передать их на Запад. Пристроить в какой-нибудь университетский журнальчик.

Неизвестные таланты обычно открывали к ноябрьским торжествам, чтобы испортить настроение кремлевским идеологам. Леонид Ильич в подобных случаях говорил: «Досрочно ввели свои идеологические мощности. Лучше бы выкапывали из литературной грядки «великих» к своим праздникам. Все эти новые таланты – ихние!»

Американцы успевали повоевать везде: в Суэце и в Сирии, в Иране и на Кубе. Единственный, кто противостоял Соединенным Штатам, – это Советский Союз. Об этой миссии СССР прекрасно рассказал Ф. Кастро на пресс-конференции, посвященной итогам визита кубинской делегации в Москву. Его выступление было программным, он отвечал на вопросы, что делать сегодня, завтра и в перспективе. Неожиданно для журналистов он развернул газету «Правда» и показал четыре страницы. «В «Правде» Хрущева вы найдете статьи о жизни в стране и важнейшие события в мире, – обратился Фидель к журналистам. – А вот наша, кубинская газета. На всю страницу красуется дамский туфель. Ну зачем нам реклама? – возмутился Фидель. – Если все продается по талонам?»

И зал взорвался дружным смехом. «Вот какая у нас веселая жизнь, – прокомментировал смех журналистов Фидель. – Сами над своей глупостью смеемся. Но американцы тоже над нами похохатывают. А давайте испортим настроение Кеннеди. Или прекратим помещать в газетах глупую рекламу, или приступим к выпуску модных дамских туфелек».

Неожиданно позвонили из Гаваны: «Гречко договорился с Раулем Кастро провести показательные занятия по стрельбам. Выбрали район аэродрома Ольгин. Покажите, как летают противотанковые управляемые ракеты».

15 июня день выдался безоблачным, самолеты один за другим приземлялись. Прибыли командующие армиями, представители Генерального штаба, видов РВС, Управления революционного воспитания, а также представители советнического аппарата. Первым прибыл майор Чавеко, ведь учения проводились дивизией, которой раньше командовал он. Приехали Каликсто Гарсиа, Хуан Альмейда. Затем прилетели самолетом генерал-полковник С.Н. Гречко, генерал-лейтенант П.М. Петренко и другие офицеры управления группы. Последним приземлился самолет министра РВС, Рауль Кастро прибыл с супругой Вильмой Эспин в сопровождении Серхио дель Валье – начальника Генерального штаба и других видных представителей РВС. Среди советнического аппарата я узнал генерала А.А. Дементьева и полковника Козлова.

Первым сдавал экзамен молодой кубинец, негр, сержант (серхенто де терсера). Он рассказал об устройстве пусковой установки, системе управления. Командир машины не просто назвал тактико-технические характеристики, но обрисовал и поведение ракеты при ее полете.

Второй командир-кубинец, сержант лет двадцати, также держался с достоинством, спокойно отвечал на вопросы и в конце доклада заверил МО РВС, что все ракеты полетят, в этом он уверен, а что касается цели – это зависит от того, кто будет наводить ракету.

Боевая машина, которой командовал третий сержант Рафаэль Эстрада Суари, стояла в укрытии. Командир получил ракеты, зарядил их, одновременно давая пояснения, кто из членов экипажа за что отвечает. Цели с бронированными щитами выставили на удалении от огневых позиций на 3, 2 и 1 километр, прикрыв масками из сухого кустарника.

Вскоре командир дивизии подал знак, и маску с дальней цели сняли, все увидели силуэт танка. И уже через несколько секунд пошла первая ракета, по трассерам было видно, как она поднялась над местностью метров на двадцать-тридцать. Раздались вздохи сожаления. Подумали, что ракета уйдет в «молоко». Но ракета, снизившись, попала в цель.

Бой продолжался. Минуты через полторы сняли маску со второй цели. Пошла вторая ракета, опять небольшой подъем, и ракета без погрешностей угодила в цель.

Командир дивизии продолжил доклад: «Прорвались танки противника». Он показал цель на удалении одного километра. Пуск, все замерли, и возмездие наступило!

На трех автобусах подъехали к первой цели. Бронированный щит был пробит почти в центре. Рауль Кастро, Вильма Эспин, командующие сфотографировались на фоне «подбитого танка». Рауль Кастро спросил меня: «Кто учил кубинцев?» Я представил капитана Дихтяря и его офицеров.

Рауль Кастро высказал много лестных слов и в адрес учителей и учеников и даже рассказал анекдот: «Хрущев наконец-то встретился с папой римским, начали договариваться о принципах мирного сосуществования. И договорились! Вскоре Хрущев признал, что мир сотворен за семь дней, а папа, в свою очередь, сделал сенсационное заявление: «Мир создали коммунисты».

В первой половине сентября получили приказ: передать 500 человек из полка в зенитно-ракетные части. Это был болезненный процесс для всех – и офицеров и солдат. В полку осталось меньше тысячи человек. Понемногу лагерь свертывался. Мне стало также известно, что в Ольгин прилетает Фидель Кастро, он примет участие в церемонии передачи полком боевой техники кубинской дивизии.

Утром 15 сентября я уже встречал в Ольгине С.Н. Гречко, посла А.И. Алексеева и генерала И.М. Мороза. А через несколько минут приземлился и самолет с Раулем Кастро.

Приехали в лагерь. Рауль Кастро дал нам понять, чтобы мы Фиделя не ждали. Тень недоумения пробежала по лицу посла Алексеева.

Ровно в 10.00 я скомандовал: «Смирно!» На флагштоке подняли наш флаг, кубинский был несколько приспущен. Первым выступил генерал-полковник С.Н. Гречко. Он поблагодарил личный состав полка за обучение кубинцев и пожелал кубинским воинам успехов в защите своей Родины. Подошла торжественная минута: грянул гимн Советского Союза, и наш флаг на флагштоке пошел вниз, он уступил место кубинскому стягу.

Ответную речь произнес Рауль Кастро. Он напомнил, что происки империалистов настоятельно требуют от правительства Республики Куба принимать необходимые меры для защиты социалистических завоеваний. Фидель Кастро делает все, чтобы укрепить армию и флот.

После выступления министра группа советских офицеров под бой барабанов во главе с комсоргом полка И.Н. Павленковым подошла к трибуне, вручила Раулю Кастро макет танка Т-55А. В свою очередь, министр вручил послу коробку с сигарами и ромом для Хрущева. Затем Рауль Кастро вручил мне Carma de Honor – Почетную грамоту.

«ПОЧЕТНАЯ ГРАМОТА товарищу Язову Дмитрию Тимофеевичу

От имени Генерального штаба, всех воинов Революционных Вооруженных Сил Республики Куба и от себя лично выражаю Вам глубокую благодарность за самоотверженную работу по укреплению обороноспособности нашей социалистической Родины.

Примите нашу безграничную признательность за Вашу готовность сражаться насмерть вместе с нами во имя защиты Кубинской социалистической революции, против общего врага всех народов – империализма.

Мы твердо уверены, что Вы и впредь будете активно участвовать в укреплении нерушимой дружбы между кубинским и советским народами и их славными Вооруженными Силами. Пусть всегда сплачивает нас боевое знамя пролетарского интернационализма!

Заместитель премьер-министра,

Министр Революционных Вооруженных Сил

Республики Куба майор Рауль Кастро Рус.

13 сентября 1963 г., Гавана».

Вручение грамот советским офицерам заняло несколько минут. Затем четырьмя колоннами по двести человек офицеры и солдаты в белых рубашках и кремовых брюках торжественным маршем прошли перед трибуной. Рауль Кастро стоял рядом с Вильмой Эспин и несколько раз сказал: «Бьень, хорошо!»

Началось прохождение колонн кубинской дивизии. Кубинцы прошли перед трибуной одетые по форме: в касках, с автоматами на груди. Теперь Гречко и Алексеев дали оценку: «Отлично!» Пешие колонны прохождение закончили, взревели моторы, в три ряда перед трибуной прошли все виды техники: машины связи, БТРы, батарея ПТУРС, танки.

После маленького парада я пригласил на обед советских и кубинских офицеров. В свою очередь, командир дивизии кубинцев устроил прием для солдат и сержантов примерно на три тысячи персон.

На обеде Рауль Кастро уловил, что посол Алексеев скучает, он ищет причину, почему не приехал Фидель Кастро. Возможно, Хрущев попросил посла переговорить доверительно о чем-то важном с Фиделем. «Если вы хотите встретиться с Фиделем, – вдруг обратился Рауль к послу, – я готов вам посодействовать». Обед свернули, и главные персонажи этой встречи вышли к машинам, поехали в сторону Никаро.

Фидель Кастро действительно хотел побывать у нас, но, когда ему стало известно, что прилетел посол Алексеев, он решил не заезжать в полк, а поехать в Биран, к могиле отца, месяц тому назад там похоронили и мать.

Вдруг по дороге в сторону Ольгина на большой скорости промчалась кавалькада машин.

– Это они, – сказал командир дивизии.

Мы сели в его машину и поехали в Ольгин. На площади милисиани – милиционер нам подсказал:

– Они проехали к старшему брату Кастро Рамону.

В дом Рамона мы не заходили, но нас заметил Гречко:

– Возьми в лагере макет танка и приезжай на аэродром, скоро будем улетать.

Я подъехал к самолету, когда посадка уже заканчивалась. Я поднялся по трапу и вручил подарок. Фидель крепко пожал мне руку и предложил присесть. Рассматривая макет, он отметил:

– Сделано большим умельцем. – Потом спросил:

– Как вы оцениваете уровень подготовки дивизии?

Я рассказал, что выполнены все упражнения по стрельбам и вождению, я считаю, что дивизия в отличной форме, она вооружена самой современной техникой. Вот-вот должны были убрать трап, и я поспешил к выходу. Но перед тем как уйти, Фидель Кастро меня обнял и попросил передать свою признательность и благодарность всему личному составу.

Надвигались тучи, раздались первые раскаты грома, провожающие юркнули под крыло стоящего рядом самолета. Лайнер премьер-министра вырулил на взлетную полосу и поднялся в воздух. Летчики, которые стояли рядом с нами, сказали: «Пошел в грозу».

Когда вернулся в лагерь, то почувствовал какую-то опустошенность. Полк перестал существовать как боевая единица. Я догадывался: ликвидационный акт утвердят, сопоставив то, что мы получили, с тем, что передали кубинцам. Поэтому я пригласил в Гавану начальников служб материально ответственных с документами. В течение двух дней они решили все вопросы. Осталось попрощаться с послом.

Алексеев встретил меня радушно, рассказал, как они с Фиделем летели в Гавану. Выяснили и мотивы излишней настороженности Фиделя Кастро. Причина – несогласование с кубинским руководством сроков вывода ракет.

Через несколько десятилетий откровенно скажу: так со стратегическим союзником не обращаются. Фиделя Кастро могли бы и проинформировать. И не такие секреты доверяли генсекам из соседних стран, почему же Фидель попал в опалу? Кто задумал поссорить Хрущева с Фиделем? Неужели уже тогда в высших политических сферах протежировали американцам? Как догадывается читатель, на эти вопросы мы не скоро получим ответы. Путь к правде истории задымлен завесами секретности и лжи…

Казалось, все вопросы решены, но, когда возвратились в Ольгин и стали готовиться к отъезду, по радио предупредили: надвигается ураган, имя ему «Флора». Ураган сопровождался ливнями, реки вышли из берегов, так мы оказались отрезанными от Сантьяго-де-Куба. К исходу 28 сентября ураган затих, переместился в сторону Мексиканского залива. Из Гаваны сообщили: «Белицк» вышел, утром 30 сентября встречайте у причала в Сантьяго-де-Куба.

Когда мы загрузились, снова сгустились тучи, это ураган «Флора», развернувшись в Мексиканском заливе, опять пошел в сторону провинции Ориенте.

«Белицк» бился о стенки причала, и капитан принял решение встать в заливе на два якоря. Новый теплоход за несколько часов из «белой чайки» превратился в ржавую посудину. На восьмые сутки ветер затих, и вся эта круговерть, которая обмывала нас больше недели, начала рассеиваться и ослабевать. Мы просигналили, попросили, чтобы к нам подошел катер. Через час на катере я направил Мороза в штаб армии доложить обстановку. У нас осталось продуктов всего на двенадцать суток. Как потом рассказал Александр Иванович, проехать по городу было непросто. Вырванные с корнями деревья завалили улицу.

В заливе простояли девять суток, и, положившись на единодушный порыв «вперед!», мы вышли в открытое море, до дома оставалось пятнадцатьшестнадцать суток. Не успели отойти на несколько миль от залива, как над нами пронеслись два боевых самолета США. В течение дня они кружили над теплоходом. Солдаты бросали в самолеты гнилую картошку, дескать, нас не запугаешь.

Теплоход «Белицк» по сравнению с «Победой» имел приличную скорость. Судно было не загружено, и потому его болтало, иногда винт оголялся и бился о волны. Особенно густой туман был при подходе к Ла-Маншу. Гудок за гудком плыл над туманной гладью, этот звук сеял в душе тревогу и смятение.

Предчувствие меня не обмануло. В калининградском порту увидел странную картину: из машины высаживаются солдаты, вооруженные карабинами. Пока мы пришвартовывались к причалу, нас по всему периметру окружили вооруженные солдаты.

Когда спустили трап, я представился генералу, поинтересовался, что сие означает? Почетный караул или встреча уголовников? Он ответил:

– Я не знаю, кто вы, предъявите документы. Я требую переодеть всех в военную форму. Только тогда разрешу оставить корабль.

Пришлось объяснять: обмундирование не надевали больше года, и видеть солдат в панамах, в шинелях с воротниками, объеденными крысами, зрелище грустное. Генерал ответил:

– Я выполняю приказ.

Объясняться дальше было бесполезно. Поднимаясь по трапу, впервые призадумался: «Кто же ты, Россия, своим детям? Мать? Мачеха?» Собрал в твиндеке офицеров и объявил: «Час на переодевание».

Привезли нас в городок мотострелковой дивизии. Надо отдать должное генералу Андрею Власовичу Болибруху, начальнику штаба армии: организовал работу так, что даже ночью машинистки печатали проходные свидетельства. Офицерам выписывали направления в те округа, из которых они прибыли: в Ленинградский, Киевский, Московский.

24 октября я в последний раз построил полк и вручил всем документы. С каждым солдатом и офицером попрощался по-братски. У многих непрошено навернулись слезы на глаза. Мы понимали, что слово «кубинец» станет символом для нас, как позже – «афганец».

Поезд отходил вечером, и мы съездили на могилу Канта, посмотрели полуразрушенные форты. Давно отгремели бои, но следы войны еще были видны. После экскурсии я зашел представиться командующему армией генерал-лейтенанту Александру Терентьевичу Алтунину, сибиряку. Оказалось, что мы из одного района Омской области.

…Вот и Ленинград. Радость заполнила душу, вижу, к вагону бегут мои дети, улыбка со слезами на лице и у Екатерины Федоровны. Игорь и Леночка подросли, особенно Игорь, и не узнать, ростом – выше матери. Остановили такси и поехали на улицу Замшина, на нашу новую квартиру.

Как быстро все кануло в Лету: заверения в дружбе, клятвенные обещания, хорошие манеры. В 1989 году, когда праздновали 30-летие Кубинской революции, Фидель Кастро прислал телеграмму в президентские структуры. Попросил дать согласие наградить кубинскими орденами участников высадки на Кубу в 1962 году. Так Горбачев не дал согласия, обозвав боевые ордена железками.

Кубинские ордена в России? К чему эта экзотика? Вон сколько орденов на арбатских лотках. Покупай сколько хочешь, и сталинградские, со следами крови, и Красного Знамени, Суворова, Кутузова, а коль не приглянулись – гони доллары, тебе продадут подлинную Звезду Героя. Зато сам Горбачев, не раздумывая, принял от канцлера Коля немецкую золотую медаль Отто Хана, ведь это не железка – золото! Горбачев поклянчить умеет, как золотоордынец, шатается по миру, собирает дань для «Горбачев-фонда». Размежевание Москвы и Гаваны в начале 90-х годов было поспешным. С подобострастием мы взирали на государства, которые в состоянии бросить России обглоданную жульем косточку займов, и совсем не замечали искренних друзей. Если льстить Америке, так льстить до конца. И потому наша московская творческая интеллигенция торжественно отпраздновала 500-летие открытия Америки Колумбом, не вспомнив того, что только на Кубе было уничтожено свыше 100 тысяч аборигенов. Да неужто это русским невдомек?

Хорошо написал Владимир Возовиков: «Ох как нужно единство Руси, чтобы закрыть дорогу врагам в наши пределы, приструнить грабежников и крамольников. Да временщиков бы повыкорчевать с русской земли – и пришлых, и доморощенных».

Один из цековских вельмож А.Н. Яковлев еще в 1972 году опубликовал статью «Об антиисторизме». Православную церковь будущий идеолог предал анафеме, а тех, кто предлагал переиздать «Историю государства Российского» Карамзина, потребовал сурово наказать. Сам родом из Ярославской области, он в годы Великой Отечественной служил в морской бригаде. Так нас свела судьба, что наша 177-я стрелковая дивизия оборонялась в районе станции Погостье, а ее соседом слева была 6-я морская бригада, в которой служил старший лейтенант А.Н. Яковлев. В личном деле Яковлева почти на каждой странице: «Идеологически выдержан! Предан партии Ленина – Сталина». Пройдут годы, и обер-перевертыш, курирующий идеологию, расставит своих людей на ключевые посты, выполняя один из пунктов решения американского Совета Безопасности: «С помощью агентов влияния захватить средства массовой информации, разрушить коллективистский образ жизни, отрезать прошлое от настоящего, тем самым лишить страну будущего».

Вскоре Горбачев передаст Яковлеву обязанности куратора Варшавского договора, стран социализма. Идеологию же уступят В.А. Медведеву. Но идеология никогда не перестраивается, она перерождается. И поэтому А.Н. Яковлеву Варшавский договор стал в тягость. Это Александр Николаевич начал доказывать, что военный союз не нужен, хотя блок НАТО распускаться не собирался и после падения «империи зла».

Вспоминая о прошлом, я стараюсь не допускать суетности в искренних чувствах моей боли. Можно только представить, сколько позвоночной гибкости, услужливости понадобилось Горбачеву, чтобы пробраться наверх. Еще будучи секретарем ЦК, курируя сельское хозяйство, Горбачев вылетал в Канаду, где послом был А.Н. Яковлев. Не исключено, что там, в Канаде, они и «забеременели» идеями перестройки. Многие партийные работники потом рассказывали, как Яковлев восторгался канадским образом жизни, рассуждая о преимуществах фермерского ведения хозяйства.