Текст книги "Эпоха последних слов"

Автор книги: Дмитрий Тихонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава II
Ловцы метеоритов

Вольфганг мчался во весь опор, беспрерывно погоняя несчастную лошадь. Скалогрыз, стиснув зубы, вцепился ему в пояс и стоически молчал, несмотря на то, что от тряски, казалось, вот-вот отвалится борода. Харлан, которому пришлось взять на себя обеих вьючных кобыл, непоправимо отставал, его тревожные окрики позади становились все дальше и тише.

Деревья пролетали мимо, сливаясь в сплошную серую стену, ветер бил в лицо, выгонял слезы из уголков глаз. Рыцарь прищурился, пригнулся к холке своего скакуна, сжал в левом кулаке поводья. Где-то впереди, за очередным поворотом размокшей от прошедшего дождя дороги, его ждал брат. Он был уверен, что приближается к Рихарду – с каждым ударом сердца, с каждым всплеском грязи под копытами. Чувство единства, связавшее их при рождении неразрывной невидимой нитью, не могло обманывать: совсем скоро погоня должна закончиться. Он понятия не имел, почему вдруг похитившие брата эльфийки остановились. Возможно, колесо соскочило с оси, или пала лошадь, или путь оказался перекрыт поваленным деревом – это было не важно. Смысл имело лишь то, что Рихарда, тяжело раненного, измученного, полумертвого, больше не увозили от него.

Рукоять меча жгла ладонь, предчувствие надвигающейся битвы наполняло мышцы тягучей тяжестью. Он готов был без жалости и оглядки рубить каждого, кто посмеет вновь встать между ним и братом. А потому, когда дорогу преградила невесть откуда взявшаяся темная фигура с широко раскинутыми руками, рыцарь и не подумал останавливаться – чья-то возможная гибель под копытами коня волновала его сейчас меньше всего. Но сам скакун явно считал иначе: в нескольких шагах от встречного лошадь взвилась на дыбы, испуганно заржав. Гном рявкнул что-то нечленораздельно-богохульное и, взмахнув руками, грузно повалился на землю. Сам Вольфганг удержался в седле, но это стоило ему немалых трудов. Он ни секунды не сомневался, что столкнулся с врагом, и, как только лошадь под ним опустилась на все четыре ноги, взмахнул мечом.

Узнавание пришло мгновением позже, но в удар был вложен весь гнев, вся ярость, все отчаяние последних суток – и с ужасом поняв, что перед ним старый сказочник, позапрошлой ночью давший им приют в разрушенном лесном замке, Вольфганг уже не имел ни времени, ни возможности остановить тяжелый клинок. Тот должен был врезаться в левое плечо старика и рассечь его до середины груди, жадно вырвать жизнь из хрупкого немощного тела.

Клинок вспыхнул белым светом и сломался, расколовшись на несколько безобидных обломков, словно был сделан из стекла или льда, а не из закаленной гномьей стали, способной рубить даже мрамор.

– Осторожнее, – сказал старик. – Вы так однажды зарежете кого-нибудь ненароком.

– Да уж, Кром вас раздроби, осторожность бы не помешала, – подал голос Скалогрыз, медленно поднимаясь и отряхиваясь. – Что вообще творится с этой кобылой? Какого хе…

Он замер, уставившись на сказочника, который плавно поглаживал по шее тревожно всхрапывающую лошадь. Вольфганг изумленно разглядывал свой меч – от грозного клинка остался безобидный обломок не больше полутора пальцев в длину. Над трактом повисло молчание, и в зарослях вновь начали петь птицы, напуганные было лошадиным ржанием.

– Взорвать меня, если это не старина Синеус! – воскликнул, наконец, гном. – Вот так встреча!

– Приветствую, мастер гном! И вы здравствуйте, господин рыцарь.

Вольфганг поднял на него взгляд:

– Что случилось с моим мечом, сказитель?

– Думаю, он сломался, господин, – ответил старик, улыбаясь в усы. – Даже самые лучше вещи иногда приходят в негодность. Особенно когда их используют не по назначению.

– Тогда… я рад, что это случилось с ним именно сейчас. – Рыцарь отбросил бесполезную теперь железяку. – Мне бы не хотелось причинять тебе вред.

– Знаю, господин. – Синеус склонил голову. – И полностью поддерживаю.

– Как ты здесь оказался? – спросил гном. – Мы, дроблена мать, полтора дня несемся по тракту как угорелые, рвем задницы на эльфийский флаг, а ты, похоже, опять тайными тропами срезал?

– Вроде того, – кивнул сказочник. – Забытые ездят быстро.

– Извини, старик, – сказал Вольфганг. – Мне нужно спешить. Оставайся тут с мастером Роргаром, жди моего возвращения.

– Я для того и пришел, чтобы остановить вас, господин, – возразил Синеус. – Дальше ехать нельзя.

– Там, впереди, мой брат!

– Там, впереди, ловушка! – Старик был непреклонен. – Они поджидают вас!

– Я не боюсь эльфийских ведьм!

– Эльфийские, как вы выразились, ведьмы уже мертвы. Если не хотите догнать их на Темных Тропах, послушайте меня…

– Кто их убил?

– Сектанты, о которых я рассказывал. Несколько поколений назад они назывались Погонщики Теней, но в наши дни наверняка выбрали для себя иное название. Зло любит менять имена.

– Мой брат у них?

– Да…

Рыцарь пришпорил лошадь. Та взбрыкнула, но с места не сдвинулась.

– Не надо, господин, – попросил старик, ловя его взгляд. – Ему ничего не угрожает. Ваш брат нужен им живым. А вот вы – нет.

– Зачем? – простонал Вольфганг. – Зачем, во имя Бездны, всем так понадобился мой брат?!

– В его снах скрыт ключ к будущему нашего мира, – ответил сказочник. – И все хотят заполучить этот ключ первыми. Так уж случилось.

– Мне-то не нужен никакой ключ! Мне нужен Рихард!

– Потому и отступитесь сейчас. Они заберут его, но не убьют. А с вами расправятся, не моргнув глазом.

– Сомневаешься в моей храбрости?

– Отнюдь. Лишь в способности одолеть дюжину невидимых врагов.

Рыцарь тяжело вздохнул:

– Хорошо. Куда они повезут его?

– Этого я пока не знаю.

Вольфганг вновь вонзил шпоры в бока лошади, и опять безрезультатно – животное вздрагивало от боли, но не делало ни шагу вперед.

– Кажись, кобылка-то того… тоже сломалась, – заявил гном. – Хорошо еще, на куски не развалилась.

Рыцарь спрыгнул наземь, снял с пояса скипетр: благодаря тяжести навершия и обилию острых углов тот вполне мог сойти за палицу.

– Я не могу позволить им увезти Рихарда неизвестно куда, – процедил он, не разжимая зубов. – А если ты, сказитель, только попытаешься остановить меня колдовством, обещаю, снесу башку!

И Вольфганг решительно пошел по дороге прочь.

– Когда они убьют тебя, некому будет спасать твоего брата! – закричал вслед Синеус. – Ни я, ни мастер Роргар, ни несчастный торговец, что плетется сейчас с тремя лошадьми по тракту, проклиная все на свете, – ни один из нас не придет ему на выручку. Ты – единственная надежда. Погибнешь, и он обречен, потому что, в конце концов, выведав все необходимое, Погонщики избавятся от него.

Вольфганг замедлил шаг.

– Откуда мне знать, – начал он, оборачиваясь: – что ты на моей стороне, старик?

– Хватит! – отмахнулся Синеус, и из его голоса окончательно исчезла прежняя мягкость. – Хватит этой чуши про стороны! Вас кормили ей в Ордене, но не пытайся накормить меня! Нет никаких сторон, есть только ты, Рихард и огромный мир вокруг, которому наплевать на вас двоих. Опомнись!

– Вот как заговорил, – усмехнулся Вольфганг. – Простой сказитель, значит?

– Да. Тяжелые времена всегда начинаются с того, что те, кто рассказывает истории, перестают быть нужными. Поступь Хаоса сокрушает нас первыми. А следом – наивных молодых глупцов, способных только набрасываться с мечом на первого встречного. А уже в следующую очередь она растаптывает их немощных близких, лишившихся защиты и опоры.

– Защиты? Опоры? Ушедшие Боги, о чем ты говоришь?! Оставить его там, в лапах этих… нелюдей – защита?

– Нелюди не причинят ему вреда, пока он нужен им живым и здоровым. У нас есть время, чтобы собраться с силами, есть возможность выручить его.

– Как? Если мы даже не знаем, куда они его повезут?!

– Я выясню это. Обещаю. Просто поверь мне. Поверь.

Вольфганг смотрел на старика. Молча, пристально, страшно. Не мигая. Кусая губы. Скалогрыз, не знавший, что сказать, и потому ожесточенно чесавший затылок, готов был поспорить на любые богатства, что рыцарь борется с искушением проломить сказочнику голову.

Налетел порыв холодного ветра, запутался в кронах, заворочался в них, роняя листья. Гном поежился. В один из последних дней лето шагнуло во вторую свою половину, повернулось навстречу осени. Может, здесь, на пограничных землях, согреваемых жарким дыханием Карраз-Гула, пока не стоило опасаться приближающейся зимы, но на севере, в горах родного Торгорского Кряжа, ее дыхание уже должно ощущаться.

Рыцарь продолжал сверлить старика взглядом. Дыхание его стало тяжелым, словно у обиженного ребенка – обдумывание услышанного требовало немалых сил. Скалогрыз боялся даже представить, что чувствовал бы, окажись он на месте молодого воина – слава Гранитным Предкам, у него никогда не было ни братьев, ни сестер.

В конце концов, Вольфганг подошел к Синеусу и спросил:

– У меня точно нет шансов выручить Рихарда сейчас?

– Точно. Ни одного.

– Тогда… что ты предлагаешь делать?

– Езжайте назад, пока не встретите купца, и вместе с ним сворачивайте с тракта на юго-запад, в пустоши. Вскоре вас встретят.

– Кто?

– Друзья. Скажете им, что вас послал Седой Сигмунд.

– А ты сам?

– Я догоню.

– В прошлый раз, старик, когда мы последовали твоему совету, погибло немало хороших парней.

– Ошибаешься, юноша. Когда вы последовали моему совету, ты смог быстрее и легче добраться до своей цели. Но убийца «хороших парней» сейчас ждет тебя впереди, на дороге.

– Знаешь, что оно обещало сделать с Рихардом?

– Не придавай значения. Оно играет с тобой, только и всего. Дразнит. Оно слишком долго томилось во тьме, и теперь развлекается. Рихарда не убили до сих пор, не убьют и впредь, слишком уж он важен. Потом тварь, конечно, попытается выполнить свои обещания, но мы успеем найти оружие против нее.

– Это возможно?

– Вполне. Скоро убедишься лично.

– Хорошо, – с огромным трудом выговорил Вольфганг. – Хорошо, сказитель. Я поверю тебе. Я сделаю, как ты сказал. Но. Если. Рихард. Умрет. Ты. Тоже. Проживешь. Недолго.

– Идет, – согласился Синеус. – Если Рихард погибнет, все провалится в Бездну.

Вольфганг взобрался на лошадь, помог Скалогрызу, встретился взглядом со стариком:

– Почему не идешь с нами?

– Ты же хочешь знать, куда они его повезут.

– Надеюсь услышать как можно быстрее. И многое другое тоже. Тебе придется заняться привычным делом – объяснять и рассказывать, долго и подробно.

– Договорились.

Рыцарь кивнул, пришпорил лошадь, и та тут же послушно тронулась с места, унося обоих наездников прочь, навстречу Харлану, который так и не успел появиться в пределах видимости.

Синеус некоторое время смотрел им вслед, потом, когда всадники скрылись в глубине леса, повернулся к полумраку, таившемуся меж изможденных деревьев.

– Выходи, – сказал он.

Тотчас занавес теней расступился, выпуская высокого худощавого человека в длинном багровом одеянии с вышитым символом Химеры на груди. Лоб, украшенный короткими выступами рогов, обрамляла узкая костяная тиара. Между ровным орлиным носом и широким, гладко выбритым подбородком кривилась ядовитая, презрительная ухмылка. Мускулистые руки, перевитые множеством замысловатых татуировок, были пусты.

– Ты совсем обезумел, – сказал Аргрим. – Смирись с поражением.

Синеус сплюнул.

– Чьи это слова? Тени? Или того, кто отбрасывает ее?

Погонщик запрокинул голову и засмеялся. Жутко, беззвучно. Только плечи мелко тряслись. Тонкое щупальце черноты показалось из широко раскрытого рта, проползло по щеке и окунулось в глаз. Все вокруг посерело, лишилось яркости, будто высоко вверху солнце закрыло облаком. И в этом бесцветии стало возможно различить смутный силуэт, колышущийся вокруг фигуры чернокнижника. Размытый, неясный контур, огромный, с множеством непрерывно движущихся конечностей, похожих на колеблемые водой клочья тины.

– Ясно, – буркнул Синеус. – Не сиделось тебе в подземелье.

Аргрим прекратил смеяться. Солнечные лучи обрели прежнюю силу, вернули ему обычный облик, скрыли чудовищную истину. Погонщик сложил руки на груди, спросил твердо:

– А с кем говорю я? С ветхим мешком из костей и мяса, или с тем, кто этот мешок тащит?

Называвшийся Сигмундом Синеусом на мгновение позволил проступить своим истинным лицам. Аргрим довольно хмыкнул:

– Так и думал. Вы возвращаетесь.

– Я не уходил.

– Оставался здесь все это время? Что же ты делал?

– Бродил по миру. Рассказывал истории.

– Ха! Недолго тебе осталось бродить, дружище. Скоро под этим небом некому будет выслушивать стариковский бред.

– Они сильнее, чем вы можете предположить. Как видишь, многие уцелели после первого удара и живы до сих пор.

– Ты думаешь, это ошибка? – зашипел Погонщик. – Думаешь, мы просчитались? Нет… на тех, кто выжил, у нас свои планы.

– И какие же? – спокойно спросил Синеус.

– Бойня! – истошно зарычали безумные, пропитанные черной ненавистью голоса в глотке Аргрима. – Хаос! Беспрерывное кровопролитие! Великое жертвоприношение!

– Кому?

– Темной Госпоже. Когда мы с братьями пробудились, это привлекло ее внимание. И теперь она жаждет… развлечений. Крови и зрелищ.

– Как всегда.

– Она их получит. Некому остановить нас. Ты стар, слаб, одинок, а о твоих хозяевах давно ничего не слышно. Когда Госпожа насытится, она в необозримой милости своей дарует нам вечный мрак. Весь мир будет принадлежать только Словам.

– Вы предупредили об этом своих верных слуг? Несчастный чародей, тело которого ты используешь, знает, что его ждет?

– Догадывается. Мы ничего не скрываем от наших инструментов, ибо только истинно преданные, готовые ко всему, достойны носить печать Химеры. Они веками поклонялись ей, скрываясь от остального мира, невыносимого в своем светлом высокомерии, и заслужили немного настоящей силы. Однако, когда наступит время для всеобщей пляски смерти, мы отправим их танцевать. Так будет интереснее.

– Растите, как бойцовых псов, на верную гибель?

– По крайней мере, мы не кормим их невыполнимыми обещаниями. Я ведь слышал ваш разговор от первого до последнего слова. Что это было? Ложь. Ложь. Ложь.

– Я пытаюсь спасти их.

– Как?

– Просто даю им надежду.

– Зачем?

– Чтобы спокойно встретить ночь, им обязательно нужно знать, что наступит утро. Так уж они устроены. И, коли на то пошло, ваше великое представление провалится, если у них не будет, за что воевать.

– Они станут драться за выживание. Как всегда. Как и каждый день на протяжении тысяч лет. «Умри ты сегодня, а я завтра» – вот единственный закон, которым руководствуются смертные.

– Вы с братьями слишком долго пробыли под землей.

– А ты слишком долго притворялся одним из них. Поверил в собственные сказки. Жалкий, никчемный старик. Что ты станешь делать, когда Темная Госпожа пожрет твоих друзей?

– Сражаться.

Тварь, жившая в Аргриме, снова расхохоталась.

* * *

Лес редел, земля стала ровной, чистой, и Вольфганг прекратил беспокоиться о копытах лошадей. Первое время, пока они продирались через нехоженые заросли, его голова была полна мыслей о корнях и корягах, ломающих тонкие, хрупкие на вид ноги. Это помогало отвлечься от невеселых дум: о брате, непонятном старике, Погонщиках Теней и ночных кошмарах. Но теперь насущные проблемы отодвинулись на второй план, вновь уступив место сердечной боли. Как назло, Харлан продолжал сыпать вопросами о случившемся на дороге. Выручал рыцаря глухой, но болтливый гном.

– Так значит, старик сказал вам, что впереди засада? – спрашивал торговец.

– Ага, – важно кивал Скалогрыз. – Выходит, эта, и говорит, мол, впереди того… засада, понимаешь.

– А вы ему сразу поверили?

– Ась?

– Поверили ему сразу?!

– Дык само собой. Как не поверить!

– А почему?

– Старику.

– Я спрашиваю, почему?!

– Что почему?

– Поверили!

– Ну ведь отчего хорошему человеку не верить. Приятный, понимаешь, такой старикан. Чокнутый слегонца. Усищи длиннее твоей руки.

– Ну?

– Зуб даю.

– Ладно. Значит, он предупредил, что впереди засада, и велел ехать сюда?

– А ты сообразительный! – фыркнул Скалогрыз. – Я тебе об этом уже два часа толкую.

– И что нам здесь делать?

– Ждать. Определенно, ждать.

– Чего?

– Ну, ведь… у моря погоды.

– Ушедшие Боги, да ответишь ты нормально или нет?!

– Дык кабы знал, что отвечать, уж не тянул бы! Я не больше твоего во всем этом разумею, мил человек. Беседовать дедок изволил с мастером Вольфом, а тот, вишь, не особенно общителен сейчас. Я же и половины не понял из того, о чем они говорили. Глуховат, понимаешь, на одно ухо.

Вздохнув, Харлан замолчал.

Почва под копытами лошадей становилась все тверже. Дубы вокруг сменились редкими могучими соснами, длинные корни которых бугрились по камням, сжимая их мертвой хваткой. Высоко над кронами синело небо, чистое, глубокое, едва тронутое белыми разводами облаков. Впереди виднелись голые серые холмы – самая северная оконечность Арганайского горного хребта. Считалось, что это были владения эльфов, но они никогда не появлялись здесь, брезгуя невзрачными, безжизненными скоплениями скал. Одного взгляда на иззубренные, заостренные вершины, на каменистые слоны, изрезанные кривыми трещинами, хватало, чтобы понять нежелание Старшего Народа осваивать свои северные рубежи.

– Нас должны встретить, – сказал Вольфганг, хмуро осматривая открывшуюся картину. – Где-то здесь.

– Здесь? – Харлан скривился, словно откусив от лимона. – В самой заднице мира?

– Протестую! – взвился гном. – Это не задница, это пятка.

– Глянь-ка, – проигнорировал его торговец, указывая куда-то вдаль. – Стервятники.

Действительно, в небе, на расстоянии примерно в час пути, над чем-то, скрытым скалами, медленно кружили полчища черных птиц.

– Что это значит? – спросил гном.

– Ой, ничего хорошего, – протянул Харлан. – Зря мы все-таки сюда сунулись.

– А над пожарищем плачут вороны, – пробормотал Вольфганг слова из древней песни. – А над пожарищем черный дым…

– Кстати, насчет дыма, – купец тронул его за плечо. – Посмотри туда.

На некотором отдалении от скоплений стервятников из-за нагромождений серого камня поднимались клубы такой же серой гари, скошенные напором ветра.

– Предлагаю вернуться на тракт, – сказал Харлан. – Потому что тут нам явно нечего делать.

Рыцарь собрался с мыслями, открыл рот, намереваясь ответить, но его прервали.

– Кажись, это они, – раздался тяжелый, низкий голос, похожий на грохот катящихся по склону валунов. – Те самые.

Прозвучало это ясно, отчетливо, близко. Трое путников принялись тревожно озираться, Вольфганг поднял скипетр, Харлан выхватил из ножен меч, но определить, откуда именно доносились слова, ни один из них не мог.

– Похоже на то, – раздался второй голос, сиплый, болезненный. – Ты что думаешь, Щербатый?

– Берем! – рявкнуло совсем рядом, а через секунду земля в двух шагах от торговца взвилась тучей мелких камней и сухой хвои. Харлан рубанул мечом по громоздкой туше, что вырвалась из прекрасно замаскированного укрытия, но клинок отскочил от широкого деревянного щита. Лошади забились в панике, однако поводья уже оказались зажаты в могучих зеленых кулаках, а прямо в лицо Вольфгангу уперлись дула шестиствольной торгорской аркебузы.

– Так-так. И кто это тут у нас?

Спрашивающий восседал на плечах здоровенного орка, державшего лошадей. Это оказался пожилой уже гном с короткой взлохмаченной бородой, с глазами, закрытыми круглыми черными стеклами очков. У него отсутствовали обе ноги: одной не было по щиколотку, второй – по колено. Культи соединяла толстая ржавая цепь, явно служившая для того, чтобы коротышка-инвалид не свалился со своего зеленокожего скакуна. Кожаную жилетку гнома украшало множество металлических предметов: булавок, запонок, гвоздей и цепочек. Тяжелую аркебузу он держал ровно и твердо, хотя палец, давивший на курки, слегка подрагивал.

Несший его варвар, похоже, не испытывал никаких трудностей, постоянно таская на загривке гнома. Он вряд ли мог вообще испытывать какие-либо трудности, настолько огромным и мускулистым было это существо. По сравнению с ним довольно внушительный Гром-Шог показался бы щуплым подростком. Желтые клыки, торчащие из уголков широченного рта, превосходили по длине человеческие пальцы, а кулаки, пожалуй, могли с легкостью заменить таран или стенобитную машину. Весь доспех великана составляли несколько кожаных проклепанных ремней, а на шее, помимо страховки гнома-наездника, висело ожерелье из звериных зубов. На обоих запястьях смыкались стальные оковы, к которым крепились длинные цепи – каждая из них оканчивалась шипастой гирей размером с детскую голову. Попади таким кистенем по человеку, и от несчастного не останется ничего, кроме большого мокрого пятна.

Второй орк, тот самый, что выпрыгнул на Харлана, не мог похвастаться подобными габаритами. Был он грузен и массивен, но ширину плеч значительно превосходила ширина заплывшего жиром брюха. Неповоротливость компенсировалась огромным щитом, сделанным из дерева и укрепленным несколькими железными пластинами. На круглую голову был нахлобучен странный, тоже, судя по всему, деревянный шлем, из-под которого угрюмо и страшно таращились разные глаза: один налитый алой кровью, а второй затянутый бледной пленкой бельма. Правый клык отсутствовал полностью, а оттого несимметричность зеленой морды казалась абсолютной: широкий, плоский и ровный нос смотрелся на ней нелепо, даже уродливо.

Заслонившись щитом, орк ритмично постукивал по его кромке чем-то вроде самодельного тесака – толстой доской с краями, утыканными заостренными кусками металла.

– Я спрашиваю, кто тут у нас? – повторил гном, и палец на курках аркебузы заметно напрягся. – Глухие, что ли?

– Так точно! – отрапортовал Скалогрыз, осторожно выглядывая из-за спины рыцаря. – Глуховат я малость.

– Нас послал Синеус, – сказал Вольфганг.

– Кто? – просипел гном удивленно.

– Это не те, – прогрохотал орк под ним. – Мы промахнулись.

– Валим их? – буднично спросил толстяк.

– Погодите! – взвизгнул Скалогрыз, безошибочно расслышав в этом вопросе смертельную опасность. – Нас послал Седой Сигмунд! Седой!

– Так Сигмунд или Синеус? – ворчливо спросил безногий, но палец с курков убрал.

– Сигмунд, – подтвердил Вольфганг. – Простите меня. Я… ошибся.

– А, тогда добро пожаловать! – гном ощерился, обнажив мелкие, но острые клыки. – Вы тоже не серчайте. Времена нынче дерьмовые, сами знаете.

Он опустил аркебузу, похлопал орка по лысой макушке:

– Ыр, отпусти лошадок.

Варвар послушался. Гном изобразил нечто вроде поклона:

– Меня здесь зовут Хельг Смотри-в-Оба, а этот богатырь – Ыр Костолом. У нас с ним взаимовыгодный договор: он за меня ходит, а я за него думаю. Вон тот злобный – Гыр Щербатый. Он, бедняга, думает самостоятельно, и иногда это заканчивается плохо.

Вольфганг, наклонив голову, представил себя и товарищей.

– Отлично! – подытожил Хельг. – Вас мы давно поджидаем. Седой просил встретить и спрятать на время.

– Спрятать?

– Да. Сказал, вас ищут.

– Это верно.

– Тогда пошли. Места здесь, конечно, глухие, но у нас в лагере надежнее.

Ыр Костолом развернулся и зашагал по тропе, которую можно было разглядеть, только точно зная, где искать. Вольфганг направил лошадь следом. Животные настороженно, напряженно всхрапывали, но бежать больше не порывались. Потом на тропу не спеша въехал Харлан, а Гыр Щербатый замыкал шествие.

– Ну хорошо, – начал рыцарь. – Мы – путники, попавшие в серьезные неприятности. Это бессмысленно скрывать. А вы кто такие?

– Ловцы метеоритов! – весело ответил безногий гном.

– Метеоритов?

– Именно, мой новый друг! Здесь для нас раздолье, настоящее золотое дно – раз в сутки обязательно что-нибудь да свалится.

– Ты имеешь в виду камни, падающие с неба?

– У вас в Ордене словом «метеориты» обозначали что-то другое?

– Нет, просто… зачем они вам?

– Кое-кто в этих краях дает за каждый камешек, за каждый кусок камешка неплохую цену.

– Серьезно?

– Разумеется, не золотом. Кому оно нынче нужно! Но вкусная еда, дорогое вино, лекарства и булатная сталь на дороге не валяются.

– Ясно. А какое отношение к вам имеет Сине… Седой Сигмунд?

– Он время от времени приходит, помогает советом или делом, иногда магией. Объявился нынче утром, попросил оказать услугу – приютить вас. Я было сомневался, но теперь вижу, что не прогадал.

– Почему?

– Трое здоровых, крепких мужиков, способных держать оружие, не будут лишними. А то наша банда в последнее время понесла немало потерь.

– Потерь?

– А как же! Или ты думал, мы одни рыщем по этим голым скалам в поисках небесных гостей? Тут хватает ловцов. Иногда за добычу приходится схлестываться, ничего не поделаешь.

– А почему бы не объединиться и не собирать метеориты вместе?

Гном только фыркнул, да покачал головой.

– Это невозможно! – раздался сзади голос Харлана. – Чем больше человек принесет заказчику метеорит, тем меньше будет доля каждого из них. И наоборот.

– Именно так, – кивнул Хельг. – Но когда бойцов остается совсем мало, это тоже плохо – не справиться с другими бандами. Нужно соблюдать баланс. Всегда баланс. Трое – как раз то, что нужно. Не волнуйтесь, мы для начала доверим вам второстепенные роли.

– Обнадежил, братуха, – проворчал Скалогрыз.

Процессия углублялась в серые пустоши, ощетинившиеся остриями скал. Каменистая тропа извивалась среди холмов подобно раненой змее, поднималась, опускалась, раздваивалась, ползла по краям широких провалов, из глубины которых тянулись в небо струйки вонючего дыма.

– Вулкан просыпается, – пояснил гном. – Метеориты будят первобытное пламя, спящее в глубинах. Когда-нибудь все здесь зальет кипящая лава, как пить дать.

Иногда тропа перекидывалась через пропасть узким каменным мостом, и каждый раз, проезжая над бездной, Вольфганг вспоминал цитадель алхимиков и ее библиотеку. Это придавало ему храбрости.

Временами в просветах между скал виднелись останки древних строений, разрушенных башен и огороженных обвалившимися стенами площадок, но от них веяло таким холодом и голодной пустотой, что никто не осмелился задавать вопросов.

Зато Скалогрызу хватило ума спросить насчет вьющихся в небе стервятников.

– Это они над местом последней драки летают, – охотно пояснил Хельг. – Там немало полегло. Медная Борода воткнул на вершине холма турель и косил всех, кто пытался подобраться к метеориту. Пока к нему не зашли с тыла и не раскроили череп…

– Я понял, спасибо, – поспешно заверил собрата Роргар. – Очаровательная история.

Миновав еще несколько крутых поворотов, на последнем из которых возвышалось большое, но абсолютно сухое дерево, заботливо украшенное болтающимся на нижней ветке скелетом, они выбрались на относительно ровное пространство, со всех сторон окруженное отвесными каменными стенами. Здесь сгрудились несколько сложенных из разнообразного хлама хижин и пара выцветших добела орочьих шатров.

– Наше логово, – довольно просипел Смотри-в-Оба. – Добро пожаловать.

Навстречу им вышли трое: сгорбленная сухая старуха с крючковатым носом и длинными седыми косами, сжимающая в заскорузлых пальцах взведенный арбалет; бритая наголо стройная эльфийка в просторном одеянии и мальчишка лет одиннадцати-двенадцати, чумазый, лохматый и полуголый, со злобным звериным взглядом.

– Принимайте пополнение! – приветствовал их Хельг и, повернувшись к путникам, поочередно представил всех домочадцев.

– Ивэйна Распрекрасная! – объявил он, указывая на старуху. – Великолепно готовит, неплохо лечит и отвратно стреляет. За то и держим. Красоту свою бережет, не домогайтесь ее, а то проклянет.

– Эллара-Пламенная-Длань, – Хельг обернулся к эльфийке. – Здесь – просто Элли. Изгнана с позором из горного монастыря, принята у нас с распростертыми объятьями. Колдует мало и плохо, зато красиво. Ыр и Гыр аж дрались из-за нее на дуэли.

– Червяк, – про мальчишку. – Тащит все, что плохо лежит. Говорит редко, я не слышал ни разу. Пронырлив, что твоя крыса. Внук Распрекрасной. Возможно.

Кивнув всем и дождавшись ответного кивка лишь от эльфийки, Вольфганг спешился и помог спуститься Скалогрызу. Чувствуя спиной настороженные взгляды, он начал расседлывать лошадь. Потом чья-то твердая ладонь легла ему на плечо. Рыцарь обернулся.

– Дробовщина, – пробормотал Роргар рядом. – Опять срезал, кажись…

– Хорошо добрались? – с легкой улыбкой спросил Синеус, он же Седой Сигмунд.

– Могло быть и хуже, – ответил Вольфганг и, шагнув к сказочнику вплотную, взял его за грудки. – Ты обещал мне все объяснить, старик. Надеюсь, ты это сделаешь. И, самое главное, расскажешь, каким образом эти… ловцы метеоритов помогут спасти моего брата.