Текст книги "Эпоха последних слов"

Автор книги: Дмитрий Тихонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

На стенах горело меньше половины фонарей. Повернувшись могучими зелеными спинами к рыцарю, в коридоре стояли орки. Наргрох, Даг-Стаг и Гром-Шог. Рваную Морду он узнал сразу, несмотря даже на полумрак, царивший здесь: по приметному двуручному топору. Даг-Стаг занес над плечом шипастую дубину. Наргрох заслонялся своим рогатым щитом, мерно постукивая по нему иззубренным широким тесаком.

Чуть дальше, примерно в десяти шагах, на полу лежал человек. Вольфганг не мог рассмотреть, кто это был, но, судя по неестественно изогнутому телу и темной луже вокруг, спасать его уже было поздно.

С другой стороны от мертвеца фонари не горели совсем, а на самом краю освещенного пространства стояли Майра и Джонас. По-звериному оскалившись, они наклонились вперед, словно готовясь к броску. Дочь сжимала в руках ржавые крестьянские серпы, отец – боевую секиру с широким изогнутым лезвием. Что-то было не так с их глазами.

Позади Майры и Джонаса коридор тонул в непроглядном мраке, но там ощущалось некое движение, подобно тому, как ощущается приближение большой рыбы на поверхности воды.

Звонко цокая ногоступами, в галерею ворвался Скалогрыз с аркебузой наперевес. Едва не врезавшись в Вольфганга, он с трудом остановился, принялся озираться, тараща заспанные глаза.

– Что происходит, а? Вашу простоквашу!

– Если бы знал… – начал было рыцарь, но тут снаружи оглушительно громыхнуло. Избавив Вольфганга от лишних объяснений, хлынув сквозь стрельчатые окна, белый свет молнии на мгновение полностью разогнал темноту.

За Майрой и Джонасом, заполняя собой галерею, громоздилось нечто невообразимое. Беспорядочное переплетение множества тонких черных рук, расползающихся по стенам и потолку. Массивное, бесформенное тело в центре, полное оскаленных пастей, стоящее на двух вполне еще человеческих ногах. Длинная пульсирующая шея оканчивается гладко выбритой головой брата Логвина. Две черных руки тянутся к затылкам Майры и Джонаса, тощие острые пальцы погружены глубоко в плоть, их кончики выглядывают из опустевших глазниц несчастных.

Через долю секунды молния погасла, вновь погрузив коридор во тьму. И тут же, осознав, что можно больше не прятаться, существо перешло в нападение. Тела бродячих музыкантов, превратившиеся теперь в кукол, послушных воле своего чудовищного господина, прыгнули вперед.

Наргрох шагнул навстречу, поднимая щит и занося для удара тесак. Даг-Стаг последовал за ним, замахиваясь дубиной. Не имея возможности атаковать одновременно с сородичами из-за тесноты коридора, Гром-Шог чуть промедлил. Это продлило ему жизнь.

Майра и Джонас взлетели высоко, под самый потолок, и там повисли на стенах, подобно огромным ящерицам. Гибкие черные щупальца, тянущиеся от их затылков, наполняли лишенные душ тела невероятной силой и ловкостью. Оттолкнувшись ногами от затянутого паутиной барельефа, Майра камнем рухнула вниз, прямо на Наргроха. Тот еле успел заслониться щитом – острия обоих серпов пробили кожу, дерево, вошли глубоко в руку орка. Взвыв от боли, Наргрох рубанул девушку тесаком. Она даже не пыталась уклониться.

Даг-Стаг, задрав голову, следил за висящим под потолком Джонасом. Однако тот, вместо того, чтобы атаковать его, пробежал по стене и прыгнул на Гром-Шога. Рваная Морда поднял топор, готовясь столкнуться с врагом, но в этот миг, оглушив всех вокруг своим ревом, аркебуза Скалогрыза разом наполнила галерею дымом и запахом пороха. Заряд встретил тварь, бывшую прежде бродячим музыкантом, в полете, отбросил ее назад, впечатав в стену. Существо тяжело обрушилось на пол, но сразу начало подниматься, несмотря на зияющую в груди дыру. Гром-Шог подскочил к ней и одним ударом рассек черное щупальце. Обрубок судорожно вздрогнул, резко втянулся в темноту. В тот же миг тело Джонаса обмякло, завалилось набок.

Наргроху подобное в голову не пришло. Прижав щитом девушку к стене, он яростно кромсал ее тесаком, уже не обращая внимания на то, что творилось вокруг. Из мрака появились новые руки, опутали его, пронзая спину и живот, разрывая внутренности. Другие схватили Даг-Стага, подняли его к потолку, смяли, с размаху ударили об пол. То, что осталось от Майры, стремительно поползло по стене вверх, к фонарям, оставляя на камнях кровавые полосы.

Скалогрыз спешно перезаряжал аркебузу, беспрерывно богохульствуя сквозь зубы. Гром-Шог замер посреди коридора, выставив перед собой топор. Вольфганг стоял рядом, не имея ни малейшего понятия, что нужно делать. Скипетр в его руках вряд ли годился в качестве оружия против возникнувшего из ниоткуда монстра, а исцелять было уже некого – чудовище не оставляло жертвам шанса.

Нелепым, уродливым пауком Майра ловко карабкалась от одного фонаря к другому, давя хрупкие стеклянные футляры, убивая свет. Пришла пора принимать решения.

– Назад! – крикнул рыцарь. – На лестницу! Там ему нас не достать!

Гром-Шог обернулся, мотнул головой – уходите, мол, а сам, испустив низкий, утробный рев, поднял топор и бросился во тьму.

– Стой! – рявкнул Вольфганг, но орк уже канул во мрак.

Рыцарь поднял с пола секиру Джонаса, рванулся следом. Гном что-то орал позади, а он не мог разобрать слов. Перепрыгнул через еще бьющегося в агонии Наргроха, чуть не споткнулся о его ощетинившийся клыками щит.

Вспышка молнии.

Гром-Шог на фоне черноты, занимающей теперь весь коридор. Больше ни ног, ни головы брата Логвина. Демон окончательно избавился от маски. Лишь руки. Щупальца. Пасти.

Тьма. Что-то тяжелое врезалось в плечо, отбросило к стене. Это Майра придавила его к полу, вцепилась ногтями в шею. Зубы клацнули возле глаз. Изрубленное, изувеченное лицо слишком близко, тошнотворный запах бьет в ноздри. Вольфганг ударил ее ногами, сбросил с себя, начал подниматься. Она тоже – и куда быстрее, чем он. Расчлененное тело, его части двигаются отдельно друг от друга, словно фрагменты раздавленной марионетки.

Отчаянным рывком он опередил ее, опустил секиру на черное щупальце монстра, присосавшееся к ее голове. Майра повалилась на камни. От прежней красоты не осталось и следа. Но скорбеть о ней он будет потом. Если переживет этот кошмар.

Раскат грома. Вспышка молнии.

Краем глаза Вольфганг успевает поймать образ: чудовищный водоворот когтистых конечностей, жадно раззявленных ртов, каменный топор, зеленокожее тело высоко над полом. Протяжный хриплый рык.

Тьма.

С секирой наперевес он поворачивается туда, лицом к ночи, к небытию, к безумию.

– Сюда, мразь! – Крик рвется изнутри, бурлящая ненависть зовет на бой саму смерть. – Сюда! Ко мне!

Вспышка молнии.

Коридор пуст. Голые каменные стены, разбитые фонари, порванный гобелен, полоса слизи на полу. Больше нет демона. Тишина оглушительно вибрирует в ушах.

Он бежит вперед, стараясь не поскользнуться. За спиной ритмично поскрипывают ногоступы Скалогрыза. Едва не наступает на каменный топор – древко сломано посередине.

В конце коридора лестница, такая же, как и с другой стороны.

На ступенях – Гром-Шог.

Роргар отпрыгивает назад, зажмуривается, отворачивается к стене. Роняет аркебузу и безмолвно, бесшумно сползает на пол, закрыв лицо руками.

Зеленокожий еще жив. Кровь пузырится на его губах, а в глазах еще пока теплится сознание. С такими ранами это почти невозможно, с ними не справится скипетр, не совладает даже кадило, с ними только одно имеет смысл – забвение, уход в тихую пустоту посмертия. Но он держится. Держится из последних, стремительно тающих сил, чтобы дождаться его. Вольфганга. Чтобы сказать.

Рыцарь наклоняется к орку. Гром-Шог скрипит зубами. Каждая секунда причиняет ему ужасную боль, каждое движение усиливает ее в десятки раз. Широко раздувая ноздри, он говорит:

– Тварь просила тебе передать…

Вольфганг зажмуривается, сдерживая подступающую к горлу тошноту.

И слушает.

Глава VI
Небытие

– Да, господин рыцарь. Прошу за мной.

Снова вверх по древним ступеням, каждая из которых стерта в середине почти до уровня предыдущей. Сколько же поколений ходило по этим камням, проносило свои мысли, чаяния, мечты. Все они сгинули, растворились в прошлом, перестали иметь значение. Остались лишь сказки, легенды, песни. И книги. Именно ради книг он ведь шел сюда, разве нет? Пухлые фолианты, хранящие чужие жизни: записи о победах, поражениях, о проступках и наказаниях, о произнесенных речах и проглоченных обидах. Люди со всеми своими грехами и подвигами превратились в истории, запечатленные на пожелтевших страницах. Лишь эти страницы отделяют давно умерших от полного небытия.

Напишет ли кто-нибудь о них? О трех спутниках, всего за сутки успевших стать друзьями? О могучем зеленокожем дикаре по имени Гром-Шог Рваная Морда, который последовал за человеком, пытавшимся спасти брата, и пожертвовал собой, сражаясь с демоном? О том, как точно он мог предугадывать погоду и как ловко управлялся с лошадями? О том, как гордился своим каменным топором, хотя и старался этого не показывать?

Они похоронили всех ранним утром, еще до рассвета, лишь только прекратился дождь. Брат Мавиус убедил Харлана, Вольфганга и Скалогрыза в том, что лучше всего будет предать тела погибших очищающему жару того, что он называл «кровью цитадели».

– Мы так погребали своих братьев, – объяснил он. – Кислотный раствор не оставляет даже пепла, полностью поглощая и плоть, и кости. Любая скверна, как бы хорошо она не пряталась, будет уничтожена. А твой друг вместе с остальными разделится на мельчайшие частицы, станет частью кровеносной системы цитадели, вечным стражем знаний, хранимых здесь.

На том и порешили.

Стоя посреди двора, позволяя ветру трепать отросшие за месяц волосы, Вольфганг не мог отвести взгляда от стальной решетки, что медленно, с тяжелым скрипом опускалась в бассейн. Клубы зеленоватого пара, поднимающиеся навстречу, скрывали от глаз лежащие на ней тела. Джонас. Майра. Усатый солдат, чьего имени они не успели узнать – это он, как выяснилось, погиб первым ночью в галерее, захваченный врасплох одержимым алхимиком. Храбрый Наргрох. Невезучий Даг-Стаг. Гром-Шог.

На грудь орку рыцарь хотел положить каменный топор, с которым тот принял последний бой, но Скалогрызу удалось его отговорить.

– Он бы не позволил пропасть хорошему оружию, – сказал гном, яростно моргая. – Зеленокожие вообще не хоронят павших, а все их снаряжение делят между уцелевшими. Рва… Гром-Шог оставил свою заостренную каменюку нам. Я готов ее таскать.

– Почему он не отступил на лестницу? – задумчиво спросил Вольфганг. – Ты знал его намного дольше, так скажи – почему он не отступил, когда я позвал? Прикрывал нас?

– Может быть. – Роргар пожал плечами, утер бородой глаза. – Но, скорее всего, просто осатанел из-за смерти сородичей. Вроде бы они вечером порешили дальше вместе идти.

– Так и случилось, – пробормотал рыцарь. – Теперь они идут вместе.

– Что? – Скалогрыз повернулся к нему правым ухом, которое, как он считал, слышало лучше.

– Ничего, – отмахнулся Вольфганг. – Ерунда.

Решетка опускалась. Небытие забирало очередные жертвы. Оно получило достаточно в последние недели, полные огня и крови, но до сих пор не могло насытиться. Оно всегда голодно. Даже если сбудется мечта Харлана, и жизнь однажды вернется в прежнее русло, уцелевшие продолжат кормить бездну смертями. Так уж повелось с начала времен.

Пронзительно проскользив по матовым бокам многочисленных труб, решетка наконец погрузилась в черно-зеленую, пузырящуюся поверхность раствора. Пар перестал подниматься, а потом взметнулся вверх с новой силой. Вольфганг отвернулся. Прямо на него со стены смотрела каменная горгулья, изображавшая василиска в слепой железной маске с тремя рогами – старый символ алхимиков. Такие василиски висели во всех простенках между арками крытой галереи, огибавшей двор. Каждый из них сжимал в когтистых лапах хрустальный шар фонаря, наполненный синим огнем. Горгульи не боялись смерти и забвения. Рыцарь вдруг подумал, что если бы можно было содрать с изваяний рогатые маски, то под ними обнаружились бы змеиные презрительные ухмылки. Статуи давно вымерших, а может, и никогда не существовавших драконов насмехались над ним, над остальными людьми, их судьбами, стремлениями, надеждами. Образ проявился в его сознании настолько живо и ярко, что Вольфганга передернуло от отвращения.

И вот теперь он поднимался в библиотеку, с трудом поспевая за братом Мавиусом, который, несмотря на солидный возраст, преодолевал ступеньку за ступенькой с удивительной легкостью. Сквозь щели бойниц можно было рассмотреть белое небо, серые изломы скал, а иногда – двор цитадели далеко внизу. Библиотека располагалась в широкой круглой башне, стоявшей на самой вершине утеса, и добраться туда оказалось нелегко. Задачу усложнял заплечный мешок с книгами, после второй сотни ступеней внезапно ставший необъяснимо тяжелым.

Одолев очередной виток лестницы, Вольфганг вышел на крохотную площадку, где его уже ждал Мавиус, прислонившись к широкой двери из потемневшего дерева.

– Сила в ногах еще осталась? – спросил алхимик.

– Хватает, – соврал рыцарь, стараясь дышать как можно ровнее. – Бегать готов.

– Бегать не надо. А вот удерживать равновесие придется. Вниз лучше не смотрите, так будет легче.

– Что ты имеешь в виду?

Вместо ответа Мавиус снял засов и открыл дверь. Внутрь ворвался ветер, холодный, сырой, последнее напоминание о прошедшей буре. Сначала Вольфгангу не удалось рассмотреть снаружи ничего, кроме неба. Потом он увидел мост – полосу камня не шире трех локтей, лишенную перил. До противоположного края было никак не меньше двух десятков шагов.

– Прошу за мной, – алхимик вышел на мост. – Повторяю, вниз не смотрите.

Разумеется, это оказалось невыполнимо. Сделав всего пару шагов, Вольфганг сдался и опустил глаза. На расстоянии нескольких сотен локтей под ним была крепость. Отсюда ее двор выглядел игрушечным – его можно было полностью закрыть ладонью. Узенькие стены, миниатюрные башни, зеленый круг бассейна в центре. Если сорваться и падать вниз, то, пожалуй, успеешь, не спеша, проговорить вслух всю клятву Ордена.

И в этот самый момент где-то в глубине груди вдруг возникла тупая, тяжелая, непривычная, но уже знакомая боль. Будто что-то важное исчезло из его тела, просто растворилось, оставив после себя незаполненное пространство. Рихард. Ушедшие Боги, что-то случилось с его братом. Он вспомнил хриплые, окровавленные слова, которые передал ему перед смертью Гром-Шог, и сжал зубы – изо всех сил, до скрипа, – чтобы не закричать. Пустота распахивала объятия, звала, обещала избавление от всех мук, страхов, обреченности. Предчувствие пустоты, ощущение ее близости наполняли голову легкостью, как при кровотечении. Подумалось даже, что вот он, единственно верный, единственно возможный выход – туда, вниз, сквозь долгий полет, в темноту, поглотившую шесть душ прошедшей ночью.

– Господин рыцарь, – крикнул алхимик, уже добравшийся до двери на другом конце моста. – Не стоит медлить.

Вольфганг с огромным трудом заставил себя поднять взгляд. Воздух, застрявший где-то в горле, наконец-то освободился. Он кое-как доковылял до двери, ввалился в башню, перевел дух.

– Зачем это? – спросил он, мотнув головой назад. – Кому пришло в голову строить подобное?

– Зря наговариваете на старых мастеров, – улыбнулся Мавиус. – Это единственный путь в библиотеку нашей цитадели. Библиотека – сердце обители, хранилище всей мудрости Братства. У нас нет ничего ценнее книг, вы и сами это понимаете, раз принесли нам сохранившиеся летописи Ордена. Благодаря этому мосту ни один враг не сможет добраться до них. За более чем тысячу лет в хранилище ни разу не ступала нога недоброжелателя, грабителя или мародера.

Алхимик повел рыцаря по коридору, продолжая рассказывать:

– Сама крепость считается неприступной, но это не совсем так. Стены могут остановить мечи и топоры, могут отразить разрушительные боевые заклятия, но они не в силах бороться с соблазном, который находит путь даже в самые стойкие сердца. На заре истории Братства несколько раз случалось так, что его члены нарушали клятвы, предавали своих братьев, открывали ворота войскам неприятеля. Там, внизу, это означало бойню и резню. Мы никогда не отличались особыми боевыми умениями. Но этот мост всегда останавливал захватчиков. Ни один из них не прошел его до конца.

– А разве не бывает так, что в мирное время отсюда падают и разбиваются? – спросил Вольфганг, просто, чтобы хоть как-то поддержать разговор, мысли его сейчас находились далеко.

– Последний случай имел место на моей памяти, – ответил Мавиус. – Лет тридцать назад. Несколько братьев коротали вечер в богословских спорах, и один из них, уже порядком набравшись, решил отправиться на поиски новых аргументов. Утром его нашли во дворе… мягко говоря, в нескольких местах сразу. С тех самых пор и до последних событий у выхода на мост постоянно несли дежурство.

Они прошли под изящной, витиевато украшенной аркой, попали на небольшой балкончик, огороженный узорчатыми коваными перилами.

Вольфганг никогда раньше не видел ничего подобного. Вся башня изнутри представляла собой грандиозный колодец, стены которого были сплошь покрыты книжными шкафами. Вдоль этих шкафов зигзагами ползли лестницы – вверх и вниз, на расстоянии нескольких локтей друг от друга, так, чтобы любая книга находилась в пределах досягаемости. Свет давали все те же алхимические фонари, полные сине-зеленого огня, закрепленные на краях полок.

– Здесь собрано почти все написанное в нашей части мира за прошедшие полторы тысячи лет, – не скрывая своей гордости, сказал Мавиус. – Еще шесть недель назад в библиотеке работало два десятка смотрителей. Теперь я остался один, и, как ни горько это осознавать, но мне не под силу делать все необходимое. Уже сейчас нижние ярусы постепенно зарастают пылью.

– Но книги останутся, – ответил Вольфганг. – Это главное.

– Главное – не книги, – покачал головой старый алхимик. – А те, кто их читает. Я не боюсь за сохранность сокровищ, лежащих здесь. Но боюсь, что больше никто и никогда не прочтет их, боюсь, что я – последний человек, взбирающийся по этим лестницам. Веками мы накапливали мудрость, но теперь нет никого, кто нуждался бы в ней.

– Ты не прав, – ответил Вольфганг, скидывая с плеча мешок. – Ваша мудрость еще пригодится. Например, мне сейчас нужно узнать об эльфийских монастырях, и я хотел бы попросить у тебя книгу о них, если таковая имеется.

– Разумеется, – кивнул Мавиус. – Найдем.

Рыцарь начал по одному вытаскивать из мешка тома летописей Ордена Паладинов. Алхимик брал их, каждый внимательно рассматривал, перелистывал несколько страниц и складывал в небольшую нишу в стене.

– Это наша история, – сказал Вольфганг, достав последний, восьмой том. – Вернее, все, что от нее осталось. Остальное сгорело. Если когда-нибудь, пусть даже через сто или двести лет, хоть один человек прочтет их, узнает о моих предшественниках и братьях, узнает, как они жили и ради чего умирали, если это произойдет, то я буду знать, что родился не напрасно.

– Будем надеяться, господин рыцарь. – Мавиус взял стопку книг и ступил на лестницу, ведущую вниз вдоль южной стены библиотеки. – Следуйте за мной.

Они спускались мимо бесконечных рядов корешков. Вольфганг успел прочесть некоторые из заголовков: «Семь Великих Элементов», «Секреты Перегонного Искусства», «Созвездия и Их Влияние на Свойства Веществ», «Книга Имен Мертвых», «Сера как Основа Философского Камня». Иногда на корешках вместо букв были изображены странные, незнакомые значки – наверняка особые алхимические символы. Иногда слова читались без труда, но смысл их оставался непонятен.

Потом они, видимо, достигли исторической секции, потому что тип названий поменялся: «Голоса Семи Озер», «Хроники Фархейма», «Жизнь и Деяния Хадрика Железноглазого», «Гибель Карраз-Гула», «Следы Серого Алвинда», «Учение и Судьба Погонщиков Теней». Последняя привлекла его внимание. Черно-красная фигура на границе темноты. Видение, предвещающее беду.

– Постой-ка, – сказал он. – А вот эту можно взять?

– Само собой, – ответил алхимик. – Берите любые, какие пожелаете.

– Спасибо. – Вольфганг бережно вытащил книгу из тесного ряда. На обложке в обрамлении аккуратного, но не слишком изобретательного орнамента был изображен герб Орде… нет, это нечто иное. Герб выглядел искаженным, изуродованным, и от одного его вида сердце рыцаря пронзила боль. Наверняка Погонщики Теней намеренно надругались над священным для каждого Паладина символом. Он едва удержался от того, чтобы выкинуть книгу вниз, в темноту, скрывающую дно этого невообразимого помещения.

– Кстати, – начал он, чтобы отвлечься, – если ты ищешь помощника, то я могу посоветовать кое-кого.

– Да? И кого же?

– В дне пути отсюда, в лесу стоит старый форт.

– Знаю. Форт Гронхайма. Довольно живописные руины.

– Сейчас там живет человек… э… Сигмунд Синеус, кажется.

При упоминании имени старого сказочника плечи идущего впереди алхимика заметно вздрогнули.

– Ты знаешь его?

– Нет… в некотором роде… он имел кое-какие дела с нашей Цитаделью.

– Секрет?

– Пожалуй, да.

– Ясно. Тогда ладно, забудь, что я сказал.

– Нет-нет, это очень интересно и важно. Пожалуй, важнее любых других событий, происходящих сейчас на наших землях. Старый врун вернулся. Это прекрасная новость, господин рыцарь, я благодарю вас за нее.

– Было бы за что.

– Поверьте… а, вот и интересующая вас книга! Вон, на полке, рядом с фонарем. «Тайные Обители Стихий: Изыскания по Истории Эльфийских Волшебниц». Крайне скудна в плане полезной информации, но зато полна самых разнообразных домыслов и выдумок. К сожалению, ничего более предложить не могу – эльфы никогда не подпускали людей к своим монастырям. Тем более, полагаю, вас в первую очередь интересует их месторасположение, а здесь единственное, что достойно внимания, так это как раз хорошие, подробные карты.

– Спасибо! – Вольфганг снял с полки внушительной толщины фолиант. Тисненая золотом обложка была снабжена многочисленными застежками. Весила книга порядочно – такой с размаху по голове попадешь, череп проломишь. Хорошо, что они успели обзавестись лошадьми.

– Вы наверняка поедете по тракту до Червивого Камня, – продолжал Мавиус. – А потом свернете строго на юг, к горам, так?

– Да. – Рыцарь уже успел обговорить дальнейший маршрут с Харланом, знавшим эту местность как свои пять пальцев. – Через Карраз-Гул.

– Хорошо. На пути вам попадется Девятая Цитадель нашего Братства. Хранителем Подвалов там трудился брат Лариус, мой хороший друг. Не представляю, жив он или нет. Даже весточки не послать: всех наших почтовых голубей сожрал настоятель в припадке бешенства. И потому прошу – если вдруг будет возможность, загляните туда. Вдруг он уцелел… да и почему только он… вообще, если есть выжившие – пусть знают, что здесь их всегда ждут.

– Обещаю. Если представится возможность.

– Конечно. Только при возможности. Кстати, в Девятой цитадели раньше занимались серьезными исследованиями на тему помешательства. Уж не представляю, во что их исследования вылились, когда весь этот ужас начался… ладно, мы на месте.

Они стояли перед секцией, посвященной истории борьбы людских королевств с орками: «Зеленокожая Угроза», «Степные Демоны и Их Обычаи», «Дневники и Письма Лорда Воллмонда в трех Томах». Брат Мавиус принялся расставлять привезенные Вольфгангом книги на полках. Рыцарь прислонился к корешкам лбом, поглаживал их пальцами. Его предки, предшественники, великие герои, которыми он восхищался в детстве, его братья и учителя – все они оставались только здесь. Остальной мир уже позабыл о них, как позабыл Гром-Шога и Майру. Столетия подвигов, самоотверженной борьбы за жизнь целых народов пошли прахом. Нет резона помнить прошлое, когда будущее исчезло, растворилось в пламени пожаров и ярости.

У него, по крайней мере, оставалась одна цель – найти брата. Вновь увидеть Рихарда. У остальных, растерявших всех друзей и родных, не было и этого. Небытие торжествовало.

– Ну вот и все, – алхимик отряхнул руки. – Сделано. Пойдемте назад?

* * *

Быстро собравшись в дорогу, путешественники двинулись в путь. Скалогрыз попробовал уговорить Вольфганга подождать до следующего утра, дать отдых нервам и лошадям, но рыцарь не собирался его слушать.

– Я не тяну тебя за собой, мастер гном, – сказал он. – Если хочешь, оставайся здесь, в цитадели. Тут кругом камень и механизмы, твоя стихия. Ты ничего мне не должен, и я не жду, что отправишься со мной дальше. Тебе нет нужды рисковать жизнью.

– Чего? – спросил Скалогрыз, лукаво прищурившись. – Не расслышал…

– Ты же понимаешь, что тварь, явившаяся сюда ночью, приходила ко мне?

– Понимаю. Ну а ты, храбрый рыцарь, понимаешь, что эта хрень убила единственного, кому я мог доверять? А в наши времена нечего и думать уцелеть в одиночку, особенно если ты – коротышка с ушами, забитыми сталактитами. Да я не услышу, если ко мне будут подкрадываться десять пьяных медведей!

– В цитадели нет медведей, – улыбнулся Вольфганг.

– В цитадели мне нечего делать! – упрямо набычился гном. – От этих рогатых чудиков на стенах мурашки бегут. Да и не останусь я тут после того, что случилось.

– Я не буду тебе нянькой, учти.

– Учту. Пока в собственной бороде не путаюсь, дробить-колотить! Может, еще спасибо скажешь моей аркебузе.

– Может, и скажу. – Рыцарь протянул ему руку. – Будем друг другу доверять, мастер гном?

– Придется. – Скалогрыз крепко пожал ее. – Больше некому.

Харлан тоже присоединился к ним. Торговец решил отправиться к северо-восточным отрогам Арганайского хребта, во владения эльфов, а значит, ему было по пути с Вольфгангом и Роргаром. По его словам, проклятие меньше всего затронуло горные города и монастыри Старшего Народа, а значит, имело смысл искать в тех краях и других выживших. Вольфгангу подобные рассуждения казались сомнительными, но возражать не стал: Харлан нравился ему, да и в любом случае еще одна пара рук никогда не бывает лишней.

Они взяли четырех лошадей. Гном наотрез отказался ехать самостоятельно и занял прежнее место за спиной рыцаря. Две вьючных кобылы были нагружены основательно, но без излишеств – Мавиус собрал в дорогу приличные запасы провизии из кладовых цитадели, на много дней обеспечив путников вяленым мясом, сушеной рыбой и фруктами. На прощание старый алхимик сказал:

– Все мы этой ночью стали свидетелями ужасных событий. Однако зло отступило, пусть и не окончательно побежденное, но напуганное. Значит, мы пока еще в состоянии справляться с тьмой. Значит, мы имеем право на надежду.

Вольфганг кивнул, хотя прекрасно знал, что зло вовсе не отступило. Оно просто выполнило то, зачем пришло, и удалилось, не желая тратить время. Мало ли какие дела могли быть у зла? Скалогрыз тоже промолчал, решив не лишать радушного хозяина приятных иллюзий. В конце концов, надежда способна творить чудеса.

Они покинули цитадель алхимиков и направились по тракту дальше на юго-запад. Высокая тощая фигура брата Мавиуса еще долго была видна на вершине надвратной башни.

Впрочем, оборачивался один лишь гном. Харлан, прикрыв глаза, насвистывал нехитрый мотивчик, а Вольфганг ехал, нахмурившись, погруженный глубоко в невеселые мысли. Он снова и снова анализировал свои ощущения, пытаясь все-таки понять, что же случилось с Рихардом. Брат не умер – в этом он не сомневался. Нить, связывающая их, не порвалась, не исчезла. Только на другой стороне за эту нить испуганно и тревожно дергали, словно звоня в набатный колокол. Что-то происходило с Рихардом, что-то важное, опасное, от чего зависело очень и очень многое, вся их дальнейшая судьба.

Но увидеть и понять ему было не дано: слишком далеко они находились друг от друга. Оставалось лишь надеяться, что демон не успеет выполнить свою угрозу, что три колдуньи смогут остановить его.

– Эй! – нарушил молчание Скалогрыз, и Вольфганг вздрогнул от неожиданности. – Так и не признаешься мне, что сказал Гром-Шог перед смертью?

– Ты же был там, – буркнул рыцарь. – Все слышал сам.

– И половины не разобрал. Я ж туговат на ухо, а он еле шептал.

– Не сейчас, хорошо?

– Почему?

– Просто не сейчас. Мне нужно обдумать сперва.

– Как знаешь.

Трое путников продвигались все дальше на юго-запад, и камень вокруг постепенно сменялся серой безжизненной землей, оживить которую не смог даже прошедший ночью ливень. Вместо сосновых лесов теперь тянулись чахлые дубовые посадки, а в лицо все чаще дул сухой ветер Карраз-Гула, великой пустоши, что простиралась на многие сотни миль до противоположного края света.

Через три часа они достигли деревянного форта, той самой заставы, о которой вчера рассказывал усатый солдат. Здесь было тихо, пустынно, но спокойствием и не пахло – так же, как в Трех Соснах, повсюду чувствовалась угроза. На колокольне бревенчатой часовни Ушедших Богов вместо колокола болтался труп, исклеванный воронами. Покинув это выморочное место, все трое вздохнули с облегчением.

Молчание нависало над ними подобно угрюмому грозовому облаку: время от времени Харлан пытался завязать разговор, но все его попытки натыкались на односложные, мрачные ответы Вольфганга или на глухоту Скалогрыза. Да и сам путь их мало способствовал оживленным беседам: слишком часто попадались страшные свидетельства чумы безумия, охватившей мироздание.

Сожженные, разграбленные хутора, всепроникающий запах тления, искромсанные, обглоданные тела на обочинах, топоры и вилы, застрявшие в бревнах частоколов или ворот. Скотина, кучами гниющая в запертых хлевах, стаи голодных собак, неотрывно следующие за проезжающими. Пару раз Скалогрызу даже пришлось пальнуть из аркебузы в особо наглых или обозленных псов. Выстрелы ненадолго распугивали свору и поднимали в воздух полчища стервятников, наполнявших небо пронзительными гневными криками.

Смотреть по сторонам не хотелось, но постоянное ощущение опасности заставляло быть начеку. И вот, в очередной раз пристально оглядывая обочины, Вольфганг вдруг заметил в высокой серой траве ярко-оранжевое пятно.

– Что такое? – тревожно спросил гном, когда рыцарь остановил лошадь, но тот не ответил. Спешившись, он направился к предмету цвета спелого апельсина, мысленно умоляя всех богов помиловать его и дать ошибиться. Но боги давно покинули мир и больше не слышали молитв.

Оранжево-желтая эльфийка, Сестра Огня по имени Илсара-Искрящийся-Вихрь, та самая, что велела ему остерегаться Ледяных Ведьм, лежала на обочине, глядя в небо невидящими глазами, в которых уже никто не смог бы найти ни презрения, ни любопытства, ни древней внутренней мощи – только пустоту. Небытие.

– Гидравлическая сила, – ошеломленно пробормотал Скалогрыз, встав рядом. Каким-то чудом ему удалось самостоятельно и успешно спуститься с лошади.