Текст книги "Дело бойца Егорова (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Шахтаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

ШАХТАРОВ ДМИТРИЙ СТЕПАНОВИЧ

Дело бойца Егорова

Глава первая

Замкомвзвода сержант Тюкавин получил нахлобучку в сущности за полные пустяки, и был крайне раздосадован. В раздраженном состоянии он входил в казарму и вдруг услышал странный напев, доносящийся из бытовки. Осторожно приоткрыв дверь, он обнаружил в комнате бойца Егорова, который с тщанием прошивал поясной брезентовый ремень. Это несколько обескуражило сержанта, поскольку боец прослыл законченным лентяем и недотепой.

Призванный в армию из самых глубин Брянской области, боец Егоров прославился непроходимой дремучестью. Какая боевая и политическая подготовка? К оружию Егорова нельзя было подпускать и на пушечный выстрел, а уж чтобы его обиходить не могло быть и речи. Из руководства страны боец помнил только бригадира колхоза Филимонова да и только потому, что тот приходился свояком его отцу. Все попытки приобщить Егорова к основам марксистско-ленинской идеологии закончились плачевно. После первых занятий, проведенных лично политруком товарищем Бротманом, боец понес такую околесицу, что командира роты чуть не хватил родимчик.

Единственным применением, которое нашли Егорову, была подсобная работа на кухне. Впрочем даже такое простое занятие, как чистка картошки, скорее напоминало попытки умышленного членовредительства. Так что он пригодился там, где нужно было помыть полы. Заметьте, именно помыть, а не надраить, ибо попытки чисто помыть заканчивались весьма плачевно и для полов и для окружающих. Спасало одно – раздолбай был необыкновенно силен физически и сержант нисколько не сомневался, что если бы Егорову поручили поднять на второй этаж пианино или рояль в одиночку, то он проделал бы процедуру просто шутя. С другой стороны Тюкавин понимал, что до второго этажа Егоров допер бы в сохранности разве что чушку чугуна.

Как ни странно должность «принеси-подай» явилась для Егорова полной благодатью. Она позволила бойцу впервые наедаться досыта. Опять же в армии он получил настоящую обувку и возможность отоспаться. Вставать по солнышку и махать косой до вечерней зари далеко не лучшее развлечение.

Теперь Тюкавин с недоумением рассматривал недотепу, мурлыкавшего странную песенку с не менее странными словами: « О боже, какой мужчина! Я хочу от него сына. Я хочу от него дочку и точка». Насколько было известно из всех стихов Егоров помнил, как идет бычок, качается, а из прозы только «Му-Му», причем в вольном изложении бойца нельзя было понять , кто кого утопил. Но больше всего сержанта сразила не похабная песенка, а до блеска отмытые сапоги Егорова. Чтобы недоумок сам почистил сапоги, да без понуканий! Да он зубов не чистил вовек, хотя по правде были они на зависть крупными и крепкими, хоть проволоку перекусывай.

Сопоставив эти три необычных действа, Тюкавин ( а у него за спиной было целых семь классов), решил, что все потуги командиров не прошли даром и все – таки дали определенный положительный эффект. Вот только неприличная песенка несколько выбивалась из общей картины и сержант решил проверить свои догадки.

– Боец Егоров!

– Я! – подскочил тот, как на пружине. Тюкавин снова озадачился, но одновременно и приободрился, получив очередное подтверждение своих выводов. Раньше процедура принятия положения «Смирно» растягивалась у Егорова до полуминуты, да и уставная стойка напоминала пробуждение медведя после зимней спячки. а сейчас любо-дорого. Стоит бодро, ест глазами начальство. И пуговицы начищены, мама моя!

– За мной,– скомандовал сержант и получил в ответ старорежимное :«Есть!».

Дошли до оружейки. Тюкавин продолжал тестирование.

– Где ваша винтовка? Напомните мне характеристики!

– Пехотная винтовка Мосина образца 1910 года, калибр 7,62 мм, вес со штыком 4, 1 кг, емкость магазина 5 патронов, начальная скорость пули..

Тюкавин слушал бойца, как слушают музыку, с упоением . Когда боец перешел на характеристики патрона, сержант потерял дар речи. Он так растерялся, что сумел выдавить только одно слово:

– Свободны! – на что получил в ответ четкое : « Есть».

Постояв в оружейке пару минут и придя в себя, Тюкавин уже из чистого любопытства решил проследит, куда направил стопы этот чудила.

Чудила нашелся нескоро, так как сержант заглянул в красный уголок в самую последнюю очередь да и то скорее для очистки совести.

Егоров сидел за столом, обложившись подшивками газет и с увлечением изучал их содержимое. Поражала скорость его чтения. Такую манеру изучения печатных материалов Тюкавин наблюдал впервые. Выходец из местечка Волобуево читал одновременно три статьи, возвращался к прочитанному, сопоставляя информацию из разных подшивок. Тюкавин мог бы поклясться, что Егоров не просто просматривал, а полностью осмысливал написанное. Наконец душа кадрового военного возмутилась обстоятельством, что боец можно сказать развлекается в учебное время и он скомандовал:

– Боец Егоров, на занятия шагом марш!

Лишь когда за бойцом захлопнулась дверь, сержант сообразил, что не сказал, где проходят занятия. Выглянув в окно, он увидел, что Егоров уверенным шагом пересекает плац в направлении нужного учебного корпуса.

В этот день сержант подвергся еще одному испытанию на почве бойца Егорова – его вызвал сам капитан Бротман.

Войдя в кабинет политрука и поприветствовав его по форме, Тюкавин неожиданно получил приглашение присесть и был озадачен вопросом:

– Товарищ сержант, что у вас происходит с бойцом Егоровым?

Тюкавин покрылся красными пятнами, представив, что мог отчебучить выходец из брянских лесов.

– Смелей, смелей.

Кратко изложив дневные впечатления, Тюкавин наткнулся на задумчивый взгляд политрука.

– Понимаешь , Тюкавин, сегодня на политзанятиях боец Егоров задал вопрос – почему у него отсутствует хоть какой – нибудь документ, удостоверяющий личность. Я понимаю, парень в войсках всего три месяца, многого не знает, но вывод о том, что любой диверсант в случае военных действий может без труда присвоить чужую фамилию, как-то раньше не приходила мне в голову. Действительно, в германских войсках каждый солдат имеет солдатскую книжку. Но дело не в этом. Насколько мне известно, раньше боец не отличался ни сообразительностью, ни рвением в учебе.

Сержант сумел выдавить лишь что-то маловразумительное.

– Мне кажется, – продолжал капитан, – что-то с ним случилось эдакое, – он покрутил растопыренной пятерней в области головы.

– Может, показать его врачу,– подключился Тюкавин.

– Это еще не всё,– обрадовал его политрук. – На занятиях по изучению матчасти он поинтересовался, почему их по-настоящему не учат стрельбе из боевого оружия и почему они не изучают технику и боевые возможности оружия вероятного противника. Ты знаешь, Тюкавин,– задумчиво продолжал Бротман,– а ведь он в сущности прав. И ведь как правильно излагает. Ты что, занимался с ним в индивидуальном порядке? Молодец. Это наш ответ тем, кто не верит ,что из крестьянина нельзя сделать толкового бойца. Ты вот что. Завтра выведи взвод на огневую, комроты уже в курсе, пусть попалят патроны. А ты присмотрись к бойцу. Странный он.

На этом приключения сержанта не закончились. Теперь он выслушивал выводы командира взвода сверхсрочника старшины Головко.

– Товарищ Бротман сделал мне замечание по поводу того, что я гоняю бойца Егорова на кухню и на уборку мусора, а он, можно сказать, является ярким примером подтверждения законов марксистско-ленинской диалектики о переходе количества в качество. Так что возвращай бойца в строй.

– Так это…– слабо пытался возразить Тюкавин.

– Знаю, сам поверить не могу. Чует мое сердце, выкинет этот ухарь коленце.

Как оказалось на следующий день, опасения отцов командиров подтвердились в полной мере. Боец Егоров блестяще отстрелялся на стрельбище, причем после первого выстрела попросил заменить винтовку, мотивируя тем, что его агрегат, как он выразился, требует серьезного перепристреливания. По совести Егорову дали винтовку старого образца видавшую виды. А вот из винтовки соседа Егоров положил все пули в яблочко. И это был не первый подвиг бойца. С утра он уже отметился на завтраке, посчитав, что повара и дежурные шалят на раздаче. Для начала он скатал в трубочку обычную ложку и потребовал добавки. Этого хватило, чтобы обжора ушел из столовой довольным жизнью.

Вот так. Два дня и одни недоразумения. На всякий случай Тюкавин отвел бойца в медчасть к самому заместителю медчасти майору Лужикову. Через полчаса доктор вынес вердикт:

– Здоров, как бык. Отличные реакции, великолепная координация, зрение – единица.

Тюкавин нерешительно осведомился о душевном состоянии несостоявшегося пациента , на что получил короткий ответ:

– Умен, подлец, не по годам. Такого не грех и в сержантскую школу отправить.

Нельзя сказать, что замкомвзвода был разочарован услышанным, но что новости обрадовали его – это явная неправда.

После очередного разговора с командиром взвода и подключившимся самим командиром роты было решено провести беседу с бойцом комиссионно.

Волобуевский птенец был абсолютно спокоен и настроен благодушно. Что интересно, никто из командиров не усмотрел в его взоре никакого трепета, столь характерного для первогодков. В последнюю минуту комроты притащил с собой, видимо для подстраховки, капитана Бротмана, который и начал беседу.

– Товарищ Егоров, в последнее время вы внесли ряд предложений, направленных на повышение боеготовности РККА. Мы хотели бы, чтобы вы, так сказать свежим, незамутненным взглядом человека из самой глубины крестьянской среды, отметили бы недочеты в деле боевой и политической подготовки.

Далее товарищ Бротман минут на 15-20 распространился о потугах империалистов –эксплуататоров по подрыву мощи страны, отчего командиры, хотя и привычные к ритуальным словоизлияниям, несколько расслабились.

– Так как, товарищ Егоров?

Боец потер лоб и, оглянувшись на коллекцию портретов классиков марксизма, мгновенно выдал ответ:

– Тащ капитан, так какая боевая подготовка, если политическая занимает почти все время. Из взвода только двое могут разобрать винтовку, уложившись в норматив и только один умеет толком стрелять. Гранату я видет только на картинке и как её взвести сам не знаю.

После этих фраз в комнате наступила зловещая тишина.

– А вы, товарищ боец, не боитесь оспаривать планы руководства?– осведомился комроты.

– А что мне бояться? Может завтра война, а я из ТТ палить не умею.

– Зачем вам ТТ? Вы же рядовой боец,– поинтересовался комроты.

– А вот убьют командира взвода, замкомвзвода подранят, и никто никаким духом о боевых действиях в наступлении и обороне. Опять же пулеметчика зацепят, а заменить некому, ведь даже из винтовок шмаляем кто в лес, кто по дрова.

В воздухе отчетливо запахло особым отделом. Каждый из присутствующих уже видел рапорт о происшедшем в четырех вариантах. Но тут Егоров ляпнул такое, что о ранее сказанном можно было забыть.

– Вон, к примеру, через десять дней Гитлер нападет на Польшу и не факт, что проглотивши пшеков, не ломанется сразу на нас.

– Откуда вы можете знать об этом?– зловеще спросил политрук. Остальная троица усиленно делала вид, что в комнате их нет.

Первым сориентировался Бротман, который подхватил Егорова за локоток и буквально выволок его на свежий воздух.

– Знаю и всё,– продолжал разбушевавшийся боец.– Лимонникам и лягушатникам сейчас не до панов, самим бы шкурку сохранить. Думаете они вступяться за поляков? Ага. Щас,-несло Егорова.

Вечер и ночь говорливый боец провел на гауптвахте, куда его пристроил особист. Поутру Егоров навсегда исчез из жизни прославленной в былых сражениях Краснознаменной дивизии.

Глава вторая

Поднятый переполох нимало не озаботил самого виновника . 22-х летний оболтус, абсолютно необъяснимым образом перевоплотившийся в бойца Егорова, ликовал. Что прежняя жизнь? Скукотища. Получив у себя неплохую специальность, по профилю не работал. Занимался стрельбой из малокалиберной винтовки. Дорос до первого разряда-все бросил. Помаявшись в глуши, махнул в Москву, снял квартиру в Южном Измайлово устроился холодильщиком, нашел дополнительную халтуру и начал вживаться в образ настоящего москвича. Но не повезло. Во время работы, поленившись отключить холодильник от сети, полез в панель и попал под напряжение. И вот очухался в теле этого детины, судя по всему, полного зачуханца.

Что и как, Мишка Ершов просек быстро. И время интересное – такая экзотика. Люди-полные лохи, вешай им лапшу на уши с утра до вечера – всему верят. Опять же в памяти кое-что из этого времени он помнил. Только больно бдительные они, все врагов ищут. В кино – одни шпионы и вредители. Лучше бы туалетную бумагу изобрели и компакт бачок, а то каждый раз опасаешься этого Ниагарского водопада.

Вчера он постебался над пахарями, отвел душу. Правда есть опаска – не перегнул ли палку. Может у них план по филиппинским шпионам недовыполнен. С другой стороны у него железное происхождение, почти от Микулы Селяниновича.

Первым с утра к Мишке пожаловал сам Бротман в сопровождении сержанта в васильковой фуражке и велел собираться в путь-дорогу. Сборы не заняли много времени. Приведя себя в порядок, то есть вдев в штаны ранее отнятый ремень, Мишка умял тарелку казенной каши и был посажен в кузов грузовика на пару с бдительным сержантом. Все попытки разговорить его не увенчались успехом. Нимало не раздосадованный Ершов, жмурясь от клубов едкой пыли и дивясь качеству дорог, дотрясся до ворот новой военной части, скромно притулившейся в довольно дремучем лесу. Здесь Мишку освободили от молчаливого спутника и повлекли к двухэтажному дому, первый этаж которого был почему-то зарешечен. И вот в стенах этого дома , как выяснилось позже, Мишке и одновременно бойцу Егорову крепко повезло.

Какой-то майор, коротко переговоривший с Бротманом и забравший увесистый пакет, забрал Мишку и провел в небольшую, абсолютно казенного вида комнату опять же с внушительными решетками и, закурив папиросу, задал Ершову первый вопрос:

– Так кто ж ты такой, гусь лапчатый?

И Ершов и Егоров не имели понятия ни о роде войск, к которым принадлежал майор, ни об эмблемах и нашивках, которые видимо что-то означали.

С любопытством оглядев помещение, Мишка ответил на вопрос вопросом:

– Это что тут у вас? Малая пыточная?

– Смотри ты и юмор прорезался. Неплохо,– усмехнулся майор.– Лучше поведай, каким образом деревенский увалень за один день преобразился в матерого аналитика? Как могло такое случится? Мысли всякие нехорошие приходят, сам понимаешь.

– Мне и самому интересно,– пожал плечами Мишка. – Починял себе холодильник и вдруг шарах и я в организме этого охламона.

– Ну-ну. Поподробнее.

– Снял я верхнюю панельку с двухкамерного « Норда» и…

– «Норд»– это что?

– Как что? Обычный компрессионный бытовой холодильник выпуска 2015 года, модель…

– Какого года?

– 2015-го. Я в Москве жил, однушку снимал на Челябинской.

– Постой, где говоришь Челябинская?

– Между Измайлово и Ивановским, совсем рядом с МКАД.

– А МКАД где?

– Ну, это Московская кольцевая автодорога, окружает город в радиусе примерно тридцати километров.

– Дальше, дальше.

– Так вот, полез я в панель, меня током и шарахнуло, лоханулся маленько.

– Ты хочешь сказать, что неведомым образом тебя перетащило из 2015 года к нам прямехонько в мозги бедолаги Егорова?

– Почему это он , а теперь я бедолага?– возмутился Мишка.

– А потому, что теперь ты или, если хочешь , вы в великих подозрениях.

– А что такого я сделал?

– А кто сказал про войну с Польшей?

– Ну, сказал и сказал. Тоже мне секрет. А вы что, не в курсе?

– Представь себе, пока нет,– опять улыбнулся майор.– Думаю, что руководство страны тоже не в курсе. А вот простой парень Егоров почему то в курсе.

– Так я это просто помню. 1 сентября немчура нападет на Польшу. Устроят провокацию и покажут им козью морду.

– И долго будет продолжаться показ этой самой морды?

– Да я не очень помню. Где-то месяц-два. Наши интернируют пару их армий. В одной из них Андерс был главным.

Майор насторожился.

– Что еще знаешь?

– Ну, наши тоже не будут ушами хлопать, оттяпают Западную Украину и Белоруссию и будут наводить там свой орднунг.

– Это серьезное заявление. Последствий не боишься?

– Простите, товарищ майор, бояться мне нечего. Может в любую секунду меня перетащит в мастерскую. Может меня просто контузило на время . Приду в себя и останется вам этот раззява – ни «бе», ни «мэ», ни «кукареку».

– Резон в этом есть. – Майор опять закурил вонючую папироску. Мишка поперхнулся. – Ты смотрю, не куришь. Молодец.

– У нас это не модно,– ответил Мишка рассеянно, для которого только сейчас стала доходить серьезность положения.

– Даже так,– усмехнулся майор. – Н-да. Немодно говоришь. Чем еще порадуешь?

– Да я толком в историю не вникал. Вобще все эти военные хроники такая муть, все переврали.

– Позволь, как понимать «военные хроники»?

– Тут такое дело. Кажется в декабре 39 года мы сцепимся с финнами, потреплем их маленько, сами не хило получим по мордасам, а в 41-м немцы на нас нападут. Помню про пакт «Молотова-Риббентропа», там наши демократы секретную часть протокола рассекретили втихаря..

Майор впал в прострацию, однако ему удалось взять себя в руки и он, приоткрыв дверь, крикнул охрану.

– Опять, – растерялся Мишка.

– Ты пока отдохни,– сказал ему майор, оборачиваясь. – Посоветоваться надо.

– Пусть подшивки газет дадут,– крикнул вслед ему Мишка.– Скукота у вас, а так может чего и вспомню, хотя сомневаюсь.

Оставшись один, Ершов стал рассматривать зашарпанную обстановку, но решительно ничего интересного не высмотрел. Не было даже надписей вроде «ДМБ-2012». Заскрипели несмазанные петли и в комнату ввалился здоровенный детина с пачкой газет в руках. Посмотрев на Мишку как на неодушевленный предмет, он воодрузил стопу на койку и так же неторопливо удалился.

– Почти берестяная грамота, – бурчал Ершов, перелистывая шершавую бумагу с блеклым текстом. – Одни реляции и славословия и все шершавым языком плаката.Там перевыполнили, там сдали досрочно. Зачем досрочно сдавать завод, если под него не спланировано сырье? Значит или план с потолка или работа только для отчета.

На этом анализ хозяйственной деятельности закончился – Мишку накормили обедом скромным, но сытным. Организм Егорова требовал еды, а уж жевал он , как экскаватор. Мишка посочувствовал парню – наголодался поди , поднимая сельское хозяйство родной области. Скучать дальше не пришлось. Появились новые гости. Первый был капитаном в странных синих брюках, второй – знакомым уже майором, на рукаве которого только сейчас Мишка углядел звезду.

– Похоже, мной всерьез заинтересовались гебисты, а вот кто этот звездоносец? Сейчас начнется мочало-сначала.

И верно пришлось повторить все, что он помнил о нападении Германии на Польшу. Воспоминания иссякли быстро и Ершов стал опасаться, не начнут ли эти вежливые военные выуживать из него сведения несколько иными методами.

– Как вы там поживаете в будущем?– неожиданно спросил его капитан. Мишка растерялся, к этому вопросу он не был готов.

– Нормально, – выдавил он, – только пробки замучили. На работу добираться сплошная проблема.

– И как вы едете на работу?– спросил теперь майор. До Мишки дошло, что с утра к нему местами стали обращаться на «вы».

– Маршруткой до метро «Новогиреево», потом еду до «Строгино», потом пешком минут 15.

– Где расположено метро «Новогиреево»?

– Ну, рядом с Перово на Зеленом проспекте.

– Какие станции метро расположены рядом с «Новогиреево»?

–«Перово». С других линий ближняя « Выхино», что на Рязанке.

– Кто же у вас генеральный секретарь партии?

– Какой партии? «Единой России»? Не помню. А вот Жириновского все знают.

– И какую партию возглавляет товарищ Жириновский?

– Либеральных демократов.

– А как же ВКП (б)?

– Это вы про коммунистов? Так их в 1991-м от власти отстранили или они сами отстранились, дело темное.

Командиры переглянулись.

– Так что за общество вы там строите?

– Кто его знает. Люди говорят о диком капитализме. У власти богатенькие буратины, ну а народ крошки с барского стола подъедает. Я сам родился в 1993 году, так что события 90-х для меня темный лес.

– Вернемся к нашим делам, – предложил капитан.– Что за финская война, которую вы предрекаете?

– Так эти чухонцы нам какие-то требования выкатили, а наши ощетинились и объявили им войну. Поперли буром и огребли по полной. По счастью у них кончился золотой запас, как у Грициана Таврического, ну они часть территории нам и уступили.

– Что за война с немцами?

– Гитлер, когда Европу к рукам прибрал, всяких там бельгийцев, норвежцев и французов, раскатал губу на нас. И в июне 41-го напал.

– Это вам так кажется или тоже все во мраке?

– Чего вы со мной, как с маленьким?– обиделся Мишка. – Я даже песню помню : « Киев бомбили, нам объявили, что началася война». И вообще я точно помню, что они взяли Минск на четвертый день.

Тут Мишка заметил, что капитан делает в блокноте какие-то пометки странными закорючками. Могли бы и диктофончик включить. Хотя может нынешние диктофоны полкомнаты занимают.

– Извините,– сказал Ершов ,– а с кем я разговариваю? Или это секрет? Вот я, Михаил Ершов, рядовой запаса, служил в мотопехоте.

– Не секрет,– сказал капитан.– Я капитан НКВД Зуев, а мой напарник – майор Золотько из ГПУ.

– Разве это не одно и то же?

– Нет. НКВД – внутренние дела, а ГПУ– политические, понятно?

– Это которые комиссары – замполиты?

– Они самые. Продолжим.

Через два часа Мишка почувствовал себя рыбой, выброшенной на берег. В заключение его попросили написать биографию в самом расширенном виде.

– Мне не сложно,– выдохнул завявший Ершов.

Выйдя из камеры, капитан и майор направились в другой корпус.

– Что ты скажешь?– спросил майор, закуривая. Хмыкнув, он поднял брови:

– Курить, видите ли у них не модно.

– Для начала вот рапорт медиков из его части о состоянии здоровья. Никакой шизофрении ни при первичном осмотре, ни при последнем. Вот докладная товарища Бротмана. Любопытный документ. Надо передавать дело наверх. Тут пахнет большой политикой. Возьмем подписку о неразглашении со всех лиц, причастных к событиям.

– Хорошо бы на всякий случай раскидать их по удаленным частям.

– Резонно. Я уже подстраховался.

– Ну что же. Завтра везем бойца в Ленинград в округ.

– Паша, давай так. Отписываемся по форме, но не торопимся с выводами. Дело скользкое.

– Договорились.

В городе на Неве разговор о бойце Егорове состоялся в кабинете, хозяином которого был обладатель двух ромбов в петлицах и фуражки с васильковым околышем.

– Феномен, говоришь. Конечно, если бы он знал хотя бы в общих чертах о предстоящей кампании в Польше – это одно. Однако твой боец выдает целую цепочку событий, которые реально произойдут.

– Извините, значит конфликт с финнами?...

– Дело решенное. Так вот товарищ Егоров выдает картину самих кампаний и далеко не в радужном свете. Вот откуда он знает о тактике белофиннов? Но пес с его предсказаниями, как ты уверяешь, человека из 21 века , тут голова затрещала от другого; а вот если сбудется хоть часть тех ужасов, что он живописал о нападении фашистов? Опять же парнишка молоденький из глухомани несусветной, а изложение материала как минимум на уровне студента ВУЗа.

– Утверждает, что получил эти сведения в школе и из «ящика», то есть телевизора. В общих чертах сумел разъяснить общие принципы телевидения. Обратите внимание, он говорит не о электронно-лучевых трубках, а о аппаратах, работающих на совершенно другой элементной базе.

– Да, парень убедителен, очень убедителен. Психиатры не находят у него никаких отклонений от нормы. Отличная память, я уж не говорю про мускулы. Опять же смущают его приемы стрельбы из пистолета. Такой методикой не владеет никто. Пора передавать его повыше или подождем?

– Товарищ старший майор, парень может недельку прихворнуть. А мы пока тряхнем его еще раз.

Мишку тряхнули со всем усердием и он стал нервничать по-настоящему. В один из моментов, когда он был доведен до белого каления тянувшим из него жилы следователем, Мишка не выдержал и наорал на мучителя, за что и огреб. Однако физические муки были прописаны уже не для него, а только для бойца Егорова.

Придя в себя и проморгавшись, он обнаружил, что лежит на кровати с воткнутой в руку иглой, из которой капала какая-то жидкость. По конструкции одноразовой капельницы Мишка сразу понял, что экскурсия в прошлое закончилась. Чувствовал он себя отвратительно, тем более, что мочевой пузырь шел просто на разрыв. Повернув голову, Мишка увидел , что на соседней кровати сидит сосед с забинтованной головой и с огромным фингалом под глазом и с интересом наблюдает за его манипуляциями.

– Давно я здесь?– спросил Мишка, удивляясь своему слабому голосу.

– Три дня был в полном отрубе, столько же бредил, нес какую-то хрень про майора Золотько.

– А врачи что говорят?

– Электротравма. Да и упал ты неудачно, приложился башкой обо что-то твердое. Ты бы на свою рожу посмотрел – обхохочешься.

– На себя посмотри,– огрызнулся Мишка, не зная радоваться ему или огорчаться – уж больно занимательным было виртуальное приключение.

– И вы говорите, что вот этот кретин, – указывая пальцем на бойца Егорова, говорил комиссар госбезопасности, – сообщил сведения государственной важности?!

Перед ним тянулись в струнку двое военных в немалых чинах:

– Товарищ комиссар, все запротоколировано, есть свидетели.

– Что говорит профессор Филин?

– Утверждает, что мы столкнулись с очередным случаем раздвоения личности. В то же время ему неизвестны аналогичные случаи. Подобная логика и гибкость мышления у шизоидов не встречаются.

– А это что? – Комиссар опять ткнул пальцем в Егорова, втянувшего голову в плечи и втихаря продолжавшего жевать заначенный сухарик. – А это просто придурок, который только и умеет молчать и жрать без остановки. А его почерк? Двух слов связать не умеет! И вот все это написал он? – комиссар кивнул на пухлую папку на столе.– Вот этот сраный Лаокоон? Отправьте его с глаз долой, на кухню на веки вечные.

Однако капитан Зуев подстраховался и, доверяя никогда не подводившей его интуиции, на всякий случай установил за бойцом наблюдение. А вот боец Егоров очутился на своем любимом месте и был доволен больше всех – ведь кухня была совсем другого уровня.

1 сентября комиссар госбезопасности получил информацию о нападении немцев на Польшу и команду на формирование особого отряда для наведения порядка на освобождаемых от « панов» территориях Западной Белоруссии. Тут же было приказано извлечь Егорова из теплого местечка. И вот тут выяснилось, что упомянутый боец бесследно исчез.

Глава третья.

Между тем Мишка Ершов пришел в себя, был выписан из больницы без всяких последствий для здоровья и продолжил трудовую деятельность на ниве холодильников и морозильных агрегатов.

Странное происшествие произвело таки определенные изменения в характере и не только в нем. Еще в палате, выпросив у соседа планшетник, Мишка сунулся в дела давно минувших 30-х годов прошлого столетия и был поражен, насколько форма одежды и знаки воинских различий совпали с его бредовыми воспоминаниями. Выписавшись, он стал пропадать в читальном зале библиотеки своего микрорайона, а затем перебрался и в более серьезные книгохранилища. Через месяц он довольно свободно разбирался в хронологии событий тех далеких лет. С толку сбивали творения современных исследователей, несших порой такую околесицу, которая сделала бы честь самому бойцу Егорову.

Изменениями в проведении досуга больше всех была недовольна Мишкина девушка, на глазах которой некогда прикольный и безбашенный Ершов стал каким-то заумным занудой. Вскоре ее терпение лопнуло и она отбыла в неизвестном направлении, чем Мишка был не очень расстроен . Борец с протечками фреона и хладона был увлечен новой идеей, полностью заслонившей тягу к выпуклостям и впадинам неблагодарной девицы. Идея же была проста, как огурец; если напряжение в 220 вольт и сила тока в 6 ампер вызывают такие последствия, то почему бы не попробовать опыт еще раз, соблюдая все правила травмобезопасности.

Боец Егоров сидел на мешке с перловкой, то есть ячменной крупой и высматривал, что можно слямзить из съестного , пока начальник склада и старшина сверяли накладные. И его дальнейшие действия вполне вписывались в формат его обычного поведения. Поднявшись на ноги, он прихватил кипу новых брезентовых рукавиц вместо подушки и с видом занятого человека скрылся в складских лабиринтах. Хватились его только к вечеру, когда потребовался дежурный грузчик.

Мишка Ершов продрал глаза глубокой ночью в полной темноте. Страшно хотелось есть. Даже не есть, а просто жрать. Нащупав под собой раскуроченную упаковку новеньких шинелей и обоняя знакомую смесь казенных армейских запахов, Мишка сообразил, что боец Егоров не изменяет своему амплуа. Он осторожно стал выползать из свитого гнезда, пытаясь нащупать пол босыми ногами. Наконец это ему удалось и он стал продвигаться по проходу, задевая плечами и головой выступающие предметы. После получасовых блужданий по армейским закромам нюх вывел его в продовольственные отсеки к бочке с солеными огурцами. На цементный пол с оглушительным грохотом рухнула стопа оцинкованных ведер. Мишка не обратил на шум никакого внимания, идя на запах, как гончая на перепела.

Через пять минут снаружи послышался нарастающий топот подкованных сапог, двери в воротах склада распахнулись и на всем пространстве огромного склада вспыхнул свет.

Боец Егоров, а по совместительству опять Мишка Ершов сидел на мешках и дожевывал очередной огурец. Половина его и так замызганной гимнастерки была залита огуречным рассолом, поясной ремень отсутствовал, как отсутствовали и сапоги. Вот такого, благоухающего укропчиком и дубовым листом его повел к выходу суровый караул и ,как водится, опять на губу. Единственно, на что среагировал бдительный сержант, были вопли Егорова:

– Воды! Дайте воды!

Все знали о способностях брянского воина упороть в одиночку бачок каши, рассчитанный на десять человек, а сегодня вооруженные силы лишились почти трех килограммов соленых огурцов.

Мишка надулся воды прямо из ведра и не переживая и не рефлексируя, постарался заснуть. Единственно – покалывала мысль, что оставленному беспомощному телу опять досталось, ведь удар током, как известно, здоровья не приносил никому. И в то же время Мишка ликовал: – Удалось!

Утром его посетила необычная делегация. Впереди шествовал грозный комиссар госбезопасности, из-за спины которого выглядывал капитан Зуев.

– Здравия желаю, тащ комиссар,– подскочил по стойке Мишка, сам удивляясь своим рефлексам.

– Действительно, метаморфоза,– протянул начальник, – разглядывая стертые и грязные ноги Ершова.– Что, Егоров, опять торкнуло?