Текст книги "Путанабус. Лишние Земли лишних"

Автор книги: Дмитрий Старицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

В этом месте, на северо-востоке города, Орден собрал в кучу и морской порт, и железнодорожный разгрузочно-перегрузочный узел, и автомобильные карго-плацы[186]186
  Площадка для погрузки-выгрузки товара.


[Закрыть], на которых формировались конвои в национальные анклавы. Последних было несколько, и обустраивали их, скорее всего, как придется, отдавая приоритет морю и рельсам.

Вот и мне пришлось сначала по нескольким таким плацам потыкаться, пока на очередном не заметил через настежь открытые ворота родные военные «Уралы».

На въезде был опущен шлагбаум из толстой железной трубы, возле которого топтался местный патрульный в «песочке» и малиновом берете. Он, явно скучая, постоянно перекладывал свою американскую винтовку с плеча на плечо, но пеших прохожих не задирал. Те спокойно заходили и выходили между шлагбаумом и караульной будкой, сложенной из бетонных блоков.

Сама будка больше напоминала ДОТ, нежели укрытие часовых от непогоды. В ней толклась еще пара «подосиновиков», видимых в амбразуру. Они там неторопливо покуривали, пока их товарищ у шлагбаума нес службу.

Подумав, я оставил автобус на обочине недалеко от ворот и пошел на этот карго-плац своим ходом.

Часовые не обратили на меня никакого внимания. Было заметно, что они тут откровенно отбывают номер, а не несут службу войск.

А на самом терминале было оживленно и шумно. Толпа – везде толпа. Тем более толпа торговая.

Кто-то грузился.

Кто-то на кого-то орал.

Кто-то в ответ тряс бумагами. И тоже орал.

Кто-то что-то писал на коленке, попутно объясняя это собеседнику.

Кто-то просто толкался в толпе, преследуя исключительно свой интерес. Как я сейчас.

И все суетились, кроме водил. Те откровенно сачковали этот деловой восторг, неторопливо покуривая возле своих машин. Гегемон, он и в Африке гегемон. Его ничем не переделать.

Среди этого броуновского движения деловых с некоторой ленцой прогуливалось еще пара орденских служак с винтовками за спиной, изображая собой патруль охраны порядка. Для них все окружающее действо было надоевшей рутиной, в которой давно не было никакой новизны, а значит, и развлечения.

Слева от ворот стояло в ряд пять камуфлированных «Уралов», возле которых топталось несколько человек явно военного вида.

На бортах и дверях машин видны были белые надписи «РА» и «RA». Одна под другой. Я так понял, что это сокращения от «Русской армии» на латинице и кириллице. Гляделись «Уралы» чисто, аккуратно и ухоженно, хотя и было заметно, что они далеко не первый год в эксплуатации.

Среди вояк у машин я быстро вычислил «сундука»[187]187
  Военнослужащий сверхсрочной службы или прапорщик/мичман в вооруженных силах СССР и России (сленг).


[Закрыть] в тельняшке под раскрытым воротом комка[188]188
  Камуфлированный костюм. Камуфляж (сленг).


[Закрыть]. В отличие от других военных он носил не камуфлированное кепи, а черный берет. На мягких погонах, которые по примеру израильской армии были закреплены на «липучке», у него было по две маленькие звездочки одна под другой.

Видимо, подсознательно я увидел в нем родственную душу – моряка, и решил задать свой вопрос именно ему:

– Товарищ мичман, вопрос имею.

Обернувшись, он чуть ли не с презрением осмотрел и мой прикид от «Бриони», и особенно мокасины на босу ногу. Смерил меня еще разок взглядом сверху вниз. Почесал затылок. Хмыкнул, типа товарища Сухова в «Белом солнце пустыни», и милостиво разрешил:

– Обращайтесь.

Голос его был похож на тембр актера Булдакова. Того самого генерала из «Особенностей национальной охоты». Как специально для пущего эффекта.

– Не подскажете, где тут конвой собирают в Россию?

– В Москву, штоль, приспичило? – широко улыбнулся военный.

– Почему сразу в Москву? – набычился я в ответ. – Она мне еще в прошлой жизни надоела. Может, здесь и лучше места есть, только не знаю я их пока. Сегодня только прибыл.

– Так, – оглядел он меня еще раз, – ты сам собой тут пешком или с «целкой мерина»?

– Да нет. Зачем мне «мерседес»? На автобусе я.

– Никак на «неоплане»? – усмехнулся «сундук» злорадно. – Сдохнуть можно. На чем только не приезжают люди. А ты в курсе, что тут автобанов нема? И еще долго-долго не будет.

– В этом отношении не переживайте, – постарался его успокоить и снять с издевательской нотки, – у меня автобус полноприводной, на базе «Садко»[189]189
  Грузовой автомобиль повышенной проходимости ГАЗ-3308 «Садко». Грузоподъемность – 2,5 т.


[Закрыть].

– Это уже интересно. – У военного даже взгляд изменился. – Пошли, глянем.

Я протянул ему правую ладонь и представился:

– Жора. Волынский.

После крепкого пожатия он и сам назвался. Также через паузы:

– Василий. Быхов. Прапорщик.

– Почему прапорщик? – удивился я. – Вы разве не флотский?

Он засмеялся.

– Хе… Ты это по тельняшке решил? – догадался.

– Ну да, – не стал я отпираться.

– Не обращай внимания. Просто с голубыми полосками тельника не нашлось летнего. Вот мне морячки наши и презентовали. Нет в нашей армии голубых тельников, как и самих войск дяди Васи[190]190
  «Войсками дяди Васи» называют в России ВДВ (воздушно-десантные войска), основателем которых был генерал армии Василий Маргелов.


[Закрыть]. А старым моим тельникам уже хана пришла от старости. Такая вот тряхомудия. По жизни-то я бывший спецназер[191]191
  Военнослужащий, проходящий службу в войсках специального назначения (сленг).


[Закрыть] с Чучковской бригады[192]192
  16-я отдельная бригада Специального назначения ГРУ ГШ. Размещалась в п. Чучково Рязанской области.


[Закрыть]. Мне без тельника никак нельзя[193]193
  Униформа войск СпН ГРУ ГШ в СССР и России отличалась от формы ВДВ только отсутствием гвардейского значка.


[Закрыть]. А сам ты, видать, морячок?

– Оттрубил два года в разведке Северного флота, – похвастал я. – Старшина второй статьи.

– Ну пошли, старшина, твой автобус смотреть, – предложил прапор.

Мы вышли за шлагбаум и повернули к автобусу.

Тут Быхов укоризненно покачал головой.

– Детишек обездолил, злыдень. А говорил – разведчик.

– Детишки мои сейчас в гостинице, – оправдался я, – а я сюда именно на разведку, насчет конвоя узнать-договориться. Посмотреть, что да как. Мы же только сегодня прибыли.

– И много вас?

– Четырнадцать душ.

– Это хорошо, – протянул прапор, – это очень даже хорошо, что четырнадцать. А лучше бы было пятнадцать. Или все восемнадцать. Чем больше русских здесь, тем лучше для нас. Карту видел?

Я кивнул, подтверждая.

– Вот и прикидывай, морячок, к носу, что тут нам досталось. Об одной шестой части суши нам тут только мечтать приходится, – приговаривал прапор, обходя автобус, – да еще климат непривычный. Для большинства – тягостный. Знал бы ты, как тут временами зимы хочется. Да чтоб со снегом…

Быхов остановился, заглянул под днище автобуса.

Похмыкал многозначительно.

Поцыкал зубом.

Разогнулся, отряхнув ладони. И выдал заключение:

– Годится. Очень даже годится. Разве что я бы посоветовал колеса поменять.

– На водку? – попытался я пошутить.

Не прошла шутка юмора с прапором. Как об стену горох.

– Не-а, – Быхов был серьезен. – На шишигинские[194]194
  «Шишига» – грузовой автомобиль повышенной проходимости ГАЗ-66, грузоподъемность – 2 т (сленг).


[Закрыть]. Ну-у… От ГАЗ-шестьдесят шесть. Понимаешь, о чем я?

Я кивнул головой, подтверждая.

– Они тебе клиренс слегка поднимут. И резина на них совсем другая. И все тогда будет у тебя зер гуд, морячок. Жрет он у тебя чего?

– Соляру. – Настроение после экспертизы, проведенной прапором, стало подниматься.

– Соляру – это замечательно, – с чувством сказал прапор, – а то тут у нас с хорошим бензином напряг, понимаешь ли. Только из-за ленточки, да и то не везде. И не всегда. А местный хороший бензин практически весь уходит самолеты заправлять.

– Ну так что насчет конвоя? – снова пристал я с основным вопросом повестки дня, чуя, что лекции этот прапор может читать долго. И похоже, что на любые темы.

– Завтра приходи, после обеда решим. – Быхов внес хоть какую-то определенность в мои планы. – Мы через два дня убываем. За это время и колеса поменяешь. Только найди сервис, где наши, русские, рулят. В крайнем случае бывшие советские какие. А то нужных тебе колес у других можешь и не найти. Или скажут тебе «обожди полчасика», а сами к нашим сбегают по-быстрому, купят у них эти колеса, а потом тебе же их втридорога и втюхают. Ну пока. Не будь лохом. Держи краба.

Он протянул мне свою жесткую ладонь.

– И еще, – добавил он, не отпуская моей руки, – оденьтесь, как люди, а то в этом… – он сделал паузу, видимо подбирая слова, чтобы не обидеть, – можно и не доехать. Змей много, и прочих кусачих тварей насекомых достаточно. Снарядитесь хотя бы как приличные туристы. Понял?

Я кивнул.

– Тогда все. Бывай.

– Спасибо, – ответил я запоздало, уже в камуфлированную спину, заходящую за угол.

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 22 число 5 месяца, понедельник, 20:47

Поспать мне опять не дали. Ну что за изверги? Только-только уснул, как меня тут же будить принялись с особой дерзостью и цинизмом.

– Что стряслось-то? – попытался я продрать хоть один глаз, одновременно жалуясь на свою несчастную жизнь. – Ядрен-батон[195]195
  Ядерная бомба (сленг).


[Закрыть] пиндосы скинули на Порто-Франко? Нет? Тогда другой причины меня будить не вижу. Я же предупредил: не будить, не кантовать, при пожаре выносить в первую очередь.

Надо мной возвышалась Ингеборге. За ее плечом стояла Роза с кружкой в руке.

– На, попей, Жорик, а то я ее на тебя уже выливать собиралась. – Роза наклонилась, протягивая мне кружку.

– Зачем? – не понял я ничего.

– Затем, чтобы ты наконец проснулся, тормоз.

Попил водички из кружки, протер глаза смоченной остатками воды подушечкой пальца. И вопросительно посмотрел на девчат, наводя фокус на резкость.

– Беда у нас, Жора, – сказала Ингеборге, – девчат украли.

– Как украли? – не врубился я в ситуацию. – Всех?

– Нет, только украинок, – пояснила Ингеборге. – Лупу отбиться удалось.

– От кого?

– Да кто их знает, – Роза подключилась к прояснению ситуации. – Катя говорит, что какие-то черные. По-румынски разговаривали.

– Героиню, значит, воспитали в нашем коллективе, – констатировало мое непроснувшееся сознание. – Это хорошо. А вот откуда она румынский язык знает?

Роза всплеснула руками:

– Жора, ты точно тормоз, молдавский и румынский – почти одно и то же.

– И что из этого следует?

– Жора, Катя Лупу – молдаванка. – Роза уперла руки в боки.

Я еще раз потряс головой, соображая. Наконец до меня дошел смысл ситуации.

– Вы в полицию ходили?

– А где ее искать тут, эту полицию? – Ингеборге развела руками.

– Блин, – чувствую, как сам начинаю заводиться, вот щас как осерчаю, мало не покажется всем, – в двух кварталах отсюда полиция. Вы что, по дороге вообще по сторонам не смотрите? Хоть бы у хозяина спросили.

– Вообще-то ты у нас муж, тебе и разруливать такие ситуации, – всунула голову в дверь Буля, блестя черным глазом.

– Сгинь, – кинул в нее мокасином.

Буля сгинула. Надеюсь, только в коридор. А сам стал делать выговор руководящему составу гарема.

– Нет, я с вами когда-нибудь разведусь на хрен. Зачем мне нужны жены, которые мужу выспаться не дают после такого тяжелого дня. Быстро к хозяину, и чтоб он эту полицию вызвал по телефону. Бикицер!

Розу от родного слова как ветром сдуло. Вот была – и нету.

Встал, кряхтя, потянулся. Старость – не радость. Помню, в юности мог легко по трое суток не спать. И ничего. А тут и суток не прошло, а весь как палкой побитый. Хорошим таким демократизатором[196]196
  Пластиковая полицейская дубинка. Дубинками вооружили советскую милицию в тот месяц, когда Горбачев объявил о «демократизации общества», оттуда и название.


[Закрыть]. Самым длинным.

Пока реанимировал себя водными процедурами, прибыла полиция. Владелец гостиницы сообщил об этом нам в номер по телефону. Ингеборге приняла звонок и как хорошая секретарша тут же проинформировала меня.

А после помогла мне одеться. Даже заботливо промокнула лысину полотенцем, констатируя:

– Скоро головой колоться будешь. Брить пора, – заметила непорядок.

– Побреешь? – спросил с надеждой. Сам я брить голову не любил. В Москве это мне делали профессионалы-стилисты в нашем же агентстве. Пользовался я служебным положением в этом вопросе.

– Побрею, – согласилась Ингеборге: – Но не сейчас. Сейчас вниз пошли, с полицейскими общаться.

И поцеловала меня в щеку. После чего вытерла мне щеку полотенцем.

Никаких полицейских не было и в помине. Были те же патрульные «подосиновики», что и везде в этом городе. Целый экипаж прикатил на сто десятом «Дефендере». Но для разнообразия командующим ими офицером была женщина. Вполне себе рыжеватый тоненький малогрудый «подосиновичек» с симпатичной мордашкой и малиновым беретом на коротко стриженной голове. И конечно же по местной традиции с большим пистолетом на худощавой заднице.

Когда мы с Ингеборге спустились на первый этаж, она уже допрашивала Лупу в холле, усадив ту на единственный диван, попутно пытаясь «прочитать у нее в сердце»[197]197
  Цитата из повести «Русский человек за границей» М. Е. Салтыкова-Щедрина.


[Закрыть].

Роза уже успела рядом пристроиться синхронным переводчиком.

От патрульных, моих девчат и прочих любопытных постояльцев в небольшом холле отеля стало не протолкнуться. Я сквозь всех них с трудом протиснулся к офицеру.

Представился по-английски:

– Доктор Джордж Волынски. – Пояснил: – Мадам, это моя подопечная, и мне кажется, что, пока здесь будет эта толпа, – толку из вашего допроса не выйдет.

Офицерша огляделась вокруг.

Потом, кивнув мне, приказала своим патрульным:

– Очистить помещение.

Пока те выполняли ее приказ, она представилась мне в ответ:

– Первый лейтенант Робинзон, Патрульные силы Ордена в Порто-Франко. – Взгляд серых глаз был строгим и неподкупным. Всем своим видом она подчеркивала, что на службе. И не просто на службе, а на СЛУЖБЕ. И никакой фамильярности по отношению к себе не потерпит, тем более амикошонства.

– Мне кажется, лейтенант, что сейчас уместнее всего был бы обыкновенный детектив из криминальной полиции, – предположил я.

– В Порто-Франко нет полиции, – пояснила она спокойно, даже несколько дидактично, – ее функции исполняют Патрульные силы Ордена.

Эта информация была для меня неожиданной и нелогичной. Ну хоть завалящего шерифа с парой «депути»[198]198
  Депутат. Традиционно переводится на русский язык как «помощник шерифа». Шериф – выборная населением должность начальника полиции (подробнее – см. Глоссарий).


[Закрыть] такой город должен был бы иметь. Не поверю, что тут вообще нет криминала. Не то место. По определению.

– Что уже удалось вам выяснить? – перевел я тему разговора на более злободневную. – К моему сожалению, когда это все случилось, я спал. День был тяжелый, а мне еще пришлось автобус вести от Базы.

– Насколько я поняла, – просветила меня мисс офицер, – три девушки пошли гулять, и по незнанию углубились в квартал «красных фонарей»[199]199
  В европейской традиции принято скучивать бордели в одном районе города, чтобы порядочная женщина не сталкивалась на улице с проститутками даже случайно. Над входом в бордель в обязательном порядке вывешивался красный фонарь для опознания.


[Закрыть]. А это потенциально опасное место. Неужели они не читали «Памятку переселенцу»? Там есть предупреждение об этом.

Ой, блин, только не это. Поубиваю всех на хрен вдребезги пополам. На панель пошли, мляди. Зуб даю, что на панель. Но, взяв себя в руки, спросил мадам лейтенант внешне вполне спокойно:

– И что там произошло?

– Как говорит Катья, около них остановился большой автомобиль, откуда вышли трое молодых людей в кожаных куртках.

– В такую жару? – Я очень удивился.

– Вполне возможно, – невозмутимо ответила лейтенант Робинзон. – У сутенеров в этом сезоне такая мода. Сначала они пытались заигрывать с девушками, приглашали покататься, а потом неожиданно стали их хватать и грубо заталкивать в автомобиль. Но на всех девушек у них рук не хватило, и Катье удалось сбежать. Пока это все.

– Катя, какая была машина? – обратился я к потерпевшей.

– Большая, хромированная вся… Я не помню. – Лупу зарыдала навзрыд.

Я перевел лейтенанту и добавил:

– Надо вызвать доктора. В таком состоянии она скоро войдет в ступор, и мы потеряем информацию.

– А вы тогда на что? – округлила глаза мадам лейтенант.

– Я доктор философии. Всего лишь. Лечить людей не умею.

Офицер кивнула своему патрульному, и тот немедленно взялся за трубку телефона на стойке портье.

А я продолжил:

– И предлагаю подняться ко мне в номер. Холл – не лучшее место для такой беседы.

Она кивнула, соглашаясь.

Хозяину отеля, который так и проторчал все это время в холле за стойкой, я на ходу заказал виски в номер. Бутылку целиком. Лед отдельно. А то знаю я этих пиндосов, принесет полный стакан льда, залитый пятнадцатью граммами виски. Жди, пока все растает. А как раз ждать у нас нет времени.

Катя, Роза, лейтенант Робинзон и один патрульный поднялись вместе со мной в мой номер на третий этаж.

Все, кроме патрульного сержанта, расселись на кроватях. Тот остался стоять в дверях.

Вслед за нами появился хозяин с подносом в руках. На подносе стояла квадратная бутылка с этикеткой «Лонг Стар»[200]200
  Сорт виски, вырабатываемый уже в новоземельном Техасе.


[Закрыть], три стакана и серебряная ледница. Поставив все на тумбочку, он моментально удалился, не проронив ни слова.

А я неожиданно задался вопросом: нас пятеро, а стаканов принесено всего три. Интересно, кого тут наш престарелый хиппи посчитал лишним?

Задачка.

Не для средних умов.

Я, под недоумевающим взглядом офицера Робинзон, открыл бутылку, плеснул в стакан на пару пальцев темно-коричневой жидкости и протянул Кате:

– Пей.

Офицер Робинзон шикнула на меня, как рассвирепевшая кошка:

– Это зачем вы даете ей спиртное, Джордж? Допрос еще не закончен.

– В таком количестве виски работает как антидепрессант, а не выпивка. Вас этому не учили, мисс лейтенант? Странно. У нас каждый рядовой полицейский это знает.

И повторил Кате приказ по-русски:

– Пей. Одним глотком. Залпом.

Она выполнила приказ. Как мне показалось, даже с удовольствием. Ладно, лишь бы при патрульных добавки не просила.

– Теперь надо минут пять подождать, пока алкоголь подействует, – пояснил я лейтенанту.

– А когда вы гуляли, вы были так же одеты? – проигнорировав мою рекомендацию, она задала вопрос Кате.

– Да, – ответила Катя и в подтверждение своих слов кивнула.

– Понятно, – протянула мадам лейтенант, а потом посмотрела на меня, как бы прося помощи.

– Они все были одинаково одеты, – добавил я, – просто мы тут оказались, в смысле вообще на Новой Земле, случайно. Попали мы сюда прямо с мероприятия, где девочки должны были выступать. Это сценический костюм. Причем ТАМ был уже вечер, а ТУТ раннее утро. Сегодняшнего дня, по-местному… Весь день ушел на переговоры с руководством Базы «Россия», оформлением документов, общением с банком и дорогой сюда. Они, наверное, и купить на смену себе ничего не успели.

Я посмотрел на Розу – та была в такой же белой блузке и синей юбке «пионерки».

– Кстати, – обратился я к мадам лейтенант, – вы не могли бы подсказать нам хороший недорогой магазин качественной одежды для путешествий?

– Могу, – улыбнулась она, как мне показалось, более приветливо. – На Базе «Западная Европа» есть магазин «Робинзон и Кук». Там много качественной одежды для тропических стран. В том числе и для колониальной армии. Все со старых армейских складов Ее Величества[201]201
  Имеется в виду английская королева.


[Закрыть]. Эхо империи. Поэтому недорого. В Порто-Франко все будет намного дороже.

– Спасибо, – поблагодарил я ее и повернулся к Шицгал. – Роза, а вы где в это время были? – спросил специально по-английски, чтобы не переводить мадам лейтенант.

– Кушали в кафе напротив. В этом отеле ничего такого нет. Даже завтраков, – ответила Роза на том же языке.

– А эта троица?

– Они с нами есть не стали. Сказали, найдут себе что-нибудь интереснее. Кафешка тут совсем простенькая. Так, бигмачная. А потом Катя прибежала в «Ковчег» вся в слезах, соплях и растрепанных чувствах. Вот и все.

– Остальные все на месте?

– Все, – успокоила меня Роза.

– Угу, – я переглянулся с лейтенантом Робинзон.

Та спросила уже меня:

– Вы работали в полиции?

– Нет, мэм, но я по роду основной работы много с полицейскими общался.

– А какова была ваша работа, если не секрет? – проявила интерес уже не офицер, а просто девушка в форме.

– Я политтехнолог, мэм, и безопасность членов избирательного штаба – не последний вопрос в предвыборной кампании. Однако не во мне дело. Что вы собираетесь предпринять в связи с этим инцидентом?

Она охотно ответила:

– Взять хотя бы описание этих мерзавцев. Составить словесный портрет. Иначе как их объявлять в розыск? Думаете, таких субчиков тут мало?

– А девочек искать для начала не станете? – попробовал я направить энергию патрульных в нужное русло. – Их словесный портрет мы вам охотно дадим. Прямо сейчас.

– Искать их в данный момент по борделям – вряд ли хорошая идея, – мадам офицер наморщила лобик, – не говоря о том, что облавы вообще малоэффективны. Вполне они могут сейчас сидеть на привязи в каком-нибудь подвале. А врываться в частные дома, нарушая без оснований прайвеси[202]202
  Прайвеси (англ. privacy – тайна, частная жизнь) – в англо-американском праве: тайна и неприкосновенность частной жизни (подробнее – см. Глоссарий).


[Закрыть], можно только в крайнем случае, когда мы абсолютно уверены, что похищенные там.

– А заявление о киднеппинге вы от нас сейчас примете? – настаивал я.

– Зачем? – удивилась лейтенант Робинзон. – Ваш вызов зарегистрирован компьютером. Ему присвоен номер. Это и есть заявление. Если мы найдем похитителей, их выдворят из города в профилактических целях, а если вина будет доказана, то их просто продадут в рабство в Конфедерацию. Насыпи в болотах строить.

– А как же возбуждение уголовного дела? – Меня их процедура очень удивила.

– У нас нет тут такой бюрократии, как в Старом Свете, – гордо ответила лейтенант.

– А кто будет вести розыск? – Мои расспросы стали смахивать на допрос, но отвечали мне пока охотно.

– Словесный портрет мы раздадим всем патрульным. Кто первый опознает, тот и будет их арестовывать, – пожала плечами мадам лейтенант.

Нашу беседу прервал вошедший в номер отдышливый доктор. Типичный такой доктор, как из старых европейских фильмов. В легком костюме-тройке из чесучи. Даже с саквояжем. Лет шестидесяти. Совсем седой и без малейшего намека на лысину. С хорошей стрижкой.

– Итак, где больной? – Он обвел нас всех взглядом поверх старинного золотого пенсне (или сделанного на заказ под старину, для солидности). Чувствовалось к тому же, что английский язык для него – не родной.

Я показал ему на Катю и предупредил, что она уже выпила граммов сорок крепкого спиртного.

– Вы это учтите при назначении препаратов.

– Всенепременно, молодой человек, всенепременно, – ответил он в пространство, и, сев на кровать напротив Лупу, взял ее за запястье проверить пульс.

Я отошел к двери и пригласил сержанта выйти покурить.

В коридоре представился, протянув руку:

– Джордж.

– Сэм, – ответил он на рукопожатие.

Его ладонь была крепкой и сухой, какие мне всегда нравились. Терпеть не могу потных рук: люди с такими руками у меня всегда вызывают неосознанные подозрения.

Недолго думая я угостил сержанта «Парламентом».

– Богато живете, – усмехнулся он.

– Остатки былой роскоши, – пояснил. – Последняя пачка из-за ленточки. Кстати, а что тут курят из порядочного?

– Да все, что и в Старом Мире, только в четыре раза дороже. Многие тут из-за этого курить бросили. Накладно очень, даже при нашем жалованьи. Пять-шесть экю самая дешевая пачка.

– А из местного? – Вопрос для меня был актуальный.

– Как правило, дрянь, сигары лучше, – просветил меня он в местной табачной промышленности. – Местные сигареты неплохие есть только у испанцев – что-то типа староземельного «Дукадо»[203]203
  Испанский сорт сигарет с фильтром, из черного табака.


[Закрыть]. Черный табак. Называется этот сорт «Конкиста». Узнаете сразу: пачка бежевая. На ней голова в средневековом шлеме. Но они их не развозят по другим землям. Самим, говорят, не хватает. В Виго такая пачка стоит экю. В маленьких городках дешевле. Остальные местные сигареты – просто солома с химией. А вот сигары рекомендую. Очень неплохи. Не хуже тех, что из-за ленточки. Размер, правда, пока только большой. Но зато недорого. В Латинском союзе большие табачные плантации и много дешевой рабочей силы.

– Сержант, я понимаю, что мадам лейтенант блюдет честь мундира, – поменял я тему, раз вопрос с затравкой беседы мы прошли неплохо, – но ты мне, как мужик мужику, ответь: реально найти девчат? Или это с концами? Я даже не спрашиваю про то, как покарать похитителей. Мне девчата важней, – стукнул я кулаком по подоконнику.

– Ты в курсе, сколько в городе борделей? – ответил он по-одесски.

– Нет. Даже не интересовался.

– Больше полутора сотен. – Сержант для подтверждения важности информации показал пальцем на потолок. – На все вкусы, размеры и любой кошелек. И это вполне легальных заведений, с регистрацией. Квартал «красных фонарей» – это почти четверть города по территории.

Он подождал, пока я вкурю эту информацию, и продолжил:

– Конечно, Орден обязан пресекать насилие и принуждение, но мы же не всесильны, хотя делаем что можем. Совсем недавно освободили группу ваших русских девочек, которых обманом завлекли в этот бизнес. Сейчас они в лагере переселенцев. Мы даже автобус с водителем выделили им от Патрульных сил, чтобы они добрались до русских земель без проблем. Но в этом случае мы имели не только описание, но и имена этих сутенеров.

– И что вы с этими сутенерами сделали?

– Выставили из города.

– И все? – Я был шокирован. – Да я не удивлюсь, если после такого наказания у вас здесь не будет эпидемии похищений людей.

– Решение принимал не я, а руководство. Я выполняю приказы. – Сержант встал в позу святой невинности.

– И что, – недоумевал я, – вы их выпроваживая, даже почки им не отбили, чтобы они хотя бы ссали кровью всю оставшуюся жизнь?

– Как вы, русские, жестоки, – искренне удивился сержант.

– А что мне с такой мразью – прикажешь в десны целоваться? Или вести душещипательные беседы об их тяжелом детстве, матери-проститутке и отце-алкоголике? Почему вы, как коммунисты, гуманны только с преступниками? Ты лучше об их жертвах подумай, когда в следующий раз будешь говорить о жестокости. – Я начал не на шутку заводиться.

– Мы выполняли приказ, – слегка набычился сержант.

– Приказ у вас был вывести их из города. Так? – уточнил у него.

Сержант кивнул.

– И я уверен, что в приказе не было ни слова о том, в каком состоянии вы их должны выкинуть за ворота.

Сержант снова кивнул в подтверждение моих слов.

– И уже только от вашего понимания ситуации и вашей совести зависело, в каком состоянии выдворяемого выполнить такой приказ? И никто вам не мешал там самим совершить возмездие. А вы их даже дегтем не вымазали и в перьях не вываляли[204]204
  Вымазывание в смоле и перьях – наказание, использовавшееся в средневековой Европе, а также в ряде английских колоний и американском фронтире (подробнее – см. Глоссарий).


[Закрыть].

Сержант молчал, каменея лицом. Нехороший разговор получался, очень ненужный в данный момент. Поэтому я постарался взять себя в руки и сократиться.

– О’кей, Сэм, – я похлопал его по плечу, – все нормально. Я был неправ, что вспылил. Извини. Не бери дурного в голову, а тяжелого в руку. Лучше пошли посмотрим, как там наша Катя.

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 22 число 5 месяца, понедельник, 22:18

В номер позвонил хозяин гостиницы и попросил меня спуститься вниз. Меня там кто-то спрашивал. Я устало спросил, кто это меня, на ночь глядя, так грязно домогается? Оказалось – какой-то военный. Русский к тому же.

Все страньше и страньше, как говаривала девочка Алиса в сказке одного английского лорда[205]205
  «Алиса в Стране чудес» Льюиса Кэрролла.


[Закрыть]. Прапору Быхову я свой адрес вроде бы не давал. И склерозом пока еще не страдаю. Других военных я тут не знаю. М-дя. Придется идти самому смотреть, какой он там в натуре, северный олень.

Извинившись перед мадам лейтенант, которая уже заканчивала оформлять свои бумаги, я спустился к стойке портье.

Про бумаги это я так, по привычке, сказал. Как оказалось, скрытно от нас все фиксировалось на цифровой диктофон, а потом уже эти звуковые файлы допросов при нас же перекачивались в ноутбук. А с ноута, как заверила лейтенант, они уже в конторе перекачают все на основной сервер. И данная информация будет доступна Патрульным силам Ордена по всей территории, где они есть.

Мы, в смысле, я, Катя и Роза, это действо заверили письменно в отдельном протоколе, бумажном на этот раз. Катя – как потерпевшая, а мы – как не знаю кто процессуально. Ну и все патрульные тоже поставили свои закорючки.

Лупу все же раскрутили на словесные портреты нападавших, спасибо доктору. Классный спец этот док оказался. Фактически он ее и допросил. Именно ему Катя все рассказала, что запомнила. Лейтенант только фиксировала.

Ознакомившись с описаниями бандитов, сержант предположил, что один из нападавших очень похож на известного в городе сутенера по имени Флориан, который держит публичный дом «Живая Роза». Правда, официально оформлен этот бордель как танцевальный ночной клуб. И этот Флориан вроде бы как из румынских цыган происходит. Многое сходится.

– Это все надо еще тщательно проверить, – подытожила мадам лейтенант. Скорее всего, затем, чтобы именно за ней было последнее слово.

Вот тут мне и позвонил Ной.

Внизу, переговариваясь с Ноем, стоял подтянутый молодой военный в знакомом камуфляже. Я таких на карго-плаце видел у русских машин.

Спустившись с лестницы, окликнул его по-русски.

– Добрый вечер, я Георгий Волынский, у вас ко мне какое-либо дело или как?

– Приветствую, – военный с тремя звездочками пирамидой на погонах протянул мне руку для рукопожатия, – старший лейтенант Владимирский, Русская армия. Вы можете пройти со мной к машине для опознания?

– Опознания кого? – переспросил, боясь сглазить.

– Да тут две девушки говорят, что они ваши жены, – при этом он ехидно улыбнулся.

Давай-давай, гони лыбу, сапог. Знал бы ты, что у меня их не две, а тринадцать, зуб даю – больше бы не улыбался вообще. От лютой зависти. Очень захотелось эту гнусную лыбу с его лица стереть, но спросил другое:

– Где они?

– В машине, у подъезда. Пойдемте. – Он сделал приглашающий жест и открыл входную дверь, пропуская меня вперед.

Мы вышли из отеля на улицу. Напротив дверей, под фонарем, возле патрульного «Дефендера» стоял темно-вишневый, вусмерть захромированный дорогущий «Хаммер»-пикап.

Старлей сделал знак рукой, и из авто выскочил водитель – молодой солдатик, который обошел машину и открыл заднюю пассажирскую дверь с нашей стороны.

Я, правда, уже ожидал испытать нечто подобное, когда старлей сказал про «жен», но все равно: когда Оксана и Ярина, потупив глаза, с видом оскорбленной невинности вылезали из машины, у меня камень с души свалился. Большой такой бульник. Тяжелый.

Личики девчат были очень сильно покоцаны. Постарались бандюганы, извращенцы чертовы. Но главное – обе живы, а синяки с морды сами сойдут. Пусть им это будет уроком.

Оксана тут же подпустила слезу и жалобно пискнула:

– Жорик, тут такое было…

Но договорить ей я не дал. Обняв девчат, сразу обеих, охотно ответил на их поцелуи. И потом, без лишних разговоров, пресек попытки дальнейшего продолжения радостных лобзаний и отправил хохлушек наверх. Приводить себя в порядок.

– На горшок – и в люлю. Я с вами потом еще поговорю, – пригрозил я им, когда зашли в холл, стараясь напускной строгостью скрыть свою безмерную радость. Просто счастье. Обыкновенное счастье видеть, что девочки живы и что все плохое уже в прошлом.

Хохлушки звонко и быстро зацокали «шпильками» вверх по деревянной лестнице. Разбираться со мной сейчас им явно не хотелось.

А мы с Владимирским и Ноем, оставшись у стойки портье, за освобождение девчат выпили по стаканчику виски. Ной, кстати, угощал.

Старлей нам кратко описал, как они вчетвером ставили на уши сутенеров из «Живой Розы», отбирая у них русских девчат, чем привел Ноя в крайнюю степень восхищения. Особо впечатлило мирного отельера, что сутенеров били силиконовым фаллоимитатором вместо дубинки.

К слову, в этой «Живой Розе» оказались не только мои путаны, но еще четверо русских девчат, которых заманили в этот бордель обманом. А дальше – по накатанному еще в Старой Земле сценарию: отобрали деньги и документы, избили, запугали до смерти и заставили заниматься проституцией.

Моих успели только избить.

Преисполненный благодарности, я подарил старлею позолоченную зажигалку «Zippo» – больше нечем было, а отблагодарить его очень хотелось. Не деньги же ему совать? Да и этот подарок пришлось ему чуть ли не насильно всучить, так активно отказывался.