Текст книги "Искусство. Система навыков Дальнейшего ЭнергоИнформационного Развития"

Автор книги: Дмитрий Верищагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Так что же нужно сделать, чтобы захотеть подумать о том, чтобы захотеть сделать? Что мы можем сделать? Что может сделать разум в теле по своей свободной воле для этого?

Ответ – ничего.

Сама воля – та же самая энергия. Рождает эту энергию для нас наше тело. А предназначена она для обслуживания биологических программ. Разум не умеет направлять ее по собственной воле. Поэтому, собственно, человечество не продвинулось дальше более изощренного решения биологических задач и программ. Не может. Безнадежно.

Разум, сознание, увы, имеют такую природу, что являются как бы промежуточным звеном между причиной и следствием.

Разум может выбрать вариант следствия (к примеру, чем именно забивать гвоздь) – для этого служат память, логика, способность к представлению и абстрактному мышлению. Но для того чтобы начать выбирать следствие, нужна причина.

Без причины – никуда.

Причем без этой причины невозможно не только действие. Сам разум без нее не существует. Ведь если нет причины, то нет действия, нет переживания, нет существования. Ноль. Ничто. Небытие.

Поэтому наш разум в теле несвободен. Все причины для него рождает тело, стимулированное к этому внешним сигналом (звуком, образом), или телесной биохимией (упал уровень глюкозы, и возник голод), или предыдущей мыслью (подумал о завтрашнем дне, и захотелось его приблизить), или опосредованным телом сигналом от другого живого организма (кому-то плохо, и захотелось помочь). Абсолютно все.

В биологическом теле разум является не хозяином, а скорее очень хитрым рабом, умеющим извращать желания своего хозяина до полной противоположности, но не в силах без энергии его приказа даже мыслью пошевельнуть.

И что дополнительно усложняет нашу задачу, так это то, что накопленные человечеством познания не предлагают логически иного способа.

Даже при наличии энергии, не произведенной мозгом, разум не в силах разместить ее в какой-то произвольной точке и начать свое движение с этого места.

«Захотеть захотеть вот этого» – это бессмысленная комбинация слов. Еще куда ни шло «захотеть захотеть» – словосочетание, выражающее тоску по дополнительной энергии, дающей возможность действовать и переживать.

А на ровном месте захотеть захотеть чего-то конкретного абсурдно. (Сразу же, предвидя ваши возражения, на всякий случай позволю себе отвергнуть гипотетический вариант, когда такое насилие над собой свершается под влиянием энергии иного желания и мотива, к примеру, ради мира во всем мире… не про различные инструменты речь, я не зря написал – на ровном месте.) Ведь мы уже увидели это нечто конкретное и уже сделали вывод о том, что не хотим этого. Так с какой же радости нам захотеть этого захотеть?

Увы, для разума, осознавшего себя в момент одушевления им биологического тела, описанный мной парадокс более чем актуален. Он приковывает разум к недолговечному телу надежнее, чем кандалы, ведь это не какая-нибудь связь, а фактически логическая тождественность энергоинформационных каскадов разума и тела.

Но мы говорим о свободе для разума. Разум действительно свободный должен иметь возможность использовать наличествующую у него волею судеб энергию для направления мысли и умножать ее. То есть должен уметь порождать проявление собственной причины в любом месте, по желанию, словно бог, рождающий сам себя. Или хотя бы иметь возможность бесконечно поддерживать причину собственного существования, воспользовавшись когда-то сообщенной биологическим телом, а потом зажигая от этого источника факел за факелом в энергоинформационном пространстве, неограниченно его поддерживая.

Это огромная и глубинная проблема и практического, и философского свойства, над которой прямо или косвенно век от века бились экзистенциальные философы самых различных школ. Она сводится к вопросу «зачем?» во всех возможных его формах. Зачем мы существуем? Зачем мы действуем? Зачем человеку дан разум? Зачем мы родились? Зачем разум существует вообще?

Проблема прежде всего в том, что и практика, и философия человека подчинены логике. А логика – это инструмент наведения мостов между причиной и следствием. Как и разум, она не может действовать без причины и не мыслит себе шагов с разорванной причинностью. Поэтому любые логические рассуждения всегда приходят к тому, что нечто существует изначально и является причиной или условием.

А вот природа – может. Для нее не нужно долгих обоснований того, для чего живому существу чего-то хотеть. Просто так. Если это желание неправильно, то второй раз оно не возникает и исключается из списка возможных. Если оправдывает себя, то движение можно повторить по похожему случаю. Так у разума появляется путь, отправная точка для движения, энергетическая неравномерность.

Для дальнейшего развития самих себя нам потребовался сущий пустяк – для начала хотя бы научиться создавать самим себе причину для действия там, где тело нам не может помочь.

При этом мы хотим дать своему разуму возможность существовать свободно. Значит, эта причина должна исходить из разума же.

Этим поставленная нами перед собой задача и по цели, и по способу решения отличалась от аналогичных задач обеспечения разума энергией, не генерируемой телом, то есть задач бестелесного существования разума.

Кстати, как вы думаете, о каких таких аналогичных задачах я говорю?

А ведь они давно решались в религиозных традициях. Для надежды на существование потом от человека требуется только полностью переживать жизнь религиозного эгрегора, набор стандартных, предписанных причин-переживаний для всех членов этой конфессии, и сделать этот набор переживаний способом и сутью своего существования. Такие переживания, поддерживаемые религиозными ритуалами, – энергия причины для разума. Поскольку людей в конфессии много, этот источник энергии не перекрывается для разума, если поддерживающее его тело перестает поставлять энергию. Однако подобный выход для разума имеет один существенный недостаток: эгрегориальное энергетическое снабжение только от одного эгрегора приковывает разум даже крепче, чем приковывает его к себе тело. А мы говорим о разуме свободном.

Нас не устраивает меньшее, чем дать разуму в руки инструмент, позволяющий ему самому управлять собственной причиной. На этом этапе – причиной в том виде, в котором она ему известна. Это достижимо.

Конечно, поначалу мы пользуемся энергией собственной психики, такой, какая она есть. Да и прилагаем ее к простым и понятным задачам, таким, какие имеются на данный момент.

Но как и во многих других технологиях системы навыков ДЭИР, использование технологии создания эмоциональных градиентов, которые создают причину и потенциал для действия разума, позволяет постепенно расширить сферу их применения… Помните, что мы с вами говорили о постепенном увеличении внеэгрегориальной составляющей целеполагания? Тот же случай.

О чем бы мы ни думали, разум решает задачи от минуса к плюсу. Вектор – это источник энергии для свободного мышления

Постепенно сам прием становится глубинным навыком разума. И чтобы обеспечить себя новым движением, оказывается достаточно расположить во внутреннем или внешнем пространстве два простых ощущения: отталкивающее и притягивающее. Далее этот градиент сам по себе рождает причину, достаточную и для совершения следующего шага: создания нового градиента, затем еще одного и так далее… Всего два простых ощущения позволяют разуму самому привести себя в движение, заменить энергию, поставляемую в эту энергоинформационную цепочку биологической основой по ее побуждениям, на энергию, вводимую туда разумом уже по своей воле, служить переносным генератором своей причины.

Но чтобы это произошло, нужно, чтобы эти ощущения стали действительной частью постоянного переживания, внутренней жизни разума.

С данной задачей справляются время и привычка к применению приема. Дело сделано.

Забегая вперед, скажу, что при этом у нас останется только одна задача – обеспечить плавное смещение направления движения разума с биосоциального на самоопределенное. Решить самую большую проблему, заключающуюся в том, что разум, даже взаимодействующий с большим миром, невольно выбирает из всего многообразия интересов и вариантов лишь вещи, отзывающиеся в его биосоциальной структуре значений, дублируя эгрегориальные мотивы, как мартышка выбирает из огромной массы полезных предметов фрукты и игрушки. Но это уже задача третьего этапа пятой ступени.

Что же еще требуется разуму для того, чтобы быть адаптированным к большому миру, сотканному из причинно-следственных цепочек взаимосвязей?

Очевидно, более прямой способ взаимодействия с ними – аналог приспособлений тела, позволяющих взаимодействовать с материальными предметами этого мира.

Наш разум, несомненно и очевидно, может инициировать действие, повлиять на окружающий его мир собственным усилием. Это его неотъемлемое свойство.

Никакого таинства в этом нет. Просто в обычной ситуации для разума окружающим миром является мозг, и движение разума приводит в движение всего-навсего несколько молекул в нем, да и то молекул, находящихся в состоянии зыбкого баланса, как бы только подталкивая вероятностный процесс.

Дальше работает тело, представляющее собой огромный усилительный энергоинформационный каскад. Причем действует, не требуя более энергии разума, – сознание слишком эфемерно, чтобы оказать значительное влияние на материальный предмет.

Несколько молекул приводят к срабатыванию синапса. Синапс передает возбуждение нейрону, по мембране которого идет волна деполяризации. Она передается через другие синапсы и захватывает еще несколько нейронов. Возбуждаются нервный центр и моторные нейроны в нем. При этом все нейроны просто отдают накопленную в них энергию, срабатывая подобно падающим костяшкам домино (хотя, конечно, намного сложнее). Аксон моторного нейрона проводит волну деполяризации к мышечной клетке. Она сокращается, используя содержащиеся в ней запасы энергии. Мышца приводит в движение руку.

И вот мы видим чудо – нематериальный разум помахал нам материальной рукой.

Энергоинформационный усилительный каскад нашего тела потрясает воображение своей мощью. Молекула вещества-медиатора весит где-то грамм, разделенный на десять в двадцать второй степени. Нейрон – одну миллиардную грамма. Нервное волокно, ведущее к мышце, – ну, пусть будет полграмма. Мышца, скажем, килограмм. Рука – килограммов пять. А поднять она может, не перенапрягаясь, килограммов двадцать.

От нескольких молекул до нескольких килограммов. Не правда ли, фантастический биомеханизм?

Если бы построить такой гидравлический рычаг, то, приложив к одному его плечу силу всего в грамм, положив советскую монетку в одну копейку, другим можно было бы поднять вес, почти равный весу Луны.

Это поражает воображение.

Насколько мало влияние непосредственно разума и какой поистине чудесный инструмент для его проявления наше тело!

Это, кстати, заставляет задуматься: сколько разумов воздействуют непосредственно на каждое событие вокруг нас, скольким разумам может служить пристанищем дуновение ветерка, волны морей, облака межзвездного водорода или плазма солнечной короны? Ведь разум проявляется сам по себе, без усилительного каскада, который на дороге не валяется, такими малыми, с нашей точки зрения, событиями. Вокруг нас бушует целый чувствующий океан, живущий своей жизнью. Однако мы отвлеклись.

Итак, тело – это усилитель, позволяющий разуму проявляться в мире на заметном нам уровне. Как усилитель, оно сложено каскадами устойчивых причинно-следственных связей. Чуть ли не каждое звено этих каскадов обладает собственной энергией, которая может быть освобождена воздействием каскада предыдущего.

Но разве окружающий мир сильно отличается в этом отношении от тела?

Он также сложен причинно-следственными связями, в нем также присутствует собственная энергия, которую можно освободить по принципу домино… да она и освобождается в каждой цепочке событий.

Конечно, связи мира менее жестки, чем связи тела, но зато более многообразны. И они не созданы специально для усиления сигнала, но недостаток усиления на каждом звене можно компенсировать длиной каскада.

Вопрос только в канале первичного воздействия… Но на самом деле это не вопрос. Разум оказывается способным влиять на неустойчивые события благодаря эффекту наблюдателя. Скажем так: в некоторых случаях ожидания наблюдателя способны предопределить, какая из равных вероятностей квантового уровня будет реализована. Частица или волна. Да или нет.

На уровне макрособытий – орел или решка.

Ожидание наблюдателя, то есть разума, соединенного энергоинформационным каскадом с событием, влияет на это событие. А уж энергоинформационный каскад, соединяющий наше сознание и любой наблюдаемый элемент окружающего мира, имеется всегда. Скажем, когда вы видите предмет, то часть фотонов попадает на сетчатку вашего газа, там рождается сигнал, он уходит в мозг. Но и реакция мозга на сигнал передается глазу – глаз, к примеру, изменяет кривизну хрусталика, диаметр зрачка. Какая-то часть фотонов не попадает в зрачок, а отражается от глаза, попадает опять на предмет… Мы окружены энергоинформационными каналами связей с окружающим миром.

Человеческий разум связан с миром гораздо полнее, чем это ему кажется, и при определенном умении мысль напрямую влияет на мир

И разум, если проявит свои лучшие качества – прозорливость, изворотливость, внимательность, – в состоянии породить в окружающей среде каскад событий, аналогичный тому, который происходит у нас в теле.

Например, ветер случайно качнул травинку, тень скользнула по камешку и привлекла внимание человека, который кинул этим камнем в кусты и попал по громко загудевшей бочке. На шум выглянул из окна другой человек и поднял крик, обративший на себя внимание нужного вам человека… и так далее.

Магия, чудеса. Хотя, конечно, никакие не чудеса, а искусное использование естественных способностей нашего разума.

Магические приемы, иногда попадающие за счет переноса значения и создания энергоинформационного канала в цель, бледнеют по сравнению с универсальными возможностями разума, понимающего принцип процесса.

Иными словами, если в зоне предполагаемого события вообще хоть что-то происходит, то направления течения случайности разум вполне способен подтолкнуть. Причем так же, как мы это делаем, подталкивая события в собственном мозгу, это ощущение несложно обнаружить.

После занятия можно увидеть обучившихся этому приему людей. Как они, скажем, направляют случайный полет какой-нибудь бумажки на ветру: в одну сторону – в другую, туда-обратно… Конечно, ветер дует преимущественно в одну сторону, но уровня воздействия на случайность человеческого разума оказывается вполне достаточно для того, чтобы для данной бумажки каждый раз движение осуществлялось в одном направлении – туда, куда нужно.

Обучение такому уровню взаимодействия с миром сразу же дает разуму новую и огромную степень свободы, неизбежно создавая глубинную связь между ним и миром. Вы и сами знаете: сумев повлиять мыслью на события хоть раз, очень трудно не сделать это вскоре своей привычкой.

И этот привычный способ действий так же, как и искусство управлять собственной причиной, становится составляющей внутренней жизни разума, его частью. Разум получает возможность еще успешнее опираться на энергоинформационные механизмы нетелесного происхождения.

Что еще требуется для закрепления эффекта?

Наверное, помочь самому себе чаще взаимодействовать с событиями внешнего мира по поводам, не подразумевающим биологическую и эгрегориальную координацию. Действовать так же, как природа, – «просто так», вступая в новое неожиданное взаимодействие с окружающим миром, облегчая себе поиск новых энергоинформационных каскадов.

Ну и побольше энергии – энергии для разума, опять же не порождаемой телом, а порождаемой самим существованием разума.

Поэтому в программу второго этапа пятой ступени (детально она изложена в книге «Мудрость») входило обучение использованию эмоциональной причины и приемов создания внешних и внутренних эмоциональных векторов. Использование технологий быстрых и медленных мыслей для управления случайными событиями. Создание независимой от обычной чакральной структуры внешней чакры.

Не правда ли, мы сделали огромный шаг вперед по сравнению с первой ступенью?

Конечно, и социальные преимущества этих навыков очевидны.

Причем мы нисколько не намерены ими пренебрегать. Тем более что опыт применения полученных навыков необходим для того, чтобы мы нащупали для себя цели и закономерности внеэгрегориального уровня. Ведь что ни говори, а удобно повлиять на ситуацию простым сосредоточением мысли или заранее предопределить ход событий. Ваша теща думает приехать к вам, а вы считаете день ее визита неудобным… Продолжать?

А создать в мире полюса внешнего эмоционального вектора, влияющего, естественно, на всех, кто оказывается между этими полюсами, переориентирующего внимание к позитивному полюсу… К примеру, вот ваш магазин, вот дорога, по которой идут люди… Стоит ли описывать дальнейший способ действий?

Но опять же я отвлекся. Вероятнее всего, вы, мой читатель, второй этап пятой ступени уже прошли и обо всем, что я тут говорю, знаете из собственного опыта.

Тогда вы знаете и то, что процесс, который я уже упоминал, – постепенная все большая опора на внесоциальные цепочки событий и переживаний, постановка все более интересных и масштабных, но все менее зависимых от социально детерминируемого мира целей – очень быстро увеличивает долю внутренней жизни, рожденную взаимодействием с большим миром.

Опыт все накапливается и накапливается, и большой мир проступает все явственней и четче.

Второй этап пятой ступени сообщил разуму возможность свободно действовать в большом мире, исходя из самого себя, – рождать энергию для своего движения и непосредственно воздействовать на ткань причинности мира. Он освободил разум для самосуществования.

Постепенно человек начинает все больше пользоваться так легко усваивающимися, но на самом деле совсем не такими простыми навыками. Почти не замечая, что они все вместе формируют принципиально новый алгоритм действия, взгляд на вещи, способ выживания.

Человек становится человеком, живущим одновременно на двух уровнях: на привычном биологически-социальном и на следующем, на уровне мировой причинности.

Окинем взглядом пройденный нами путь, чтобы яснее разглядеть дистанцию между этими двумя уровнями.

Человек, существующий на уже рассмотренном нами эволюционном уровне, на том, который привел к пороку развития социальности и который мы взяли за отправную точку для начала первой ступени, пользуется только стандартными органами чувств и стандартными значениями слов. Он ищет смысл жизни только в предложенном социумом наборе «чудес», как будто при рождении его назначили деталью механизма и приказали искать, куда себя воткнуть. Как покупатель в супермаркете, обязанный сделать покупку на все деньги, а деньгами является время неповторимой жизни. Как будто вокруг него не огромный и чудесный мир, а трюм неизвестно куда гребущей галеры, где задача – от рождения и до смерти грести в это неизвестно куда.

Его мышление, мировосприятие непрерывно управляется эгрегориальными логическими цепочками. О каждом предмете положено думать только так или только вот так: выбирай, как думать, какому эгрегору сообщить порцию энергии, голосуй или проиграешь. Его разум замыкается на окружающий эгрегориальный мир как через коммутатор со стандартными гнездами. Его учат желать стандартных вещей, стремиться к стандартным целям, соответствовать эталонам, стандартно одеваться, есть стандартную еду. А встретив нестандартное – превратить это в стандартное или по крайней мере воспринять как стандартное. Верить стандартным лукавым обещаниям политиков и жрецов, ждать стандартного светлого будущего, которое стандартно наступает только для разнообразных слуг народа, но не для него. Предписанным образом рассуждать на предписанные темы. Не думать. Желать по указке и действовать по звонку. Считать это единственно возможным способом жизни. Не видеть выхода.

Быть идеальным одноразовым винтиком. Муравьем. Причем самым истово муравьиным муравьям дают поуправлять другими муравьями. Это такая муравьиная самореализация.

Предписанное мироощущение, предписанное мировосприятие, предписанные мысли, предписанные идеалы, предписанные поступки, предписанные функции, предписанный эпилог.

Слабой индивидуальной искрой в этой замаскированной пестрой беспросветице являются любовь, семья, мечты… Но какой поистине слабой, задавленной являются эта искра. Еде же место для братства, любви, человеческого в жизни человека, если человек, даже когда он дома, все равно на службе? Ведь он налогоплательщик, он потребляет воду и свет, он должен за то, что у него хоть что-то есть, он обязан от рождения, он гражданин, у него не зов сердца, а кнут приказа, он не живет, а служит и учит подневольному мышлению детей. Просто сейчас он действует по команде вольно и может пять минут покурить.

Иисус Христос разогнал торгующих в храме.

Если бы он явился сейчас, то, наверное, разогнал бы уже весь этот жутковатый кукольный театр потребительского социума как творение совсем не высших сфер.

Но принявший решение развиваться, человек с тех пор кое-чему научился.

Он превратил свою энергетику из управляемой эгрегориально в подчиненную собственному разуму. Стал пользоваться многочисленными энергоинформационными каналами, резко отличающимися от стандартных, контролируемых эгрегорами. Создал защиту от незримого управления. Научился использовать собственный ресурс на благо себе, перестал отдавать его на нужды энергоинформационных паразитов в обмен на поддельные ценности. Освободил свой внутренний мир от эгрегориального управления. Стал формулировать свои, свободные цели.

При помощи приемов второй ступени он создал систему обеспечения своих свободных целей, намного более эффективную, чем теперь уже не нужная ему эгрегориальная координация. Научился энергетическому поддержанию порядка в собственном теле, позволяющему противостоять заболеваниям, связанным с нарушенной регуляцией органов и систем. Прошел становление как свободное существо внутри коллективного организма.

Он исследовал энергоинформационные каналы социума вокруг себя и смог подключиться к ним на том уровне, на котором он управляется бездумной эгрегориальной сетью. Получил равные с ней возможности влияния.

Осознал себя как разум и перестроил собственную структуру в зрелую свободную форму, перенацелив собственный потенциал – энергию, мышление, интуицию – на собственные нужды. Стал целостной монадой, развивающейся в соответствии с велениями своих мыслей. Теперь он готов двигаться дальше.

И это только самое начало пути, первые четыре ступени. И в то же время гигантский скачок для человеческого существа: как если бы муравей смог по собственной воле стать независимым от приказов химии муравейника и начать развиваться самостоятельно. Маленький шаг для человека. Гигантский – для человечества.

И потом, что вполне естественно, человек начал движение за логические пределы социального муравейника, за горизонт его познания. Чтобы видеть мир, который не сложен из социальных связей, как муравейник из прутиков, чувствовать его структуру и начать осваиваться в нем вместе с другими людьми, которые смогли себя освободить.

А потом – видоизменить свое энергоинформационное тело так, чтобы иметь причину мышления в предыдущей мысли, а не в давлении социума и настроенного на него тела. Иметь возможность мыслить независимо ни от чего и путешествовать так далеко, как угодно. Понять принципы, по которым можно что-либо строить в новом открытом мире. Вырастить конечности, позволяющие строить из кирпичиков нового мира.

Конечно, тот, кто сумел достичь этого, имеет преимущества перед теми, кто пока остался переплетенным своим разумом с потребительским сообществом. Его возможности – это возможности иного плана, понимание закономерностей которых не вшито в сетку значений эгрегориального опыта (что совсем неудивительно – это смертельная угроза для незримых сетей управления). Поэтому его возможности для тех, кто еще не вышел на этот уровень, – это что-то чудесное, мистическое, нечто из иного мира.

Поэтому возможности надсоциального уровня, вернее, результат их применения, – так-то они не найдут своего потребителя среди сплетенных с эгрегорами существ, как любая непонятная вещь непонятного назначения (это нужно четко понимать) – могут сделать внутри социального муравейника все, что угодно. Повлиять на течение обычного для сообщества процесса непонятным, волшебным способом. Привнести новую возможность, обладающую высочайшей привлекательностью и тем иногда даже пугающую. Инициировать новый процесс, основанный на непонятных закономерностях, с естественным резонансом. В общем, потенциально это власть во всех ее проявлениях. Но одновременно практически это никакая не «власть».

Суть дела в следующем: чтобы делать это, нужно иметь для этого мотив, энергию, подталкивающую к такому занятию. А чтобы иметь мотивацию и получать от этого истинное удовольствие, видеть в этом смысл, нужно находиться в сонастройке с эгрегорами, быть несвободным от них. Это естественно: чтобы сделать нечто, вызывающее нездоровый ажиотаж в мире, где правят эгрегоры, нужно иметь те же ценности, что и они.

А человеку, освободившему свой разум, трудно найти в таких представлениях какой-либо интерес. Опыт показывает, что подобные редкие эксперименты длятся очень недолго и затухают сами собой.

А не вышедшему на новый уровень человеку эти возможности недоступны. Соответственно, и событий никаких не происходит.

Короче говоря, человеку, перешагнувшему в своем развитии уровень детского сада, легко стать царем песочницы и забрать себе все формочки и совочки. Но одновременно потрясающе бессмысленно – настолько, что история не знает случаев подобного идиотизма.

Для человека, ступившего на новый эволюционный этап, эгрегориальный социум служит, по сути, источником полезных для жизнедеятельности вещей и мест, где можно найти будущих единомышленников, которым можно показать путь к новому миру, с которыми интересно его осваивать и можно объединить усилия для прорыва в удаленные пределы энергоинформационной Вселенной.

Когда-нибудь, хотелось бы надеяться, эгрегориальный мир займет подобающее ему место – где-то в области подростковых поведенческих реакций – и будет служить хомо сапиенс, человеку разумному, чем-то вроде инкубатора, в котором люди развиваются перед выходом в большой, настоящий мир.

Но для этого тех, кто осознал себя как разум, должно стать, конечно, больше.

И для этого должна появиться еще одна возможность.

Как ни парадоксально, разум, даже освободившийся от эгрегориального принуждения и обретший возможности жить в большом мире, все же не свободен от самого эгрегориального следа.

Ему не перейти на новые рельсы.

В миллиардах возможностей он способен выбрать что угодно, но выбирает всегда клоны биосоциальных забав. Имея крылья, его разум не может направить себя в полет, потому что не может представить себе полета.

Да, он существует на границе. Да, он проявляет в эгрегориальном мире внеэгрегориальные возможности. Да, его цели рождены разумом, а не позывами энергонформационных паразитов. Конечно, все это так.

Но мышление, увы, базирующееся на эгрегориальных понятиях, шлифовавшихся тысячами лет, так просто не освободишь.

И связано это с одной особенностью человеческого мышления, не позволяющей человеку слишком далеко уходить в глубину познания окружающего мира, все время отбрасывающей его к эгрегориально-поддержанной точке размышлений.

Благодаря этому получается, что наиболее тонкие понятия, необходимые звенья в цепочке рассуждений человека, шлифуют эгрегоры. Потом они запечатлеваются в системах значений людей уже в подчеркнутом эгрегорами виде вместе со всем набором эгрегориальных связей.

С одной стороны, в чем-то это разумно: ведь эгрегоры – это сети, объединяющие мыслительную деятельность миллионов людей и за счет такого параллельного процесса обрабатывающие понятия очень скрупулезно. Эта сторона процесса сама по себе замечательна – так и знания, изложенные мной в книге, будут обкатываться и шлифоваться, а практики – становиться отточенными.

С другой стороны, и вот с этой тенденцией приходится бороться, в ходе этой обработки любая идея искажается. В ней гипертрофируются необходимые эгрегорам черты, причем зачастую настолько, что она утрачивает свою истинную полезность. За годы, десятилетия, века. Кто знает, мимо чего, мимо каких открытий и перспектив эгрегориальное человечество уже прошло, ничего не заметив?

И наконец, с третьей стороны, ведь это подлинная трагедия – знать, что мышление подобно козе на резинке, которая может отходить от отправной эгрегориальной точки, преодолевая сопротивление, тянуться к новому, тянуться изнемогая, тянуться – и все равно когда-нибудь при малейшей оплошности резинка сократится, опять отбросив мышление к центру. Откуда оно, потеряв предыдущее направление, будет вновь стремиться куда-то и вновь будет отброшено. И так оно пребудет в границах заколдованного круга, пока силы не иссякнут.

И это еще не все: наш разум, имеющий ограничение по глубине проникновения в предмет размышлений, сам не очень-то любит открывать новое. Если это новое не проникло в сознание с силой кувалды, сознание, скорее всего, примет это за что-нибудь старое.

Вы, друзья (если уже освоили 5–2), из своего повседневного опыта знаете, что поистине новое отыскать очень трудно… Все время тревожит ощущение: вот что-то брезжит, что-то вторгается в жизнь, но стоит попробовать ухватить это вниманием – и все: пыль, зола в пальцах. Нужно обязательно решить эту проблему.

А суть проблемы – невозможность найти переход от биосоциального русла разума к руслу в большом мире.

А ведь сколько мог бы открыть человек, имей он возможность сохранять последовательность мышления и чутко улавливать новое! Сколько тайн духа и материи лежали бы перед нами…

Представьте себе (цифры просто взяты для примера): человек в среднем способен дотянуть мотивацию и не утратить ориентировки до, скажем, тысячного последовательного вывода в рассуждении. А сил у его тела на сто таких попыток на всю жизнь, попытки пойти вперед после кризиса. И каждый раз он начинает заново. Ну, может, не с первого вывода, а, скажем, с десятого из последней цепочки (или другой человек подбирает такой вывод, уже эгрегориально усиленный, что дела в лучшую сторону не меняет). В последней попытке он – или сотый человек, подобравший мысль, – проникает на вывод двухтысячного уровня.