Текст книги "Полное собрание стихотворений"

Автор книги: Дмитрий Мережковский

 
В наш век практический условна даже честь:
В Gil-Blas’е, например, вы можете прочесть
Рекламы каждый день о молодой девице
Иль о скучающей вдове на той странице,
Где о наеме дач вы только что прочли:
«J’ai dix-neuf ans, je suis bien faite et très jolie»[20]20
  Мне девятнадцать лет, я хорошо сложена и очень красива (франц.).


[Закрыть].
Всем предлагает дар она любви свободной,
Кто заплатить готов ее портнихе модной.
Меж тысячей карет я вижу там, вдали,
На шумной улице идет старик в пыли,
С рекламой на спине, по мостовой горячей.
Он служит для толпы афишею ходячей.
На старческом лице ни мысли, ни души.
Он ходит так всю жизнь за бедные гроши,
Чтобы прочесть о том в блистательной рекламе
Известье важное удобно было даме,
Что можно в «Bon-Marché» купить за пустяки
Для ножек розовых ажурные чулки.
А над красавицей и над живой афишей,
На мраморной доске, над выступом иль нишей,
Я громкие слова читаю: Liberté,
Egalité и – звук пустой! – Fraternité.
На сцене крохотной актер в кафешантане
Кривлялся пред толпой в бессмысленном канкане,
Плешивый, худенький, в истертый фрак одет,
Он хриплым голосом выкрикивал куплет.
Я слышал смех в толпе, но ничего смешного
Не находил в чертах лица его больного...
Бывало, в темный век, когда в России кнут
Свистел над спинами рабов, дворовый шут
Смешил господ и дам, скучающих в беседе
О сплетнях городских, на праздничном обеде:
Такой же раб толпы в наш просвещенный век
В свободном городе – свободный человек!..
Когда, подняв свой меч, склонялся гладиатор
Над раненым бойцом и ждал, чтоб император
Рукою подал знак к убийству, и нога
Стояла на груди упавшего врага,
И крови требовал народ с восторгом диким, —
Ты все же, Древний Рим, был грозным и великим.
Но к этим зрелищам мы не вернемся вновь,
И Боже нас храни пролить людскую кровь:
Нам только нравятся невинные забавы.
Мы не язычники, давно смягчились нравы...
А все-таки шутов мы любим, и у всех
Сегодняшний актер не даром вызвал смех.
В жестокости толпы уж больше нет величья, —
За то соблюдены законы и приличья!
 

 
О древний Лувр, под сень безмолвную твою
От шумной улицы я уходить люблю.
Не все ли мне равно – Мадонна иль Венера, —
Но вера в идеал – единственная вера,
От общей гибели оставшаяся нам,
Она – последний Бог, она – последний храм!
 
 
К тебе, Милосская богиня, крик народа
Порою долетал: «Да здравствует свобода!»
И марсельезою Париж был опьянен.
За волю всех рабов, за счастье всех племен,
В дыму, под градом пуль, с надеждою во взглядах
Толпа бежала смерть встречать на баррикадах.
Но с ликом мраморным богиня красоты,
Страдающих людей не видя с высоты,
Смотрела молча в даль холодными очами.
Неумолимая! как ты царишь над нами —
Царить во все века ты будешь над людьми.
О, преклони свой взор на гибнущих, пойми,
Как мы страдаем!.. Нет, не видит и не слышит,
И только вечною красой улыбка дышит.
Венера, с гибелью у ног твоих мирюсь,
Когда тебя люблю, когда тебе молюсь,
И в лике мраморном я вечность созерцаю,
Благословляю жизнь и смерть благословляю!..
 
 
Но вдруг мои мечты внезапный шум прервал,
И с говором вошла толпа туристов в зал.
Рыжеволосая, худая, в пестром пледе,
Свой красный Бэдекер под мышкой держит леди.
Бог ведает, зачем они сюда пришли.
Чрез горы и моря во все концы земли
Из Англии родной туристов гонит скука.
За двести шиллингов везут агенты Кука
Показывать по всем столичным городам
Им каждый памятник, развалину иль храм.
От этих англичан, кочующих и праздных,
Сидельцев лондонских и леди безобразных, —
Нигде спасенья нет! И здесь у ног твоих,
Киприда вечная, гляжу с тоской на них...
Вы цените красу и гений безграничный
На фунты стерлингов в наш век демократичный,
Работать, к вечному стремиться?.. Но зачем?..
Он все-таки придет и овладеет всем,
Не зная наших жертв, не помня наших стонов,
Банкир или купец, владыка миллионов...
Так думал я в тоске мучительной... Но ты,
Ты все по-прежнему богиня красоты,
Смотрела, молча, вдаль, не видя нас, над нами,
Как небо ясными, холодными очами...
Быть может, видела ты новый лучший век,
Те дни, когда к тебе вернется человек,
Когда ты будешь вновь царицею вселенной,
Красой подобная природе неизменной!
 

 
По душным улицам я вечером иду,
Смотрю на первую далекую звезду,
Мою любимую, в темнеющей лазури.
Кричат газетчики: «Le Soir!» Подобен буре
Парижа вечный гул... В театрах на крыльцо
Выходят подышать прохладой, но в лицо
Прохожим веет зной... Еще асфальт бульвара
Во мраке не остыл от солнечного жара.
Волною мягкою струится бледный свет
От электричества на тысячи карет,
На темную листву, на пестрые рекламы.
И как чертоги фей, как сказочные храмы,
Блестят кафе, где пьют и смотрят на бульвар,
И столиками весь широкий тротуар
Уставлен... С фонарем зеленым, в туче пыли,
Со скачек праздничных на приз в Арменонвилле,
Как целый дом, толпой разряженной набит,
Огромный омнибус по улице гремит.
В «Café Ambassadeurs», в пылающей рекламе
Из газовых рожков, начертано огнями
Над морем черных шляп и любопытных лиц
«Yvette Guilbert» – одной из уличных певиц
Названье модное. За Аркой Триумфальной,
Над Елисейскими Полями свет печальный
Зари давно померк, и лишь последний луч
Чуть брезжит вдалеке из-за ненастных туч;
Над потемневшими громадами столицы
Сверкают и дрожат вечерние зарницы.
Как башня Эйфеля воздушна и легка!
Я вижу, сквозь нее мелькают облака,
И светит бедный луч на горизонте мрачном,
В узоре проволок туманном и прозрачном,
Как будто там, вдали, вдали меж облаков
Уже глядит на нас, печален и суров,
Двадцатый век... Чего он хочет, что он скажет,
Какую веру даст, какой нам путь укажет?
Не знаю почему, но в этот душный зной,
Во мраке, окружен бесчисленной толпой,
Бегущей, как поток, волною говорливой
За наслажденьями, за властью и наживой,
Я вспомнил о тебе, родимая земля,
Я вспомнил тихие унылые поля
И с белой церковью убогое селенье,
Прохладу на заре и жаворонков пенье.
Я вспомнил пахаря знакомые черты,
Смиренья полные и детской доброты.
Играет ветерок седыми волосами.
Как древний патриарх, один под небесами,
За плугом он идет с лошадкою своей,
Потерянный в немой безбрежности полей.
Какая дума в нем, какая сила дремлет?
Меня предчувствие великого объемлет
В столице мира, здесь, где скорбный дряхлый век
Кончает дни свои среди роскошных нег...
Когда проснешься ты, о труженик суровый,
………………………………………………..
Кто снимет с уст твоих безмолвия печать?..
………………………………………………..
 

 
Но как ни тяжело, мы все-таки в Париже —
К чему-то светлому и радостному ближе:
Здесь легче дышится, здесь люди ценят труд.
Участвуют в борьбе, страдают и живут.
А там, у нас... Ужель я возвращусь в холодный,
Туманный Петербург, где в болтовне бесплодной
И консерваторы, и либералы – все
Мы только кружимся, как белка в колесе?
Журфикс чиновников, томительный и длинный,
О симфоническом собрании в гостиной
За чаем разговор интеллигентных дам,
С бесцельной клеветой и сплетней пополам:
Бежал в Америку кассир провинциальный...
Известье, что один профессор либеральный,
Почтенный старичок со службы удален,
Потом история двух разведенных жен, —
И гости наконец все темы истощили...
Что делать?.. Тишина немая, – как в могиле...
Но слава Богу: вот – желанный миг, – повел
Хозяин в кабинет, где ожидает стол
С колодой карт, и все опять – в родной стихии:
Винт – современный бог скучающей России!
Какой огонь в очах, какой восторг у всех,
Как вспыхнул разговор, и шуточки, и смех!..
И старый генерал, и робкая девица,
Все полы, возрасты, характеры и лица,
Все убеждения сливаются в одном
Порыве искреннем за карточным столом.
В игре убита ночь, а на рассвете нужен
Усталым игрокам для подкрепленья ужин.
Теперь у них в душе – такая пустота,
Что, право, ни одна греховная мечта
Вольнолюбивая к ним залететь не может:
Печаль за родину их сна не потревожит.
И мнится, в городе все вымерло навек,
И только падает в тумане мокрый снег.
По грязным улицам, по мертвому безлюдью
Порой со шпорами и с выпяченной грудью
На Охтинский пожар промчится брандмайор,
Вперив в немую даль начальнический взор...
Тоска!.. Ужель опять вернусь в твое болото,
О, Петербург, о, жизнь, объятая дремотой,
Как в лужах мертвая стоячая вода, —
Без воли, без любви, без мысли, без труда!
 

 
.……………………………………….
.……………………………………….
………………………………………..
………………………………………..
И все-таки тебя, родная, на чужбине
Люблю, как никогда я не любил доныне.
Я только здесь, народ, в чужой земле, постиг,
Как, несмотря на все, ты – молод и велик, —
Когда припоминал я Волгу, степь немую
И песен Пушкина мелодию родную,
И вековых лесов величественный шум,
И тихую печаль малороссийских дум.
Я перед будущим твоим благоговею,
И все-таки горжусь я родиной моею.
За все страдания еще сильней любя,
Что б ни было, о Русь, я верую в тебя!
 

1891, Париж

Власть.

Сила– немое лицо.

Прометей.

Гефест.

Хор нимф-океанид.

Океан.

Ио– дочь Инаха.

7.

Входят Власть и Сила, две богини; они ведут узника Прометея. За ними Гефест с молотом и цепями.

Власть

 
Мы в Скифии, мы на краю земли, —
Достигли мы пустынь непроходимых.
Теперь, Гефест, исполни приговор
Царя богов: к вершине скал гранитных
Железными цепями ты прикуй
Преступника. Венец твой лучезарный, —
Огонь украв, – он людям в дар принес.
За тяжкий грех его накажут боги,
Чтоб, власть Отца Крониона признав,
Он разлюбил навеки племя смертных.
 

Гефест

 
О, Власть! и ты, о, Сила! до конца
Исполнили вы приговор Зевеса.
А я... увы! дерзну ли приковать
К нагим скалам возлюбленного брата?..
Что делать? Рок велит послушным быть.
Беда тому, кто пренебрег веленьем
Всевышнего... Фемиды мудрый сын!
Наперекор моей свободной воле,
Тебя к скалам я цепью прикую, —
К пустынному, печальному граниту,
Где голоса людского никогда
Ты не услышишь, где, лучами солнца
Сожженное, твое иссохнет тело
И почернеет. Темная ли ночь
Отнимет свет у жаждущего света,
Иль высушит заря росу полей,
Твоя душа томиться будет вечно —
И не рождался тот, кому дано
Тебя спасти. Несчастный, вот – награда
Твоей любви и состраданья к людям!
Ты сам был бог, и, не боясь богов,
Вознес людей ты к почестям безмерным.
За то теперь, прикованный к скале,
Один, без сна, согнуть колен не в силах,
Беспомощно стонать ты обречен,
Взывать, молить, – но непреклонно сердце
Царя богов: так новый властелин
Всегда жесток!
 

Власть

 
К чему же медлишь ты
И сетуешь бесплодно? Враг Олимпа,
Похитивший твой собственный огонь,
И для тебя не враг ли ненавистный?
 

Гефест

 
Священны узы дружбы и родства!
 

Власть

 
Священнее веления Зевеса.
Для дружбы ли нарушить их дерзнешь?
 

Гефест

 
Ты жалости не ведаешь, богиня!
 

Власть

 
Его жалеть – напрасный труд. Поверь,
Участием ему ты не поможешь!
 

Гефест

 
О, ремесло проклятое мое!..
 

Власть

 
Но ремесло ни в чем тут не виновно.
Зачем его безумно проклинать?
 

Гефест

 
Пусть кто-нибудь другой бы им владел!..
 

Власть

 
Ты выбрал сам его. Свободны боги
Во всем: один лишь Зевс царит над ними.
 

Гефест

 
Да, он царит, – я вижу по всему!
 

Власть

 
Спеши надеть преступнику оковы,
Чтоб медлящим тебя не видел Зевс.
 

Гефест

 
Смотри – для рук уже готовы кольца.
 

Власть

 
Возьми скорей, и руки в них вложи,
И молотом прикуй к скале гранитной.
 

Гефест

 
Исполнены веления твои.
 

Власть

 
Еще ударь, еще! Вот так, покрепче,
Чтоб хитростью не мог он убежать.
 

Гефест

 
Одна рука прикована к утесу.
 

Власть

 
Прикуй теперь другую руку... Пусть
Титан могуч, но Зевс еще сильнее!
 

Гефест

 
Я сделал все, чтоб угодить богам!
 

Власть

 
Теперь обломком стали заостренной
Ему насквозь пронзи скорее грудь!
 

Гефест

 
О, Прометей, я плачу, горько плачу!
 

Власть

 
Ты плачешь над врагом богов: смотри,
Чтоб не пришлось и над собой поплакать!
 

Гефест

 
Ужасное ты зришь перед собой!
 

Власть

 
Я зрю богов лишь праведную кару...
Но возложи ему на чресла цепь.
 

Гефест

 
Я знаю сам – повелевать не нужно.
 

Власть

 
Повелевать я буду! Ну, скорей
Спустись к ногам. Продень сначала в кольца.
 

Гефест

 
Смотри, готово. Труд мой невелик.
 

Власть

 
Вот так. Теперь прикуй гвоздями ноги,
И знай – отчет придется дать во всем.
 

Гефест

 
Твои слова чертам твоим подобны!
 

Власть

 
Ты можешь сам мягкосердечным быть,
Не осуждай других за твердость духа.
 

Гефест

 
Он из оков не вырвется. Уйдем!
 

Власть(к Прометею)

 
Ну что ж? Теперь глумись над волей Зевса!
Воруй огонь богов, чтоб в дар нести
Ничтожным людям! Разве люди могут
Тебе помочь? А некогда ты слыл
Среди богов Провидцем. Где же ныне
Твой прежний дар?.. Пускай научит он,
Как вырваться из плена Прометею.
 

(Власть, Сила и Гефест уходят.)

Прометей(один)

 
Тебя, эфир небесный, вас, о, ветры
Крылатые, и реки, и земля,
Всеобщая Праматерь, и валов
Подобный смеху шум многоголосый, —
Я всех вас, всех в свидетели зову:
Смотрите – вот, что терпит бог от бога!..
Видите: тысячелетья,
Пыткой истерзанный,
Буду страдать.
Царь небожителей,
Зевс, возложил на меня
Цепи позорные...
О, я страдаю от мук
Нынешних, будущих. Скоро ли
Скорби наступит конец?..
Что я сказал?! Не сам ли я предвижу
Грядущее? Нежданная печаль
Не посетит меня. Нет, терпеливо
Перенести я должен все, что Рок
Назначил мне. Судьба неотвратима.
Но не могу молчать – и рассказать
Свою печаль я не могу. Огонь
Я смертным дал, и вот за что наказан.
Похитил я божественную искру,
Сокрыл в стволе сухого тростника,
И людям стал с тех пор огонь собратом,
Помощником, учителем во всем.
Теперь плачу богам за преступленье,
На воздухе привешенный к скале!
Увы, увы!..
Что за звук, что за шелест ко мне долетел?
Это голос земной иль небесный?
Кто-нибудь не пришел ли к далеким горам,
Чтоб взглянуть на позор мой и муки?
Что ж, смотрите: я – жалкий, закованный бог,
Олимпийцам за то ненавистный,
Что безмерно людей я люблю... Но опять
Этот шум... Словно птицы порхают,
Словно воздух от бьющихся крылий звенит...
Ныне всё мне бедой угрожает...
 

(На крылатой колеснице появляется Хор нимф-океанид.)

Хор(Строфа первая)

 
Нет, не бойся! Мы с любовью
Прилетели к этим скалам.
Мы едва мольбой склонили
Сердце строгого отца.
К нам донесся гром железа
В глубину подводных гротов,
И, стыдливость позабыв,
Не успев надеть сандалий,
Мы примчались в колеснице
С дуновеньем ветерка.
 

Прометей

 
Посмотрите, о, дщери
Многодетной Тефии
И отца Океана,
Что шумящим потоком
Обтекает всю землю —
Посмотрите: я здесь,
На позор пригвожденный,
Сторожить буду вечно
Острие этих скал!..
 

Хор(Антистрофа первая)

 
Видим, видим!.. Страх, как туча,
Застилает наши очи,
Отягченные слезами;
Видим, сохнет на скале
Изнывающее тело
Под железными цепями.
Новый кормчий правит небом:
На Олимпе Зевс насильем
Стародавние законы
Святотатственно попрал!
 

Прометей

 
Пусть бы лучше под землю меня он низверг,
В черный Тартар, приемлющий мертвых,
Или ниже, под своды Аида, и там
Задушил бы в оковах железных,
Чтоб ни смертный, ни бог не видали меня
И над мукой моей не глумились.
А теперь я повешен на радость врагам
В высоте, как игрушка для вихрей!..
 

Хор(Строфа вторая)

 
Разве есть такой жестокий
Из блаженных, кто б над мукой
Прометея насмеялся?
Кто тебе не сострадает,
Кроме Зевса?.. Он один,
Дерзкий, гневный, непреклонный,
Всех богов порабощает
И достигнет самовластья,
Если кто-нибудь насильем
Скиптр не вырвет у него.
 

Прометей

 
Пусть я ныне в оковах томлюсь,
Пусть меня оскорбляют: еще
Будет Зевсу нужда до меня,
Чтобы заговор новый открыть,
Что владыку низвергнет с небес.
Но тогда ни медовая речь,
Ни угрозы меня не смутят
И не выдам я тайны, пока
Он не снимет с меня эту цепь,
Не заплатит за весь мой позор!
 

Хор(Антистрофа вторая)

 
Ты могуч и дерзновенен,
Не уступишь лютой скорби
Никогда, – но берегись:
Слишком речь твоя свободна,
За тебя во мне трепещет
Сердце страхом и тоской.
Где конец твоим страданьям,
Где прибежище от бури?..
Ведь у Кроносова чада —
Непреклонная душа.
 

Прометей

 
Знаю: Зевс непреклонен и горд.
Он закон презирает. Но все ж
Будет сломана гордость его.
Он упрямую злобу смягчит:
Как союзник к союзнику, сам
Выйдет первый навстречу ко мне!
 

Хор

 
Разоблачи мне все: открой, за что же
Зевес тебя, невинного, дерзнул
Предать таким мучениям позорным?
Скажи мне, если можешь...
 

Прометей

 
Тяжело
Мне говорить о скорби безнадежной
И тяжело молчать. И всюду – мука!
Когда в семье богов возник мятеж
И запылал раздор непримиримый, —
Одни желали, чтобы Зевс царил,
Чтоб Кронос был низринут, а другие —
Чтоб никогда не правил ими Зевс.
Я был в те дни сообщником титанов,
Но к мудрости не мог склонить детей
Земли и Неба. В гордом диком сердце
Все хитрости лукавые презрев,
Они врагов смирить мечтали силой.
Но мать моя, Земля, или Фемида
(Единая под множеством имен),
Мне предрекла, что должно не насильем,
А ковами могучих победить.
И я открыл пророчество титанам.
Но, дерзкие, не внемля, мой совет
Отринули. Тогда решил я Зевсу
Помочь в борьбе, и с матерью к нему
Я перешел, к свободному – свободный.
Лишь с помощью моею он низверг
И скрыл навек их в пропастях подземных
С союзниками древнего Кроноса.
И вот каким предательством за все
Мне отплатил владыка олимпийцев!
Не доверять ни близким, ни друзьям —
Таков недуг тиранов всемогущих!
Но вы хотели знать, за что Зевес
Казнит меня. Я вам скажу, – внимайте:
На отчий трон воссев, он разделил
Дары земли и неба меж богами
И утвердил незыблемую власть.
Но в дележе обидел жалких смертных:
Он ничего им не дал – и хотел,
Их истребив, создать иное племя.
И не дерзал никто среди богов
Спасти людей. Убиты божьим громом,
Они бы все погибли без меня,
Но я один их защитил и принял
Такую казнь, что страшно тем, кто смотрит,
Страшней тому, кто терпит. Я жалел,
Но жалости не заслужил от бога.
Да будут же страдания мои
Уликою, позорящею Зевса!..
 

Хор

 
Нет, у того в груди не сердце – камень,
Кто над тобой не плачет, Прометей!
О, лучше б мук твоих мы не видали, —
Но, увидав, не можем не скорбеть!
 

Прометей

 
Мой вид, увы! не радостен для друга.
 

Хор

 
Ты что-нибудь не сделал ли еще?
 

Прометей

 
Еще я смертным дал забвенье смерти.
 

Хор

 
Но как могли про смерть они забыть?
 

Прометей

 
Я поселил надежды в них слепые.
 

Хор

 
То не был ли твой величайший дар?
 

Прометей

 
Нет! я им дал еще огонь небесный...
 

Хор

 
Огонь – в руках таких созданий жалких!..
 

Прометей

 
И многому научит он людей!
 

Хор

 
Так вот за что разгневанный Кронион
Тебя на казнь обрек и не щадит!
Ужели нет конца твоим страданьям?
 

Прометей

 
Конец один – Зевесов приговор.
 

Хор

 
О, если так – надежды мало. Видишь,
Ты был неправ. Сказать, что ты неправ,
Мне тягостно... тебе услышать горько...
Оставим же... подумаем, как быть...
 

Прометей

 
Тому, чей дух не удручен страданьем,
Давать советы мудрые легко.
Ведь это все я знал и все предвидел,
Но сам того хотел и сам избрал
Мою судьбу, чтоб быть полезным людям.
А все ж не думал я, что, так жестоко
Истерзанный, я буду пригвожден
К нагой скале, пустынной, безнадежной.
Но нет!.. Пока не плачьте надо мной!..
Приблизьтесь же, сойдите с колесницы,
И лишь тогда услышите про муки
Грядущие, тогда поймете всё.
Узнайте скорбь мою и пожалейте!
Над всем живым витающая скорбь
Одних – теперь, других постигнет завтра!
 

Хор

 
Мы и так тебя жалеем,
Сходим на землю, покинув
Воздух, светлый путь для птиц.
Посмотри, – ногою легкой
Уж коснулись мы гранита,
Поскорей хотим услышать
Повесть грустную твою.
 

(Появляется бог Океан на крылатом чудовище.)

Океан

 
К тебе, Прометей, я примчался
Чрез много земель и морей.
Драконом крылатым по воле
Могу без удил управлять.
Я мукам твоим сострадаю, —
Ведь ты мне родной... Да и так
Сильней, чем родного по крови,
Я сердцем тебя полюбил,
И вот докажу мою дружбу,
Я льстить никому не привык:
Попробуй, проси, чего хочешь, —
Я сделаю все для тебя,
И знай – не найти тебе друга
Верней, чем старик Океан!
 

Прометей

 
И ты пришел взглянуть на казнь мою!
Но как – скажи – решился ты покинуть
Для Скифии, рождающей железо,
Для сих степей, пучину волн родных
И влажные, скалистые пещеры?
Ты говоришь, что поспешил затем,
Чтоб выразить участие страдальцу?
Смотри же – вот, кто Зевсу на престол
Помог войти, смотри, какою мукой
Мне отплатил союзник мой и брат!
 

Океан

 
Я вижу, друг. Но все ж, хотя исполнен
Ты мудрости, послушай старика:
Смири себя и новые законы
Спеши признать. Отныне новый царь
На небесах. Хоть далеко до Зевса,
Но берегись: он может услыхать
Надменные, язвительные речи.
Тогда твоя теперешняя казнь
Покажется ребяческой забавой.
Нет, лучше гнев напрасный удержи,
Подумай, как от мук спастись. Быть может,
Советами наскучил я тебе?
Что ж?.. Не взыщи, ты видишь сам, как платим
Мы дорого за дерзкие слова.
Зачем же, друг, склонить главу не хочешь
И потерпеть? Ведь новую беду
Навлечь легко. А если бы ты раньше
Спросил меня, я счел бы, Прометей,
Безумием противиться такому
Могучему и грозному царю.
Но все ж теперь пойду и постараюсь
Помочь беде, насколько хватит сил.
А ты, о, брат мой, слишком вольной речи
Остерегись: ты мудр и знаешь сам,
Что за нее карают дерзновенных.
 

Прометей

 
Завидую тебе: ты невредим,
А был, как я, мятежником когда-то...
Но обо мне не хлопочи, и знай —
Не убедишь ты Зевса: он упрям.
Смотри, опасно быть со мною в дружбе.
 

Океан

 
Другим давать умеешь ты советы,
А сам себя от гибели не спас.
Но я иду – не прекословь: я буду
Ходатаем твоим; надеюсь, Зевс
В угоду мне с тебя оковы снимет.
 

Прометей

 
Чтоб мне помочь, ты сделать все готов.
Благодарю за дружескую ревность;
Но не трудись, – нельзя меня спасти,
И все твои усилья будут тщетны.
Оставь меня и думай о себе.
Гонимый сам, я не хочу, чтоб были
Невинные гонимы за меня.
И без того уже терзает душу
Мне Атласа, родного брата, скорбь,
Подъявшего на раменах могучих
Земли и неба тяжкие столпы.
И жаль мне, жаль чудовища Тифона
Стоглавого, проклятого, во тьме
Живущего в пещерах сицилийских,
Низринутого с неба: он восстал
На всех богов и, свистом убивая,
Открыл на них зияющую пасть,
Он из очей метал огонь Горгоны,
Олимп грозил разрушить. Но в него
Ударил Зевс недремлющей стрелою
Громоподобной, огненной; молчать
Надменного перунами заставил:
И вдруг Тифон всю силу потерял...
Обугленный и в сердце пораженный,
И ныне он лежит у волн морских,
Как мертвое, недвижимое тело,
Раздавленный корнями Этны. Пышет
Кузнец Гефест на высоте горы...
Когда же хлынут огненные реки
Из кратера и, алчные, пожрут
Плоды полей Сицилии цветущей, —
Тогда Тифон все пламя изрыгнет,
Всю ненависть в палящем урагане,
Испепеленный Зевсом, но живой!..
Ты знаешь сам... Не нужен мой рассказ;
Заботься, друг, лишь о своем спасенье...
А я... терпеть готов, пока Зевес
Не укротит безжалостного гнева!
 

Океан

 
Ты ведаешь, что мудрые слова —
Целители души, объятой гневом.
 

Прометей

 
В спокойные минуты, – не тогда,
Как яростью еще трепещет сердце.
 

Океан

 
Какой же вред в попытке осторожной,
Какое зло ты видишь, Прометей?
 

Прометей

 
Бесцельный труд я вижу и безумье.
 

Океан

 
Не возражай, молю: ведь мудрецы
Безумными казалися нередко.
 

Прометей

 
Мне за тебя придется дать ответ.
 

Океан

 
Ты мне домой советуешь вернуться?
 

Прометей

 
Не то тебя накажут за меня.
 

Океан

 
Не новый ли владыка Олимпийцев?
 

Прометей

 
Смотри, – его прогневать берегись!
 

Океан

 
Мне казнь твоя уроком будет вечно...
 

Прометей

 
Не медли же, спасайся, прочь беги!
 

Океан

 
Уж я лечу! несет меня дракон,
Могучими крылами рассекая
Эфир небес, воздушный, светлый путь,
И рад мой конь домой под кров вернуться.
 

(Океан улетает.)

Хор(Строфа первая)

 
Горько я плачу о муках твоих, Прометей!
Слезы из глаз моих, полных
Нежностью, мне на ланиты
Льются потоком обильным...
Правит вселенной
Бог самовластный,
Бог беспощадный
К древним богам.
 

(Антистрофа первая)

 
Стоном и плачем окрестные земли полны:
Люди скорбят над тобою,
Над вековечною славой
Братьев титанов погибших
Плачут народы
Азии древней,
Все сострадают
Мукам твоим.
 

(Строфа вторая)

 
Плачут и девы Колхиды,
Неустрашимые в битвах,
Плачут кочевники-скифы —
Там, близ болот Меотидских,
В чужой далекой земле.
 

(Антистрофа вторая)

 
Цвет аравийских народов,
Плачут и горцы Кавказа,
Дикое племя в щетине
Копий железных и пик.
 

(Эподос)

 
Одного мы прежде знали
Бога, скованного цепью,
Знали Атласа-титана,
Что, раздавленный, согнувшись,
На спине могучей держит
Необъятный свод небес.
Волны падают на волны,
Плачет море, стонут бездны,
Под землей в пещерах черных
Содрогается Аид, —
И текут, как слезы горя,
Родники священных рек...
 

Прометей

 
Не думайте, что я храню безмолвье
Из гордого презренья! Нет, мой дух
Сознанием мучительной обиды
Весь поглощен. Не я ли даровал
Великую победу Олимпийцам?
Вы знаете о ней. Не буду вам
Рассказывать. Но выслушайте повесть
О жалких смертных.
Это я им дал,
Бессмысленным, могущественный разум!
Не с гордостью об этом говорю,
Но лишь затем, чтоб объяснить причину
Моей любви к несчастным. Люди долго
И видели, но не могли понять,
И слушали, но не могли услышать.
Подобные теням в каком-то сне,
По прихоти случайностей блуждали,
И было все в них смутно. И домов,
Открытых солнцу, строить не умели
Из кирпичей иль бревен, но в земле,
Как муравьи проворные, гнездились,
Во тьме сырых землянок и пещер.
Не ведали отличия зимы
От летних дней, горячих, плодоносных,
Иль от весны цветущей. Дикари
Творили все без размышленья, слепо.
Но наконец я бедным указал
Восход светил, закат их, полный тайны,
Глубокую науку чисел, букв
Сложение и творческую память,
Великую родительницу муз.
Я в первый раз животных диких, вольных
Поработил ярму, чтоб сделать их
Во всех трудах помощниками людям:
Послушного браздам запряг коня,
Красу для глаз и гордость человека,
И с крыльями льняными изобрел
Летающие в море колесницы
Для моряков. Но сколько дивных тайн,
Искусств, наук открывший жалким людям —
Спасти себя ничем я не могу!
 

Хор

 
Увы! От мук, от скорби обезумев,
Бродя во мгле, не можешь ты найти, —
Как некий врач неопытный, – лекарства,
Чтоб исцелить свой собственный недуг!
 

Прометей

 
Еще не все: лишь до конца дослушав,
Увидите, как много я им дал.
И вот мой дар великий: в дни былые
Не ведали они целебных трав,
Лекарственных напитков, притираний,
И умирал беспомощно больной.
Но я открыл спасительные злаки,
Смешение лекарств, чтоб злой недуг
Одолевать. Искусство прорицаний
Установил и, правду ото лжи
В пророческих виденьях отделяя,
Я вещие приметы указал,
Что путнику встречаются в дороге,
Что видим мы в полете птиц с кривыми
Когтями – знак иль добрый, иль дурной;
Воздушные собрания пернатых,
Их пищу, жизнь, любовь и неприязнь,
Отличия во внутренностях теплых,
И печени, и желчи цвет желанный —
Все признаки, угодные богам;
И части жертв, обернутые жиром,
И бедра их широкие сложив
Над пламенем на алтаре священном,
Я всесожженью смертных научил
И знаменьям глубоким, сокровенным,
Являемым в пылающем огне.
Таков мой дар. И кто сказать посмеет,
Что для людей я не открыл руду,
Железо, медь, и серебро, и злато?..
Но в двух словах – чтоб краток был рассказ:
Все от меня – искусство, знанье, мудрость!
 

Хор

 
Довольно ты заботился о людях,
И о себе подумай: может быть,
Еще стряхнув позорящие цепи,
Ты будешь вновь могуществен, как бог!
 

Прометей

 
Нет! Рок не то судил, неумолимый:
Лишь тысячи страданий претерпев,
Из этих уз я вырвусь на свободу...
Мы все – ничто пред волею судеб!
 

Хор

 
Но кто ж судеб таинственный владыка?
 

Прометей

 
Эринии и тройственные Парки.
 

Хор

 
Ужели Зевс слабей богинь судьбы?
 

Прометей

 
Что суждено, того он не избегнет.
 

Хор

 
Не суждено ль вовек ему царить?
 

Прометей

 
Я не могу ответить: не просите.
 

Хор

 
Ужасное скрываешь ты от нас!..
 

Прометей

 
Оставим же... Об этом нам не время
Беседовать... Насколько хватит сил,
В груди моей хранить я буду тайну,
Скрывать, беречь, чтобы спастись от мук!
 

Хор(Строфа первая)

 
С волей Всевышнего лучше не спорить вовеки!
Будем же чаще богам угождать гекатомбой,
Жертвой, закланной у волн необъятного моря.
Не согрешим даже словом,
Божий завет в нашем сердце
Свято храня!
 

(Антистрофа первая)

 
Сладко нам дни проводить, если верим мы в счастье,
Сладко нам душу питать непорочной надеждой!..
Гордый титан, мы глядим на тебя с содроганьем:
Не побоялся ты бога,
Слишком возвысил ничтожных,
Жалких людей.
 

(Строфа вторая)

 
Что в их любви?.. Разве смертные могут помочь?
Разве не знал ты, что немощью
Сковано племя их бедное,
Недолговечное,
Грезам подобное?..
Не перестроить им мира – созданья богов!
 

(Антистрофа вторая)

 
Вот чему учат страданья твои, Прометей!..
Песни иные мы некогда
Пели тебе, новобрачному,
Песни веселые, —
Гимны счастливице
Нашей сестре Гезионе, невесте твоей!
 

(На сцену вбегает Ио, дочь Инаха, безумная.)

Ио

 
Что за край, что за люди?.. Кто там на скале,
Обвиваемой бурями,
Тяжко стонет в цепях? О, скажите, за что
Он прикован безжалостно?
О, скажите, в какую страну забрела
Я, несчастная?..
Увы, увы!..
Овод пронзил меня жалом...
Аргуса призрак!.. Спасите...
Страшно мне! Видите, вот он —
Тысячеглазый!..
Вот он – со взором лукавым...
Мертвый восстал из земли,
Вышел из ада...
Гонит меня по прибрежным пескам, исхудалую!..
 

(Строфа)

 
Вздохи доносятся флейты пастушьей, унылой...
Гимн усыпительный... Горе,
Горе!.. куда забрела я, скиталица?
Зевс, о, за что ты меня на страданье обрек?
Мучишь, преследуешь, полную ужасом,
Жалкую деву, безумную!..
Громом убей меня, в землю укрой,
Брось на съедение гадам морским!
Боже, внемли
Робкой мольбе!..
Я уж скитаюсь довольно...
Только бы знать мне,
Где мой приют!..
Слышишь ли жалобы бедной изгнанницы?
 

Прометей

 
Ко мне достиг твой голос, дочь Инаха.
Я знаю все: Зевес тебя любил...
И вечно ты преследуема Герой,
И, оводом язвимая, бежишь.
 

Ио(Антистрофа)

 
Имя назвал ты отца моего. Отвечай мне:
Кто же ты сам, о, несчастный,
С девой несчастною слово промолвивший?
Знаешь ты, посланный богом, мой страшный недуг,
Жалом пронзивший меня и терзающий.
Ревностью Геры гонимая,
Всюду мечусь я, не помню себя
И, обезумев от боли, бегу!..
Можно ль страдать
Больше, чем я?..
Если ты знаешь, открой мне:
Долго ли, бедной,
Муки терпеть?
Молви, утешь ты меня, одинокую!..
 

Прометей

 
В простых словах, без тайн и недомолвок,
Скажу я все, о чем ты хочешь знать,
Как добрый друг, беседующий с другом.
Я – Прометей, я людям дал огонь.
 

Ио

 
О, бог несчастный, благодетель смертных!..
За что же ты страдаешь, Прометей?
 

Прометей

 
Я только что рассказ об этом кончил.
 

Ио

 
Но милостив не будешь ли ко мне?..
 

Прометей

 
Открою все. Скажи, чего ты хочешь?
 

Ио

 
Я знать хочу, кто приковал тебя?
 

Прометей

 
Веление богов, рука Гефеста.
 

Ио

 
Но в чем твой грех? За что тебя казнят?
 

Прометей

 
Я о себе уж говорил довольно.
 

Ио

 
Прости, еще одно: когда настанет
Конец моим страданиям, открой!
 

Прометей

 
Поверь: тебе не знать об этом лучше...
 

Ио

 
Что б ни было в грядущем, – не скрывай!
 

Прометей

 
Я обещал и все тебе открою.
 

Ио

 
Не медли же!.. Прошу, начни скорей!
 

Прометей

 
Сейчас начну... Боюсь я опечалить...
 

Ио

 
Мне лучше – знать! Не бойся, говори!
 

Прометей

 
Ты требуешь: да будет так. Внимай же!
 

Хор

 
Нет, погоди! Хотели мы просить,
Нельзя ль и нам из уст ее услышать
О горестной судьбе ее рассказ.
Ты ей потом грядущее откроешь.
 

Прометей(к Ио)

 
Исполнить их желание – твой долг:
Ведь по отцу – они тебе родные.
Повествовать о скорби нам легко,
Когда мы знаем, что слезой участья
Почтут рассказ внимающие нам.
 

Ио

 
Я не могу вам отказать, о, нимфы!
Узнайте жизнь печальную мою.
Вы видите – я плачу, вспоминая,
Как божий гром ударил, как навек
Утратила я образ человека...
Ночные сны летали надо мной,
Ночные сны в моей девичьей спальне
Шептали мне: «К чему ты так горда
И девственна! Ты можешь быть супругой
Великого царя: Зевес пронзен
Стрелой любви, и радости Киприды
С тобой, дитя, он жаждет разделить.
Не отвергай ты ложе Олимпийца!
В цветущий дол, в Лернейские поля,
Сойди к нему, сойди к стадам отцовским,
Чтоб Зевсово желанье утолить!»
Мне по ночам покоя не давали
Крылатые видения, пока
Об этих снах отцу я не сказала.
Он много раз в Додону посылал
И к Пифии, смиренно вопрошая,
Как совершить угодное богам.
Но все послы, вернувшись, приносили
Неясные пророчества отцу.
И лишь потом пришел к нему понятный,
Прямой ответ – веление богов
Изгнать меня из отческого дома
В безвестные, далекие края, —
Не то Зевес грозил весь род Инаха
Стрелой громов палящих истребить.
Родитель внял дельфийским прорицаньям,
Но не хотел изгнать свое дитя, —
Противился... И бог заставил силой
Безжалостный исполнить приговор.
Я образ мой утратила и разум;
Рогатая, приняв телицы вид
И оводом гонима с острым жалом,
В неистовстве я бросилась бежать,
И по брегам Керхнеи тихоструйной,
И по холмам Лернейским. Сын Земли
За мной следил, жестокосердый Аргус,
С несметными очами вечный страж.
Но он погиб... И под бичом небесным
Из края в край скитаться суждено
Мне, оводом терзаемой. Ты знаешь
Прошедшее – открой же мне теперь
Грядущие страданья. Но не думай
Баюкать слух мой лестью: ничего
Не может быть постыдней речи лживой!
 

Хор