Текст книги "Герой не нашего времени. Эпизод I"

Автор книги: Дмитрий Полковников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Мандатная комиссия пройдена на ура. Не удивил. Даже в тридцать девятом, когда плевать хотели на социальное происхождение, в курсанты набирали детей рабочих и крестьян [51]51
  См. Ю. Веремеев «Комплектование Советской Красной Армии»


[Закрыть]. Или надо было прилюдно рвать с «чуждыми» родителями, боясь потом не только встречаться с ними, но и писать письма [52]52
  Найдите в воспоминаниях Василевского разговор со Сталиным. «Скажите, пожалуйста, – продолжил он, – почему вы, да и ваши братья, совершенно не помогаете материально отцу?»


[Закрыть]. Обманщиков без сантиментов вычищали из рядов «краснознаменной».

Так почему Владимир не подал документы сразу? Память услужливо подсказала – в тридцать пятом, кроме отмены карточек и ввода персональных воинских званий, произошло незаметное, но огромной важности в жизни армии событие. В этом году командир, кроме бесплатного пайка и обмундирования, наконец-то смог похвастаться достойным жалованьем [53]53
  Приказ НКО СССР «Об окладах содержания начальствующего состава РККА»  № 37 от 31 августа 1935 года


[Закрыть].

И до этого про армию писали в газетах, сочиняли стихи, повести, пели песни и снимали фильмы, но вот такой шаг правительства поднял профессию командира на недосягаемый уровень престижа [54]54
  См. Б. Рыбалтовский «Как стать краснофлотцем и командиром РККФ» Государственное издательство. Отдел военной литературы 1929 г. Москва


[Закрыть]. Страна и потом продолжала только радовать своих защитников, ожидая упорного ратного труда в ответ. На восемнадцатом съезде партии об этом с нескрываемой гордостью говорил товарищ Ворошилов.

Максиму, как командиру Отдельного пулеметно-артиллерийского батальона, что в военное время почти полк, положили оклад где-то за штуку деревянных, что было гораздо больше получки секретаря райкома, плюс всякие надбавки, бесплатное обмундирования и, за смешные деньги, паек. Для сравнения, средняя зарплата на заводах составляла около трехсот пятидесяти рублей, но, для кого-то в Бресте восемь червонцев, довольно хорошие деньги. Сумма позволяла прожить месяц не голодая, но без излишеств и покупки новых вещей.

Оценками курсант Суворов по техническим дисциплинам не блистал. Впрочем, не блистал ими Владимир и на выпускных экзаменах в Сумском артиллерийском училище. Пусть новая табличка и украсила здание военного высшего учебного заведения в тридцать седьмом году, но преподавательский состав не сменился, авансом получая новый статус и прибавку к жалованью.

В Мозырский укрепрайон лейтенант попал в тридцать восьмом, отгуляв первый отпуск и незамедлительно женившись. Окрутили? Неудивительно, выйти замуж за военного, лучше всего за летчика или танкиста, считалось у девушек огромной удачей. Можно даже не работать и не учиться, а остаться домохозяйкой.

А про тот год Максим лишь мрачно усмехнулся. Партийные органы почти закончили выкорчевывать из рядов Красной Армии недобитых «врагов народа», а красноармейцы наконец-то узнали – зачем бойцу граната, штык и лопата. Панов ничего не выдумал, цитируя Климент Ефремыча, расписавшегося под итоговым приказом в декабре.

О! Какой неожиданный поворот судьбы. Толком, не побыв комендантом дота и пропустив должность помощника командира роты, Владимир Суворов через восемь месяцев становится ее командиром. Максим тут же открыл лист взысканий и поощрений, но никаких выдающихся результатов в боевой подготовке Владимир не показал и подвига не совершил.

Удивительный карьерный взлет!

Но есть странность в аттестации молодого лейтенанта. Представление на должность обязан скрепить чернилами его непосредственный начальник. А тут лист украшала сразу подпись комбата и мудреная закорючка товарища из особого отдела. И куда же делся старый командир Суворова?

Пожалуй, порезался о карающий меч партии. Если так, надо лишь сочувствовать. Через три месяца харкать кровью, пополам с чернилами, принялись органы. Теперь они сами провоцировали трудящихся и ослабляли мощь страны [55]55
  См. Постановление о возбуждении уголовного дела в отношении Ежова Н. И. старшим следователем Следственной части НКВД СССР Сергиенко 10 июня 1939 года


[Закрыть]. В конспирологический заговор военных, простирающийся до уровня старшего лейтенанта Мозырского укрепрайона, Панов категорически не верил.

Впрочем, плевать ему на любую карьеру, умел бы товарищ Суворов Родину защищать. А с этим плохо, потому как старший лейтенант не знал и основ штабной работы.

Значит, оценивать обстановку, следить за исполнением приказов и порядком придется одному Ненашеву. Если начнется бой, вряд ли кто поправит его явную дурь.

Именно так, дурь Панова. Начальник штаба, должен ему всегда подсказывать, как и скрупулезно фиксировать все шаги и решения.

Так что нет у Ненашева ни наставников, ни советчиков. Пахать придется одному за всех.

Зная собственный характер и грядущие события, Максим назначенцу не завидовал. Не завидовал и Красной Армии, почти дословно помня выводы совещания, проходившего в декабре сорокового года. Батальонные штабы пока живут лишь на бумаге [56]56
  См. выступление Климовского В. Е., генерал-майор, начальник штаба Западного особого военного округа на совещании высшего руководящего состава РККА 23–31 декабря 1940 г.


[Закрыть].

Жаль. Батальон – уровень особый. Здесь рождается командир, не на словах, а на деле способный управлять общевойсковым боем. У попавшего на эту должность офицера внезапно убирают с клетчатой доски привычные шашки и выдают мудреные шахматные фигуры. За шеренгой пешек обнаруживается артиллерия, минометы и тяжелое пехотное оружие. Фигурки непростые, в «чапаевские шашки» не сыграть, и двигать их надо через штаб, превращающий решение в твердый боевой приказ и неуклонно следящей за его исполнением.

Почему так? Командира специально избавляют от рутинных дел: привезли ли патроны, накормили ли солдат, отправили ли в медсанбат раненых, работает ли связь, и так далее. Он должен полностью сосредоточиться на бое, неся ответственность за самое главное – жизнь своих людей.

Правда, иногда, комбату подкидывают бонусные фишки для уверенной победы в бою: танки, авиацию, гаубицы и прочую дребедень, вечно норовящую где-то застрять, прилететь не вовремя, палить в белый свет, как в копеечку, или того хуже, не разобравшись в ситуации, открыть «дружеский огонь».

Чтобы не получить от них головную боль необходимо знать и их правила применения, умея связывать разнородные силы своим единым волевым и командирским решением.

Такие премудрости как раз начинаются с уровня комбата [57]57
  См. выступление полковника Рослого, командир 245-го стрелкового полка, Герой СССР на совещание начальствующего состава по сбору опыта боевых действий против Финляндии 16 апреля 1940 г.


[Закрыть]. Если человек справлялся, его ждала академия. Далее карьера и, может, счастье, а не звание – погоны генерала. Жаль, естественный и вечный порядок роста в его рухнувшей Империи постепенно был разрушен, и на излете остались единицы, пригодных к делу людей.

Впрочем, у Суворова есть шанс длиной почти в три недели. Парень он неглупый и расчетливый. Будем учить, вернее, учиться вместе. Очень многое придется заново вспомнить и узнать и самому бывшему полковнику.

Прочитав второе дело, Ненашев не имел никаких претензий! Вернее, впечатлений. Человек-загадка Алексей Иволгин ожидаемо мог гордиться правильным рабочим происхождением, но военного образования совсем не имел. Не воспринимать же всерьез шестимесячные курсы политруков. Для солдата срок вполне достаточный, но для батальонного офицера в мирное время очень мало. Почти мизер, ноль.

Значок «Ворошиловского стрелка» вызвал у Максима чувство уважения, но не более. Если командир берет в руки личное оружие, значит, отстреливаются, куда-то дев личный состав. Про избирательную децимацию бойцов промолчим, хотя есть и такое, последнее средство устранения паники.

Алексея призвали в начале тридцать девятого, едва дав закончить педагогический рабфак в Казани. После курсов – сразу в освободительный поход. На войну с белофиннами политрук не попал. По дороге на фронт он подхватил тяжелейшее воспаление легких и три месяца провел в ленинградском госпитале.

После выздоровления Иволгин очутился инструктором в политотделе 62-го Брестского укрепленного района, откуда его, подозрительно странно, перевели в его батальон.

Интересно, и за что человека изгнали из лекторов? Направление во что-то меньше, чем штаб полка для политбойца, как плевок в душу.

Водку из графина пил или стаканчик после лекции уносил, оставляя народ без посуды? Взысканий по служебной линии политрук не имел, но это ничего не значило. Учетная карточка Иволгина Саше не доступна. Плохо! Иного сажать хотели по уголовной статье, но отделывался товарищ взысканием по партийной линии, пусть и бесновался прокурор.

Максим улыбнулся, поскольку имел он касаемо замполитов ряд обоснованных подозрений. Ну не мог Саша Панов никак подогнать этапы их эволюции даже с теорией Дарвина после начала перестройки.

А, может, отбросим цинизм? Больше тут людей нормальных, правильных и порядочных. Ходили они и на передовую, и в атаки вместе с бойцами. Жаль, большинство повыбило к лету сорок второго года. Не видели потом их месяцами в окопах.

А ему есть что вспомнить.

В начале военный карьеры попался младшему сержанту Панову необычный человек, надолго ставший для отставного полковника недостижимым идеалом настоящего советского офицера.

Замполит гвардейского мотострелкового полка Южной группы войск казался равнодушным к материальным благам. Он терпеливо гасил конфликты, держал партийную и комсомольскую организацию в своем небольшом, но очень крепком кулаке и личная мораль не падала с высот.

Вместо того, чтобы писать доносы и стоять с пистолетом за спиной солдат (не дай бог, убегут в Австрию), он утром кувыркался перед ними на брусьях или крутился на турнике, наглядно доказывая, что и под сорок можно дать фору молодым. Майор водил все, что водилось в парке. Великолепно стрелял. Не замахиваясь на полк, мог подменить «условно убитого» комбата. Панов видел то своими глазами на полигоне «Хаймашкер» в Венгрии.

Шутку понимал и за словом в карман не лез. Потом сманили его на дивизию, обратно в Советский Союз, куда-то под Полтавщину. Далее полковник Тамаров вместе с солдатами прошел Чернобыль.

Капитан задумался, вспоминая лицо Иволгина-комиссара.

Гражданский человек, но в армии не сломался. Вид унылый, но что-то в нем есть, иначе, почему так гневно зажглись его глаза. Может, разбудить в нем зверя? Нет, не хомячка, а матерого волка, – Панова сразу накрыла холодная волна. Он хорошо знал, что может случиться потом.

Итак, продолжим работать.

Капитан громко захлопнул папку, желая сразу оборвать мысли, далеко опережающие время. Дней, так на девятнадцать.

А кадровик сразу и недовольно подозвал капитана к себе. В своих руках хозяин кабинета держал папку с названием, заставившим комбата сразу вспотеть: «Личное дело. Капитан Ненашев Максим Дмитриевич»

*****

В отличие от Максима, старший лейтенант Суворов выспался хорошо.

В конце тридцать девятого года, батальон, где он служил, перебросили из Мозырского укрепрайона под Брест. Роту расквартировали в небольшом военном городке «Красные казармы», что к северу от города, рядом с местечком Речицы.

Здесь Владимира ждала удача. Он занял просторную, по его меркам, отдельную квартирку. Две небольших комнаты и маленькая кухня казались раем после общежития.

Тогда еще никого не выселяли, но множество жителей приграничного города рвануло к немцам, страшась справедливой кары от новой власти. Жившая здесь ранее польская семья наверняка чем-то согрешила перед трудовым народом. То, что комнаты мародеры немного обнесли, пустяк, мебель-то вывезти не успели.

Менее удачливые товарищи получили что-то в военном городке, ну а прочие, кто не успел к шапочному разбору, жили в городе, снимая комнаты у поляков и белорусов. Другое население постояльцев особо не жаловало.

Ненашев оказался прав, отследив по личному делу служебный путь старшего лейтенанта. Ротным Суворова назначили после увольнения предшественника.

После каких-то учений комсомольская организация выразила бывшему командиру недоверие. Да, была в Красной Армии такая практика: подчиненные решали начальника заслушать. На собрание приходили не командиры и бойцы, а члены партии и комсомольцы [58]58
  После войны проблема возникла вновь См. приказ  № 085 от 30 апреля 1951 г. «О состоянии воинской дисциплины в Советской Армии и мерах по ее укреплению».


[Закрыть].

А когда бывший ротный, было, дернулся, тут же его вопросом прищучили: кто кого создал, армия партию или партия армию? Что? А, то-то же!

Политотдел, не менее бдительно разобравшись в вопросе, а по сути, во всем положившийся на мнение коллектива, немедленно исключил из рядов ВКП(б) личность, сочувствующую друзьям скрытых пособников врагов народа и насаждающую чуждые методы воспитания бойцов. Решение собрания снизу игнорировать нельзя, это настоящая, а не фальшивая буржуазная демократия.

Но с такой формулировкой в рядах Красной Армии ротному не место.

Владимир ему не сочувствовал. Обоснованно выгнали! Внезапно забыл этот командир, что красноармеец прежде всего гражданин первого в мире пролетарского государства.

Насаждать старорежимную дисциплину – совершить преступление в рядах передового отряда революционной армии. А еще, он просто дурак! Зачем заставлять бойцов копать стрелковые ячейки во время дождя и после трудного марша. Ткнул бы флажки, отрывая их «условно», и все дела. Так поступали все, прибавляя теоретически рассчитанную цифру к показаниям секундомера.

Зачем еще грозить кулаком, избранному коллективом, секретарю нашей комсомольской организации? Что там, про озеро Хасан? Врешь и мы не буржуи! Даже самому злостному нарушителю дисциплины следует терпеливо и вдумчиво разъяснять всю несознательность его поведения. Командиру красноармеец, прежде всего товарищ и брат, и жить они должны вместе – общим счастьем и единым интересом [59]59
  «Наша дисциплина покоится на высокой сознательности бойца, на братских взаимоотношениях между командиром и красноармейцем. Эта высокая сознательность определяет взаимоотношения в повседневной жизни Красной Армии и будет определять их в бою» К. Е. Ворошилов, см. также Полевой устав Красной Армии.


[Закрыть].

Даже боец на гауптвахте постоянно чувствовал заботу государства и исправлялся, как мог. Арестованные не работали и не чистили зубной щеткой нужник. Хлорка для обработки санитарных мест.

Лежи на коечке спокойно и осознавай, а если надоело, то сыграй с таким же страдальцами в шахматы, шашки, или послушай радио. Настольные игры, кроме карт, гуманно предусматривал действующий Полевой устав.

Суворов служил строго по законам – был справедлив и не отдалял себя от бойцов. Они дружески подтрунивали друг над другом, смеялись и хлопали рукой по плечу.

В чуждой буржуазным традициям армии командиры и бойцы могли вместе, за одним столом, поднять стопку за руководителей и гегемон-пролетариат. Не случайно, бдительный особый отдел, немедленно выдвинул на освободившее место кандидатуру Владимира [60]60
  Могло быть и так «На одном из заседаний Военного совета при наркоме обороны в конце ноября 1938 г. командир авкабригады Еремин заметил, что командиров полков по существу назначает Особый отдел. Мехлис немедленно подал реплику: Почему командиров полков назначает Особый отдел? И Еремин пояснил: „Материалы на командиров сосредоточены в Особом отделе, он выдвигает кандидатуру, а мы их представляем на утверждение“»


[Закрыть].

Как оказалось впоследствии, предшественник не унывал, а решил бороться до конца. Через полтора года, он восстановился в армии и накатал лютую и приходящуюся весьма ко времени жалобу. Клеветники давно вылетели из войск, зато органы их нашли, а суд примерно покарал. Много таких дел оказалось даже на страницах газеты «Правда» [61]61
  См. «Правда» от 24 октября 1940 г., 26 октября 1940 г.


[Закрыть].

А Владимир, чуть освоив должность, служил хорошо. Рота добилась неплохих показателей в политучебе и хорошо смотрелась на строевых занятиях. Неплохо стреляла из пулеметов, с дружным «ура», выставив винтовки перед собой, ходила в лобовую атаку на позиции условного врага, вызывая скупую слезу у сохранившихся немногочисленных героев гражданской войны, продолжавших служить в укрепрайоне. Так, когда-то у Царицына, они брали на штык буржуев.

Новый ротный был на хорошем счету у командования. Не хуже других читал карту, знал на память инструкции и наставления. Еще Суворов стал настоящей находкой, если предстояло кому-то заранее поручить выступить на собрании, возглавить субботний поход красноармейцев в баню или последить за порядком в кино.

С боевой подготовкой дела обстояли, как у всех. Выполнения составленных планов никто особо не требовал, обращая внимание на более важные дела. Рота постепенно обживалась на новом месте, постоянно что-то караулила, разгружала или строила. Но главное – всемерно помогала крепить Советскую власть в бывшей панской Польше. Когда в банно-прачечный день чисто вымытые бойцы со свертками белья и березовыми вениками подмышками шли по Бресту в строю и с песней, пособники недобитых классовых врагов, словно тараканы разбегались по углам.

Жаль, красноармейцев в укрепрайоне становилось все меньше, особенно после осенней демобилизации в прошлом году.

Пополнение на границу слать не спешили, Брестский укрепрайон находился в стадии строительства.

Однако Суворов постоянно чего-то опасался. Любой из сослуживцев мог внезапно оказаться убийцей, диверсантом или типовым вредителем [62]62
  Решетников В. В. «Что было-то было». М.: Эксмо, Яуза, 2004. «Время от времени курсантские эскадрильи заполняли казарменные залы, и комиссары с, негодованием сообщали нам о новых раскрытых заговорах шпионов, убийц и диверсантов, окопавшихся в руководстве партии, в правительстве, на высших постах Красной Армии»


[Закрыть].

Так внушалось на собраниях, предупреждая, что нельзя доверять никому, кроме нашей партии. Все по сути и верно – враги неожиданно объявлялись в разных местах. В мае 41-го, очередной змеиный выползок сбежал к немцам вместе с планами Осовецкого укрепрайона [63]63
  «В мае 1941 года командир строительной части по установке орудий в опорном пункте „Новый Долистов“ захватил секретные документы и перебежал к немцам. Весь участок укрепленного района – Сокулка, Кузница, Новый Долистов, Осовец – оказался раскрытым противнику в инженерном отношении» Руслан Сергеевич Иринархов «1941. Пропущенный удар. Почему Красную Армию застали врасплох?»


[Закрыть]. Почему органы его проворонили?

Постепенно, Суворов выработал свою линию поведения. Обладая природной крестьянской сметкой Владимир мудро решил пересидеть смутное время, колеблясь в унисон с генеральной линией.

Не выделяться! Не высовываться! Никаких лишних движений! И постоянно проявлять бдительность. Он никогда не стыдился писать, куда считал нужным, о собственных подозрениях.

Вот только не надо считать Суворова «стукачом»! Он честно ставил свою фамилию под каждым письмом, разоблачавшим измену или вскрывавшим недостатки. Анонимки – это удел подлецов и классовых врагов Советской власти. Коммунист, вскрывая факты, просто обязан быть честным [64]64
  «Я должен сказать, что сигнализировали очень плохо с мест. Плохо. Если бы сигнализировали больше, если бы у нас было поставлено дело так, как этого хотел Ленин, то каждый коммунист, каждый беспартийный считал бы себя обязанным, о недостатках, которые замечает написать свое личное мнение. Он так хотел. Ильич к этому стремился…» И. В. Сталин. Пленум ЦК ВКП(б) 23 февраля – 5 марта 1937 г. Стенографический отчет


[Закрыть].

Выступал Суворов на собраниях исключительно по бумажке, заранее согласованной с политотделом. Но не надо думать о Владимире плохо, люди всегда знали, что для карьеры очень важно, правильно подбирать слова, а во времена Панова, и спортивный инвентарь. Недолго поиграв в бадминтон, вновь достали кимоно из шкафа, а потом президент поймал щуку.

Старший лейтенант не решался обсуждать и прочитанные книги. Очень опасно сейчас разделять чье-то мнение. Где те наивные, восхищавшиеся трудами предателя Свечина? Уволены, неразумные! А притаившаяся в самом сердце армии белогвардейская гнида, ставившая для развлечения солдат на бруствер, наконец-то получила по заслугам [65]65
  «Самострелы не были эвакуированы в тыл, а оставлены в ротах, хотя временно потеряли работоспособность; по традиции, три раза в день, их заставляли становиться во весь рост на бруствер передовых окопов и прикладывать руки к глазам, как будто они наблюдают в бинокль. Немцы, принимая их за наблюдателей, давали из своих окопов, удаленных на 700–800 шагов, несколько выстрелов по ним, после чего им разрешалось спуститься в окоп. Наказание, не предусмотренное дисциплинарным уставом, но бросавшее в пот самострельщиков. На третий день немцы, к сожалению, сообразили, что их заставляют играть странную роль и перестали стрелять: По соседству же борьба с самострелами совершенно отсутствовала, и они сотнями и тысячами эвакуировались в тыл» А. А. Свечин. Подробнее: http://vpk-news.ru/articles/3122


[Закрыть].

Но, с назначением наркомом Тимошенко, в армии начали происходить странные перемены. Дисциплинарный устав ввел почти старорежимные порядки. Пополняя дисциплинарные батальоны, исчезли «любители» отдохнуть на гауптвахте [66]66
  «Если по 20 военным округам и флотам в 1939 г. было осуждено за различные виды воинских преступлений 8,6 тыс. военнослужащих, то в 1940 г. число осужденных к различным срокам пребывания в дисциплинарных батальонах составило 39 тысяч» Б. И Зверев, Георгий Александрович Куманев «Армия и общество, 1900–1941 гг: статьи, документы»


[Закрыть]. И в настольные игры там больше не играли. Особые отделы отобрали у НКВД и подчинили наркомату. А как возмущались политруки, низведенные особым приказом до уровня заместителей командиров по политчасти!

Лозунг «учить войска только тому, что нужно на войне» не свелся к очередной газетной кампании. Строгие проверяющие беспощадно наказывали командиров, которые в чем-то недовыполняли жесткие требования.

Новые веяния заставили задуматься о своей судьбе и продолжении карьере. Через полгода предстояло менять три «кубаря» старшего лейтенанта на новенькую «шпалу» в петлицах, но свободной капитанской, а лучше майорской должности, в укрепрайоне нет.

Уезжать из Бреста не хотелось. Семейство Суворовых прекрасно обжилось, а в дом постепенно приходил достаток. Кроме того, имел Владимир еще один серьезный довесок к жалованью: жена покупала у местных дефицитные, в глубине страны, вещи, и за хорошую цену сбывала их в комиссионных магазинах Минска. Не стоило и дальше выпускать из рук удачу.

Предложенное место начальника штаба показалось Владимиру разумным компромиссом для дальнейшего продвижения по карьерной лестнице.

Первое впечатление о новом начальнике сложилось хорошее.

У такого и поучиться не грех, глядишь, вместе с ним он и выше поднимется. Да и не вечен сам капитан.

Нет-нет, подсиживать Ненашева старший лейтенант Суворов не собирался, он прикидывал шансы, рассчитывая на случай. Вокруг творилась такая чехарда с кадрами, что иной человек и месяца в должности не служил, как его переводили на другое место. Единственное, что смущало Владимира до зависти, какая-то внутренняя независимость комбата. Это сразу вызвало мысль о неком покровителе капитана где-то очень высоко.

*****

«Странный человек, этот Ненашев», – подумал Алексей Иволгин.

Почему он именно так себя повел, говоря с нами, будто с малыми детьми. Неужели, нельзя более серьезно?

Читал бы его мысли Панов, обязательно сказал – «нельзя».

Алексею сейчас тяжело, зато, несмотря на невоенный внешний вид, он имел громадное преимущество перед Суворовым.

Там, где Иволгин учился, давно читали курс педагогики, ставший обязательным в военных вузах осенью сорок шестого года. В теории воспитания Алексей соображал, но последние полгода не находил в работе ни удовлетворения, ни душевного равновесия.

Как высох питавший его родник. Еще в июле 39-го, вместе с бойцами, он искренне хотел стереть с лица земли фашистскую гадину. А в августе пришлось способствовать небывалому расцвету дружбы советского и германского народа, загнанной в тупик стараниями неведомых врагов [67]67
  Газета «Правда», 24 августа 1939 г.


[Закрыть].

Как же так, ведь еще недавно в испанском небе отважно бились с германским легионом «Кондор» советские летчики-добровольцы. Немного времени прошло и с тех пор, когда Иволгин ходил на митинги, где сам клеймил и искренне желал смерти шайке предателей и убийц, продававших Родину генералам рейхсвера. Да и о вечной подлости Гитлера известно каждому.

Теперь газеты словно забыли о фашизме, а им на лекции разъяснили: западные державы отказались вести с СССР переговоры как равный с равными. Они хотели, чтобы Советский Союз воевал за интересы империалистов, но мудрый товарищ Сталин разгадал хитрую игру. Путем молниеносного заключения договора с Германией созданы условия для мира и дальнейшего строительства социализм.

Затем случился победоносный польский поход, где Красную Армию встречали цветами, а если стреляли, то из кустов. Иволгин радовался грандиозным событиям и долго рассказывал бойцам, как угнетают и ополячивают паны белорусский народ, как тяжело и мрачно жить рабочим в капиталистической Польше.

Но просил красноармейцев не рассказывать о колхозах и полном отсутствии в СССР частной торговли. Указание дал политотдел – мол, не надо отталкивать от себя мелкобуржуазный элемент.

О! Какое это было время!

Каждый боец шел у местных за профессора, и его жадно слушали все: рабочие, крестьяне, интеллигенты. И совсем неважно, что он рассказывал! Главное, это был советский человек, из справедливой и счастливой жизни в Советской стране.

Народ на митинги ходил тысячами, сколько бы их ни проводили. Оратор, сменял оратора и, со слезами на глазах, благодарил Красную Армию.

Энтузиазм и радость неимоверная – люди жадно слушали советские песни, по десять раз подряд пересматривали новые фильмы. Казалось, огромная птица счастья накрыла крыльями долго не знавшую радости землю, воплощая в реальность вековую мечту о сытой и счастливой жизни.

Но как-то удивились бойцы и сам Алексей, видя полные товаров и еды магазины. Свободно и дешево продавались костюмы, часы, отрезы тканей и прочее, с трудом добываемое в стране, обложенной со всех сторон врагами-империалистами.

Но сказка скоро кончилась.

Когда Иволгин уезжал на войну с белофиннами, на митинги местные граждане уже не ходили, слушать долгих речей они не желали и постоянно ехидно интересовались у очередного оратора: когда же, наконец, привезут в село мануфактуру, сахар, промтовары и продукты, которые здесь не вырастить. А стоило Алексею вновь заговорить о счастливой жизни, то сразу следовал язвительный вопрос: «Так, когда же все это будет у нас?».

Где-то наверху помудрили, поскрипели мозгами и дали новую установку: счастливую жизнь надо еще заработать. Подтянуть живот, терпеть лишения и продолжать строить социализм. Но людей уже было не пронять, и дальше своей части Иволгин старался не ходить. Позора не оберешься.

Дальше Алексей наслушался всякого по дороге в Финляндию. «Закрой рот, зубы простудишь!», – часто обрывал его командир роты, считая Алексея пустышкой, никчемным человеком, а агитацию – ненужной болтовней. Командир оказался настоящим пророком. Политрук серьезно заболел. Шла их дивизия на быструю и победоносную войну в шинелях, буденовках и сапогах. Уже потом, в холода, интенданты постепенно переодели всех. Никто в армии не думал, что война затянется до зимы.

А каким все поначалу казалось радужным, трудностей не ожидалось! Ехали они туда с настроением замечательным и полной уверенностью в победе. Да мы их на раз! Правительство белофиннов уже сбежало из Хельсинки! Они оттуда, а мы туда. До скорого свидания! Все, с улыбкой на лице, приглашали друг друга отобедать в Хельсинки. Чёрт возьми, и он сам, на полном серьезе, готовился туда поехать! [68]68
  См. газета «Правда» от 5 декабря 1939 г.


[Закрыть]

В госпитале политработника унизили еще раз.

Многострадальный трудовой народ Суоми в марте сорокового, все таки добился окончательного «укрепления дружбы и собственной безопасности вместе с Советским Союзом». Но не всякий человек, даже не ослеплённый животной злобой и не одураченный брехливой буржуазной печатью мог предвидеть, что сгинет в этой кутерьме народное правительство и революционная армия. Заключать мир пришлось с «давно обанкротившейся правительственной шайкой».

И что Алексей мог возразить тем раненым командирам, весело и цинично тыкавшими пальцами в два номера центральной газеты с разницей в три с половиной месяца? Впрочем, подшивку «Правды» за тридцать девятый год быстро убрали с глаз внимательных пациентов [69]69
  Смесь цитат из «Декларация народного правительства Финляндии», опубликованной в газете «Правда» 2 декабря 1939 года и та же газета «Правда» от 13 марта 1940 г.


[Закрыть].

Иволгин молчал, повернувшись к стенке, прячась от насмешливых взглядов. Не позора хотелось человеку, искренне желавшего учить детей по правде. Она должна быть одна, и именно в нее, он как коммунист, истово верил.

Выздоровевшего телом, но не душой, политрука отправили в политотдел 62-го укрепрайона. Указ об укреплении единоначалия Иволгин встретил с тайной надеждой на свою демобилизацию. Мечта не сбылась, и несостоявшийся учитель начал сторониться людей. Однако, и так его ценили за правильную речь и грамотность, хорошо составленные тексты лекций, речей и докладов. Но, никакой инициативы! Тематику присылали сверху, старясь предотвратить любую неожиданность от местных политбойцов.

Чувствуя, как что-то в нем умирает, Алексей, попросил у Печиженко назначить его на любую должность в обычную часть. Ему очень хотелось и казалось очень важным вновь научиться говорить с людьми, вернуть себе самоуважение Иначе зачем жить, призывать что-то строить или кого-то клеймить, если говоришь одно, а думаешь по иному?.

Начальник политотдела не стал возражать перспективному подчиненному. Полковой комиссар по жизни знал, что каждый на такой работе должен однажды перегореть. Если не сможет, то Алексею и до беды недалеко. А самого Печиженко никто с толку не собьет. У него опыт!

Полковой комиссар сердцем никого не жег, а шел в строю и в ногу со временем, привычно занимаясь порученным делом. Он постоянно держал связь с обкомом, сверяя поступающие сверху, по военной и гражданской линии, партийные указания.