Текст книги "Пикник на обочине. Счастье для всех"

Автор книги: Дмитрий Силлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

2. Ричард Г. Нунан, 51 год, представитель поставщиков электронного оборудования при Хармонтском филиале МИВК

Ричард Г. Нунан вошел в приемную легкой походкой человека, не отягченного особыми заботами и полностью уверенного в завтрашнем дне. Умело раскрашенная секретарша нацелила было на него свои накладные ресницы, смахивающие на черные копья, но, увидев пропуск, подписанный самим полковником, моментально сменила гнев на милость.

– Шеф ждет вас, – растянула она накрашенный рот в тренированной улыбке.

– Премного благодарен, – слегка поклонился Ричард, открывая ореховую дверь с золотой ручкой. – Ваш шеф, вероятно, счастлив иметь такого командующего гарнизоном. С вами его крепость в полной безопасности.

– Ну что вы, – расцвела секретарша. – Это так мило…

– В следующий раз с меня шоколадка, – заговорщически подмигнул Нунан.

…Хозяин кабинета сидел за тяжелым столом, сработанным из того же материала, что и дверь кабинета, и, как все начинающие большие чины, усиленно делал вид, что работает. Перед ним лежала заранее раскрытая папка, над которой он склонился с видом человека, находящегося на грани потрясающего открытия. Может, так оно и было на самом деле, а возможно, так посетителю лучше были видны новенькие зеленые погоны с серебряными орлами.

– Кхм, – сказал Нунан. – Гхм.

Хозяин кабинета оторвал взгляд от папки и уставился на Нунана. По его желчному лицу скользнула тень легкой досады, которая, впрочем, тут же сменилась сухой официальной улыбкой.

– Рад видеть вас, мистер Нунан.

– Взаимно, полковник Квотерблад, – кивнул Ричард. – Пользуясь случаем, хотел вас поздравить со столь стремительным повышением.

– Благодарю, – слегка кивнул хозяин кабинета. – Признаться, я и сам не ожидал такого взлета по служебной лестнице. Подумать только, за заслуги перед народом и отечеством… Впрочем, я пригласил вас не для того, чтобы обсуждать эпизоды моей карьеры. Прошу вас, присаживайтесь.

Нунан опустился в кресло напротив стола, закинул ногу на ногу и скрестил пальцы на животе.

– Если позволите, перейду сразу к делу, – сказал полковник, доставая из хьюмидора толстую сигару, похожую на отрубленный палец великана. Ричард слегка поморщился. Он не любил дыма поддельных гаванских сигар, которые крутят негры на юге из листьев дешевого табака.

«Сразу к делу» не получилось. Последовала минутная пауза, пока Квотерблад раскуривал коричневый цилиндр, очевидно, давая посетителю понять, кто в кабинете хозяин. Нунан терпеливо ждал.

– Так вот, – сказал наконец полковник, выдохнув заодно облако сизого дыма. – Господин Лемхен рекомендовал мне вас как самого способного и осведомленного сотрудника федерального бюро разведки, работающего под прикрытием.

Брови Ричарда слегка приподнялись.

– Не удивляйтесь, – хмыкнул полковник. – Время игр в шпионов закончилось. Теперь порядок в Хармонте будут наводить не ООНовские патрули, а регулярная армия. В последнее время все стало слишком серьезно. Вернее, в последний день.

Нунан кивнул. Когда ситуация становится критической, правительство умеет реагировать быстро и четко. Особенно, если дело касается государственной финансовой системы.

– И поскольку вы постоянно находитесь в самом центре событий, я бы хотел услышать от вас устный доклад о положении дел в Хармонте. Никаких записей, все с глазу на глаз. Кабинет полностью защищен от прослушивания. При этом мне крайне важен ваш личный взгляд на последние события, так сказать, беспристрастный анализ человека, постоянно держащего руку на пульсе.

– Иными словами, вы хотите, чтобы я дал вам рецепт оптимального лекарства от болезни? – усмехнулся Ричард.

– Лекарство у нас есть, – жестко произнес полковник. – Более чем оптимальное. Скажем даже, радикальное. Но я сам прожил в Хармонте много лет и не хотел бы, чтоб город стерли с лица земли ракетным ударом, а после рассказали по ящику очередную ужасную историю о террористах. Надеюсь, вы понимаете, насколько все серьезно?

Сцепленные на животе пальцы Нунана слегка хрустнули, хотя на лице агента не отразилось ничего. Шутки действительно кончились. За один-единственный день поток денег из Хармонта во внешний мир превысил все мыслимые показатели, и правительство, похоже, решило перекрыть его любыми доступными способами. Хорошо, хоть для начала решило выяснить причину, а не рубануло с плеча. Хотя могло…

– Вы слышали о Золотом шаре? – спросил Ричард.

Квотерблад пожал плечами.

– А еще я слышал о Санта Клаусе и ковре-самолете. Это просто очередная сталкерская байка, которых в Хармонте как кошек на улицах после полуночи…

– Ваш старый знакомый, Рэдрик Шухарт, нашел Золотой шар, – ровно произнес Ричард Нунан. – Он пересек кордон с «отмычкой», молодым парнем, фактически предназначенным в жертву Зоне. Так вот, перед тем, как этот парень шагнул в «мясорубку», он произнес странную фразу: «Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженный!» Эту же фразу повторил Шухарт перед Золотым шаром, причем в состоянии сильного стресса. Все это произошло позавчерашней ночью. А вчера в Хармонте началось повальное исполнение желаний, в том числе в ваш департамент пришла бумага о присвоении капитану Квотербладу чина полковника за заслуги перед народом и отечеством, а также о назначении его комендантом форта Ассинибойн с гарнизоном в семьсот пятьдесят человек. Кстати, позвольте полюбопытствовать, какие такие у вас исключительные заслуги, за которые можно перепрыгнуть через два звания?

Полковник поперхнулся дымом и уставился на Нунана. Похоже, как и все военные, он был уверен, что где-то наверху его карьеру злостно зажимали все эти годы. Но наконец справедливость восторжествовала, что-то сдвинулось в неповоротливой бюрократической машине, и все стало на свои места.

– Признайтесь, вы ведь всю жизнь мечтали о таком кабинете, – сказал Ричард, обводя взглядом стены просторного помещения. – А люди в Хармонте преимущественно мечтали о больших деньгах. В результате за один день в городе стало в сотни раз больше денег, чем товаров, и там, наверху, вполне обоснованно полагают, что вот-вот зеленая денежная масса хлынет через край, спровоцировав чудовищную инфляцию в стране. Я ничего не упустил?

– Продолжайте, – прохрипел Квотерблад. Ему явно не хватало воздуха, и отнюдь не фальшивая гаванская сигара была тому причиной.

– Извольте, – кивнул Нунан. – Когда финансовая система в опасности, лучше пожертвовать тысячей-другой жизней, лишь бы деньги остались целы. Так было, так есть, так будет. Как я понимаю, сейчас ракетные комплексы уже нацелены в сторону Хармонта, и люди с большими полномочиями лишь ждут вашего сигнала, чтобы нажать красную кнопку. Но вы точно знаете, что, уничтожив город вместе с жителями, вы кардинально решите проблему?

– Потому я и вызвал вас, – нервно пожал плечами Квотерблад. – Признаться, мне не очень хочется покидать этот кабинет и объявлять срочную эвакуацию подчиненных мне подразделений – от города до форта всего шесть миль, что не спасет крепость от ядерного удара, и уж тем более – от его последствий. Но если другого выхода не будет, то мне придется применить крайние меры, хочется мне этого или нет.

– Понимаю, – кивнул Ричард. – Погоны с орлами как прилетели, так и слететь могут. Что ж, попробую прояснить ситуацию. До сих пор никто так и не понял, что такое Зона. А сейчас Рэдрик Шухарт выпустил джинна из бутылки. В результате, как я понимаю, весь Хармонт стал частью Зоны. Но кто даст гарантию, что ракетный удар не даст Зоне необходимую энергию для расширения? Я уже звонил доктору Пильману. Нет, нет, не делайте такие глаза, я не идиот. Я лишь спросил у него, реально ли, что при наличии мощного источника энергии, поступающей извне, Зона начнет расширяться? Так вот, Пильман не исключает такой возможности.

– Вот черт! – прорычал Квотерблад, с яростью гася сигару в пепельнице. Сейчас он полностью взял себя в руки и был готов рвать, метать и плющить. – И почему я не засадил этого сталкера на десяток лет? Прокурор же мой старый друг, присяжные даже не вякнули бы… Но черт с ним, с этим Шухартом, дело не в нем. Ведь вы говорите, что он попросил счастья для всех! Стало быть, не исключено, что с минуты на минуту Зона начнет исполнять желания каждого придурка на планете. Так не лучше ли все-таки рискнуть и попробовать одним ударом решить проблему?

Нунан покачал головой.

– Я сопоставил факты. Исполнились желания только тех людей, которых Шухарт знал лично, причем эти люди должны были находиться недалеко от Зоны. Я уже послал запросы и даже получил ответы. У его товарищей по тюрьме счастья в жизни не прибавилось ни на йоту.

– Так что вы предлагаете?

Ричард призадумался на мгновение, потер пальцем бровь, после чего сказал:

– Я предлагаю возвести единый надежный кордон не только вокруг Зоны, но и вокруг Хармонта. Сделать нечто вроде индейской резервации, типа той, что построили неподалеку в начале прошлого века для племени чиппева, только на современный лад. Вышки, кордоны, блокпосты, колючая проволока и все такое. Вы и так уже запретили жителям эмиграцию, думаю, они не заметят особой разницы. Объявите жесткий карантин, скажите, что это временные меры. Никому не обязательно знать, что эти меры приняты навсегда. Не только у сталкеров, но уже и у простых жителей Хармонта рождаются чудовищные дети. Горожане меняются – незаметно, постепенно, но процесс идет довольно давно. Думаю, настало то время, когда Зона и Хармонт стали единым целым. Пора их объединить официально. При этом у ученых появится гораздо больше материала для исследований, а у жителей Земли – надежд на дармовое счастье, которое, возможно, когда-нибудь придет к ним из Зоны.

– Исследования на людях…

Квотерблад потер взмокший затылок.

– Да вы еще большее чудовище, чем я, Ричард Герберт Нунан.

– Я просто делаю свою работу, – спокойно ответил секретный агент, поднимаясь с кресла. – И, между прочим, я только что спас целый город вместе с его жителями. Я вам больше не нужен, полковник?

– Да, можете идти, – вяло махнул рукой Квотерблад. – И спасибо. Честно говоря, не хотелось брать грех на душу.

– Пожалуйста, – кивнул Нунан. – Если соберетесь еще куда-нибудь запустить пару-тройку ракет, звоните, я подъеду.

Он повернулся, сделал несколько шагов, взялся за золотую ручку…

– Послушайте!

Ричард обернулся.

– Я забыл спросить. Ведь вы хорошо знаете Шухарта. Скажите по секрету, а какое счастье свалилось на вас? Деньги? Красавица-любовница? Новая машина?

Нунан пожал плечами.

– Поверите ли – никакого, – ответил он. – В моей жизни ничего не изменилось. Наверно, я просто не умею мечтать и потому абсолютно счастлив.

И вышел из кабинета.

3. Рэдрик Шухарт, 31 год, сталкер

Он сидел за столом и смотрел на свое счастье. На то самое счастье, о котором он втайне мечтал восемь лет назад, в тот день, когда вместе с Кириллом Пановым отправлялся в Зону. На свой сбывшийся сон, что снился ему в тюрьме два долгих года почти каждую ночь. На сокровенное, запрятанное в душе у каждого человека, если хорошенько отмыть грязь, которая там накопилась.

На столе стояла пустая четвертинка и стакан, наполненный до половины. Еще на столе были расставлены глубокие тарелки с густым супом, банка с кетчупом, корзинка с хлебом, нарезанным крупными ломтями, а на плите дожидалась своего часа самая большая сковородка, в которой под тяжелой чугунной крышкой томилось мясо с бобами.

Радиоприемник, висящий на стене, бодро передавал новости. «На следующей неделе ожидается незначительное похолодание… Корпорация «Этак» объявила о снижении цен на свою продукцию… Вчера была достигнута договоренность с правительством Украины о взаимных исследовательских работах в аномальных зонах. Группа ученых Международного института внеземных культур собирается выехать в район города Чернобыль для работы в зоне отчуждения…»

Отец ел обстоятельно, то и дело вытирая губы ломтем хлеба, а потом кусая мокрый край желтыми прокуренными зубами. Рэдрик знал – сейчас он доест, вытрет тарелку коркой, бросит ее в рот, сыто рыгнет и проревет на весь дом: «Мария! Заснула?»

И тогда из-за стола встанет его восьмилетняя внучка. Мартышка… Хотя нет, уже не Мартышка, а Мария. Мартышки больше не было. Не было ребенка, похожего на лохматую обезьянку с настороженно-потусторонними черными шариками в глазницах. Просто нормальная девочка, без малейших следов бурой шерсти на теле, с глазами цвета утреннего тумана наложит деду полную тарелку второго и хитро улыбнется, когда тот крякнет: «Эх, под такое еще б одну четвертинку, а?» Просто встанет и поухаживает за своим родным дедом, еще крепким стариком, ничуть не похожим на живой труп с безгубым, ввалившимся ртом и остановившимися глазами.

Шухарт знал – все будет именно так и никак иначе. Потому что именно эту сцену он представлял все эти годы. Думал о том, как было б хорошо, если бы… Если б вот так, по-человечески, за столом, с самыми близкими на свете существами. Чтоб отец был жив, по-настоящему жив. Сидел себе за столом и ел, как тогда, в далеком детстве. Чтоб Мартышка стала нормальной девочкой, а не жутким порождением Зоны. И чтоб жена не боялась свекра и собственного ребенка, которые так страшно кричат по ночам, сидя на своих постелях – длинно, скрипуче, с клокотанием, словно перекликаясь с другими потусторонними порождениями Зоны, незримо бродящими в темноте за периметром.

Но Гута все равно боялась. Пожалуй, даже больше, чем раньше. Сейчас она сидела в углу на табуретке и нервно курила, не замечая, как падает пепел от сигареты на подол ее платья.

И ее можно было понять.

Рэдрик поднялся со стула, подошел к жене и попытался погладить ее по голове – так же, как раньше. Но не получилось. Она не отстранилась, но страх на ее лице сменился едва заметной гримасой брезгливости. И Шухарт понял – не надо. Сейчас точно не надо. А может, и никогда больше не нужно пытаться гладить по голове эту женщину, которой он незаслуженно принес столько горя.

– Уже второй день, – еле слышно прошептала она. – Скажи, ты представлял себе что-то другое? Хоть что-нибудь? Может, как Мартышка бегает во дворе, играет с детьми, как отец мастерит что-нибудь или хотя бы спит?

Рэдрик покачал головой.

Наверно, каждый человек мечтает очень узко и примитивно. Если гора золота, то непременно в середине комнаты, а не где-нибудь в углу. Если новая машина, то обязательно роскошный черный гроб на колесах. Если любовница, то сто процентов нереальная красавица с обложки журнала, которая в жизни непременно окажется редкостной сукой, а в постели – холодным бревном, как, например, та же Дина Барбридж.

Вот и он мечтал, как все. И домечтался… Видимо, если Зона хочет наказать, то она исполняет самое сокровенное желание. Вот и любуйся теперь на свою мечту, созерцай, блаженствуй, кайфуй от того, как две заведенные куклы вживую прокручивают тебе сценарий, которым ты грезил столько лет. Непрерывно. Отец выпивает, ест суп, потом орет точь-в-точь как тогда, в далеком детстве Рэдрика Шухарта. Дочка подходит к плите, накладывает ему мясо с бобами, он снова ест. Когда же тарелка опустеет, они оба улыбнутся, отец потреплет Марию по макушке, а та положит ему голову на плечо. Посидят так с минуту, а потом все начинается сначала. И если в четвертинке и тарелке ничего нет, то отец работает ложкой вхолостую. Можно убрать тарелку, но ложку он не отдаст. Она словно приросла к руке. Рэд пытался забрать – не вышло. Когда нет реквизита, театр работает как может…

Сейчас время обеда, поэтому все идет по-настоящему. Гута не может не накормить родню, так уж она устроена. Впрочем, не исключено, что отца и Мартышку можно и не кормить. За два дня никто из них ни разу не испражнялся. Такое впечатление, что еда просто исчезает, словно они кормят не живые существа, а саму ненасытную Зону, в которую, словно в бездну, проваливается все – еда, человеческие жизни, живые души… Но Гута не может. Поэтому сейчас они поедят, а потом начнется страшное.

– Больше всего я боюсь, когда она подходит к плите, а на ней нет сковороды. Тогда она начинает кричать так же, как раньше, по ночам…

Плечи Гуты затряслись, недокуренная сигарета упала на пол. Рэд незаметно затушил ее каблуком.

– Сделай что-нибудь. Сходи еще раз в Зону к этому своему Золотому Шару, попроси его. Пусть он вернет все как было… Люди в Хармонте считают тебя чуть ли не богом. Так сотвори чудо еще раз, но уже не для всех, а только для себя, меня, дочери и своего отца…

Шухарт скрипнул зубами. Одно дело блефовать в «Боржче», выводя Барбриджа на чистую воду, и совсем другое реально вернуть все как было. Не получится как было, да и не нужно это. Хватит обманывать. Всю жизнь врал, а себе – особенно. Они с Гутой родили ребенка, который изначально принадлежал не им, а Зоне. И не отец вернулся домой, а муляж, как выражаются ученые, «реконструкция по скелету». Кусок Зоны, обросший вокруг мертвых костей и поднявший их из могилы. Он, Рэд Шухарт, впустил Зону в себя, а потом впутал в это любимую девушку, ставшую его женой. И сейчас в полной мере получает свое счастье, выпрошенное у Зоны.

– Давай уедем, – сказал Рэд. – Просто соберем вещи и уедем. Это не твой ребенок и не мой отец. И никогда они ими не были.

– Куда уедем? – бесцветным голосом спросила Гута.

– Куда угодно. Хоть на край света, хоть в Украину, лишь бы подальше отсюда. Если про этот Чернобыль по радио говорят, значит, он где-то есть, верно?

– А они?

– Я уже сказал. Очнись, Гута, как я очнулся. Есть ты, есть я. А это не твоя дочь и не мой отец, который умер много лет назад. Это Зона, которая пришла к нам в дом…

Жена опустила голову.

– Ты можешь уезжать, Рэд Шухарт, – глухо произнесла она. – Беги, как ты бегал всю жизнь от меня, от дочери, от себя самого. Только Зона не отпустит тебя, помяни мое слово.

– Гута!

– Я все сказала. Сделай так, чтобы мы больше никогда тебя не видели. Ты приносишь деньги, которые пахнут смертью. Ты приносишь счастье, которое хуже самого страшного горя. Уйди из нашей жизни. Я никогда тебя ни о чем не просила, а сейчас прошу. Пожалуйста.

– Гута…

– Нет. Уходи. И больше не возвращайся.

Шухарт взглянул в глаза жены – и невольно отшатнулся. В глазах Гуты серым туманом клубилась Зона. В ее глазах, которые он так любил целовать, которые тоже снились ему по ночам… Зона забрала его семью, взамен подарив счастье, о котором он ее попросил. Одно большое счастье, одно на всех…

Рэд повернулся, снял с вешалки куртку, вышел на лестничную площадку, плотно прикрыл за собой дверь и запер ее на ключ. А потом уперся лбом в потертый дерматин над замочной скважиной и ноздрями, всем телом, всем существом своим, кусая до крови губы, принялся впитывать в себя запах дома, которого у него больше не было.

Справа послышались шаги, кто-то поднимался по лестнице. Рэдрик оторвался от двери и повернул голову.

Всегда недовольное, помятое личико управляющего сейчас было искажено страхом, замешанным на решимости загнанной в угол крысы.

– Я принес вам постановление о выселении… В вашей квартире творится черт знает что, и я…

Рэд Шухарт взял управляющего за ворот и резко толкнул. Мясистая спина глухо чавкнула, шмякнувшись об стену. Сталкер неторопливо взял толстяка за шею, вытащил из-за ремня пистолет и приставил ствол ко лбу управляющего.

– Запомни, сволочь, – негромко произнес Рэд. – Что бы ни случилось, никто и никогда не откроет эту дверь. До тех пор, пока дом не рухнет от старости. Иначе я вернусь и найду тебя. Даже если ты вздумаешь убежать на край света, я все равно найду тебя и пристрелю как собаку. В гараже стоит машина с фальшивым бензобаком, в нем контейнер. Отнесешь его в «Метрополь» Хрипатому Хью. За то, что лежит в контейнере, он обещал любую сумму, которая уместится на листке чековой книжки, так что оплаты за квартиру хватит примерно на двести лет и еще останется очень много. Только не вздумай открыть этот контейнер, потому как это будет последнее, что ты сделаешь в своей жизни. Вопросы есть?

– Н-нет…

– А еще ты будешь каждый день носить и складывать под дверь мясо, масло, картошку, бобы и хлеб. Все очень просто. Пришел, позвонил и ушел. Если никто не возьмет продукты, на следующий день ты заменишь вчерашние на свежие. Все понятно?

– Д-да… Конечно, м-мистер Шухарт, я все сделаю…

– Вот и хорошо.

Управляющий дрожал как осиновый лист, по его лицу катились крупные капли пота. Сталкер убрал пистолет, засунул его обратно под куртку и не спеша спустился вниз по лестнице.

Рэдрик вышел из подъезда и остановился. Во дворе гудела небольшая толпа, человек пятнадцать-двадцать. Люди нерешительно топтались на месте, почти все курили, сплевывая себе под ноги. Плохой симптом. Обычно люди ведут себя так, когда сильно нервничают. А нервная толпа может многое, но ничего из этого многого хорошо не заканчивается.

Завидев Шухарта, многие отвели глаза. Но не все. Рэд мгновенно выделил из толпы зачинщика с глазами цвета утреннего тумана.

– Привет, сталкер, – выкрикнул зачинщик, делая шаг вперед.

– И тебе не кашлять, Рябой, – сказал Шухарт. – Чем обязан?

– Твое дармовое счастье для всех повернулось боком, – заявил сталкер, засовывая обе руки в глубокие карманы камуфлированных штанов. – От нас больше никто не берет ни денег, ни золота. В городе продукты кончаются, а торговцы разводят руками – поставщики отказываются иметь дело с жителями Хармонта. Вчера ООНовцы перекрыли все дороги, впускают в город и выпускают обратно только по спецпропускам. Что ты на это скажешь, Рыжий?

Рэд вздохнул, поднял голову и посмотрел на небо. И зачем он спьяну рассказал обо всем в «Боржче»? Люди просили – он и рассказал. Захотел почувствовать себя богом? Ну и как оно? Хреново, честно говоря, особенно когда теряешь все, что тебе было дорого, а вчерашние почитатели вот-вот собираются разорвать тебя на части. Да уж, трудно быть богом, не замарав рук в крови. Но иначе никак. Иначе твои собственные руки рано или поздно окажутся прибитыми к кресту.

Слов не требовалось. И так все было понятно. Но он все-таки сказал:

– Не называй меня Рыжим, сталкер, не люблю. И, если честно, пошел бы ты в ведьмин студень вместе со своей осчастливленной пристяжью.

В следующую секунду руки Рябого вылетели из карманов, словно подброшенные спрятанными там пружинами. Но Шухарт оказался быстрее. Армейский «Кольт» глухо гавкнул, словно разозленный ротвейлер, и Рябой со всего маху грохнулся затылком об землю, расплескав по ней изрядное количество мозгового вещества, добросовестно взбитого экспансивной пулей.

Толпа прянула в стороны, с ужасом глядя на труп, раскинувший руки, в каждой из которых было зажато по метательному ножу. На поверхности обоюдоострых клинков пузырилось что-то зеленоватое, похожее на «газированную глину», нанесенную тонким слоем.

– Кто следующий? – равнодушно спросил Шухарт.

Плевать, что в «Кольте» больше нет патронов. Во-первых, толпа об этом не знает, все смотрят не на затворную раму, отъехавшую назад, а на Рябого, умершего так быстро и неожиданно. Во-вторых, если кинутся, то первого попавшегося он точно загрызет зубами. Вцепится в горло и не отпустит до тех пор, пока тот не перестанет дышать. Такое уж у него, Рэда Шухарта, сейчас настроение.

Но следующего не нашлось. По одному, по двое толпа начала стремительно рассасываться. Остались только человек пять наиболее впечатлительных, которых вид трупа вогнал в жесткий ступор. Но и те вздрогнули и обернулись, когда проезжавший мимо сквера на велосипеде парень заорал благим матом:

– Чего встали? Военные город оцепили, заграждение ставят! Давайте все на площадь, пойдем к мэрии, будем требовать ответа у властей, что все это значит!

Через полминуты сквер был пуст, но Шухарт этого уже не видел. Он быстро шел дворами в сторону юго-западной окраины города, где в самом конце Горняцкой улицы стояла старая будка телефона-автомата. Хрипатый клялся, что в прошлый раз ничего не тронул, кроме фарфорового контейнера с «ведьминым студнем». Что ж, ему можно верить. Когда дело касается больших денег, Хрипатый Хью не разменивается на мелочи.

Дойдя до старого, заброшенного пруда, Шухарт достал «Кольт», вытер его о полу куртки и осторожно взялся за спусковую скобу, собираясь зашвырнуть пистолет на самую середину большой зловонной лужи. Украденное погибшим Артуром оружие Барбриджа, пустое, как его хозяин, и так же, как Стервятник, помеченное смертью, было больше не нужно Рэду. В тайнике под будкой сталкера ждал точно такой же «Кольт» вместе с оцинкованной коробкой, набитой патронами, мешочком с «браслетами» и старым бумажником, в котором лежат поддельные документы на имя какого-то Боба с трудно выговариваемой фамилией. Новый пистолет, новые документы, новое имя и новая жизнь. Другая жизнь. В которой никогда уже не будет простого человеческого счастья, что он однажды нашел и так неосмотрительно потерял – теперь уже, наверное, навсегда…

Но потом Рэд Шухарт подумал, что за два года пистолет мог проржаветь насквозь, как и репутация Хрипатого Хью, а в случае чего тяжелая железяка в кармане – это не только второй кастет, но и неслабый психологический фактор. Если поймают, то по-любому за убийство Рябого тюрьмы не миновать, так что пусть пока что «Кольт» Стервятника погреется под курткой. Может, на что и сгодится.