Текст книги "Юг"

Автор книги: Дмитрий Силлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

– Ишь ты, местный охранник с двухсотым АК и ночным прицелом на охоту вышел, – хмыкнул Снайпер. – Жаль, что ты такой автомат в кучу железа превратил, глядишь, пригодился бы.

В пятне бледного света Данила рассмотрел, что цевье автомата и вправду расколото пулей. А тогда откуда же у трупа дыра в голове, да такая, что весь мозг наружу вылетел и внутри черепа видно уцелевшее глазное яблоко, изумленно повернутое в сторону отсутствующего затылка?

Данила взглянул на Снайпера – и все понял. Пока он носился в темноте, изображая из себя маятник, его напарник, как умел только он, превратился в невидимку и ждал, пока стрелок проявит себя.

– Я был приманкой? – коротко спросил Данила.

– Не совсем так, – покачал Снайпер черным силуэтом головы. – Ты отвлек его внимание, а я застрелил стрелка. Кстати, он мог стать неплохим снайпером, просто в этих местах подзабыли некоторые вещи, о которых нужно знать на войне. Но это все лирика. Сейчас надо затащить его внутрь и закрыться самим, а то думается мне, что с минуты на минуту здесь появятся наши габаритные бронированные друзья.

Снайпер был прав. Впрочем, как и всегда. И это начинало раздражать. Данила прекрасно понимал, что в этом мире его новый командир, который с некоторых пор по собственной воле стал называть его напарником, чувствует себя как рыба в воде. И с одной стороны, вроде бы слушайся опытного дядю и делай, что от тебя требуется. Но в то же время что-то грызло разведчика изнутри, пока еще не оформившееся в связную мысль. Хотя до мыслей ли, когда около головы чуть не ежеминутно свистят пули? Ладно, попозже подумаем. А пока будем слушаться дядю.

Между тем «дядя» ловко приспособил к своему снайперскому комплексу источник бледного света, оказавшийся компактным тактическим фонарем, и, держа оружие на изготовку, нырнул в черный проем.

– Понятно, – буркнул Данила. – А труп, получается, мне тащить.

И снова Снайпер был прав – кому-то надо идти впереди и стрелять в случае появления вражьей силы. А кому-то, у кого поменьше способностей к отстрелу неприятеля, переть демаскирующий фактор, залитый кровищей и мозгами по самое «не хочу».

Но ворчи – не ворчи, а выполнять боевую задачу Данила был обучен. Без этого не то что рядового воина в разведку, пахаря в ополчение не возьмут.

Боевая задача оказалась нелегкой, килограмм под двести вместе с амуницией. Разбитый пулей автомат Данила забросил на плечо рядом со своим, подхватил труп за ноги и поволок его по жухлой траве. Иначе никак – тяжел больно мутант, хоть и камуфляж надет на нем, а не полный бронекостюм, как на охранниках периметра Зоны.

Ступени были освещены призрачным светом, льющимся снизу. Не успел Данила ступить на первую ступеньку, как впереди раздался характерный хлопок. Разведчик бросил было труп и схватился за автомат, но из-за нижнего поворота лестницы, словно из старого кремлевского склепа, раздался знакомый голос, искаженный эхом подземелья:

– Порядок.

Ну, порядок так порядок, с другой стороны, кто бы сомневался. Данила вновь подхватил покойника за тяжелые берцы и пошел вниз, стараясь не смотреть, какая именно часть застреленного Снайпером тела тяжело бумкает сзади, отмечая каждую ступеньку.

За поворотом лестницы была толстенная стальная дверь со странной надписью, освещенной тусклой потолочной лампочкой:

В

ВЕНТКАМЕРА

В РЕЖИМЕ № 2

ДВЕРЬ – ОТКРЫТЬ!

Возможно, это все-таки было не «В», а цифра 8, набитая буквой за неимением другого трафарета. Причем набитая очень давно. Видно было, что краску пытались содрать чем-то острым, но это, видимо, был как раз тот случай, когда говорят «легче закрасить, чем соскабливать». Скоблить неведомым блюстителям чистоты намертво въевшуюся в сталь древнюю краску, видать, надоело, а красить дверь было лениво. Вот и осталась загадочная надпись со времен незапамятных, и не узнать уже никогда, что это за «режим № 2», при котором предписывалось отворить этот толстенный кусок стали с массивным засовом, намертво приваренным изнутри.

За дверью была огромная комната с множеством толстых, когда-то серебристых труб квадратного сечения, протянутых вдоль стен и по потолку. Вдоль стен стояли шкафы с множеством лампочек и тумблеров. Ныне же трубы обветшали, серебристая оплетка висела лоскутами, словно оторванная кожа. Многие из шкафов были разбиты, дверцы оторваны. На полу вдоль стен и шкафов лежали кучи мусора, частично утрамбованные берцами, и запах от тех куч шел далеко не цветочный. Также в помещении имелся металлический стол, вплотную придвинутый к противоположной от входа стене, стул, куча мерцающих экранов, встроенных в стену над столом, солдатская койка с продавленной сеткой, рваным матрацем и трупом, валяющимся на том матраце в живописной позе морской звезды.

Дополнительными деталями интерьера можно было считать валяющийся на полу автомат, такой же, как и покалеченный трофей, что болтался за спиной Данилы, только целый, вторую дверь без надписей, в остальном аналогичную первой, а также Снайпера, застывшего возле стола и внимательно смотрящего на экраны.

Данила отпустил ноги мертвеца, об пол глухо стукнули подкованные каблуки. Но Снайпер даже не пошевелился. Лишь сказал не оборачиваясь:

– Второго я вроде поаккуратней отработал. Крови на камуфляже поменьше, да и мельче он телесами, чем наш ночной охотник. Ты дверь закрой и переоденься пока, а то в водолазном костюме да босиком надолго тебя не хватит.

И замолчал, продолжая изучать то, что происходило на экранах.

В другое время Данила бы тоже первым делом к мерцающим окнам полез, посмотреть на чудо хоть и виданное ранее в музее, но не работавшее уже почти две сотни лет. Но Снайпер был прав – в обтягивающем тело неопрене долго бегать посуху несподручно. Хотя не исключено, что черный водолазный костюм, оставляющий открытым лишь лицо, что спас ему жизнь – ночному стрелку наверняка было сложно целиться в мишень, практически сливающуюся с ночными тенями. Но в то же время Данила изрядно взопрел, особенно при перетаскивании мертвого мутанта – одежда водолаза со специальной теплоизолирующей подкладкой была рассчитана на пребывание в холодной воде, а не на перетаскивание тяжестей посуху.

Брать себе вещи убитого врага в Кремле считалось мародерством. Оружие бери, пожалуйста, особенно если вдруг оказалось, что оно лучше, чем твоё. Все остальное принадлежало мертвому. Злые языки поговаривали, особенно выпивши, что тот закон идет не от благородства, а от того, что с мертвого нео особо брать нечего. А возьмешь что – потом блохи да вши замучают, глядишь, от паразитов расплодившихся еще эпидемия в Кремле начнется.

Сейчас же было другое. До Кантемировской в водолазном гидрокостюме и одних носках точно не дойти, уже сейчас все тело чешется от пота. Потому альтернатива только одна и другой не будет.

Внутренняя охрана Зоны обходилась без усиленной защиты, полагаясь на тех, кто патрулировал периметр. На трупах мутантов были обычные камуфлированные костюмы с бронепластинами, вставленными в особые карманы на груди и в области живота. Похоже, бронежилеты здесь не признавали, каждодневно без проблем таская на себе лишние килограммы. Неудивительно с такой-то антропометрией. Вот только рожи у них… Приснится такое – заикой можно стать.

Стараясь не смотреть на перекошенную предсмертной гримасой морду мутанта, Данила стащил с него костюм. Под камуфляжем обнаружилось тело, усыпанное кожными нарывами, в особо критичных местах прикрытыми пластырем. Хорошо еще специальное белье под водолазный костюм полагалось, а то б ни в жизнь не надел трофейную одёжу, лучше уж по жизни в неопрене бегать.

Берцы Данила снял с трупа ночного любителя приключений, они оказались немного меньшего размера. Но все равно пришлось нарезать куски ткани с камуфляжа убитого и напихать в носки, чтобы ботинки не болтались при ходьбе и не натирали ноги.

– Молодец, – прокомментировал действия Данилы Снайпер, наконец оторвавшись от экранов. – На войне не только окровавленные или залитые гноем вражьи шмотки порой надевать приходится, но и в мусорном баке или в болоте часами сидеть, кормя пиявок и комаров, лишь бы боевую задачу выполнить.

– Это цель подстрелить, что ли? – спросил Данила, стараясь не думать о том, с кого он только что снял одежду. Хотя, конечно, хотелось бы знать, с кого. Что не человек это и так понятно. Но что это? Или кто?

– Ее, родимую, – сказал Снайпер, садясь на корточки перед трупом и доставая нож. – Снайперская работа – это прежде всего терпение. И отсутствие эмоций. И только потом винтовка и прицельный выстрел.

Клинком ножа он разжал челюсти трупа. После чего, внимательно рассмотрев гортань и челюсти со сплошными костяными пластинами вместо зубов, выдал:

– Точно не человек. Даже ваши нео ближе к людям, чем вот это. Речевой аппарат развит на уровне собаки, мозг, судя по тому, что вылетело из башки твоего визави, немногим ушел от четвероногого. Но, думаю, это сугубо целевой мозг, без ерунды, которая в нас намешана.

– То есть? – не понял Данила.

– Похоже, это абсолютная боевая машина с четкой программой действий, заложенной при ее создании. Был бы у них обычный человеческий мозг, была бы морока – блокировать эмоции, страхи, воспоминания.

Он невесело усмехнулся, словно вспомнив что-то давнее и забытое, о чем лучше было не вспоминать.

– А им вспоминать нечего, – продолжил Снайпер. – У них нет такой функции. Все, что надо помнить, он помнит, остальное отсекается. Хотя какой-то минимум эмоций и логики у них имеется. Например, приглашение на ножевой бой или инициатива отстрелить парочку нарушителей, вместо того чтобы доложить о них по команде, это уже человеческое. Хотя, скорее всего, просто незначительный сбой в программе.

Тут настала пора Даниле вспомнить о своем «незначительном сбое в программе», без которого сейчас он был бы там, где должен был быть, а не шатался по изуродованному миру вместе со странником, этому миру вообще не принадлежащим. Что стоило просто доложить о существовании подземного хода из Кремля? Так нет же, полез сам, никому не сказав. И вот результат. Или взять тот бой, когда чуть в плен к нео не попал. Тоже никто не виноват, кроме самого себя. А все проклятое стремление доказать всем, кто он есть на самом деле. И кто он есть, по большому счету, после всего этого?..

Ответить сам себе он не успел, почувствовав на себе пронзительный взгляд. Данила поднял глаза.

– То, что сейчас с тобой происходит, называется чувством собственной важности, – сказал Снайпер. – И это нормально. Любой настоящий воин борется с ним всю свою жизнь. Главное, понять, что ничто в этом мире не имеет значения, кроме смерти и того, что ты должен сделать до того, как она наступит. Ты уже не тот, что был два дня назад там, у Кремлевской стены. Ты не только выживаешь, но и успешно воюешь там, где погибли твои соплеменники. Ты растешь над собой, и это хорошо. И ты можешь стать неплохим снайпером, если научишься отключать в себе эмоции. Людей и нелюдей надо убивать абсолютно спокойно, иначе в самый неподходящий момент ты дернешь спусковой крючок своей винтовки, а через секунду вражеский снайпер сделает то же самое, но плавно. Так стоит ли ловить лбом результат собственной излишней эмоциональности?

– Ты что, мысли читаешь? – спросил Данила, слегка потрясенный словами напарника.

– Да нет, у тебя все на лице написано, – пожал плечами Снайпер. – Но хватит лирики.

Он обвел взглядом помещение.

– Так, обе двери на засовах и, кроме нас, открыть их сможет только направленный взрыв. Здесь нас точно искать не будут, по крайней мере этой ночью, пока утренняя смена не появится. Судя по пульту, задача местной охраны – следить на мониторах за тем, что происходит, и в случае чего вызывать усиленный наряд. В общем, спасибо вон тому безмозглому, что решил обойтись с двумя нарушителями своими силами.

Данила еле слышно скрипнул зубами, хотя сказанное относилось не к нему. Спасибо и тебе за урок, Снайпер, спасибо, что бьешь по больному и не даешь забыть, кто тут боевая машина, а кто пристяжь, которую можно и в качестве приманки использовать. И за то, что учишь эту пристяжь, частенько тыкая ее носом в ее же дерьмо, тоже спасибо. Знаю, пригодится не раз твоя наука. Но как же иногда хочется послать тебя к черту с твоей наукой! И добирайся ты сам до своей Кантемировской без второго номера, которого ты с некоторых пор изволишь называть напарником!

– Осточертело всё, да? – спросил вдруг Снайпер – и улыбнулся. – Понимаю. Это от того, что цели внятной у тебя сейчас нет. Какая-то учебная граната какому-то плавающему мозгу ради противоядия… Такая цель кого хочешь с катушек сорвет. Кстати, на, держи. Чуть не забыл за этими перестрелками.

Он порылся в кармане и достал оттуда ампулу из толстого стекла и таблетку в прозрачном полиэтилене.

– В ампуле противоядие, – просто сказал он. – А таблетка – сублимированный рацион. Воду пока побережем, у нас ее одна фляга на двоих. Да и после таблетки она пока без надобности будет. Проглотишь – и считай двенадцать часов есть-пить точно не захочется… ну, это обычному человеку. С твоими габаритами часа на четыре должно хватить. Правда, потом полведра воды выхлебаешь за раз, это как пить дать. Хмм… каламбур получился, однако.

– Откуда? – только и смог выдавить из себя Данила. Вот так просто – бери противоядие, ради которого последние несколько часов вдвоем прорубались сквозь толпу вооруженных мутантов!

– Со склада, – просто сказал Снайпер. – Там, судя по компьютеру начальника склада, как раз одна ампула и оставалась, вот я ее и прихватил для тебя. Думаю, обманул нас Мозг. Даже если б он и выполнил обещание и отдал нам эту ампулу по факту выполнения задания, выжил бы только один из нас.

– А ты? – спросил Данила, еще не веря в то, что его спасение действительно лежит у него на ладони.

– Мне оно не нужно, – покачал головой Снайпер. После чего медленно провел ладонью над контейнером у себя на поясе, словно котенка погладил. – То, что лежит здесь, не только помогает мне путешествовать между мирами и отклоняет пули, но и излечивает любые болезни. Жаль, что это его свойство распространяется только на меня…

– А что там лежит? – спросил Данила, не в силах сдержать любопытства.

– Сердце заплатки между твоим и моим миром.

– Сердце? Она что, живая?

– Возможно, – пожал плечами Снайпер. – Но давай не будем об этом. Это слишком длинная история, и, может быть, я когда-нибудь расскажу ее тебе. Когда у нас будет побольше времени.

– Подожди… Но тогда получается, что нам уже не нужно искать ту гранату?

– Тебе – не нужно, – устало сказал Снайпер, переворачивая окровавленный матрац и присаживаясь на койку. – Теперь это только мое дело. Спасибо, что помог проникнуть в Зону.

– Э нет, так не пойдет, – сказал Данила. – Начал говорить – так договаривай. Напарники мы или нет? Вроде ж ты сам говорил, что снайпер должен быть всегда спокоен. А сейчас из тебя явно какие-то непонятные эмоции прут. К тому же не верю я, что такой, как ты, будет идти через миры ради оружия и патронов. Ты и в своем мире можешь их достать, причем гораздо легче, чем здесь. И к тому же я не люблю, когда меня используют втемную.

Снайпер хмыкнул. В его глазах промелькнула искра удивления.

– Ничего себе воспитал ученичка, – произнес он. – Ну что ж, во многом ты прав. Хорошо, слушай. Там, в моем мире, живет одна девушка…

Он замолчал – и Данила не стал его торопить. Видно было, что Снайперу сейчас тяжело даются слова. И это было странно. От такого хладнокровного и расчетливого убийцы Данила не ожидал проявлений каких-то чувств. Похоже, они просто были очень глубоко спрятаны в душе этого человека и сейчас ему было нелегко извлекать их оттуда.

– Сейчас она умирает от лучевой болезни. И в моем мире эту стадию ОЛБ не умеет лечить никто, даже самые что ни на есть сумасшедшие ученые. Но есть там один доктор… ну, скажем, нетрадиционной медицины, порой излечивающий заболевания, недоступные ученым. Думаю, он тоже умеет ходить между мирами или же близко знаком с Перехожими. Он же сбросил мне на КПК подробную карту послевоенной Москвы и сказал, что здесь, в этом мире, как раз перед войной в научно-технологическом комплексе по разработке новых технологий «Сколково» был разработан препарат, излечивающий любую стадию ОЛБ и одновременно регенерирующий поврежденные ткани. И что информация об этом препарате находится в общей базе данных Сколковского НТК.

– А… при чем тут Кантемировская? – спросил Данила.

– Во время битвы при Апрелевке, когда Четвертая отдельная танковая бригада сдерживала армаду боевых роботов, в Кремль свозили самое необходимое – оружие, еду, боеприпасы. И тогда было уже не до научных достижений. Так вот, по моей информации, базу данных НТК перевезли в систему тайных укрепленных складов Четвертой танковой бригады. И представляет она собой небольшой предмет, похожий на гранату с объемом памяти в десять эксабайт.

Насчет объема памяти Данила понял лишь, что это очень много и что речь идет о компьютерах, древних машинах, про которые разведчик знал весьма немного и, честно говоря, не особенно стремился узнать больше. Странно было другое.

– Неужели, если он такой маленький, нельзя было захватить его с собой? – удивился он.

– Его-то захватить как раз несложно. И, как я понимаю, его и захватили, только в суматохе он потерялся и вот сейчас всплыл в Зоне ЗИЛ. Но без считывателя информации это абсолютно бесполезный предмет. Я уверен – считыватель до сих пор находится где-то на секретных складах в районе Кантемировской. А про носитель информации я знал лишь, что искать его надо где-то на юге Москвы. И оказалось, что он интересует не только меня. Как видишь, тому, кто достаточно упёрто что-то ищет, судьба порой подбрасывает интересные совпадения. Что, по моему разумению, и называется удачей.

«Получается, и я на его пути из разряда этих интересных совпадений, – подумал Данила. – Впрочем, как и он на моем».

– Счастливый ты человек, Снайпер, – сказал Данила совершенно неожиданно для себя. – Цель у тебя есть. А это в жизни главное.

– У тебя ее как будто нет, – фыркнул Снайпер.

– Сейчас нет, – покачал головой Данила. – Раньше была.

– Какая? – поднял бровь Снайпер. – Врагов покрошить больше других? Так то не твоя цель, а общины. Сейчас же у тебя цель знатная. Выжить самому и помочь выжить Кремлю.

– Чем это я ему помогу? – удивился разведчик. – Тем более после того, как меня оттуда выперли?

– Дружок тебя твой оттуда выпер, а не община, – сказал Снайпер, позевывая. – Почему – не знаю. Может, бабу не поделили, а может, и еще что. Про то сам думай. А я пока посплю, пожалуй. Через час разбудишь. Вон часы на правом верхнем мониторе мигают, засекай. Потом твоя очередь.

Слегка обалдевший от слов Снайпера разведчик не сразу понял, что он говорит. Осознав, машинально кивнул – понятно, мол, часы на солнечных батареях в Кремле имелись, целых четыре штуки осталось. Но кивок пришелся уже в спину пришельца из другого мира, который, обняв свой снайперский комплекс, отвернулся к стене и практически сразу задышал ровно и тихо, как человек, погруженный в глубокий сон.

«Лихо это у него получается, – отметил краем сознания Данила. – Раз – и в отключке».

Но основной работой мозга сейчас было иное.

Как-то не осознавалось ранее, что Ратмир фактически в одиночку принял решение не выкупать пленного. Остальные либо были в его подчинении, либо пошли на поводу у более авторитетного воина. Ни воеводу не вызвал Ратмир, ни даже сотника. Сам все решил, несмотря на острую нехватку обученных воинов на стенах города-крепости.

Но почему? Неужели из-за Радомиры? Но ведь между ней и Данилой ничего не было, так, подначки взаимные, над которыми порой весь Кремль покатывался. Ну так то не любовь же и даже не привязанность. Хотя…

Перед глазами Данилы, словно маслом писанная, встала женская фигурка, увиденная на площадке сильно побитой войной и временем угловой Москворецкой башни. Уж не Радомира ли то была? Хотя нет, померещилось, наверно. Зачем тешить себя надеждой, что ты кому-то нужен в родном доме, если не знаешь этого наверняка?

Да и вообще, зря это все Снайпер сказал, только душу разбередил. Чем изгнанник сможет помочь Кремлю против орды нео, сговорившихся с шамами и био? Обещанным «Валом»? Смех да и только. Надежду, что ли, решил дать Снайпер, цель жизни наметить? Да только зря это он, кому нужны несбыточные надежды и призрачные цели?..

Предаваясь таким невеселым думам, Данила подошел к стене с мониторами, уселся на стул и принялся внимательно рассматривать чудо, доселе невиданное.

Шестнадцать экранов передавали черно-белое изображение, причем на четырех из них картинку было не разобрать – сплошь полосы какие-то, похожие на сетку из небольших молний. Мерцание одно, но тоже необычно. Завораживает. Как окно в другой мир, непонятный, странный, неподвластный разумению.

Но очарование мерцающими экранами прошло быстро, так как ничего интересного на них не происходило. Так, застывшие статичные картинки – коридор, подсвеченный тусклыми плафонами, опять коридор, угловой поворот коридора, дверь с почти такой же надписью, что и на той, которую миновали недавно:

1 ПК 10

В РЕЖИМЕ № 2

ДВЕРЬ – ОТКРЫТЬ!

И снова кусок коридора с квадратной дырой вентиляционной решетки. А также знакомый участок, заляпанный темными пятнами крови перед дверью, в которую они вошли. И вторая картинка рядом, отображающая дверь с абсолютно аналогичной надписью, – не иначе обратная сторона запертой двери, ведущей в венткамеру изнутри лабиринта вентилируемых помещений.

Данила напряг память, вспоминая, что значат слова «камера слежения», «пульт охраны» и «тревожная кнопка». Все эти слова были связаны вот с этими экранами и когда-то давно вдалбливались в головы будущих воинов. Зачем? Тогда это было непонятно, особенно на экзаменах, где все эти кнопки и камеры были лишь рисунками на плакатах. Может, не оставляла учителей надежда, что кто-то из молодого поколения когда-нибудь будет вот так сидеть перед работающей охранной системой и вспомнит что-то из бесполезного и никому не нужного материала?

Зрительная память у Данилы была хорошая, не зря в разведку взяли. Прикрыв на пару мгновений глаза, он вызвал в памяти виденные в отрочестве старые рисунки, покрытые лаком в несколько слоев. Потом сопоставил воспоминания с тем, что находилось перед ним, – и все встало на свои места.

Получается, кабели камер слежения расположены вдоль вентиляционной системы, и видеокамеры находятся примерно в тех же местах, где и выходы воздуховодов. Что это нам дает вкупе с информацией Снайпера о вентиляционном грибе? А то, что под Зоной расположен довольно обширный вентилируемый комплекс, в котором идет какая-то работа, которую нельзя делать на поверхности. Здания-то полуразрушенные никто не восстанавливает, видно же, что со времен Последней Войны к ним не притрагивались. Хотя может быть, что это просто маскировка. От кого? Кто может сверху интересоваться Зоной?

Данила припомнил рисунки и фотографии древних летательных аппаратов и усмехнулся. Фантазировать – дело, конечно, полезное, абстрактное мышление воина развивает, помогающее предугадывать ходы противника, – но не до такой же степени. Хотя что там Мозг говорил об уцелевших спутниках?..

Размышления Данилы прервало какое-то движение на втором снизу мониторе. Разведчик глянул, открыл рот – а закрыть-то и забыл от удивления.

По хорошо освещенному коридору двое собакоголовых неторопливо везли стальную каталку, на каких в кремлевском Госпитале возят тяжелобольных. Только у этой имелось усовершенствование – две пары широких металлических браслетов, приваренных с боков к раме каталки. В браслеты был запакован здоровенный нео, морду которого пересекал уродливый шрам.

Мутант лежал на спине, глядя прямо в объектив камеры, и, наверно, выл от безысходности – столько смертной тоски было в его широко открытых глазах. Воя, несущегося из приоткрытой пасти монстра, Данила не слышал – камера передавала лишь изображение. Разведчик почувствовал его кожей. Нео знал, куда его везут. И боялся. И это было странно. Нео вообще не боятся смерти и очень этим гордятся. Куда же везли сейчас мохнатого воина и что так могло его напугать?

Изображение на мониторе давно сменилось унылой картинкой, отображающей участок коридора, но Данила все еще осознавал увиденное. Напуганный нео… Такое он видел впервые.

Прошло около двадцати минут. Данила продолжал добросовестно изучать экраны, в том числе и те, на которых демонстрировались участки перед двумя входами в венткамеру – снаружи и изнутри. Но все было спокойно. Похоже, Снайпер оказался прав. Погоня, не найдя следов нарушителей, либо решила продолжить поиски с утра, либо пришла к выводу, что беглецы утонули вместе с грузовиком, в темноте въехав в озеро маслянистых отходов.

На одном из мониторов вновь наметилось движение. Данила впился взглядом в мерцающий прямоугольник…

Снова каталка. И снова на ней… Что? Или кто?

Такие мутанты разведчику раньше не встречались.

Абсолютно лысая голова, очертаниями смахивающая на обтянутый тонкой кожей череп мертвеца. Большой миндалевидный глаз точно посредине лба, перечеркнутый вертикальным зрачком. Сразу под нижним веком глаза начинался тонкий, классический нос, какие Данила видел на изображениях греческих статуй. И прямо под носом – такой же миндалевидный разрез безгубого рта, отличающийся от глаза лишь отсутствием глазного яблока. Но это еще не все. Из пустых глазниц по обеим сторонам носа росли небольшие гибкие щупальца с утолщениями на концах. Сейчас эти щупальца беспокойно метались по лицу мутанта, словно пытаясь хоть как-то помочь хозяину, но не зная, как это сделать.

Сделать это и вправду было мудрёно, так как хозяин щупалец был не только прикован к каталке приваренными наручниками. Его тщедушное тело несколько раз перехватывали массивные цепи, уходящие под днище каталки и, судя по всему, там же и зафиксированные замком. Более того – горло мутанта обвивала тонкая сверкающая струна, тянущаяся к толстому кожаному напульснику на запястье одного из собакоголовых. Идея понятна – если кто-то попытается освободить это странное и жутковатое существо на каталке и убьет собакоголового, то тот, падая, рванет струну, которая, словно бритва, перережет тонкую шейку пленника.

Странно показалось Даниле, что такого вот дохлого мутанта зафиксировали гораздо надежнее здоровенного нео. И еще более странным было ощущение, что единственный глаз, горящий во лбу монстра, смотрит прямо на него с экрана монитора. Почудилось разведчику, будто его мозга мягко коснулись невидимые, но вполне осязаемые пальцы и неслышный голос в голове прошептал лишь одно слово: «Помоги!..»

Данила невольно зажмурился – слишком явным был морок. Он весьма смутно представлял себе, как работает связка камера-кабель-монитор, но при этом осознавал, что мутант на каталке никак не мог видеть его. Но в то же время факты – вещь упрямая. Когда он вновь открыл глаза, на мониторе уже никого не было, лишь в голове осталось странное ощущение, какое бывает на коже после легкого мимолетного прикосновения.

Но и оно держалось недолго.

«Морок», – повторил про себя Данила, все больше утверждаясь в мысли, что только что увиденное и услышанное лишь почудилось. Говорят, с недосыпа да недоедания и не такое бывает…

При мысли о еде заурчал желудок, мол, хозяин, хватит развлекаться со старинными игрушками, питание кончилось.

Питание лежало на краю стола. Таблетка, данная Снайпером, и ампула рядом с ней. Забыл Данила о данном ему противоядии сначала за разговором, а после за разглядыванием живых тайн Зоны, которых возили туда-сюда собакоголовые мутанты.

Он усмехнулся про себя. Кому скажи – не поверят. Забыть о противоядии, ради которого шел под пули, дрался с осьминогом, договаривался с собаками-биотехами, бился с охранниками периметра… А ради противоядия ли бился-то? Не все ли равно воину, когда умереть, если к этой мысли приучали с детства? Наслаждение жизнью при ежеминутной готовности к смерти – норма, при которой немудрено забыть о какой-то ампуле.

Данила взял двумя пальцами ребристый стеклянный цилиндр, посмотрел на свет. Внутри ампулы переливалась вязкая, бесцветная жидкость.

«Бесцветная жизнь, – пришла мысль. – У многих она такая. Тягучая и бессмысленная. Пока однажды кто-то не откроет ампулу или не разобьет случайно».

Он резко и сильно щелкнул пальцем по белой точке на кончике цилиндра, и его верхушка улетела куда-то под раздолбанный шкаф, в кучу мусора. Одним движением вытряхнув в рот вязкое содержимое, Данила отправил пустую ампулу в ту же кучу.

Противоядие оказалось безвкусным. Никаким.

«Как та самая чья-то жизнь, которую сожрал, не заметив, второй номер спящего убийцы-гения», – усмехнулся Данила. И подивился про себя мудреным мыслям, обнаружившимся в голове. Вот уж не ожидал найти в себе такое. Наверно, до этого просто не было времени как следует подумать? Учение, тренировки, наряды, рейды, даже несение караула не располагало к размышлениям. А тут накатило ни с того ни с сего. Хотя, может, просто жизнь в коллективе не располагает к размышлениям, и это удел одиночек, выброшенных судьбой в непривычные для них условия существования?

«Ладно, хорош мудрствовать», – приказал Данила сам себе и распечатал таблетку.

Темно-зеленый кругляк пах какими-то травами и был приятен на вкус. И крайне функционален. Разведчик проглотил таблетку, и через несколько минут пришло ощущение, словно он только что съел корову. Впрочем, вскоре оно сменилось просто легкой, приятной тяжестью в желудке, какая случается после обильного употребления вовнутрь свежей и хорошо прожаренной говядины вместе с кружкой-другой клюквенного морса – вместе с голодом пропала и жажда.

«Не иначе химия какая», – подумал Данила. Слово «химия» было старым, полузабытым, значение его помнили немногие, и употреблялось оно в Кремле в основном как заменитель слова «мелкое колдовство» в отрицательном значении. Набодяжит лекарь какое-нибудь отвратное пойло от незначительного недуга, вздохнет человек: «вот химию-то развел» – и выпьет, морщась, кривясь и поминая того лекаря незлым тихим словом…

А потом, когда голодный организм получил своё и успокоился, начало мучить что-то другое. Тот печальный глаз мутанта, с которого заботливые щупальца смахнули слезу, и беззвучное «Помоги!» не отпускали. Данила уж и так и эдак себя уговаривал – мол, кто знает, куда возили мутантов собакоголовые и мало ли что могло почудиться после таких-то приключений… Но все равно муторно было на душе почему-то. Настолько муторно, что, не дождавшись пятнадцати минут до назначенного времени, Данила разбудил Снайпера.