Текст книги "Увидеть небо"

Автор книги: Дмитрий Новоселов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

В сквере под липами стояли скамейки. Их еще не успели отмыть от снежной грязи, но людям уже хотелось насладиться теплом и понежиться на солнышке, поэтому они стелили газеты или разорванные пополам полиэтиленовые пакеты, усаживались помечтать о лете. Я тоже присел на белую картонку, рядом с двумя пацанами. Ребята лет тринадцати разглядывали порнографический журнал. Когда я сел, они ничуть не стушевались, наоборот слегка придвинулись ко мне, как бы приглашая присоединиться. Минуты три я смотрел фотографии и слушал их комментарии.

– Завидую вам, пацаны, – искренне сказал я. – В ваши годы мне приходилось дрочить на журнал "Работница".

Этих слов ребята почему-то застеснялись, наглое выражение с их лиц исчезло, они обиделись и ушли.

Через три минуты появился Спарпыкин. Я встал. Он поздоровался со мной за руку и хотел было что-то сказать, как у него зазвонил сотовый. Около минуты он слушал то, что ему говорили в трубку, а потом начал орать:

– Звонок был через "ноль два"? ... Нет, ты не можешь! ... Отдай его заявление ОБЭПовцам. Пусть он сначала докажет, что купил этот щит, а если купил, то на какие деньги! ... Понял? ... Догони!

– Вот ты мне скажи, – обратился он ко мне в возмущении. – Кому нафиг нужен рекламный щит? Украли у коммерсанта рекламный щит, он звонит "ноль два", оттуда звонок переправляют в райотдел милиции, а там мой двоюродный брат дежурит. Я его недавно из района в город перетащил, поставил заместителем начальника. Он молодой еще, ни уха, ни рыла, но сообразил, что висяк на свою шею заработал, начальник по головке не погладит. Что делать в таких случаях не знает, сразу ко мне звонит. Заколебал. По любому пустяку. А тут последнему кретину понятно, что нужно на коммерсанта ОБЭПовцев насылать, они его прижмут, тот и напишет, что щит нашелся, ошибочка вышла. А как иначе? Иначе никак. Если звонок через "ноль два", тут замять не удастся, обязательно бумага должна быть. Или мы нашли, или сам нашелся, или – висяк.

Закончив тираду, он облизал губы, достал сигарету, прикурил и сказал:

– Давай, что принес.

Я достал бумаги и кассету от диктофона:

– Здесь запись стрелки и кроме моего вопроса, вся кредитная история предприятия за прошлый год. Пояснить?

– Разберусь, – остановил меня полковник. – Я уже кое-какие справки навел про твоих братьев, похоже, там фээсбэшники балуются, а это тебе – не менты, они догола раздевают, и еще по голой жопе пинка дают. Против них можно через прокуратуру попробовать действовать. Там у меня связи покруче ихнего будут. Попридержим мы их подставного директора в КПЗ подольше, он и запоет. Какой у нас запас времени?

– Полторы недели.

– За полторы недели решим. Что-то, конечно, заплатим, но уже значительно меньше.

– Вы с Симохой разговаривали? – спросил я и рассказал полковнику о том, как уделали сегодня утром мою машину.

– Это не Симоха, – уверенно сказал он. – Я с ним говорил. Он, конечно, какой-то план мести вынашивал, но ничего предпринять не успел, а теперь и не рыпнется.

– А кто тогда?

– Да мало ли идиотов! И друга твоего с моста никто не кидал, сам упал по пьяни.

– Хотелось бы верить.

– Я тут с утра поработал, – сменил тему полковник. – Вот посмотри сюда, – он достал два листа бумаги, на каждом из которых было несколько ксерокопий фотографий снятых с паспортов. – Никого не узнаешь?

На фотографиях были запечатлены молодые женщины, примерно одного возраста и одной комплекции. Номера и серии паспортов под фотографиями были предусмотрительно зачеркнуты. На втором листе я узнал Иволгу.

– Вот подружка Игоря, – указал я на нее.

Полковник изменился в лице.

– Это очень плохо, – сказал он поникшим голосом.

– Почему?

– Это жена моего шефа.

Я обалдел.

– Я же их сам и познакомил, придурок, – продолжил он.

– Кого?

– Шефа с женой и Игорешку с Нелькой. Когда они успели снюхаться?

Спарыкин прикурил вторую сигарету от первой.

– Самое интересное, что шеф меня сегодня вызвал и приказал, чтобы я через двадцать дней ехал в Чечню командиром группы. Он там одному полевому командиру крышу кроет, и если это шеф убрал Игоря, то я оттуда живым не вернусь.

Я пристально посмотрел в лицо Спарыкину, но испуга не увидел, скорее досаду.

– Какой же Игорь все-таки осел! – в сердцах воскликнул он. – Нашел, куда пипку свою пихать! С каждым днем я все больше в нем разочаровываюсь. Да и она не лучше – блядина! Вот так вот, один мудак под старость лет женится на бляди, другой ее выпихает, а из-за этого люди гибнут!

– Может, и не из-за этого, – возразил я. – Я думаю, что все-таки из-за денег.

– Ладно, если так. Чтобы выяснить этот вопрос, у меня есть двадцать дней, – он опять закашлялся. – Что-нибудь еще?

– Я все-таки очень беспокоюсь на счет моих баксов, – робко сказал я.

– Не боись, будешь хорошо себя вести, скоро получишь их обратно.

– А как скоро?

– Давай с нашими делами разберемся.... Да и нет их у меня. Они все еще в райотделе.

– А вы точно их вернете?

– Достал, – он выкинул окурок. – Ты это.... Забудь наш разговор, и про бабу эту забудь. Это в твоих интересах.

– Про какую бабу? – прикинулся я дурачком.

– Во-во. Давай, будь, – он развернулся на каблуках, как при команде "кругом" и отбыл в неизвестном направлении.

На пейджер пришло сообщение от Тиграна. Он просил денег. Как тут быть? Если рассчитаться с армянами, то не хватит денег для братьев Пивоваровых, а если не давать армянам, то строительство заморозится. Может, повесить этот вопрос на Спарыкина? Раз он наша крыша, пусть доказывает армянам, что все будет – тип-топ. Серега наверняка бы что-нибудь придумал. Ощущение краха приобретало новые оттенки. За последние десять дней столько плохих известий, сколько иногда за целый год не наберется.

И вот что интересно, чем больше времени проходит со дня смерти Игоря, тем лучше я о нем думаю, а Спарыкин, наоборот меняет свое мнение в худшую сторону. Я хотел поразмышлять на эту тему, но у меня опять сильно разболелась голова. Если прав бородатый, что в черепе спрятано обыкновенное вычислительное устройство, то в нем явно сели батарейки.

Мной овладела апатия. Я упал на скамейку и тупо смотрел на прохожих, на липы и голубей. В принципе, все эти неприятности временные. Когда– то все это кончится, или так, или эдак. А ведь тоска у меня не от этого, а от одиночества. Мать мне тут не опора, Серега мог бы его скрасить, так он – в больнице. Дурак я, дурак! Только сейчас я понял, что нужно мне было, пока Игореха был жив, приткнуться к нему носом и поскулить по-собачьи. Он бы мне помог. Да поздно все это.

Бабу мне надо. Все жду чего-то, ищу, а найти не могу, или не хочу, или боюсь. Искатель хренов.

Запиликал сотовый. Это была Галя.

– Через два часа у меня последняя лекция заканчивается, – сказала она. – И после этого я свободна. Две пары и лабораторное занятие отменили из-за болезни препода. Ты как?

Если бы она знала, как я обрадовался ее звонку!

– Запросто! – заорал я в трубку.

Мы договорились о встрече около второго корпуса.

– Если я опоздаю чуток, подожди, – попросил я. – У меня с машиной неполадки. Попробую наладить "восьмерку", если не успею, примчусь на "москвиче".

Я поехал к своему дому. Марсель уже успел поставить колеса на машину, но фары все еще были разбиты. При дневном свете повреждения выглядели еще ужаснее, и у меня опять испортилось настроение. Минут пятнадцать я ходил вокруг своей тачки, оценивая, во сколько выльется кузовной ремонт. На заднем сидении я заметил фары, лампочки и стекла. Видимо Марсель успел купить запасные части, но из-за нехватки времени перенес монтаж на более поздний час.

Я поднялся в квартиру, съел бутерброд с колбасой, взял запасной ключ от "восьмерки", переоделся в рабочую одежду и опять спустился на улицу. Поменять фары и поставить стекла – много ума не надо.

Когда приехал Марсель, я уже почти закончил, он был слегка этим обескуражен, видимо, хотел подзаработать, но не сказал ни слова. Когда мы завершили работу, до встречи с Галей оставалось полчаса. Я сел в машину переключать рычаги и нажимать педали, а Марсель проверял работу габаритных огней, стоп-сигналов, сигналов поворота, а так же ближний и дальний свет. Все работало. Я заплатил ему сто тысяч. На двух машинах мы доехали до стоянки, я припарковал "москвич", после чего Марсель подбросил меня до дома.

Я наспех принял душ, еще раз тщательно побрился, но на фен времени уже не осталось, пришлось ехать с мокрыми волосами. Я катастрофически опаздывал. По пути я решил, что мы пойдем с Галей в ресторан. Она, конечно, скажет, что не одета для такого случая, не готова, слишком устала и все такое. Поэтому нужен ресторан с кабинками. На кабинки она должна согласиться.

Я опять растворился в городской суете. Огромный мегаполис поглотил меня, принял в свое чрево и погнал по сосудам. Казалось бы, я – сам себе хозяин, куда хочу, туда и еду. Ан нет, не тут то было. Здесь – светофор, там – тупик, здесь – копают канаву, будьте добры, Коля Чебоксаров, извольте подчиняться правилам организма. Вы торопитесь? Вот вам – пробочка! Кому-то, может быть, и смрад, а мне нравится запах улиц. Город шумит мне вслед и подталкивает в спину, беги, шевелись, дыши и ничего не бойся. Спасибо, друг.

В который раз за сегодняшний день я ошибся. Галя была одета по торжественному. Шикарная прическа, неяркий, но стильный макияж, под распахнутым плащом богатое платье. Естественно, она ведь знала, что я приеду, значит, мы куда-нибудь пойдем. Весь день прошаталась по институту в этом наряде, а может быть, только что переоделась. Да, точно, только что переоделась, вон из пакета выглядывает джемпер. Какие хлопоты, и все ради меня. Приятно, черт возьми. Кабинки отпадают. Нужно что-то престижное и дорогое, а это – опять расходы.

– Кто это так изуродовал твой автомобиль? – спросила она, устроившись на сидении.

– Давай сегодня не будем об этом. Уговор только о хорошем. Куда едем? – спросил я наугад.

– В "Метро", – назвала она самый дорогой кабак.

– Заметано.

– Я ведь пошутила, – спохватилась она. – Там ведь так дорого.

– Это в первый и последний раз, – подхватил я. – Потом, когда мы поженимся, будем пить только дома и закусывать колбасой.

Она расхохоталась.

"Хватило бы вчерашней выручки", – подумал я и похлопал себя по карману.

Если не ходить в ресторан, то зачем тогда работать? Где, как не в ресторане, можно людей посмотреть, себя показать, ну не в театре же, ей богу! Лишь бы это не стало привычкой. Сигаретный дым, пузырьки шампанского и плюшевые скатерти, все это так затягивает. Я знаю столько людей, для которых кабак стал смыслом жизни. Причем они не алкаши, а просто тусовщики, убожество, одним словом.

В какой бы ресторан вы ни пришли, вы обязательно встретите там трех четырех подвыпивших братков в компании с малолетними зассыхами. Обязательно где-нибудь в уголке будет сидеть парочка надменных девиц, одна из которых еще куда ни шло, а вторая – непременно уродина. Официант, как правило, будет слегка туповат, и если вам чего-то очень захочется, то в меню вы этого не найдете.

"Метро" мало чем отличался от других заведений такого рода, разве что музыка потише, посуда подороже, да кухня побогаче. Мы очень мило посидели. Время пролетело незаметно, я даже не помнил, что ел. Столько друг другу наговорили, что за три часа стали близкими друзьями. Я зачем-то рассказал Гале историю со своим дальтонизмом.

– А разве так бывает, когда не видишь только один цвет? – удивилась она.

– Вообще-то не бывает. Я – уникум. Один доктор на мне даже диссертацию написал. До пятнадцати лет ездил ко мне из города. Потом куда-то пропал.

– А какого цвета море?

– Серого, с желтизной.

– А – небо?

– Тоже.

– Но ты ведь должен помнить синеву, там, у себя в голове.

– Помню, когда закрою глаза.

Счет мне принесли небольшой, по крайней мере, меньше, чем я ожидал, я с ним вполне справился. Еще в самом начале я заметил, что Галя заказывает самые дешевые блюда, и был благодарен ей за это. Когда мы вышли из ресторана, было еще светло.

– Отвези меня домой, – попросила Галя.

– Давай куда-нибудь сходим, – попробовал я сопротивляться. – Еще совсем мало времени.

– Я хочу домой.

– Ну, что ж, – согласился я. – Домой так домой. К сестре?

– Да.

Меня совсем не прельщала перспектива такого быстрого расставания, и еще мне очень хотелось ее поцеловать. Надо было сразу сделать это, после того, как мы сели в машину, но я упустил момент. Я слегка опешил от этого, "домой", а потом, когда мы выехали на дорогу, было уже поздно. Или ехать, или – целоваться.

Минут пять мы молчали, потом Галя сказала:

– Останови, пожалуйста, около какого-нибудь продуктового магазина, мне нужно кое-что купить.

Я остановил в центре у гастронома, она вышла, и быстро вернулась, держа в руке бутылку шампанского.

– Вот теперь можно ехать, – сказала она, загадочно улыбаясь.

Всю дорогу мы молчали, а когда подъехали к дому, она сказала:

– Пошли.

Мы вошли в дом. Она поставила шампанское на тумбу в коридоре, повернулась ко мне и поцеловала. А потом все было правильно и красиво. Не разжимая объятий, мы каким-то образом оказались в постели, частично разделись и исполнили самый красивый танец с наивысшими судейскими оценками.

Это было показательное выступление.

Мы как будто все отрепетировали и давным-давно знали друг друга.

Потом, когда мы пили шампанское, я приревновал Галю к прошлому. Неизвестно к чему и неизвестно – зачем. Мне захотелось узнать, сколько мужчин у нее было до меня.

– Ты часто влюблялась? – осведомился я, как будто это одно и тоже.

Она приподнялась на локтях и внимательно посмотрела на меня.

– Ты действительно хочешь знать?

– А почему бы и нет?

– Первый раз я влюбилась в девятом классе. Папа купил нам с сестрой путевку на юг. Она в то время уже оканчивала институт, и родители не боялись отправлять меня с ней. Мы жили в ста метрах от моря, в маленьком домике на две кровати, туалет на улице. Над моей кроватью висела картина, довольно неаккуратная, по-видимому, какого-то местного художника, мазилы и калымщика. На ней была нарисована ваза, в вазе – три розы, а на каждой из роз сидело по мухе. Ты слушаешь?

– Да.

– Я тогда так поразилась. Я думала: "Не может быть! Мухи на розы не садятся", и, представляешь себе, ошиблась. Сижу как-то возле столовой на скамейке у клумбы и вижу – на розах ползают огромные, противные зеленые мухи. Для меня это был страшный шок. "Как так? – думала я. – Такие прелестные цветы, и такие противные насекомые! В чем связь"? Я после этого стала к тому художнику относиться с уважением, и начала видеть в его картинах какой-то глубокий смысл. Тебе интересно?

– Очень.

– Так вот, я влюбилась в одного парня. Я сейчас не могу объяснить, чем он мне понравился, может быть, просто пришло время, а он оказался под рукой, но в то время я думала, что он самый лучший. Самое странное, что он отдыхал вместе с женой, но трудностей я не боялась и намечтала себе неизвестно чего. Они банально сидели за соседним столиком в столовой, и мы всегда здоровались. Его супруга, как я сейчас понимаю, была довольно симпатичной девицей, но мне тогда казалось, что она – воплощение пошлости и тупости. "Это несправедливо", – думала я. – "Она его не достойна. Стоит ему поближе познакомиться со мной, и у него откроются глаза". Я представляла это себе так: он смеется над ней, говорит, указывая на меня: "Вот она, моя настоящая любовь", обнимает, целует, а дальше – потемки. Дальше у меня фантазии не хватало. Смешно?

– Нет, почему же?

– Однажды его жена с утра уехала с другими женщинами на рынок за барахлом. Моя сестра, кстати, тоже. И мы с ним весь день провели вместе. Мы позавтракали вместе, поиграли в теннис, искупались, одним словом сблизились. Я, как дура, раскрыла ему душу. Рассказала все, все, все, даже про розы и мух. Ходила, как в тумане. Потом началась гроза, и мы сидели в беседке, но он меня так и не поцеловал. "Порядочный, – подумала я. Вначале он порвет с женой", и когда приехали наши дамы, спряталась около их домика, чтобы подслушать. Они сидели на веранде, он курил. Вначале жена рассказала ему про шмотки и цены, потом про то, кто, что купил, а после спросила: – "А чем ты занимался"? "Гулял с нашей соседкой. С девчонкой". "Ну и как она"? "Малость того. Рассказывала мне про каких-то мух". "Может, она – юный энтомолог"? "Может", – сказал он и заржал.

Я проревела всю ночь. И, что самое интересное, я его не осуждала, а наоборот, считала себя мухой, которая посягнула на розу. Потом, целый год страшно комплексовала, пока не встретила Толика. Но, это уже не интересно.

Мне нужно было что-то сказать.

Меня спас сотовый. Он запиликал где-то вдали, и я лихорадочно принялся разгребать наши шмотки беспорядочно разбросанные по полу.

Звонил Ефимов.

– Ты где? – почему-то с раздражением спросил он.

– В гостях.

– Мне нужно тебя срочно увидеть.

– Зачем?

– Я завтра уезжаю, и мне хотелось бы отдать тебе деньги за водку.

– Приедешь, отдашь, – мне не улыбалось ни с кем встречаться.

– Я уезжаю надолго.

– Давай, завтра утром, перед отъездом, – продолжал сопротивляться я. Сегодня невозможно. Я уже выпил, тут людей много. Ты скажи, во сколько и куда, я подъеду.

– Ты что, дома ночевать не будешь?

– Нет. Я за городом, в частном доме.

– Где?

– В десяти километрах, по Московской трассе.

– Так, давай, мы завтра к тебе подъедем, нам по пути.

– Лады, – обрадовался я, и рассказал им, как меня найти.

После того, как я закончил разговор, мы еще немного выпили шампанского, и я зачем-то сказал:

– А меня мать не любит.

– Почему?

– Отец бросил ее, когда она была беременная, и она не может мне этого простить.

– А при чем здесь ты?

– Я не знаю. Может быть, она думает, что отец испугался, когда узнал о том, что я должен родиться. И, если бы не я, то она смогла бы его со временем приручить. А может, думает, что я весь в него, и тоже ее брошу.

– Это плохо, – сказала Галя.

– А еще она ждет не дождется от меня внуков.

– Кстати о детях, – прошептала Галя, уткнувшись мне в плечо. – У меня сегодня опасные дни, – она помолчала. – Но ты не бойся, я тебя не потревожу, если что случится.

– А что ж ты меня не предупредила?

Она опять встала на локти и удивленно посмотрела на меня.

– Как же я могла? Все было так красиво. Если бы я начала что-то говорить, тогда бы все исчезло.

"Дура", – подумал я, но уснул почему-то счастливый.

10.

Вульгарные бегонии на подоконнике, тяжелые сирийские шторы. Я долго не мог понять, где нахожусь. Вчера в сумерках все выглядело несколько иначе. Где-то внизу на полу надрывался сотовый. Я пошарил рукой.

– Да.

– Между прочим, мы приехали и стоим у ворот, – сказал Ефимов.

Я не стал искать трусы. Натянул джинсы и накинул куртку на голое тело, в прихожей сунул ноги в калоши не по размеру. Пока я ковылял к воротам, успел подумать, что мне здесь нравится, вспомнил вчерашний вечер, и понял, что доволен.

Уже почти рассвело. От холода я покрылся гусиной кожей. Хотелось в туалет. За калиткой рядом с Ефимовым стоял незнакомый парень лет двадцати пяти, явно не интеллектуал, он вдобавок был еще и очень светлым, почти без бровей и ресниц, и хлопал веками, как рыба.

– Познакомься, – сказал Ефимов. – Мой двоюродный брат, Толик.

Я впустил их во двор, и мы пожали друг другу руки.

– Я перетащил его сюда из Тольятти, – продолжил Ефимов. – Тяжело без помощника.

Толик тупо смотрел на меня, и даже не пытался улыбнуться.

– Хороший дом, – с завистью сказал Виктор, окинув взглядом двор.

– У подруги сестра с мужем уехали отдыхать, – пояснил я. – И ровно на неделю все это наше. Хоть голым бегай, хоть ори, никто не услышит и не увидит, не то, что в многоэтажках.

– Вы дом, что ли охраняете? – неожиданно подал голос Толик.

– Считается, что мы кормим собаку, – улыбнулся я. – Но вчера, например, она легла спать голодной.

– И большая собака? – спросил Ефимов.

– Знаешь, я ее еще не видел, но, судя по рассказам – щенок.

– Это хорошо, – загадочно пробормотал Виктор. – Так значит, говоришь, целую неделю вы тут вдвоем кувыркаться будете?

– Исключительно вдвоем, – похвастал я.

– Вот деньги, – Виктор протянул мне пакет. – Можешь не считать, мы два раза пересчитывали.

– Куда вы уезжаете? – я взял пакет.

– Э... В Москву, – не сразу ответил Ефимов.

– За товаром, что ли?

–Угу.

– Счастливого пути!

– Пока.

Я закрыл за ними ворота, и подумал, что начальница торгового отдела не права. Ефимов – очень ответственный человек. Вот ему понадобилось срочно уехать, и он, чтобы не подвести поставщика, отдал деньги раньше срока.

Пока я справлял малую нужду на яблоньку, мне сквозь путаницу решеток на заборе было видно, что Ефимов с братом уехали не сразу. Они осматривали окрестности, размахивали руками, и, очевидно, ругались.

Галю я нашел изрядно поплутав. В шикарном махровом халате, она стояла босиком у плиты на огромной кухне, или гостиной, или столовой, не знаю, как это называется у богатых. Пахло щами.

– Знаешь, – сказала она. – Прошлой ночью, когда я ночевала здесь одна, мне было очень страшно. Как в детстве. Такой огромный дом. Я вздрагивала от каждого шороха и почти не спала.

– Чего же ты боялась?

– Не знаю, – она передернула плечами. – Вампиров, летучих мышей, седых женщин из детских страшилок. Помнишь: "Отдай свое сердце"!?

Я рассмеялся:

– Глупенькая, бояться нужно только людей. Неужели ты не знаешь этой истины? – я обнял ее. – Ты меня впустила в дом, чтобы я тебя охранял?

– Ага, а переспала – чтобы возил, – она надула губы.

Мы молча позавтракали. Я отвез Галю в институт.

– Во сколько за тобой заехать? – спросил я, когда она открыла дверь, чтобы выйти из машины.

– Я сегодня доберусь сама, – сказала Галя.

– Я ведь пошутил.

– Не в этом дело, просто одна моя однокурсница поедет в мою сторону. Нас подвезет ее парень. Мы уже договорились.

– Ты это только что придумала.

– Понимай, как хочешь.

– А можно я вечером приеду?

– Да, конечно, – просто сказала она.

По дороге в офис я думал об Иволге и ее грозном муже. Версия убийства на почве ревности казалась мне фантастичной. Высокий милицейский чин мог придумать тысячу и один способ отомстить обидчику, посадить, разорить, покалечить, но чтоб убивать.... Мне казалось это невероятным.

В конторе работа шла своим ходом. Я поздоровался с людьми, сдал ефимовские деньги Ларисе и сел за свой стол. На столе лежала стопка бумаг. На первой было написано всего два слова: вверху – Аркадий, чуть пониже директор. Ну что ж, от скромности он не умрет. Впрочем, ознакомившись с содержимым остальных листов, я понял, что каждый из работников присмотрел себе должность получше. Больше всех меня удивила Вероника, она тоже написала: директор, правда, видимо, подумав хорошенько, приписала в скобках: исполнительный. Алла хотела стать офис-менеджером, а Лариса главным бухгалтером. Катя написала, что ее все устраивает, а Марсель попросил новую машину. Грузчикам проявить свои амбиции не дали.

Подошла Лариса, протянула мне платежки для подписи и начала объяснять, что, куда и зачем. Я подписал, а от объяснений отмахнулся. Теперь это не имело смысла. Я принял решение.

– Слушай, Ларочка, – сказал я. – У нас там много людей в зале? Мы можем закрыться минут на двадцать? Я хочу провести небольшое собрание.

– Сейчас устроим, – она бесцеремонно взяла с моего стола чистый лист бумаги, маркер, написала: "Нет света. Технический перерыв" и выбежала в зал.

Когда исчез последний покупатель, я вышел к людям, присел на стол и откашлялся. Я забыл с чего начинать. Лариса хихикнула, а Алла истерично выкрикнула:

– Мы все уволены!

– Совсем нет, – возразил я. – Наоборот, сегодня я хочу встретиться с учредителями и сложить с себя обязанности директора. Я хочу сказать им, что мое участие в этом предприятии не нужно. Я скажу, что Игорь сумел создать фирму, которая может работать сама по себе. Я скажу, что, несмотря на финансовые потери, предприятие находится на плаву, и посоветую, кого и на какую должность назначить. Я думаю, что имею на это право потому, что знаю вас очень давно в качестве покупателя и вот уже пять дней – в качестве директора. Первая моя роль мне больше по душе и, надеюсь, что в дальнейшем вы будете проявлять ко мне, как к клиенту, особую нежность.

– Ну, и кому же, что уготовано? – спросила Катя.

– Я думаю, все вы согласитесь, что директором должен стать Аркадий.

Все согласно закивали.

– Аркадий не будет постоянно находиться в офисе в силу своих обязанностей, поэтому, я считаю, что нам нужна должность заместителя директора, и я предлагаю назначить им Веронику. Вероника лучше всех умеет вести переговоры, она лучше всех знает рынок.

Вероника заулыбалась.

– Естественно, – продолжил я. – На освободившуюся должность главного бухгалтера я порекомендую принять Ларису. Как она, Аркадий, справится?

– Без проблем.

– А на должность бухгалтера мы можем взять нового человека, хотя я предлагаю сделать по-другому. Пусть Алла учится выполнять эти обязанности. Конечно, вначале будет немного тяжеловато, но Аркадий и Лариса ей помогут. Так ведь? – Лариса и Аркадий дружно закивали. – И нужно отправлять ее учиться. Я думаю, что фирма сможет помочь с оплатой.

– Ура! – закричала Алла. – Я и так уже многое умею, – из глаз ее брызнули слезы. – Коленька, милый, ты – прелесть.

– В конце концов, – подытожил я, – нам останется, таким образом, принять на работу только кассира-операциониста, а это уж на ваше усмотрение.

– А где гарантия, что учредители на все твои предложения согласятся? с сомнением пожал плечами Аркадий, неожиданно перейдя на "ты".

– Не вижу причин для отказа, – возразил я.

Всеобщее возбуждение породило веселый гул. Каждый решил высказаться, но никто никого не слушал. Я удалился в свой закуток, чтобы позвонить Неле и полковнику, но мне не дали. Вначале вошел Аркадий. Он прикрыл за собой дверь и сказал:

– Не ожидал.

Я промолчал.

– У меня есть одна идея, – продолжил он. – Я тут закинул удочки и выяснил, что скоро с пивом произойдет такая же история, как с водкой. Очень многие пивные заводы принимают к себе западный капитал, устанавливают импортные линии, по типу "Балтики", и начнут производить качественный товар, но гораздо дешевле буржуйского. Только у нас в области три завода уже заключили контракты. Конечно, не так скоро, но наше пиво вытеснит привозное.

– С трудом верится, – скептически произнес я.

– Это точно, – заверил меня Аркадий. – Если правильно выбрать стратегию и уже сейчас налаживать связи с пивными директорами, то к моменту расцвета пивоваренной промышленности все карты будут у нас на руках.

– Как это?

– Да очень просто, половина продуктовиков области у нас околачивается, когда начнется водочный бум, мы навесим им в нагрузку пиво с наших заводов. Пусть без прибылей будем торговать, но пивникам поможем, и имя себе сделаем.

– А схема какая?

– Детали предоставь мне, – самодовольно растопырил пальцы Аркадий. Предлагаю быть моим компаньоном в этом деле.

– У меня есть напарник, – осторожно сообщил я.

– Серега, что ли? – обрадовался мой собеседник. – Годится. Его тоже возьмем. Он парень пробивной, то, что надо.

Я с сомнением пожал плечами. Не верилось мне в грандиозные проекты.

– Ты подумай, – сказал Аркадий. – Я предложил один раз, больше предлагать не буду.

– Спасибо, – я от всей души протянул ему руку. – Я, то есть мы, подумаем.

После Аркаши ко мне подошла Вероника. Она задела меня своей знаменитой грудью, не специально, из-за тесноты, совсем легко, вскользь, но так, что у меня все поплыло перед глазами. Она даже не поняла, что произошло и, ничуть не смутившись, нежно пропела:

– Как там дела у Сергея?

– Вроде бы все в норме. Собираюсь к нему сейчас заехать.

– Передай от меня привет, – сказала она и густо покраснела, так, что все сразу стало понятно.

"Боже", – подумал я. – "И здесь мой неугомонный друг успел протянуть свои шаловливые чресла", – а вслух сказал:

– Хорошо.

Потом заскочила Алла. Она ничего не сказала, а просто расцеловала меня всего, испачкав в губной помаде.

Наконец я остался один, позвонил Неле и попросил о встрече. Она грустно сказала, что целый день будет дома, и я могу приехать, когда захочу. Будет правильно вначале обсудить свое решение с ней, а потом уж разговаривать с полковником. Когда я уходил, все уже работали, были погружены в свои мысли, каждый помахал мне в след. Я больше не представлял для них особого интереса.

По дороге в больницу мне пришла в голову мысль, что все гораздо проще, чем мы думаем. Может быть, Игорька действительно завалили климовские, или пришлые, но по заказу Клима. Не простил ему Клим того, что он слил под ментов, вот и вся разгадка. А деньги из сейфа хапнули по пути, что уж мелочиться. С другой стороны, никак сюда не привязываются пропавшие триста миллионов. А может, они и не должны привязываться. Киданул Игорь своего мента, и лежат эти триста лимончиков, свернутые в трубочку в баксовом эквиваленте и дожидаются своего часа, может Нелька даже знает где, да дурой прикидывается. А не могла ли Нелька все подстроить, узнав про связь Игоря с Иволгой? Тьфу, нет! Чушь какая-то!

В реанимации охранник меня узнал, пропустил, но выдал в спину неразборчивую фразу, которая заканчивалась словами: "проходной двор". В палате я застал Ольгу, которая кормила Серегу из ложки. Серый выглядел значительно лучше. Он сидел, прислонившись к подушкам и, наверняка, мог жрать сам, но пользовался положением.

Я поздоровался. Серега кивнул головой и прошептал набитым ртом какую-то гадкую шутку про меня, чтобы смогла услышать только жена. Ольга влюбленно посмотрела на него, расхохоталась и пролила суп на одеяло.

– Между прочим, – сказал я. – Мент говорит, что тебя никто не толкал с моста, ты сам упал по пьяни.

– А ты как думаешь?

– Я не знаю. Он разговаривал с Симохой, тот клянется, что ничего против нас не предпринимал.

– Я бы удивился, – язвительно сказал Сергей. – если бы Симоха честно признался и гордо заявил: да, это – я.

– Может тебе показалось?

– Я обижусь, – рассердился мой напарник.

– Верю.

Я рассказал товарищу обо всем, что произошло за эти дни, изложил суть моих переговоров со Спарыкиным и в конце добавил, что принял решение уйти из опта.

– Понимаешь, все это не наше, – пояснил я. – Я уже отвык работать на чужого дядю. Это – раз, во-вторых, если честно, то я там не нужен. Аркаша, конечно, козел, жополиз и скользкий тип, но дело свое знает и воровать пока боится. Он, кстати, предложил мне кидануть мента с Нелькой и открыть еще одну водочную фирму. Наверное, думает, что у нас с тобой денег – куры не клюют. Я отказался. Еще он предлагает замутить воду с пивом. Идея, между прочим, хорошая. Мы ее с тобой потом обсудим. Разумеется, без Аркаши. Я так думаю, что нам с тобой, дружище, никто не нужен. Пошли они все нафиг. Так что теперь я свободен.