Текст книги "Закон меча"

Автор книги: Дмитрий Светлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Пока слуги распаковывали багаж и готовили парадные одежды, Норманн спустился вниз и помылся в импровизированной ванной, которая так и стояла на прежнем месте. Затем последовала получасовая процедура облачения в шелк и бархат, завершившаяся надеванием на шею тяжелой золотой цепи, нанизыванием на пальцы десятка громоздких перстней и навешиванием вычурной перевязи для парадного меча. Каноны католической церкви позволяли входить в храм с оружием.

– Прошу меня простить, дорогой герцог, но обстоятельства вынуждают спешить! – лучезарно улыбаясь, заговорил епископ.

В ответ Норманн перекрестился, упал на колени и произнес на латыни:

– In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen [3]3
  Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь ( лат.).


[Закрыть].

От неожиданности фон Юнинген впал в ступор и не сразу сообразил, что он должен благословить стоящего на коленях человека. Затянувшуюся паузу прервал находившийся рядом помощник, который ощутимо пнул епископа локтем.

– Gloria Patri [4]4
  Славься ( лат.).


[Закрыть]. – Неожиданно запел епископ, чем окончательно смутил свое окружение.

Ситуацию спас пастор кирхи Святой Катерины, который решительно выступил вперед и благословил Норманна. Несмотря на досадную заминку, священники восприняли поступок гостя как многообещающий знак в предстоящих переговорах. Последовавшее знакомство проходило в обстановке искреннего радушия, с наложением крестного знамени, объятиями и поцелуями.

– Прошу в мой кабинет! – как бы подводя черту под церемонией знакомства, пригласил епископ.

Норманн попытался изобразить смирение и пройти последним, но пасторы дружелюбно подтолкнули его в спину, и он пошел следом за хозяином. Убранство кабинета оказалось обыденно-традиционным, стены были завешаны бордовыми бархатными портьерами, громоздкая мебель удивляла многочисленными замками, некоторые дверцы и ящички имели дополнительные навесные запоры. Рядом с креслами и лавками стояли маленькие столики, на которых возвышались стопки подушек. Но первыми бросились в глаза маленькие жаровни с тлеющими углями, которые были расставлены вокруг хозяйского стола и рядом с дубовыми креслами. Норманн поморщился, втянул носом витающую в помещении копоть и обратился к епископу:

– Позвольте мне вручить вам этот маленький, но драгоценный подарок, – и протянул берестяной туесок.

Фон Юнинген открыл коробочку и ахнул, дружный возглас восхищения эхом подхватили остальные священники. Перед их взором предстал маленький ангелочек – головка в золотых кудряшках, за спиной золотые крылышки, а в руках золотая труба. Пока священники млели над фаянсовой безделицей, Норманн выбрал для себя самое удобное кресло и протянул ноги поближе к жаровне. Помещение нельзя было назвать холодным, но привычного для русских домов тепла здесь не ощущалось. Тем временем служители церкви немного пошептались, затем хором спели «Ave Maria» [5]5
  Радуйся, Мария ( лат.).


[Закрыть]. К завершающему куплету в кабинет вернулся секретарь, и через минуту Норманну торжественно вручили перевитый золотым шнурочком свиток. Текст ошарашил своей нелогичностью: «За искреннее рвение в делах веры нашей, а так же за щедрые пожертвования на благо церкви, предъявитель сего, герцог Норманн фон Рус, получает индульгенцию за грехи вольные и невольные». Но самое главное, внизу стояла подпись и печать самого Климента VI! По всей видимости, подобные свитки были заготовлены заранее, секретарю епископа оставалось только вписать имя «правильного» человека, а слова «щедрые пожертвования» изначально подразумевали розничную продажу индульгенций.

Постепенно оживление, вызванное подношением миленького ангелочка и последующим вручением индульгенции, сошло на нет. Священники деловито заняли свои места, в кабинете воцарилась тишина, которая обычно предшествует началу делового разговора. Епископ с минуту передвигал на своем столе письменные принадлежности, затем поставил перед собой подсвечник и, прокашлявшись, произнес:

– Господин герцог, нам стало известно о вашей готовности к новому походу в тартарские земли.

– На самом деле о готовности говорить преждевременно, – скромно ответил Норманн. – Я всего лишь отправил письмо своему другу атабеку Атсиз Тутушу.

– Книга с повествованием о ваших подвигах легла на стол Климента VI, ваши деяния получили весьма лестную оценку.

Норманн поклонился:

– Я по мере своих сил стремлюсь к торжеству справедливости.

– Церковь готова помочь в столь нелегком деле, но для этого на завоеванных землях необходимо построить храмы.

– Спасибо за поддержку, только я сомневаюсь в реальной пользе от нескольких кирх.

– Вы не верите в миссионерство? – Епископ даже привстал от столь кощунственного заявления.

– Кочевники слишком примитивны для осознания силы нашей веры, – кратко ответил Андрей.

– Почему вы так решили?

– Храмы Христа стоят на их землях уже несколько столетий. А каков результат? Дикари как были язычниками, так ими и остались.

– Доминиканцы слишком любят золото и не занимаются миссионерством! – с пафосом воскликнул епископ.

– Вашего монаха в лучшем случае выгонят из стойбища, в худшем его отравит местный шаман.

– Мы построим храмы небывалой красоты, они поразят дикарей в самое сердце! – пообещал епископ.

– Насколько я знаю, – Норманну не хотелось вступать на скользкую дорожку религиозной дискуссии, – кочевники избегают городских стен.

– А как же торговля? Это основа общения между людьми.

– Тартары торгуют за пределами города, они садятся на землю в сотне шагов от ворот и раскладывают перед собой свои нехитрые товары.

Норманн мог бы добавить, что монголы находятся на очень низкой ступени общественного развития. История цивилизации давно доказала, что потребность в религии может возникнуть только у оседлых народов, пастухам и их женам достаточно пьяного шамана. Греческие церкви были построены от Крыма до Астрахани задолго до крещения Руси, а христианство приняли только армяне и грузины. Ни половцы, ни монголы априори не интересовались религией земледельцев и горожан. В качестве примера можно было взять колонизацию Америки. Народы центра и Южного континента приняли христианство, и вскоре образовался новый этнос под названием «латиноамериканцы». В то же время кочевники Севера переняли от европейцев только методы ведения войны и как следствие были уничтожены.

– Скажите, господин герцог, вы одобряете саму идею возведения кирх в будущих крепостях? – осторожно спросил епископ.

– Разумеется! Для успеха продвижения христианской идеи требуется изменить подход к миссионерской деятельности.

– Вы можете предложить что-то конкретное?

– Тартары должны увидеть реальное преимущество жизни простого христианина перед их скудным бытием.

– Но как это сделать? Вы сами только что говорили, что они избегают заходить в города.

– Дайте мне крестьян, которые освоят прилегающие к городам плодородные земли! – с пафосом воскликнул Андрей. – Сытые и счастливые земледельцы убедят кочевников лучше любого миссионера.

В кабинете на некоторое время повисла тишина, затем епископ задумчиво произнес:

– Предложение не лишено смысла. К тому же переселенцы одновременно станут и кнехтами.

– Ваше преосвященство! Не вижу резона отдавать приходы ордену! – воскликнул Норманн.

От этих слов епископа передернуло, словно он получил удар электрошокером.

– Вы правы, господин герцог, пахарь должен кормить своего господина, а воин обязан оберегать его покой.

Сработало! Норманн изо всех сил старался скрыть ликование. Взаимоотношения между епископами и орденами давно уже стали головной болью для католической церкви. На заре возникновения рыцарства папа обязал орденские объединения собирать с окрестных земель церковную десятину. В условиях Палестины это было единственно верным решением, ибо местное население не собиралось добровольно расставаться со своими денежками. Но шло время, рыцари бежали в Европу, где на полном законном основании продолжили сбор церковного налога. Как следствие, начались крестьянские восстания под предводительством епископов. Тевтонский орден иногда успешно противостоял подобным атакам, иногда терпел поражение. Тамплиеры не устояли и практически исчезли. Король Франции Филипп IV лично руководил разгромом ордена, а верховного магистра приказал сжечь как злостного еретика. Из всего рыцарства благополучно выжил только Мальтийский орден, трансформировавшийся в двадцатом веке в офшор.

Норманн не спешил напоминать правителям Ганзейского союза о пребывании в Любеке. У него не было ни малейшего повода суетиться и лишний раз напоминать о себе. Вся Европа до берегов Сены целиком зависела от Новгорода и Пскова, вернее, от поставок через эти торговые центры китайских, персидских и индийских товаров. Так что главари Любека должны были вцепиться руками и ногами в любую возможность принять участие в создании крепости на самом главном торговом перекрестке. К тому же договор с епископом неизбежно потребовал бы внесения изменений в составленный фон Аттендорном и его советниками сценарий переговоров.

– Андрей Федорович! – Мовчан осторожно поскребся в дверь. – Карета подана!

Норманн с помощью слуги накинул на плечи свою шикарную белую шубу и вышел на улицу, где рядом с каретой поджидала четверка верховых стражников из числа охранников его портовых складов. Бытие этого времени подбрасывало сюрприз за сюрпризом. Сейчас ехали смотреть, как идет строительство загородного дворца. Загородные резиденции строили все богатые горожане, а причиной тому были регулярные эпидемии. Жизнь в некотором удалении от города какой-то степени предохраняла от заразных инфекций. Единственным неудобством оказывалась необходимость владеть еще одним домом непосредственно в черте города.

– Я купил для тебя большой участок земли с лесом, сейчас рабочие копают два пруда и готовят траншеи под фундамент.

– Иван Прокопьевич! – с укоризной проговорил Норманн. – Зачем мне пруды? Рыбок разводить?

– И карася запустим, и гусей с утками, – поглаживая бороду, ответил Мовчан. – Река далековато от твоих хором, случись пожар, тушить будет нечем.

Норманн поперхнулся, надо же, столь простая, но важная деталь прошла мимо его внимания. Осматривая заброшенные дворянские усадьбы, он неизменно наталкивался на заросшие ряской пруды и воспринимал их как придурь былых хозяев или моду давно минувших дней. Ан нет, все оказалось намного проще.

– Для большого дома потребуется много пожарных ведер.

– Ну вот еще! Из Новгорода привезем качалку с рукавами, и все дела, – отмахнулся Мовчан.

– Какую качалку? Какие рукава? – встрепенулся Норманн.

– Самые лучшие у Анцифера, медные, двуручные. А рукава у всех одинаковые, парусина – она и есть парусина.

От неожиданности Норманн притих, не так уж и примитивны были наши пращуры, и вообще, если говорить о примитивности, это понятие в большей мере относится к современному взгляду на старину.

– Твоего архитектора зовут Торре Монторио, в Любеке он считается самым лучшим специалистом.

– Зачем он мне? Все равно я ничего не понимаю в строительстве, – отмахнулся Норманн.

– Поэтому-то он тебе и нужен. Ты должен одобрить проект своего каменного дворца.

Карета остановилась возле деревянного помоста, на котором возвышался «проект», вернее, двухметровый деревянный макет. Простая четырехугольная коробка в три этажа с одной стороны продолжалась хозяйственными пристройками, которые тыльной стороной создавали нечто вроде ограды. Первый этаж был практически без окон, если не считать узких бойниц, смотрящих в сторону внутреннего двора. Архитектор заметил скепсис на лице заказчика и начал торопливые объяснения.

– Вот посмотрите, господин герцог, – с этими словами он вытащил угловой сегмент первого этажа, – здесь ваша приемная зала.

Норманн равнодушно заглянул в открывшийся проем, затем сам начал вытаскивать различные участки забавной сборной конструкции. Он и не подозревал, что до появления инженерной графики люди строили на основе масштабного макетирования. Закончив осмотр, Норманн с максимально возможной доброжелательностью поблагодарил архитектора и вернулся в карету. Это все равно не его дворец, здесь будет жить совершенно другой человек. До открытия портала остались считаные месяцы.

Приглашение на заседание малого ганзарата пришло только через неделю. Снова пришлось наряжаться в бархат и шелка, обвешиваться золотыми цепями и многочисленными подвесками, а каждый палец утяжелять огромным перстнем. На этот раз встреча проходила в специальном зале с длиннющим дубовым столом в центре. Норманн вошел в сопровождении приставленного к нему отцом переговорщика по имени Коренич и Мовчана с Речаном. Еще у двери отвесил общий поклон и произнес:

– Благодарю вас, господин ганзамистр, за высокую честь присутствовать на заседании малого совета.

– И вам спасибо за согласие обсудить планы развития Ганзейского союза! – со слащавой улыбкой ответил Конрад фон Аттендорн.

– Ну что вы! – лучезарно улыбнулся Норманн. – Каждый купец Ганзы обязан прилагать все усилия на благо союза.

– Разумеется! – вступил в разговор советник Эберхард фон Ален. – Только ваше рвение иногда носит чрезмерный характер.

– Вы должны избегать прямого взаимодействия с Новгородом! – добавил фон Аттендорн.

– Что-то я вас не понимаю, Вече никогда не обращалось ко мне с какими-либо предложениями.

– Даже в своем споре с Литвой? – имитируя недоумение, спросил фон Ален.

– Интересы Новгорода защищает московский князь! Я отправился в набег по собственной инициативе для пополнения запасов зерна.

– Разве? И случайно захватили великокняжеский замок в Вильно? – с явным недоверием спросил фон Аттендорн.

– Замок взят ради добычи! И вообще, я сам решаю, на кого нападать, а с кем дружить! – решительно заявил Норманн.

– Конечно, конечно, – примиряюще закивал ганзамистр. – Нам не совсем понятны мотивы, по которым вы передали гроссмейстеру великокняжеских пленников.

– Чего тут непонятного! На кой ляд мне тащить эту обузу к себе на север, если под боком есть заинтересованный человек.

– Вы хотите сказать, что заранее не планировали захватывать великокняжескую семью? – проникновенно спросил фон Ален.

– Разумеется, нет! – раздраженно ответил Норманн. – Меня интересовало только зерно. И вообще, почему для вас это так важно?

– Не буду скрывать, – вздохнул ганзамистр, – поступок гроссмейстера сильно осложнил взаимоотношения между Литвой и Тевтонским орденом.

– Мне безразличны взаимоотношения рыцарей с Гедимином! Мы можем сесть?

– Да, конечно же, прошу извинить. Капитул слишком огорчен возможной войной ордена с Литвой и Польшей.

– Мне хватает своей войны, – усаживаясь в кресло, буркнул Норманн.

– А Висбю был захвачен без подсказок из Новгорода? – как бы невзначай поинтересовался Хинрих Плесков.

– Что еще не так? Я уже сказал, что сам решаю подобные вопросы!

– Ганзарат высоко оценил ваши заслуги в борьбе с нашими конкурентами и приносит искреннюю благодарность. – Советник сделал широкий жест рукой, как бы присоединяя к своим словам всех присутствующих.

– Благодарность деньгами была бы приятнее! – съязвил Норманн.

– Разве вы недовольны взятыми трофеями?

– Грех было бы обижаться, вся моя дружина в шелках да тонком сукне. В июле планирую новую акцию и рассчитываю на вашу помощь.

– Совместный набег на Висбю? – уточнил фон Аттендорн.

– Хочу взять Ругодив, – сказал Андрей и тут же припомнил выросшую из современного Ругодива будущую Нарву. Получалось, что взять он хотел именно ее, – и сделать эту крепость городом Ганзы.

Неожиданное заявление словно бы вышибло присутствующих с подготовленных позиций. Еще бы! Выбить из крепости Готландский союз и взять под свой контроль второй по значимости торговый путь из Руси! Это, знаете ли, дорогого стоит!

– Сколько вам потребуется воинов? – деловито осведомился фон Аттендорн.

– Три сотни обученных копейщиков, – вспомнив о скромных размерах стоящей на обрыве крепостицы, ответил Норманн.

– Вы уверены?

– Вполне. Для предотвращения конфликта с Готландом я проведу эту акцию как продолжение своей собственной войны.

– Не получится, – покачал головой фон Ален, – шведы быстро догадаются, что произошло, ведь национальность коменданта вам не скрыть.

– Ерунда! – обезоруживающе улыбнулся Норманн. – Я могу поставить своего воеводу или выписать из Франции толкового капитана.

Перспектива близких барышей не только оживила членов малого совета, но и заставила забыть основную причину, по которой они здесь собрались. Начались подсчеты идущих из Пскова транзитных товаров, несовпадение цифр повлекло за собой споры, которые быстро переросли во взаимные оскорбления. Норманн с отрешенным видом разглядывал потолок, лишь Мовчан с Речаном старательно писали в своих записных книжках. Молодцы ребята! Сейчас за столом шумел водопад очень важной информации, по которой можно было легко определить финансовые и производственные возможности как отдельных богатеев Любека, так и всего Ганзейского союза.

Норманн размышлял над результатами первой стадии переговоров, в которой немцы попытались выяснить его взаимоотношения с посадниками. Это мелочь, Ганза легко докопается до истины непосредственно в Новгороде, где вполне достаточно прикормленных доносчиков. Важно другое, правители Любека пытаются заключить военный союз между Тевтонским орденом и Литвой. Просматривается желание нанести совместный удар по степнякам или даже пойти на Азов. Надо будет детальнее узнать о том, что собой представляет огромная территория между Днепром и Доном. Первое впечатление от степи со стороны Волги только утвердило в правильности определения «дикое поле». Андрей конечно же не ожидал увидеть подстриженную парковую лужайку, но буйные заросли многолетнего бурьяна поразили мощью первозданной красоты. Заросли чертополоха двухметровой высоты соседствовали с толстыми трехметровыми стеблями непонятных цветущих растений. Рядом с ними стояли колючие бастионы репейника, и все это обвивалось толстенными плетями всевозможных вьюнков. По такой травке-муравке не пройдешь даже в пьяном угаре!

– Мовчан! – шепотом позвал Норманн. – Они смогут дойти до Азова?

– От Киева по Изюмскому тракту.

– Разве крымчаки пропустят через свою территорию?

– Там Дикое поле, ничейные земли. Сам Изюмский торг испокон веков находится под рукой половцев.

– Сколько времени займет такой поход?

– От Киева? Большое войско дойдет за месяц, купцы в три недели укладываются.

– Где пересекаются Изюмский и Муромский тракты?

– Нигде, – удивленно ответил Мовчан, – обе дороги сходятся у Чугуева. Рязанцы ходят по Муромскому тракту только зимой.

– Почему? – в свою очередь удивился Норманн. – Разве летом этот путь перекрыт?

– Да нет, летом по Дону намного удобней двигаться, – торопливо ответил Мовчан и поспешил записать неосторожно озвученную ганзамистром информацию.

По большому счету присоединение к походу литовцев и тевтонцев пошло бы на пользу предприятию. Здесь проглядывалась только одна, но существенная загвоздка: западные соседи не пойдут на союз с Персией и обязательно постараются захватить Азов. В конечном итоге произойдет столкновение, которое может аукнуться прорывом через Волгу монгольского подкрепления. Ханы Золотой Орды не отдадут за просто так столь «жирную» кормушку, а значит, серьезного сопротивления не избежать. Итак, тевтонцы способны были выставить без дополнительной мобилизации армию в пять тысяч человек, имелись в виду настоящие военные-профессионалы. Под рукой Гедимина ходила дружина постоянной службы в тысячу конных и две тысячи пеших воинов. Жалко, со столь серьезной помощью имелся риск навсегда отвадить монголов от европейских земель.

– Господин фон Русс, – озадаченно заговорил ганзамистр, – для Ганзейского союза было бы выгодней взять Выборг.

– К тому же это совсем слабенькая крепость, – добавил советник Плесков.

– Вам надо, вы и берите, – пожал плечами Норманн. – Озеро Имантра находится на моих землях.

Здесь он немного приврал, крепость с торговой факторией заложили прошедшим летом на восточном берегу озера. Но почин обещал солидные прибыли, гарнизон и служащие фактории состояли из карелов, что гарантировало большой приток соплеменников хотя бы из солидарности к своим или ненависти к шведам.

– Как вы смотрите на взятие Ревеля? – не сдавался Плесков. – Там хорошая торговля, жителям северного побережья больше негде продавать свои товары.

– У вас несколько устаревшие сведения, я заложил укрепленное поселение на острове Оденсхольм, – резко ответил Норманн.

Ганза в первую очередь была заинтересована в скупке у аборигенов дешевых товаров местного промысла. Подобная торговля должна была принести более серьезную прибыль, чем беспошлинный проход в Псков. Вместе с тем правители Любека не согласились бы идти на открытый конфликт с Готландом. Ничего, утрутся и летом дадут городу Ругодив большую печать Ганзейского союза. В успехе предстоящего штурма Норманн нисколько не сомневался.

Утверждение помощи в виде трех сотен копейщиков прошло без запинки, члены малого совета дружно проголосовали «за», после чего произошла маленькая заминка. Норманну удалось сбить ганзейцев с первоначального курса, и теперь ганзамистр фон Аттендорн, покашливая в кулак, обводил взглядом советников, как бы ища у них поддержки.

– Следуя в Любек, я счел необходимым зайти на остров Рюген, – внешне безразлично заговорил Норманн.

– Купец Ганзы решился связаться с пиратами?! – злобно выкрикнул один из членов малого совета.

– Почти все они изъявили желание отправиться со мной в поход по реке Итиль, – не заметив гневной реплики, закончил Норманн.

– Вы освобождаете Рюген от разбойников? – Ганзамистр непроизвольно встал.

– Я не только уберу это осиное гнездо, но и получу большой отряд легких кораблей.

– Э-э-э-э… Сколько у вас воинов?

– У меня три тысячи пеших и корабельная дружина в пять тысяч, – не моргнув глазом, соврал Норманн.

На некоторое время в зале повисла тишина, изредка прерываемая нервным покашливанием. Еще бы! Армия сидящего за столом герцога способна была взять под контроль все берега Балтийского моря!

– Вы поведете на юг все свое войско? – справившись с шоком, спросил фон Аттендорн.

– Зачем мне это? – безразличным голосом ответил Норманн. – В планах взять под контроль европейскую часть Великого шелкового пути.

– Но как же тартары? Они не позволят! Ханы потеряют дорожные сборы!

– За проход по Итилю Новгород ежегодно платит две тысячи восемьсот тридцать сомов серебра, Рязань – тысячу двести семьдесят сомов, Москва – девятьсот шестьдесят сомов.

– Сом? Каков переводной курс монеты по отношению к виттену? – уточнил фон Аттендорн.

– Это единица веса, шесть тысяч сомов приблизительно равны одному стандерсу [6]6
  Стандерс – принятая в Ганзе единица веса, примерно одна тонна.


[Закрыть].

– В таком случае вы можете рассчитывать на помощь русских князей!

На это Норманн не ответил, только нейтрально пожал плечами. На первом этапе войны за Волгу сотрудничество с великими князьями выглядело весьма сомнительным. Не пойдут они против монгольских правителей. Здесь не только устоявшиеся династические взаимоотношения с «арендой» вооруженных пастухов для своих внутренних разборок. Взять Ивана Калиту, который централизованно собирал деньги, не забывая о собственном кармане. Вместе с тем купцы Смоленска, Полоцка или Киева в Нижнее Поволжье не ходили и дань не платили. Но тамошне князья в помощи не окажут, у них совсем другие интересы, связанные с Литвой и крымчаками.

– Вы не хотите делиться плодами победы? – Ганзамистр по-своему истолковал молчание.

– Зачем заключать союз с ненадежными партнерами? – Норманн не собирался обсуждать проблемы междоусобицы русских князей.

– Но помощь Ганзы вы принимаете?

– Только как предварительное соглашение. У меня нет уверенности в согласии персидского князя Атсиз Тутуша.

– Как вы планируете использовать пиратов Рюгена?

– В одиночку я смогу согнать только род мишари и поставить на берегу Итиля передовую крепость.

– Мы можем вам помочь, – ганзамистр указал на сидящих членов малого совета, – каждый торговый дом пришлет свой воинский отряд.

Интересное и неожиданное предложение! Вероятнее всего, оно было вызвано не желанием оказать реальную поддержку, а желанием пограбить богатые караваны.

– Отлично! – Норманн с видимым воодушевлением схватился за мелькнувшую у него мыслишку. – Но я ставлю одно условие.

– Мы готовы принять любые ограничения, – скромно ответил фон Аттендорн.

– Да-да, это будет в какой-то мере ограничение. Каждый отряд должен подчиняться своему коменданту.

– Разве вы не хотите поставить своих воевод? – озадаченно спросил ганзамистр.

– Члены совета поставят во главе отрядов своих лучших людей, на которых впоследствии ляжет обязанность держать в крепости торговое представительство.

Ответ явно понравился, по лицам ганзейцев словно бы пробежали солнечные зайчики довольных улыбок. На самом деле Норманну не нравилось предложение, которое он сделал, князь не собирался связывать себе руки сотрудничеством с отрядами Ганзы. В варианте войны с ограниченной целью захвата пограничного обрыва в районе Саратова никак нельзя было затрагивать интересы других улусов. А здесь явно просматривалось желание организовать поход ради обогащения, ограбить того, кто попадется под руку, и восстановить против себя близкие и дальние стойбища. Нет уж, спасибо, воюйте сами! Он не забыл слова воеводы Вянгинской пристани, правильно было сказано: никто, находящийся в здравом рассудке, не построит крепость на враждебных землях. В качестве примера можно вспомнить крестоносцев, которые добровольно покидали захваченные у арабов города и замки. Ни один благоразумный воин не останется в укреплении, если существует постоянный риск лишиться жизни. Ради добычи отряд Ганзы уйдет в низовье Волги, Норманну останется только подчеркнуть свою непричастность к их затее.

Русский квартал появился в Любеке благодаря разворотливости Мовчана, он официально являлся собственностью господина фон Русса. Плотный ряд магазинов в одно окошко с жилыми комнатами на втором этаже и тыловыми складами быстро приобрел популярность как среди горожан, так и среди мелкого купечества. Покупателям предлагался невообразимый ассортимент, начиная от сала и копченых колбас, кончая жемчугами и китайским шелком, который можно было купить хоть в розницу, хоть мелким оптом. Критически рассматривая вывески, Норманн шел в дом управляющего, где его ожидали живущие в Любеке новгородские купцы. Беседа с его преосвященством епископом фон Юнингеном и встреча с малым советом Ганзы заставили задуматься над возможными вариациями ближайшего будущего. Он не имел ни малейшего представления о живущих в Диком поле монголах, равно как о взаимоотношениях между улусами. Портал откроется, да не факт, что удастся вернуться в Питер. Точно так же не факт, что атабек Атсиз Тутуш загорится желанием ввязаться в войну за Азов и Астрахань. А вдруг через год придется самому отправиться в Нижнее Поволжье?

– Добро пожаловать, Андрей Федорович! – радушно встретил Мовчан. – Прошу наверх!

– Надо бы охрану мою обогреть, – озабоченно заметил Норманн, – всю дорогу шли по лужам да слякоти.

– За дружинников не беспокойся, самовар на столе, пышки с пылу с жару. В сытости да тепле вои тебя подождут.

Мовчан провел Андрея через большой зал, откуда по лестнице поднялись прямиком в просторную комнату без окон. Собравшиеся новгородцы дружно встали и приветствовали князя низкими поклонами.

– Что же ты, Иван Прокопьевич, православных в чулане упрятал? – пошутил Норманн.

– Специально для деловых встреч сделано, – не принял шутки Мовчан, – стены толсты, охрана у лестницы. Чужаку не подойти.

– Всех известил, о чем разговор пойдет?

– А как же! Ты хорошее дело затеваешь, только одной крепостицей проблемы не решить.

– Аштархан, – Андрей тут же мысленно «перевел» название города на более привычное – Астрахань, – одному не взять, сил маловато, сначала за Итиль зацепиться надо.

– За стойбище хана Увека поганые биться не будут! – уверенно заявил рыжебородый купец.

– Откуда знаешь? – устраиваясь на кресле во главе стола, спросил Норманн.

– Всяк знает о разбойном промысле ханских людишек. Раньше завидовали, теперь позлорадствуют.

– Кто-то должен проверять торговые ярлыки, – возразил Норманн.

– Не беда, – отмахнулся купец, – ханские люди у Камышинского брода еще раз проверят.

– Меня другое волнует, – объяснил князь, – возьму я стойбище Увека, а степняки насядут на меня со всех сторон.

– Оно им надо? – отмахнулся рыжебородый. – Сядут у Камышинского брода, и вся недолга.

– Ударят те, кто кочует севернее по Итилю, им деваться некуда.

За столом на некоторое время повисла тишина, которую прервал Мовчан:

– Позволь, Андрей Федорович, расстелить на столе твою карту?

– Да, конечно, мне с картой проще понять, что да как, – поддержал идею Андрей.

– Вот здесь ты порушил стойбище Увека. – Рыжебородый купец уверенно ткнул пальцем в отмеченный крестиком Саратов.

– Дальше на север начинается Мордвинское царство, – извиняющимся тоном продолжил Мовчан.

– Какое царство? – переспросил Норманн и неожиданно закашлялся.

– Наших единоверцев, православные они, – пояснил рыжебородый. – На севере граничат с Нижним Новгородом, на западе с Рязанью.

– Интересно! Никогда не слышал про такой народ!

– Землепашцы, торгуют с Нижним да степнякам продают сено.

– Родственные корни с твоими карелами, – добавил Мовчан. – Себя называют мери.

Ни хрена себе! Норманн откровенно растерялся. Из школьной программы он помнил о живших вдоль Волги угро-финских племенах, а сейчас напрямую столкнулся с этим фактом. Впрочем, здесь можно было поиметь выгоду! Всего-то отправить срочное письмо в Медвежий замок, старосты сами сообразят, что к чему. Посольство «родственников» должно найти общий язык с местным царем, и все – плацдарм готов! Планируемая крепость обретет надежный тыл и не будет торчать на волжском утесе одиноким столбом.

Новость о Мордвинском царстве не только шокировала Норманна, но и заставила переосмыслить свои возможности. Военный поход на Волгу, преследующий цель немного прижать монгольских оккупантов, начал приобретать вид вполне выполнимой операции. Тем не менее на карте реального мира еще оставалось очень много белых пятен. В первую очередь необходимо было выяснить реальные границы проживания кочевников, а не районы их «сферы влияния», как это обозначалось в компьютере Максима.

– Кому принадлежат земли на северо-западе от стойбища Увека? – поинтересовался Норманн.

– Андрей Федорович, там непролазный бурьян! – с озадаченным видом заметил Мовчан. – Дикое поле всегда было ничейным.

– Я бывал в тех местах, – неожиданно заявил рыжебородый купец, – вот здесь стоит Сердобский острожек.

Норманн проследил за пальцем купца, который уверенно ткнулся в карту недалеко от реки Хопер. Затем скосил глаза на масштаб и вздрогнул: от Саратова до пограничного острога насчитывалось всего полторы сотни километров.