Текст книги "Пара слов(СИ)"

Автор книги: Дмитрий Минаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Употребление понятия "формация" в широком смысле слова характерно и для "Набросков ответа на письмо В.И. Засулич", где Маркс употребляет понятия "первичная (архаическая) формация" и "вторичная формация". "Земледельческая община, – пишет К. Маркс в 3-м наброске ответа на письмо В.И. Засулич, – будучи последней фазой первичной общественной формации, является в то же время переходной фазой ко вторичной формации, т.е. переходом от общества, основанного на общей собственности, к обществу, основанному на частной собственности. Вторичная формация охватывает, разумеется, ряд обществ, основывающихся на рабстве и крепостничестве" (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд. Т. 19. С. 419. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm). Во 2-м наброске Маркс отмечал, что капитализм также основан на частной собственности, что "народы, у которых оно (капиталистическое производство. – Р.Н.) наиболее развилось, как в Европе, так и в Америке, стремятся лишь к тому, чтобы разбить его оковы, заменив капиталистическое производство производством кооперативным и капиталистическую собственность – высшей формой архаического типа собственности, т.е. собственностью коммунистической" (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд. Т. 19. С. 412-413. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).

История развития человечества делится К. Марксом на три "большие" формации: первичную, основанную на общей собственности (первобытнообщинный строй и "азиатский способ производства" в качестве переходного этапа ко вторичной формации), вторичную, основанную на частной собственности (рабство, крепостничество и капитализм) и коммунистическую общественную формацию (Подробнее об этом см.: Бородай Ю.М., Келле В.Ж., Плимак Е.Г. Наследие К. Маркса и проблемы теории общественно-экономической формации. М., 1974. С. 61-75.).

2. Ключ к решению второй проблемы дает известное положение Ф. Энгельса о двух сторонах производства и воспроизводства непосредственной жизни, сформулированное им в "Предисловии к первому изданию работы "Происхождение семьи, частной собственности и государства". "Согласно материалистическое пониманию, – писал Ф. Энгельс, – определяющим моментом в истории является в конечном счете производство и воспроизводство непосредственной жизни. Но само оно, опять-таки, бывает двоякого рода. С одной стороны, производство средств к жизни: продуктов питания, одежды, жилища я необходимых для этого орудий; с другой – производство самого человека, продолжение рода. Общественные порядки, при которых живут люди определенной исторической эпохи и определенной страны, обусловливаются обоими видами производства: ступенью развития, с одной стороны – труда, с другой – семьи. Чем меньше развит труд, чем более ограничено количество его продуктов, а следовательно, и богатство общества, тем сильнее проявляется зависимость общественного строя от родовых связей. Между тем в рамках этой, основанной на родовых связях структуры-общества все большей больше развивается производительность труда, а вместе с ней – частная собственность и обмен, имущественные различия, возможность пользоваться чужой рабочей силой и тем самым основа классовых противоречий... Старое общество, покоящееся на родовых объединениях, взрывается в результате столкновения новообразовавшихся общественных классов; его место заступает новое общество, организованное в государство, низшими звеньями которого являются уже не родовые, а территориальные объединения, – общество, в котором семейный строй полностью подчинен отношениям собственности и в котором отныне свободно развертываются классовые противоречия и классовая борьба, составляют содержание всей писаной истории вплоть до нашего времени" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. Т. 21. С. 25-26. Характерно, что это место вплоть до 50-х годов выходило с примечанием Института марксизма-ленинизма, в котором утверждалось, что Ф. Энгельс в этом вопросе "допускает ... неточность, ставя рядом продолжение рода и производства средств к жизни в качестве причин, определяющих развитие общества и общественный порядок", потому что "способ материального производства является главным фактором, обусловливающим развитие общества и общественных порядков" (Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. М. Госполитиздат. 1953. С. 4, примечание)).

В свете высказывания Ф. Энгельса о двух сторонах производства и воспроизводства непосредственной жизни становится понятной и вторая часть проблемы: почему вторичная (антагонистическая) формация названа в Предисловии "К критике политической экономии" "экономической общественной". В рамках первичной формации большую роль играли материальные, общественные, но не чисто экономические факторы (производство самого человека, продолжение рода). В результате развития труда в рамках родовых отношений были созданы предпосылки для становления классового общества, для коренного изменения в соотношении двух сторон производства и воспроизводства непосредственной жизни, когда семейный строй полностью подчинен отношениям частной собственности.

Переход к коммунистической общественной формации Маркс рассматривал и в свете соотношения двух сторон производства и воспроизводства непосредственной жизни. Ведь главной целью этой формация и основным средством ее достижения является всестороннее развитие личности, которое хотя и предполагает достижение полного материального благосостояния, однако не может быть сведено только к нему.

3. Отвечая на первый вопрос, мы по существу получили и значительную часть ответа на третий: в цитированном выше месте Предисловия "К критике политической экономии" К. Маркс указывает лишь антагонистические способы производства. Взгляды на начальный – первобытнообщинный – способ производства уточнились в 70-60-е гг. XIX в. благодаря исследованиям И. Бахофена, А. Гактсгаузена, М. Ковалевского, Л. Моргана и других. Понятие "азиатский способ производства" служило для обозначения государственной системы сельских земледельческих общий. Термин "азиатский" в данном контексте никогда не имел строго регионального значения и служил для обозначения универсальной стадии развития человечества. Маркс относил к азиатскому способу производства не только древний и средневековый Восток (Индию, Турцию, Персию, Китай и т.д.), но и государства Африки (Египет), Америки (Мексика, Перу), Европы (этруски и др.) на определенном этапе их развития (Подробнее см.: Нуреев Р.М. Экономический строй докапиталистических формаций. Душанбе, 1989.). Поэтому термин "азиатский" является своего рода иррациональной категорией: обозначая часть, он в то же время характеризует целое. Применение наряду с содержательным термином ("государственная система сельских общин") условного ("азиатский способ производства") широко распространено в науке. Мы уже давно оперируем такими парными понятиями, как античность – рабовладельческий способ производства, средневековье – феодализм, новое время – капитализм, новейшее время – социализм – первая фаза коммунистической формации. Специфика здесь заключается не в том, что Маркс и Энгельс использовали два понятия ("система сельских общин" и "азиатский способ производства"), а в том, что содержательно термину противопоставлен термин не временной, а пространственный, географический. Происхождение этого термина объясняется, видимо, тем, что на современном Марксу и Энгельсу Востоке они находили остатки этих государственно-общинных форм.

Используемый классиками марксизма термин "античный способ производства" обозначает рабовладельческий способ производства. Следует, однако, помнить, что в условиях рабовладельческого строя рабы составляли хотя и важный, но далеко не единственный элемент сложной социально-экономической структуры античных обществ. Деление на рабов и рабовладельцев никогда не охватывало всего общества, количество рабов никогда не превышало половины населения даже в самых развитых рабовладельческих государствах. Поэтому термин "античный способ производства", применявшийся Марксом и Энгельсом, имеет определенное значение и с точки зрения современной науки.

Диалектика производительных сил и производственных отношений нашла отражение в так называемом законе соответствия производственных отношений характеру производительных сил, который включает взаимодействие сторон, то есть предполагает не только зависимость производственных отношений от производительных сил, но и активное обратное воздействие производственных отношений на производительные силы. Однако, формулировка закона указывает на ведущую сторону взаимодействия...

Непонимание диалектики производительных сил ставило перед учениками Маркса довольно сложную задачу. Г.В. Плеханов, например, считал, что конечной причиной развития производительных сил является географическая среда ("Развитие производительных сил, – писал Г.В. Плеханов, – само определяется свойствами окружающей людей географической среды". (Плеханов Г.В. Избранные философские произведения. В 5-ти томах. Т. 1. М. 1956. С. 689))". (Нуреев Р.М. Экономический детерминизм и его критика институционалистами. http://www.situation.ru/app/j_art_695.htm).

Не углубляясь в критику взглядов доктора Нуреева, отметим, что они в значительной степени отличаются от воззрений профессора Ю.И. Семёнова.

"Географический детерминизм и иные, близкие к нему концепции (Т. Бокль, Э. Жюйар, Л.И. Мечников, Ф. Ратцель, Э. Семпл, X. Маккиндер, А. Мэхэн, А.Л. Чижевский и др.)

Получивший после работ Ш. Монтескье широкое распространение географический детерминизм имел значительно число сторонников в XIX в. Из них можно упомянуть Генри Томаса Бокля (1821 -1862) с его необычайно популярной в свое время "Историей цивилизации в Англии" (1857 – 1861; русск. переводы: Т. 1-2. СПб. 1862-1865; 1896; 1906; Т. 1. М., 2000; Т. 2. 2002 и др.). Согласно его взглядам, важнейшие факторы развития общества – климат, пища, почва и ландшафт (картина природы).

Плодородная почва, обеспечивая избыток пищи, ведет к перенаселению, нищете работников и чудовищному богатству властителей. Ландшафт действует на "накопление и распределение умственного капитала". (Бокль История цивилизации в Англии. СПб., 1896. С. 45.)...

Во Франции уже в XX в. была предпринята попытка слить историю с географией и тем создать "геоисторию". Один из видных представителей этого направления – Этьен Жюйар рассматривал географическую среду как фактор, определяющий психологию людей, их поведение, их отношение к труду, а тем самым и экономический строй общества.

Классический географический детерминизм послужил исходным пунктом для целого ряда весьма своеобразных концепций, в которых на первое место выдвинулся не отдельный человек, испытывающий влияние среды, а совокупность людей: население определенной территории, народ, наконец, общество как целостное образование, взаимодействующее с природой.

Сдвиг в этом направлении заметен у Льва Ильича Мечникова (1831 – 1888), изложившего свои взгляды на всемирную историю в труде "Цивилизация и великие исторические реки (Географическая теория прогресса и социального развития) " (1-е изд. на французском языке, 1889; русск. изд.: СПб., 1898; М., 1924; 1995). Автор формулирует закон "трех фазисов исторического развития". Первые цивилизации возникли в долинах крупных рек: египетская, как выражался Геродот, была "даром" Нила, ассиро-вавилонская возникла на берегах Тигра и Евфрата, китайская – в бассейнах Хуанхэ и Янцзы, индийская – Инда и Ганга. Это были древние века, или речная эпоха.

"По прошествии многих веков, – пишет Л.И. Мечников, – поток цивилизации спустился по берегам рек к морю и распространился по его побережью. Так наступила вторая эпоха в истории развития цивилизации, которую можно назвать морской эпохой, или Средиземноморской, так как цивилизация охватила главным образом берега этого внутреннего морского бассейна, расположенного между Африкой, Азией и Европой". (Мечников Л. Цивилизация и великие исторические реки. М., 1924. С. 133-134.). Средние века, или средиземноморский период, охватывал двадцать пять веков – время с основания Карфагена до Карла Великого.

В результате одного из самых величайших событий в истории человечества, каким было открытие Нового Света X. Колумбом, было быстрое падение средиземноморских наций и государств и соответственно быстрый рост стран, расположенных на побережье Атлантики (Португалии, Испании, Франции, Англии и Нидерландов). Центры цивилизаций переместились с берегов Средиземного моря на берега Атлантического океана и начался новая, третья и последняя эпоха всемирной истории – новое время, или период океанический.

К сожалению, Л.И. Мечников ничего не сказал ни о причинах возникновения первых цивилизаций, ни о силах, которые определили переход от одного великого периода в развитии цивилизованного человечества к другому.

Попытку детального обоснования географического детерминизма предпринял итальянский философ и социолог Гуго Маттеуцци в книге "Факторы эволюции народов" (1900).

У Г.В. Плеханова, создавшего своеобразный гибрид исторического материализма и географического детерминизма, в качестве решающей силы исторического развития стала рассматриваться не географическая среда сама по себе, а взаимодействие между ней и обществом. Подобный же взгляд был изложен, например, в книге Джона Фрэнсиса Хоррабина "Очерк историко-экономической географии мира" (М.-Л., 1930).

Высказанная Г.В. Плехановым мысль о том, что азиатский способ производства обязан своим возникновением особенностям географической среды была детально разработана в труде Карла Августа Виттфогеля (1896 – 1988) "Восточный деспотизм. Сравнительное исследование тоталитарной власти" (1957). Эту идею разделял и видный советский экономист академик Евгений Самуилович Варга (1879 – 1964), что видно из его статьи "Об азиатском способе производства" (Е.С. Варга. Очерки по проблемам политэкономии капитализма. М., 1964).

Еще одну попытку соединения материалистического понимания истории с географическим детерминизмом предпринял историк, академик Леонид Васильевич Милов в книге "Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса" (М., 1998). Автор считает, что особенности географической среды, влияя на характер трудового процесса и объем общественного продукта, определяли не только темпы развития России, но и своеобразие ее социально-экономического и политического строя и специфику ее исторической эволюции.

В последующем от географического детерминизма отпочковался т.н. экологический детерминизм или инвайронментализм (энвайронментализм)...

В работах немецкого этнографа Фридриха Ратцеля (1844 – 1904), в частности в его книге "Земля и жизнь. Сравнительное землеведение" (русск. переводы: Т. 1-2. СПб., 1905 – 1909 и др.) имеются высказывания, которые мало чем отличаются от тех, что встречались в трудах Ж. Бодена и Ш. Монтескье. Он отмечает "влияние природы на тело и дух отдельных индивидуумов, а через них и на целые народы". (Ратцель Ф. Земля и жизнь. Сравнительное землеведение. Т. 2. СПб., 1906. С. 661.). Народы севера и юга в силу различия климатических условий имеют разный характер, что и определяло в истории победу первых над вторыми. Климат влияет и на социальный строй. Условия тропиков порождают рабство и другие подобные формы зависимости.

Но наряду с этим Ф. Ратцель все большее внимание уделяет влиянию особенностей и положения территории, которую занимает тот или иной народ, государство, общество, на их взаимоотношения с другими народами, государствами, обществами. "Всякая жизнь государства, – писал он, – имеет корни в земле. Земля руководит судьбой народов со слепой жестокостью. Народ должен жить на земле, которую он получил от судьбы, на ней он должен умереть, и ее закону он должен подчиняться". (Ратцель Ф. Земля, общество и государство // Землеведение. 1907. Кн. 3-4. С. 233.). "История показывает нам осязаемо, – утверждал автор, – до какой степени земля является действительной базой политики". (Там же. С. 232.).

Тем самым Ф. Ратцель положил начало своеобразному ответвлению географического детерминизма – геополитике – концепции, объясняющей политику, а тем самым и историю тех или иных стран их географическим положением. Взгляды Ф. Ратцеля по этому вопросу наиболее полно были изложены в работах "Антропогеография" (Т. 1-2. 1882-1891), "Политическая география" (1897) и "Море, источник могущества народов" (1900). Сам Ф. Ратцель словом "геополитика" не пользовался. Этот термин был введен шведом Юханом Рудольфом Челленом (1864 – 1922) – автором работ "Великая держава" (1914), вышедшей на немецком языке, и "Государство как форма жизни" (1916), опубликованной вначале в Швеции, а через год в Германии.

В конце XIX – начале XX в. много внимания обоснованию географического детерминизма уделила американская исследовательница Эллен Черчилл Семпл (1863 – 1932) в работах "Американская история и ее географические условия" (1903; 1933), "Влияние географической среды. На основе системы антропогеографии Ратцеля" (1911; 1937) и "География Средиземноморья, ее отношение к древней истории" (1931). Сама

Э. Семпл объявляла себя последовательницей Ратцеля. Однако она считала, что принципы антропогеографии Ратцеля не образуют единой целостной системы, одни из них разработаны, а другие – нет. Кроме того, у него нет достаточного их обоснования. Свою задачу Э. Семпл видела в создании последовательной и обоснованной концепции географического детерминизма, которая к тому же носила бы эволюционный характер.

И действительно, книга Э. Семпл "Влияние географической среды" содержит наиболее детально разработанную теорию географического детерминизма. Она выделяет классы воздействий географической среды на человека и общество, отличает прямое и косвенное влияние географической среды и т.п. Э. Семпл принимает идеи геополитики, но все же ее работы носят более общий характер.

Другие последователи Ф. Ратцеля целиком занялись одной лишь геополитикой. В работе англичанина Хэлфорда Джорджа Маккиндера (1861 – 1947) "Географическая ось истории" (1904; русск. перевод: Элементы. Евразийское обозрение. N 7. 1996) была предпринята попытка нарисовать с позиций геополитики картину мировой истории. В ней получила достаточно отчетливое выражение мысль о том, что суть мировой истории заключается в борьбе между морскими и континентальными народами и державами. Идея борьбы теллургократии (сухопутного могущества) и талассократии (морского могущества), "Земли" и "Моря" нашла выражение в работах американца Альфреда Тейяра Мэхэна (1840 – 1914) "Влияние морской силы на историю. 1660-1783" (русск. переводы: СПб., 1896; М.-Л., 1941; СПб., 1995; М., 2002) и "Влияние морской силы на Французскую революцию и империю" (русск. перевод: т. 1 – 2. М.-Л., 1940; М., 2002).

В последующем эта идея была подхвачена и разработана многими другими адептами геополитики: французом Видалем де ля Бланшем (1845 -1818), приверженцами немецкого фашизма (нацизма) Карлом Хаусхофером (1869 – 1946) и Карлом Шмиттом (1888-1985), американцами Никласом Спайкменом (1893-1943) и Дональдом Майнингом. Перу К. Хаусхофера принадлежит много работ, среди которых "Границы в их географическом и политическом значении" (1927), "Панидеи в геополитике" (1931), "Статус-кво и обновление мира" (1939), "Континентальный блок" (1941) (русск. переводы:. Хаусхофер К. О геополитике. Работы разных лет. М., 2001). Взгляды К. Шмитта были четко изложены в статье "Планетарная напряженность между Востоком и Западом и противостояние Земли и Моря" (1959; русск. перевод: Элементы. Евразийское обозрение. N 8. 1996)

В России идеи геополитики разрабатывались Григорием Николаевичем Трубецким (1874 – 1930) в книге "Россия как великая держава" (СПб., 1910); Евгением Николаевичем Трубецким (1863 – 1920) в работе "Национальный вопрос, Константинополь и София" (М., 1915; послед. изд.: Трубецкой E.H. Смысл жизни. М., 1994), Вениамином Петровичем Семеновым-Тян-Шанским (1870 – 1942) в труде "О могущественном территориальном владении применительно к России" (Пг., 1915; послед. изд.: // Рождение нации. М., 1996).В последующем эту эстафету подхватили евразийцы (С.Н. Трубецкой, П.Н. Савицкий и др.)

В СССР геополитика была под запретом. В настоящее время в России у нее немало приверженцев. Достаточно упомянуть книги Константина Эдуардовича Сорокина "Геополитика современности и геостратегия России" (М., 1996), Александра Гельевича Дугина "Основы геополитики. Геополитическое будущее России" (М., 1997) и Камалудина Серажудиновича Гаджиева "Геополитика" (1997) и "Введение в геополитику" (1998).

Идеи геополитики разделяет и пропагандирует Геннадий Алексеевич Зюганов. В книге "Держава" (М., 1994) он следующим образом излагает основные положение геополитики: "На протяжении всей истории человечества в основе государственного строительства лежат два альтернативных, непрерывно соперничающих подхода к освоению земной поверхности. Они могут быть обозначены как подход "континентальный", сухопутно-экспансионистский, характерный для материковых государств, и подход "морской", основывающий экономическую экономическое процветание и государственную мощь метрополии на эксплуатации заморских территорий, что делает принципиально важным господство на водных коммуникациях". (Зюганов Г.А. Держава. 2-е изд., дораб. и доп. М., 1994. С.63.)

Эти положения, Г.А. Зюганов повторяет и в книгах "Уроки жизни" (М., 1997) и "География победы. Основы российской геополитики" (М., 1997). Он считает их верными и, исходя из них, пытается набросать дальнейшие пути развития России. Идеям геополитики не чужд и Владимир Вольфович Жириновский, о чем свидетельствует его объемистая книга "Геополитика и русский вопрос" (М., 1998).

Сейчас у нас все чаще и чаще геополитику трактуют как особую научную дисциплину, имеющую свой собственный объект исследования, что ошибочно. Геополитика не наука, а концептуальное направление, представляющее собой своеобразную разновидность географического детерминизма. И это течение столь же несостоятельно, как и любые другие варианты географизма. Геополитика выросла из абсолютизации, раздувание одного весьма реального момента – необходимости учета при выработке и внешней и внутренней политики того или иного государства наряду с другими факторами и его географического положения, его места в региональной и всемирной системах геосоциоров.

К географическому детерминизму уходят истоки концептуальных построений, в которых в качестве решающих факторов исторического процесса выступают космические явления, например, изменения солнечной активности. В России такие идеи развивал Александр Леонидович Чижевский (1897 – 1964) в книге "Физические факторы исторического процесса" (Калуга, 1924) и недавно опубликованной обширной работе "Земля в объятиях Солнца" (Чижевский А.Л. Космический пульс жизни. М., 1995). В предисловии к последней книге данная точка зрения именуется космическим детерминизмом. Несмотря на явную абсурдность это концепции, у нас то и дело появляются статьи, рекламирующие ее как величайший вклад в историческую науку. (См, например: Беликов Д. Солнце в небе – к ледникам // Век. 2000. N 41.) Идея космического детерминизма разрабатывается в книге Владимира Николаевича Сидоренко и Ирины Владимировны Сидоренко "Эссе на тему: Феномены проявления солнечной активности и золотой пропорции в истории России" (2-е изд. М., 2001)". (Семёнов Ю.И., Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней). – М.: "Современные тетради". 2003. http://scepsis.net/library/id_1307.html)

Влияние космоса мы тут рассматривать не будем, что же касается географии и её влияние на развитие человеческого общества, приведём точку зрения, отличную от мнения профессора Семёнова:

"Занимаясь экономикой, всеобщей историей и философией, Карл Маркс и Фридрих Энгельс не раз обращались к географии. Мы хотим обратить внимание читателя только на некоторые проблемы географии, в теоретической разработке которых определяющее слово принадлежит основоположникам марксизма; при этом мы обращаемся, как правило, лишь к "Капиталу" Маркса, столетие со времени выхода первого тома которого исполняется в 1967 г. Один из основных вопросов географии – вопрос об отношении человека к географической среде и о ее влиянии на развитие общества. Еще в "Немецкой идеологии", написанной более чем за два десятилетия до "Капитала", основоположники марксизма писали, что "всякая историография должна исходить из этих природных основ и тех видоизменений, которым они, благодаря деятельности людей, подвергаются в ходе истории" (Соч., т. 3, стр. 19). В круг "природных основ" они включали геологические, оро-гидрографические, климатические и другие условия, или, говоря иначе, географическую среду, которая, следовательно, составляет постоянное и необходимое условие общественного развития. Напомним, что в то время термина "географическая среда" еще не было; он был введен в науку в восьмидесятых годах прошлого столетия крупнейшим французским географом, бойцом Парижской коммуны Элизе Реклю.

В первом томе "Капитала" Маркс говорит, что "слишком расточительная природа "ведет человека, как ребенка, на помочах". Она не делает его собственное развитие естественной необходимостью. Не области тропического климата с могучей растительностью, а умеренный пояс был родиной капитала. Не абсолютное плодородие почвы, а ее дифференцированность, разнообразие ее естественных продуктов составляют естественную основу общественного разделения труда; благодаря смене тех естественных условий, в которых приходится жить человеку, происходит умножение его собственных потребностей, способностей, средств и способов труда" (Соч., т. 23, стр. 522). И в данном случае Маркс рассматривает природную среду как обязательное условие производственной деятельности человека.

В том же разделе "Капитала" Маркс очень четко определяет место географических условий в развитии капитализма: "Раз дано капиталистическое производство, то, при прочих равных условиях и при данной длине рабочего дня, величина прибавочного труда изменяется в зависимости от естественных условий труда и в особенности от плодородия почвы. Однако отсюда отнюдь не вытекает обратного положения, что наиболее плодородная почва является наиболее подходящей для роста капиталистического способа производства. Последний предполагает господство человека над природой" (там же).

Однако значение географической среды никогда не может быть сведено на нет. "Между отдельными странами, областями и даже местностями, – говорит Энгельс, – всегда будет существовать известное неравенство в жизненных условиях, которое можно будет свести до минимума, но никогда не удастся устранить полностью. Обитатели Альп всегда будут иметь другие жизненные условия, чем жители равнин" (Соч., т. 19, стр. 5-6).

История взаимоотношений между географической средой и человеком, между природой и обществом в широком смысле слова есть история производительных сил общества. Ведь человек по мере своего обособления все решительнее вступал в борьбу с природой, и с каждым новым шагом вперед по пути развития производительных сил власть человека над природой все более и более усиливалась. Первоначально природа "...противостоит людям как совершенно чуждая, всемогущая и неприступная сила, к которой люди относятся совершенно по-животному и власти которой они подчиняются". Природа в то время выступает в своей относительно первоначальной форме, она "еще почти не видоизменена ходом истории" (Соч., т. 3, стр. 29). Естественно, что на заре своего общественного развития человек пользовался лишь готовыми дарами природы, наиболее доступными для непосредственного использования. Съедобные плоды растительного мира, мелкие животные, яйца птиц, рыба составляли повседневную пищу первобытного человека. Земля, "первоначально обеспечивающая человека пищей, готовыми жизненными средствами, существует без всякого содействия с его стороны, как всеобщий предмет человеческого труда" (Соч. т. 23, стр 189)

Человеческое общество по мере своего развития все решительнее влияет на географическую среду. Особенно резко изменился и продолжает изменяться растительный и животный мир нашей планеты. Дикие формы флоры и фауны все более уступают место культурным растениям и домашним животным. Однако в ходе преобразования географической среды в условиях капитализма относительно быстро происходило "расточение сил земли". В условиях досоциалистических социально-экономических формации человек не мог заботиться о планомерном преобразовании природы, он брал от природы все то, что было ему доступно и в данный момент выгодно, не задумываясь о последствиях и не заботясь о будущих поколениях. Поэтому деятельность человеческого общества, особенно последних двух-трех столетии, оставила печальные последствия, значительно ухудшив качественное состояние природы. За это время человечество не только безвозвратно истребило много полезных животных оно значительно сократило площадь лесов, что в свою очередь повело к обмелению рек и сухости климата, ухудшило, а порой и совсем уничтожило плодородие почвы на больших пространствах.

Поэтому проблема сознательного преобразования природы могла быть поставлена в человеческом обществе при трех необходимых условиях: во-первых, при достаточно высоком уровне развития производительных сил; во-вторых, при достаточно высокой степени развития науки, уже познавшей основные законы природы, .и, в-третьих, при наличии общественной собственности на средства производства, на силы и богатства самой природы.

Человечество должно заботиться не только о том, чтобы овладеть силами и богатствами природы, но и о том чтобы использовать их разумно, постоянно улучшая и совершенствуя географическую среду. Ибо говорит Маркс, "даже целое общество, нация и даже все одновременно существующие общества, взятые вместе, не есть собственники земли. Они лишь ее владельцы, пользующиеся ею, и... они должны оставить ее улучшенной последующим поколениям" (Соч., т. 25, ч. 2)

Еще одна географическая, точнее историко-географическая тема в произведениях Маркса и "Энгельса касается вопросов, связанных с географическими открытиями XV-XVII вв., их местом в социальной жизни общества и в науке. Много страниц своих работ Маркс и Энгельс посвятили выяснению роли крупнейших географических открытий этого времени в общественном развитии, и в особенности истории возникновения и развития капитализма как общественно-экономической формации. "...Географические открытия, – говорит Энгельс, – произведенные исключительно в погоне за наживой, то есть, в конечном счете, под влиянием интересов производства, доставили бесконечный, до того времени недоступный материал из области метеорологии, зоологии, ботаники и физиологии..." (Соч., т. 20, стр. 50). Ставшие фактом, они в свою очередь способствовали ускоренному развитию капиталистического способа производства.