Текст книги "Пара слов(СИ)"

Автор книги: Дмитрий Минаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Минаев Дмитрий Николаевич
Пара слов. Прода

Для чего эти примеры? Для того, чтобы наглядно показать, что никаких резких «прыжков» со «ступени» на «ступень» в реальности не происходит. Развитие общества идёт непрерывно и относительно плавно, причём по спирали, и вовсе не так, как пытался изобразить в своей книге Ю.П. Мягких (рисунок 45).

На самом деле, как уже говорилось выше, развитие человечества происходит так, как показано на рисунке 44. Вы спросите: "А где же тут спираль?"

Всё дело в том, что прогресс человеческой цивилизации не ограничивается только ростом производительных сил и развитием производственных отношений. Наряду с ними развиваются техника, технологии, наука, культура, религия. Причём, не просто параллельно, а во взаимной связи (прямой и обратной, что характерно, как мы уже выяснили, для всех саморазвивающихся систем), то способствуя этому "параллельному" развитию, то его тормозя.

Например, влиянию протестантской религии на развитие капиталистического общества (на чём мы останавливаться не будем) посвящены работы уже упоминавшегося Макса Вебера (Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. 1905. https://chisineu.files.wordpress.com/2012/09/biblioteca_protestanskaya_etiketa_weber.pdf), а так же Вернера Зомбарта (Зомбарт В. Буржуа. М.: Наука. 443 с. http://bookz.ru/authors/zombart-verner/zombartv01/1-zombartv01.html) и доктора философских наук Ю.М. Бородая (Бородай Ю.М. Почему православным не годится протестантский капитализм. http://gumilevica.kulichki.net/BUM/bum03.htm).

Мы же рассмотрим взаимосвязь "параллельного" развития техники (а так же технологий и науки (особенно прикладной), как тесно с ней связанных) и культуры с общественно-экономическим развитием. На графике (рисунок 46) наглядно видно, что научно-технический и культурный прогресс по отношению к социально-экономическому "слегка запаздывают".

Это связано с тем, что во время становления и формирования новой общественно-экономической формации направлены на упрочение своего экономического и социального положения. И только с течением времени, когда происходит аккумуляция богатства в руках немногих, у этих "счастливчиков" появляется возможность потратить "лишние" деньги на науку и культуру.

Одновременно у власть имущих появляется желание самоутвердиться, "увековечив" себя в картинах, скульптурах, архитектуре и других произведениях искусства. Господствующий класс поступает в точности, как прописано у Ибн Халдуна, с той только разницей, что у средневекового учёного речь шла о правителе (государе), здесь же об "элите" в целом:

"Третья – фаза отдыха и покоя, когда пожинают плоды владения, дабы удовлетворить естество человеческое, стремящееся стяжать богатство (мал), увековечить свой след и обрести широкую известность. Все силы он кладет на то, чтобы собрать подати (джибайа), свести доход с расходом (дабт ад-дахл ва-л-харадж), потратить средства с расчетом и рачительно, возвести роскошные постройки, огромные ёмкости для сбора воды (масани'), просторные города, высокие сооружения" (Ибн Халдун. Введение (ал-Мукаддима). http://smirnov.iph.ras.ru/win/publictn/texts_2/ikh_t.htm).

Первоначально на все эти "излишества" у захвативших власть феодалов и капиталистов (о рабовладельцах уже говорилось выше) элементарно не хватало ни времени, ни ресурсов. Сперва им нужно было утвердиться, упрочить свою власть, перераспределить её, создать собственную "надстройку", государственные институты. И лишь после этого у них появляется желание и, главное, возможность воплотить свои подспудные желания "чего-то этакого" в реальность.

Причём именно на закате той или иной эпохи эти мечты принимают порой на редкость гротескные, причудливые формы. Отсюда и роскошные дворцы Версаля, и пронзающие небо небоскрёбы Нью-Йорка. При желании, примеров можно привести множество, в том числе из современной нам действительности.

Но оставим в стороне архитектурную экзотику и вернёмся к общественному прогрессу. Вопрос по-прежнему остаётся открытым. «Где же та пресловутая спираль, которой на рисунке не видно?!»

Всё дело в том, что эти графики и схемы нужно рассматривать в 3D-, или даже в 4D-формате (рисунок 47).

Возможно, это изображение слишком схематично, зато оно наглядно показывает, что техническое, а затем и культурное развитие общества как раз таки и даёт завершающий "доворот", "докручивание" очередного витка спирали развития человеческого общества. При этом не имеет особого значения, идёт ли речь об отдельном государстве, регионе или человеческой цивилизации в целом. Модель развития будет одной и той же, разница будет лишь в количественных или временных параметрах.

Ту же самую спираль развития можно представить и по-другому в виде отдалённо похожем на систему координат пространства Минковского (рисунок 48). Только в центре системы координат вместо пространственно-временного конуса находится спираль общественного развития, а оси координат, показывающие направление экономического, технического и культурного прогресса направлены к оси развития во времени под углом.

Чтобы "выпрямить" эти оси координат экономическое, техническое и культурное развитие нужно поделить на время, то есть рассматривать, как прогресс с течением времени.

Что интересно, такой взгляд на общественные процессы позволяет ответить на множество вопросов, в частности касающихся концепций экономического, технического, культурного и прочих детерминизмов.

Обратимся к мнению всё того же профессора Семёнова:

"Экономический детерминизм, экономический материализм и вообще экономический подход к истории (от Дж. Миллара, Р. Джонса и Дж. Роджерса до Э. Лабрусса и У. Ростоу)

Материалистическое понимание истории нередко называли и называют в немарксистской литературе экономическим пониманием истории (См., например: Зелигман Э. Экономическое понимание истории. СПб., б.г.; Он же. Экономическое объяснение истории. Киев, 1906.), экономическим материализмом, и, наконец, экономическим детерминизмом. Когда-то марксисты и сами не отказывались от использования этих терминов. Достаточно сослаться хотя бы на работу известного приверженца марксизма Поля Лафарга (1842 – 1911), носящую название "Экономический детерминизм Карла Маркса" (1909; русск. перевод: Соч. Т. 3. М.-Л., 1931), книгу русского, затем советского историка, считавшего себя марксистом, М.Н. Покровского "Экономический материализм" (Пб., 1920) и, наконец, ранний труд будущего видного советского специалиста по отечественной истории академика Милицы Васильевны Нечкиной (1899 – 1985) "Русская история в освещении экономического материализма" (Казань, 1922).

Но в настоящее время сторонники материалистического понимания истории от названных терминов и прежде всего словосочетания "экономический детерминизм" обычно открещиваются. И тому есть причины.

Прежде всего, нужно принять во внимание то, что взгляд на экономику как на важнейший и даже определяющий фактор развития общества возник еще до появления марксизма...

По существу, идея решающей роли экономики лежала в основе рассмотренной ранее концепции четырех стадий развития человечества: охотничье-собирательской, скотоводческой, земледельческой и торгово-промышленной...

Взгляды сторонников экономического подхода к истории были весьма разнообразными. Прежде всего, среди них не было единства в том, что понимать под экономикой. Как известно, слово "экономика" имеет несколько значений. В самом широком смысле под экономикой понимают общественное производство, как оно существует в том или ином социоисторическом организме в целом, в единстве всех его сторон и моментов, включая технику и технологию разных отраслей хозяйства, их взаимосвязь и взаимоотношения, уровень производительности и формы организации труда, и, наконец, общественные отношения по производству. Именно такой смысл нередко вкладывают в это слово, когда говорят об экономике той или иной страны.

В более узком смысле под экономикой понимают организацию, структуру или состояние той или иной отрасли производства или вообще формы хозяйственной деятельности. Именно такой смысл вкладывают в данный термин, когда говорят об экономике сельского хозяйства, экономике транспорта и т.п. И, наконец, под экономикой можно понимать существующую в обществе систему социально-экономических, производственных отношений.

Сторонники упомянутой выше четырехчленной схемы периодизации истории человеческого общества имели в виду прежде всего формы хозяйства. С каждой такой формой они связывали определенные отношения собственности и структуры власти. Дальше они не шли. Поэтому, когда перед ними возникал вопрос о причинах смены форм хозяйства, то многие из них склонялись к демографическому детерминизму. Р. Джонс, говоря о том, что экономика определяет форму общества, имел в виду прежде всего систему социально-экономических отношений. Но ответить на вопросы, почему в обществе существуют именно такие, а не иные экономические отношения, и почему происходит смена систем социально-экономических отношений, он не смог. Сторонники историко-экономического направления в большинстве случаев под экономикой, если не теоретически, то практически понимали прежде всего систему социально-экономических отношений. В ней они искали ответы на мучившие их вопросы.

Одни из них прямо заявляли о том, что экономический фактор является определяющим в истории. Их с полным правом можно назвать экономическими детерминистами. К числу их прежде всего относятся английский историк Джеймс Торольд Роджерс (1823 – 1890), перу которого принадлежат такие выдающиеся работы, как "История земледелия и цен в Англии" (Т. 1-8. 1866-1888), "История труда и заработной платы в Англии с XIII по XIX в." (1884; русск. перевод: СПб, 1899), "Экономическая интерпретация истории" (1888), "Индустриальная и коммерческая история Англии" (1891).

"Труды, подобные предпринятому мною, – писал он в предисловии к первому тому "Истории земледелия и цен в Англии", – весьма существенны для экономической интерпретации истории, которое, я смело берусь утверждать это, имеет первостепенное значение для понимания прошедшего, все равно, идет ли речь о юридических древностях, дипломатических интригах или военных походах. Немного можно насчитать таких событий в истории, на которые не был бы пролит яркий свет с помощью фактов, составляющих предмет изучения одних лишь экономистов".(Rogers J. E. T. A History of Agriculture and Prices in England. Vol. 1. Oxford, 1866. P. VI.).

Таких же взглядов придерживался его соотечественник Уильям Джеймс Эшли (1860 – 1927), среди трудов которого особо выделяется "Экономическая история Англии в связи с экономической теорией" (1886; русск. перевод: М., 1887). Но подчеркивая огромную роль экономики, эти ученые так и не смогли создать сколько-нибудь стройной концепции исторического развития. Не смогли этого сделать и те историки, которые прямо называли себя "экономическими материалистами".

Другие сторонники историко-экономического направления, практически исходя в своих исследованиях из положения о примате экономики, в то же время никогда его не прямо не провозглашали и не обосновывали. Наоборот, некоторые из них даже объявляли себя приверженцами плюралистического, т.е. многофакторного, подхода к истории, который выражался в признании существования нескольких одинаково важных факторов исторического развития. Поэтому от них еще труднее, чем от первых, можно ожидать создания сколько-нибудь последовательной концепции исторического развития.

Среди них прежде всего следует назвать известного русского историка, этнографа и социолога Максима Максимовича Ковалевского (1851 – 1916). Взгляды его всегда были довольно противоречивыми и к тому же претерпевали известные изменения. Практически в своих многочисленных трудах он исходил из того, что система социально-экономических отношений представляет собой фундамент общества. И в некоторых работах он и прямо это утверждал.

"Историку, который пожелал бы картину внутреннего быта той или другой страны в ту или иную эпоху ее существования, – писал он в книге "Общественный строй Англии в конце средних веков" (М., 1880), – необходимо остановиться прежде всего на вопросе о распределении в ней недвижимой собственности. Эта последняя всегда являлась и доселе является одним из материальных фундаментов всякого господства, общественного и политического; от сосредоточения ее в руках того или иного сословия зависело и зависит распадение общества на влиятельные и невлиятельные классы... Если и в наши дни поземельное владение является необходимым условием власти, то тем более так было в XV в....". (Ковалевский М. Общественный строй Англии в конце средних веков. М., 1880. С. 1.)

И в то же время он выступал против исторического монизма (монофакторализма), т.е. выделения одного из факторов истории как определяющего, решающего. А когда он пытался объяснить эволюцию экономической структуры общества, то приходил к демографическому детерминизму. "Продолжительные изыскания, – писал он, – привели меня к тому заключению, что главным фактором всех изменений экономического строя является не что иное, как рост населения". (Ковалевский М.М. Развитие народного хозяйства в Западной Европе. СПб., 1899. С. 2.)

Однако сколько-нибудь четкой грани между названными двумя группами сторонников историко-экономического направления провести невозможно. И у первых встречаются элементы полифакторного подхода, причем иногда не декларативного, а реального, а среди вторых были такие, у которых полифакторализм носил во многом декларативный характер.

Однако все они без исключения отстаивали положение о важнейшей роли в истории экономического фактора. Кроме указанных выше исследователей, крупнейшими сторонниками историко-экономического направления были во Франции – Анри Сэ (1864-1936), в Австро-Венгрии – Карл Теодор Инама-Штернегг (1843-1908), в Германии – Густав Шмоллер (1838 – 1917), Карл Вильгельм Бюхер (1847 – 1930) и Карл Лампрехт (1856-1915).

Широко было представлено историко-экономическое направление в русской исторической науке. В какой-то степени его предтечей в России был замечательный мыслитель Николай Гаврилович Чернышевский (1828-1889), из под пера которого вышло несколько прекрасных историко-публицистических работ: "Борьба партий во Франции при Людовике XVIII и Карле X" (1858), "Кавеньяк" (1858), "Июльская монархия" (1860), и др. (Избр. философ. соч. Т. 2-3. М., 1950-1951)...

Кроме уже упомянутого выше М.М. Ковалевского, к историко-экономическому направлению в России принадлежали (по крайней мере, в течение определенного периода своей творческой деятельности) – Иван Васильевич Лучицкий (1845 – 1918), Павел Гаврилович Виноградов (1854 – 1925), Иван Михайлович Гревс (1860 – 1941), Дмитрий Моисеевич Петрушевский (1863-1942), Владимир Константинович Пискорский (1867-1910), Митрофан Викторович Довнар-Запольский (1867 – 1934), Александр Николаевич Савин (1873 – 1923),.. Евгений Викторович Тарле (1875 – 1955) и многие другие специалисты по всеобщей и отечественной истории...

Таким образом, если относить к экономическому детерминизму любую концепцию, считающую экономику определяющим фактором в развитии общества, то материалистическое понимание истории выступит всего лишь как одно из его направлений.

Но все же главная причина отказа если не всех, то значительной части марксистов от термина "экономический детерминизм", заключается в том, что экономический детерминизм нередко стал истолковываться как учение, которое рассматривает экономику в качестве единственного фактора истории, причем такого, который автоматически и полностью, до мельчайших деталей определяет все остальные стороны жизни общества, лишая их даже тени самостоятельности. Для обозначения такого понимания общества и истории, кроме приведенного выше словосочетания, применяется также и термин "экономический материализм", а еще чаще – "вульгарный социологизм"...

Марксизм никогда не считал экономику единственным фактором истории. Для него несомненным было, что в истории действуют многие факторы, среди которых экономический в конечном счете является определяющим. Материалистическое понимание истории никогда не отрицало, хотя и относительной, но тем не менее огромной самостоятельности духовной, политической и иных сфер общественной жизни. Если толковать экономический детерминизм столь примитивно, как это нередко делают, то материалистическое понимание истории к нему не может быть отнесено, как и многие другие концепции, в которых экономика рассматривается в качестве главного фактора общественного развития...

Традиции историко-экономического направления развивали и развивают многие современные западные исследователи, не принадлежащие к числу марксистов. Среди них прежде всего следует отметить бельгийского историка Анри Пиренна (1862 – 1935), вначале русского, а затем американского историка Михаила Ивановича Ростовцева (1870 – 1952), американского экономиста и социолога Эдвина Роберта Андерсона Селигмена (1861 -1938), американского историка Чарльза Остина Бирда (1874 – 1948), английских историков и экономистов Ричарда Генри Тоуни (1880-1962), Джона Дугласа Хоурда Коула (1889-1959), Михаила Постана (1898/9-1981), французского социолога и экономиста Франсуа Симиана (1873 – 1935), французских историков Альбера Матьеза (1874 – 1932), Жоржа Лефевра (1874 – 1959), Эрнеста Камилла Лабрусса (1895-1989), Жана Бувье.

В русле этого направления работали основоположники исторической школы "Анналов" Марк Блок и Люсьен Февр...

В какой-то степени к историко-экономическому направлению были близки уже упоминавшихся выше Ф. Бродель и И. Валлерстайн, хотя первый объявлял себя сторонником полифакторного подхода." (Семёнов Ю.И., Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней). – М.: "Современные тетради". 2003. http://scepsis.net/library/id_1307.html)

Иного взгляда на проблему придерживается доктор экономических наук Р.М. Нуреев:

"Экономический детерминизм, существующий в современной экономической науке, представлен двумя основными направлениями: традиционной неоклассикой и примитивным марксизмом. Поскольку влияние первого направления является доминирующим, начнем наш анализ именно с него.

1.1. Достоинства и недостатки неоклассического подхода к исследованию развития

Основой современной неоклассики является, как известно, классический либерализм. Все представители этого направления строят свои концепции на основе единого представления о природе человека, об обществе, о правительстве и т.д. Согласно этой парадигме, человек имеет собственные интересы, он сам способен отстаивать их в активной автономной деятельности, причем наиболее эффективным образом. Общество при таком подходе рассматривается как совокупность индивидов; "общественные интересы" – как производные от личных; лучшим считается то общество, которое в наибольшей степени позволяет индивидам свободно реализовать их частные интересы. Правительство, по мнению классических либералов, создается свободными людьми для защиты установленных конституцией прав, именно этой функцией государство и должно ограничиваться. Поскольку не существует объективных методов, позволяющих за индивидов определять их предпочтения, то именно индивиды должны сами решать, что правильно и что ложно, максимизируя свою функцию полезности.

Свобода – ключевая категория либеральной доктрины – трактуется как отсутствие принуждения, как синоним автономности и независимости. Публичная власть возникает только в результате соглашения индивидов, и только индивиды могут определить разумные границы этой власти. Равенство понимается как создание равных возможностей (а не как равенство результатов); при этом акцентируется внимание на равной защите прав, установленных конституцией. Суд должен осуществлять защиту прав в соответствии с конституцией и наказывать тех, кто нарушает права других. Экономическая эффективность достигается тогда, когда ресурсы достаются тем, кто может их наилучшим образом использовать (уплатив, соответственно, наибольшую плату). Результатом является Парето-эффективность – ситуация, в которой ни один человек не может улучшить свое благосостояние, не ухудшая тем самым положение других людей.

Достоинство неоклассики оборачивается ее недостатками, как только она пытается анализировать вопросы развития. Став в XX веке основным направлением экономической мысли, неоклассика попыталась анализировать не только современное состояние экономики, но и дедуцировать экономическое развитие рыночной экономики из ее основных принципов. Поскольку поведение индивида выводится из его природы, то естественным представляется, что торговля является таким же естественным свойством человека, как и его способность говорить, есть или пить. Более того, последовательный методологический индивидуализм приводит к тому, что развитие общества является следствием действий атомизированных индивидов, из которых выводятся "естественные" законы развития. Поскольку в современном мире экономическая сфера является доминирующей, то социальные и политические связи рассматриваются производными от этой сферы, причем наивно полагается, что материальные интересы определяли развитие общества на всех этапах человеческого развития...

Предполагается, что экономика всегда стремится к равновесию, поэтому вмешательство государства рассматривается как нарушение эффективности, как второе наилучшее (second best) по сравнению с первым, которое возникает автоматически в условиях совершенной конкуренции. При таком подходе даже простые инновации ведут к нарушению равновесия, а фундаментальные исследования возможны лишь путем преодоления провалов рынка.

Неоклассики отвергают резкое вмешательство государства в экономику. Оно, с их точки зрения, базируется на низком понимании экономических процессов и ведет к крупным политическим изменениям, отнюдь не всегда благоприятным для экономики. Классический либеральный подход, наоборот, исходит из глубокого анализа происходящих процессов, осмысления тенденций экономического развития и не требует резких политических изменений. Он лишь стремится создать благоприятные условия для рыночного развития, такие условия, которые способствуют раскрытию потенций и возможностей развития личности.

Хотя нарисованная нами картина кажется упрощенной, однако она фактически вытекает из основных методологических предпосылок мейнстрима. Даже те немногие экономисты-неоклассики, которые специально занимались проблемами экономической истории, вынуждены преодолевать эту упрощенную картину (например: Hicks J . A Theory of Economic History . L . 1969. Русск. перевод: Хикс Дж. Теория экономической истории. М., 2003).

1.2. Марксистский подход и его вульгаризация учениками

Не следует забывать, что американский и западноевропейский институционализм сложился и как реакция на тот марксизм, который существовал в конце XIX-первой половине XX века. С высоты XXI века мы можем отчетливо видеть, что это есть некая пародия на реальный марксизм, однако такая пародия, которая реально существовала и которая возникла не без помощи учеников и последователей К. Маркса.

Предметом исследования К. Маркса было материальное, общественно-организованное исторически определенное производство. Он характеризует способ производства как диалектическое единство производительных сил и производственных отношений, а сами производительные силы – как меру власти человека над природой. С точки зрения Маркса, первой производительной силой человечества являются не средства производства, а рабочий, трудящийся, работник, обладающий общими и профессиональными знаниями, производственным опытом, трудовыми навыками, человек во всем богатстве его способностей и творческих сил. Маркс выделяет качественно различные этапы их развития, которые совершаются внутри и посредством производственных отношений (естественные производительные силы, общественные производительные силы, всеобщие производительные силы). Однако понимание этих этапов возникло лишь в конце XX века (Историю развития представлений о производительных силах подробнее см.: Нуреев Р.М. Экономический строй доэкономических формаций. Душанбе, 1989. Гл. 2, 3, 6, 7.). В начале XX века господствовало совсем другое представление. Именно благодаря Г.В. Плеханову, взгляд на орудия труда как определяющий момент производительных сил, получил тогда широкое распространение.

К. Маркс раскрывает не только самостоятельное содержание производственных отношений как отношений между людьми по поводу производства, распределения, обмена и потребления материальных благ на разных этапах исторического развития человечества, но и стремится показать их качественное отличие как от технико-экономических, так и от юридических отношений. Особую трудность представляет разграничение экономического и юридического аспектов отношений собственности, уяснение роли и места отношений собственности в системе производственных отношений. Различия эти в самом первом приближении заключаются в следующем.

1. Если производственные отношения, составляющие экономическое содержание собственности, ограничиваются лишь отношениями между людьми, то право собственности включает в себя, как правило, два ряда отношении: "человек – вещь" и отношение "человек – человек", складывающееся по поводу первого отношения.

2. Если производственные отношения обусловлены прежде всего уровнем развития производительных сил, то право собственности регулируется традицией или юридическими законами, определяющими порядок пользования, владения и распоряжения движимым иди недвижимым имуществом.

3. Если производственные отношения являются материальными отношениями, существующими объективно, независимо от воли и сознания людей, то право собственности есть волевое отношение, отражающее уровень развития юридического сознания в той или иной стране.

4. Если производственные отношения охватывают лишь отношения между людьми по поводу производства, распределения, обмена и потребления материальных благ, то отношения собственности – более широкий круг отношений, в том числе и те, которые не связаны непосредственно с экономическими отношениями (Подробнее см.: Шкредов В.П. 1) Экономика и право. М. Экономика, 1967. 2) Метод исследования собственности в "Капитале" К. Маркса. М. Изд-во МГУ. 1973.).

Отношения собственности раскрываются в марксистской политической экономии через систему производственных отношений. "Поэтому ... стремиться дать отделение собственности как независимого отношения, как особой категории, как абстрактной и вечной идеи, значит впадать в метафизическую и юридическую иллюзию" (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд. Т. 4. С. 168. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).

Однако в 1930 – 60-е годы господствовало представление, восходящее к "Краткому курсу ВКП(б)" И.В. Сталина о том, что собственность является основой производственных отношений (или, в позднейшей терминологии, рассматривалось как исходное и основное отношение экономической системы). К. Маркс, характеризуя структуру общества, выделяет четыре уровня: производительные силы – производственные отношения (базис) – юридическая и политическая надстройка – формы общественного сознания.

К. Маркс и Ф. Энгельс употребляли понятие "способ производства" в разных значениях, в том числе и как технологический способ производства (ремесленный, мануфактурный, машинный или фабричный, промышленный способ производства и т.д., см. рис. 2), и как социально-экономический (первобытнообщинный, азиатский, античный, феодальный, буржуазный и коммунистический способы производства).

"В общих чертах, – писал К. Маркс в Предисловии "К критике политической экономии", – азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить, как прогрессивные эпохи экономической общественной формации" (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд. Т. 13. С. 7. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).

Обращает на себя внимание тот факт, что в этой классической работе периодизация всемирной истории дана в совершенно непонятной, на первый взгляд, форме.

Во-первых, непонятно, почему четырем способам производства соответствует всего лишь одна формация, во-вторых, почему сама эта формация названа как-то странно: не общественно-экономическая, а экономическая общественная (слово "экономическая" почему-то поставлено на первое место). В-третьих, непонятным является и сам перечень способов производства: нет ни первобытнообщинного, ни коммунистического строя, зато указан какой-то азиатский способ производства, а рабовладельческий строй назван античным.

Первый ответ, который невольно напрашивается, заключается в том, что перевод этой фразы с немецкого сделан некорректно, неточно, неверно. Однако если мы посмотрим оригинал и ознакомимся с историей перевода этого места, то легко убедимся, что это не так. Перевод этого места во втором издания сочинений Маркса и Энгельса сделан... В.И. Лениным, точнее, дан в том же самом виде, в каком его сделал В.И. Ленин для своей работы "Карл Маркс" (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 26. С. 57. http://uaio.ru/vil/vilall.htm

Характерно, что к переводу этой фразы в такой лаконичной и отточенной форме В.И. Ленин пришел не сразу. Первоначально он давал другой перевод (см.: Там же. Т. 1. С. 136), который был подвергнут довольно резкой критике со стороны Н.К. Михайловского и от которого автор перевода в своей поздней работе отказался.). Поэтому проблема заключается не в форме перевода, а в содержании фразы. Попытаемся ответить на сформулированные вопросы по порядку.

1. Дело в том, что наряду с традиционным для позднего марксизма употреблением понятия "общественно-экономическая, формация" в смысле определенной ступени прогрессивного развития человеческого общества, возникающей на основе определенного общественного способа производства, а следовательно, характеризующейся определенным уровнем развития производительных сил, определенным типом производственных отношений и возвышавшейся над ними надстройкой в виде исторически определенных общественных учреждений, идей, а также формами общественного сознания; наряду с таким употреблением понятия "общественно-экономическая формация" у Маркса встречается и употребление этого понятия в другом, более широком смысле – как группы формаций, близких по типу производственных отношений, характеру классового деления, сущности государства, формам общественного сознания. Так, К. Маркс в ряде работ объединяет все классовые формации в одну (В Предисловии к работе "К критике политической экономии", в котором Маркс дал развернутую характеристику материалистического понимания истории, понятие "формация" у потребляется в двояком смысле слова. "В общих чертах, – писал К. Маркс, – азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить как прогрессивные эпохи экономической общественной формации. Буржуазные производственные отношения являются последней антагонистической формой общественного процесса производства... развивающиеся в недрах буржуазного общества производительные силы создают вместе с тем материальные условия для разрешения этого антагонизма. Поэтому буржуазной общественной формацией завершается предыстория человеческого общества" (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд. Т. 13. С. 7-8. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm). Из контекста видно, что в первом случае в понятие формации вошли все антагонистические способы производствами поэтому Маркс ничего не пишет ни о племенной, ни о коммунистической формах собственности, которые появились еще в "Немецкой идеологии", во втором – лишь один буржуазный. Этим не отрицается связь, которая существует между понятиями "способ производства" и "формация", но лишь подчеркивается, что антагонистические формаций имели ряд общих черт.).