Текст книги "Хроники Корпоративного Целителя. Первая история (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Колосовцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Колосовцев Дмитрий Николаевич
Хроники Корпоративного Целителя (Первая история)

Я.Р.В. – Хроники Корпоративного Целителя

Глава 1: Братский Дом

– Пойдём, я покажу тебе, как с ними нужно общаться, заодно новый стул проверим...

Отдаленные голоса и приближающиеся звуки шагов заставили меня приоткрыть глаза. Голова ещё кружилась, в горле стоял ком после пережитого нападения. По стальной решетке "обезьянника", в котором меня так бережно разместила сегодня ночью судьба, ударили дубинкой.

– Ярцев, на выход!

В замке двери провернулся ключ. Я с трудом приподнялся со шконки. Взял в охапку пальто, которое использовал как одеяло. Не надеялся, что за мной приехал кто-то из своих: на улице стояла глубокая ночь.

– Давай, шевелись!

В лицо ударил луч фонарика, меня грубо схватили за плечо, рывком подняли на ноги. В коридоре царил мрак, я едва не налетел на пухлого мужчину в полицейской форме.

– Смотри, куда прёшь!

В темноте блестели его маленькие глазки. Всё ещё шатаясь от усталости, я брёл с конвоирами в комнату для допросов. Они молчали всю дорогу, не было желания беседовать и у меня. В "обезьяннике" поспать не удалось, сосед по камере всё время кашлял, и я надеялся, что не подхвачу от него какую-нибудь гадость. В неспешном темпе мы дошли до неприметной двери без надписи. Пришлось подождать, прежде чем толстяк с погонами сержанта открыл её. Я невольно поморщился. Эти посиделки не предвещали ничего хорошего. Доблестные стражи порядка обмолвились про какой-то стул, когда подходили к КПЗ. Новые гуманные методы дознания?

– Давай, по-братски, как дома, – толстяк хлопнул меня по плечу, пропуская вперёд.

Я не успел сообразить, что он имел в виду. Ловко скрутив мне одну руку, а потом вторую, защелкнул на запястьях наручники. Вот тебе и братский дом... Я удрученно вздохнул, выронил пальто. Толчок в спину направил к одиноко стоящему столу в центре крохотной комнаты. Я не представлял, о чём доблестные стражи правопорядка собираются со мной говорить. Очередной пинок заставил больно ударится об острый угол стола. В комнате так же царил мрак.

– Не гони, тут сам черт ногу сломит, – огрызнулся я вяло, чуть повернув голову, не успел разглядеть лиц.

– Давай садись уже! – тут же получил удар в плечо.

Они обращались со мной, как с опасным преступником, хотя в парке я даже не распивал спиртное. Отряду ППС просто не понравился мой помятый вид. Пробираясь к стулу на ощупь, пальцы вдруг коснулись холодного метала, грубого и ничем не обработанного. Напарник толстяка усадил меня на это чудо мазохисткой мысли. Он расстегнул наручники, но я рано обрадовался. Он сделал это лишь для того, чтобы завести мои руки за хитрую спинку и тут же намертво сомкнуть их обратно. Нормальный ход. Попытавшись усесться поудобней, я обнаружил, что вместо сидения к стулу просто приварено две не слишком толстых арматуры. Уже через пару минут острые витки начали болезненно впиваться в "пятую точку". Мне повезло, что я был достаточно худеньким и мог просидеть здесь пару часов. Полицейские закрыли дверь, мы все втроем оказались в кромешной темноте.

– Так, ну и кто у нас здесь?

Свет ударил по глазам так, что закружилась голова. У меня не было сил злиться или как-то сопротивляться этим унижениям. Грела только одна мысль: через час, после того как, не появлюсь на работе, Юрыч начнёт шерстить город. Я тяжело вздохнул, опустил голову. Разговаривать с ними нет никакого желания.

– Имя и фамилия? – громко возвестил толстяк. Судя по тому, как протяжно и, словно с мольбой о помощи, заскрипел бедный столик, понял, что страж порядка присел на его край.

– Лампу уберите, – губы пересохли, во рту кровь. Я сумел только приподнять голову, морщась от боли.

– Еремеев, ты слышал? Лампа ему наша не нравится! – наигранно возмутился сержант.

– Угу, – отстранённо ответил кто-то, судя по голосу ещё юнец.

– А он тебе, кстати, никого не напоминает? Не похож ли он на нашего злодея? – спросил начальник с хитрым прищуром.

– Не. Тот, говорят, ростом выше, – так же наотмашь ответили толстяку.

В наступившей тишине я слышал, как заскрежетали чьи-то зубы.

– Да ты издеваешься!? Я тут для кого всё это показываю!? – тихий шлепок подзатыльника заставил меня закатить глаза. Только этой самодеятельности мне не хватало. Что-то звонко ударилось об стол и упало на пол.

– Товарищ сержант! – обиженный голос Еремеева упал к ногам. – Телефон же новый!

– Достали вы своими телефонами уже! – процедил сквозь зубы сержант. Он устало вздохнул. – Ладно, наш клиент действительно не вышел ростом...

Не вышел ростом? Ну, при моих-то метр семьдесят страшно представить какого Дядю Стёпу они искали по району, а самое главное. почему ещё не поймали. Лампа потухла, щелкнул выключатель на стене. Мне удалось разлепить глаза и сквозь слёзы благодарности разглядеть своих "спасителей".

– Ярцев Роман Валерьевич? – тот крупный, что изнасиловал стол, спросил издевательским, душещипательным тоном.

– Он самый, – пришлось откашляться. Хотел вытереть ссадину на подбородке, но снова звякнула цепь наручников.

– Что же вы, миленький, так далеко от дома гуляете, да еще так поздно?

– На работе задержался, – недовольно буркнул я себе под нос. Лучше не вспоминать, что я делал в Филевском парке в два часа ночи. – На метро опоздал и решил пешком дойти.

– Ага! – уровень издевки в голосе полицейского достиг апогея. – И решили, значит, срезать? Пойти, так сказать, в другую сторону от дома?

Я усмехнулся, но тут же как-то погрустнел. Точно! У этих гавриков всё содержимое моих карманов, в том числе и паспорт с пропиской. Меня ещё в "бобике" прощупали, даже любимый перстень сняли. Лежит сейчас, небось, в пакете для вещьдоков на столе, смотрит на меня грустно и проклинает. Ну я же не виноват, что их было трое. С такой оравой сразу и не справиться.

– Да нет. В темноте заблудился, не на ту улицу свернул, – устало ответил на издёвку, уже начиная ненавидеть все эти вопросы. Глаза, привыкшие к полумраку комнаты дознания, разглядели с другого края стола второго полицейского, высокого и худощавого, из-под фуражки отчетливо топырились уши. Он что-то крутил в руках, маленькое и блестящее. Внутри меня всё обомлело. Моё кольцо! Вот тебе и пакет с вещьдоками! Прямо у меня на глазах разбойник сунул семейный перстень в карман. Он смотрел на меня сурово и не моргнул глазом. Прямо как, мать его, закон! Действительно все мои вещи оказались разбросаны по столу как попало, сбоку приютилось и пальто, хорошо, что не оставили у двери в качестве коврика для ног. Толстяк теребил в руках паспорт, смотрел на меня с холодом.

– Слышь, Еремеев, ростом он до нашего маньяка не дорос, а вот "висяк" на Полосухина, ну помнишь тот труп в запертой квартире, вполне его тщедушная душонка выдержит. Как думаешь?

Холод в глазах перерос в подозрение. Сержант явно хотел стать капитаном. Хотя звездочек ему за меня не дадут, а вот если завтра не попаду на работу, Юрыч сначала поднимет на уши весь город, а потом поднимет на вилы этого пухляка. Я бы посмотрел, как он смешно болтал бы в воздухе толстыми ручками и ножками, но задерживаться в КПЗ мне явно сегодня не с руки.

– Товарищ капитан, нельзя на меня висяк, – я решил, что грубить им будет самой плохой идеей. Глупо улыбнулся: скошу под дурачка, авось прокатит, но тут самое главное вернуть перстень, мне без него никак.

– Это почему?

Наигранно удивился толстяк, скосился на напарника. Дать бы ему в опухшую харю. Закон он представляет, мать его... Снова недобро звякнула цепь наручников, я осунулся.

– Завтра на работу не попаду вовремя, будет из меня висяк.

– Что, начальник у тебя злой? – пухлый оскалил ряд неровных зубов, размеренно бил моим паспортом по краю стола.

– Аки пёс! – подхватил я с надеждой, но тут же напрягся. Пространство сзади меня зашевелилось, повеяло знакомым холодком. Это не предвещало ничего хорошего.

– И как же на работу пойдете в таком виде, Роман Валерьевич? Весь в ранах, ссадинах,– полицейские снова переглянулись, но Еремеев, так по-братски свистнувший мой перстень, в эту игру играл с неохотой. Да и зачем напрягаться, когда карманы уже набиты. Он лениво теребил в руках дорогую игрушку. Хотя толстяку навряд ли досталось что-то ценное, в кошельке кроме банковских карточек уже не имелось наличных. Те деньги, что были у меня, когда приняли патрульные, так и остались в их машине.

– Мазь у меня есть дома волшебная... – почувствовав озноб, я невольно обернулся. Вслед за мной в белую стену с интересом уперлись и новые знакомые. Они не увидели ничего подозрительного, но меня поджимало время. Твердь пространства стремительно разрушалась. Не успев разделаться со мной в парке, инферналы шли по следу проступившей крови.

– Мазь говоришь? – толстый усмехнулся, наконец, слез со стола, небрежно кинул мой паспорт в кучу личных вещей. – Ну а теперь без шуток. С кем дрались, Роман Валерьевич? Патрульные доложили, что кроме вас никого больше не видели.

– С кем дрался? – я нервно сглотнул. Нет, вопрос не застал врасплох, чувство самосохранения подталкивало снова обернуться, но шевеление за спиной переросло в возню. Кто-то усердно карябал когтями с другой стороны, открывая портал в комнату дознания. Как жаль, что никто из доблестных полицейских этого не слышал и даже не ощущал ледяного вихря, что начинал обжигать кожу и закладывать уши.

– Да-да, с кем дрались? – лениво повторил сержант, усердно рассматривая ногти на руке. – Да и как-то странно дрались. На кулаках синяков нет, а вот на лице полно.

Он забыл упомянуть, что я трезв, как стеклышко, да еще и сижу пусть и в грязном и порванном, но все же. деловом костюме. Официальная работа обязывала. В любом случае я не успел ответить этому Шерлоку Холмсу. Пространство за спиной щёлкнуло и всё стихло. Мне бы порадоваться, да нечему. Необузданный животный страх сковал тело. На руках поднялись волоски, а по спине забегали мурашки. Существо приближалось справа, и в этот раз я ничего не мог с ним сделать. Руки как назло заведены за спину, а навыкам Гудини, я не обучен. Полицейские отреагировали на легкий звон цепи наручников. Как не старался унять дрожь в руках, не получалось. Тяжелый шаг у самого уха. Я рефлекторно прикрыл глаз, приготовился к удару.

– Эй, ты чего дрожишь-то, припадочный? – толстяк брезгливо поморщился.

Они не видели чудища, что встало рядом со мной. Почти под три метра роста, ему пришлось согнуться, чтобы поместиться в крохотной полуподвальной комнатке. Пупырчатая кожа цвета запекшейся крови омерзительно блестела слизью, а исходящий запах вызывал стойкий рвотный позыв. Так пахла не смерть, а её жалкое подобие, возомнившее себя выше закона. Инфернал покинул свою территорию в полном одиночестве. Я с трудом заставил себя повернуть в его сторону голову. Глубоко посаженные глаза тускло мерцали багрянцем. Маленькая голова и непропорционально длинные конечности колыхались в воздухе, как занавески на сквозняке.

– Здрасти, – я нервно усмехнулся, неуверенно кивнув пришельцу из потустороннего мира.

– Так! – тут же отреагировал сержант. – Мы уже поздоровались. Давайте, Роман Валерьевич, от темы не уходите. С кем у вас была разборка в парке?

Я не мог общаться сразу с двумя недочеловеками. Сосредоточился на чудовище, ведь большую опасность сейчас представлял именно он. Напрягался всем телом, чтобы поднять природный барьер, выстроить хотя бы двухуровневую защиту. Я ждал, что тварь начнёт атаковать, но гигант медлил. Возможно, мне удалось поставить барьер, хотя уставшее тело уже не ощущало таких изменений. Или чувствовал, что на руке нет перстня и, по сути, я не представляю для него серьезную опасность. Единственное, что я знал наверняка. – убить меня просто так ублюдок не может.

– Ну и что дальше? – мы словно попали в патовую ситуацию. Близость инфернала заставляла сердце болезненно сжиматься, появилось легкое головокружение. Поколыхавшись около меня несколько секунд, он вдруг зашипел:

– Исключенец, ты зашёл слишком далеко...

Так шипитт вода, выплеснутая на раскаленную сковородку. Ещё одна старая песня, которую эти твари пели мне наперебой чуть ли не с самого первого контакта. Я давно перестал бояться угроз. По доброму совету Яра посылал таких доброжелателей на три буквы, но в этот раз перевес был не на моей стороне. Оставалось тянуть время до прихода помощи, но зная нерасторопность своего предка, ждать её можно было несколько часов.

– Эй, Ярцев! Я к тебе обращаюсь, в глаза мне смотри! – толстяк топнул ногой, но привлёк не моё внимание. Тварь повернула в сторону полицейского голову.

– Нельзя нарушить уговор, – задумчиво прошипел инфернал.

– Да уж, желательно. – охотно согласился я, зная, что уговор этот на мою жизнь.

– Но его можно обойти.

Чудовище направилось к стражам порядка решительным, размашистым шагом. Гигант задел ногой край стола, пройдя его насквозь. Столешница лишь незаметно задрожала.

– Эй, эй, эй! – я с возмущением проговорил ему вслед. Не до конца понимая, что инферналу взбрело в голову, и не хотел этого знать. – Ты что удумал!?

– Я удумал!? – сержант поймал мой взволнованный взгляд, встрепенулся, правдоподобно изображая глубокую обиду. Я старался не обращать на полицейских внимание, сверля инфернала грозным взглядом. Чудовище замерло рядом с толстяком, медленно нагнулось к его уху.

– Эй! Стой! – страшная догадка о том, что произойдёт дальше, заставила меня подпрыгнуть на месте. – Фу! Брысь! Плохая собака!

– Это ты мне что ли!? – грозно завопил сержант, задыхаясь от негодования, выпячивая грудь, отчего всё больше походил на воздушный шарик черно-василькового цвета. – Ты оскорбление при исполнении захотел, Ярцев!?

Стоящий по левую руку от него рядовой Еремеев оторвался от телефона, почувствовав, что дело начинает пахнуть жаренным, вытянул и без того продолговатое лицо, уши налились краской. Прибрав к рукам моё сокровище, он не вмешивался в разговор, но от задыхающегося сержанта так разило злобой, что рядовой уже не мог остаться в стороне. Мне невозможно объяснить им как неправы они в своих суждениях. Руки за спиной сомкнули воздух. Магическая печать уже готова, но чтобы активировать её, нужна твердая поверхность. И стула, к которому я мог прикоснуться, увы, не хватало. Чтобы отогнать непрошенного гостя, нужна стена или пол. Попробовать раскачать стул и упасть? На поясах стражей порядка висело по пистолетной кобуре. Боюсь, любое резкое движение будет расценено ими как попытка к попытке. Будут ли они стрелять? Да черт знает, что на уме этих гавриков, рисковать не хотелось.Чтобы не накалять ситуацию, я решил замолчать. Стиснув зубы, наблюдал за инферналом. Он что-то прошептал на ухо толстяку и неожиданно растворился в воздухе.

– Еремеев, глянь в вещах, может у него, где белый билет завалялся? Походу он шизик, – сержант приподнял фуражку, вытер жирный лоб. Еремеев, кивнув, успел сделать шаг. Начальник вдруг остановил его, коснувшись плеча.

– Ладно, не надо, я сам проверю, – толстяк больше не нервничал, еле заметно изменился тон его голоса. Смерив сержанта безразличным взглядом, Еремеев опять кивнул, вернувшись на место, углубился в телефон. В намечающемся разговоре он оказался лишним свидетелем.

– Ты это, сгоняй к дежурному, пробей по базам случаем он не "чалый". Сделаешь? -

сержант покосился на дверь за спиной, почесал мочку уха, нехорошо откашлялся. Под глазами проступали тёмные пятна. – А я с ним минут десять еще поговорю наедине.

Он вывел подчиненного за дверь, запер её на ключ. Тяжело дыша, повис на ручке. Сержант сжался в комок, едва не упав на колени.

– У-у! – многозначительно протянул я, судорожно дернув руками. Проверял цепь наручников на прочность. Теперь мне не отвертеться так просто, надо срочно искать пути к спасению. – Ну и натворил ты дел... Хреново, да?

Поинтересовался я без тени заботы, и на всякий случай без насмешки. Толстяк давился кашлем, не обращая на меня внимания. Придя в себя, воровато огляделся по сторонам. Его сгорбленная фигура добралась до стола.

– Отис. Меня зовут Отис, Исключенец. У всех есть имена, даже у нас.

Полицейский замер, выпрямился в полный рост. Он смотрел на меня глазами болезненной решительности, рука потянулась к пистолетной кобуре на поясе. Вот те раз! Я нервно сглотнул. Так вот, что он имел в виду, когда говорил, что правила можно обойти.

– Мило, – я откашлялся, внутри всё похолодело. Ситуация выходила из-под контроля, мне грозила реальная расправа. – Ты не имеешь права меня убивать, надеюсь, не забыл?

– Я нет, но это тело человека. Человек может убить человека, это не возбраняется.

Инфернал оскалился, открыл кобуру, жадно сунул внутрь пальцы. Улыбка сошла с лица. Вот тебе два! Личного оружия не оказалось на месте, я облегченно выдохнул. Хоть иногда разгильдяйство стражей порядка спасало чью-то жизнь. Сержант стрелял глазами в поисках оружия, но в крохотной комнатке свободным оставался только стол.

– Неудача, – засопел толстяк, дрожащими руками начал шарить в моих вещах. – Где она?

– Перстень забрал тот сморчок, – невозмутимо хмыкнул я. Видеть инфернала, вселившегося в тело человека мне приходилось не впервой, но вот вести с ним задушевные разговоры больше десяти секунд, в первый раз.

– К черту твой перстень! Где осколок? – полицейского скорчило в очередной раз. Находится в чужом теле инферналам вообще-то нельзя, но это правило они соблюдали так же, как и я, когда втихаря подпитывал свои силы энергией их мира. Может они не любят меня именно за это? Интересная мысль, но, в любом случае, не буду же я играть по правилам, когда мои оппоненты творят форменный беспредел!

– Какой осколок? – я наивно хлопнул ресницами. Впрочем, актерский талант никогда не был моей сильной стороной. Не тратя времени на разговоры, сержант разом смахнул мои скромные мнатки на пол.

– Где ты его прячешь, отвечай!? – Инфернал впился глазами в мою одежду, произнося на выдохе и шумно засопев, готовясь к решительным действиям. Он с трудом обшел стол, помогая себе руками, хватаясь за его края.

– Иди к черту! Нет у меня ничего, не дам себя лапать! – мне удалось отпрыгнуть вместе со стулом на несколько сантиметров. Самодельная часть интерьера имела хитрую узкую у основания спинку, которая сильно расширялась к лопаткам. С заведёнными за неё руками скованными наручниками, почти нереально выбраться самостоятельно.

– Мои дети сказали, что ты взял её! Эта вещь не должна принадлежать смертным. Верни!

Кинувшись на меня с кулаками, толстяк оступился и упал на колени. Мне удалось извернуться и подставить ногу. Я упёр её сержанту в грудь и, превозмогая тяжесть его туши, опрокинул полицейского на спину.

– Не смей Исключенец! Эта вещь не должна принадлежать смертным! – он брызгал слюной, дрыгал пухлыми конечностями, как черепаха, оказавшаяся на панцире. Поднять сержанта на ноги инферналу не удалось.

– Молчи, тварюга! Только дай мне освободиться, получишь смачный пинок под зад! – к сожалению, громкие слова оставались только словами. На самом деле, чтобы закончить всё это, мне бы хватило одного касания, но я не знал, как освободиться от наручников. Попробовал встать, но руки упёрлись в спинку стула, развести их так же не удалось.

– Отдай её! – скрежетал зубами инфернал. Безумный взгляд сержанта сверлил меня насквозь. Кожа вокруг глаз окончательно почернела, тело носителя неизбежно умирало от такого соседства.

– Да нет у меня ничего, задолбал уже! – выпалил я, отшатнувшись, но в этот раз не удержал равновесия и гулко завалился на бок. Спинка болезненно впилась в левую руку, а из нагрудного кармана пиджака выпрыгнул сверкающий кругляш. Осколок, который побрезговали брать в машине "пепсов" отскочил от пола и, сделав в воздухе несколько оборотов, приземлился у стены.

– Лжец, лжец! – на вдохе радости завопил инфернал, он извивался, как гусеница. Ну да, кто бы ещё уличил меня во лжи!? Рука сержанта ухватилась за ножку стула, толстяк рывком подтянул меня к себе. От хозяина носителю передавалась внушительная сила, но это совсем не плюс, когда взамен забиралась жизнь.

– Ты не получишь его! – зарычал полицейский, и тут же получил от меня ногой в живот. Чертов стул, сваренный из прутьев арматуры, оказался невероятно прочным. К осколку зеркала мне пришлось пробираться неуклюжими рывками. Я надеялся, что шум из комнаты дознания привлечёт хоть чье-то внимание. Под потолком висела камера наблюдения, но по старой доброй традиции на время допроса она отключалась.

– Не смей, Исключенец, оно не твоё! – полицейский сумел перевернуться на бок, схватил меня за ногу и уверенно полз вперёд. Инфернал загоготал, прижимая меня к полу. Брыкаться под такой тяжестью бесполезно. Туша сержанта втрое больше моей.

– Это мой осколок, я его честно добыл! – слегка приукрасил я обстоятельства инцидента в Филевском парке. Но это уже не имело значения, толстяк упорно тянул руки к зеркальцу. Я не мог понять, что он собирался делать с ним дальше. Утащит с собой? Вряд ли. Осколок, не смотря на явно магические свойства, оставался физическим предметом нашего бренного мира и покинуть его просто так не мог. Сержант сделал рывок, ударив меня коленом. Радостно взвизгнул, когда пухлые пальцы почти коснулись заветного кусочка. Чтобы хоть как-то помешать ему, мне пришлось укусить толстяка за открывшееся пузо. Не самый благородный жест оказался самым эффективным. Зарычав от боли и сжавшись в комок, полицейский с размаху ударил меня ногой. Тяжелый стул отъехал к стене. Я взвыл от боли. Он замахнулся, чтобы приложить меня кулаком, но в этот момент повернулась ручка двери. Еремеев честно выполнил указание начальника и вернулся с отчётом. Он прождал несколько секунд, прежде чем осторожно постучаться. Мы замерли, как по команде подняли головы.

– Молчи! – цыкнул инфернал, так и оставшись с занесенной для удара рукой.

– Пошёл в жопу! – я сплюнул на пол, заорал что было мочи: – Помогите! Убивают!

Мне едва удалось увернуться от удара. Кулак толстяка просвистел над ухом и впечатался в стену. Он оставил в ней заметный след.

– Что у вас там? Михаил Андреевич, держите себя в руках! – жалобно проблеял Еремеев. Побоявшись привлекать внимание других дежурных, остервенело крутил дверной ручкой. – Откройте, пожалуйста.

– Слышал отморозок? Держи себя в руках! Убьешь меня и тебе жопа! – я входил в нехороший азарт, глядя на то, как инфернал теряет над собой контроль. Каждая лишняя секунда, проведенная им в человеческом теле, отзывалась непрошеному гостю мучительной болью. Я ждал, когда он совершит ошибку и не обманулся в своих надеждах. Прижав меня к стене, этот идиот лишь дал точку опоры для рук. Ладони, что уже чесались от заготовленного заклятия, плотно прижались к шершавой поверхности. Импульс вошёл в стену. Зажмурившись, я мысленно нарисовал на ней печать запрещения. В моём арсенале не было атакующих приёмов, лишь защитные и нейтральные. Печать запрещения входила в нейтральную среду. Она закрывала портал, через который пришёл инфернал, хоть я и не чувствовал дыры, но она стала тонкой нитью, связывающей чудовище с его темным миром.

– Не думай, что это поможет тебе, – криво усмехнулся сержант. Его голос хрипел полностью изменившись. Чутьё подсказывало, что после того, как инфернал покинет человеческое тело, спасать полицейского опять же придётся мне. Однако что-то не понравилось мне в словах чудовища. Последним рывком толстяк дотянулся до осколка. Не имея возможности помешать ему физически, я наполнил печать запрещения дополнительной энергией, влил в неё максимум. Не понял, почему инфернал до сих пор не спасасся бегством.

– Михаил Андреевич, что у вас происходит!? – Еремеев жался с другой стороны двери, не решаясь на радикальные действия.

– Ты можешь отрезать меня от энергетического потока, но даже без него я смогу прожить достаточно долго. – Сержант дополз до стены, прижался к ней спиной, сверкающий кусочек играл в его пальцах и не сразу я заметил, что он оставлял на коже полицейского горелый след.

– Что за черт!? – воскликнул я на эмоциях от увиденного. Поведение инфернала не поддавалось объяснению и выходило из всех логических рамок. Ему удалось заглушить инстинкт самосохранения, взять магический осколок в руки, хотя это причиняло чудовищу боль. Я наблюдал за происходящим не в силах пошевелиться. Полицейский перевёл на меня насмешливый взгляд.

– Ты всё равно не поймешь, смертный, хоть и Исключенец. Эта вещь не должна принадлежать людям. – Сержант оцепенел. Крепко сжал зеркальце в руке и отстранённо открыл рот.

– Быстрее, он убьёт себя! – я выкрикнул быстрее, чем инфернал успел проглотить осколок, поняв задумку чудовища слишком поздно, но хотя бы догадался, как заставить рядового, наконец, выломать эту чертову дверь. – Еремеев, быстрее, мы его теряем!

Сержант взвыл от боли. В горле зеркало обжигало ещё сильнее. Он заставил себя сомкнуть зубы. Массивное тело задрожало как желе.

– Плюнь, сволочь! – застонал я от беспомощности, дергаясь в последней попытке освободить руки, но потратив силы на заклятье, теперь лишь удрученно смотрел на происходящее не в силах на что-то повлиять. Слабый удар сотряс дверь. Такими темпами он будет выбивать её до самого рассвета. Да и что ещё можно было ожидать от тщедушного паренька, который и дубинку толком не держал в руках, я сомневался, что ему выдавали табельное оружие.

– Давай, Еремеев! Плечом её! – еще десять минут назад я и представить себе не мог, что буду помогать полицейским. Сержант продолжал хрипеть в углу, к моей удаче он не смог проглотить осколок с первого раза, но помогал себе руками. Сквозь плотно сжатые губы проступила кровь.

– Сплюнь его, дурак, помрёшь же! – я пристально смотрел в глаза толстяку, надеясь, что от боли, инфернал хоть на мгновение потеряет контроль над человеческим телом и мне удастся достучаться до разума полицейского. Еремеев достиг успеха в преодолении своего препятствия. Ещё один удар и язычок замка вырвался из косяка, выдернув пару щеп. Дверь распахнулась,звонко приложившись о стену. Еремеев ворвался в комнату с огнетушителем наперевес, глаза бешено вращались. Хоть в чём-то этот не расстающийся с телефоном сморчок проявил сообразительность, и то, наверное, подсказал "Гугл". Влетев в помещение ураганом, рядовой в недоумении остановился, одним мгновением растеряв весь свой запал. Взгляд прилип к начальнику, что уже был готов отправиться на тот свет.

– Не стой Еремеев! Освободи меня, он сейчас сдохнет! – заорал я как резанный. Нормальный полицейский никогда бы не сделал этого, но желторотый юнец был напуган, и я честно рассчитывал на то, что впопыхах он нарушит устав. Губы рядового дрожали, огнетушитель выпал из ослабевших рук.

– Давай же! – этот парень окончательно вывел меня из себя.

Я не знал, где мой перстень, всё ещё в его кармане или уже надежно спрятан, зарычал от злости:

– Яр, на помощь! Где ты!?

Вакуумная тишина надавила на уши, в лицо ударило приятным ветерком. Яр появился из пустоты инфернального пространства, удивленно посмотрел на меня несколько секунд. Я предстал не в слишком привычной позе, кивнул в сторону умирающего сержанта:

– Он проглотил осколок! Сейчас сдохнет!

– Я вижу, – задумчиво ответил призрак, сквозь его полупрозрачную фигуру бледнел Еремеев. Рядовой не видел в комнате никого лишнего, окончательно запутался в происходящем. Общение с Яром научило меня не обращать внимания на недоумевающие взгляды окружающих. Уж пусть лучше думают, что я сумасшедший, но не лезут с расспросами.

– С тобой-то что случилось? Ты как здесь оказался!? – Яр окинул комнату недоверчивым взглядом. Задержался на стене, к которой я приложил руки. Печать запрещения видна ему тоже. Она беззвучно пульсировала, переливаясь холодными цветами. Яр присвистнул:

– Ты что здесь сотворил!?

– Нет времени! Освободи меня! – я уже не знал к кому обращаться за помощью. Злился на них обоих. Еремеев бросился вперёд, прошёл Яра насквозь, от чего призрак поморщился.

– Так вот почему я не почувствовал тебя после парка. Ты профукал кольцо!

Я тихо сопел, усмиряя гнев. Не время выяснять отношения, когда на кону человеческая жизнь. Рядовой попал крохотным ключом в замок наручников лишь с третьего раза, провернул его дрожащей рукой.

– Ну, наконец-то! – облегченно выдохнул я, стряхивая с себя ненавистные браслеты. Рывком поднялся на ноги, оттолкнул Еремеева. Упал на колени рядом с сержантом, зарычав от ненависти, за нерасторопность его коллеги. Приложил руки к груди. Импульс прошёл в тело, нет времени рисовать печать, моей злости вполне хватило. Сержант захрипел, выгнул брюхо.

– Лови его! – крикнул я, Яр все еще стоял за спиной. У призрака не было рук, и помощи в физическом мире ждать от него не приходилось, но вот, когда дело касалось инферналов, Яр начинал творить чудеса. Если бы не его помощь в Филевском парке, не сидеть мне сейчас в этой комнатке. Мерзкая тень выскочила из человеческого тела, импульс отбросил инфернала в угол. Он заметно потерял в размерах, и теперь лежал без движения.

– Кого ловить? – Еремеев с ужасом в глазах смотрел на начальника из-за моего плеча.

– Скорую, мать твою! Скорую вызывай! – взревел я, чувствуя, как тело сержанта бьётся в предсмертных конвульсиях у меня под руками. Еремеев судорожно кивнул, похлопав себя по карманам.

– Телефон... у дежурного... – спотыкаясь, он выбежал из комнаты для допросов. – Я сейчас...

– Что там, Яр!? – я воспользовался тем, что мы остались наедине. Булькающий кровью сержант терял сознание. Энергия жизни, что мне удалось передать в его тело, ушла в пустоту оставленную инферналом. Отрезав чудовище от подпитки собственного мира, я невольно заставил его питаться человеческой жизнью. Мысленно материл себя за такой проступок. – Не молчи, Яр!

Я бросил на призрака короткий взгляд. Он склонился над инферналом, что-то рассматривая в образовавшейся куче. Она медленно закипала и сворачивалась в комок.

– Он почти сдох, – задумчиво хмыкнул Яр. – Эта хрень что-то успела сказать после того, как ты закрыл проход?

– Да к черту его! Человек умирает! – мне не было никаких дел до пафосных речей инферналов, но в этот раз запомнил суть. – Говорил, что осколок не должен попасть к людям.

– Осколок! – спохватился призрак, приблизился к телу толстяка. -Вытащи его!

– Легко сказать! – я с отвращением смотрел на окровавленный рот сержанта, меня передернуло от мысли сунуть туда пальцы. Я почувствовал, как жар ударил в лицо. Энергия стремительно уходила, но я боялся обрывать сеанс. – Я не могу прерваться, иначе ему конец. Помоги!

– Чем!? – Яр разгоряченно всплеснул руками. Он отвлёкся на стон, вернулся к инферналу.

– Жалкие и презренные, – прохрипел комок. – Вам не собрать осколки, мы будем преследовать вас повсюду.