Текст книги "Хронос. Гость из будущего (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Митюшин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
В отравленный алкоголем мозг уже в который раз пытается пролезть слабенькая мыслишка. Тоха с ужасом гонит её прочь.
Подпоручик Голицын
Русская императорская армия
14 (27) июня 1917 года,
Недалеко от г. Станислав (ныне Ивано-Франковск).
Солнце давно миновало зенит и медленно покатилось на запад. До заката ещё далеко. Жара чуть спала. Всего неделю назад была самая короткая ночь в году. Роман Васильевич достал из кармана брегет и откинул крышку. Семь. Большинство офицеров пользуются траншейными часами. Всегда на руке. Очень удобно, особенно когда руководишь боем, но молодой князь успел привыкнуть к подарку отца, да и служба при штабе не чета окопной.
– Ваше благородие, скомороха нашего вывели, – шепнул бородач Агафонов.
Голицын поднёс к глазам бинокль. Трофейная цейсовская оптика даже с такого расстояния позволяет различить чины солдат, что вывели давешнего клоуна на улицу. Тот уже обут в армейские ботинки, на голых ногах обмотки. Всё лучше, чем босиком топать.
Рыжеусый ефрейтор с карабином на ремне дружески хлопнул пленного по плечу. Странно одетый человек споткнулся. Его аккуратно поддержали. Что-то не так. Днём с ним обращались весьма грубо, а сейчас – вежливо. Что изменилось?
Самое главное, молодой, вряд ли старше самого князя, мужчина, кого пластуны окрестили «скоморохом», – русский. Скорее всего, пленный офицер. Надо выручать бедолагу, хоть это и грозит срывом задания. Голицыны своих в беде не бросают.
Роман Васильевич оглядел разведчиков. Чёрные черкески с газырями ладно пригнаны по фигурам, такого же цвета погоны с малиновыми выпушками и шифровкой батальона. За спинами карабины, на поясах тесаки – эффективное в ближнем бою и разведочных рейдах оружие пластунов. Наверняка засапожные ножи имеются. У него же только шашка, да револьвер системы Нагана в кобуре. Вот только пальбу поднимать нельзя. Ни в коем случае!
Голицын снова приник к биноклю. Пленника заперли в сарае с двойной распашной дверью. Двое из пехотинцев, что привели его в штаб, встали на часах. Охранять остались окопные?! Интересно. Выходит, у австрияков ни в роте охраны, ни в отряде полевой жандармерии лишних людей нет. Это хорошо. Но вот ещё одна странность. Почему пленника заперли в сарае, а не отвели на гауптвахту?
Незаметно наползли сумерки, накрыв тёмной попоной село. Комары зазвенели громче. Подпоручик почти не обращает на них внимания, лишь отметил как факт.
Австрияки усилили посты и выставили дополнительные. Пленнику принесли еду. Роман Васильевич тоже приказал ужинать. Отряд, кроме дозорных, не спеша, перекусил.
– Агафонов, – тихо позвал Голицын.
– Слушаю, ваше благородие, – станичник неторопливо пригладил чёрную бороду.
Степенность казака может ввести в заблуждение кого угодно – медлительный, заторможенный, но подпоручик видел вахмистра в деле – ловкий, проворный, стремительный.
– Бери четверых, освободишь пленника. Я с остальными возьму майора. Начнём сразу после полуночи.
– Добро, – кивнул пластун и уже заботливо продолжил. – Только, ваше благородие, Роман Василич, вы бы в драку не лезли. Всё ж таки после ранения, а хлопцы дело знают, не сумлевайтесь.
Голицын лишь улыбнулся.
В сумерках и ночью звуки разносятся далеко, без особой нужды не разговаривают. Пластуны общаются знаками. Агафонов сменил дозорных, чтоб те поужинали.
Подпоручик прилёг на тёплую землю, приказав разбудить за полчаса до полуночи…
Роман Васильевич в парадном мундире выпускника Пажеского Его Императорского Величества корпуса неспешно прогуливается по парку. Под руку справа невеста Дашенька. Дарья Сергеевна Голенищева. Даша весело щебечет, то и дело заглядывая прелестными синими глазами в лицо молодого офицера. Слов не разобрать. Солнце игривыми искорками подсвечивает пушистые золотистые волосы.
Не получилось сыграть свадьбу. Война.
Ни с того ни с сего небо потемнело. Невесть откуда взявшееся тёмно-багровое зарево раскрасило лицо девушки в нереальный чёрный цвет. Юного князя затрясло.
– Беда! Грядёт беда, Рома! – Дашин голос будто сквозь вату…
– Беда! Беда, ваше благородие, – прорвался приглушённый шёпот Агафонова.
Программер Тоха
ООО «Либерсофт»
14 (27) июня 1917 года.
Посёлок Хриплино,
Штаб 33-й пехотной дивизии (Австро-Венгрия).
Тоху ввели в кабинет. Слева в глаза сразу бросился широкий Т-образный стол, покрытый зелёной тканью. За ним в высоком кресле устроился чувак в серо-голубом мундире. Толчок в спину. Программер сделал ещё три шага и остановился. Чувак поднялся с кресла и подошёл ближе. Ростом оказался с Тоху. Русые волосы и небольшие бакенбарды прилизаны, усы подкручены. Оказывается, здесь много усатых. Мода, что ль, такая? Фигура чувака, в отличие от чуть заплывшего жирком программера, спортивная.
Местная шишка во всем этом дурдоме? Походу, так. На голубых петлицах серебристая вышивная хрень и по одной золотистой звёздочке. Тоже из шести лучей. Тоха уже не удивляется, что подмечает детали. Форма странная, герб российский, говорят по-немецки. Взрыв мозга.
На правом боку кобура. Сабли, в отличие от того, что встретили на улице, нет.
Пока рыжеусый что-то тарахтел главному перцу, огляделся. На стене над креслом главного юнита портрет чувака в пол-оборота. Мужик лет тридцати в голубом мундире с орденами гордо выпятил грудь. На правое плечо накинута тужурка с красной подкладкой. Стоячий красный ворот расшит золотом. Тёмные волосы и усы. Справа от портрета растянут белый флаг с двуглавым российским орлом. Тоха присмотрелся и понял – ошибся. Орёл не российский. Двухголовый? Да. Вот только на пузе герб другой – жёлтый с красной хренью, и по тушке разбросаны несколько цветастых гербиков.
Прямо перед ним на обоих окнах тяжёлые зелёные шторы, прихваченные по бокам шнурами. Несмотря на жаркую погоду, окна закрыты.
Справа в углу за столиком примостился ещё один юнит. Лысый, шароголовый старикан лет под пятьдесят в круглых очках с любопытством уставился на Тохин прикид. На голубых петлицах старикана по три звёздочки, только серебряная вышивка гораздо уже, чем у того, кого принял за шишку.
На стене над старикашкой цветная географическая карта. У начштаба авиаполка, где Тоха служил срочную, тоже в кабинете карта висела. Во всю стену. Эта – поменьше. У начштаба карта России, а эта… Хрен её не знает. И надпись на карте сверху какими-то крякозябрами, как у того листа на входе. Вспомнил! Видел один из трутайповых шрифтов на компе у кого-то из пацанов. Готический. Немцы, походу, на нём ещё в Великую Отечественную печатали, если память не изменяет.
Рядом со старикашкой стоят огромные, под потолок, часы. Время почти три.
Программер снова перевёл взгляд влево. На массивном столе допотопный телефон. Ни о чём не говорит. Сейчас мода такая. Ретро. Многие богачи покупают девайсы с закосом под старину. Рядом с телефоном кипа бумаг. На краю приставного стола, ближе к Тохе, веером рассыпаны газеты. По бокам – шесть стульев с резными спинками.
На обоих окнах тяжёлые зелёные шторы, прихваченные по бокам шнурами. Несмотря на жаркую погоду, окна закрыты.
Только вот не хватает чего-то. Чего, не ясно. Тёлки-секретарши в кроткой юбке? Походу, нет. Хомячки историю реконструируют, тёлки здесь вроде ни к чему. Но вот чего-то ещё… такого знакомого… не хватает.
Главный юнит подошёл ближе. Брезгливо осмотрел Тохин прикид и поднял на программера тёмно-серые глаза. Свинцовый взгляд гипнотизирует. Короткая лающая команда. Рыжеусый поставил у торца приставного стола табурет и толчком велел садиться. Главный остался стоять. Тоха сел боком к столу, чтоб видеть и старикашку, и рыжеусого.
– Кито ви есть? Зачем зо… так прекрасно… нет… штранно одет?
– Do you speak English? – вяло пробормотал Тоха, ни на что не надеясь.
Оказалось, главный юнит отлично «спик» по «инглиш». Перешли на английский. Рыжеусый застыл у дверей, главный вернулся в своё кресло.
– Слава Богу, хоть кто-то здесь говорит по-английски? – зачастил программер. – Кто вы такие? Что здесь, мать вашу, происходит? Ничего не понимаю. Там куча трупов. Меня трое юнитов тащат сюда… Парни, играетесь в свои дебильные игры, и хрен с вами! Я тут причём?!
Главный «ролевик» потеребил русый ус, глаза чуть сузились.
– Вы не в том положении, чтоб задавать вопросы, но извольте. Я – майор фон Лукас, императорская и королевская армия Австро-Венгрии.
– Простите, не понял, – Тоха мотнул головой. Слегка долбануло в висок, но не сильно, терпимо. – Австрии или Венгрии?
Брови майора поползли вверх. Узкие ладони легли на зелёную плотную ткань.
– Вы о чём, сударь? Я офицер Австро-Венгерской Империи, – голос задрожал, будто Тоха сморозил обидную для чувака чушь, – которой правит государь наш Карл Франц Иосиф, – неопределённый жест на портрет за спиной. – Или вы этого не знаете?
Программер ничего не понял, лишь захлопал глазами и примиряюще приподнял руки:
– Окей, окей. Австро-Венгрия, так Австро-Венгрия. Не вопрос. Чё нервничать-то?
Всё ясно. У чувака с башкой не в порядке. Они, походу, тут все долбанутые, а с психами лучше не спорить. Выскочившая из хаотичной груды нейронных импульсов мысль прошибла мозг – террористы. Какой-нибудь ИГИЛ или, там, «Ан-Нусра». Тоха покосился на чувака, что назвался майором Лукасом. Тот изучает лицо программера. Оглянулся на рыжеусого в дверях, на старикашку. У террористов морды арабские, а тут обычные, европейские. И оружие. Вряд ли террористы будут ходить с допотопными «винтарями» и в такой странной форме. По зомбоящику показывали – носятся на «тойотах» с пулемётами, а тут – на телегах. Неувязочка. У тех в руках «калаши» или американские М16. Все в «камуфле», на бошках чёрные или зелёные повязки с арабской вязью. А тут везде надписи на немецком. Ещё одна. К тому же флаг белый, а не чёрный. Да и какой, нафиг, ИГИЛ в Подмосковье? Нет, версия, не годится.
Ага. А надписи на немецком в Подмосковье! Это как, годится? Декорации? Кино снимают?
Нервные импульсы продолжают блуждать, пытаясь сложиться во внятные мысли. Австро-Венгрия. Ага. Австро-Венгрия была, хрен знает, когда. Ещё в Первую мировую. Этой грёбанной Австро-Венгрии уже лет сто как нет. Венгрия есть. И Австрия есть. Был там однажды.
В фамилии чувака что-то знакомое. Фон Лукас. Где-то уже слышал. Ну конечно! Вот только был ли тот Лукас «фоном», хрен его не знает.
– Простите, майор, вы случайно не родственник режиссёра «Звёздных войн»? – осведомился Тоха, чтоб заполнить повисшую паузу. – Или так, однофамилец?
– Что? – главный юнит вскинул брови, аж «баки» зашевелись.
– Окей. Нет, так нет, – программер снова поднял руки, – молчу.
Чувак пригладил усы и подался вперёд.
– Кто вы, сударь? Англичанин?
– Нет, русский. Моя фамилия Воронцов. Воронцов Антон Дмитриевич.
– Воронцов? – главный юнит задумался. – Воронцов. Хм. Известный в России дворянский род. Вы дворянин?
Странная манера речи майора несколько напрягает. Тоха прекрасно владеет английским. По работе приходится общаться и с америкосами и с англичанами. Те так не говорят. Может оттого, что майор то ли австриец, то ли венгр? Наверно. Но речь чистая, без акцента. Выговор классический, британский.
Тоха пожал плечами:
– Не знаю.
– Как можно этого не знать? – вскинул голову майор.
Программер вновь пожал плечами. Фон Лукас несколько секунд помолчал.
– Вы сказали, режиссёр… э-м-м… «Звёздных войн». Что это? Спектакль?
Тоха посмотрел на него, как на идиота.
– Не прикидывайтесь, майор. Про «Звёздные войны» знают все. Даже дети. Джордж Лукас – их создатель. Режиссёр и, по-моему, автор сценария. Точно не помню.
– Где знают? – чувак выглядит растерянным.
– Да везде, – Тоха развёл руками, – у нас, у вас в Европе, в Штатах. Да во всём мире! Даже пингвины в Антарктиде.
– Интересно, интересно, – фон Лукас побарабанил пальцами по столу. – Ну ладно, к делу это не относится. Начнём допрос.
Он что-то длинно сказал лысому. Тоха взглянул на писаря и офигел. Старикашка макнул ПЕРО в ЧЕРНИЛЬНИЦУ и застрочил на бумаге. Охренеть! Вот чего не хватает! Компов! Ни одного компа! Он что, протокол чернилами писать будет? Даже не шариковой ручкой?! Тоха решил, что сходит с ума.
– Что вы делали у наших позиций? Разведка? Ваша задача? Состав группы?
Тоха вскинулся:
– Вы о чём? Какая, на хрен, разведка? Я не понял, вы чё, заигрались совсем? Объясните мне, наконец, что здесь происходит? Где я?
– Здесь? – чувак криво усмехнулся. – Здесь война, мистер Воронцов. Или вы этого тоже не знаете? Я не сторонник крайних мер, но мы можем применить к вам допрос третьей степени. Мы – не германцы и без нужды не издеваемся над военнопленными, но если…
Майор произнёс длинную фразу на немецком, возможно, перевёл ответ, и старикашка снова застрочил по бумаге.
Тоха с трудом сглотнул. В висках застучало.
– Какая… на хрен… в… война? – программер икнул.
– Выражаетесь, словно портовый грузчик где-нибудь на Темзе или Дунае, а не как подобает дворянину, хоть и русскому, – майор скривил губы. – Допрос провожу я, а вы умудрились задать уже пять вопросов! Обычная война. Между Антантой и Центральными державами.
Взгляд упал на газеты. Чёрно-белые! Фоток почти нет, сплошной текст. Шрифт той, что сверху, теми же крякозябрами. «Готика». Чё за ламер додумался набирать таблоид на древнем фонте?
Под верхней газетой ещё одна. Знакомый английский текст. Тоха тут же выхватил сложенные листы. «Нью-Йорк Таймс». Ага, вот. Четверг, двадцать пятого июня, тысяча девятьсот семнадцатого года. Вроде ничего необычного. Хотя… Вот здесь… тысяча девятьсот семнадцатого. ДЕВЯТЬСОТ СЕМНАДЦАТОГО? Какого…
Тряхнул головой. Тупая боль легко стукнула в висок. Под ложечкой противно засосало. Шрифт запрыгал.
– Позавчерашняя, – кивнул на газету фон Лукас, – сегодняшняя только наша, – и ткнул в верхнюю, с «готикой». – «Бомервальд Фольксботе». Изволите почитать?
– Первая мировая! – в горле совсем пересохло. – Сейчас… Первая мировая война?! Что за хрень? Или у меня с пьянки крыша поехала?
– Первая мировая? – удивлённый голос майора звучит как сквозь вату. – Какая крыша…?
В газах потемнело. Комната завертелась…
Господи, какой балдёж! Вот так лежать и не вставать. После вчерашнего сейшена организму и в первую очередь мозгам требуется отдых. Резкий запах отвлёк. Нашатырь, что ли? Ну чё за нафиг? Борька гад, издевается. Удушу ламера, как встану! Ну и сон! Дурдом. Попасть в семнадцатый год, в ПМВ, да ещё к австрийцам! Бр-р…
– Уф! Присниться же такое, – проговорил Тоха. – Как в реале. Борян, иди на хрен…
– What did you say? Do you hear me?[12]12
Что вы сказали? Вы меня слышите? (англ.)
[Закрыть] – послышалось сверху.
Англичане? Пиндосы? Тут? Откуда? Кирилл не говорил, что на пати будут иностранцы.
Нехотя открыл глаза и тут же завопил:
– Нет!!!
Дурдом продолжается. Сверху пялится тот самый австрийский майор из сна. И ещё какой-то крендель в круглых очках и белом халате.
– Lamke, – бросил куда-то в сторону майор, – hilf ihm sich zu setzen![13]13
Лямке, помоги ему сесть. (нем.)
[Закрыть]
Тоха скосил глаза. Приблизился знакомый рыжеусый юнит, поправляя на плече «винтарь». Программер застонал. Его подняли и усадили на стул. Протянули стакан. Большими глотками выпил прохладную воду.
– Можно ещё?
Налили. На этот раз пил дольше. Полегчало.
– Как ви себя чувствуете? – по-русски с лёгким акцентом спросил очкастый в белом халате.
– Бывало хуже, бывало лучше, – буркнул Тоха. – Я чё, вырубился, да? – и посмотрел на очкастого.
– Ви-ру-бил-ся? – приподнял тот белёсые брови.
– Ну это… – Тоха неопределённо махнул рукой, – отключился, сознание потерял.
Крендель подтвердил, что молодой человек двадцать три минуты был в обмороке, но сейчас ничего страшного.
– Охренеть, – пробормотал программер, – глюки ловил, было. Но чтоб в обморок…
Очкастый что-то длинно сказал майору. Тот кивнул.
– Danke, Doktor. Sie dürfen freihaben.[14]14
Спасибо, доктор. Можете быть свободны. (нем.)
[Закрыть]
Чувак в белом халате вышел.
Тоха медленно поднялся и босиком прошлёпал к распахнутому окну. Наверно открыли, пока в отключке валялся. Рыжеусый дёрнулся было, но майор жестом остановил. За окном строем промаршировали штук тридцать юнитов. Взвод. На тёмно-коричневой лошади проскакал всадник. Чудовищный, уродливый пепелац всё ещё торчит перед входом, и водила на месте.
– Охренеть. Тысяча девятьсот семнадцатый. Лето, – Тоха не сразу сообразил, что говорит по-английски. – Первая мировая. В России власть скоро захватят большевики. Такая резня начнётся, мама не горюй. Блин, как же я сюда попал?!
Вспомнился фильм, где целое подразделение российской армии оказалось в сорок первом. Пацаны почти все погибли, а потом странным образом ожили. И ещё один, где то ли трое, то ли четверо долбодятлов, чёрных копателей, также очутились в Великой отечественной. Но выжили все. В обоих случаях была дыра или портал во времени. В первом – туман в поле, во втором – озеро. Через них ушли в прошлое и вернулись обратно. А у него что? Синяя вспышка и всё. Правда, тоже очутился в тумане, но в кино-то по-другому.
Тоха плохо учил историю. И в школе и в институте. О Первой мировой войне мало что знает. Но кажется, ни немцы, ни австрийцы к Москве и близко не подходили. Глянул через плечо на фон Лукаса. Тот уже вернулся за стол.
– Простите, майор, а где мы сейчас? – тихо произнёс Тоха. – В смысле, что за деревня? Ещё лучше, какой город поблизости? На Подмосковье не очень похоже.
Тот, покручивая ус, с любопытством уставился на собеседника.
– Мы в десяти километрах от Станиславова.
– Станиславов? – Тоха задумался. – Ни о чём не говорит. А ещё?
– Неподалёку Богородчаны, Калуш, Галич, – принялся перечислять майор, выпустив дым изо рта. – Будете курить?
– Нет, тоже мимо, – вздохнул программер. – Спасибо, не курю.
– Километрах в ста тридцати на северо-запад – Львов.
– Львов? – Тоха резко развернулся. – Львов?! Даже не Московская область?! Даже не Россия?! Охренеть не встать! А я так надеялся…
Всё гораздо хуже. В фильмах попаданцы хоть и оказывались в другом времени, но, по крайней мере, в том же месте. А тут полный, эпохальный звиздец. Не только во времени потерялся, но и в пространстве. Хрен его знает, где. Честно попытался вспомнить, сколько километров от Москвы до Львова, или хотя бы до Киева. Н-да. Трудно вспомнить то, чего не знаешь.
Тоха вернулся к табурету и сел. В глазах защипало. Сгорбился и посмотрел исподлобья на майора. На психа не похож, хотя живых психов сроду не видал.
На деревянном полу босым ногам стало холодно. Поставил ноги на попереченки под сидением табуретки.
От твёрдого голоса фон Лукаса непроизвольно вздрогнул.
– Конечно не Россия. Мы на территории Австро-Венгерской империи.
Программер пожал плечами. Какая, нафиг, теперь разница?
– Кто вы, мистер Воронцов? Откуда? И на что надеялись?
– Надеялся, что сплю, и сейчас две тысячи пятнадцатый год, Московская область, – вяло усмехнулся Тоха.
– Как две тысячи пятнадцатый? Вы с ума сошли?!
– Лучше б сошёл, – он нервно рассмеялся. – О, Господи! – закрыл лицо ладонями и согнулся пополам.
– Думаю, вам следует рассказать мне всё.
Тоха выпрямился, кивнул и равнодушным голосом назвал паспортные данные, пояснил, что работает в фирме «Либерсофт», занимается разработкой компьютерных игр и прочего софта. Рассказал, как накачался на корпоративе. Утром вышел отлить и бац! Синяя вспышка, и он на нейтралке.
– Вроде бы по-английски говорите, а непонятно. Какие игры могут быть у счётного устройства? В каком смысле «софт»? Что такое «корпоратив»? – поинтересовался австриец.
Программер пояснил про компы, софт. Про совместную пьянку, именуемую корпоративом.
Майор время от времени переводил лысому, и тот скрипел пером. Тоха оглянулся на писаря. Лицо старикашки вытягивается всё больше. Застывший у двери рыжеусый тоже офигел.
– Две тысячи пятнадцатый? – Лукас побарабанил пальцами по столу. – Однако.
Программер вяло ухмыльнулся. Рыжеусый что-то зашептал старикашке. Майор бросил короткую фразу по-немецки. Воцарилась тишина.
– Я не всё понял, что вы сказали, – наконец нарушил молчание главный юнит, – и, пожалуй, при другом раскладе посчитал бы вас сумасшедшим. Но что-то мне подсказывает, что… Чем можете доказать, что вы из двадцать первого столетия?
Программер выпрямился и лишь безразлично пожал плечами. Апатия и нереальность происходящего. Заорать бы, проораться от души. Может, полегчает? Но как эти отреагируют? Покосился на рыжеусого юнита в дверях. Ещё пристрелят на фиг.
– Ничем. Паспорт остался в домике, в пансионате. Смартфон разбило пулей на этой вашей нейтралке. Вдребезги. Ну если только кусочки обожжённого пластика остались. Да я уж и не найду то место…
– Смартфон? Умный телефон?
– Ну да, – Тоха посмотрел на фон Лукаса. У того чуть ли волосы не шевелятся. – Мобила, ну… это… мобильный телефон с возможностями компа. Связаться можно где угодно и с кем угодно. Но, как понимаю, тут он бесполезен. Сети нет.
– Связаться? Сеть? Значит вы шпион?
– Да нет же? – программер мотнул головой. – Вон у вас на столе телефон. Смартфон, то же самое, только во-о-от такая маленькая коробочка с экраном, и без проводов. Инфа передаётся по радио.
– Радио? – австриец чуть склонил голову на бок. – Что вроде полевой радиотелеграфной станции.
– Что-то типа того, – согласился Тоха. – Только, представьте, что эта ваша станция имеет размер, ну например, вашего портсигара. Если я вас правильно понял, ваши полевые радиостанции передают сигналы азбукой Морзе?
– Совершенно верно, – кивнул майор.
– Вот, а тут передаётся голос. И если вы решили поговорить, допустим, с Австралией, вам нужно набрать только номер абонента и всё. Можно на встроенную камеру фотку сделать или видео и тут же переслать нашему абоненту в Австралию.
– Но позвольте, – перебил главный юнит, – наши радиостанции передают информацию максимум на двести километров. Я видел, когда был в радиотелеграфной роте, антенна поднимается метров на тридцать. А естественная кривизна планеты?
Тоха улыбнулся.
– Элементарно. По всей земле понатыканы вышки с антеннами. Не дальше двадцати, двадцати пяти километров друг от друга. А если есть преграда, океан например, то для этого на геостационарной орбите, – программер ткнул пальцем верх, – висит спутник.
Фон Лукас скрестил на груди руки. Тоха представил, как сейчас у чувака кипят мозги.
– Поверьте, майор, мне в тысячу раз легче объяснить вам разницу между молотом и камнем. И эта разница будет в сотни раз меньше, чем то, что отделяет смартфон от вашей радиостанции или, – кивнул на допотопный девайс на столе, – вашего телефона. Да, кстати! – попаданец вскинул голову, как же раньше не додумался? – Одежда. Моя одежда!
– Что, ваша одежда? – обалдевший австриец изогнул бровь. – Фасон, конечно, странный. Больше на пляжный похож.
– В наше время это в моде. Летом шорты и футболка навыпуск. Но не это главное. И шорты и футболка из полиэстера. Синтетика. У вас такого материала ещё не придумали. Потрогайте.
Майор встал и приблизился к Тохе. Холёная рука ощупала грязную рубаху, коснулась края красных шорт.
– Н-да, – фон Лукас прошёлся по кабинету.
Тоха с надеждой наблюдает за ним.
– Ну что? Убедились?
– Согласен, материал странный. Отличается и от офицерского и от солдатского сукна. Да и от гражданского платья тоже. Но я не портной. Мне трудно об этом судить.
Повисла тишина. Майор меряет шагами комнату и что-то говорит писарчуку. Походу, переводит содержание разговора. Тот старательно, часто обмакивая перо в чернильницу, записывает.
– А где же ваша машина времени?
Тоха на время куда-то «улетел», и голос австрийца заставил вздрогнуть.
– Какая ещё… машина времени? – не сразу въехал в тему программер.
– На которой вы прибыли.
Память тут же услужливо подбросила америкосовский фильм, где долбанутый на всю голову профессор смастерил из крутой легковушки машину времени, а потом со школьником путешествовал по времени. Столько натворили! Потом пришлось исправлять. Но девайс, действительно, классный. Сейчас бы такой не помешал.
– Нет никакой машины времени. Как здесь очутился, не знаю. Вышел отлить, какая-то синяя вспышка и… всё. Очнулся среди трупов. Я ж говорил уже.
В памяти всплыл «Терминатор». Там Шварц голым проходил сквозь время. По сюжету юзали машину времени. И ещё один сериал вспомнил. Русский. Хомячкам на телефоны упала специальная программка. Там через портал тоже проходили голышом. Одежда оставалась в нашем времени. Так что ещё повезло – сидел бы сейчас в чём мать родила.
– Я читал книгу «Машина времени» в оригинале и в немецком переводе. Там была именно машина, – продолжил настаивать майор.
Тоха пожал плечами. Ужасно захотелось есть. Видно от переживаний и стресса похмелье прошло слишком быстро, и пустой желудок спазмами требует, чтоб его наполнили хоть чем-нибудь.
– Скажите, раз уж вы из будущего, что случится в ближайшее время? Русские готовят наступление. Где и когда? Каков будет исход?
Желудок Тохи заурчал. Австриец услышал.
– Вы, судя по всему голодны? Сейчас вас накормят и дадут что-нибудь на ноги.
Фон Лукас что-то сказал, рыжеусый отсалютовал и исчез за дверью. Странно, чего это они такие добрые? Неужели поверили? Самому ещё не верится.
– Откуда ж я знаю, что здесь было сто лет назад.
– Ну вы же из будущего.
– И чё? Я ж не историк, – Тоха задумался, – ну вот скажите, какая война была сто лет назад?
– Наполеоновская, – сходу ответил майор.
– А можете сказать, что происходило именно здесь, например, в июне тысяча восемьсот двенадцатого? – улыбнулся программер.
– Понятно. А жаль.
Фон Лукас присел за приставную часть стола правее Тохи.
– Самому жаль. Эх, были б интернеты, мигом бы всё выяснили.
– Что? – австриец вскинул брови. – Интер… неты? Что это?
Тоха как мог, объяснил про сети, про интернет. Майор воодушевился.
– И что можно любому человеку отправить письмо, и оно дойдёт в ту же секунду.
– Да. Если у человека есть электронный адрес, без проблем. И много разной инфы по истории. В том числе и про эту войну. Но мне как-то не интересно было, я и не читал.
– Жаль.
Вскоре рыжеусый принёс кондовые полусапожки, как у самого, и плотную серую ткань для обмоток. Тоха тщетно попытался намотать портянки (вспомнил название). Не вышло. Офицер что-то сказал, и рыжеусый помог. Видок совершенно идиотский. Шорты, кондовые шузы с портянками на голые ноги. Но всё лучше, чем босиком.
Внесли еду. Перловка с мясом. Программер с такой жадностью накинулся на кашу, аж за ушами трещит. В «армейке» терпеть её не мог. Всё это время австриец молчал. Тоха лишь ловил на себе внимательный взгляд тёмно-серых глаз.
Когда с хавчиком было покончено, юнит, что сидел в приёмной, когда Тоху вели в кабинет, внёс поднос с двумя чашечками и плетёной тарелкой с печеньками. В кофейнике дымится ароматный напиток. Одну кружечку солдат оставил перед офицером, вторую – перед пленником. Следом на стол перекочевали печеньки и кофейник.
– Коньяк, виски, бренди?
– О нет, спасибо, мне хватит, – программер замахал руками, – и так вон куда с бодуна занесло.
Кофе оказался великолепным. Такой Тоха пил всего лишь раз.
– Пока пьём кофе, – майор изящно отхлебнул из чашечки, – расскажите, что будет дальше.
Попаданец рассказал о революции в России, образовании Советского союза, Вторая мировой войне, НАТО и прочем.
По мере рассказа австриец мрачнел всё больше. Не забывал переводить писарю. Когда выпили по три чашки, произнёс:
– В общем так, мистер Воронцов, всё это не в моей компетенции. Сегодня отдыхайте, а я решу, что с вами делать дальше.
Тоха сразу сник.
– Думал, вы мне поможете.
Фон Лукас криво усмехнулся.
– Помогу? В чём?
– Вернуться домой.
– И как вы себе это представляете? – майор весело откинулся на спинку стула.
Программер подался вперёд и затараторил:
– В фильмах показывали, как попаданцы возвращались через то место, где проваливались в другое время. Там что-то вроде дыры во времени или тоннеля. Если б ваши солдаты отвели меня туда, где я очнулся, то наверно смог бы вернутся. Там можно будет найти и куски разбитого смартфона.
– Вы хотите, чтоб я наших солдат ни за что ни про что отправил под русские пули? – хмыкнул фон Лукас. – Ну уж нет.
Австриец немного помолчал.
– У меня выбор небольшой. Вы очень похожи на сбежавшего военнопленного. Поэтому было бы правильно передать вас в немецкий лагерь. Он тут недалеко, близ Галича. Но… Мистер Воронцов, дайте слово дворянина, что не попытаетесь сбежать.
Тоха лишь ухмыльнулся.
– Сбежать? Куда?
Майор выжидательно смотрит на него.
Программер вздохнул.
– Даю слово.
