355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дмитрий Смирнов » Обратный Меч (СИ) » Текст книги (страница 1)
Обратный Меч (СИ)
  • Текст добавлен: 10 июля 2018, 09:00

Текст книги "Обратный Меч (СИ)"


Автор книги: Дмитрий Смирнов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Смирнов Дмитрий Александрович
Обратный Меч


ГЛАВА ПЕРВАЯ

Послышались звуки рогов герольдов, явно провозвещавших скорое начало битвы. Звуки те показались мне незнакомыми – очевидно, они принадлежали вражескому войску. Да и к тому же, в нашем лагере все спали крепким сном. Благородно, однако, было со стороны врага оповестить нас о наступлении. После двух месяцев преследований их по болотам нам казалось, будто ни на что, кроме бесконечных бегств да неожиданных засад посреди ночи, они не годятся. Видно, мы ошибались.

Получив приказ оставить погоню, мы встали лагерем недалеко от одной деревушки с таверной "Смеющаяся стрела" – идеального места для того, чтобы скоротать вечерок в компании сослуживцев.

И вот, пока мы отдыхали в кабаках, враг, видимо, успел залечить раны после затяжного преследования. Они явились к нам во всеоружии, готовые покичиться отполированными доспехами и заточенными клинками.

Делать нечего, пришлось снаряжаться на скорую руку. Надевая шлем и пристегивая сбоку меч, я уже мог различить идущих впереди войска, стройных и величественных, словно каменные изваяния, белесых духов. Они стали воплощением тщеславия вражеских генералов, решивших вдруг оказать нам милость.

Выступили мы довольно скоро – еще до конца не проснувшиеся, но уже полные решимости раз и навсегда искоренить опостылевшего врага. С обеих сторон было не более пятисот воинов, ибо большинство увязло в топях.

С призраками мы расправились довольно быстро, ибо хорошим подспорьем послужил мой белый дракончик Вспышка – отражение духа романтичного и исполненного чести молодого воина, коим я когда-то являлся. Чувство мое было настолько сильно, что Вспышка воплотился окончательно, став частью материального мира. И даже спустя десятки и сотни лет, когда я перестал быть наивным и уже устал от жизни, мой верный спутник не покидал меня, как обычно бывает с духами преходящих чувств. Более того – существо подпитывалось изредка посещавшей меня доблестью, а когда я злился, могло и дыхнуть пламенем в объект моей ненависти.

За духами последовала бодрая, явно набравшаяся сил пехота. Однако и наши воины были не промах. А потому ряды вражеского войска быстро редели, и все явственнее ощущался перевес в нашу сторону.

Я уже было расслабился, методично взмахивая мечом и наслаждаясь отсеканием вражеских голов. Но тут между рядами войска противника показались алые парящие призраки змей, что яростно влетали в головы наших солдат, будто бы съедали все их внутренности и вылетали из пасти, оставляя лежать на земле жуткого вида мертвеца. Таких змеев я насчитал порядка двадцати. Вслед за зверушками последовал и их хозяин, которому те были обязаны своим появлением на свет, – яростный воин в одеждах степного кочевника, орудовавший парными саблями. Неистовым вихрем своих ударов он производил впечатление настоящего берсерка.

Лицо этого воина показалось мне знакомым, более того – когда-то мне уже доводилось ощущать на себе ярость его ударов. Ну конечно, это был тот самый дебошир из "Смеющейся стрелы", с которым мы что-то не поделили прошлым вечером – уж не упомню, что именно. Завязалась драка, из которой я, надо сказать, вышел победителем. Честно говоря, я давно перестал обращать внимание на таких буянов, как он. Ибо я был чужд людям, и они чувствовали во мне неясную для себя природу. Некоторые воспринимали это как мое преимущество, а посему начинали уважать меня, иногда даже предлагая высокие военные должности. А некоторые, как Харальд, – так его звали – считали своим долгом проучить меня за мою необычность.

А теперь масла в огонь подлил еще и факт того, что Харальд состоял во вражьем войске – наемник, надо думать. Предложил свой меч как раз после случая в трактире. Теперь ясно, что общая неистовость подпитывалась и желанием свести счеты со мной.

Поняв, что нужно спасать положение, я пошел на Харальда.

Было ясно, что он ищет меня глазами. И вот, наконец заметив меня, он громко обратился ко мне:

– Что, древний эльф, будешь на этот раз пытаться сбить меня с толку своими чарами?

Да, обращение "древний эльф", как называли давно вымерших служителей света, совершенно не делало мне чести. Однако и к таким колкостям у меня был иммунитет. А под "чарами" он, наверное, подразумевал мое везение в одной карточной игре прошлым вечером, которое он умудрился связать с моей странной энергетикой.

– Я и не собирался пускать их в ход, – спокойно ответил я. – Ты слишком жалок, чтобы тратить на тебя силы. Вместо этого вполне сгодится меч.

С этими словами я атаковал его. Он, в свою очередь, парировал удар и начал контратаку: яростный шквал ударов мгновенно обрушился на меня. Я спокойно парировал их, попутно делая весьма удачные выпады – в результате одного из них я нанес довольно точное ранение Харальду в плечо. С противником мне в какой-то мере повезло: столь активно махая саблями, тот забывал, что долго сохранять темп не получится, и рано или поздно силы иссякнут. Конечно, я мог просто вымотать Харальда, блокируя все его удары. Однако при таком подходе я лишь бы потерял время, которое в условиях битвы было крайне ценно. Да и к тому же, не хотелось издеваться над бедным воякой, не рассчитавшим свои силы.

Было очень больно смотреть на столь небрежное обращение с парными клинками, ибо одним из главных их преимуществ является возможность использовать один из мечей в качестве щита, а удары наносить другим. Этого же дилетанта защита, казалось, совершенно не волновала. И в конечном счете его опрометчивость принесла свои плоды: начав ощущать упадок сил и поняв, что позволять мне и дальше кромсать его было бы глупо, он стал понемногу отступать, постепенно меняя атакующую тактику на оборонительную. Через некоторое время, наконец осознав безысходность своего положения, он стал натравливать на меня своих змей, лихорадочно пытаясь замедлить мое наступление. Вот с ними действительно пришлось повозится. Они так и норовили проникнуть в меня, окружая со всех сторон. Я отчаянно блокировал себя, противился каждой такой попытке. Это занятие отнимало все мое внимание и волю, так что о попытках разрубить змей я и вовсе не думал (возможно, они даже были неуязвимы к ударам мечом). Я держался довольно долго – рядовой солдат уже давно лежал бы на земле без дыхания. Однако в какой-то момент змеям все же удалось пробить брешь в моей защите. Тогда я ощутил жгучее проникновение одного из них в живот, а затем и другого – в грудь. Когда третий влетел в голову, мне стало совсем не по себе. Я горел изнутри, они уже начинали пожирать мою плоть...

В самый неподходящий для этого момент я почувствовал движение клинка Харальда по направлению к моему горлу. Пустив на самотек происходившее внутри себя, я сумел упредить удар, парировав его и сделав ответный выпад – как мне показалось, весьма удачный. Тогда я почувствовал, что смертельная хватка парящих мурен ослабевает. Видимо, они начали развоплощаться, ибо их больше не питала прежняя ненависть хозяина. Ее место занял страх, обуявший Харальда.

Когда змеи окончательно растворились, туман в голове понемногу стал проясняться. Я увидел Харальда, бьющегося в агонии. Из раны – как оказалось, в грудь – сочился голубоватый дым. На сей раз, наверное, уже я не рассчитал силы, вложив в свой удар боль, которую испытывал. Через несколько секунд корчи прекратились, и умирающий прохрипел одно-единственное слово:

– Колдун!

На этом, видимо, славная жизнь матерого дебошира-вояки кончилась. Да посвятят менестрели ему свои песни.

На поле боя, тем временем, ситуация складывалась не лучшим для нас образом. Численный перевес был уже на стороне врага, ибо змеи сделали свое дело. Нас теснили, и в глазах моих союзников все явственнее читалось беспокойство, постепенно переходящее в страх. Что же, придется подбодрить ребят самой типичной и наиболее подходящей для таких случаев речью. Увы, несмотря на мою ненависть к подобным ритуалам, ситуация обязывала меня, как негласного лидера, сделать это.

– Великие воины Эддерафта! – воззвал я к ним. – Вы прошли через огонь и воду, преследуя этих трусливых северян! Они готовы были упасть ниц пред вами, моля о пощаде! Так задушите же змею, что позволила себе явиться вновь, хвалясь своими белыми знаменами, и не дайте трусу опустить вас на колени пред ним! Покончите с угрозой раз и навсегда!

Упавшие тут же стали вставать, а еще держащиеся на ногах – бежать на врага с возгласами в духе "За Эддерафт!" и "Задушить змею!". Неожиданно для меня самого земля под ногами затряслась, и между рядами наших солдат проступили очертания голубоватых призрачных быков. Целый табун этих зверей вырисовывался в воздухе, и они неслись вперед с жутким ревом, свободно проходя через наших и яростно сметая врагов.

Вражье войско уже было предалось своему излюбленному занятию – бегству, – однако вскоре бежать было просто некому. Ибо каждый испытал на себе мощь яростных рогов. Не зря я, все-таки, настраивал воинов на окончательное уничтожение противника. Хотя появления духов я, право, не ожидал.

Быки, все еще пылая яростью, били копытами по трупам вражьих солдат, но через какое-то время успокоились и стали рассеиваться. Я мысленно поблагодарил их (хотя, впрочем, разумнее было поблагодарить себя) и вынул меч из груди какого-то поверженного вояки. Битва была выиграна.

Понемногу воины стали приходить в себя. Кто-то ликовал, благоговейно поминая имя одного местного божества; кто-то все еще стоял в недоумении, до сих пор не осознавая, что бой позади; а кто-то – верно, самый благоразумный – уже помогал встать товарищам и бежал за носилками.

– Спасибо, Эгберт, – услышал я во всей этой суматохе голос своего товарища Рафа. – Что бы мы без тебя делали!

– Боролись бы, – ответил я. – Боролись бы, превозмогая боль. Вы ребята бравые. Быков, может, и не вызвали бы, но проявили бы не меньшую ярость.

– Ты преувеличиваешь наши возможности.

– Как бы там ни было, а битва закончена, и война выиграна. Теперь вы сможете отправится назад, в королевство. Заживете прежней жизнью, заведете семьи. Северную угрозу мы отогнали довольно далеко. Думаю, их не будет слышно лет десять точно. А уж тогда на фронт пойдут новые юнцы.

– Да, спору нет: все мы устали, и все мы готовы жизнь отдать за возможность отдохнуть. Но неужели ты забыл о Великом Турнире? Его вроде как перенесли немного из-за войны, и теперь он должен начаться совсем скоро – через неделю, кажется.

– Откуда ты это узнал? Мы ведь уже столько месяцев отрезаны от цивилизации – не считая той деревушки, у которой встали лагерем.

– Так ведь голубь прилетал этой ночью... Разве ты не заметил?

– Видимо, нет. Интересно, что голубь прилетел прямо под начало битвы... Будто бы кому-то уже было известно о ней и об ее исходе.

– Об исходе не знаю, но... – замялся Раф.

– Но что?

– В общем, в том письме, что принес голубь, было сказано не только о турнире, но и о приближении врага. Верно, разведчики послали, заприметив вражье войско.

– И что же ты раньше молчал? – спросил я.

– Дело в том, что голубь прилетел как раз тогда, когда затрубили рога противника, и говорить остальным о письме уже не было смысла. – ответил он.

– Понятно... – протянул я, опуская голову.

– Так вот. Возвращаясь к турниру. Ты примешь участие? Мы бы с радостью поставили тебя от своей роты.

Я замялся. Будучи простым наемником (хоть и стяжавшим уважение сослуживцев), я хотел поскорее явиться в магистрат и забрать свое вознаграждение за службу. Да и, по правде говоря, я уже изрядно устал от бесконечных войн и хотел поскорее передохнуть, набраться сил в каком-нибудь отдаленном месте. А потом – снова бродить по странам в поисках выгодных предложений. Ибо ни в одном Исходе я не задерживался подолгу. А желания завоевать широкого признания своими свершениями на турнире у меня, право, не было. Однако и огорчать Рафа, с которым мы уже успели хорошо сдружиться, не хотелось – тем более, что, пока я размышлял, вокруг меня столпились его единомышленники, ожидавшие моего ответа. Поэтому я сказал так:

– Хорошо, я приму участие, хотя ты, безусловно, знаешь о моем отношении к подобным мероприятиям. Но помни, что после турнира нам придется распрощаться.

– Да, знаю... Я, честно говоря, и не надеялся, что ты согласишься, – сказал он. – Так что я очень рад твоему решению!

– Вот и славно, – промолвил я.

Ребятам еще нужно было уладить кое-какие дела в лагере, а я тем временем отправился в «Смеющуюся стрелу». Дело было уже к вечеру, ибо битва оказалась на удивление долгой.

В таверне было довольно тихо, ибо главный источник вчерашнего шума лежал без дыхания на поле неподалеку и больше не докучал мне. Сладостно растянувшись на скамье, я предался воспоминаниям своего прошлого. Я часто делал это, ибо мне было, что вспомнить – и хорошего, и плохого...

Светлость побуждений, доброта, забота, нежность и ласка... Это первые мои ассоциации с тем местом, где я вырос, – страной Арелиан. Сотканная из бежевых, местами – золотисто-розовых скал, эта земля пребывала вечном благоденствии и спокойствии. Ее жители, Ан'ре, внешне были похожи на людей – с той лишь разницей, что их кожа имеет розоватый оттенок, а под скулами располагались небольшие рудиментарные органы, напоминающие жабры, доставшиеся, по их словам, от их древних водных предков. Одного Ан'ре я хорошо помню – вождя местного племени Рета, которого я почитал как собственного отца. Именно он меня нашел и выходил вместе со своей женой, Марой, ставшей мне матерью, ибо это место, как мне казалось, не являлось моей родиной, однако я каким-то образом оказался там еще младенцем.

Я явно не походил на местного жителя, из-за чего меня сочли посланником местных богов (а надо сказать, Ан'ре были довольно набожными).

Именно моему появлению было обязано преображение страны – из безжизненной серой пустоши она превратилась в процветающий край, полный счастья, ибо восторженные чувства жителей по отношению ко мне материализовались, воплотившись в этих прекрасных гладких скалах.

Естественно, меня всячески баловали, однако был один человек, благодаря которому я не превратился окончательно в неженку – то был некий иностранец, назвавшийся Браном. Мастер военного дела, искусник в фехтовании и рукопашном бое, он стал моим учителем и наставником, посвятил меня в свои знания. Он был довольно строг со мной, однако благодаря этой строгости я уже на тех порах стал приобретать стойкость и выдержку. Но вот за что я уважал своего учителя больше всего, так это за его мудрость, которую я буквально собирал по крупицам, внимая его советам и стараясь вникнуть в смысл долгих поучительных рассказов. Конечно, я его любил, да и он иногда позволял себе пренебречь строгостью в пользу непринужденных бесед со мной.

Ан'ре, правда, не одобряли моей дружбы с ним, ибо считали его чужаком, способным нанести мне вред своей жесткостью. Но то ли Бран как-то договаривался с ними, то ли хитрил, но все же уроки продолжались.

Важно заметить, именно он и предложил назвать меня тем именем, что я ношу и по сей день, – Эгбертом – опять же, не без возражений со стороны местных жителей. Как он позже мне объяснил, такое имя мне было дано в честь какого-то древнего короля, у которого тот пребывал на службе.

Сколько себя помню, на шее у меня всегда висел амулет с большим сапфиром, оплетенным серебряными нитями. Он и был, наверное, одной из причин столь уважительного отношения ко мне Ан'ре. Бран тоже благоговейно смотрел на него, явно чувствуя в нем некую сверхъестественную энергетику.

Я всегда считал, что сей артефакт дарует мне некие способности, которые я ощущал в себе. Я долго не решался поведать о своих подозрениях Брану, ибо думал, что он не поймет, скептически воспримет это либо запретит мне практиковать подобное. Поэтому я тренировался втайне от него.

Я поначалу не управлял своими способностями – скорее они мной управляли. Дело в том, что, сосредотачиваясь на амулете, флюидах, исходивших от него, я ощущал, как он направляет меня, и я уже стою на том же, месте, что и до этого, но уже на несколько секунд раньше – за этим можно было проследить по листьям, падающим с деревьев, или птицам, летящим в небе. Я понимал, что амулет обучает меня управлению Временем.

Потренировавшись еще год, два, пять лет, я уже мог перемещаться назад на несколько лет. Увы, перемещение в будущее мне никак не давалось. Ибо, путешествуя в прошлом, я проходил по уже проложенным тропам, по событиям, которые когда-то уже произошли; а событиям в будущем еще только суждено было произойти, и мне нужно было прокладывать в нем Колею самостоятельно. Это означало, что я должен был стать "первопроходцем" в будущем, а это требовало немалых сил.

И вот тогда-то я открылся Брану.

– Я давно подозревал, что в тебе дремлет могущественная сила, – ответил он. – Очень хорошо, что ты сумел сам достичь столь высоких результатов. Я все равно, знаешь ли, мало чем смог бы помочь тебе.

Неужели его интерес к моему амулету носил не только академический характер? Неужели ему была знакома сила, жившая в нем?

– А кто смог бы? Кто обучил бы меня? – спросил я.

– Я знаю одно место, куда тебе точно стоит попасть, если ты хочешь углубиться в изучение собственных возможностей.

– Что это за место?

– Сам узнаешь, когда я приведу тебя туда.

И мы отправились в безымянное место, упомянутое Браном. Но не успели мы выйти из города, как случилось нечто, положившее конец благим дня Арелиана.

Небо затмили тысячи блестящих птиц. Приземляясь, они открывали свои пасти, выпуская на волю потоки солдат в масках.

– Я должен переместиться в прошлое и вывести людей из города! – заявил я.

– Прошлое заблокировано. Я чувствую это. Твари, видимо, постарались об этом. Тебе нужно бежать, Эгберт. Ибо тварям нужен ты!

– А как же Рет и Мара?! Нужно найти их!

– Нет времени, Эгберт. Прощай, – сказал он, рассеиваясь в воздухе и оставляя после себя зеленоватое облачко.

А затем и я ощутил, как стремительно отдаляюсь от города, охваченного пожарами. Местность вокруг менялась, теряя черты Арелиана и приобретая новые. Горестно было видеть, как родные золотисто-розовые скалы теряют цвет, становясь совершенно праздными серыми булыжниками, а вид вокруг начинает напоминать мертвенную каменистую долину. Метаморфозы вокруг меня сопровождались все теми же зеленоватыми пара́ми, что возникли при исчезновении Брана.

Минут пять мне потребовалось только на то, чтобы осознать, что произошло.

У меня больше не было ни семьи, ни дома, ни лучшего друга. А с Ретом и Марой я даже не попрощался... Так я просидел весь вечер, пребывая в апатии. Хотелось верить, что это был плохой сон, но, к сожалению, это было не так. Я очнулся, когда яркий закатный лучик упал на мое лицо. Тогда я встал и без какой-либо цели пошел вперед. Подавленный, я совершенно не знал, что мне делать. Через какое-то время ко мне понемногу стал возвращаться здравый смысл, и я решил оценить затруднительность своего положения.

Итак, я находился в неизвестном мне месте, и дело было к ночи. Скорее всего, меня сюда переправил Бран. Тогда почему он сказал, что не сможет меня обучить? Возможно, он обладал недостаточными знаниями в данной области, и посчитал, что мне нужен более компетентный учитель. Как бы там ни было, а в будущее я по-прежнему переместиться не мог. Поэтому я оставил тщетные попытки продвинуться вперед и пошел назад. К счастью, барьера уже не существовало. Но мог ли Бран перенести меня в будущее? Очень сомневаюсь. Однако мне больше ничего не оставалось, как идти назад.

Перемещался я долго, явно установив личный рекорд и даже многократно побив прежний. Не знаю, насколько далеко я продвинулся, ибо ощущаемая скорость перемещений во времени не постоянна, однако на месте пустыря выросла парочка деревцев, что свидетельствовало о том, что я миновал около пятидесяти или ста лет. Но никаких следов человеческих поселений видно не было. Либо я двигаюсь не в том направлении, либо Бран от меня что-то утаил...

Я уже было оставил попытки спустя месяц безрезультатных поисков, однако, в очередной раз перематывая Время назад, я обнаружил одну необычную особенность: заметив мельком сверкание молнии, я почувствовал, что амулет влечет меня к этому событию, и мне пришлось остановить прокрутку и посмотреть; когда молния поразила одно из деревьев, передо мной выстроился ряд картин падения этого дерева. Ряд тянулся бесконечно в обе стороны, и в каждой ситуации дерево падало по-своему: в одних – направо, в других – налево. А кое-где оно и вовсе осталось стоять, выдержав удар. И мне как бы была предоставлена возможность выбрать один из этих вариантов. Позже я проделывал подобные фокусы с камнями, наблюдая за тем, как они могли бы упасть.

Такое явление, в общем-то, имело место совершенно в любой ситуации – будь то падение пылинки на землю или исход какой-либо войны. Правда, стоит заметить, что разделение первоначальной реальности на Исходы – как я их называл – не носило исключительно случайный характер. Скорее всего, еще до Переломного Момента – опять же, моя собственная терминология – в реальности уже проступали очертания границ будущих Исходов. Проще говоря, все зависело от того, какая попадется молния, а также откуда и с какой силой ударит. Поэтому Исходы готовились уже на этапе зарождения каких-либо предпосылок к Переломному Моменту.

Со временем я осознал, что мне уже не вернуться в свою эпоху. Возможно, Бран желал, чтобы я не видел гибели своей страны, и для этого перенес меня далеко по ветви Исходов. А возможно, до сих пор действовал барьер тварей, установленный в отношении как прошлого, так и будущего.

К тому времени, как я осознал это, я уже вышел из апатии и воспылал ненавистью к захватчикам Арелиана, приняв решение принести им возмездие.

Если твари имели некоторую власть над Временем, то, может, они были способны перемещаться между Исходами? Я уже тогда стал предполагать, что Исходы могли выступать в роли параллельных миров. Смерть, например, какой-либо выдающейся личности вполне могла серьезно повернуть ход истории – налицо разделение изначальной реальности (то есть до смерти личности) как минимум на два Исхода. Там, где он выжил, возможно, им была поднята революция, а там, где его настигла смерть – власть в государстве осталась прежней. Со временем Исходы могут сильно меняться, и те из них, что некогда составляли единую реальность, теперь могут разительно отличаться друг от друга. Поэтому солдаты на своих диковинных птицах могли прибыть из какого-то далекого Исхода.

Значит, мне нужно было искать способ выбраться из той дыры, куда я попал, – пускай даже, если она когда-то была Арелианом или ей суждено им быть. С этой целью я стал искать наиболее примечательные Переломные Моменты (в той местности, где я находился, та же молния была сродни революции), дабы переместиться в место с плотностью населения более нуля человек на квадратный километр.

Мне лишь нужно было зацепиться за какое-нибудь из ряда вон выходящее событие и начать свое путешествие по той ветви Исходов, что берет начало в нем. Однако наиболее значимыми событиями здесь оказались все те же удары молний с последующим горением деревьев и падения валунов со скал. Изредка случались землетрясения, но от них толку тоже было чуть.

Может, хоть зверье какое попадется? И оно попалось: на месте небольшого клочка почвы вдруг стали вырисовываться очертания хитинового панциря некоего довольно крупного существа – около пяти метров в длину. Панцирь, образовывая широкую трубку, через некоторое время замкнулся, а позже стал наполняться разного рода внутренностями. Обзаведясь глазами и подобием рта, существо стало похоже на гигантского червя изжелта-белого цвета. Он будто бы пробудился ото сна и стал яростно стонать, извиваясь в агонии. Тогда же к нему подошел высокий мужчина в легкой кожаной броне с эмблемой в виде взмывающей вверх птицей справа на груди. Он пронзил существо широким мечом, вынул его и прыгнул с невероятной силой назад, занося меч над головой. Я остановил прокрутку и стал смотреть на происходящее. Воин с изумлением посмотрел на меня и, отвлекшись, пропустил удар червя и покатился по земле. Когда червь стал приближаться к нему, воин крикнул мне:

– Уходи! Эта тварь слишком опасна для тебя!

– Поздно! – прокричал я в ответ, вытаскивая меч из ножен.

Я не стал продолжать прокрутку лишь потому, что хотел помешать тому действу, что могло произойти, если бы я не пришел сюда. Ибо, несмотря на всю мерзость существа, мне было больно смотреть, как оно мучается. Тогда, будучи наивным и сентиментальным юнцом, я еще не потерял способности испытывать сострадание к другим.

И нет, я не мог выбрать Исход, где все случится так, как я хотел, и получить все в готовом в виде, потому что для претворения того варианта развития событий в жизнь мне нужно было вмешаться в битву.

Я принял решение всеми силами избегать нанесения тяжкого вреда существу, ударяя лишь из необходимости в защите. Я постепенно пробирался к тому мужчине, надеясь увести его подальше от червя. Ибо я рассчитывал, что он сможет показать мне дорогу до ближайшего человеческого поселения. Но когда я уже почти подобрался к нему, он вдруг резко вскочил и обратил внимание существа на себя.

– Сейчас у тебя есть отличная возможность поскорее уйти отсюда! – сказал он, вставая на уступ и готовясь сделать прыжок в сторону червя – тот самый, что я видел в обратном порядке.

– Но зачем тебе убивать это несчастное животное? – вырвалось у меня.

– А какое тебе дело? Если ты и дальше будешь его жалеть, то присоединишься к многочисленным жертвам из наших граждан! – И вот он прыгнул. В тот момент мне больше всего на свете хотелось, чтобы Время просто взяло и остановилось, а я смог бы спокойно все уладить. И оно остановилось. Воин замер в воздухе. Один из многочисленных языков червя застыл на полпути к нему, а капельки кислоты, что забрезжили из пасти существа, превратились будто бы в сгустки смолы.

Обрадовавшись, я потянул воина на себя, взвалил на плечо и понес.

Поскольку я был тем еще заморышем, мне стоило неимоверных усилий пронести его хотя бы на десять метров в сторону. С горем пополам я все же сумел отволочить его за большую скалу метрах в трехстах от логовища червя. Переведя дух и приготовившись к потоку брани в свою сторону, я вернул Времени свой прежний ход. Мужчина довершил начатое до остановки движение (благо, меч я убрал в ножны за его спиной) и стал недоумевающе озираться по сторонам. Заметив меня, он мгновенно изменился в лице.

Сгорая от гнева, он воскликнул:

– Вот же ж мелкая ты зараза! Да что ты, в самом деле, полез в эту битву?! – дальше, как я и ожидал, пошел сплошной поток ругательств. Немного остыв, он прищурился, вглядываясь в меня, и сказал: – Так вот оно что! Это ты отпрыск того мага, которого наши инквизиторы сожгли на той неделе. Мы все наивно полагали, что судьба обделила тебя даром отца, а она, оказывается, лишь приумножила его. Общине магов, видимо, нужен этот последний оставшийся в живых вирхрум, чтобы использовать его для очередного восстания или сварить из его внутренностей какие-нибудь зелья. Вот они и послали тебя, как находящегося вне подозрений, чтобы ты помешал мне убить тварь, а позже – заколдовал ее, подчинив собственной воле, ╛– он с минуту помолчал. – Хоть это и не моя специализация, но мне придется преподать тебе урок.

С этими словами он вынул из ножен у себя за спиной огромный широкий меч, провел рукой по его лезвию, вызвав тем самым сверкание молний в глубине его, и пошел на меня.

К такому повороту событий я был совершенно не готов. Однако ни убежать, ни смыться в прошлое я уже не мог, ибо этот воин – кем бы он там ни был и что бы обо мне ни думал – все еще был мне нужен. Посему я смирился с фактом того, что сражаться мне все же придется.

Вынув из ножен свой меч, кажущийся ничтожным в сравнении с тесаком того воина, я приготовился к атаке.

Увидев занесенный над собой меч, я отпрыгнул в сторону, и клинок с грохотом повалился на землю. Подобным образом бой шел довольно долго, пока не проявилась еще одна сторона моей тогдашней немощности – я довольно быстро утомился. Поняв, что мой оппонент и не думал уставать, я решил начать парировать удары (или хотя бы пытаться это делать). Было, признаться, не легко. Поначалу я еще как-то справлялся с тяжестью вражеского меча, однако в момент очередного блокирования он начал съезжать по моему дрожащему клинку вниз, в сторону моего правого плеча. Я попытался вывернуться, однако этот маневр сыграл со мной злую шутку, поскольку благодаря ему тесак противника окончательно освободился и ранил мое плечо. Я осознал, что это была лишь небольшая царапина по сравнению с тем, что я мог получить, если бы искрящийся молниями меч проявил себя сполна.

Хорошо было бы вернуть Время назад и немного изменить технику, подумал я. Но ведь я вполне обладал такой возможностью! Поэтому я открыл перед собой перечень всех доступных в данной ситуации Исходов и стал изучать наиболее выгодные из них и какие действия для каждого требовались. Выбрав подходящий и заучив все движения, я вернулся назад во Времени и, проведя блестящую серию ударов, смог наконец ранить противника. Таким нехитрым способом я вел бой еще очень долго и в конечном счете просто вывел соперника из себя, оставив в недоумении относительно резвости своих движений и невероятной отточенности техники. Благо, несмотря на свою физическую слабость, я всегда подходил с особой тщательностью к изучению теории в фехтовании во время обучения у Брана. Серия неплохих приемов, и меч уже был выбит из рук противника, а он сам был повален на землю.

– Думаешь, ты особенный и тебе все дозволено? – со злостью в глазах воскликнул он. – И что оправдаешь надежды уповающих на тебя магов? Нет, поверь, это не так: за вирхрумом придут новые Охотники, коих в нашем королевстве сотни, а тебя вскорости выследят и предадут пламени костра инквизиции, как и твоих сообщников. А пока что можешь убить меня, потому что я проиграл этот – возможно, и не честный, – но все же бой. Так чего же ты ждешь?

– Я смогу сохранить тебе жизнь при одном условии, – сказал я.

Видно, тогда я был не только сентиментален, но и довольно ушл, раз не преминул воспользоваться выпавшей возможностью.

– Говори.

– Я уберу острие меча от твоего горла, если ты проводишь меня в город, – заявил я.

– Нет, все же ты не похож на своих сородичей. Ни один чародей никогда так просто не прекратил бы борьбу, а ты сейчас добровольно сдаешься мне в плен. Или ты полагаешь, что я дезертирую и стану носить каштаны из огня для тебя и остальных магов? В твоем предложении явно есть скверный умысел, так что я отвергаю его.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю