Текст книги "Соль Земли"

Автор книги: Дмитрий Абрамов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Через несколько секунд он был проглочен конвейером, а шторка с легким пшиком закрылась. «Вот видишь, не зря тебя тормошил. Еще бы чуть-чуть, и не успел.» – улыбнулся его сосед – «Будем знакомы, кстати. Меня зовут Артур де Люсиен, и, как сейчас нас называют, я гайанец. Иными словами, жил на Земле.». Эндан, чуть колебаясь, ответил: «Меня зовут Эндан Бранд, я… это, ну… селенит, наверно.». Старик рассмеялся: «Да ты совсем как я! Ничего не могу разобрать в этих новшествах. Какие-то селениты, теллуриане, ну, что дальше? Понятия не имею, как до таких названий дошли. Чувствую, скоро мы всю таблицу Менделеева перероем с этими «новыми ветвями эволюции». Вот что я тебе скажу – за десятилетия, которые я провел на старой земле, могу сказать одно – этот идиотизм придумали беспокойные люди, которые не умели ценить мелочи в жизни, и вечно хотели какого-то «прогресса». Знаешь, даже 50 лет назад, когда мой родовой замок потребовал Протекторат для размещения артиллерийской батареи, и когда оно, закономерно, было уничтожено тактическими ракетными ударами теллуриан, я все равно любил жить на Земле. Нашел один уютный одноэтажный домик в богом забытой деревне, и жил там до сегодняшнего дня. Но вот ведь, неймется людям! Только мы научились избегать минных полей селенитов и смертельных дронов теллуриан, как они опять превратили Землю в черте-что. Теперь война куда ни кинь – буквально над головой. Неужели нельзя было хотя бы оставить Землю в качестве «дома престарелых»? Нет, всем так нужно, чтобы люди пачками умирали в космосе, осваивая новые миры, добывая эти проклятые орихалковые камни, с их теллуром и селеном, будь они тысячу раз прокляты. Сходят с ума в гиперпространстве, теряют здоровье за уютным земным магнитным барьером. Безумие, вот что такое наш мир.» – старик вздохнул и сел на койку. Эндан переминался с ноги на ногу, обдумывая его слова, и тоже сел рядом, подперев голову. Он наконец спросил: «А что это вообще за орихалк? Все про него говорят, но я не понимаю, чем он так важен. Да и что это вообще такое.». Артур усмехнулся: «Это руда редкоземельных минералов, самая ценная в Местном секторе… как ее только не называют – орихалк, купрозем, и даже соль самой Земли, по основному месту добычи… По сути своей, девяносто девять процентов – это чистая медь, но десятки технологических операций выделяют из нее селен и теллур – за первый воюет Протекторат, а за второй – Конвенция. Спросишь, зачем? Сам едва ли знаю. Одно из этого выходит точно – большинство планет, интересных Конвенции, так же интересны Протекторату, создавая помимо идеологической, или, если позволите, биологической конфронтации еще и экономический мотив за войной. Заставляя их идти еще глубже в черноту пространства, забывая, какое сокровище мы оставляем позади.».

Спустя несколько секунд Эндан сказал: «Я полностью тебя понимаю, однако ты же отлично знаешь, что иначе и быть не могло. На матушке-Земле нам было тесно. Знаешь, если подумать, то все эти войны – лишь визуализация. Маленькие войны отвечали на крохотные вопросы. Большая война – даст ответ на гигантский вопрос.». Старик покачал головой и ответил: «Твои слова устарели на сто лет. Теперь мы же не отвечаем на вопросы. Мы создаем свои биологические виды, и боремся за существование до последнего. Какое согласие может быть между медведем и волками? Верно, никакого. Только война. Знаешь, когда-то я горел идеями, которые проповедовал Эндрю Бернс, отец всех теллуриан. Именно он создал теллурогеном, и я с радостью содействовал тому, чтобы все мои дети, две дочери и один сын, стали теллурианами. Я думал, что они бессмертны, что за ними будущее. Однако как оказалось позже, эволюция не может протекать в отрыве от мира. Она всегда должна утягивать весь вид за собой. Природа – жесточайший диктатор, но никто из людей не желает, чтобы судьбу его биологического наследия кто-то предопределял. В тот судьбоносный день, когда прогремели первые выстрелы, мы поняли, что homo sapiens действительно отжил свое, и homo tellurium берет планету, которая принадлежит им по праву – так же, как мы брали свою планету у жалких животных, которыми мы развлекались и которых поедали.». Артур замолчал, метнув проницательный взгляд на Эндана. Вполне можно было сказать, что история произвела на него впечатление. Он хотел бы узнать больше, раз ему подвернулся такой шанс, но глаза уже слипались. На полный желудок можно было и поспать…

Глава IV. Прогулка по Луне

Эндан проснулся, даже не зная, сколько времени он проспал. На этот раз он понял, что бодрствует один – его держал за запятье один из охранников, регулярно проходящих мимо блока временного содержания. Когда Эндан наконец открыл глаза и увидел его, тот мрачно спросил: «Ты как, ходить можешь?». Он кивнул, и охранник продолжил: «Ладно… у тебя сейчас серьезная встреча с самим Маршалом. Да, не удивляйся, я тоже сначала не понял – и только потом вспомнил, откуда тебя вытащили. Ты же с того теллурианского корабля, который нам вчера устроил ядерную войну в ангаре. Если хочешь оценку своих перспектив – есть все шансы, что он захочет тебя лично пристрелить… Не в моих полномочиях оценивать его, но он чертовски эксцентричен. Можешь начинать молиться за свою душу уже сейчас.» – усмехнулся охранник, поправляя берет с восьмиконечной звездой космических сил Протектората. Эндан пытался запомнить бесконечные туннели, по которым они шли, но никак не мог даже минимально догадаться, куда здесь можно было спрятаться – все технические помещения были на замке, а люди постоянно бегали туда-сюда – тащили огнетушители, стальные пластины и прутья, надевали противогазы и собирали роботов для дезактивации. Мимо них на грузовом лифте проехал, окруженный четырьмя тяжеловооруженными охранниками, огромный робот, в котором Эндан без труда узнал мехкорпа по описанию Исиды. Он осторожно спросил идущего рядом охранника: «Подожди, а кто вообще такой Маршал? Это вообще звание или имя?». Охранник усмехнулся: «Ну да, все вам, гайанцам, приходится рассказывать. Джон Маршал – на данный момент, самый важный человек во флоте Протектората, а возможно, и во всем государстве. Как ты возможно знаешь, предыдущий маршал флота, Джереми Дуглас, который двадцать с чем-то лет назад выгнал теллуриан в дальние уголки космоса, завершил Лейтенскую Кампанию, когда мы защищались от Конвенции, очень противоречивым жестом – видя превосходство сил Конвенции, сошел с орбиты и на полном ходу врезался в планету на своем старом флагмане «Экскалибур», который из-за огромных размеров и отличной защиты от теплового оружия теллуриан, которая теперь не дала ему разойтись по швам в атмосфере, буквально вскипятил океан землеподобной планеты Тау Кита 4с, единственной известной планеты с экосистемой, способной соперничать по пригодности для жизни даже со столицей, Терра Новой. Таким нехитрым образом, температура и влажность на ней подскочили до такого уровня, что парникового эффекта было не избежать. Теперь это, на многие десятилетия – жуткие туманные джунгли под палящим солнцем. Как бы грустно, да?». Эндан поморщился: «Ну как бы да, не здорово. Вы получается уничтожили свою же колонию?». Охранник бодро ответил: «Именно так. Слушай, Джереми был отличным маршалом. Он всегда стоял за нас, космических бродяг, горой. То, что он сделал на Тау Кита 4с… очень жестоко, но лично я, и многие мои сослуживцы, его понимаем. Столичный совет отклонил его просьбу о развертывании дополнительных мехкорпов на защиту от Конвенции. Проигрыш был бы неминуем – но он не только лишил теллуриан смысла продвигаться дальше на юг, но еще и вынудил столицу в следующей, то есть этой, войне передать огромное число мехкорпов военному командованию. Его сын, Джон, и так служивший на каком-то направлении, связанном с мехкорпами, при Флоте, имел огромные шансы стать новым маршалом, как, в общем-то, и произошло – однако, несмотря на их родство, Джон настолько не признает поступок отца на Тау Кита, что даже сменил фамилию. Как ты понял, на свое звание. Вот и вся история.». Эндан еще раз вглянул вокруг. Они приближались к верхней палубе – все чаще попадались масштабные иллюминаторы, а мундиры прохожих становились все красочнее. Он готовился к разговору, пытался составить какие-то фразы, придумать общий план. Но, как и со всеми в этом мире, он не понимал, чего от него захочет Маршал. Одно он знал точно – ставка высока. Он еще раз выглянул в иллюминатор – только отсюда, сверху, было видно, как сильно ядерная диверсия повредила корабль. Обгоревшие края обшивки уже мерцали незамирающими голубыми искрами – из них вытягивались длинные прутья, на которые скоро нанесут новые слои брони. Эндан сел рядом с большой раздвижной дверью на скамейку, неловко махнул на прощание охраннику скованными руками, и остался ждать.

Он на секунду задумался, как вдруг услышал голоса в кабинете. Быстро стало ясно, почему они проникают сквозь стену – видимо, во время диверсии здесь сгорела проводка с частью звукоизоляции. Эндан, сгорая от любопытства, приложил ухо к прослушиваемому месту и как будто уже перенесся в кабинет. Тяжелые сапоги с магнитными подошвами отстукивали глухие шаги по ковру. Наконец, Маршал развернулся и задумчиво пробормотал: «Да, ситуация не из приятных. Мы всего лишь хотели скинуть с хвоста эти проклятые бомбардировщики, сошли с земной орбиты, а в итоге вляпались в авантюру с захватом прототипа корабля теллуриан. И вот посмотрите к чему это привело. В следующий раз, надо будет звать крейсер с газовым ускорителем, чтобы сразу же сварить их в этой посудине.». Мягкий и мелодичный голос ответил ему: «Не беспокойся, дорогой. Пока Цвайхандер будет стоять в ремонтном доке у Альфы Центавра, ты сможешь вбить чуточку смысла в головы этих столичных плутократов. Они перенаправят больше людей на нужды Флота, и мы сможем наконец выбить фиолетовую чуму из Солнечной системы. Вместе мы сможем все, дорогой.». Маршал, глубоко вздохнув, ответил: «Несомненно, Эльза. В тот яркий день, когда мы выбьем бессмертных узурпаторов из наших звезд, мы поймем, какой вклад внесли мехкорпы. И тогда… возможно, только тогда, ты сможешь выйти из тени. Вместе мы покорим звезды, а синеглазые впервые получат что-то, чем они будут дорожить. Возможность стать чем-то большим после смерти… Разве это не то, о чем мечтало человечество с самого зарождения? Мы не можем сделать наш народ единым снова, помирить оседлых селенитов и синеглазых. Но мы можем попытаться сделать его одинаково счастливым…». Таинственная собеседница ответила: «Да будет так… К тебе пожаловали, дорогой. Если что, это тот самый селенит, которого везли наши сегодняшние гости. Я уверен, у тебя есть множество вопросов.». Послышалось шуршание, Эндан отошел от стены, и дверь открылась. С небольшим опасением он вошел внутрь, и увидел перед собой красивый, с толком обставленный кабинет. Стол стоял прямо за огромным иллюминатором, в котором легко была видна вся верхняя палуба линкора. Легко было поверить, что Маршал на предыдущей должности был ученым – вся левая стена была заставлена книгами, а на столе разложены синими стопками схемы мехкорпов в деталях. Глубоко за столом, в тени стоял и сам мехкорп – однако заметно отличающийся от того, что Эндан видел по пути. Его механические сочленения были… изящнее, что ли. Но их компенсировала гораздо большая сфера наверху – неужели именно с ним разговаривал Маршал? Он же сам стоял в стороне от стула, задвинутого под стол. Один из рукавов накинутой куртки с нашивками болтался – Эндан с ужасом убедился, что этой рукой, под курткой, он держит пистолет, направленный на него. Маршал был широким мужчиной с короткой бородкой и лысой головой, скрытой под типичным для Флота беретом. Несмотря на то, что на вид ему было не больше двадцати пяти, выглядел он достаточно помятым жизнью, покрытым шрамами и с частыми проблесками седины на бороде. Он резко подошел к Эндану, бесцеремонно взял его за цепь между наручниками, и вставил туда миниатюрный ключ. С легким щелчком браслеты выпустили руки Эндана, и пока он их растирал и прятал под рукавами, Маршал начал разговор: «Что ж, присаживайся. Я думаю, мне нужно чуть-чуть обсудить твои перспективы, перед началом нашего продуктивного диалога.» – он прокашлялся, сел за стол, и, не выпуская пистолет, продолжил – «Итак, прямо сейчас мне пришло сообщение с последним прилетевшим из Офалы, столичной системы, подкреплением. Они теперь осведомлены о наших… проблемах в ходе экспедиции по захвату прототипа корабля теллуриан, и хотят видеть нас в доках Обители, которая, как ты, несомненно, знаешь, является первой колонией в истории человечества, где мы теперь обслуживаем поврежденные в бою корабли.» – Маршал резко перевел глаза на Эндана и как будто выстрелил из них. Повысив голос, он произнес: «А вот тебя, мой дорогой друг, они хотят видеть на Терра Нове. Видите ли, они ценят такое культурное достижение, как поимка первого перебежчика, и хотят тебя выпотрошить на столичной Плазе, на потеху этих жлобивых земляных червей. Мол, поднять боевой дух граждан, которые, как вдруг оказалось, очень поддерживают нашу войну. Почему-то мы об этом не знали, когда они массово прятали мехкорпов в списках на мобилизацию… Ну да ладно. Хлеба и зрелищ, верно? Но у меня есть предложение получше. Перейду, пожалуй, сразу к делу. Ты мне прямо сейчас расскажешь что-то о теллурианах, что не знает никто на этом корабле. Ни один человек, кроме тебя. Но потом, сумей и доказать это – и тогда, я сделаю невозможное, и выпущу тебя. Скажу Совету Директоров что-нибудь типа «Он умер, пока мы из него вытягивали сведения о теракте», а на самом деле выпустим тебя восвояси на Обители, а бухгалтерия выплатит тебе половину жалования разведчика Флота. Возьмешь кораблик в кредит, поработаешь на местную корпорацию. Однако, если ты просто что-то выдумаешь… я пристрелю тебя здесь и сейчас, не дожидаясь, пока это сделают за меня. Так что ты выберешь?». Эндан понимал, что если он не сможет ответить на вопрос Маршала, то самым логичным вариантом было бы отправиться на столицу – возможно, по пути ему удастся сбежать. Но если он сможет ответить правильно – свобода будет наконец-то в его руках! Не нужно будет бежать и прятаться. Наконец мир предстанет перед ним без ограничений, а им перестанет помыкать каждый, кто только дотянется. Эндан твердо заявил: «Я расскажу вам кое-что. Однако для того, чтобы это вспомнить, мне потребуется время. Вы согласны?». Маршал покачал головой и сказал: «Правильный выбор. Что же, я не знаю, что там с тобой сделали, но выглядишь ты действительно не лучшим образом. Сиди и думай, а я пока посмотрю на то, как чинят мою звездную крепость.». Он положил свой пистолет – огромный, и, по-видимому, обширно модифицированный электромагнитный ускоритель, на кофейный столик, а сам развернулся спиной, заложил руки за спину, и ушел разглядывать контуры корпуса в тени Солнца. То тут, то там проглядывали искорки сварки – работа по временному ремонту шла все активнее. Однако пистолет маняще лежал перед Энданом… он помнил эту стратегию, еще давно, с Земли. Если приглядеться, можно заметить, что патроны оттуда он успел вытащить. Отличная уловка… Но ему уже было не до этого. Он лихорадочно сдерживал поток воспоминаний, пытаясь выбрать из них что-то, что могло быть полезно, как вдруг он понял, что больше не может управлять ими. Что-то внутри него как будто оборвалось, и он обмяк на кресле, полностью погрузившись в воспоминания…

«Эндан Бранд… поразительно. Тебе дали теллурианское имя, ты в курсе? Это нонсенс, братец.» – донесся голос откуда-то сверху. Эндан открыл глаза и с трудом перевернулся. Рядом с ним на одном колене сидел высокий мужчина с широкими скулами, идеально выбритой челюстью и властными глазами. Было явно понятно, что он теллурианин – и по особо длинному черному углетканевому халату, и по серому тону кожи, и по ярко сияющим желтым глазам. Он явно был глубоко модифицирован – вместо волос у него из черепа выходили тонкие черные проводки, скрученные в некое подобие венка, а одна из рук напоминала скопление небольших лесок, протянутых по крохотным тонким блокам, стальным реечкам, и миниатюрным сервомоторам. Все говорило о самодельным модификациях, однако не это так волновало Эндана. Что-то было в нем невероятно знакомое, как будто он знал этого человека очень давно. Он попытался привстать, однако ничего не случилось. Ни одна часть тела его не слушалась. Его таинственный собеседник молчаливо оглядывал его с ног до головы, пока наконец не заговорил: «Что же, удивительно. И смерть не может тебя остановить, верно? Забавно… шестьдесят лет назад я знал тебя совсем другим.» – он вдруг встал, и тьма вокруг рассеялась. Он лежал на мягком белом песке, под черным, молчаливым лунным небом – без скафандра, что еще сильнее подчеркивало сюрреалистичность происходящего. Незнакомец сел рядом, скрестив ноги, и изрек: «Эх, бедный братец… Ты идешь по чуждому миру, пытаясь узнать о нем сколько сможешь. Но ты так ничего и не знаешь о себе. Впрочем, открою тебе одну тайну… это вовсе не оттого, что ты только воскрес. Попробуй отбросить хотя бы эту отговорку. Ты не знаешь, потому что это то, что ты действительно не хочешь знать. Потому что, брат, ты был очень умен. Несказанно умен, даже… Но в тебе росло семя хаоса. Обида, горечь и злоба, что тебе дал мир, разбили твое сознание на части. Пойми, если ты узнаешь то, что убило тебя… Ты никогда не обретешь мир с собой. Вся оставшаяся тебе жизнь пройдет в муках. Разве этого ты хочешь? Я чувствую, как в реальном мире ты уже на шаг от свободы. Я отравлю ее, если ты меня заставишь. Но… ты никогда не откажешься знать правду, поэтому я все это говорю зря. Слишком хорошо я тебя знаю. Эндан сжался изнутри, чувствуя, как пот течет по его лбу, огибая глазницы, падает на матрас. Сейчас он изогнет поток судьбы… Передавив зубами ткань пространства-времени, он процедил: «Нет. Я не буду знать этого. Я проживу жизнь счастливо… и правильно. Я вернусь домой.». Незнакомец с улыбкой обернулся: «Счастливо?! Правильно? Это не слова моего брата. Я бы отпустил тебя восвояси… Жить в своих фантазиях, как жалкую тень того, чем ты когда-то был, окончательно сломленную испытанием, которое на тебя выпало. Однако здесь я лишь проекция твоего восприятия, бессилен против твоего инстинкта самосохранения. Мне приходиться считаться с тем, что тебя убьют, если ты сейчас же не вспомнишь все, что ты знал в прошлой жизни. Ты думал исцелиться, просто закрасив фрагменты своей памяти? Выстроил какую-то последовательность, и пытаешься ей следовать. Ты описал Исиде вовсе не полную картину своей жизни… Возможно, она бы посмотрела на тебя по-другому, знай она тебя настоящего. Мне нужно лишь твое согласие. Скажи «да», и я спасу тебя. Я скажу то, что нужно Маршалу, а ты продолжишь жить в цикле, в котором мы были заключены десятилетиями. Дашь ли ты свое согласие?». Эндан уже не мог держать незнакомца в поле зрения во всех деталях. Все вокруг снова потемнело, и лишь его очертания виднелись на фоне яркого света из окна. Эндан заламывал пальцы, сжимал и разжимал кулак… по крайней мере, в сознании. Он непослушными губами снова выговорил: «Нет. Пусть я умру, но никогда не узнаю этого кошмара… я не помню, не знаю, и не должен узнать. Это за пределами моих возможностей.».

Вдруг темнота снова разошлась. Незнакомец вдруг изменился, злобная ухмылка пронзила его лицо: «Проклятье, как же я этого не хочу». Он схватил Эндана за шею невероятно холодными пальцами – ему показалось, как будто что-то мокрое и холодное разлилось под его пальцами. Вторая рука, что механическая, вдруг преобразилась в огромный нож, удерживаемый небольшими частями тонкими, но длинными и цепкими механическими пальцами. Итак, смертный… я не буду называть тебя твоим новым именем. Уж слишком смешно ты, мешок с костями, выглядишь под таким звучным сочетанием слов. Давай я расскажу тебе, несовершенный, как я родился… помнишь родной дом? Тебе всего пятнадцать лет, ты типичный отпрыск рода человеческого. Интересуешься космосом, мечтаешь отправиться на марсианскую исследовательскую базу. Читаешь каждую новость про магнитный барьер, одного перелета через который достаточно, чтобы лишить целый корабль переселенцев возможности продолжить род… А поэтому, все попытки освоить даже ближний космос бесполезны. Но тебе ли это не знать? Ты собираешь метеорологические зонды, меряешь радиационный фон, недоумеваешь, где же он может увеличиваться… Но через восемь лет – война. А ты, скажем прямо, не самый ценный член общества. Тебе нужна еда, кров, забота. Пойми, нельзя осуждать твоих создателей… перед ними открыли возможность. Если они примут теллурогеном, через два года они уже увидят человека, способного помочь с хозяйством, работой, и защитить, в случае чего. Так… что-то я запамятовал, что у нас там было дальше?» – садистская улыбка озарила лицо незнакомца, как он ослабил хватку на горле Эндана. Он уже не чувствовал своих губ – они сами, к его ужасу, произносили роковые слова: «Как только ты родился, ты стал моим единственным другом. Ты… учился у меня всему, повторял все за мной. Я думал, что ты разделяешь все мои мечты, что ты единственный, кто меня понимает. Но через пару лет, они отказались от меня… Они выбрали тебя, потому что ты был сильнее, выносливее. Ты никогда не спал, мог не есть и не пить неделями, и делать работу так качественно, как никто другой. Я лишь смотрел на то, как ты становишься их любимцем.». Теллурианин мрачно улыбнулся и снова сжал горло Эндана, заставив его вновь умолкнуть: «Что же, очень даже неплохо. Браво. Дальше я, пожалуй, сам. Понимаешь ли, я действительно перенял твои мечты. Твои знания. Но я не перенял твои слабости, и поэтому я никогда не умирал. Ты должен был гордиться, что ты, жалкое существо из плоти и крови, оставил свой духовный след, задал начальный вектор, одному из самых сильных теллуриан – мне. Для миллиардов людей что-то подобное было бы уже достижением всей жизни. Но ты никогда не признавал, несмотря на весь свой ум, реального положения событий. Но что же стало спусковым крючком, что высвободил заряд черного, жестокого безумия на всю твою будущую жизнь? Скажи-ка мне, смертный!». Эндан, хрипя, выдавил: «Ты убил их… Тех, кто предпочли родного сына роботу… Не моргнув глазом, ты отрубил ему голову, а ее сразил выстрелом из ружья…». Теллурианин засмеялся: «Очень любопытный взгляд на события. А мне казалось, что я просто хотел уйти, помочь своим собратьям выжить в ужасной войне вместо того, чтобы засеивать поля. Но мне в спину уперлись два холодных ствола ружья, а грубым окликом позвали к будке с инструментами. Разумеется, моей реакции хватило, чтобы одолеть его острой стороной лопаты. Вот тебе и урок, мой маленький мешочек теплой крови. Тебя будут ценить только за то, что ты делаешь лучше всего. Все еще сочувствуешь им, после того что они сделали с тобой… и после того, что они сделали бы с тобой? Я ведь даже позаботился о их телах, устроил им погребение по теллурианским обычаям.». Эндан поднял посиневшее лицо на противника, процедив: «Ты сжег их вместе с домом. Когда я пришел туда, угли уже догорали. Ты не оставил мне даже пепла, чтобы с ними проститься.».

Теллурианин резко стал серьезным: «А вот теперь переходим к твоему безумию… Скажу просто, с тех пор ты не мог найти себе места. Ты пять лет странствовал по обитаемым пустошам, пытаясь сделать что-то особенное. Ты собрал огромные знания, которые едва помещались в твою голову – а знания, как известно, будучи не примененными – причиняют ужасную боль их носителю. Все, что ценилось на этой войне – сила, скорость, жестокость – было на нашей стороне. Тебе лишь оставалось осознавать, что никакого значения в этом мире ты не имеешь, на фоне миллиардов людей, окружавших тебя с самого рождения. И все эти годы, твоя ненависть к теллурианам росла. В то же время, ты понимал, как ты хочешь быть им. Как ты хочешь быть… мной. Вот только ты не понимал, что ты уже был теллурианином. Что в отличии от миллиардов людей, ты уже нашел свое призвание, что твои мечты будут исполнены… И тебе даже не нужно будет приложить хоть каплю усилий. Помнишь, как ты мечтал взглянуть за пределы Солнечной системы, гадал о том, каков мир за ее пределами? Я увидел его вдоль и поперек, прошел десятки звезд… А помнишь, как тебе хотелось ступить на поверхность иного мира, оставить первый отпечаток на его девственном покрове? Я легко это сделал, и не раз. Я уважал… да что там, боготворил того, кто дал мне все, что я зову «собой», и поэтому выполнял каждую мечту, которую ты бы хотел осуществить. Но тебя это не устраивало, ты ни разу не задумывался о том, насколько ты отличаешься от большинства смертных. Вместо этого ты придумывал все новые орудия убийства… Да, может ни одного теллурианина ты не прикончил лично, но гарантирую тебе, твои патроны с микроядерным зарядом унесли не одну тысячу моих сородичей. Твой разум, вкупе с твоим беспокойным сознанием, порождал не просто научные изобретения – твои идеи начинались из психопатической одержимости убийством, а заканчивались точными расчетами и отличными результатами. Ты находил утешение, представляя, как люди проливают реки ихора твоими орудиями, и мечтал, чтобы и я попал в такую ловушку. Чтобы носитель твоей души, твоих чистейших помыслов и идей, отдал концы на этой помойке планетарных масштабов. Но даже в этом деструктивном начинании ты, в сухом остатке, потерпел поражение. Кроме того, что тебе не удалось переломить наступательный вектор Организации Восхождения Человечества, все твои изобретения и идеи были реквизированы с легкой руки военного командования едва сформированного Протектората, а сам ты был утоплен в глубочайшем долгу, который вынудил тебя взять оружие в свои хилые ручонки. И только тогда ты понял, что такое война, в костер которой ты кидал хворост. Протекторат, эссенция всего Старого Мира, и ухом не двинет, убив вас всех, и пустив куски ваших мозгов на создание мехкорпов. Впрочем, будем реалистами. Тебя вызвали в лунный бункер вовсе не из-за того, что ты был лучшим. Ты был неплох – но далеко не дотягивал до гения. До таких гениев, которые разрабатывали селенобактерию… Тебе было как до Луны пешком, прости за каламбур. Впрочем, к этому моменту ты уже сгубил ту самую свою единственную мечту, которую я никогда не смог бы воплотить. Получив глубокую дозу радиации возле Нью-Хеменской воронки, ты навсегда стал бесплоден. Твоя последняя мечта – ступить на неисследованную планету, основать там колонию, и подарить своим потомкам будущее на дальних звездах – была навсегда запечатана для нас обоих. И… Я понял, что больше не могу дать тебе страдать. Последняя причина, почему ты мог жить, пропала. Видя твои порывы, твою неизмеримую для обычных людей, не одаренных такими знаниями и такой глубокой душой, боль, я понял, что не могу позволить тебе страдать дальше. И все равно, чтобы сделать это, мне пришлось невероятно постараться. Для теллурианина попасть на Луну в то время – неописуемо сложно. Но никто из моих сородичей не обладал такой убежденностью, таким стремлением. Однажды, ты подсмотрел формулу селенобактерии. Понимая, как теперь можно бороться с ней, ты обратился к своим друзьям… Вот только какие они тебе друзья? Ты для них все равно что синеглазый для здорового селенита – и даже хуже, учитывая, как они фетишизировали понятие «нормальности». Ты – опустошенная космическим ветром оболочка. Поняв это, они бы избегали тебя, боялись, ведь они цеплялись изо всех сил за возможности своих жалких тел, придумывая все более безумные и расточительные способы преодолеть космос. Что же… я захватил прототип первого диглюонного космического корабля, который создали повстанцы Реманской Республики и вылетел на Луну. И когда мы стояли под палящим Солнцем на Луне… Я сделал то, что должен был сделать.». Эндан почувствовал, как вторая рука его собеседника резко дернулась в сторону, а затем рассекла одежду на груди. В этот момент он понял, что не может дышать – на него как будто упал многотонный груз, не дающий ему сделать ни вздоха. Медленно и мучительно, мир вокруг рассеивался и пропадал, а в ушах звенел смех таинственного теллурианина. Последнее, что он услышал, было: «Мы, смертный, с тобой идеально отображаем эволюционные взаимоотношения теллурианской фазы. Ты умрешь, и на твое место придут люди, готовые к бремени будущего… возможно, хотя бы перед смертью ты это осознаешь.».

Эндан с трудом открыл глаза. С трудом веря, что он снова в реальной жизни, он ловил живительный воздух, насыщающий, словно свежая вода. Голова медленно переставала трещать, а горячий туман рассеивался. Он понял, что лежал все это время на ковре Маршала. Приподнявшись над полом, Эндан снова сел в кресло. Маршал уже не стоял у окна – он сидел, работая за столом, что-то печатая клавиатуре перед несколькими мониторами иногда щелкая пальцем по кнопке интеркома и что-то шепча туда. Эндан уверенно посмотрел ему в глаза и сказал: «У меня есть то, что вы хотите. Я знаю кое-что насчет теллурианской психологии… и имею некоторые теории касательно их правительства.». Маршал развернулся и с удивлением посмотрел на Эндана: «Удивительно, если честно. Я думал, у тебя от волнения отказало сердце. Но что же… Я готов послушать». Эндан начал речь: «Итак, важная особенность теллуриан – невероятно короткий срок, за который они получают огромное количество знаний о внешнем мире является как силой теллуриан, так и их слабостью. Первое поколение многим со стороны казалось неуравновешенным – однако, это не совсем так. Они подчиняются очень четкой логической модели, которую строят в первые год-два своей жизни. Тогда не было единых программ Адаптации для теллуриан, и поэтому каждый представитель их народа обладал чертами характера, выведенными из окружающей его обстановки. Я должен напомнить здесь, что Конвенция, если не ошибаюсь, не обладает прямой властью над всеми теллурианами – однако она на данный момент контролирует все известные генезитроны, и этим, по сути, она доминирует в формировании общественного сознания. Итак… Эта «изначальная программа», по сути, не имеет никаких отличий от воспитания человека. Однако, так как она закладывается гораздо быстрее, Магистрат Конвенции смог выработать такую программу, которая, несмотря на вечное, можно сказать, врожденное, стремление к независимости и свободе, склоняет теллуриан к реализации всех своих амбиций и возможностей в рамках Конвенции. Эта самая программа Адаптации и является главным орудием Магистрата в управлении теллурианским народом.». Когда Эндан умолк, Маршал еще пару секунд смотрел на него, и затем впервые за весь разговор улыбнулся: «Отличная работа, черт возьми! Это действительно важная информация. Проклятье, если бы не эти неженки со столичного мира, я бы дал тебе отличный пост в разведке, или хотя бы в научном бюро по психофизиологическому строению теллуриан, которое я недавно распорядился открыть. Это крайне важно – иметь полное понимание врага, о котором мы ничего не знали с самого Исхода по наши дни, целых двадцать три года. Что же, давай сложим кусочки мозаики вместе. Магистрат постепенно вырабатывал эту программу Адаптации с самого окончания Эволюционной Войны на Земле. Мы видели своими глазами их ошибки – первое поколение, рожденное искусственно, то есть их второе поколение, было заряжено до краев долгом перед теллурианским народом – ожидаемый шаг, учитывая, что они по горло увязли в войне за Марс. И что же вышло? Огромное их число стало поклоняться этому едва разумному компьютеру, который, как они верили, должен был избавиться от главной слабости Конвенции – разобщенности, атомизированности общества. Третье поколение… покрыто туманом тайны, по крайней мере, пока что. Впрочем, теперь это моя проблема. Ты выполнил свою часть сделки – с чем тебя и поздравляю.».