Текст книги "Z.O.N.A. АТРИум"

Автор книги: Дмитрий Матяш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

«Нет, нет, куда угодно, только не на топи», – подумал он, еще раз прошерстил на экране местность, где они находились, определил ближайшие квадраты, и на его лице появилась улыбка. Увеличил изображение, насколько это было можно, кивнул.

– Есть, – сказал он и, забывшись, пихнул хрупкую девушку в плечо. – Прости… Идем.

Как бы там ни было, а к бункеру, хоть и расположенному на открытой местности, подходить не следовало ни в коем случае. Согласно неписаному закону бродяг, бункеры не могли принадлежать какой-то одной группировке и на ночлег там имели право расположиться даже враждующие и только что стрелявшие друг в друга стороны, но надеяться, что закон этот будут беспрекословно исполнять, не приходилось.

Бункеры нельзя было минировать и подрывать, даже если в них засел твой лютый враг, и это свято соблюдалось всеми группировками. Нельзя было не впускать человека, находившегося снаружи, если он был цел и при разуме. Нельзя было убивать находившихся внутри, даже кочевника или обворованного им бродягу, – впрочем, об этом пункте порой забывали. Поэтому бункеры часто называли «склепами», поскольку не раз в них находили мертвыми всех, кто сходился туда на ночь.

К тому же некоторые атрийцы практиковали расстановку растяжек на всех возможных подходах к бункеру. Поганое это дело – нарваться на растяжку, когда почти уже добрался до места ночлега. Никто не отворит и не втащит внутрь. И либо истечешь кровью до утра, либо, призывая на помощь, накличешь еще худшую смерть.

ГЛАВА 6

Чем ближе подходил Кудесник к означенному на карте серым квадратиком бункеру, тем больше ему казалось, что лучше бы он вернулся ночевать на болота. «Ну и плевать, что вонь, – думал он, – зато никакая тварь не привяжется».

Растяжек вроде бы возле бункера не было, и мин здесь никто еще не закладывал – слишком дорогое удовольствие.

Кудесник несколько раз стукнул прикладом в металлическую дверь. Тишина, никаких признаков жизни. Дверь оказалась незапертой, и они вошли.

Внутри витал привычный букет ароматов – пахло сгоревшими свечами, прелой травой, пороховой гарью, оставлявшей во рту металлически кислый привкус, и, казалось, навсегда въевшимися в стены перегаром и табачном дымом. Впрочем, Лена отнеслась к этому спокойно, видимо, запахи болот были не лучше.

Часа через полтора в бункер спустился высокий худощавый старик с красноватым от постоянного пьянства лицом. Это был единственный постоянный обитатель бункера, для определения деятельности которого лучше всего подходил термин «скарабей».

И хотя скарабеи не были хозяевами бункеров, в которых жили, и не они решали, кого впускать, а кого нет, их кормили, поили, снабжали всем необходимым. Их жизнь и здоровье строжайшим образом охранялись. Посягнувшего на них ждала незавидная судьба – все, от членов кланов и группировок до вольных бродяг и мародеров, считали делом чести отомстить «святотатцу». Это было понятно: скарабей зачастую был последним, кто провожал НА ТУ сторону, кто закрывал безжизненные глаза и заботился о том, чтобы бренная плоть не досталась на поживу атрийским тварям.

Коротко переговорив со стариком, Егор обменял десяток патронов на легкий ужин для себя и Лены. Стоило измученной пережитым, уставшей девушке вновь почувствовать сытость, как глаза ее начали слипаться, и она, расположившись на грубо сколоченных деревянных нарах, тут же провалилась в сон.

Егор тоже начал устраиваться на ночь, но тут в дверь требовательно постучали. Скарабей, уже было задремавший, нехотя разлепил веки, слез с нар и поковылял отпирать. Сердце у Егора екнуло, он сел на нарах, положив автомат себе на колени.

Внутрь, грубо отстранив старика, ввалились четверо. Егор сразу узнал их, одного взгляда хватило, чтобы понять: ничем хорошим теперь ночевка в бункере не закончится.

Первым вошел Кишар – беглый зек, мародер, известный в средней полосе своей «отмороженностью». За ним следовала свита: Ржавый, Рыба и Зомборез. Ржавый и Рыба, тоже беглые рецидивисты, были редкостными подонками и вполне заслуженно считались беспредельщиками. Зомборез не принадлежал к числу осужденных и не имел столь дурной репутации, однако его присутствие в кишаровской кодле говорило о многом. В общем, компания для совместного ночлега подобралась не самая лучшая, но обратного пути отсюда уже не было.

При виде спящей Лены на лице у Кишара появилась мерзкая похотливая улыбка. Остальные бандиты тотчас обменялись с главарем многозначительными взглядами.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить как будут развиваться события в подобной ситуации. Будь у Егора под рукой исправный АКСУ, он бы чувствовал себя увереннее, но в том-то и дело, что грязи в автомат набилось слишком много, и даже известный своей неприхотливостью «Калашников» мог сейчас подвести.

– Здорово, Кудас, – сказал Кишар, сбрасывая амуницию и присаживаясь за стоящий посреди бункера стол. – Поговорим?

Кишаровские тоже поснимали снаряжение и распределились по бункеру так, чтобы Егор не мог видеть их всех одновременно.

– О чем? – спросил Егор, поднимаясь на ноги.

– Да ну брось ты. Неужели нам не о чем с тобой побазарить? Присядь-ка сюда.

– А о чем мне базарить со стервятником? Кто на какой койке спать будет? Так это мне фиолетово, лишь бы не приставал ночью.

– Умничаешь, значит. Не хочешь с хорошим знакомым за один стол присесть?

– Ты мне никто, уясни себе это раз и навсегда, – твердо сказал Кудесник. – Ни хороший, ни плохой, ты для меня – марод…

– Чего заладил?!! – Кишар громко стукнул по столу банкой кильки. – Мародер, мародер! Есть что предъявить – валяй, нет – не трынди!

На какое-то время в бункере воцарилась тишина. Потом старик снова лег на лавку и захрапел. Одна толстая свеча на столе догорела до основания, вторая лишь наполовину, но в помещении вдруг стало темно, будто кто-то прикрутил фитиль в керосиновой лампе.

– Предъявить? – Губы Звягинцева скривились в жесткой усмешке. – Скольких бродяг ты на тот свет отправил, а? Леньку Сумоиста, Плута, Саксонца, Бина, Витьку Сказочника, Панкихоя, Ямайца – всех ты со своими дружкамипод нож пустил. Вы стервятники, ссыкуны и гниды. Сами в глубинку не ходите, пасетесь по границе периметра, поджидая очередное мясо с полосы. Может, кто-нибудь и принесет что-то толковое! Не так, скажешь? Не то предъявляю, может?

В ответ Кишар прыснул со смеху:

– Ты уже сколько лет в Атри, малыш? Пять, шесть? Думаю, даже все восемь, а так и не научился разбираться в людях. Ты до сих пор считаешь, наверное, что вольный бродяга – это твой друг и брат, никогда не воткнет тебе нож в спину, а я, как ты выразился, стервятник – убийца и грабитель. Если так, то тебе еще многое предстоит узнать о людях, которые тебя окружают. Так кого ты там называл? Давай разберемся с «предъявленными». Ямайца? Ямаец не был бродягой, он был растаманом, и ты знаешь это не хуже меня. Мы нашли его уже окоченевшим в Чижовом лесу. Как он туда попал, мы и сами понять не могли, он же никогда не покидал белый периметр. Но какой-то придурок увидел, как мы стояли над его телом, и вот, на тебе, мы уже убили Ямайца. Колька Плут проиграл мне в карты две штуки бакинских. Дело было еще в десятом месяце, я его просил вернуть долг, обещал на счетчик кинуть, если не вернет. Он не возвращал, а из полосы тащил нормально всякого хабара. Вот и пришлось его «писануть». Саксонец дал мне «кривую» карту и наводку на «скопление цацек», откуда я еле унес ноги. В собачий квартал меня, сука, загробить хотел. Бин, недомерок пидорский, у которого мозгов хватало только дрочить на параше и притыкаться к разным группировкам, чтоб у них отсасывать, был у меня в группе. То есть он тоже был стервятником, если ты так это называешь. И убить его, поверь, было за что. Кто там еще? Панкихой, этот клоун, ты его тоже сюда приписал? Так вот, да будет тебе известно, мой друг Кудесник, что Панкихой тоже шастал только по периметру и, как ты понимаешь, отнюдь не в поисках цацек. Захотел быть бандитом-одиночкой, придурок, и знаешь, кого первого он решил обчистить? Ржавого, остановившегося поссать у куста. Ха! Тот ему заточку и вогнал в шею. А слухов-то, слухов понеслось… у-у-у. – Он покачал головой, вставил в зубы сигарету, чиркнул перед ней спичкой. – Кто еще? – В облаке сизого дыма лицо Кишара было суровым и неподвижным, как у снятого с постамента бюста вождя. – Ммм, напомни, вылетело с головы. А, Плут. Хороший был парень, ничего сказать не могу, да бабу не поделили с Рыбой, подрались. По глупости как-то вышло, но Рыба проворный парень, он семь лет на «строге» сидел, а там, знаешь, никто с тобой не панькается. Либо спи с открытыми глазами и заточкой в руке, либо спи в гробу. А Плут был домашний парниша, дезертировал с «вованов», потому и слабее оказался.

Я хочу тебе сказать одно, Кудесник: если ты живешь в Атри, то ты живешь как зверь. Если у тебя заострилась проблема – ты ее решаешь. Причем разными способами, не только путем угроз и запугиваний. – Кишар помолчал пару минут, затем продолжил: – Да, скрывать не стану, я выбираю момент, удобный мне. И этот момент наступает тогда, когда мой должник возвращается с зоны с тяжелым рюкзаком. Скажу тебе больше: я еще и молодых бомблю, бывает. Могу забрать весь хабар, если сильно бурый попадется. Но я никогда никого не убивал за просто так, только потому, что я – стервятник, как ты называешь, а он – бродяга, понимаешь?

Закончив, Кишар изучающее смотрел на Кудесника, ожидая, какая будет реакция, однако лицо Егора оставалось непроницаемым. Старый зек так и не смог понять, произвела ли его пламенная тирада на бродягу хоть какое-нибудь впечатление.

– Выпьем, – подытоживая сказанное, предложил Кишар, достав из рюкзака пластиковую бутылку с мутной жидкостью и два стакана.

Егор отчеканил:

– Я разве неясно выразился? Я с падальщиками не пью.

– Ты чего, Кудас, страх потерял? – встопорщился Рыба, вытаращив глаза, и брови у него взлетели на лоб. – Давно пасть никто не резал?!

Возглас Рыбы отвлек Кудесника на секунду, и именно в это мгновение Кишар с невообразимой для тяжеловесной туши прытью бросился в атаку.

Его клещи сомкнулись на руке Егора. Толстяк рванул ее изо всех сил. Кудесник вылетел из-за стола, и тут же Кишар подмял его под себя, вдавив лицом в пол. Егор дернулся, пытаясь высвободиться, но тщетно – тяжесть тела Кишара не позволяла не то что пошевелиться, но и просто дышать.

– Не дергайся, сука! – прошипел Кишар, приставив к глазу Егора острие ножа. – Бродяги с мародерами не пьют, да? А, малыш?! Ты не забылся, часом?

– Хватит, – прохрипел покрасневший от навалившейся на него тяжести Кудесник.

– Хватит? Теперь ты говоришь «хватит»? А ты слышал, сучонок, историю о «пробниках»?! Да как ты мог ее слышать, ты же еще в школу тогда ходил, штаны протирал. А пробниками, мой хороший, называли тех, кого закидывали в неизведанные ранее места Атри, вот как, например, болота. На убой, сука! Это были зеки. Это мы чертили карты, которыми ты пользуешься до сих пор, это мы, твою мать, строили бункера, в которых ты прячешься от мути всякой! И ты со мной пить не хочешь? Да вас тут и в помине еще, злоебу**х собирателей цацек, не было, когда мы уже продирались во все щели этой Атри! Ты еще в горшок клал, когда нас тут уже вовсю пожирали живоглоты и керуки, разрывали на части аномалии и заставляли выкалывать друг другу глаза шептуны! Никакого оружия, никаких датчиков, никаких определителей, понимаешь? Маркер бросил-поднял, бросил-поднял, упс, нога, упс, нет ноги, упс, нет замыкающего! Это мы прокладывали здесь основные пути, мы! Ты знаешь, что такое инъекция № 11?! Это две ампулы, одну из которых тебе вводят перед выходом, другую по приходе. На все про все 24 часа, не успел вернуться – сдох, потому что в первой ампуле яд, во второй – противоядие! Примитивно, зато наглядно, как говорил один полковник с базы! А теперь ответь, малыш, кто из нас больше достоин называться бродягой? – Кишар глубоко задышал, медленно убрал от глаза Егора нож. – Ну так что делать будем? Косяк за тобой. Чем расплачиваться будешь, а?

Егор понимал, чего хочет от него Кишар, и, с трудом превозмогая тяжесть, прохрипел:

– Баба.

– О, молодец, бродя! – торжествующе воскликнул Кишар, отпуская Егора и поднимаясь на ноги. – Это уже по-нашему, по понятиям!

– Ну ты, Кудас, мужик! – съехидничал Рыба. – «Я с падалью не пью», – передразнил Егора уголовник, скорчив издевательскую гримасу. – А сам чуть что, бабой прикрылся, благородный, епть!

Егору с неимоверным трудом удалось сдержаться, чтобы не кинуться на Рыбу. Нет, было еще рано, слишком рано.

– Зомборез, посмотришь за ним, а мы пока со сладенькой развлечемся! – распорядился Кишар. – Эх, весело, ребята, сейчас будет! – довольно произнес толстяк, и троица двинулась к схватившейся за лук Лене.

– У-у-у, а бабенка-то у тебя боевая, Кудас, – повернувшись к Кудеснику, но не спуская глаз с Лены, улыбнулся Кишар. – Молодец, хвалю.

– Цып-цып-цып, крошка, – подходя к Лене справа, осклабился Рыба и отклонился, когда она направила на него лук. – Ты чего такая нервная? Может, я тебе не нравлюсь? А Ржавый?

Лена поняла, что Ржавый стоит у нее за спиной. Резко обернулась и впрямь угодила в его объятия. Стрела слетела с тетивы и упала на пол.

«Спокойно. Не думать, не воспринимать. Отстраниться. Выждать».

Раз за разом повторяя это про себя, как заклинание, Кудесник поднялся с пола. Подавив на физиологическом уровне эмоции, он равнодушно взглянул на троицу насильников. Те повалили девушку на пол, она отчаянно закричала, попыталась вырваться.

Она выкрикивала его имя, но он не слышал. Заставлял себя не слышать.

«Твари, ублюдки! Выждать, не спугнуть раньше времени, дать им увлечься».

Лена вырывалась, кусаясь и царапаясь как кошка. Ржавый, которому она чуть не выдрала глаз, замахнулся и ударил ее ладонью по лицу. Егор видел, как светится злорадством рожа Рыбы, как упивается он болью беспомощной девушки. По жилам разлился адреналиновый кипяток. Кудеснику казалось, от ненависти у него сейчас заискрятся волосы. «Терпеть, ждать», – стиснув до хруста зубы, Егор переживал мгновение за мгновением.

Из носа у Лены хлынула кровь. Оглушенная несколькими сильными ударами, девушка потеряла способность сопротивляться и только в отчаянии выла:

– Не надо, не надо…

Ее вопли гулким мучительным эхом отдавались у Егора в голове, но нужно было терпеть, и он терпел.

Рыба – самый похотливый из четверых, за которым волочилась гнилая слава растлителя детей, рванул на ней одежду. Ветхая ткань тут же разошлась, обнажив тугие круглые груди. Девушка закричала как резаная, пытаясь спихнуть с себя навалившихся мужиков. Вид ее тела распалил насильников еще больше, теперь они окончательно перестали что бы то ни было соображать.

«Пора…»

Кудесник неспешно приблизился к Зомборезу, изображая, что увлечен гнусным зрелищем. Взял в руки бутыль самогона и плеснул себе в стакан. Зомборез напрягся, плотнее прихватил оружие, впился в бродягу пристальным взглядом. Но самообладание не подвело Егора, на лице не дрогнул ни единый мускул, он ничем не выдал себя. За первым стаканом последовал другой, затем третий. Бдительность Зомбореза притупилась, к тому же началось самое интересное: на девушке разорвали штаны, сейчас должна была пойти потеха! Кишар уже спустил портки, оголив жирную белесую задницу.

Но полюбоваться сеансом Зомборезу не пришлось: мутная жидкость выплеснулась из наполненного Егором стакана ему в лицо, обдав глаза нестерпимым жаром. Зомборез вскрикнул, пальнул наугад, но, естественно, промазал. Он взвыл и откинулся назад, рефлекторно прижимая ладони к лицу. В следующее мгновение Кудесник выхватил у него из-за пояса ТТ и почти без замаха впечатал рукоятку ему в темя. Враз обмякшее тело повалилось как куль, из широкого рассечения хлынул багровый ручей.

Кишар и его подручные замешкались, слишком поздно поняв, что происходит. Это дало Кудеснику пару секунд форы, он успел передернуть затвор, прицелиться и всадить пулю в спину метнувшегося к лежавшему на нарах оружию Рыбе.

Толстяк и Ржавый замерли, и Лена, улучив момент, рванулась к Звягинцеву, спряталась за его спину.

– К стене, оба! – рявкнул Кудесник. – Руки поднять!

Испуганные мародеры повиновались.

– Руки на стену, башкой уперлись. Трахаться захотелось? Сейчас все будет! Ржавый!

– Чо?

– Жарь Кишара!

– Чего? Да ты… – запротестовал мародер.

– Слышь, тварь, еще слово вякнешь – прострелю колено. Закрыл пасть и валишь жирного. Считаю до одного! Раз…

Ржавый с возбужденным членом подскочил к Кишару и начал акт мужеложства. Кишар выл и пробовал сопротивляться, однако наведенный на него ствол в руках Кудесника вынуждал подчиняться.

– Что, Кишарчик, как в молодости на зоне? Не переживай, один раз не пид***с.

Толстяк злобно кряхтел, но трусость брала верх над гордостью. Любивший рассуждать на тему понятий зек свою шкуру на поверку ценил дороже чести.

Тем временем осмелевшая Лена приблизилась к парализованному Рыбе. В ее глазах пылал огонь неизбывной ненависти. Возможно, она ни на миг не задумалась о том, что собирается совершить… В руке у девушки невесть откуда появился кремниевый нож. Схватив другой рукой Рыбу за детородный орган, Лена одним махом отсекла его. От визга неудачливого насильника у Кудесника чуть не лопнули барабанные перепонки, однако девушка тут же заткнула Рыбе глотку его же собственными гениталиями.

Рядом с Рыбой разлилось море крови. От удушья его и без того вытаращенные глаза вовсе вылезли из орбит. Смерть его была кошмарной, мучительной, но заслуженной.

Ржавый тем временем закончил содомировать Кишара. Вид толстяка был ужасен – лютая злоба исходила от него почти ощутимыми физически волнами.

Егор, не убирая пистолет, подошел к Зомборезу, поднял его автомат.

– Ржавый, сюда!

Мародер подчинился – было видно, что внутренне он уже сломлен.

– Держи. – Кудесник бросил ему автомат без магазина, с одним-единственным патроном в стволе. – Ты ведь понимаешь, просто так отпустить я тебя не могу… Ты можешь попытаться грохнуть меня, и тогда я тебя точно урою. Или можешь грохнуть Кишара, и тогда валите с Зомборезом на все четыре стороны. Три секунды на раздумья.

В глазах Ржавого читалось полнейшее непонимание. Мысль об убийстве пахана не укладывалась у него в голове.

– Чего мнешься? Кишар тебя за порванную задницу все равно не простит, так что лучше действуй, пока можешь.

Здравая мысль прибавила мародеру решимости. Он повернулся к Кишару. Тот, обезумев от страха, проблеял что-то нечленораздельное. Руки Ржавого тряслись, автомат болтался, как отбойный молоток.

– Два…

Ржавый взвыл, вложив в этот звук всю боль и безысходность, и нажал на курок. В последний момент Кишар попытался броситься ему в ноги, но не рассчитал, и пуля пробила ему голову, окрасив стену бункера содержимым его черепа.

– Молодчик, – похвалил Егор, когда тело пахана распласталось на полу.

Взяв со стола бутыль, он плеснул самогон на лицо валявшемуся без чувств Зомборезу. Тот заворочался и застонал – видимо, вместе с сознанием к нему вернулась боль. Пнув его в скулу ботинком, Кудесник ускорил побуждение.

– Теперь слушай сюда, – сказал Егор. – Сейчас берете падаль, – он кивнул в сторону трупов, – и облегчаете работу скарабею. А именно – тащите их на улицу и охраняете там до утра. Потом я уйду, заберете свои шмотки. Часть оружия я вам оставлю.

– За что, Кудас? Мы же ничего… Это же бункер, по закону ты не можешь нас выгнать!..

– Ржавый, если ты чего-то не понимаешь, – Кудесник отхлебнул самогона прямо из бутыля, – то я тебе объясню. Закон, о котором ты говоришь, – бродяжий, и на мародеров он не распространяется.

Стервятникам такой расклад явно не нравился, однако опыт общения с Кудесником подсказывал, что лучше ему не перечить.

Открыв дверь, они сперва вынесли Рыбу с членом во рту, затем выволокли тяжеленную тушу Кишара, оставляя на полу пахнущий железом след карминовой жидкости.

По кивку Егора скарабей, до сих пор лежавший на верхней полке и безразлично наблюдавший за происходящим, запер вход на засов и как ни в чем не бывало завалился на нары спать. Видимо, подобного он на своем веку навидался.

Кудесник подошел к Лене. Она сидела на полатях и тихо плакала. Красные воспаленные глаза были сухими, невидящим взором она сверлили пол. Побелевшие в суставах пальцы мертвой хваткой стискивали лохмотья, в которые превратилась ее одежда.

Егор осторожно взял ее за локоть.

– Прости, я не хотел, чтобы все вышло именно так… Но иначе я не смог бы их убрать из бункера. Пойдем, – прошептал он, помогая ей подняться.

Хрупкое тело было безвольно тяжелым.

– Пойдем, – повторил он.

Она неуверенно поднялась на ноги. Егор усадил ее за стол, налил стакан самогона.

– Выпей.

Она стала пить. Сначала спокойно, мерно глотая, как воду, но потом омерзительная жидкость привела ее в чувство, она закашлялась и схватилась руками за обожженное горло. На глаза навернулись слезы.

– Давай еще, только залпом. – Кудесник снова наполнил стакан, и Лена покорно опрокинула его, кашляя и морщась.

Учитывая, что ей пришлось пережить, а также то, что прежде девушка не пила ничего столь крепкого, алкоголь подействовал мгновенно. Потеряв контроль над своим телом, она упала бы, если бы Егор ее не поддержал.

Подняв девушку на руки, Кудесник бережно отнес ее на нары и положил на бок, чтобы в случае рвоты девушка не захлебнулась.

«Теперь можно и мне», – решил он.

Он присел за стол, на котором догорала последняя свеча и стояла полупустая бутылка самогонки. Лишь наливая себе стакан, он заметил, как дрожат у него руки.

– За ВДВ! – сам себе скомандовал Звягинцев и опрокинул первую…

Когда он разлепил веки, то испытал ощущение, будто черепную коробку ему наполнили расплавленным свинцом, а во рту побывало сто кошек. Поднял голову. Свеча давно погасла, и единственным источником света была щель от полуоткрытой двери.

Он вдруг вспомнил сообщение о награде за его поимку и о том, что он включал КИП, стало быть, засветился всего в нескольких километрах от бункера. Нужно ли его врагам быть чересчур умными, чтобы понять, куда он потащился на ночь? Стоило ли в скором времени ожидать появления приятелей в модернизированных кольчугах? О, да, стоило. Хорошо, хоть у кишаровских не было КИПов.

Егор разбудил Лену. Ее тоже мучило похмелье, и, чтобы поднять девушку с койки, Егору пришлось некоторое время трясти ее за плечи, но она пребывала в состоянии эмоциональной заторможенности, вчерашнее воспринимала как нечто нереальное, как угарный бред. О том, что это ей не привиделось, ее убеждала разорванная одежда, но девушка старалась не думать об этом.

В оставшихся от мародеров вещах Егор обнаружил камуфляж, который хоть и был для Лены великоват, но все же подходил больше, чем ее изначально ветхая одежда. Кроме того, Егор позаимствовал из мешков мародеров консервы, аспирин, несколько дешевеньких цацек, АК-74 и патроны. Время двигалось к полудню, нужно было спешить. Они наскоро перекусили. Егор выдал девушке трофейный Зомборезов ТТ, но она так и не рассталась с луком, решив, что привычное оружие принесет больше пользы.

Скарабей открыл дверь, и Кудесник с автоматом наготове осторожно двинулся наверх.

Денек выдался погожим. В небе сияло летнее, теплое солнце, по обширному синему полотну медленно уплывали на восток белые пушистые корабли, а слабый ветерок слегка покачивал тяжелые соцветия высоких растений, приятно щекотавших лицо.

Завидев его, мародеры, которых, если честно, Егор уже надеялся увидеть растерзанными ночными животными, покинули свое ночное укрытие и пошли навстречу. Между ними оставалось всего метров десять, когда раздался глухой хлопок, донесшийся из поросших травой руин еще одного бункера, взорванного еще в восьмидесятых, и Ржавый упал на колени с пробитой грудью.

Зомборез, мигом среагировав, бросился к бункеру за своим оружием. Ему вслед из руин, находящихся метрах в двадцати левее, открыли огонь очередями. Били в несколько стволов, и, насколько мог доверять Кудесник своему слуху, не из обычных «калашей». Те, кто засел в руинах, помимо снайпера с «заглушённой» винтовкой, пользовались каким-то другим оружием. Он, несомненно, уже слышал такой звук, но вспомнить на ходу, какой это автомат, не мог.

Пригнувшись и пропустив вперед Зомбореза, который мог выполнить для него роль живого прикрытия, Кудесник метнулся обратно в бункер, схватил украдкой выглядывающую наружу Лену за руку и потащил за собой.

– Пригнись и следуй за мной шаг в шаг! – скомандовал он и побежал вслед за Зомборезом.

Проскользнул вдоль стены, ощутив, как лицо кольнули кусочки бетонного крошева от выстрела промахнувшегося снайпера, дал наугад несколько очередей и побежал на полусогнутых прочь от бункера. Оглядываясь на Лену, он старался двигаться так, чтобы между стреляющими из руин и ним оставался земляной холм.

Стрельба продолжалась совсем недолго, а потом рванула граната и стало тихо. Значит, все мародеры были мертвы.

– Кто это? «Монголы»? – спросила Лена.

– Не думаю, – ответил Егор.

До леса, полукруглым выступом врезавшегося в обширный луг с далеким холмиком бункера по центру, оставалось не больше пятидесяти метров. Если бегом, то через каких-нибудь пять минут можно уже спрятаться за деревьями, а там бродяга почувствовал бы себя в своей тарелке. Но как бежать, если чувствуешь на спине взгляд, усиленный линзами на шестнадцать диоптрий?

– Ползком, – прошептал дрожащей девушке Кудесник. – До леса ползком.

Стиснув зубы, она упала на землю и поползла вслед за бродягой.

– А ты думала, тут мед? – заставил себя улыбнуться Кудесник. – Сидела бы лучше на своих болотах. А то захотела на сушу. Вот тебе суша. Вчера чуть не изнасиловали, сегодня чуть не убили.

– Это все равно лучше, – ответила она.

Кудесник подождал, пока она с ним сравняется.

– Значит, я все-таки был прав? Ты просто ждала удобного случая, чтобы сдернуть с болот? Но ты меня, помнится, собиралась убить. Как же так, тебе же нужен был напарник?

Но ответа так и не услышал. Не в силах постигнуть феномен женской логики, он какое-то время неподвижно лежал, глядя, как Лена умело извивается, будто заправский спецназовец. Лохмотья плаща не давали возможности в полной мере выделиться некоторым разжигающим у мужчин страсть и фантазию частям ее тела, но и того вида, что представлялся, бродяге было достаточно, чтобы внутри у него будто завелся маленький механизм, щекочущий нервы и заставляющий глаза светиться.

– Эй, – окликнул он ее, когда они оказались уже под сенью кедровых крон. – Почему ты так сказала?

– Послушай. – Она легла на бок и обернулась к нему. – Давай не будем на эту тему, ладно? Мне кажется, тебя должно заботить кое-что другое.

Вытянув шею, Егор пригляделся к бункеру. Никого не было видно, но дабы убедиться, что хвоста за ними действительно нет, бродяга решил на всякий случай проползти еще с десяток метров, а уж только потом подняться на ноги.

– Давай вон к тому высокому дереву, – кивнул Егор Лене.

Но не успел он преодолеть и часть пути, как услышал сзади стальной голос, что-то сказавший, но что именно – Егор не разобрал. Он прижался к земле, резко перевернулся на спину и направил автомат в сторону, откуда послышался голос. В нескольких метрах от него у дерева стоял человек. Он был одет, насколько Кудесник в этом разбирался, в отличный спецкостюм, сделанный на заказ где-то за пределами Атри. Бронь и кевлар, обеспечивающие защиту от любых зубов, когтей и клювов, у него были обычные, как на любом другом костюме, но выполнены очень качественно. На голове у него был цельнометаллический шлем закрытого типа с фонариками и прибором ночного видения. Горло и верх груди защищал латный ворот, на который заходили пластины нагрудника и наспинника.

Кудесник увидел, что и перчатки у него не обычные, с обрезанными пальцами, как у большинства бродяг, а усиленные металлическими пластинами, с мягкими подушечками для предохранения пальцев и усиления поражающего воздействия кулака в ближнем бою. В руках он держал направленную на бродягу «эмку». «Ну конечно! – подумал Кудесник. – Что же может так фыркать, как не „эмка“?»

На костюме никаких опознавательных знаков не было, и потому, стало быть, этот человек не принадлежал к крупным кланам Атри. Но… кто же он тогда? Кудесник напряг извилины, пытаясь вспомнить, как незнакомец только что его окликнул, какое слово сказал, но тот момент, как назло, в памяти не сохранился вообще.

«Впрочем, скоро и так все станет ясно, – подумал вконец запутавшийся и потерявший логическую связь во всем, что происходит с ним последнее время Кудесник. – В любом случае не сигаретку стрельнуть у меня этот трансформер надумал».

– Ты что-то хотел? – спросил он, не сводя с незнакомца прицел автомата.

– Кьюдеснык? – спросил тот, выговаривая буквы с заметным нерусским акцентом.

– О, м-мать! – чертыхнулся Звягинцев. – Только не говори, что ты приперся сюда из из-за бугра, чтобы разрулить мои разборки с «монголами»! Бл**ь, вы еще только тут проблемы не решали! Чего ты сюда привалил? Что тебе тут нужно?

– Кьюдеснык? – повторил свой вопрос иностранец.

– Да Кьюдеснык я, Кьюдеснык, – ответил бродяга и вскочил на ноги. – А ты хто такой?

И тут же, будто это было условным сигналом, из травы вокруг него поднялись еще четыре бойца в таких же, как и у первого, первоклассных, а теперь уже можно было смело предположить, что и американских, «защитках». Они держали оружие – «эмки» и снайперскую винтовку – на изготовку и непрерывно выкрикивали какие-то фразы на своем языке.

У Кудесника было неплохо с английским в школе, но не более того. А потому из всей той абракадабры, которую, как заведенные, выкрикивали чужеземцы, он смог разобрать только «дроп йо выпон», «факин эссол» и «хендс он зе хед». Все остальное, произнесенное ими, находилось за пределами его звуковой апперцепции.

Впрочем, смысл их требований был предельно ясен. Можно было бы еще подразнить американцев, ведь ясно, что он им, как и «полулицему» (вполне возможно, что они заодно) нужен живым, но вот простреленный локоть на его мобильность никак не повлиял бы. Потому Звягинцев решил больше не испытывать судьбу. Уж если он сумел в воздухе устроить аварию и не преставиться после крушения вертолета, то не сильно были страшны ему американцы, наверняка привыкшие к боям в их мире и по их правилам. Да-да, разумеется, у них там все бойцы проходят специальную подготовку, они даже в уборную не пойдут, не получив четких инструкций, как пользоваться бумагой и что делать в том случае, если забился толчок. Но между их мощнейшей подготовкой и реальным миром Атри разница шириной в Атлантический океан.

– Ну что ж, посмотрим, как вас там придрачивают к выживанию в наполовину параллельном мире, – хмыкнул Егор, выпустив из рук автомат и заложив руки за голову.