Текст книги "Солнце цвета крови"

Автор книги: Дмитрий Казаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

С неимоверным усилием Ивар все же поднял веки и заморгал, почти ослепленный ярким солнечным светом. Слезы полились сами. Проморгавшись, он сел и тут же замер, не веря увиденному.

В нескольких шагах, небрежно держа ладонь на рукояти меча, застыл в напряженной позе рыцарь. Броня его была серой, без всяких украшений, и неприятно сверкала на солнце, которое, судя по всему, поднялось уже довольно высоко. Из-под поднятого забрала на Ивара смотрели внимательные светлые глаза.

В первое мгновение Ивар растерялся. Похмельные мысли ворочались тяжело, точно каменные глыбы, и он никак не мог решить, что же делать: искать меч, который неизвестно где оставил вчера, или же кричать в полный голос, надеясь, что крик разбудит соратников…

Впрочем, рыцарь не выглядел агрессивным и нападать, похоже, не собирался.

– А… – глубокомысленно изрек Ивар, разомкнув сросшиеся, как казалось, губы. Звуки с трудом выдавливались через пересохшее горло. – Ты… кто?

От звуков его голоса заворочался спавший неподалеку Эйрик.

– Имя мне – сэр Гавейн, – ответил рыцарь глубоким, звучным голосом. – Прибыл я к сему замку, надеясь сразиться с его хозяином, Черным Рыцарем, но…

– Что?.. – Ивар попытался сообразить, на что намекает собеседник, но мысли ускользали, как мальки в отверстия рыбацкой сети.

– Разбуди еще кого-нибудь, – вздохнул рыцарь. – И не хватайся за оружие. Я не враг вам. По крайней мере пока…

Ивар попытался встать. Руки и ноги его дрожали, а в животе что-то неприятно шевелилось, так что принятие вертикального положения потребовало значительных усилий. Когда он поднялся, выяснилось, что рыцарь, с земли казавшийся таким грозным, на самом деле ниже Ивара и уступает ему в ширине плеч.

– Сейчас, – пробормотал Ивар, судорожно икнув, после чего отправился будить Эйрика.

Конунга среди спящих видно не было, но сойдет и его помощник. Две Марки открыл глаза от первого же толчка в плечо. Взгляд его был чист, словно он вчера не пил наравне со всеми, а спокойно спал всю ночь.

– Чего тебе? – спросил он.

– Вот, – ответил Ивар, отступая в сторону. – Пришел… сэр…

– Гавейн, – вторично представился рыцарь, вежливо наклоняя голову. Руку с оружия он убрал, хотя по-прежнему держался настороженно.

Эйрик поднялся на ноги одним стремительным гибким движением. Ивар завистливо вздохнул, морщась от головной боли, которая, похоже, решила, что пришла пора пробить в его затылке пару дырок.

– Я говорю с предводителем всех этих воинов? – осведомился тем временем рыцарь, снимая шлем. Обнажилось узкое лицо с вытянутым длинным носом, стриженные коротко русые волосы.

– Нет, конунг отдыхает, – спокойно ответил Эйрик, не выказывая удивления по поводу странного гостя. – А вы кто?

– То, что вам ни о чем не говорит мое имя, свидетельствует, что вы – не из Британии. – Гавейн покачал головой. – Я – паладин короля Артура, владельца Камелота. И прибыл сюда, чтобы сразиться с хозяином сего замка, известным как Черный Рыцарь.

– Это такой здоровенный, в вороненой броне? – влез в разговор Ивар. Голова у него слегка прояснилась.

– Да, – недоуменно кивнул Гавейн.

Ивар хотел было брякнуть «Не знаем такого!», но Эйрик остановил его властным движением руки.

– Мы, как ты догадываешься, рыцарь, сразили его и захватили замок, – сказал он.

– А кто вы? Какому королю вы служите?

– Мы называем себя викингами. – Эйрик пожал плечами, глаза его гордо блеснули. – И мы не служим никому! Наш конунг – Хаук Лед, но он лишь старший в дружине! Если удача оставит его, то другой займет место на носу драккара!

– Ты все сказал правильно. – Холодный голос донесся от дверей центральной башни, в которой конунг, похоже, и ночевал. – Но пока, клянусь бородой Одина, моя удача при мне.

Хаук подошел легкой пружинистой походкой. Его светло-голубые глаза смотрели остро и пронзительно, в них читалось подозрение.

– Что тебе нужно, рыцарь?

– Именем своего короля, – голос Гавейна звучал надменно, а на лице появилось презрительное выражение, – владыки всей Британии, приказываю вам покинуть ее земли, освободив этот замок.

Ивар недоуменно заморгал, на лице Эйрика промелькнуло что-то вроде удивления, и лишь конунг остался невозмутимым:

– Этот замок захватили мы, и это было не так легко. Так что мы не уйдем отсюда, даже если сама Фригг спустится из Асгарда и попросит нас. Нам это укрепление не нужно, но мы будем находиться тут сколько захотим. Вы поняли меня, сэр… э-э-э… Гавнейн?

Рыцарь побагровел так, что стал похожим на свеклу.

– Мое имя Гавейн! – почти прошипел он, тряся длинным носом. – И я заставлю вас выучить его! Я вызываю вас на поединок!

Перчатка из кольчужных колец с легким звоном ударилась о грудь конунга. Тот даже не пошевелился.

– Насколько я понимаю, – проговорил он равнодушно, – наш конунг у вас соответствует королю, а посему не к лицу правителю биться с простым рыцарем!

– Я не простой рыцарь! – в гневе вскинулся Гавейн. – Я – один из двенадцати паладинов Круглого стола! Мой отец – король Лотиана!

– А, значит, это твои земли мы грабили в прошлом году, – выходя из дверей башни, благодушно заявил Арнвид. Лицо эриля было измятым, точно на нем молотили горох, нос краснел, как куст спелой клюквы, а в глазах плескалась муть. Но голос Арнвида был, как обычно, звучен.

– Тихо! – властным жестом остановил Хаук эриля. – Рыцарь, меня не интересует твое происхождение! Ты будешь драться с тем бойцом, которого я назову, или можешь убираться отсюда, пока мы не выставили тебя взашей!

– Хорошо, я буду сражаться, как надлежит рыцарю Круглого стола! – заявил Гавейн и, отойдя в сторону, принялся надевать шлем.

– Что это за Круглый стол, про который он все время толкует? – спросил у подошедшего Арнвида Ивар.

– Это стол, – глубокомысленно зевая, отозвался эриль, – сделанный в виде круга. А вообще, я не знаю…

– Ну что, мне придется взяться за меч? – Эйрик приблизился к конунгу почти вплотную.

– Нет, – покачал головой Хаук. – Этот тип повел себя нахально, его следует унизить. Разбуди-ка Сигфреда.

Пока Эйрик выполнял поручение, рыцарь бродил около ворот замка и размахивал мечом, а со всех сторон во двор стягивались проснувшиеся викинги. Из рва выбрался ночевавший там Нерейд Болтун. Весь в налипшей грязи, он походил на перепившегося цверга-переростка, но выражение его лица было довольное.

– Славно попировали, – сказал он, подойдя к Ивару, – Вот только похмелиться бы…

– Никуда я не пойду! – Слова Болтуна перебил возмущенный крик, принадлежавший Сигфреду. – Чего вам надо?

Послышалось бормотание Эйрика, и Сигфред сдался. Что-то невнятно бурча, он поднялся с земли и, слегка пошатываясь, отправился к конунгу. Русые волосы берсерка торчали, как одуванчик, а на лице застыло недоуменное выражение.

– Сигфред! – обратился к нему Хаук. – Ты должен уделать вон того парня в железе!

– И тогда я смогу поспать еще? – посмотрев на Гавейна, сосредоточенно разминающегося у ворот, поинтересовался Сигфред.

– Конечно! – ответил конунг.

– Где мой меч? – И Сигфред сделал попытку пошевелить руками, после чего сморщился и грязно выругался.

– А это кто такой? – поинтересовался Нерейд, только теперь обративший внимание на рыцаря. – Я-то думал, он мне с перепою примерещился…

– Это сэр Гавейн, – ответил Ивар. – Он воин конунга этих земель Артура и этот, как его, палатин…

– Паладин, – поправил его Арнвид.

– Я так и говорю! – обиделся Ивар.

Тощее тело Сигфреда тем временем ухитрились затянуть в кольчугу, на голову ему нацепили шлем, украшенный рогами, а в руку, в которой сил оставалось, только чтобы поднять опохмелительную кружку с пивом, вложили меч.

– Эй, рыцарь! – крикнул конунг. – Наш боец готов!

– Хорошо. – Сэр Гавейн подошел, отсалютовал Сиг-фреду мечом. – Как мы будем биться?

– Кто первым коснется лопатками земли, тот и проиграл, – жестко сказал Хаук.

– Тогда начнем! – Рыцарь Круглого стола взмахнул мечом.

Викинги отхлынули в стороны, освобождая место для поединка.

Сигфред Весло продолжал стоять, опустив руки. Легким ветерком его слегка пошатывало, как тонкое деревце.

– Вы уверены, что ваш воин способен биться? – В голосе рыцаря прозвучало изумление.

– Уверены! – ответил Хаук. – Можешь атаковать!

Сэр Гавейн оказался очень проворен, несмотря на тяжелые даже на вид латы. Черный Рыцарь рядом с ним выглядел бы неуклюжим увальнем. Ивар уловил только смазанное движение, сверкнули блики на поднятом лезвии. Свистнул воздух, расступаясь перед ударом, который должен был разрубить Сигфреду череп.

Но тот как-то неловко пошатнулся и за мгновение до неизбежной гибели отступил в сторону. Судя по недоуменно-блаженному лицу, вышло у него это случайно.

Гавейн, не прерывая атаки, ударил еще раз – тычком в живот. Удар получился не сильным, но ни увернуться, ни отразить его Сигфред не успел. Острие с характерным скрежещущим звуком вдавилось в кольчужные кольца.

– Ой! – вырвалось у кого-то из викингов.

Но кольчуга выдержала. С лица Сигфреда слетело сонное выражение, сменившееся гримасой острой боли, а движения обрели стремительность. Кулак берсерка с легким звоном ударил в висок рыцарю. Тот даже не пошатнулся, а Весло с воплем отскочил, дуя на ушибленные костяшки.

– У-у, железная башка! – прорычал он.

Глаза Сигфреда стремительно алели, из движений исчезала похмельная вялость. Из щуплого и не очень сильного юноши он превращался в свирепого воина, способного сражаться, не замечая ран, не чувствуя боли и страха, биться до того момента, пока он не свалится от усталости или мертвым…

Нападение его было стремительным, словно порыв северного ветра. Но рыцарь ждал его. Лязгнули, столкнувшись, клинки, и дальше начался почти непрерывный звон, точно в кузнице, когда работают несколько молотобойцев. Сигфред кружил вокруг Гавейна, рыча, как охотничий пес на медведя, а тот вертелся волчком, отражая сильные удары.

Как можно так двигаться в тяжелых металлических доспехах, Ивар понять не мог.

Верх пока не брал никто. Боевое неистовство берсерка разбивалось о мастерство рыцаря.

Клинки лязгнули еще раз, и поединщики отскочили друг от друга. Сигфред скалился, как разъяренный волк, на лице его пламенела свежая царапина. Выражения лица Гавейна нельзя было рассмотреть за забралом, но на грудной пластине его панциря виднелась глубокая вмятина. Вторая красовалась на плече.

– Кари сюда, быстро! – скомандовал конунг. – Не хочу, чтобы Сигфред убил рыцаря!

В то же мгновение Сигфред вновь бросился вперед. Поднырнул под меч противника и тут же едва не покатился по земле, сбитый ловкой подножкой. Ивару показалось, что он слышит скрип связок, удерживающих тело в невероятном положении.

Гавейн, должно быть, рассчитывал, что это ошеломит воина с севера. Но он просчитался. Не обращая внимания на нацеленный в грудь удар, Сигфред одним скачком преодолел разделяющее поединщиков расстояние и, врезавшись в рыцаря, сбил того с ног.

Раздался грохот, точно опрокинулась повозка с железом. Остервенело рыча, усевшийся на противника бер-серк лупил кулаками прямо по шлему рыцаря, а тот бессильно скреб пальцами по земле, пытаясь подняться.

– Кари! – рявкнул Хаук.

Огромный викинг неспешно двинулся вперед. Здоровенной лапищей он ухватился за плечо Сигфреда и легким движением оторвал его от поверженного Гавейна. Сигфред колотил руками во все стороны и шипел, будто рассерженная кошка, но поделать ничего не мог. Кари Ленивый встряхнул его пару раз, и боевое безумие начало потихоньку спадать с молодого викинга.

– Снимите с него шлем! – Повинуясь приказу, Ивар бросился к рыцарю. На шлеме от кулаков остались изрядные вмятины, забрало было погнуто так, что не поднималось.

Некоторое время возились, разбираясь с застежками, хозяин же доспехов, похоже, был не в состоянии ничего подсказать. Когда наконец сняли шлем, то увидели, что на лице Гавейна застыло выражение, которое бывает у упавших с большой высоты. В светлых глазах плавал туман.

– Да, крепко ему досталось, прямо по железному горшку, – проворчал Хаук, подходя, и тут же хлопнул рыцаря по щеке, резко и сильно. – Очнись, сэр Гавейн!

Паладин вздрогнул, и туман безмыслия в его глазах начал таять.

– Так нельзя… – пробормотал он несколько растерянно. – Он уронил меня не мечом…

– Ну и что? – пожал плечами конунг. – Это мы не обговаривали. Ты потерпел поражение. Мы остаемся в замке, а ты можешь ехать к своему королю. Передавай ему пламенный привет и пожелания удачи!

Не пришедшего в себя до конца рыцаря поставили на ноги и повели к воротам, бережно придерживая под руки. Ивар нес меч, выпавший из руки Гавейна, Нерейд тащил помятый, точно побывавший под обвалом шлем. За спиной ругался, посасывая окровавленные кулаки, Сигфред.

Рыцарский конь с висящим у седла щитом с изображением сокола обнаружился около останков гигантского дуба. Срубивший дерево Вемунд продолжал все так же мирно спать. Рядом с ним валялась секира.

Гавейна в четыре руки посадили на лошадиную спину. Шлем привесили на крюк у седла, а меч Ивар ухитрился впихнуть в ножны. Нерейд хлопнул коня по крупу, и тот, неуверенно перебирая копытами, двинулся к лесу.

Вновь впавший в прострацию рыцарь сидел неподвижно, слегка покачиваясь. Вскоре он скрылся за деревьями.

– Клянусь языком Локи, – проговорил Нерейд, глядя на сгубленный дуб. – Этот свинтус вчера переспорил меня! Вот только если он сам об этом не вспомнит, я ему не скажу!

Глава 7
ВОИНЫ СЕВЕРА

Голова гудела, точно колокол, в который так любят колотить поклонники распятого бога, пришедшие в Британию с юга. Внутри черепа плавал туман, и Гавейн ощущал лишь, что сидит на спине лошади. Но вот куда он едет и зачем – это оставалось загадкой…

Где-то невдалеке рыцарь услышал тихое журчание. «Нужно умыться, – мелькнула мысль, – тогда мне полегчает…»

Журчание стало громче, под копытами заплескала вода, и Гавейн натянул поводья. Выученный боевой конь послушно остановился. Рыцарь спрыгнул с седла, оказавшись по колено в холодном и очень прозрачном ручье.

Нагнувшись к воде, он обнаружил в ней чье-то лицо – волосы на голове встопорщены, светлые глаза вытаращены, словно у рака. Не сразу Гавейн догадался, что это его собственное отражение.

«Что со мной? – подумал он, зачерпывая горстью воду и плеща себе в лицо. – Неужели меня заколдовали? Но кто? Черный Рыцарь? Но зачем ему это?»

От холодной воды кожу стянуло, по шее забегали мурашки, а зубы заныли. Словно разбуженные неприятными ощущениями, стали возвращаться воспоминания. И они оказались на редкость болезненными…

Сжав кулаки и не обращая внимания на то, что вода заливается в сапоги, сэр Гавейн застонал. И как он мог такое забыть? Не иначе удары по шлему были очень сильны…

Он вспомнил все – и захваченный замок, и странных воинов с севера, победивших прежнего хозяина замка, могущественного и беспощадного колдуна. В памяти всплыл поединок, закончившийся столь странным образом, и вновь заболела голова, напоминая о доставшихся ей ударах.

Меч свой рыцарь обнаружил у седла. Тут же висел и шлем, с такими вмятинами, точно по нему молотили здоровенной дубиной.

«Надо известить короля!» – подсказало ему чувство долга, когда он вновь начал впадать в беспамятство. Спорить с этим чувством рыцарь не стал. Пересилив себя, Гавейн медленно, без обычной ловкости забрался в седло и пришпорил скакуна.

Способность связно соображать возвращалась к нему медленно.

Солнце висело довольно высоко, но ощутимо склонялось к западу. Судя по его положению, в беспамятстве рыцарь проехал немалое расстояние, но, к его счастью, конь шел той дорогой, которой они следовали вчера, – только в обратном направлении.

Но до Камелота было еще далеко.

Не обращая внимания на гул в голове и предательскую слабость, Гавейн все подгонял и подгонял коня, пока не помчался на север скорой рысью, которой боевой жеребец способен был скакать очень долго, не выказывая признаков усталости.

До Камелота он добрался в сумерках. Солнце почти наполовину погрузилось за западный горизонт, стремясь проскользнуть в разверстые врата бездны Аннуна, по ложбинам и оврагам растеклись густые, пахнущие сыростью тени. Но дорога здесь, около замка, шла прямая, как стрела, и заблудиться было невозможно.

Гавейн преодолел небольшой подъем, и конь вынес его на опушку. Впереди, на величавом холме, виднелся Камелот – островок света посреди сгущающейся тьмы. Ярко пылали факелы на его стенах, светились окна башен, а внизу, у ворот, был разожжен большой костер. Слышался смех. Доносились и звуки пения.

Там не ждали войны, нападения, там пировали.

Король Артур не имел могущественных врагов. По крайней мере живых.

У ворот тем не менее дежурила стража. Стоило Гавейну въехать в круг света, отбрасываемый пламенем костра, как из полутьмы выступили несколько закованных в доспехи воинов. Багровые отблески ползали по наконечникам длинных копий.

– Почтенный рыцарь! – согнулся в поклоне десятник, разглядев лицо всадника, и воины тотчас опустили оружие. – Рады видеть вас в добром здравии. Надеюсь, ваша поездка была успешной?

– Вполне, – коротко ответил Гавейн, спешиваясь.

Ведя коня на поводу, он прошел в гостеприимно распахнутые ворота Камелота. Они не закрывались почти год, с того самого дня, как Артур разгромил последнего из племенных вождей Британии, не признававшего его власти.

Внутри замковых стен было еще светлее, чем снаружи. Яркий свет пробивался через узкие окна королевского дворца. Ноздри почуяли аромат жаренного на углях мяса. Желудок рыцаря, целый день проведшего в седле, беспокойно задергался.

Из полутьмы соткался конюх, и запах навоза перебил аппетитный аромат.

– Позаботься о нем, – приказал Гавейн, бросая слуге поводья.

Конюх поклонился и увел жеребца за собой. Копыта звонко цокали по вымощенному камнем двору. Не вслушиваясь в прочие звуки, рыцарь легко взбежал по ступеням, ведущим во дворец. Стражники, застывшие у высоких, сделанных из толстенных дубовых брусьев дверей – замок строился не только для красоты, – при виде одного из воинов Круглого стола вытянулись.

Гавейн, не обратив на них внимания, прошел внутрь.

В пиршественном зале было чадно и жарко. Ревело пламя в огромном камине, слуги поворачивали висящие на вертелах оленьи и кабаньи туши. Жир шипел на раскаленных углях. За длинными, вытянутыми вдоль стен столами пировали рыцари. Стучали кружки, слышались тосты.

На возвышении в дальнем конце зала за небольшим столом восседал сам Артур. За его спиной со стены свисало гигантское, покрытое копотью, но все еще белое полотнище. На нем свивал кольца громадный алый дракон. Герб короля.

Не оглядываясь на пирующих и не отзываясь на приветствия знакомых, Гавейн направился к Артуру через центр зала, остававшийся свободным. Слишком важна весть, которую он привез, чтобы откладывать ее сообщение. А одна из привилегий паладина Круглого стола – беспокоить короля в любое время дня и ночи…

Шум постепенно смолкал, и все большее число глаз с недоумением обращалось на рыцаря в запыленных доспехах, который выделялся среди общего веселья, как ворона в стае голубей.

За королевским столом Гавейна тоже заметили. Впрочем, сам Артур, в темных, с проседью волосах которого блестел серебряный обруч короны, не прервал разговора с Гвиневрой, – с золота ее волос пламя факелов сползало алыми потеками. Но темные, пристальные глаза сидящего справа от короля старика влепились в лицо идущему рыцарю. И под этим взглядом бесстрашный воин вздрогнул…

Мерлин, самый могущественный из друидов Британии, который, как болтают, и сделал Артура королем. Даже дряхлые деды помнили его стариком, а он все не желал меняться, и тем более – умирать. Ходили слухи, что он даже и не человек, а один из сидхе – Старшего Народа, неведомо зачем поселившийся среди людей…

Борода его белоснежными волнами падала на грудь; уши, могущие открыть правду, прятались под густыми седыми волосами. Лицо друида было морщинистым, но в глазах пылал темный пламень.

Не дойдя до стола нескольких шагов, Гавейн остановился и, опустившись на одно колено, склонил голову. В пиршественном зале стало так тихо, что он слышал, как шипит смола на факелах и как бурчит в животе у кого-то за дальним столом.

– Сэр Гавейн. – Голос Артура звучал мягко и любезно, в нем не было и тени тревоги. Словно не происходило ничего необычного – простой дружеский разговор. – Какие вести ты привез нам?

– Дуб Черного Рыцаря срублен, а сам он погиб! – Гавейн поднял голову, вглядываясь прямо в серые, цвета облачного неба, глаза короля. Радостных воплей, огласивших зал, он не услышал.

Король не сказал ничего, лишь настороженно вскинул брови.

– Но погиб не от моей руки! – проговорил Гавейн, не дождавшись реплики сюзерена. – Его замок взяли штурмом, а хозяина убили могучие воины, приплывшие с севера!

– Плохо, что злодей пал не от меча паладина Круглого стола, – медленно сказал Артур, взгляд которого чуть потеплел. – Но хорошо, что он исчез с земли Британии, отправившись к черным богам! Хвалу доброму вестнику!

– Хвалу! Хвалу! Хвалу! – В реве, вырвавшемся из многих глоток, Гавейн различил голоса братьев. Загремели поднимаемые кубки.

– Но воины эти вовсе не собираются подчиняться вам, государь. – Рыцарь говорил негромко, но по напряженному вниманию сидящих за королевским столом видел, что его слышат. Восторженные вопли потихоньку начали стихать. – Они живут грабежом и разбоем! Пытаясь изгнать их, я вступил в схватку с одним из них и… потерпел поражение!

Закончил он свою речь в полном молчании. Большого труда стоило произнести последнюю фразу, но Гавейн пересилил себя и замер, катая на скулах желваки. Ехидный хохоток сенешаля Кэя жалил его больнее осиных укусов, но более к насмешке никто не присоединился.

Если уж Гавейн признает себя побежденным – это дорогого стоит…

Лицо Артура перекосилось, глаза сверкнули, как молния в грозовой туче, а ноздри раздулись. Руки хозяина Камелота, лежавшие на скатерти, начали подергиваться. Приближался один из тех припадков ярости, которые были страшны не только для недругов короля, но и для тех, кто просто оказывался рядом.

Мерлин бесшумно, точно он был не из плоти и крови, встал и, зайдя к королю за спину, положил узкую белую ладонь ему на плечо. Но даже под силой друида бешенство отступало медленно, неохотно, словно зверь, устрашенный, но непобежденный…

Артур вздохнул, с усилием расправил плечи.

– Как? – В голосе его слышались рыкающие нотки. – Они осмелились не подчиниться мне? Единственное, чего они достойны, – смерть!

– Позвольте мне, государь! – вскочил с места белокурый красавчик Ланселот, любимец Артура. – Я один отправлюсь туда и сражу их всех!

– Нет… – Слово было произнесено таким тоном, что у Ланселота мгновенно пропало всякое желание возражать. Король повел головой, будто отыскивая среди рыцарей достойнейшего. Иные под его взглядом расправляли плечи, стараясь принять смелый и решительный вид, другие, наоборот, прятались за соседей. – Пришельцев, как я понял, несколько десятков, и все – сильные воины. Одного рыцаря тут будет мало. Поедет отряд воинов под командованием… Тристана из Лионессе!

Могучий черноволосый рыцарь, один из немногих, кто никак не прореагировал на испытующий взгляд Артура, поднял голову.

– Мой государь. – В голосе его прозвучало недовольство. – Я недостоин вести войска. Позволь отправиться иному, более умелому и доблестному…

– Я сказал! – Король чуть повысил голос, и Тристан умолк. – Я знаю, что ты предпочел бы вновь отправиться в Корнуолл, к нашему кузену Марку, точнее, к его прекрасной жене! Но есть еще и служба! Ты должен выступить завтра же утром!

– Да, государь. – Рыцарь из Лионессе склонил голову.

– Продолжайте пировать. – Артур встал, высокий, мощный, как медведь. Вслед за ним поднялась и жена. – Мы же с доблестными воинами Круглого стола обсудим, как нам быть дальше…

И король зашагал к выходу из пиршественной залы. Мерлин семенил за ним неслышной тенью. Подол его накидки стелился по полу, мешая разглядеть, есть у друида нога или нет. Один за другим поднимались со скамей и уходили рыцари, принадлежащие к братству Круглого стола. Последним покинул зал Гавейн, принесший дурные вести.

Каменное укрепление, вознесшееся на берегу моря, точно притягивало к себе туманы. Почти каждое утро с моря наползала белая пелена, густая, будто сметана, и окутывала замок, его башни и стены. Стоящему на страже около ворот только и оставалось, что вглядываться в колышущуюся над рвом хмарь да проклинать забирающуюся под одежду сырость.

Стражу начали выставлять после первого же пира. «К трупу всегда слетаются падальщики, – сказал тогда конунг. – А весть о том, что Черный Рыцарь повержен, скоро разнесется по окрестным землям. И многие, очень многие пожелают присвоить сокровища, лежащие в подвалах замка…»

На сегодня была очередь Ивара стоять на страже. Хмурый и злой, он мялся у распахнутых ворот замка, из последних сил борясь со сном. Внутри кольца каменных стен, прямо во дворе, спали соратники, утомленные обильным возлиянием. Пиво и мясо в подвалах замка не переводились, и пиры устраивались каждый вечер. Трезвыми оставались только те, кто стоял на страже, да и то не всегда…

Сверху, с одной из надвратных башен, где должен был стоять второй страж, доносился могучий равномерный храп. Там расположился бдительный и внимательный Вемунд…

Туман плыл клубами, свиваясь в пряди, раскидываясь полотнищами и оседая на всем, чего касался, капельками влаги. Сквозь полупрозрачную завесу удавалось разглядеть только пень, оставшийся от исполинского дуба. Ствол викинги давно пустили на дрова. Дальше луговина пропадала вовсе. Ивару оставалось надеяться в основном на слух.

А тот сегодня подводил. На рассвете, когда небо еще было темным, из-за вырубки вдруг донеслось лошадиное ржание. Ивар насторожился, но ржание затихло и более не повторилось. Вдруг послышался какой-то металлический лязг, тихий, но равномерный. Молодой викинг уже собирался подать сигнал тревоги, когда безмолвие вновь вступило в свои права.

Солнце поднималось выше, туман под его жарким напором постепенно редел, а когда рассеялся совсем, Ивару осталось только удивленно разинуть рот. На зеленой траве вырубки, рядом с лесом, оказались раскинуты несколько больших шатров из белой ткани. Видно было, как она колеблется под ветром, как натягиваются привязанные к колышкам веревки.

Между шатрами расхаживали люди, и солнце играло на их блестящих доспехах. Паслись ухоженные кони, вились расчесанные хвосты, лоснилась шерсть, под которой перекатывались твердые мускулы.

На высоченном шесте развевалось знамя – алый, цвета свежей крови дракон на «нежно-белом фоне.

Ивар застыл, точно пораженный громом. Сказать, что он оторопел, – значило не сказать ничего. В сердце заворочались дурные предчувствия – тому, кто проморгал появление врага, трудно ожидать, что конунг наградит его золотым запястьем…

Судорожно икнув, Ивар ухватился за веревку, свисающую со стены, и что есть силы дернул. Сверху поплыли мощные звуки большого колокола, заглушившие даже храп Вемунда. Люди около шатров подняли головы, встрепенулись мирно пасшиеся до этого кони.

Исполнив долг часового, Ивар отпустил веревку. Могучий, сотрясающий уши звон стих. Сверху донесся раздраженный голос Вемунда:

– Язви тебя Хель! Какого йотуна ты зазвонил?

– Посмотри на вырубку, – отозвался Ивар, почувствовав, как его охватывает мелкая дрожь.

Судя по изумленному всхлипу, Вемунд последовал совету, и увиденное его вовсе не обрадовало.

За спиной Ивара послышались шаги. Судя по всему, шли несколько человек. Молодой викинг непроизвольно напрягся, ожидая неприятностей.

– Так. – Шаги затихли. Краем глаза Ивар видел точеный профиль конунга. – Колокол прозвенел только что, а лагерь на вырубке, судя по всему, разбили давно. Кто проворонил?

Ивар сжался, как мышь перед кошкой, застигнувшей ее вдали от спасительной норки. Послышалось тяжелое сопение, и Вемунд прохрипел:

– Моя вина, конунг. Я заснул. А малец – чего с него взять…

– Я… – попытался что-то вставить Ивар.

– Тихо! – спокойно сказал Хаук, и незадачливые часовые тотчас умолкли. – Вы виноваты оба и будете наказаны. Ваше счастье, что на нас не напали.

Ивар виновато опустил голову. В сопении Вемунда слышалось тщательно скрываемое раскаяние.

– Ладно. – Конунг поправил висящие на поясе ножны с мечом. – С вами разберемся потом. Сейчас нужно выяснить, чего хотят наши гости.

– Что-то дракон этот мне не очень нравится, – заметил Арнвид, как всегда тенью следовавший за Хауком.

Словно в ответ на его слова от шатров донесся чистый и звонкий звук трубы, а через зеленое поле к замку двинулись трое всадников. Один из них держал такой же штандарт, как тот, что развевался над лагерем, только поменьше, другой вез щит темно-синего цвета с неразличимым пока рисунком, а третий, на могучем коне вороной масти, ехал налегке.

– Переговоров хотят, – прокомментировал Арнвид:

– Вемунд, иди поднимай всех! – скомандовал конунг. – Пусть готовятся к бою. А ты, Ивар, останься.

Ивар шмыгнул носом, заложенным после ночи на посту, и принял по возможности горделивую позу. Мол, пусть у нас и сапоги грязные, и кольчуга дырявая, и на рукояти меча алмазов нет, все же мы не хуже всяких там переговорщиков, в шелка и бархат выряженных…

Трое всадников тем временем приближались. Стало видно, что на щите изображен какой-то струнный инструмент, разбитый на части молнией. Знай викинги о Британии больше, они бы поняли, кто перед ними.

Перед самым мостом кони встали, воин со знаменем и оруженосец остались в седлах, могучий же рыцарь, волосы которого отливали иссиня-черным, точно вороньи крылья, спрыгнул с седла. Не колеблясь, шагнул на доски. Те заскрипели под изрядной тяжестью. Могуч был рыцарь, куда здоровее сэра Гавейна.

– Приветствую вас от имени короля Британии и сопредельных земель Артура, – сказал он спокойно.

– Мы тоже приветствуем тебя, – вежливо отозвался Хаук. – От имени… себя.

Рыцарь склонил голову и продолжил. Голос его звучал холодно и безразлично:

– Именем короля, которому принадлежит все в Британии, повелеваю вам покинуть этот замок. Если вы откажетесь, то мы будем иметь честь атаковать вас и уничтожить. Пленные нам не нужны… как и ненужные потери. Вы можете уйти невозбранно.

– Нет, – покачал головой конунг, не обращая внимания на восклицание Арнвида «Еще один!». – Сэр Гавейн просил нас о том же, я отказал, как откажу и сейчас. Мы взяли этот замок силой оружия и будем находиться здесь, сколько захотим!

– Хорошо. – Рыцарь не выглядел разочарованным, он словно ждал именно такого ответа. – Тогда в полдень мы атакуем. Можете встретить нас в поле, можете запереться в замке – как вам будет угодно.

Он уже повернулся, собираясь уходить, когда Хаук спросил: