Текст книги "Солнце цвета меда"

Автор книги: Дмитрий Казаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Паскуда, за ногу меня ухватил! – прорычал Кари, ворочая налитыми кровью глазами. – Но я его…

– Похоже, это кое-кому не понравилось, – сказал Лычко.

Болото забурлило, словно поставленный на огонь котелок с похлебкой. Там и сям выскакивали круглые головы, под водой что-то мелькало, издалека донеслись гулкие удары.

– К островку, живее!.. – Клочок земли, украшенный несколькими осинками, трудно было назвать хорошим убежищем, но иного здесь не было.

Поперли вперед, точно бегущие от пожара кабаны, Вода закручивалась водоворотами, из-под ног бегущих выскакивали пузыри, словно дружинники шагали по головам упырей. Когда Ивар выбрался на сушу, то обнаружил, что ноги до колен увиты болотными водорослями.

Бегущий последним Харек споткнулся, упал со вскриком, его потянуло вглубь. Кари успел ухватить его за руку, подскочил Нерейд, принялся помогать, зло шипел сквозь зубы.

Некоторое время тянули. Глаза молодого викинга выпучились, лицо побагровело, потом то, что держало под водой, отпустило, и все трое с шумом вылетели на берег. Харек суматошно щупал босую ногу, на которой виднелся красный отпечаток то ли щупальцев, то ли тупых зубов.

– Сапога лишился, ничего, – сказал Ивар, приблизившись к молодому воину, который трясся, словно в лихорадке, в глазах его полыхало безумие, – остался бы без ноги, было бы хуже…

К островку со всех сторон плыли упыри. На людей глядели с разумной злобой, скалили острые зубы, но на берег не лезли – смущало солнце, просвечивающее сквозь облака.

– Ночи ждут, – сказал подошедший Лычко. – А тут даже костер разжечь не из чего…

– Я что-нибудь придумаю, – дрожащим голосом промолвил Ингьяльд. Лицо его было белым, и чувствовалось, что эрилю тошно даже просто смотреть в сторону упырей.

– Ну-ну, – буркнул Нерейд, – только не обделайся со страху. Тут и так воняет, без тебя…

Придумывал Ингьяльд до самого вечера, кусочек ровной земли весь исчеркал рунами. За один день похудел так, что рубаха болталась на нем словно на пугале, а бородка напоминала нарост мха на тощей сосне.

– Готово! – выкрикнул он в тот момент, когда солнце, наполовину скрывшееся за далеким лесом, вдруг прорвало завесу туч и на воду болота лег желтый колеблющийся отблеск.

Упыри, уже клацавшие зубами от нетерпения, с недовольным шипением попрятались.

– Давайте сюда оружие! – Голос эриля подрагивал от радости, а глаза светились торжеством.

– Свой меч не дам, только испортишь, – буркнул Ивар.

К Ингьяльду выстроилась настоящая очередь. Он спешно рисовал на клинках надпись из нескольких рун. Те на мгновение вспыхивали золотом, потом гасли, но с лезвий не исчезали, оставаясь тонкими черными линиями, словно вплавленными в металл.

– И что это? – поинтересовался Нерейд, когда его меч был украшен подобным образом.

– Теперь он будет жечь упырей не хуже солнечного света, – ответил Ингьяльд, склоняясь над оружием Лычко. Над болотом сгущались сумерки, от водной глади поднималась густеющая дымка и стремительно превращалась в самый обыкновенный туман. Из него слышалось кваканье, писк и такое хлюпанье, словно по грязи елозила пузом лягушка размером с быка.

– Сейчас на приступ пойдут, – предположил Нерейд, вслушиваясь в приближающееся чваканье.

– Огонь зажигайте, – велел Ивар. Дров собрали с гулькин нос, но сражаться с упырями в темноте стал бы разве что безумец.

Пламя вспыхнуло слабое, жалкое, разогнало мглу на несколько шагов.

– Я сейчас – Эриль подошел к костру, шатаясь. Видно было, насколько он изнурен – руки подрагивали, под глазами повисли черные мешки. – Сделаю, чтобы горел до утра…

Руны загорались неровным светом, от них летели шипящие зеленые искры. Потом словно втянулись в костер, тот вспыхнул, на мгновение вырос, став чуть ли не вдвое больше. Затем пламя опало, но горело теперь ровно, мощно, видно было, что его не залить водой, не забросать грязью. В огненных языках проскакивали синие искры.

Над болотом прокатился тоскливый вой. От него дрожали поджилки, хотелось выронить оружие, а самому стать мышкой и забиться в норку.

– В круг вокруг костра! – крикнул Ивар. – Ингьяльд, оставайся в середке. Все равно от тебя никакого толку! Да поможет нам Один!

– Станет еще Отец Ратей на всякую болотную слизь время тратить, – пробурчал Нерейд.

Тьма вокруг островка зашевелилась, словно сжимающая кольца огромная змея. Упыри наступали сплошной Массой, слышен был плеск и хлюпающие шаги; ноздри почуяли запах тины и гнилой рыбы.

– Бей! – Ивар ударил самого смелого. Меч коснулся блестящей кожи, что-то зашипело, упырь завизжал точно поросенок. Лезвие рассекло его без труда, будто громадный кусок масла.

Судя по воплям, в бой вступили остальные. Украшенные рунами клинки кромсали плоть болотных жителей не хуже, чем оружие, выкованное в подземных кузницах сидхе. Но упырей мало смущала гибель сородичей. Они перли и перли вперед, топча короткими перепончатыми лапами склизкие трупы. Шипели и тянули длинные когтистые лапы, одержимые одним желанием – рвать и терзать теплую человеческую плоть…

– Да когда… они… кончатся? – прохрипел Нерейд, с каждым словом выводя из строя по упырю. Те оседали наземь грудами дурно пахнущей слизи. Вонь стояла такая, словно викинги сражались на горе из рыбьих внутренностей.

– Не скоро… – ответил Ивар,

Ночь выдалась прохладной, но пот заливал глаза. Руки тяжелели, однако нужно было рубить и рубить, не останавливаясь. Сейчас Ивар не чувствовал себя воином: в однообразной рубке скорее преуспел бы мясник, привыкший орудовать тяжелым тесаком.

Над болотом царила ночь. Глухая, черная, убийственная.

Золотистый шар солнца выпрыгнул из-за горизонта, словно кто-то дал ему хорошего пинка. Ивар зажмурился – настолько ярким показался дневной свет уставшим глазам – и опустил меч.

Уцелевшие упыри с разочарованным воем уползали в болото.

По берегу островка громоздился настоящий вал из уродливых тел, похожих на мешки с кишками. Под солнечными лучами они оплывали, превращаясь в зеленую слизь, которая медленно стекала в болото.

Ивар чувствовал, что и сам перепачкан подобной гадостью с ног до головы.

– Завтра из этой слизи народятся упырята, – хриплым голосом сказал Ингьяльд. Он так и просидел всю ночь около пламени, не давая угаснуть костру, и сейчас выглядел словно живой мертвец, желтый, исхудавший.

– Обрадовал, – хмыкнул Нерейд. Рыжий викинг был таким грязным, словно копался во внутренностях кита. – Что делать будем, конунг?

– Надо идти, – сказал подошедший Лычко. – Пока светит солнце, мы должны пересечь болото. Еще одной такой ночи не выдержим…

– Надо так надо, – Ивар убрал тяжелый, словно скала, меч в ножны и повысил голос: – Разбирайте груз. В дорогу!..

Брели тяжко, словно возвращающиеся с пастбища коровы. Загребали ногами донную грязь, зевали так гулко, что посрамили бы и лесных чудовищ. В этот момент они вряд ли смогли бы сражаться, но, по счастью, солнце светило жарко и заставило упырей попрятаться в глубокие омуты. Над болотом клубились испарения, смешиваясь с облаком бодро гудящих комаров.

Отгонять их не было сил.

Когда из марева вылетела острога с костяным наконечником и плюхнулась в воду, недолетев до него всего шага, Ивар даже не сразу сообразил, что на них напали.

– Дреговичи!.. – выручил Лычко. От его вопля прогнулись даже те, кто спал на ходу.

Тяжело заворчал, обнажая меч, Кари. Еще одна острога ткнулась в бок Нерейду, но, звякнув о кольчугу, бессильно отскочила. Словно прямо из воды поднялись темные фигуры, набросились с поднятым оружием.

Ивар отбил удар, уклонился еще от одного. Привычным движением разрубил противнику шею, не чувствуя ни возбуждения, ни азарта. Была лишь досада на этих самых «дреговичей», так некстати вздумавших затеять схватку.

А она разворачивалась вовсе не в пользу обитателей болота. Лохматые, наряженные в шкуры, они нападали с дикими воплями, но против опытных воинов в кольчугах одних криков оказывалось мало. Болотники умирали один за другим, и по темной воде поплыли алые струи.

– Ну вот, – разочарованно сказал Нерейд, опуская меч, когда уцелевшие дреговичи кинулись бежать, смешно взбрыкивая задами, – и зачем нападали, спрашивается? Я даже не разогрелся!

– Какой ты кровожадный! – укорил Болтуна Ингьяльд. – Надо быть добрее к людям…

– И они к тебе потянутся… грязными, волосатыми ручищами!

– Что за дреговичи? – поинтересовался Ивар у Лычко.

– Да племя одно, – отозвался тот. – Живут в болоте, с упырями чуть ли не в дружбе. Как сражаются – сам видел. Металла не знают, а без него разве навоюешь?

– Раз упыриную родню побили – это хорошо, – сделал вывод Нерейд.

Двинулись дальше. Из дымки показалась деревня, состоящая из маленьких, поставленных на толстенные сваи домиков. Бревна жирно блестели, на них щедро разросся мох, из щелей торчали болотные растения.

Кое-где из труб поднимались дымки, но было тихо, как в могиле.

– Сбежали, – определил Лычко. – Ну и ладно, Ящер с ними!

Воняющее нечистотами и сырым деревом селение проследовали не задерживаясь, и вскоре впереди замаячила темная полоска. Поднялась, выросла, приобрела зеленый цвет.

– Лес клянусь глазом Всеотца, лес!.. – обрадовался Нерейд. – Вот уж не думал, что так буду по нему скучать!

На твердую землю выбежали с криками радости. Ивар и сам чувствовал, что готов пуститься в пляс. Проклятое богами болото, вотчина гнусных тварей, осталось позади.

Можно будет высушиться, избавиться от скверных запахов и отдохнуть.

– Упыри иногда не прочь побегать и по твердому, – сказал Лычко, чуть ли не единственный оставшийся невозмутимым. – Особенно за теми, кто покрошил немало их собратьев. Так что до заката нам лучше уйти подальше.

Нерейд разочарованно застонал.

– Вперед… – Ивар ощущал, что сейчас свалится без и сил и заснет прямо на голой земле, несмотря на всех комаров и упырей, вместе взятых, но голос старался сделать твердым, воодушевляющим: – Вперед!..

Под ногами издевательски хрустели сухие ветки.

Переливчатый, мелодичный свист промчался над вершинами деревьев, заставив кроны чуть колыхнуться. Похоже было на то, что где-то далеко поет соловей размером с медведя, но было в этом свисте нечто хищное, тревожное.

– Это что еще за пташка? – настороженно спросил Ивар.

– Сколько ни странствовал, такого не слышал, – Лычко пожал плечами, обернулся на своих воинов. Те тоже выглядели изумленными.

– Ладно, авось прорвемся. – Ивар уже привык, что непонятный бог помогает именно там, где уже нельзя спастись, и все чаще поминал его имя.

Как известно, чем чаще о боге вспоминают, тем он сильнее.

Болото вместе с упырями осталось на севере. Последние дни викинги и дружинники двигались хоть и по густому, но почти обычному лесу. К мавкам и лешим так привыкли, что не обращали на них внимания, а встретившийся вчера чугайстырь сам удрал с дороги, едва заслышал звон оружия.

Значит, уже встречался с людьми.

Ивар с трудом протиснулся сквозь терновник – переплелись ветви так тесно, что впору было подумать, что его посадили здесь нарочно, – и очутился на неширокой полосе вытоптанной земли. В обе стороны тянулись похожие на след от двух змей колеи.

– Дорога, клянусь Сварогом!.. – восхищенно пробасил кто-то из тиверцев.

– Слава светлым богам! – В голосе Лычко послышалось облегчение, – Добрались-таки до заселенных мест! Не придется теперь бить по чащобе ноги…

Идти по ровному оказалось непривычно. Ивар все время спотыкался, из-под ног поднималась пыль, оседала на одежде, лицах.

– Смотрите! – Идущий первым Нерейд замер точно вкопанный.

На обочине распластался человеческий скелет в потрепанной одежде. Рядом с ним виднелись останки коня. Оба погибли давно, ржа успела испятнать тяжелый меч, наполовину извлеченный из ножен, а одежда – истлеть почти до прозрачности. В оскале черепа Ивару почудился застывший страх.

– Что же его убило? – Лычко опустился на корточки рядом с погибшим. – Кости все целы.

– Слишком давно погиб, – сказал Ивар. – Ничего не определишь.

– Это точно. Странно только, что погиб вместе с конем и даже меч вынуть не успел.

Лесная тишина теперь казалась гнетущей. Только тут Ивар обратил внимания на то, что не слышно птичьего щебетанья. Воины озирались, хватались за мечи, каждый с холодком в сердце ощущал, что среди деревьев бродит нечто способное убивать с невероятной быстротой.

Следующий труп они встретили через десяток шагов. Этот, если судить по одежде, был купцом. Безглазое лицо – поработали птицы – исказил неподдельный ужас, рот перекосился в безмолвном крике.

– Ничего себе, – Нерейд зло сплюнул, огляделся, – вон еще один…

С треском вломился в кусты, но почти сразу вернулся. Лицо было мрачное, на лбу собрались складки.

– Там слуги, охрана. Они пытались бежать. Все мертвы.

– Оружие, готовь, – буднично сказал Ивар. – Судя по тому, что не видно телег, которые вел этот купец, а трупы обобраны до нитки, тут орудуют разбойники. Ингьяльд, похоже, нам придется иметь дело с колдовством…

– Не впервой. – Молодой эриль со дня ратоборства с упырями ожил, восстановил силы сейчас глядит твердо, уверенно. – Нам ли бояться разбойников, пусть даже у них есть колдун?

– Это точно. – Ивар обвел взглядом дружинников. Те выглядели уверенными и спокойными. За годы викингских походов с кем только не сражались, а с колдунами и вовсе десятки раз.

Дальше двинулись колонной, ощетинившись лезвиями мечей. Дорога петляла между зарослей орешника, пока не выведана поляну. Вокруг нее возвышались дубы, толстые, точно крепостные башни. Носа коснулся сладкий аромат созревающих желудей, в кроне одного из исполинов что-то завозилось.

– Ложись! – гаркнул Ингьяльд так страшно, что Ивар брякнулся наземь, не успев осознать, что делает. Ушиб подбородок, даже собрался выругаться…

В ушах стало больно, и все звуки куда-то исчезли, лишь в глубине черепа отдавался странный вибрирующий свист. По голове прошлась жесткая, точно терка, ладонь, пригладила волосы.

– …Мать! – донесся до Ивара обрывок чьего-то проклятия, и только тут конунг осознал, что может слышать. Приподнялся на руках, надеясь оглядеться, понять, что происходит.

Свист вновь ударил сверху. Уши заложило, глаза заволокло туманом. Конунг ощутил, что его отрывает от земли, словно щепку во время урагана. Чуть в стороне застыл успевший вскочить на ноги воин: из носа у него хлестала кровь, а лицо перекорчило, словно его мяли невидимые руки.

Очень медленно он опрокинулся на спину, его потащило к кустам, уже мертвого, неподвижного.

– Назад! – выкрикнул кто-то, наверное Ингьяльд, когда свист прекратился.

– Не уйдете, твари! – С ветвей дуба спрыгнул могучий мужик в широких красных штанах. По пояс голый, видно огромное, как котел, пузо, поросшее черными волосами, широкая грудь. В руке незнакомец держал дубину с железными шипами, лохматая голова походила на воронье гнездо, светлые глаза злобно горели.

Он сунул пальцы в рот, поднатужился, тяжелый живот колыхнулся, как бурдюк, и во все стороны понесся оглушительный свист. Его было почти видно, к земле пригибало даже травинки. Ивара зашатало, точно его шарахнули по голове: он силился пошевелиться, но у него ничего не получалось.

Нерейд трясущимися руками поднял лук, выстрелил, Стрела полетела медленно, проламывая ставший вдруг густым воздух. Остановилась, потом встала на хвост и помчалась назад, набирая скорость.

Незримая сила затрепала волосы на голове Болтуна, превращая их в подобие маленького костра. Нерейд едва успел пригнуться. Стрела пронеслась над ним и впилась в ствол орешника.

Глава 8
КИЕВ

– Что, получили? – Хозяин красных штанов злорадно оскалился, захохотал. В брюхе его что-то булькало, квакало, словно живущие там лягушки возмущались тряской. – Готовьтесь к смерти!

Пузан выглядел великаном, лохматой макушкой почти касался древесной кроны, а на штаны ему было истрачено столько ткани, что из нее можно было сшить парус для драккара.

– Нерейд, Лычко – обходите его! – скомандовал Ивар. – Кари – вперед!

Ингьяльд все сделал сам, ему не потребовалось даже приказывать. По воздуху поплыла сияющая белизной руна. Толстяк не обратил на нее внимания, вновь сунул руки в громадную пасть.

Удар звуковой волны был страшен. Ивара прижало к земле с такой силой, словно ему на спину упал медведь. Бегущего Лычко отшвырнуло в заросли, он исчез между стволов. Нерейд успел ускользнуть и, прячась за деревьями, потихоньку пробирался за спину свистящему разбойнику.

Даже руна зависла в воздухе, померкла, а затем с тихим звоном лопнула.

Ивар про себя выругался.

Кари ломился сквозь чудовищной силы свист, рубаха на нем трещала, расползалась по швам, пока не улетела, хлопая рукавами, словно раскоряченная белая птица крыльями. Но берсерк продолжал двигаться вперед, не обращая внимания на то, что кожа на лице трескается, а на щеках и скулах сочится кровь. С губ его слетала пена, а ноги вдавливались в землю, но он шел, делал шаг за шагом…

Могучая, похожая на бычью ногу рука поднялась, на лице свистуна мелькнуло удивление, глаза его выпучились. Кулак, тяжелый, точно скала, со всего маху саданул разбойника в челюсть.

Мелькнули красные штаны, грузное тело с треском исчезло в кустах.

– Бей лежачего! – Из-за дуба с победным воплем выскочил Нерейд, ринулся к упавшему. – Завалили, теперь затопчем!

Ивар поднялся, ощущая, что его шатает словно с перепоя. В глазах все двоилось, чувство было такое, словно пытался идти по палубе в сильный шторм, выпив перед этим ведро пива.

– Вперед!.. – Вместо боевого клича получилось невнятное бормотание, которое, к счастью, никто не услышал. – Добивай!..

Нерейд вылетел из зарослей, шмякнулся на середину поляны. Гигант в красных штанах, хоть и был сбит с ног, оказался даже не оглушен. Викинги и тиверцы же двигались точно похмельные тараканы, ноги у многих заплетались и подкашивались. Мечи держали так, будто в первый раз взяли их в руки.

– Ну фее! – Свистун вылез из кустов, лицо его было пунцовое, злое. – Жуб фыбили, шфолочи! Шейчаш я фаш палицей!

Громадная дубина вертелась в его руках с легкостью ивового прутика, кровожадно посверкивали металлические шипы. Тревожно загудел нещадно полосуемый воздух.

– Ага, досвистелся, соловушка? – злорадно выкрикнул Даг, уклоняясь от удара. – Как же без зуба проживешь?

– Ничего, нофый фыраштет! – Хозяин красных штанов зверски оскалился, продемонстрировав крупные и желтые, точно у коня, зубы.

Кари попытался отразить удар мечом. Лезвие жалобно зазвенело и переломилось посередине, словно его выплавили не из крепчайшей стали, а из гнилой доски. Обломок красиво перекувырнулся, пустив солнечные зайчики во все стороны, и воткнулся в землю.

В ладони удивленного берсерка осталась лишь рукоять.

Ивар метнулся вперед, попытался достать мечом толстый, обвисающий бок. Ему даже показалось, что лезвие коснулось кожи. Но разбойник отмахнулся, твердая как камень ладонь ударила Ивара в лицо с силой тарана. Он упал, перекатился, рядом врезалась в землю чудовищная дубина.

Прогремел над головой раздраженный рык, его сменил изумленный вопль.

Ивар поднялся, отряхивая с лица налипшие травинки и грязь. Кари стоял посреди поляны и легко, словно перышко, держал на поднятых руках грузного разбойника. Тот бился пойманной рыбой, но вырваться не мог. Громадная дубина валялась поодаль.

– Тащите веревки, – прохрипел выбирающийся из кустов Лычко. Лицо его было ободрано, на руках кровоточили царапины, – Свяжем этого соловья-разбойника…

– Может, убьем? – предложил Нерейд, щупая ребра. Судя по гримасе, застывшей на его лице, там остался немаленький синяк.

– Намучаетешь, – прохрипело сверху, – Наш, Старых, убифать – дело долгое! Уметь надо!

– Будешь вякать – научимся, – без злобы, но с такой уверенностью проговорил Иигьяльд, что толстяк мгновенно замолк. – Опускай его, Кари…

Гул от обрушившегося наземь тела разнесся по всему лесу: дубы качнули верхушками, с дальней березы с истошным воплем сорвалась сорока. Зубы разбойника звучно клацнули.

– Откуда фы фзялишь такие на мою голофу? – бурчал он, пока воины спутывали его веревками. На Кари поглядывал с опаской. – Жил не тужил, никого не трогал…

– Видели мы, как не трогал, – проворчал Ивар. – Кстати, а кто такие Старые?

Ингьяльд лишь пожал плечами, а Лычко ответил неохотно:

– Спросишь у волхвов. Ходят слухи, что жили тут до нас, до людей, разные… Кое-кто уцелел. Этого свистуна убивали раз восемь, а он, как видишь, живее всех живых… Ивар взирал на пленника с нескрываемым удивлением.

– Дайте-ка сюда кинжал, – сказал он. – Который не очень нужен…

– Ты што? Ты што? – занервничал здоровяк, глядя, как острое лезвие приближается к его шее, – Тебе клинок не жалко?

– Нет, – честно сказал Ивар и ткнул кинжалом в широкую, как дверь, грудь. Лезвие уткнулось в кожу и начало сгибаться, словно конунг пытался прорезать валун.

– Ничего себе! – воскликнул Ингьяльд, – Шкура крепче стали!

– Я же гофорил – вздохнул разбойник, когда клинок с печальным звоном переломился посередине, – Уметь надо…

– Ладно, вяжите его. – Ивар покачал головой и отошел.

– Хотя не только фред от фаш, а еще и польза, – размышлял вслух хозяин красных штанов, в веревках ставший похожим на огромную рыбу, которую запихнули в сеть с мелкой ячеей, – Фот имя мне придумали – Шоловей-разбойник… Зфучит федь? Зфучит! А ф нашем деле имя значит очень много…

Он осекся, заметив, что Кари задумчиво крутит в руках его палицу, его глаза полезли на лоб, словно он сел на ежа.

– Эй, челофек, что ты делаешь?

– Ты сломал мой меч, – пророкотал Кари, – Надо же мне чем-то сражаться? Твоя дубинка для этого вполне годится…

– Не дубинка, а палица! – обиделся Соловей-разбойник. – И вообше, злые фы, уйду от фаш! Фот развяжушь и подамшя… хотя бы ф шторону Мурома. Там хорошо, купцы ездят, леша дикие…

– И правильно сделаешь, – Ивар поглядел прямо в ярко-синие глаза плененного татя, – потому что если попадешься нам еще раз, то, клянусь копытами Слейпнира, мы изыщем способ тебя убить!

Соловей-разбойник отшатнулся, во взгляде его не было злобы или гнева, лишь безмерное удивление, словно медведя, на которого посмел броситься, оскалив зубы, крошечный бельчонок.

– А ты федь шможешь, – сказал он после паузы, в улыбке показывая черную дырку на месте выбитого зуба, – шможешь… Ладно, я запомню тебя, шеферянин! Эй, а ты куда полез?

Последняя фраза относилась к Нерейду, который, ничуть не смущаясь, принялся шарить по карманам связанного.

– А ты что думаешь, один охоч до чужого добра? – ответил рыжий викинг, невинно улыбаясь. – Оп-па!

В руке Болтуна повисла, рассыпая яркие искры, дивной красоты подвеска из золота. Ярко горели алым и зеленым вплавленные в металл драгоценные камни. Соловей-разбойник зло зашипел, точно огромный кот, у которого отняли честно сворованную рыбину.

– Пошли, хватит ерундой заниматься! – скомандовал Ивар, отворачиваясь от пленника. – И так задержались…

– Фот шфолочи, – пробурчал им вслед Соловей-разбойник, и в голосе его звучало восхищение, – даже палицу и ту уперли! Экшпротфиаторы!

Последнего, самого заковыристого ругательства, никто из викингов не услышал.

Река текла на юг мощно, неторопливо. Ее волны взблескивали под солнцем, блестели серебром, без особой охоты лизали берег. Противоположный виднелся в нескольких полетах стрелы.

– Это Данапр, – сказал Лычко, глядя на потрясенных викингов. – Река богини Даны.

– Какая широкая! – восхитился Харек.

– Видали и пошире. – Нерейд презрительно хмурил рыжие брови, но видно было, что и он потрясен.

Из-за поворота показался плывущий по течению струг. Весел не было видно, ветер раздувал парус, покрытый желтыми полосами.

– Плывут, гады, – пробурчал кто-то из тиверцев с тоской. – А мы мозоли натираем…

Первое селение, притаившееся среди густого леса, встретили три дня назад. И с того момента села стали попадаться чаще, чем сыроежки после дождя, но купить лошадей на всю ораву возможности не было.

Приходилось стаптывать сапоги.

Бородатый мужик, стоящий на носу струга, при виде воинов на берегу довольно осклабился. Помахал широкой, точно лопата, ручищей, после чего отвесил издевательский поклон. Над бортом появились другие рожи, ржали, тыкали в викингов пальцами.

– Глумятся, заразы, – заволновался Нерейд, – стрелой их попотчевать, что ли?

– Успокойся, – осадил Ивар Болтуна, – Тут тебе не дикий лес, а земли полян. Крикни ему лучше какую-нибудь гадость…

– Гадости я умею только делать, – объяснил Нерейд. – А если чего сказать, так это скальд нужен. Ингьяльд, ты что, заснул?

– Еще буду я хулительные стихи на всяких купцов тратить, – пробурчал эр иль сердито.

Струг с веселящимися мужиками проплыл, скрылся за поворотом.

– Пошли, что ли, – вздохнул Лычко, – До Киева немного осталось…

Чем дальше, тем шире становилась тянущаяся вдоль реки дорога. Неторопливо ползли телеги, запряженные могучими, точно горы, сонно жующими быками, скакали отряды воинов в алых плащах. На бредущих по обочине грязных оборванцев с оружием посматривали недоуменно и опасливо.

– И чего они пялятся, сволочи? – переживал Нерейд. – Викингов никогда не видели, что ли?

На взгляды отвечал тем, что скалил зубы, выразительно хватался за меч. Видя его наглую рыжую морду, любопытные терялись, поспешно отворачивались: нарываться на драку никому не хотелось

– Вот так-то, – довольно ворчал Болтун, – и нечего глазеть…

Из-под скрипящих колес взбивалась пыль, висела над дорогой плотным, клубящимся облаком, противно скрипела на зубах. Сквозь нее трудно было разглядеть, что делается в полусотне шагов. И поэтому, когда сквозь клубы проглянула исполинская стена, Ивар сначала не поверил глазам, решил, что ему померещилось.

Но пыль рассеялась, стена открылась во всем великолепии – высокая, сложенная из громадных каменных глыб, какие не сдвинуть с места и упряжкой быков. Ее покрывали сколы и пятна гари, явно оставленные осаждающими.

– Киев, – сказал Лычко, и в голосе его звучало благоговение, – Говорят, что стену эту строили велеты, пришедшие на помощь князю полян Кию, основателю города.

– Кто-кто? – поинтересовался Ингьяльд, – Какие котлеты?

– Велеты, сыновья Велеса, могучие великаны.

В подобное верилось легко. Стена выглядела древней, нижние глыбы растрескались под чудовищной тяжестью, глубоко вросли в грунт. Приземистые башни защищали ворота, которые сейчас были широко распахнуты. Около них сверкали шлемы стражи.

На викингов и тиверцев охрана ворот покосилась без особого интереса.

– Они настолько не боятся врагов? – спросил Ивар, когда дружинники оказались внутри стен. – Пропустили просто так!.. Ведь мы с оружием!

– Безобразничать в Киеве станет только безумец, – терпеливо пояснил Лычко. – Любой может войти в город, но свершивший кровопролитие или разбой на его улицах покинет пределы города только мертвым.

– Правда? – На лице Нерейда появилась проказливая улыбка. – Может, попробовать?

– Я бы на твоем месте не рискнул, – улыбнулся с ответ русич, – проклятие накладывали местные волхвы, а они свое дело знают.

Они шли через город, протискиваясь сквозь воняющую потом и пивом разноликую толпу. Мимо проплыли носилки, в которых восседал толстый человек в нелепой одежде обитателя Миклагарда. Встречались смуглые люди в халатах и с саблями на поясах, выходцы из пустынь юга. На них недоуменно косились звероватые гиганты в одежде из шкур, по виду – родные братья невров. Встречались и вовсе странные – маленькие, с желтыми, будто кость, лицами и глазами узкими, точно щелочки. Солнце щедро украшало бликами светлые, рыжие, русые и черные волосы обитатели города.

– Разойдись! – Нахлестывая лошадей, по улице промчались верховые в кольчугах. Раздвигали толпу, теснили людей к стенам. Меж ними проехал одутловатый пожилой мужик в алом плаще и сапогах из красной кожи. Рукоять меча, что болтался у седла, сверкала золотом, а в седых волосах виднелся узкий обруч из того же металла.

– Князь, – с неприязнью буркнул Лычко, когда толпа вновь сомкнулась.

Город не подавлял размерами, как Миклагард, не напоминал громадное, забитое народом торжище, подобно Хольмгарду. Он величественно раскинулся около реки, улицы перетекали одна в другую, и по ним просто хотелось гулять, никуда не торопясь.

Прошли улицу кожевенников, где в носу засвербело от кислого запаха, миновали кузницы, из которых тянуло дымом. Слух здесь ласкал приятный всякому воину звук-звон металла. На заднем плане виднелся расположившийся на вершине холма княжеский терем. Благодаря ярко-красной крыше, изрисованным наличникам на окнах он казался драгоценной игрушкой, которая вывались из кармана у рассеянного бога.

– Хорошо тут, – задумчиво сказал Ивар, – а князь, во владениях которого есть такой город, наверняка богат и могуч. И почему Бузислав отправил тебя просить помощи далеко на север?

– Киевский князь не отказался бы помочь, – ответил Лычко, – но после этого захотел бы подчинить тиверцев себе! Поляне давно точат зубы на все соседние земли, хотят подгрести их под свою руку…

– Ага, – встрял неугомонный Нерейд, – это конунг Рогаланда Хари позвал как-то вольных викингов, чтобы те подсобили ему в войне с правителем Теламерка. Они-то помогли, только где теперь Хари? Его труп обглодали рыбы в Хаврефьорде! А вождь викингов стал новым конунгом!

– Похоже. – Лычко кивнул, хотя ясно было, что история эта притянута не то что за уши – за усы. – В далеком Новгороде никому и в голову не придет посягать на нашу свободу, а в близком Киеве на нее только и облизываются!

– Даже перед лицом общей опасности?

– Даже перед ней. – Лычко остановился у широких, настежь распахнутых ворот. За ними виднелся просторный двор с коновязью и строение, могущее быть только постоялым двором, – И особенно сейчас, когда можно воспользоваться чужой бедой.

У коновязи хрупали овсом могучие кони, привыкшие носить на себе всадников в броне. Один покосился налитым кровью глазом, возмущенно фыркнул. Вид грязных и оборванных викингов оскорблял конскую душу.

– Вот это зверь!.. – буркнул Нерейд уважительно. – А зачем мы сюда приперлись? Горло промочить?

– Не только, – ответил Лычко. – Остановимся на ночь, а заодно узнаем новости о делах на юге. Тут собираются воины, дружинники и наемники – все, кто оказался в Киеве.

Рванул на себя дверь. Та открылась легко. Изнутри потянулись густые запахи браги, лука, жареного мяса, Ивар ощутил, как заклокотало в желудке, а в рот водопадом хлынула слюна.

Внутри оказалось на удивление просторно. За длинными столами расположились широкоплечие мужчины: двигались они уверенно, а их острые, проницательные взоры резали не хуже меча. Губы их блестели от съеденного, а, глаза – от выпитого. Переговаривались грубыми голосами, смеялись громко и искренне.

Когда дверь хлопнула, то гул разговоров на мгновение стих, многие уставились на вошедших. Но те выглядели своими, такими же битыми и пропыленными, и завсегдатаи быстро потеряли к ним интерес.