Текст книги "Война призраков [дилогия]"

Автор книги: Дмитрий Казаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Идти, а тем более бежать в них с непривычки было неудобно. Но приходилось торопиться, и новички часто спотыкались.

– Быстрее, твари! – Голос напомнил Васкесу (а вернее, спрятанному внутри него Виктору) лейтенанта Коломбо… Это подбадривал переселенцев стоящий у дверей барака низкорослый, но ужасающе широкоплечий тип. – У вас осталось тридцать секунд, чтобы покинуть помещение! Потом я пущу в дело кнут!

Пробегая мимо охранника, Васкес разглядел грубые черты лица, вывернутые ноздри и щетину на щеках, жесткую, как у кабана. Темные глаза сверкали непонятной яростью, выбритый череп блестел, подобно мокрому камню.

Солнце Альвхейма едва поднялось над горизонтом, но лучи его уже жгли. От работников, строящихся перед бараками, падали длинные темные тени.

– Вставайте в один ряд с нами, – подсказал тот из старожилов, который вчера советовал не поддаваться страху. Звали его Игорь. – Сейчас будет перекличка.

Широкоплечий надсмотрщик вышел перед строем. С руки его свешивался кнут, а в другой он держал лист писчего пластика. На поясе болтались кобура и дубинка, вроде той, которой были вооружены охранники космопорта.

– Сегодня у нас пополнение, – прорычал надсмотрщик, – все новички – шаг вперед!

Васкес без особой поспешности сдвинулся с места, краем глаза заметив, как отделились от строя другие.

– Мое имя – Ариф, – сказал надсмотрщик, – и я отвечаю за порядок в вашем бараке. Если вы посмотрите на своих новых приятелей, то увидите на лицах многих синяки и ссадины. Это следы моего недовольства. Молите всех богов, чтобы его объектом в следующий раз не стали вы. Чтобы избежать этого, нужно всего лишь не нарушать правила и добросовестно трудиться. Вы меня поняли?

– Да, – робко промямлил кто-то, но большинство новых работников промолчали.

– Не слышу! – Круглое лицо исказила яростная гримаса. – И ответ должен быть: «Да, господин!»

– Да, господин!.. – прозвучало намного громче.

– Вот и отлично, встали в строй. – Ариф принялся ожесточенно разглядывать листок, который до сих пор мял в ладони. – Ардельо, Самуэль.

– Здесь. – Сутулый мужчина на мгновение выступил из рядов, потом вернулся на место.

– Отлично. Афроун, Джеймс…

Замерев в строю, Васкес мог видеть, как та же самая перекличка проводится и среди обитателей других бараков. К каждому из них был приставлен особый надсмотрщик, и все они выглядели не менее впечатляюще, чем Ариф.

– Лучше его не раздражать, – сказал Игорь, когда перекличка закончилась, – в гневе он страшен. Недавно ударом кулака убил одного из работников…

– А что хозяин? – с тревогой спросил Фердинанд.

– А ничего, – пожал широкими плечами Игорь. – Ему плевать на такие мелочи. Тут чуть не каждый день несколько трупов. Ладно, пойдем завтракать…

На завтрак работникам отвели всего полчаса, и время не успело достигнуть семи, когда колонны людей, казавшихся одинаковыми в серо-зеленой одежде и соломенных шляпах, побрели от бараков в разные стороны.

– Сегодня будем работать на пустоши, – сказал бывший гражданин, носящий прозвище Отставник, когда увидел, куда их ведут, – перекапывать землю. Все лучше, чем сражаться с сорняками!

К упомянутым пустошам пришлось тащиться почти целый час. Светило высоко поднялось над горизонтом и ощутимо припекало спины.

– Мы от жары в этом рванье подохнем, – мрачно изрек Хуан, – нельзя было что-нибудь полегче придумать?

– Этот костюм – единственное, что дает тебе шанс выжить, – ответил Игорь. – Ты в этом еще убедишься. И очень скоро.

Пустоши – ровный прямоугольник голой земли, резко выделялись рядом с соседними участками, на которых что-то бурно росло и зеленело.

– Разбирайте лопаты и тачки, – распорядился Ариф, когда один из двух младших надсмотрщиков отпер скособоченный сарайчик, едва заметный на краю поля, – грузовик с удобрениями сейчас подъедет.

– Почему бы не напасть на них? – спросил Васкес, получив увесистый инструмент с острым блестящим лезвием. – Их всего трое, а нас – несколько десятков!

– Если ты ищешь быстрой смерти – вперед, – спокойно ответил Игорь, – только бесполезно. Тебя никто не поддержит, все, кто провел тут больше месяца, сломаны морально. Но даже если найдешь сторонников, это ничего не даст. Надсмотрщиков ты выведешь из строя, а дальше что? Вся территория контролируется с болтающегося где-то там, – он ткнул вверх пальцем, – дирижабля, и не успеешь ты добраться до центра усадьбы, как тебя встретит личная гвардия Хольмстада, вооруженная огнеметами. Можно попробовать прорваться через периметр. Но ты ничего не выиграешь. Погибнешь в лесу, а если выйдешь к населенным местам, то тебя без денег и документов быстро поймают и привезут сюда снова. Ты вернешься на это поле, но только в цепях.

Васкес в ответ на эту отповедь лишь мрачно засопел.

С ревом и лязгом, изрыгая клубы вонючего дыма, подкатил трактор. Прицеп-самосвал, который он волок за собой, со скрежетом вывалил на край пустоши кучу неприятно пахнущего бурого вещества.

– За работу! – закричал Ариф. – До вечера вы должны перекопать и удобрить этот участок!

Работа оказалась простой, но тяжелой. Первый ряд работников перепахивал лопатами землю, выбирая из нее все, могущее помешать посадкам. Мусор загружался в тачки и отвозился к краю участка, где сваливался в кучу. Следующий ряд вновь вскапывал очищенную территорию, внося в почву навоз.

Из-под лопат и шагающих ног поднимались облачка пыли, быстро слившиеся в одно. Оно повисло над полем, но никоим образом не умерило солнечный жар. Зато пыль теперь оседала на зубах и коже и забивалась в глаза и ноздри,

Из темной, рассыпчатой земли торчали какие-то шипы, похожие на увеличенные в десятки раз колючки боярышника. Любопытный Чарльз стащил перчатку и вознамерился потрогать один из них.

– Стой, идиот! – закричал кто-то из опытных работников, но оказалось уже поздно.

Чарльз ойкнул и совершенно детским жестом сунул палец, из которого текла кровь, в рот. Шип на глазах разбух, из него буквально выстрелил зеленый стебель, ощетинившийся листьями. В считанные мгновения появились и опали розовые, сладко пахнущие цветы.

– Что это? – изумленно спросил Фердинанд.

– Сорняк, – мрачно ответил Игорь, – ему нужен минимум влаги, чтобы развиться… Теперь вместо одного шипа, придется выкапывать десяток…

Стремительно выросшее растение с невиданной быстротой засыхало. От его ветвей отваливались, втыкаясь в землю, шипы, бывшие на самом деле семенами. Листья пожухли, стебель превратился в ссохшуюся плеть. Мгновение – и кучку сухой пыли развеял ветер.

– Ничего себе! – удивился Виктор. – Как быстро!

– В сезон дождей эта штука растет со страшной скоростью, но и жрут ее не менее быстро, – пояснил Игорь. – Ладно, за работу, а то Ариф на нас внимание обратил…

– Не спать, грязные свиньи! – Кнут щелкнул в опасной близости, и работники поспешно схватились за лопаты.

Светило поднималось все выше, и жара постепенно усиливалась. Тело просто прело в тяжелом комбинезоне, а ступни в ботинках нагрелись почти до температуры кипения. Но все вопросы о необходимости такой обуви отпали, когда после очередного взмаха лопатой в земле обнажилась черная дыра и метнувшаяся оттуда зубастая тварь вцепилась Васкесу в лодыжку.

Она шипела и сжимала челюсти, но прокусить толстую кожу не смогла.

– Ядовитая, – определил Игорь, когда Хуан ловко разрубил на части покрытое темной шерстью тело. – Тебе повезло…

Несколько раз работникам давали возможность напиться. Сквозь пыльное марево можно было разглядеть, что происходит на соседних участках. Согнувшиеся там в три погибели обитатели других бараков тоже возились с посевами, культивировали землю возле корней.

Местное солнце передвигалось по небу с устрашающей медлительностью.

Васкес работал равнодушно и размеренно, точно так же, как и на уборке мусора в родном Мехико. Жизнь там не сильно отличалась от того, что встретило его здесь. На Земле он, правда, мог привести к себе женщину или пойти в бар и напиться с друзьями.

На Альвхейме подобных радостей, похоже, не предвиделось.

Менее привычным к тяжелой работе эмигрантам приходилось куда хуже. Упавших в обморок Ариф приводил в чувство с помощью универсального средства – кнута, добавляя в воспитательных целях порцию брани.

Помогало безотказно.

И все же к вечеру, когда наступило время возвращаться в барак, многие едва передвигали ноги. Васкес шел более-менее уверенно, да еще практически волочил на себе Фердинанда.

– Ох, – жаловался тот, – а я думал, что здесь меня ждет хорошая жизнь! Лучше уж умереть, чем терпеть такое…

– Так и помирал бы на поле, – угрюмо посоветовал Васкес. – Чего мне тебя зря таскать?

Жалобы волшебным образом прекратились.

244-й день 73 года летоисчисления колонии Альвхейм, усадьба «Святой Олаф»

– Сегодня идем на сорняки, – определил Игорь, когда колонну обитателей барака, значащегося под номером три, повели на северо-запад, в тот участок громадной усадьбы, где им еще не доводилось бывать.

– Что это значит? – поинтересовался Чарльз, который уже не раз пострадал из-за своего длинного языка, но все никак не мог его укоротить.

– А то, что вероятность умереть сегодня гораздо выше, чем обычно, – пояснил Игорь. – Работать придется у самого периметра, и от джунглей нас будет отделять тонкая металлическая сеть.

– Чего такого в этих джунглях, что вы их так пугаетесь? – глухо пробормотал Васкес.

– Увидишь. – Игорь ограничился коротким ответом. – Но одно могу посоветовать: будьте очень осторожны! Следите за всем, что происходит вокруг!..

Участок, на котором предстояло совершать очередные трудовые подвиги, был угловым. Один из углов занимала грозно ощетинившаяся пулеметами сторожевая вышка. От нее расходились в две стороны столбы, на которых была укреплена металлическая сеть. Сквозь круглые железные ячейки виднелась стена густой зелени, такой плотной, что она казалась почти монолитной.

– Не думайте, что там прохладно, – проскрипел Отставник, обращаясь к новичкам, которые жадно пялились в сторону джунглей. – Да, листья не пропускают солнечные лучи, но меж стволов царит страшная духота. И она будет единственным, что вы успеете почувствовать, оказавшись там!

– За работу! – Ариф выглядел сегодня злее обычного. Его кобура, как и у помощников, была расстегнута, а беспокойный взгляд куда чаще, чем на работников, обращался в сторону леса.

Между нежных, аккуратно рассаженных кустиков растения, которое было неизвестно Васкесу, но которое производило впечатление культурного, земля не была голой. Из нее, привлеченные щедро расходуемой на поливку влагой, лезли разнообразные сорняки. Одни выглядели вполне обычно, другие неприятно шевелились, будто щупальца закопавшегося спрута.

– Чего застыли? – сказал Игорь молодым приятелям. – Выдирайте их с корнем! Тут много ядовитых, но перчатки им не по зубам. Лицо только берегите.

Прополка – адски тяжелое дело, где бы ею ни пришлось заниматься: на истощенных полях метрополии или в богатой черноземом колонии. Но на Земле сорняки хотя бы не сопротивляются, когда ты выдергиваешь их из почвы, не норовят выплюнуть в лицо струйку ядовитого сока или впиться в руку торчащими из стебля шипами, увидев которые, тигр застеснялся бы собственных когтей.

– Это точно растения? – пропыхтел Хуан (он же Виктор), бросая в тачку кустик, белесые корни которого злобно шевелились, напоминая клубок червей. – Больно уж подвижные…

– Кто их знает? – безмятежно ответил Игорь. – Да и какая разница? Скажи спасибо, что хоть не кусаются!

Как оказалось, сорняки имели в запасе кое-что получше укусов. Истошный вопль заставил всех на участке вздрогнуть. Ариф рефлекторно схватился за кобуру, на сторожевой вышке дернулся ствол пулемета.

Один из прилетевших вместе с Васкесом людей застыл, прижав ладони к лицу. Он более не кричал, лишь хрипел и булькал, а потом упал. Вот его руки обессилено распростерлись в стороны, и открылось лицо.

Чарльз судорожно сглотнул, щеки Фердинанда из черных стали темно-зелеными, сам Васкес испытал приступ тошноты.

Кожу ото лба до подбородка покрывал багровый пульсирующий нарост. Он дергался и вспучивался, словно наливаясь изнутри кровью.

– Гриб-вампир, – прокомментировал Игорь. – Этот человек – покойник.

– И ничем нельзя помочь? – Фердинанд, как всегда, предпочитал не верить в худшее.

– Нет. Грибница уже расползлась по внутренностям. Эта штука пожирает животное величиной с лошадь за несколько часов, на человека времени тратит куда меньше.

Хлопнул выстрел. Пораженный грибом, несчастный переселенец дернулся и затих. Ариф опустил оружие.

– Сожгите тело, – сказал он необычно тихим голосом, обращаясь к подоспевшим помощникам. – А вы – вновь за работу!

– Будьте осторожны, – сказал Игорь, – споры этого гриба прячутся в маленьких мешочках, их очень легко раздавить. И если хоть одна попадет на открытую кожу… Вот, кстати, одна!

То, на что указал Игорь, Васкес принял бы просто за комок земли. Но после прикосновения он мгновенно лопнул, выпустив на свободу облачко крошечных черных частичек. Ветер подхватил их и утянул в вышину.

– Судя по всему, – пропыхтел Фердинанд, двумя руками выдирая особенно упорный сорняк, – биологическая среда на Альвхейме гораздо более агрессивна, чем на Земле…

– Это здесь, вблизи экватора, – добавил Игорь. – Зато на обширных землях, которые, как я слышал, лежат ближе к полюсам, все по-другому. Но они бедны и никого не интересуют. А джунгли – настоящий биологический ад, возведенный в абсолют принцип пожирания.

Продолжая говорить, темнокожий эмигрант ловко управлялся с работой, на первый взгляд не затрачивая особых усилий. Другой вопрос – какой ценой ему это давалось.

– Все существа живут за счет друг друга, – объяснял он, – растения пожираются травоядными, те служат пищей хищникам, паразиты истребляют и тех и других, а потом сами становятся перегноем. Особенно бурно все происходит в сезон дождей.

– А когда он начнется? – спросил Васкес.

– Скоро, дней через двадцать. Тогда будет еще хуже, чем…

Протяжный, вибрирующий рев, донесшийся из джунглей, заставил Игоря замолчать. Что-то затрещало в чаще, со сторожевой вышки донесся встревоженный крик. Застучал пулемет, охранник явно разглядел что-то, с земли пока невидимое.

– Всем отойти от забора! – рявкнул Ариф. Оружие уже было у него в руках, помощники спешно бежали к старшему надсмотрщику.

Тяжелое гибкое тело с грохотом ударилось о заграждение. Металлические полосы затрещали, несколько из них лопнули под ударами острейших когтей.

– Никси! – выкрикнул Отставник, и в голосе его звучал страх.

Больше всего явившийся из чащи зверь напоминал постройневшего медведя, добавившего к толстой шкуре костяные пластинки. В вытянутой пасти блестели треугольные зубы, не оставляя сомнений в том, что это хищник.

Сообразив, что проломить сетку ему вряд ли удастся, Никси подобрался и одним прыжком перескочил ее. Под мощными лапами затрещали безжалостно сминаемые стебли.

И тут же вновь ударил пулемет. Крупнокалиберные пули, рвали плоть зверя, но он еще ухитрился сделать бросок и рухнул, не добравшись до обмерших от страха работников всего несколько метров.

Ариф приблизился к поверженной твари первым. Пистолет в его руке дернулся, пуля с чмоканьем вонзилась в мохнатый висок. С облегченным вздохом надсмотрщик вытер пот со лба.

– Эй, вы, – приказал он ближайшим работникам, – утащите тушу с поля. Вон туда, к дороге.

– Вот вам и привет из джунглей, – пробормотал Игорь, возвращаясь к сорнякам. – Никси убивает человека ударом лапы, а ведь он еще не самый опасный из хищников!

Сказать на это было нечего.

Работа продолжалась в том же изнуряющем темпе, а ближе к вечеру один из обитателей барака номер три умер. Он просто упал и не смог встать, даже когда надсмотрщики принялись безжалостно стегать распростертое тело.

– Отнесите его туда, – недовольно прорычал Ариф, когда понял, что все бесполезно, – к трупу хищника. Падаль к падали!

– Франсуа Дрей. Он продержался пять месяцев, – обреченно заметил Отставник и закашлялся, – а ведь был сильным и крупным мужчиной.

Когда приехавшая машина забирала тела, Дрей уже не дышал.

259-й день 73 года летоисчисления колонии Альвхейм, усадьба «Святой Олаф»

– Быстрее, тварь! Шевелись! – Удар кнута ожег спину даже сквозь плотную ткань комбинезона. За прошедшие дни он стал таким же грязным и измятым, как у старожилов, и Васкес более ничем не выделялся из толпы.

– Я делаю все, что могу! – огрызнулся он.

– Что? Молчать! – взревел Ариф. Последовал новый удар, еще более болезненный.

– Что, смелый, когда вооружен?.. – Васкес бросил вскапывать грядку и с выражением мрачной решимости повернулся к надсмотрщику. Прочие работники спешно отступали в сторону, точно от пораженного грибом-паразитом.

Ариф побагровел так, что стал похож на помидорину в шляпе. Похоже было, что звероподобный надсмотрщик никогда не сталкивался с сопротивлением и привык к безропотному повиновению.

– Так ты что, считаешь, что я трус? – почти прошипел он.

– Да, считаю, – ответил Васкес.

– Что ты делаешь, опомнись! Он тебя убьет! – выкрикнул кто-то из толпы.

– Нет, не убью. – Кровь отхлынула от лица Арифа, он подозвал одного из помощников. – Но измордую изрядно! Покажу, что стою кое-чего и с голыми руками! Давай, бросай лопату!

С удивленным гулом толпа следила за тем, как старший надсмотрщик отдает подручному кобуру и кнут, как снимает шляпу, разминает здоровенные кулаки, похожие на пудовые гири.

– А Виктор испытывал замешательство, затрудняясь принять решение. Главная задача – выжить, вступила в противоречие с характером личности-маски – мрачным, непокорным и решительным Хуаном. Ариф способен прикончить человека и голыми руками, и вряд ли СЭС обрадуется, обнаружив, что одного из ее потенциальных сотрудников скормили свиньям в какой-то из латифундий Альвхейма.

Но спасти себя, использовав в полной мере искусство сэнсэя Ли, тоже нельзя! Подобное умение у простого эмигранта, мусорщика из Мехико, вызовет подозрения…

Пока Виктор терзался сомнениями, его противник начал действовать. Зло взревев – должно быть, с таким кличем выходил на охоту саблезубый тигр, он ударил. Быстро и беспощадно.

Васкес едва сумел увернуться.

Ариф обрушился на него градом ударов. Для своего телосложения он оказался на удивление проворен. Дрался надсмотрщик умело, и Виктору приходилось прикладывать все силы, чтобы устоять на ногах.

Пару раз он ухитрился ответить и едва не закричал от боли, когда кулак отлетел от твердой, точно камень, скулы.

В глазах Арифа тем не менее мелькнуло удивление. Знавший на своем веку только быстрые и сокрушительные победы, он не привык, чтобы били его. Пусть даже столь неубедительно и неопасно.

А Виктор наконец принял решение – драться так, как делал бы это выросший в большом городе человек, которому мальчишкой довелось участвовать не в одной драке. Он зарычал и сам полез вперед.

И тут же пропустил несколько ударов. Из рассеченной губы закапала кровь, в голове словно загудел колокол, а в груди после соприкосновения с огромным кулаком больше не осталось воздуха.

Еще удар – и он оказался на земле. Перед глазами, один из которых начал заплывать, все качалось и двоилось, но все же Виктор, вновь ставший Хуаном, сумел разглядеть, что Ариф ждет чуть поодаль, не трогая лежачего. Азартные крики работников причудливо смешивались в ушах с гулом крови.

С трудом, ощущая, как подламываются руки и ноги, Васкес принялся подниматься.

– Лежи, и я оставлю тебя! – сказал надсмотрщик.

– Не дождешься! – прохрипел Васкес и, кое-как встав, двинулся к противнику. Его шатало из стороны в сторону, но это уже не имело значения.

Удара он даже не увидел. Просто почему-то вновь оказался на земле, а перед глазами густела темнота.

– Ты сражался хорошо и доставил мне удовольствие! – донесся откуда-то из нее рычащий голос. – Поэтому не будешь убит! Но наш карцер – для многих он показался хуже смерти!

Больше Васкес ничего не слышал и не чувствовал.

Глава 6
СБОРЩИКИ ЯГОД

260-й день 73 года летоисчисления колонии Альвхейм, усадьба «Святой Олаф»

Из-за толстой двери карцера донеслись клацающие звуки. Хуан Васкес, обитавший тут одиннадцатый день, приподнялся на охапке соломы, которая служила ему постелью, и принял сидячее положение.

Судя по грохоту в замке, кто-то собирался его навестить.

Относительно местных удобств Ариф не соврал – для многих, привыкших к комфорту, пребывание в совершенно темной, крошечной комнатке без окон оказалось бы хуже смерти.

К тому же тут было ужасно холодно. Где именно расположен карцер, Васкес не знал – его приволокли сюда в бессознательном состоянии, но, судя по исходящей от стен промозглой сырости, скорее всего, глубоко под землей.

Круг общения сводился к охраннику, который раз в сутки приносил миску с мутноватой болтушкой, которая здесь называлась едой. После обильной, хотя и однообразной кормежки, которой «баловал» работников Эрик Хольмстад, утолить голод она не могла.

Замок скрежетнул последний раз, выдав ругательную тираду на замочьем языке, и сдался. Дверь со скрипом открылась, впустив в помещение багровый, колеблющийся свет.

Но Васкесу и он показался болезненно ярким. Прикрыв ладонями заслезившиеся глаза, он мог только вслушиваться в происходящее. Тяжелые, неторопливые шага – это охранник, его поступь узник запомнил очень хорошо. И еще чья-то твердая, уверенная походка.

Шаг, еще шаг, и ее обладатель остановился совсем рядом.

– Да, ты плоховато выглядишь. Услышав это, Васкес вздрогнул. И немудрено – с нежданным визитом к нему явился сам хозяин усадьбы.

– Ну и что?.. – Спорить с очевидностью было глупо. Следы от побоев еще не сошли, и хотя зеркала в карцере, естественно, не было, Васкес примерно представлял, на что похож.

Он смог чуть-чуть приоткрыть глаза. Те по-прежнему слезились, но болезненная резь прошла. Эрик Хольмстад стоял в двух шагах, высокий и красивый, с холодной улыбкой на холеном лице. Его, похоже, совсем не смущали холод и вонь, царящие в карцере.

За спиной хозяина, сопя, топтался охранник. В руке его трепетал огнем самый настоящий факел.

– А ничего, – ответил Хольмстад спокойно, – просто я удивлен, что Ариф тебя не убил. На человека, который смог хоть какое-то время продержаться против его кулаков, стоит посмотреть.

– Ну и глядите, – угрюмо насупившись, прохрипел Васкес, – хотя было бы на что…

– Вот что, – перебил его владелец усадьбы. – Ты – человек сильный и решительный. Как насчет того, чтобы самому стать надсмотрщиком?

Васкес выпучил глаза, невзирая на дискомфорт.

– Что?.. Я – надсмотрщик?..

– Почему бы и нет? – развил мысль Хольмстад. – Ты точно так же будешь работать на меня, как и ранее, разве что работа будет чуть полегче, условия жизни получше, и появятся неплохие шансы прожить здесь год и получить гражданство. А тогда будешь сам решать, что делать дальше. Но я уверен, что ты не уйдешь. Никто не уходит с этой работы…

– И я не уйду, – Васкес ухмыльнулся, изображая отвращение, – потому что не соглашусь на это предложение! Чтобы я стал мучителем собственных товарищей? Чтобы зарабатывал на жизнь кнутом? Никогда!..

И вновь гордая и независимая натура Хуана Сантьяго Васкеса вступила в противоречие с задачей выживания. Хотя именно тут Виктор действовал в согласии с собственной маской. Лучше поискать другие пути, чем озвереть и превратиться в плохое подобие Арифа.

А став надсмотрщиком, озверения не избежишь. Власть над людьми, возможность безнаказанно издеваться над другими – чудовищный наркотик, которого лучше и не пробовать.

– Что же, ты сам выбрал. – Хольмстад пожал плечами, на лице его мелькнуло и тут же пропало выражение досады. – Но учти, в следующий раз пощады не будет. Ариф получит приказ убить тебя при малейшем неповиновении.

Васкес никак не отреагировал на эти слова.

Не дождавшись ответа, хозяин усадьбы еще раз пожал плечами и шагнул к выходу. За ним затопал охранник с факелом. Дверь громыхнула, оставив Васкеса в одиночестве, наедине с темнотой и тишиной.

Если подумать, то это не самая плохая компания.

270-й день 73 года летоисчисления колонии Альвхейм, усадьба «Святой Олаф»

При каждом шаге цепь, соединяющая закрепленные на лодыжках стальные браслеты, неприятно звякала. Хорошо еще, что она была достаточно длинной и не мешала ходьбе. Не препятствие для движений, а скорее напоминание о наказании, хотя бежать с такой штукой будет тяжеловато.

– Тебе придется носить их тридцать пять дней, – сказал охранник, когда кандалы были надеты, еще внизу, в карцере. – Если ничем не провинишься в этот срок, то их с тебя снимут!

Васкес слушал и кивал, испытывая смутную уверенность, что до истечения тридцати пяти дней он покинет «гостеприимную» усадьбу господина Хольмстада. Тем или иным способом.

Относительно расположения карцера он оказался прав. Чтобы выбраться оттуда, пришлось преодолеть длиннющую винтовую лестницу, а затем еще и несколько разделенных дверями коридоров.

То, что открылось глазам за пределами здания, повергло Васкеса в изумление. Можно было подумать, что он попал на другую планету. Чистое небо и ослепительное светило исчезли, вместо них клубилась пелена сизых туч, таких низких, что, казалось, их можно потрогать рукой.

Дождь хлынул с такой силой, словно землю поливали из десятков пожарных брандспойтов. Только жара говорила о том, что они еще на Альвхейме.

– Пойдем, нечего глазеть, – сказал Ариф, ожидавший выпущенного на свободу подопечного. В руке надсмотрщика вместо дубинки или кнута красовался внушительных размеров зонтик. – Только это надень…

Васкесу была вручена накидка из плотной прорезиненной ткани. Снабженная капюшоном, она хорошо защищала плечи и спину, оставляя открытой переднюю часть тела. Скорее всего, для того, чтобы работнику ничего не мешало действовать руками.

Дождь обрушился сплошным потоком и превратился в самый настоящий водопад. Упругие струи колотили по плечам и голове, словно намереваясь проделать в них множество дырок. В воздухе висела дымка, часть воды, не успев впитаться, тут же испарялась, превращая атмосферу в нечто вроде безвкусного киселя.

Дышать им было противно.

Васкес не особенно удивился, когда его повели не к бараку, а куда-то в сторону, к северной окраине поместья. Время, судя по всему, полуденное, самое рабочее.

Обитатели барака номер три трудились по щиколотку в хлюпающей грязи, обрабатывая какие-то хлипкие ростки. Дождевые капли ударялись в жижу с такой силой, что в воздух взлетали небольшие фонтанчики. Складывалось впечатление, что поле попало под обстрел.

– Давай, вкалывай, – напутствовал Васкеса Ариф, – и помни: еще один фокус – и ты труп!

Сопровождались эти слова кровожадной гримасой, узрев которую, белый медведь обмочился бы от страха.

– Мы уже не думали тебя увидеть вновь, – признался Чарльз, когда приятель занял место рядом с ним.

– А зря, – мрачно ухмыльнулся Васкес, изо всех сил скрывая то, что ему приятно вернуться к этим людям, – я еще им всем покажу… Чего тут у вас нового?

– Сезон дождей начался.

– Это я заметил. И что, каждый день так?

– Нет, сегодня уж очень сильный дождь. – И Игорь, появившийся рядом, поежился под накидкой.

– Что еще случилось? – Новости из барака казались Васкесу в этот момент важнее всего на свете.

– Умер Отставник, – без особой печали сообщил Чарльз, – просто не проснулся утром, и все. Да, и в четвертом бараке пополнение – очередные бедолаги с Зе…

– Хватит болтать! – Хлопнувший в опасной близости кнут прервал беседу. – Работайте! Или ты, Васкес, опять нарываешься?

Ответить на это было нечего, и оба поспешно согнулись, возвращаясь к склизким грядкам.

287-й день 73 года летоисчисления колонии Альвхейм, усадьба «Святой Олаф»

В помещении барака номер три клубилась душная тьма, пронизанная тяжелыми запахами мокрой одежды и пота. Под потолком равномерно гудел вентилятор, по крыше, точно сотня обезумевших дятлов, долбил дождь.

Хуан Сантьяго Васкес лежал без сна и ждал того момента, когда уснут все. Сегодня он задумал покинуть пределы усадьбы Эрика Хольмстада. Как выбраться за ограду, он придумал уже давно. Сложнее было с тем, что делать дальше. Единственный возможный выход – добраться до любого крупного города: там человеку без документов и денег выжить куда легче, чем где-либо еще.

Проблема заключалась в том, что он не знал, где такой город находится.

Ясно, что не рядом. В окрестностях космопорта больших городов не бывает в принципе – авария на любом из звездолетов может привести к взрыву, сравнимому по мощности с ядерным.

Так что придется двигаться наугад, рискуя встречей с тварями из джунглей.

Но риск в данном случае был оправдан. Васкес прекрасно понимал, что в усадьбе он не протянет больше месяца. Надсмотрщики постоянно провоцировали его. Сдерживаться становилось все труднее.

А эта ночь ничем не хуже других, чтобы сбежать.

Естественно, жаль расставаться с Игорем, Чарльзом, прочими друзьями, которых приобрел на этой чудовищной, похожей на ад планете. Но собственная жизнь дороже привязанностей, которые все равно окажутся разорваны с ее окончанием.

Самым сложным при ожидании было не заснуть самому. Васкес лежал, напряженно тараща глаза в потолок и стараясь не обращать внимания на то, как ноют натруженные за день мышцы, как исподволь наползает сладкая истома, – стоит только поддаться ей, и проснешься лишь под рев сирены…

Решив, что нужный момент настал, Васкес слез с кровати и, прихватив накидку, двинулся к выходу. Ножную цепь, чтобы не звенела, он придерживал рукой. Беглеца сопровождала какофония из сопения, храпа и посвистывания, издаваемого десятками носов.

Невозбранно преодолел он расстояние до двери и замер, прислушиваясь. За ней, в небольшой комнатушке, должен дежурить один из надсмотрщиков. Судя по доносящимся оттуда тягучим зевкам, тот находился на месте.

Отступив в сторону, Васкес легко толкнул дверь. Та заскрипела и отворилась.

– Кто тут? – спросил надсмотрщик напряженным шепотом. Судя по шороху, он схватился за кобуру.

Ответа не последовало. В глубине барака кто-то довольно шумно испустил газы.

– Сквозняк, – решил для себя надсмотрщик и встал, чтобы закрыть дверь. Высунувшиеся из-за притолоки руки оказались для него неприятным сюрпризом. Он даже не успел пикнуть, когда с глухим треском начали ломаться его шейные позвонки.

Васкес подхватил падающее тело. Сэнсэй Ли мог бы гордиться учеником. Причем не только его физическими кондициями. Расчет на то, что надсмотрщик, скорее всего, привык к безропотному повиновению и не ожидает нападения, оказался верным.

Кобура с пистолетом поменяла хозяина, универсальный ключ от кандалов, снятый с пояса убитого, бесшумно повернулся в замочке. Стальная цепь негромко брякнулась об пол, и Васкес, ощущая себя без привычной тяжести на ногах необычайно легким, бесшумно, словно призрак, выскользнул в ночь. Здесь он прижался к стене и замер, вглядываясь во тьму и прислушиваясь.