Текст книги "Игры Высоких"

Автор книги: Дмитрий Курмаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

Комков скромно потупился. Так, сначала Симонов, теперь Черняк. Если с детства увлекаться фантастикой, а про это всем-всем известно, автоматически становишься специалистом по полтергейсту, инопланетным мирам и альтернативным реальностям. Что он мог сказать подполковнику Черняку, которому обо всем этом потом докладывать вышестоящему начальству? Можно, конечно, рассказать про сон, где лейтенант Комков увидел Элизабет и Темную Богиню. Подробно передать о приглашении на службу вышеуказанной гражданкой Темной Богиней, а также его патриотичном отказе. Поведать о том, что маленькая кавалькада из трех всадников на двух шоссах убыла в параллельный мир, просто ускакав на небо. Натурально. И тогда «больнички», как выражается Олег, точно не избежать.

– Это дело экспертов, товарищ подполковник. Все, что я знал, я рассказал. Добавить что-либо к докладу мне нечего.

Черняк засопел, подозрительно глядя на лейтенанта. Одна мысль о том, как он будет весь этот бред излагать генералу, приводила его в бешенство. Он военный человек, а не мозгляк какой-нибудь очкастый! Его дело – воевать, рвать горло врагу, а не разбираться с разными… это самое.

Черняк вдруг сник.

– С самого начала чувствовал: тухлое дело… Группа из трех-четырех боевиков… Летуны!..

Комков пристально рассматривал носки своих ботинок. Он ничем не мог сейчас помочь Черняку, который, при всех его недостатках, был хорошим командиром.

– Как ребра-то твои? – поинтересовался подполковник.

Комков невнятно сказал, что нормально.

– Нормально, говоришь… – Черняк проводил взглядом солдат, с натугой тащивших большой черный мешок с трупом шосса. – В общем, так. Напишешь на базе подробный рапорт, по минутам. Что, где и как происходило… За гибель людей я на тебя зол, но не виню… Война – она и с чертями война. Рапорт напишешь – и катитесь с Симоновым в госпиталь, с глаз долой… А сейчас дуй в вертолет, с первой партией летите.

– Разрешите идти, товарищ подполковник?

– Разрешаю, – буркнул Черняк.

– Да, лейтенант. – Окрик начальника заставил Комкова вздрогнуть и замереть на месте. – Само собой, обо всех этих «непонятках» никому ни слова… Был обычный бой, неудачный… И все. Ясно?

– Так точно, товарищ подполковник! – рявкнул Андрей и направился к вертолету.

– Вот… – только и сказал Черняк.

Глава 2
ДЕВУШКА НА BMW

Комков стоял на остановке. Автобус номер шесть, «мерседес» турецкой сборки, все никак не хотел за ним приезжать. Маршрутные «газели», помигивая поворотниками, подруливали, торопливо высаживали пассажиров и уносились прочь. Андрей поднял воротник своей потертой кожаной куртки: ветер был холодный. Ему было хорошо. Его не расстраивали ни пасмурный серый день, ни грязная снежная жижа, летящая из-под колес автомобилей, ни этот вечно опаздывающий «шестой» автобус. Он с интересом поглядывал на симпатичных особ противоположного пола не старше тридцати. У Комкова было радостное ощущение школьника на каникулах. Отпуск – это те же каникулы. Еще целых три недели он будет с удовольствием валять дурака: умеренно потреблять спиртное с друзьями-товарищами и хулиганить девчонок. Красота!

…В госпитале они с Симоновым провалялись две недели, отъедая бока на казенных харчах и наконец-то вволю выспавшись. После госпиталя их дважды вызывали к генералу и допрашивали с пристрастием, задавая всякие коварные вопросы. Но, убедившись, что версии и лейтенанта, и снайпера хорошо согласованны и ничего нового они уже не скажут, от них отстали, еще раз настрого предупредив о «неразглашении». К этому времени бригаду вывели на отдых к месту постоянной дислокации, и Черняк выгнал их в очередные отпуска, пообещав потом «спустить шкуру». Отпускные и боевые дали – о чудо! – почти не измотав нервов. И два солдата ненадолго почувствовали себя наследниками богатого американского дядюшки. Это дело они отметили уже на вокзале, нарезавшись так, что еле погрузились в купе. К счастью, вместе они ехали только сутки и пропить все деньги просто физически не успели. На одной из занесенных снегом железнодорожных станций их пути разошлись: Комков сошел с поезда и на дребезжащем автобусе поехал навещать матушку, а Симонов продолжил путь в направлении столицы, поскольку жил в Подмосковье.

У матери, в маленькой деревушке из пяти дворов, Андрей пробыл четыре дня.

За прошедший с момента последней встречи год мать изменилась. В глазах появилась пугающая усталость. Резче стали морщины. Больше седины в волосах.

– Приехал, – сказала она, увидав входящего сына. – Как знала – пирогов напекла. Мой руки и марш за стол.

Выросшая в военной семье, мать не переносила «телячьих» нежностей. И вообще нрав имела суровый.

Они пообедали, хлопнули по маленькой ядреного деревенского самогона.

– Когда женишься, оболтус? – спросила мать. – Старший в Афгане без следа сгинул. Ты с войны не вылезаешь. Внуков мне, старухе, когда ждать? Доживу ай нет?

– Ну какая женитьба, мам, – сказал Андрей. – Куда я жену-то приведу? В малосемейку, что тетя Майя оставила, или сюда?

– А чем мой дом плох? – вскинулась мать. – Крыша не течет. Тепло, просторно. И сад хороший. И земли хватит, чтобы руки приложить. Чего не жить-то?

Андрей хмыкнул. Ага, затащи какую-нибудь девчонку сюда в глушь, к коровам. Щазз. Словно прочитав его мысли, мать покачала головой:

– Нынешние-то девки не те… Зачем пахать, лучше в городе порхать. По дискотекам. Я в молодые годы с Егорушкой по гарнизонам моталась, вас двоих вынянчила…

Андрей с отсутствующим видом рассматривал черно-белое фото деда на стене. Фотографии отца рядом не было. Для мамы отец до сих пор был жив… Никто в семье не знал, где и как он сгинул. Все прятала сухая формулировка: пропал без вести, выполняя задание командования.

– Мертвым его не видели, – сказала тогда мать. – Значит, вернется…

Андрей не знал, откуда она это взяла, но мать твердо верила, что держать в доме на видном месте фото любимого человека – к разлуке. Поэтому фотографии отца были только в старом семейном альбоме, который Андрей с некоторых пор не любил рассматривать: он напоминал о близких людях, которых уже нет.

Дед в парадной летной форме блестел белозубой улыбкой. На груди орден Ленина и боевое Красное Знамя. Это был его последний снимок. Через четыре месяца МиГ-15 капитана Комкова был сбит на взлете американским F-86 «Сейбр». Воевать дед начал еще в Отечественную, одержав первую победу летом 1943 года под Курском. Войну закончил, имея на своем счету девять сбитых немецких самолетов, к которым в Корее добавил еще трех американцев.

Когда-то в детстве романтика рыцарских поединков в небе покорила Комкова. Он зачитывался воспоминаниями Кожедуба и Ворожейкина. Представлял себя в кабине Яка или «лавочкина». Но с летной карьерой у него не сложилось, и сейчас, положа руку на сердце, Андрей не жалел об этом. Не то чтобы его перестало манить небо, просто иногда, глядя на прикованные к земле из-за отсутствия топлива МиГи, он понимал: сидел бы сейчас где-нибудь и хлестал с тоски спирт вместо полетов…

«Летал» он только за компьютерным столом, в «Ил-2. Забытые сражения». Когда приезжал в отпуск. То есть редко. Начал кампанию под Ленинградом на Ла-5, да так и застрял вылета после десятого.

– А все равно жениться надо. Ну и пусть вертихвостка попадется, лишь бы ребенка родила. А я уж как-нибудь сама его на ноги поставлю…

– Мам, ты то помирать собираешься, то малыша нянчить, – сказал Андрей и тут же пожалел о своей грубости.

Мать ловко и деловито отвесила ему подзатыльник:

– Коли будет чего ради жить, не скоро меня закопаете-то.

Андрей почесал затылок – рука у мамы была тяжелая – и торопливо сказал:

– Ну извини, мам, ляпнул сдуру… Ты еще и меня переживешь.

– Тьфу, дурак, не дай бог. – Мать подумала, не огреть ли сына еще разок, но вместо этого плеснула ему в рюмку еще первача.

– Выпей вот, а то несешь с похмелья невесть что…

Андрей проглотил ядовитую жидкость как лекарство. Мать верно подметила: их «ударные» сутки с Олегом давали о себе знать.

– Лезь на печку, воин, отсыпайся, – сказала мать. – Дела завтра будешь делать.

Следующие дни Андрей «делал дела», требующие мужских рук. Мать с видимым удовольствием играла роль сурового старшины. Комков рад-радешенек был, что на дворе зима, иначе бы дел было раз в десять больше. Вечерами они с матерью пили густой душистый чай с ватрушками или блинами, говорили ни о чем, рассматривали старые альбомы с пожелтевшими от времени фотографиями. Привечали соседей, собравшихся поглядеть на Егорова сына и порасспросить о злой кавказской войне. В общем, все как обычно. Так было каждый раз, когда Андрей приезжал сюда в отпуск.

В последний вечер мать опять извлекла из схрона бутыль с сизым самогоном. И, конечно, снова завела речь о женитьбе.

– Найди себе хорошую девушку, Андрюш. Ну, пожалуйста, как мать прошу. Последний ты из рода остался. Не шутки ведь! Хватит кол-то свой для потехи чесать!

– Мам! – Андрей чувствовал себя виноватым: мать была права, но… Не получается у него пока. Некогда. То училище, то война… Как ее, «по заказу», хорошую-то найдешь? Через службу знакомств?

– Чего «мам»? – Мать лихо опрокинула рюмку самогона, захрустела соленым огурцом. – Возраст у тебя сейчас кобелиный, но семью-то строить надо! Кто после тебя Родину защищать будет?.. То-то!

Они помолчали. Мать вздохнула и принялась убирать со стола грязную посуду.

– Автобус завтра рано пройдет, вставать до света надо. Так что ложись давай. Погостил у старухи, помог – хватит… Я тут тебе гостинец соберу, пирожков там в дорогу, варенье-соленье.

– Мам, ну куда мне, с того года еще стоит! – Андрей мысленно представил себе огромную неподъемную сумку, которую ему придется завтра тащить полтора километра до шоссе.

– Борьке отдашь, коли самому не надо.

Борька Скворцов – одноклассник и старинный приятель Комкова, с которым они жили в одном доме, – был для матери примером серьезного семейного мужчины. Ну как же: двое детей, тихая денежная работа в банке. Не то что сын-вояка.

– А жену себе найди! Слышишь?

– Слышу, – вяло отозвался Андрей.

Он умылся на ночь, не торопясь переоделся ко сну. Забрался на печку, под одеяло. Тело, натруженное за день, приятно ныло. Мать приглушила свет ночника, чтобы не мешать сыну. Андрей вдруг почувствовал себя маленьким мальчиком. Ему было хорошо, уютно.

– Мам, а мне искать жену или любовь? – спросил он неожиданно для самого себя.

Мать замерла на мгновение, потом тихонько рассмеялась:

– Глупый, ну какая может быть женитьба без любви? Спи уже!

Утром Андрей проснулся легко: сказывалась армейская привычка. Мать накормила его завтраком, заставила выбрить заросшую щетиной физиономию. Сумка с гостинцами, как и ожидал Комков, оказалась тяжеленной. Крякнув, он взвесил ее на руке.

– Ну спасибо, мам, как раз к обеду доползу к остановке.

– Не ворчи, солдат, справишься…

Мать проводила его до калитки и – вот уж чего за ней раньше не наблюдалось – ткнулась сухими губами ему в щеку.

– Борьке привет передавай, – сказала она.

– Ладно, – отозвался Комков.

Он посмотрел в затянутое низкими тучами небо. Всю ночь шел снег. Тропку к шоссе, где останавливался «по требованию» проходящий автобус, наверняка основательно завалило.

– Ты береги там себя, сынок, на сердце у меня что-то неспокойно, – попросила мать. Глаза у нее блестели. – Ну, иди, иди. Пора уже. – Она сердито махнула на сына.

Комков неуклюже буркнул: «Ну ладно, мам». Действительно, было уже пора. Снег поскрипывал под ногами. Лейтенант шел, не оглядываясь на маленькую одинокую фигурку у калитки. Дышать он старался размеренно, как при марш-броске с полной выкладкой: сумка сильно оттягивала руку. Мысленно Андрей уже был далеко от этого патриархального деревенского мира, где, казалось, ничего не меняется десятками лет. Полтора часа тряской езды в тесном, пропахшем бензином пазике – и он окажется совершенно в ином мире – суетливом, беспокойном. Словно в другой стране.

Борька выглядел как отъевшийся на бандитских харчах браток: стриженый бычий затылок, массивные волосатые руки, круглое тугое пузо. К пузу он и прижал Комкова, когда тот по приезде зашел к нему за ключами от своей квартиры, а заодно и сгрузить подарки.

– Андрюха! – взревел Борька радостным медведем. – Эй, жена! Спецназ на побывку прибыл, накрывай на стол!

– Пусти, задушишь. – Андрей осторожно высвободился из объятий друга. Глядя на его – Борькино то есть – громадное тело и типично бандитскую внешность, трудно было предположить, что он был одним из лучших программистов в их городе, а нрав имел очень добрый. Хотя в ухо при случае мог зарядить неслабо.

Появилась, торопливо поправляя волосы, Катя – Борькина супруга.

– Тише ты, детей разбудишь! Только после обеда уложила, – шикнула она на мужа. Потом подошла и поцеловала Андрея в щеку. – Здравствуй, Андрей!

– Привет, женщина мечты. Не надумала ко мне уходить?

От Кати пахло домашним теплом, покоем, семейным счастьем. Андрей всегда по-доброму завидовал Борьке: с женой тому невероятно повезло.

– Вот будешь большой и красивый, как мой Боренька, – подумаю. Раздевайся давай, нечего в прихожей топтаться, – сказала Катя.

– Нет, Кать, спасибо. Пойду сначала домой загляну, а потом к вечеру уж в гости нагряну. Борьку я у тебя заберу ненадолго, ладно?

Катя подозрительно посмотрела на мужа, потом на Комкова. Погрозила пальцем:

– Если сейчас там вдвоем напьетесь, обижусь сильно! Пить будем вечером, все вместе! Ты меня понял, Борис?! – говорила она негромко, но очень проникновенно.

Борька торопливо покивал. Андрей кашлянул, отставил сумку с деревенскими гостинцами.

– Кать, разбери, пожалуйста. Мама тут собрала вам кое-чего.

Чтобы не мешать, лейтенант вышел на лестничную площадку. Скворцов появился минут через десять, протянул Андрею ключи.

– Еле нашел, блин. Катька спрячет, а потом забудет куда…

Идти им было всего-то до соседнего подъезда.

– Как там война? – спросил Борька.

– Нормально, к счастью, без приключений, – сказал. Андрей.

Иногда ему и самому начинало так казаться. Что ничего не было…

– И когда ожидается полная и окончательная победа над бандформированиями?

Андрей только хмыкнул в ответ.

В квартире, что несколько лет назад досталась лейтенанту Комкову от бездетной тети Майи, было пусто и темно. Первым делом Андрей поднял запылившиеся жалюзи. Потом достал из кармана куртки припрятанную плоскую бутылку дагестанского коньяка «Три звездочки» и шоколадку, что предусмотрительно закупил по дороге.

Друзья устроились на кухне.

– С приездом, Андрюха. Рад, что ты жив.

– С приездом, – повторил Андрей.

Коньяк оказался на удивление неплохим.

– Как тут без меня вообще? – поинтересовался Андрей, снова наполняя маленькие рюмки.

Скворцов неопределенно пожал массивными плечами:

– Потихоньку… Дети растут. Жена терпит пока. Как и у всех. Денег вроде хватает. Мне-то чего, я капиталистам запродался… А вот работягам не сахар. По радио только и говорят о подъеме промышленности, а заводы в городе процентов на семьдесят стоят. Что дальше будет – и президент, поди, не знает.

– Кстати, Борь, спасибо, что мать не забываешь. Она говорила, ты приезжал несколько раз. Хвалила тебя, ставила мне в пример.

Борис слегка поморщился и махнул рукой, мол, какие дела промеж братанов. Потом улыбнулся:

– Жениться тебя не заставляла?

– А как же без этого! – Андрей поднял рюмку, они чокнулись.

– Ты где коньяк покупал? – спросил Борька, отламывая от плитки шоколада.

– Да в нашем продовольственном, за углом.

– Вот, блин… А тут заплатишь в фирменном бешеные бабки за «Хенесси», а пить невозможно. Спирт, чаем крашенный.

– В спортзал не ходишь? – Андрей тоже отломил и бросил в рот кусочек шоколада.

Скворцов виновато покачал головой:

– Да какой теперь из меня спортсмен… Толстый стал, ленивый… Раньше Катька «центнером» дразнила, теперь уже, наверное, на два тяну.

Когда-то давно, в безоблачном детстве, они вместе пошли в секцию бокса, чтобы дать отпор местным хулиганам. Ох и досталось же им на той первой тренировке! Федор Константинович, тренер, исповедовал очень суровые методы с самого начала.

– Характер у парня только на ринге видно, – говорил он потом. – А если характера нет – тут уже ни бокс, ни самбо не помогут. Так и будут плюхи вешать…

У Андрея и Бориса он характер разглядел и разрешил им остаться в секции. А тетя Майя, когда увидела побитую физиономию своего обожаемого племянника, чуть в обморок не упала. Один гордый бланш под глазом чего стоил!

– Да, тут несколько игр новых вышло. Вечером напомни, дам диски, посмотришь. – Борька с сожалением поглядел на опустевшую бутылку и сунул ее под стол. – Но железо на компе тебе надо обновлять, а так «тормоза» неизбежны.

– Стрелялки? – лениво поинтересовался Комков. От коньяка его слегка разморило и потянуло в сон.

– Нет, не только, – невнятно пробурчал Борька. Он пережевывал остатки шоколада – старался ликвидировать запах спиртного изо рта, чтобы дома успешно пройти «допинг-контроль». – Есть пара неплохих стратегий, одна ролевуха. Вот леталки, достойной «Ил-2», так и не появилось.

– И не появится, – уверенно сказал Андрей. – Ладно, пошли до магазина прогуляемся, на вечер горючее и харчи возьмем.

На улице из-за туч скупо, по-зимнему, улыбнулось солнце. Стало ощутимо подмораживать. Скворцов, как сытый кот, прищурился на солнышко.

– Слушай, Андрюха! Помнишь, славный российский бандитизм обещал нам халявный вечер в «Черной кошке»?

– Генка еще не завязал с криминалом?

– Нет, у них ведь если завязывают, то, как правило, окончательно. – Борис сделал красноречивый жест, проведя ребром ладони по горлу.

– Это ты фильмов насмотрелся. Кто хочет завязать – завязывает, – возразил Комков. – Надо позвонить ему, обидится ведь. А халявного вечера от него не дождешься.

– Завтра позвонишь, а то припрется, чего доброго, – попросил Борис. – Катька его не любит, ты же знаешь.

– Кстати о бандитизме, – сказал Андрей. – Это вот чей красавец?

У подъезда, «удачно» перегородив всю дорогу к маленькой автостоянке возле дома, стоял черный «бумер» с тонированными стеклами.

– Не знаю, – сказал Борька. – Номера не наши.

Они осторожно протиснулись между лакированным бортом BMW и снежным валом у бордюра.

– Черный «бумер», черный «бумер»… – фальшиво пропел Скворцов. – Блин, понакидают тачек-то – ни пройти, ни проехать.

У Андрея вдруг появилось стойкое ощущение, что из-за темных стекол машины за ними внимательно наблюдают. Он остановился и пристально поглядел на место водителя. Конечно, ничего рассмотреть было невозможно.

– Интересно, он сам-то что-нибудь видит из-за этих черных портьер?

– Нет, он машину по приборам рулит, – хихикнул Борис. – Пошли, а то магазин на обед закроют.

Когда через полчаса они возвращались, отягощенные пакетами с покупками, черной машины уже не было.

– К девчонкам, наверное, приезжал крутой этот, – сказал Скворцов.

– Кто? – не понял Комков.

– Да этот, на «бумере», – пояснил Борис. – У тебя в подъезде на пятом этаже две студентки квартиру снимают… К ним, скорее всего.

Андрей торжественно вручил Борьке свою долю ноши и сообщил, что явится его объедать и опивать в 18.00.

– И ты не поможешь другу дотащить эту тяжесть до четвертого этажа? – возмутился Скворцов.

– Нет, не помогу, – безжалостно сказал Комков. – У меня после маминой сумки руки еще неживые.

– Ну вот! А то спецназ, спецназ…

Дома Андрей включил в сеть холодильник. Пустил в ванну струю горячей воды. Потом снял пыльный полиэтиленовый чехол с монитора компьютера, щелкнул кнопкой сетевого фильтра. Ему, как ребенку, хотелось всего сразу. И принять горячую ванну, и поиграть в старые добрые «Герои меча и магии». А еще девчонку посимпатичнее под бок.

Нет, сказал себе Комков, сначала ванна. Потом – «Герои». А с соседками будем знакомиться завтра. Может быть.

В тесной сидячей ванне Андрей чуть не заснул. Вылез распаренный, красный как рак. Закутался в большущее махровое полотенце и направился спать на диван – как полагается. Про «Героев» он, конечно, забыл.

Проснулся от настойчивого звонка у входной двери.

– Ты чего телефон не включил, чудо? – спросил Борька. – Бегай тут за тобой. Катюха как знала, что ты дрыхнешь. Одевайся давай, полшестого уже. Да не бойся, я от мужского стриптиза не возбуждаюсь.

Андрей переоделся и покорно поплелся за Скворцовым. Что-то ему такое снилось… Вот только что?

Вечер, в общем, удался. Сначала Борькины пятилетние близняшки – Света и Денис – чуть не разорвали Комкова напополам. Потом, когда их удалось спровадить за компьютер. Комков со старшими Скворцовыми славно нарезались. Катя жаловалась, что муж приходит с работы поздно, дети не слушаются. Расспрашивала, страшно ли на войне, когда стреляют. Ругала Генку, который «вот-вот втянет Бореньку в темные дела». Борька ни на что не жаловался, а только тайком предлагал догнаться у ларька пивком. Что и было в конце, когда Катя пошла укладывать детей, исполнено.

К вечеру погода порядком испортилась. Ветер тоскливо завывал между бетонными коробками домов. Редкие острые снежинки впивались в лицо. Фонарь возле дома горел только один, создавая загадочный романтический полумрак.

– Слуш-шай, Борь, а может, не надо пива-то? – спросил Андрей. На ногах он стоял вроде бы твердо, но чувствовал, что набрался уже основательно. – Да и погода того… Не того…

– Диссидент?! – рявкнул Борька. – Это как это пива не надо? «Водка без пива – деньги на ветер». Или классику забыл?

– Так мы же, это, вроде бы коньяк пили, – неуверенно сказал Андрей.

Борька, покачиваясь, задумался на минуту, потом согласился:

– Точно, коньяк… Ну ничего! Сейчас в круглосуточном водки возьмем, а уж потом пива. Чтобы все как у классиков…

– Уговорил, – кивнул Комков.

И они двинулись к заветной цели сквозь тьму-непогоду. Черный BMW они обнаружили на старом месте, у подъезда Комкова, после того как дружно улеглись на его капот.

– Вот сволочь, на стоянку загнать трудно, да? – Комков прицелился бахнуть кулаком по холодному металлу.

– А вот этого не надо, – совершенно трезвым голосом остановил его Скворцов. – Он же дорогой, как… Уж лучше хозяину в морду дать – дешевле выйдет.

Как ни странно, из машины никто не вылез с разборками, а сигнализация молчала. Видимо, она умела отличать пьяных дураков от настоящих злоумышленников.

По счастью, за водкой с пивом они не дошли. Зашли в ближайшее кафе погреться, выпили там кофе с коньяком. То есть по чашечке кофе и по сто пятьдесят коньяку. Тут в голове у Бориса сквозь сладкий дурман коньячных паров пробился и возник образ разъяренной жены со скалкой наголо. Он как-то сразу заторопился домой.

Обратный путь они проделали гораздо быстрее: Скворцов перебирал ногами изо всех сил. Клятый «бумер» все еще торчал у подъезда.

– Ну, погоди, вот привезу в другой раз шайтан-трубу! – походя погрозил ему Андрей.

Бориса окончательно развезло только в своем подъезде. Поднимались они шумно, и Катя открыла сразу, не дожидаясь звонка: видимо, ждала за дверью и услыхала.

– Ну почему, почему в первый день твоего приезда, Андрей, вы всегда напиваетесь в зюзю? – печально поинтересовалась она.

– Потому, потому что мы пилоты! – гордо сообщил Борька. – То есть друзья, вот.

– Андрей, помоги летчика до постели дотащить, – попросила Катя.

Андрей помог и поспешно ретировался. Он чувствовал, что сам еле балансирует на грани мутного забытья.

– Что-то я слишком много стал пить в последнее время. Нехорошо, – укоризненно сказал он, выйдя из подъезда.

Вдохнул полной грудью холодного воздуха, но ожидаемого прояснения в мыслях не последовало. Тогда он побрел домой.

Возле BMW маячила одинокая фигура.

– Вот! – обрадовался Андрей. Сейчас он… Нет, никакого хулиганства! Он только тактично укажет, что машина должна стоять на стоянке, а не черт знает где. – Слышь, парень! – позвал он. – Ты что, машину нормально парковать не умеешь, а?

Тусклый фонарь у дальнего подъезда светил в спину прислонившемуся к автомобилю человеку. Небрежно скрестив руки на груди, тот молча наблюдал за приближающимся Комковым. Андрей никак не мог разглядеть его лица.

– Але, пачтен-ний-ший! Я, кажется, к вам обращаюсь! – Андрей начал закипать. Он остановился в двух шагах от незнакомца и постарался сфокусировать разбегающиеся глаза. И вдруг ему стало страшно.

Что-то смутно знакомое было в этой черной фигуре. Мрачное, злое.

– Так ты это… – начал Комков и вдруг обнаружил, что лежит на спине, а вверху, высоко-высоко над ним, кружат веселый хоровод ясные зимние звезды…

…Проснулся Андрей в своей квартире, на своем диване. Конечно, с головной болью и гадким привкусом во рту. Как именно он оказался дома – не помнил совершенно. Кажется, проводил Борьку, потом с кем-то беседовал у подъезда…

Так, пьянству – бой, решил Андрей. Но бутылка холодного пива не помешала бы. Он с кряхтением потащился на кухню. Уже взявшись за дверцу холодильника, вспомнил, что, кроме холода, там ничего нет.

– Страдающий ублюдок, – сказал Комков, вспомнив название одного из коктейлей от похмелья. – Про меня…

Напился холодной воды из-под крана, которая слегка отдавала хлоркой, и полез под душ.

Телефон зазвонил, когда он еще сидел под упругими горячими струями.

– Черт. – Комков выключил воду, схватил полотенце. Телефон звонил и звонил. Шлепая по линолеуму мокрыми ногами, Андрей подбежал к аппарату и схватил трубку.

– Спишь еще, что ли? – гаркнула трубка в ответ на его недовольное «алло».

– Ген, умеешь ты вовремя позвонить. Я в ванной был. А вообще здравствуй, рад тебя слышать.

Генка рассмеялся и сообщил, что сегодня они берут Борьку под белы ручки и идут ставить на уши «Черную кошку».

– За вход плачу я, а за заказ – все вместе, – сразу уточнил Генка.

Андрей вяло сообщил, что с сегодняшнего дня он не пьющий. А Борьку после вчерашнего жена и на работу, наверное, не отпустит. Не то что в кабак.

– Значит, так. Катерину я беру на себя. В завязку уйдешь с завтрашнего дня. А вообще, могли бы и вчера мне отзвонить, а не надираться вдвоем.

– Почему вдвоем? – удивился Комков. – Катя с нами была.

– Понятно, – сказал Геннадий. – Все равно вы с Борькой порядочные хрюши. Ладно, лечись. Вечером подберу тебе достойную девушку на период отпуска. Не хочу за тебя краснеть, так что приводи себя в форму.

Андрей брякнул трубку на место и сел на диван. После неоконченных водных процедур ему немного полегчало, но мысли еще путались. Казалось, что он забыл о чем-то очень важном. Потом он вспомнил последние слова Генки и недовольно хмыкнул:

– Девушку он, блин, подберет… Мафиозо хренов.

Комков встал, потянулся и решительно принялся собираться. Надо чем-то заполнить пустой холодильник. Пожевать чего-нибудь. Борьку проведать. Перед Екатериной извиниться, наконец.

– И только малютку-леди я выбираю сам, – сказал Комков.

Он не знал, почему именно его так задели – наверняка сказанные в шутку – слова друга. Он оглядел себя в зеркало прихожей. Н-да-а. Не фонтан, но сойдет.

Утро было ясным, солнечным. Свет, отражаясь от бесчисленных снежинок, ощутимо резал глаза. А возможно, всему виной было его похмелье. Позавтракал лейтенант в той самой кафешке, где вчера со Скворцовым они дошли до окончательной кондиции. Собрав волю в кулак, коньяка на завтрак кушать не стал. В продовольственном магазине, рядом с кафе, лейтенант набрал кое-чего для своего холодильника.

Пропустив куда-то спешащего юношу, Андрей толкнул прозрачную дверь магазина и вышел наружу. И тут его взгляд зацепился за надпись «Почта». Он стоял и смотрел через дорогу, по которой проезжали редкие в честь выходного дня автомобили, на запертую дверь почтового отделения.

– Черт, – сказал Андрей.

Внутри у него как-то тревожно заныло. Как он мог забыть? Надо срочно спросить у Бориса…

– Привет, алкаш, – сказала Катя, открыв ему дверь. – Вижу, уже оклемался. А мой все еще лежит и стонет. Плохо ему, вот ведь беда какая!

– Злые вы, женщины, – виновато пробормотал Андрей. – Ну не рассчитали немного. С кем не бывает?

– Ладно уж, проходи, – смилостивилась Катя. – Ты хоть ел чего-нибудь с утра?

– Ел, – отозвался Андрей.

Он разулся, повесил свою куртку на крючок, прошел следом за хозяйкой в кухню.

– Здравствуйте, дядя Андрей! – хором приветствовали его близняшки.

Они сидели за столом и делали вид, что едят манную кашу.

– Ух, какие вы звонкие, – невольно поморщился Комков.

– У дяди Андрея, как у папы, голова болит! – сказала Света.

– Папа голову под подушку прятал, когда мы его будили, – сказал Денис.

Бедный Борька, подумал Комков, глядя на чумазых разбойников.

– Поели? – спросила Катя у детей, те утвердительно закричали в ответ. Андрей опять болезненно сморщился. – Тогда марш умываться и убирать постели!

Близняшки с веселым визгом кинулись в ванную.

– Кофе будешь? – спросила Катя, собирая со стола тарелки с размазанной кашей:

– Нет, спасибо. Опился уже, – отказался Комков.

Он наблюдал за размеренными движениями Екатерины и невольно вспомнил свою мать. Чем-то они были очень похожи.

Катя перетерла и убрала вымытые тарелки и чашки, повесила влажное полотенце сушиться. Присела напротив.

– Ел, конечно, в какой-нибудь забегаловке? – сказала она. Комков кивнул. – Жениться тебе надо, Андрюшка.

– И ты, Брут… – проворчал Комков.

Катя укоризненно покачала головой:

– С утра уже бандит ваш звонил, Борьку на вечер отпрашивал… Ты уж за моим дураком пригляди там. А то завтра понедельник, на работу ему.

Вот так Гена! Андрей мысленно присвистнул. Чего он такого, интересно, ей сказал, что она согласилась?

И тут Андрей вспомнил, для чего, собственно, пришел.

– Слушай, Кать… Вы почту мою проверяли? Ничего там не было?

– Ящик твой Борис проверял. Кажется, что-то приходило, не помню. Спросишь сам. Только сейчас бесполезно. Часам к двенадцати с постели слезет, не раньше.

– Ну ладно, потом – так потом. Не к спеху, в общем, – сказал Андрей. – Ладно, Кать, спасибо, пойду я, пожалуй.

– За что спасибо? Есть – не ел, от кофе отказался, – усмехнулась та.

Пока Андрей одевался, она бесцеремонно проверила его пакет и фыркнула:

– Ты что, решил за отпуск без желудка остаться? Выбрось эту дрянь. А есть приходи к нам, не чужие вроде.

Лейтенант пробурчал что-то вроде: «Неудобно».

– На обед жду! – крикнула ему вслед Катерина. – Комков, есть не явишься – Борьку вечером с вами не пущу!

Дома Комков выдул баночку ледяной пепси-колы, рассовал покупки по полкам холодильника и завалился на диван. Проснулся через два часа уже почти совсем свежим и отправился обедать: Катя слов на ветер не бросала.

Борька потел и шумно отдувался. Ему все еще было нехорошо. Щи он хлебал медленно, через силу. На вопрос Андрея о самочувствии лишь вяло отмахнулся.

– Как ты сегодня с друзьями-то пойдешь? – Катя в сердцах отвесила мужу тумак.