Текст книги "Игры Высоких"

Автор книги: Дмитрий Курмаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

– Ложись!!! – услышал он свой собственный истошный крик. И увидел, как в сумасшедшем прыжке летит куда-то в сторону.

Лейтенант с размаху упал на землю, сжался в комок, пряча в мокрой траве лицо. «У-у-ух!» Исполинская стопа вдавила Комкова в грунт. Сквозь одежду он ощутил нестерпимый жар, попытался закричать, но не смог. Кажется, на какое-то время он потерял сознание. Потом его дернули за руку, поднимая. Андрей вскочил. Он на миг приоткрыл глаза и тут же снова зажмурился. Ярко пылал сарай, горела трава, земля, приткнувшаяся к забору тележка-прицеп. Все горело.

Кто-то тащил лейтенанта прочь, за руку, словно ребенка.

Андрей потихоньку начал приходить в себя.

– Где мой автомат? – спросил он. – И чего ты так колотишь меня по спине, от нее и так ничего не осталось.

– Ты горишь сзади, чудило, не чуешь? Вались тут, пламя надо сбить.

Сжалившись над людьми, редкий дождь усилился. Лейтенант, по-турецки скрестив ноги, сидел на земле. Чумазое лицо он подставил под холодные капли. Симонов тупо посмотрел на вязаную шапочку в своих руках и, подумав, натянул ее на голову. От шапочки поднимался пар.

– Слышь, Олег, – позвал Андрей.

– Слышу… Чего орешь? – вяло отозвался снайпер.

– У тебя башка дымится.

– Ну и хрен с ней…

Симонов уронил KAR-257, снял и бросил рядом СВД.

– Думал, все… Звездец…

– Мы с тобой теперь копченые кабаны… – Лейтенанта разбирал истерический смех. – От нас и головешек не должно было остаться, а мы только прокоптились. Представляешь?

Симонов вздохнул и растянулся на влажной земле. Андрей, помедлив, последовал его примеру.

– Голова кружится… – пожаловался он. – Блин, где же я автомат-то оставил?

После короткого приступа нервного веселья им овладела полная апатия. Ничего не хотелось делать. В голове царила блаженная пустота. Он удивленно смотрел в небо широко распахнутыми глазами. Погода в очередной раз поменялась. Дождь прекратился. Ветер играючи сдул тучи. Яркие звезды холодно и равнодушно взирали сверху на то, как двое чудом уцелевших людей валялись на заросшем сорняками огороде и никак не могли поверить в то, что они живы…

– Ну что, Олег, подъем? – спросил Комков.

– Подъем, – согласился тот.

Кряхтя, как старый дед, лейтенант поднялся на ноги. Симонов проверил оружие.

– Прицел на СВД, кажется, сдох, – сообщил он.

Снайпер достал свой любимый «Клин», с видимой неохотой сунул лейтенанту.

– Только попробуй потерять малыша, не расплатишься.

Андрей спрятал запасной магазин в нагрудный карман.

– Ну, двинулись, – сказал лейтенант, по-ковбойски сжимая водной руке «Клин», в другой – «стечкина».

Закопченные развалины злополучного сарая курились серым дымом и сильно воняли мокрым пеплом. Перебегая, Андрей обогнул их по широкой дуге. Прижался плечом к еще теплому камню забора. Настороженно огляделся. Сделал знак снайперу следовать за ним.

Что-то было не так… Андрей не сразу понял, что именно его насторожило. Рядом, приглушенно сопя, присел Симонов.

– Почему там так светло, Олег? Вроде бы ничего уже не горит…

– Что-то светится… Как раз за тем домиком, где жмуры… – Симонов смотрел через прицел своего KAR-257.

– Движемся вон к тому дому, аккуратно.

Андрей первым перемахнул через забор. Рывок отозвался тупой болью во всем избитом теле. Похоже, ему скоро снова понадобится промедол. Подошвы десантных ботинок изредка оскальзывались на мокрой траве. Пригибаясь, лейтенант скользнул во двор дома и укрылся за корпусом мини-трактора. Кто-то стащил у трактора передние колеса, и теперь он, сев на переднюю ось, возвышался рядом с распахнутым зевом похожего на небольшой ангар гаража. Входная дверь дома была сорвана. Симонов, согнувшись в три погибели, чтобы не заметили с улицы, вошел внутрь.

Дожидаясь сигнала товарища, Комков настороженно крутил головой и прислушивался к каждому шороху. Непонятный голубой свет беспокоил его. Временами ему казалось, что он различает чей-то шепот, где-то совсем рядом… Смысл слов ускользал в невнятной скороговорке. Словно трехлетний малыш, сглатывая труднопроизносимую букву «р», пытается что-то настойчиво объяснить взрослому дяде, зовет его куда-то… Лейтенанту вдруг стало не просто тревожно, а жутко. Он отчетливо представил себе съежившееся под забором маленькое тельце. Ребенок замерз, ему страшно и одиноко, и он не знает, где искать маму. Почему никто не поможет ему?

– Стой, ты куда?

Лейтенант вздрогнул от окрика и пришел в себя. Он стоял возле самой калитки. Оружия в руках не было. Симонов смотрел на него с недоумением.

– Что с тобой, ты чего – сдаваться надумал?

Комков судорожно сглотнул и опустился на корточки. Где-то тут плакал ребенок. Хотя нет, он не плакал, а…

– Ты куда малыша моего дел, Маша-растеряша? – Симонов только сейчас заметил, что его руки пусты. – Черт, как знал, что нельзя тебе его доверять…

Симонов включил боевой фонарь и принялся за поиски своего любимца. Комков безучастно наблюдал за его действиями. Он помнил и видел другое…

…Здание школы было старым, типовой советской постройки, очень похожим на ту школу, что несколько лет назад закончил Андрей. И от этого сходства было как-то не по себе. Подвал был высоким, просторным. В той школе, из другой, мирной жизни, подвал был целым миром, в котором чего только не было: и небольшая кустарно оборудованная качалка, и тир, и маленькая лыжная база, и «кабинет» военрука Ивана Васильевича, с диваном и столиком, где тот каждую субботу, запершись с учителем физкультуры, пил водку. В этой же школе, верхний этаж которой был почти полностью разрушен артиллерией, подвал был темным, захламленным местом, которое надо было проверить на наличие недобитков.

Желтые пятна света метались из стороны в сторону, освещая то серый бетон стен, то обитую металлом дверь с крупной надписью «Электрощитовая», одетых в противогазы людей и ядерные грибы на мрачных плакатах ГО,[14]14
  ГО – аббревиатура, обозначающая и понятие, и систему Гражданской обороны населения от оружия массового поражения.


[Закрыть] задерживались в подозрительных углах и закутках. Стволы автоматов, готовые плюнуть горячим свинцом, настороженно следовали за ними.

– Кажется, пусто, товарищ лейтенант. – Абельмажинов блестел шальными, еще не остывшими от боя глазами. – Те четверо в спортзале были последними, точно говорю.

– Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант, идите сюда, – позвал голос Сахипова.

Тусклый свет – батарейки фонаря пора менять – выхватил из темноты толстые трубы отопления с изодранной теплоизоляцией, кучу тряпья под ними и широко распахнутые испуганные глаза на бледном лице. Девочке было лет пять, не больше. Черные волосы спутаны. Поверх когда-то красной кофточки натянута рваная засаленная куртка неопределенного цвета.

Тихонько выругался и куда-то отошел Симонов.

– Не светите ей в лицо, пугаете же, – попросил Комков.

Он аккуратно поднял ребенка и усадил на торопливо пододвинутый Сахиповым ящик.

– Как тебя зовут? – спросил он.

Девочка долго молчала, напряженно разглядывая лейтенанта, потом сказала:

– Алина…

– А где мама, мама твоя где, Алина?

Девочка подумала и сказала:

– Ее дяди бородатые увели… А мне велели тут сидеть…

Глаза девочки были сухими. Видимо, она уже выплакала все слезы, какие могла.

– Давно ты тут сидишь? – спросил лейтенант.

– Давно…

Абельмажинов достал оставшуюся от сухпая[15]15
  Сухпай – сухой паек. – Примеч. ред.


[Закрыть] плитку шоколада. Девочка, забыв про «спасибо», с серьезным, недетским выражением изможденного лица взяла пальцами с черной каймой под ногтями предложенное лакомство и торопливо сунула его в рот. Она была очень голодна. Появившийся откуда-то Симонов поманил лейтенанта рукой.

– Что, Олег?

– Мать ее там. – Симонов кивнул головой в глубь подвала. – В тире маты постелены… Лучше не смотреть… Не сразу убили, суки…

Комков оглянулся на девочку. Абельмажинов присел рядом, осторожно гладил ее по голове, что-то ласково приговаривая по-татарски…

Девочка наверняка слышала все, что эти ублюдки творили с ее матерью. И сидела здесь… Потом наверху звучали выстрелы, гремели взрывы, там кричали, умирая, люди и нелюди, а она сидела в этом укромном закутке, в кромешной тьме… Что творилось в ее крохотной неокрепшей душе? Какие кошмары посещали ее здесь?

– Воины джихада… Твари… – Симонов в сердцах треснул кулаком по двери теплопункта.

Девочка вздрогнула от внезапного шума. Абельмажинов обернулся, с укоризной покачал головой.

А лейтенант пожалел, что они подарили нескольким захваченным боевикам быструю и легкую смерть…

– Вот ты где, мой маленький… – Симонов поднял пистолет-пулемет из травы и нежно огладил своего смертоносного любимца. «Стечкина» Комков обнаружил на привычном месте, в своей кобуре. Как он его туда сунул – не помнил совершенно.

Они догадываются, что мы живы и где-то здесь… Но, видимо, не знают, где именно. Возможно, поэтому они решили использовать другое оружие, которое воздействует на сознание. Появись Олег на несколько мгновений позже – я бы уже стоял там, на улице. Или лежал…

Та девочка в подвале только что отбитой у боевиков школы… И этот призывный детский шепот… Кто-то очень точно надавил на болевую точку. И звали, похоже, только его. Симонов ничего не почувствовал. Значит… А что это значит? Кто бы подсказал!

Приняв решение, Андрей встал.

– Я пошел, Олег.

– Куда? – Снайпер смотрел на командира как на сумасшедшего.

– Они хотят пообщаться накоротке – что ж, сейчас поговорим… – После минутного колебания лейтенант решил не доставать из кобуры АПС. Вряд ли пригодится, этой пукалкой Рыцаря Смерти не напугаешь. – Жди меня здесь, Олег. Это приказ, ты слышишь? Если что-то пойдет не так, прикроешь огнем.

– Ты чего удумал, герой хренов? – Лицо у снайпера стало злым. – Жить надоело?

– Товарищ старший прапорщик, вы как разговариваете со старшим по званию? – Комков тоже начал закипать.

– Да пошел ты, старший по званию, – рявкнул Симонов.

Они почти кричали друг на друга, отбросив всякую осторожность. Андрей чувствовал, что у него самого еще есть призрачный шанс выжить, а Симонов, если пойдет с ним, умрет. Снайпер должен остаться здесь.

– Олег, сделай, как я тебе сказал. Пожалуйста, – попросил Комков. У него остро заныло под сердцем. Появилось ощущение, что он куда-то опаздывает. – Мы уже не можем просто спрятаться или уйти… И не можем пойти вдвоем… Со мной ничего не случится, я уверен.

Симонов устало опустил поджарый зад на колесо мини-трактора. Некоторое время он молчал, опустив голову.

– Мне иногда кажется, что я сплю, Андрей, – еле слышно проговорил он. – Сумасшедшая ночь… Все не так, как надо… Хочу проснуться.

– Я тоже, – сказал Комков.

– А может, мы все-таки спиртом отравились, а, Андрюха? – Симонов невесело усмехнулся. – Ты хоть пистолет достань из кобуры. Жаль, что у нас гаубицы в кармане нету…

– Жаль, – подтвердил лейтенант, но «стечкина» оставил в кобуре. Честно говоря, он сомневался, что и гаубица сможет повредить этому рогатому гаду.

– Я буду здесь, на чердаке, – кивнул на дом снайпер. – Сектор из слухового окошка не очень, но все же… Кое-что видно…

– Я пошел, Олег.

– Удачи, лейтенант.

Комков со скрипом притворил калитку и огляделся.

Ветер, не заметный за постройками во дворе дома, тут пронизывал насквозь. Призрачный свет шел от висевшего в воздухе на высоте половины человеческого роста мерцающего овала. Поверхность овала пребывала в состоянии непрерывного спирального движения, обладавшего странной притягательностью. Это как смотреть зимним вечером на огонь в камине, подумал лейтенант. В пляшущих на поленьях языках пламени чудится то танец саламандры, то объятый пожаром город… Как образованный человек, имевший некоторую практику в компьютерных играх и кучу прочитанных томов фэнтези за спиной, Андрей решил, что это портал в иные миры. При случае надо будет воспользоваться: вдруг там есть маленькая боковая тропка на Канары.

Его, конечно же, ждали, он не ошибся.

Рыцарь Смерти медленно приближался к нему на своем страшном, похожем на коня звере. Но Андрей смотрел не на него. Он глядел на тонкую фигурку с длинными светлыми волосами у него за спиной. Она сидела на лошади второго, уцелевшего оруженосца. Тот стоял рядом. Одной рукой воин крепко держал своего зверя под уздцы, в другой сжимал большой лук. Из-за спины торчал набитый стрелами колчан. «А если Олег прав и мы действительно отравились спиртом?» – мелькнуло в голове у лейтенанта. Ведь это она, девушка из волшебного сна… Андрей не мог разглядеть ее лица, но был уверен, что не ошибается.

Шагах в десяти всадник остановил коня и спешился. Он расстегнул пряжку, снял рогатый шлем, повесил его на луку седла. Откинул кольчужный капюшон. Соломенные кудри рассыпались по плечам. Рыцарь успокаивающе похлопал коня и двинулся к лейтенанту. Комков, сам солдат, оценил его упругую мягкую походку. Рыцарь, казалось, совершенно не ощущал веса полного доспеха. Рука в кольчужной перчатке привычно придерживала ножны с длинным мечом, чтобы они не колотили по ногам. На треугольном щите Андрей разглядел изображение черной птицы с массивным прямым клювом. Вид у птицы был зловещим: сложив крылья, она устремилась вниз, метя в кого-то своим похожим на короткий меч клювом. И на щите, и на доспехах заметны следы сосредоточенного обстрела из легкого стрелкового оружия.

Светловолосый остановился на расстоянии чуть больше вытянутой руки, резко, словно натолкнулся на невидимую стену. Андрей был вынужден признать, что на Рыцаря Смерти он совсем не похож. Лицо открытое, красивое. Только слишком бледное. Хотя, возможно, виновато своеобразное уличное освещение. Взгляд прямой, честный. Как у настоящего книжного рыцаря… Комков чувствовал, что этот молодой, на вид не старше самого Андрея, парень против воли начинает ему нравиться, и это злило. Ведь перед ним был враг.

Рыцарь медленно снял правую перчатку, так же медленно достал что-то из небольшого кошеля, висевшего на поясе, медленно поднес руку к своим губам и разжал кулак. На его широкой ладони лежал крупный, с грецкий орех, драгоценный камень. Бог его знает, какой именно, Комков ювелиром не был и не мог отличить простого стекла от алмаза чистой воды. За действиями рыцаря он следил с недоумением.

Светловолосый коснулся камня губами. И тут камень ожил. В ответ на тепло человеческих губ в его прозрачной глубине сначала едва заметной искрой, потом все ярче и ярче затрепетал голубой огонек. Вскоре на ладони рыцаря пульсировала холодным голубым светом маленькая звезда.

– Эллинэ, Маноэ, мут юсе, Эллинэ, – прошептал он.

«Абра, кадабра, швабра!» – добавил про себя Андрей.

Это представление слегка утомляло его.

Рыцарь замолчал, что-то пристально разглядывая в переливах голубого пламени. Вдруг свет погас, словно кто-то без спросу щелкнул выключателем. Крохотное чудо на ладони снова стало обычным кристаллом. Андрей почувствовал на миг укол какого-то непонятного разочарования. Он-то ждал продолжения, а все, кажется, кончилось ничем…

Рыцарь спрятал камень, не торопясь, надел перчатку. Теперь он смотрел на лейтенанта.

– Та Кто Повелевает разрешила мне говорить, – торжественно сказал он. – Слушай, пришедший на зов.

Голос у него оказался под стать всему остальному – сильный, благородный, командирский.

Надо же, а мы, оказывается, и по-русски умеем, подумал Андрей. А как же телепатия, там, голоса внутри? Непорядок.

– Слюшаю вас внимательно, дарагой таварищ, – ответил он с дурашливым грузинским акцентом.

– Не время шутить! – Рыцарь сделал резкий рубящий жест закованной в железо рукой. – Я, барон Грасс, Верный Той Кто Повелевает, говорю тебе!

Неестественная бледность исчезла, красивое лицо барона дышало гневом. Он прекрасно распознал издевку в словах лейтенанта.

– Плевать мне, чей ты верный, барон! – Лейтенант ощетинился навстречу. – Ты и твои люди убили моих солдат и пытались убить меня. Говори, чего тебе надо, и продолжим бой.

Лицо барона потемнело. Тон его стал обвиняющим:

– Вы начали первыми, пытались убить меня, убили Жака и его шосса, который один стоит трех деревень!

– Да пошел ты… – зло начал Комков и осекся. До него вдруг дошло, что формально рыцарь прав. Они первыми открыли огонь. – Мы выполняли приказ командования, блокировали группу боевиков, а тут вы… – пробормотал он. – Связи нет… В общем…

Андрей понял, что несколько запутался в своих оправданиях, и растерянно замолчал.

– Мы должны были вернуть Мятежную Сестру, – сказал барон после непродолжительного молчания, голос у него был спокойным и усталым. – Вы вообще не могли бы нас видеть… Но Сестра хитра…

Андрей обратил внимание на то, что барон может говорить не только «высоким штилем».

– Тебе нечем поразить меня, и ты это знаешь. Мой доспех недаром ковал сам Геллвул! – продолжил рыцарь, в голосе его проскользнули едва уловимые хвастливые нотки. – Вам не остановить нас, Мятежная Сестра уйдет с нами… Я бы просто добил вас, но Та Кто Повелевает заинтересована. Ты дважды избежал смерти. Ты хороший солдат. И ты должен идти с нами. Твоему слуге, что целится сейчас в Жано, я оставлю жизнь.

Комков вздохнул. Трагедия превращается в сказочный фарс… Он чувствовал себя невероятно глупо. Интересно, если он все-таки переживет эту ночь, как объяснит все происшедшее подполковнику Черняку? Что он напишет в рапорте?

– Я не знаю никакой «мятежной сестры», и мне абсолютно все равно, уедет она с вами или нет, – сказал он с тоской. – И я сам с вами никуда не собираюсь… Мне и тут неплохо. Проваливайте, в общем, скатертью дорожка. И без вас, блин, своих сволочей хватает…

– Ты отказываешься? – изумился барон. Он глядел на Комкова как на ненормального, который выбрасывает выигрышный билет на миллион рублей или, того хуже, долларов. – Ты сможешь войти в Мраморный зал Высокого замка и преклонить колени пред самой Темной Богиней! Лишь немногие удостаиваются такой чести. Ты станешь ее рыцарем, а потом, если проявишь себя мечом на поле брани и рвением в делах, и Верным! Подумай хорошенько, что тебе этот варварский мир?

Лейтенант грустно улыбнулся горячности молодого барона. Он любил почитать фэнтези на ночь, но… не до такой степени. Мать-то он на кого оставит? Да и не хочется ему в рыцари. Скакать на коне и махать мечом… Не его это, не его. На бронетранспортере, да с автоматом, может быть, и не лучше, но, во всяком случае, привычнее. Опять же на коленях ползать, даже если перед Темной Богиней… Как-то не предел мечтаний… У нас тут отношения с женщинами, м-м-м… несколько проще.

Комков вздохнул.

– Я не уверен, что я не сплю, барон… Польщен, и все такое… Но… Как бы это помягче… – Лейтенант на миг запнулся, тщательно подбирая слова. – Наши миры соприкоснулись ненадолго и скоро разойдутся, надеюсь, навсегда. У нас своя жизнь, у вас своя. Может, этот мир и кажется тебе варварским, но для меня он привычен. Я останусь здесь. Это мое последнее слово.

Лицо барона Грасса стало задумчивым и мрачным.

– Ну что ж, – сказал он наконец. – Ты сделал свой выбор. Та Кто Повелевает не велела принуждать тебя…

Комков машинально отметил, что окольчуженная рука барона тихонько поглаживает рукоять меча.

– Все миры, связанные Облачной Дорогой, – собственность Темной Богини… Ты ошибаешься, солдат, наши миры соприкоснутся еще не раз… Мы встретимся вновь. И тогда слово Той Кто Повелевает не остановит моего меча, занесенного над твоей головой. Думаю, это случится раньше, чем ты думаешь…

Комков с самым хамским видом, какой только сумел изобразить, пожал плечами и поинтересовался:

– Это все? Разбегаемся, что ли?

– Не испытывай моего терпенья своею наглостью, солдат, даже не назвавший своего имени. Госпожа запретила лишать тебя жизни, но… Про руки и ноги она промолчала. Если они тебе хоть немного дороги, укороти язык и будь почтителен к тем, кто выше тебя по положению.

И тут у Андрея, что называется, «упала планка».

– Я лейтенант Комков, войска специального назначения. Вот тебе мое имя. А ты, вашбродь, болван железный! Да ты… Да таких, как ты, наши на Чудском озере в проруби пачками топили, понял? – Комков чувствовал, что его несет, но остановиться уже не мог и щедро добавил отборного мата.

Барон с удовлетворением кивнул головой, отступил на шаг. Казалось, сверкающая полоса отточенной стали сама прыгнула из ножен в его руку. Чего-то подобного Комков ждал, поэтому успел вовремя разорвать дистанцию кувырком назад. Когда он вскочил на ноги, АПС уже был готов к бою. В голову, стрелять только в голову, металось в мозгу. Этот красавчик без шлема, а убить их можно, одного же они с Олегом завалили… Но этого – только в голову.

Между ними было метра два или чуть больше. Рыцарь держал меч одной рукой, длинный клинок описывал плавные кривые, целясь острым, как игла, концом то в лицо, то в грудь, то в живот лейтенанта. Голову барон, подобно боксеру, вжал в плечи, умело прикрывая полусогнутой свободной рукой и маленьким треугольным щитом нижнюю часть лица. Меч барон держал не в ведущей, а в отставленной руке. Это немного увеличивало расстояние, на котором он мог достать Андрея длинным выпадом, зато сводило площадь поражаемой поверхности к минимуму. Пытаясь сбить противника с толку и заставить его раскрыться, лейтенант рывками переступал из стороны в сторону, кружил. В рукоять «стечкина» он вцепился обеими руками. У него только одна обойма. Двадцать патронов. Ему надо попасть в лицо. Иначе – все. Черт его знает, кто такой этот самый Геллвул и из чего он ковал эти доспехи, но сделал он их на совесть. С этими доспехами вряд ли сравнится самый навороченный бронежилет. У самого же Комкова защиты не было никакой. Так что подставляться ему нельзя. Налицо была дилемма: с одной стороны, ему надо держаться от этого болвана с острой железякой подальше, с другой – как можно ближе, чтобы разрядить последнюю обойму наверняка.

Оба еще никак не могли решиться. Рыцарь не делал колющих выпадов, не пытался пока, как обещал, «укоротить» Андрея на одну ногу или руку. Он двигался, грозил мечом, прикрывал лицо. Андрей никак не мог поймать момента. Пляшущее, казалось, живущее своей собственной жизнью острие меча завораживало. Барон был явно матерым воякой. С таким торопиться опасно. Но и тянуть тоже нельзя…

В своем увлекательном смертельном танце они не замечали ничего вокруг. Барон не попадался ни на какие уловки. Сквозь дергающуюся прорезь прицела Андрей видел только азартный, веселый блеск глаз над краем щита. Палец Андрея одеревенел на спусковом крючке. Он не был уверен, что попадет, хотя дистанция была короткой, очень короткой… Закованная в сталь фигура перемещалась легко, порхала, как молодой Кассиус Клей на ринге. Более того, у Комкова появилось стойкое ощущение, что если бы рыцарь хотел просто убить его, то уже давно бы это сделал. Хотелось плюнуть на все и расстрелять обойму куда придется. Авось одна-другая пуля угодят в цель… Хорошо еще, что этот джедай хренов не догадался вернуть на место кольчужный капюшон. Или не счел это необходимым…

Светловолосая фурия с криком налетела на барона Грасса, вцепилась ему в волосы, с размаху отвесила одну пощечину, другую. У Андрея замерло сердце. Он представил, как облитая железом тяжелая рука ударом отбрасывает женщину, как клинок играючи вспарывает грудь, дымящееся от свежей крови острие высовывается из ее спины, а негодующий крик превращается в захлебывающийся хрип… Картина, вспыхнувшая перед его внутренним взором, была настолько реальной и страшной, что он на миг закрыл глаза. А когда их открыл, понял, что теперь барону самому нужна помощь.

Рыцарь торопливо вложил меч в ножны, словно забыв о существовании своего противника. Полусогнутыми руками он кое-как старался удержать взбешенную женщину на расстоянии. Прятать лицо от ударов он не смел. А та лупила его, как жена, привечающая загулявшего мужа.

– Вот блин… – только и смог произнести Андрей, глядя на эту сцену. Помедлив, он сунул пистолет в кобуру. Похоже, обойдется без смертоубийства, если только эта дамочка не забьет бедного барона Грасса до смерти. Вот будет смеху: больше десятка единиц автоматического оружия оказались бессильны, а тут…

Наконец девушка несколько утомилась или просто кулачки отбила.

– Чуссен, – зло прошипела она, отпустив последнюю оплеуху.

Хороша, подумал Андрей, до чего хороша девка. В жизни она на порядок красивее, чем во сне… Надо полагать, это и есть «мятежная сестра», из-за которой весь сыр-бор.

– Вы идиоты! Оба! Слышите? – Небрежным движением гневная красавица откинула растрепавшиеся длинные волосы.

Андрей порадовался, что она перешла на русский язык. Уж лучше знать, кем именно тебя обласкали. Язык чесался отпустить что-нибудь колкое в адрес доблестного барона Грасса, но решил, что лучше не надо. Беда с ними, с женщинами-то.

– Я возьму тебя у сестры, ненадолго. Думаю, она не откажет мне в такой пустяковой просьбе.

Рыцарь стоял, опустив голову, не решаясь смотреть в злые зеленые глаза. Андрею показалось, что и ростом он стал как-то ниже.

– Я сделаю из тебя шута, ты будешь веселить гостей в Высоком замке!

Парню не позавидуешь, подумал Андрей. Рыцаря – да в шуты! Это же волюнтаризм чистой воды. Нет, правильно я отказался от заманчивого предложения барона. Ну их всех на фиг. И это сокровище пускай отсюда уматывает. Чокнутых баб у нас своих полно.

Тут до Андрея дошло, что «мятежная сестра» специально говорит все на понятном ему языке. Она хочет сильнее унизить бедолагу-рыцаря.

Тихо, как мышь, приблизился оруженосец Жано, ведя на поводу шосса-коня. Он замер на почтительном расстоянии, справедливо рассудив, что, когда твоего господина вот так вот честят, самое правильное – постоять в сторонке. А то на орехи тоже достанется.

– Чуссен, – сказала опять светловолосая рыцарю, а потом что-то добавила быстрой шипящей скороговоркой, подкрепив слова красноречивым жестом руки: убирайся, мол.

Барон молча поклонился. Андрей уловил острый ненавидящий взгляд, который тот успел метнуть в него, словно нож, исподтишка. Ну вот. Теперь у него одним нехорошим приятелем больше. Грасс выпрямился и, широко шагая, вернулся к своему коню. Рывком, как акробат, вскочил в седло. Шлем надевать не стал. Отъехал немного и принял позу терпеливого ожидания.

Теперь моя очередь, подумал Комков. По роже, если что, бить не дам. Я вам не рыцарь.

Мятежная Сестра приблизилась к нему почти вплотную.

Она была просто невероятно красива… Даже такая вот. Волосы растрепаны, на щеке темная полоса, глазищи зеленые бешено сверкают. И в поношенном истрепанном камуфляже она выглядела королевой. Внутри у Комкова все сжалось. Эта женщина была опаснее банды международных террористов во главе с неуловимым Усамой.

– Ты либо безумно смел, либо просто глуп. Он искалечил бы тебя. Потом убил бы твоего товарища, а без его помощи ты скоро истек бы кровью… Неужели мало смертей принесла эта ночь?

– А если бы я убил его? – хриплым чужим голосом спросил Андрей.

От ее близости у него вдруг пересохло во рту. Он чувствовал себя как мальчишка, которого дворовая девчонка спасла от хулигана. И морда цела, и стыдно как-то…

– Ни единого шанса, – усмехнулась Мятежная Сестра. – Он играл с тобою. Грасс мог закончить все сразу, но он слишком любит наблюдать чужие страдания.

– А с виду-то и не скажешь, – пробормотал Комков. – Такой приличный молодой человек…

Они замолчали, глядя друг на друга.

– Я виновата перед тобой. – Голос у Мятежной Сестры немного дрогнул. – Не думала, что Темная пришлет Грасса…

– Понятно. – Андрей вздохнул, хотя ему ни черта не было понятно. – Мы влезли в чужие разборки? Так?

Светловолосая красавица, помедлив, кивнула.

Комкову стало горько. За что сгорели Абельмажинов, Сахипов, остальные?.. Зачем так жестоко лишили жизни тех несчастных, что сопровождали это зеленоглазое несчастье?..

– Могу я хотя бы узнать имя той, из-за которой погибли мои люди? – спросил лейтенант. Он не мог всерьез разозлиться на эту женщину, как ни старался. Слишком она красива…

– Элизабет, – сказала она. Ветер шевелил светлые волосы. На длинных густых ресницах блестела влага.

– Элизабет… – повторил Андрей, словно пробуя имя на вкус. – А почему тебя называют мятежной сестрой?

– Я родная сестра Темной Богини, но мы не всегда ладим… – ответила она.

– Это бывает, – сказал Андрей. – Мы со старшим братом часто ссорились… Даже дрались иногда, хотя у нас с ним была большая разница в возрасте. А потом…

– Что потом?

– Потом он погиб в Афганистане. Перед самым выводом Ограниченного контингента советских войск… – Андрей судорожно сглотнул. Ч-черт, чего ради он ей это говорит? – Так как же правильно к вам обращаться, Элизабет? Титул уж больно высок – сестра богини.

– Называй меня просто – ваше величество, – рассмеялась Элизабет. – Партнеру по танцу многое дозволено, особенно если этот танец был в Призрачном замке.

– Что? – Андрей посмотрел на нее с недоумением. – Я думал, это был просто сон…

Элизабет с загадочной и грустной улыбкой покачала головой – нет, не просто сон.

– Время!

Сердитый окрик рыцаря показался Комкову карканьем ворона.

Элизабет коснулась теплой ладонью заросшей, колючей щеки лейтенанта. Андрей знал, что она не поцелует его на прощание, но надеялся. Зря.

Мрачный Жано подвел коня и ничком повалился на четвереньки. Сестра Темной Богини привычно встала на подставленную спину, обернулась к Андрею, вопросительно изогнув бровь. Тот поспешил поддержать ей стремя.

– Темная быстро тебя выдрессирует, – зловещим тоном пообещала Элизабет. – К этикету сестренка относится очень серьезно…

– Я плохо поддаюсь дрессировке, характер скверный, – ответил Андрей. – Да и не собираюсь я к вам в гости, говорил же уже.

Элизабет недоверчиво хмыкнула. Жано поднялся и трусцой побежал к проявлявшему все признаки нетерпения хозяину.

– Книга в крайнем доме, где надпись на стене. Найди ее обязательно, слышишь? – быстро прошептала девушка, воровато стрельнув глазами в удаляющуюся спину оруженосца.

– Какая книга? – так же шепотом спросил Андрей.

– Прощай, лейтенант Комков, – вместо ответа сказала Элизабет немного громче, чем нужно. – Не надейся, мы скоро увидимся.

– Этого-то я и боюсь, – проворчал Андрей.

Он никогда не встречал женщины прекраснее Элизабет, но, принимая во внимание все сопутствующие обстоятельства – около полутора десятков трупов, – лучше бы не видеться подольше. К тому же она птица явно не его полета. Весь опыт его немногочисленных любовных похождений говорил, что предмет нежных воздыханий надо выбирать по силам и средствам. Последнее в особенности важно.

Смех Элизабет зазвенел серебряными колокольчиками. Она погрозила ему пальчиком и слегка пришпорила коня. Шосс, хищно оскалив страшную пасть – он еще не привык к запаху новой хозяйки, – мягким кошачьим шагом двинулся вперед.

Андрей остался стоять, глядя ей вслед. Зачем-то он дотронулся до своей щеки – там, где к ней прикасалась рука Элизабет. «Еще не поздно, ты можешь успеть, – шепнул ему тихий голос. – Окликни их, скажи, что передумал. И ты будешь рядом с ней. Какое-то время…»