Текст книги "Родовое проклятие (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Крамер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Эрих кивнул, вспоминая портрет предка, на котором был изображен довольно неприятный толстяк, чье лицо было сплошь покрыто маленькими ямками: Николос в детстве переболел оспой – в те времена такие вещи случались часто. Между тем вампир продолжал:
– Мужа я не любил. За мелочность, за крысиную хитрость, за вздорный, злой характер. Он мог сорваться на кого угодно, кричать, используя слова, которые нечасто услышишь даже среди лакеев. Наш брак не был счастливым, но я не жаловался, потому что в наши времена не могло быть как-то иначе. Я не знаю, можешь ли ты жениться на понравившемся тебе омеге, но нас всех тогда женили по расчету, и никто не был этим недоволен.
А Одо мне всегда нравился, хотя виделись мы не слишком часто, да и изначально он не был ко мне расположен. Да и потом тоже…
Но как его было не запомнить, не заметить? Одо, в отличие от Николоса, вел себя куда благороднее, его манеры были безупречны… И мой муж его часто за это высмеивал.
– Почему? – вскинул брови Эрих, с интересом слушая рассказ о предке.
– Николас считал, что чем древнее род, тем больше можно и нужно себе позволять, иногда уподобляясь плебсу. Потому что тебе не надо ничего доказывать. Тогда как блестящие, хорошо отточенные манеры в чем-то вульгарны, и больше свойственны представителям не родовитых семей.
– То есть нуворишей?
– Именно. Однако, Одо так не считал, и ему очень шел рыцарский лоск. Он был силен, красив, обаятелен. А когда Пруссия снова вступила в войну за Австрийское наследство, Одо поехал отдавать воинский долг. Это было почетно, хотя Георг, его отец, был не слишком доволен, что поехал старший сын, а не младший. И… как в воду глядел.
Мой муж, хоть и изображал из себя простака, оказался куда хитрее Одо. Да и Господь, если он есть, вмешался, хотя неисповедимы пути Его. Потому что чего никто не ожидал, так это того, что через месяц после отъезда сына Георг отдаст богу душу… – вампир затих, сглатывая, будто борясь с собой, чтобы не заплакать. И, глядя в его лицо, Эрих понимал, что несмотря на столетия, Август до сих пор переживает в себе всё, что тогда случилось. – Знал бы ты, какой это был траур, какое горе для герцогства… Георг был очень мудрым.
Но Николас думал не о потерянном отце. Думаешь, я не видел, как он нервничал? Не слышал его шагов, когда он полночи ходил туда-сюда в своей спальне? Не замечал, как наутро у него жилки на лице ходуном ходили, потому что он не мог ни на минуту перестать думать о том, что Одо, вернувшись, унаследует титул герцога? Я уже догадываюсь теперь, что произошло. Николас решил подослать убийцу к брату, потому что гибель на войне вызвала бы меньше подозрений, нежели смерть в стенах родового поместья.
Через неделю нам сообщили, что Одо скончался от ран, убитый австрийским солдатом. Был объявлен траур… А на следующий день Николас, не став дожидаться, пока тело брата будет доставлено в замок и предано земле, начал подготовку к коронации. Он любой ценой хотел завладеть титулом и всем герцогством. И он своего добился… Его короновали, хотя не было ни одного человека в окружении, кто бы одобрил его поступок. Но кому какое дело до этого? Через несколько дней негодование и ропот сошли на нет, и когда Николас, наконец, успокоился и решил, что грязные следы удалось замести, в замок прибыло тело Одо. Само, своим ходом.
Ты бы видел панику на лицах людей! Что только между собой они не говорили, что это странно, что Одо жив, и на нем ни царапины, что он нечисть… Но это всё шепотом. А на деле… Николас был страшно напуган тем, что Одо вернулся, но так как коронация свершилась, то что-то изменить теперь можно было исключительно путем вооруженного конфликта, а герцогство, измотанное войной за Австрийское наследство, желало перемирия и отдыха, и все это понимали.
– Почему Николас не заключил Одо в крепость? Неужто не нашел повода? – Эрих слушал историю Августа с огромным интересом, правда, нисколько не удивляясь вероломству предка.
– Это было не так просто, как тебе сейчас кажется. Прославленный воин, авторитет, харизматичная личность, он имел массу сторонников. Конечно, его можно было уличить в вампиризме, тогда Одо ожидала бы неминуемая гибель или заточение… Но последнее, что пришло в голову моему мужу, это заподозрить брата в подобном. Николас был глуп, хоть и хитер, как лиса, – Август пожал плечами. Омега уже почти не смотрел на Эриха, погруженный в воспоминания. И герцог, внимательно наблюдая за лицом вампира, понимал, что тот, кажется, до сих пор увлечен своим любовником. – А Одо… Одо должен был унаследовать титул. Отважный, умный, жестокий… Его и воспитывали как старшего наследника. Он никогда не был обычным человеком.
Мне тогда было понятно, что я для Одо лишь инструмент для достижения целей. Но разве можно было ему отказать? – Август повернул голову, глядя в глаза Эриху. – Я не смог. И, знаешь… я не жалею до сих пор.
– Вы часто встречались? – как бы между прочим спросил Эрих. На самом деле его этот вопрос не слишком интересовал, просто герцогу не хотелось показывать, что его терзает ревность и досада от восхищения достоинствами чужого альфы. К тому же обидно это было слышать из уст Августа, который ему нравился всё больше.
– Один раз. Он меня и укусил, после чего я сразу тяжело заболел. Когда ты обращаешься, тебе приходится умереть, и я не был исключением, – лицо вампира стало совсем печальным. – А очнулся я лежащим в гробу, в часовне, среди цветов. Все поняли, что я умер, понимаешь? А я взял и воскрес. Ты думаешь, умирать больно? Ошибаешься. Больнее рождаться, и, когда я открыл глаза, они все, кто был рядом, испугались, как испугался меня ты… Я также хотел есть, хотел свежей крови… Но я не был связан. И я кинулся сначала на одного человека, потом на другого, пытаясь утолить свою дьявольскую жажду крови. Мои жертвы оказывались слабы, как котята, и мне было совершенно несложно их убивать. Они орали, звали на помощь, разбегались в разные стороны… Я им не сочувствовал, меня забавляло как они мечутся, и с какой легкостью я хватал любого, кто мне понравился, и прокусывал шею. Кровь казалась сладкой, ароматной, будто нектар. И когда я пил ее, мне мир мерещился алым, и я продолжал, не думая останавливаться, пока не почувствовал, как меня, будто в тиски, сжали чьи-то руки. Я узнал знакомый запах. Одо.
– И он не попытался помочь тебе сбежать? – Эрих на самом деле понимал, что у коварного Одо были свои мотивы, но герцогу очень хотелось, чтобы об этом сказал сам Август.
– Он сделал это специально, чтобы люди, узнав что у Николаса муж – вампир, сами пожелали избавиться от такого герцога.
– А не проще ли было превратить его самого в вампира?
– Нет, не проще. Нас невозможно убить простым людям. Даже вампиры не в состоянии это сделать. Посмотри на меня, – Август развел руками, – в меня вбили кол, а стоило тебе выдернуть его, как я воскрес.
– Ты был мертв?
– Если бы. Это состояние напоминало полусон. Но я ощущал медленный ход времени, мог мыслить и чувствовал каждую дырочку у себя на губах… – вампир невольно коснулся своего рта, но тут же одернул руку. – Одо не был уверен, что сможет уничтожить Николаса как вампира… а вот спровоцировать конфликт, возмущение людей, это да. Ему не было жаль какого-то глупого омегу для этой цели.
– Кто тебе зашил рот?
– Одо… Вампирам часто зашивают рот, а в моем случае он сделал это еще и для того, чтобы я не сказал никому о нашей связи. Только он не понимал, что я всё равно не мог трезво мыслить. Я был в панике, тщетно пытаясь понять, что происходит со мной… Потом кол вошел в мою грудь, и я больше не мог шевелиться.
– Тебя заперли сразу, как только ты очнулся?
– Да, чтобы слухи о моем вампиризме не разнеслись по округе. Я же умер? Вот меня и похоронили.
Альфа кивнул и обнял Августа, гладя широкой ладонью черные блестящие волосы. Однако, самый важный вопрос у него еще крутился на языке.
– Так кто проклял наш род?
– Это не я… – Август повернулся, глядя в лицо Эриха. – Это, наверное, Одо. Скажи, что про него известно?
– Ничего, – герцог пожал плечами. – В хронике написано, что он пропал в течение нескольких дней после твоей смерти. И всё.
– И никто не узнал о том, что я вампир?
– Никто. Даже легенды не сохранилось, – Эрих говорил совершенно искренне. Он нигде не находил упоминания о том, что в роду Икскуль фон Гильденбандов была нежить, – только известно, что тебя похоронили живьем, за связь с Одо.
– Как странно, – Август лег на постель, раздумывая, – значит, Николас его как-то перехитрил…
– Ты так хочешь увидеть его? После всего, что он с тобой сделал? – герцог коснулся подбородка омеги, который тут же отвел глаза. – Тебе двести лет, а ты рассуждаешь, как восемнадцатилетний…
– Я и есть восемнадцатилетний. Разве я жил эти годы? – Август отодвинул руку Эриха и снова лег на бок, отвернувшись от герцога. – Нам надо найти Одо. Только он знает, как снять проклятие, иначе ты умрешь.
– А если я стану вампиром?
– Это будет твое решение. Ты меня спас, поэтому можешь с полным правом ожидать от меня ответного жеста. Но это будет твой выбор.
– Август, – Эрих развернул омегу, глядя в его ярко-синие глаза, – я могу надеяться, что ты меня когда-нибудь полюбишь?
– Зачем тебе это? – омега пожал плечами.
– Ты… – герцог хотел что-то сказать, но понял, что все его слова будут звучать смешно и нелепо. Однако, вампир странно улыбнулся, будто догадываясь, что на уме у Эриха, и произнес.
– Красивый, почти как Одо. Но совсем другой…
В ответ альфа провел ладонью по бедру Августа и властно прижал его к себе. Отпускать вампира герцог не собирался.
========== Часть 5 ==========
Прошло три недели. Август поселился в замке Икскуль фон Гильденбандов, но продолжал оставаться абсолютно незаметным для слуг герцога. Днем омега превращался в летучую мышь и отправлялся на чердак, а ночи проводил в объятиях Эриха. Иногда он исчезал на сутки и возвращался сытым чьей-то кровью и особенно энергичным. И долгими осенними ночами, лежа под одеялом, уткнувшись в плечо герцога, вампир вспоминал о своей прошлой жизни, рассказывая все до мелочей о детстве, родителях, супружестве, жизни в замке. Эрих видел, что омега страдает, что он не может привыкнуть к новой обстановке, к шуму на улице, новым людям, к воздуху, который даже пах для вампира иначе. Годы заточения в склепе не прошли даром. Август хотел, но не мог освоиться. Может, поэтому он каждый раз и возвращался к Эриху?
Герцог понимал, что омега до сих пор скучает по Одо. Что этот глупый мальчишка, если встретит его, ринется навстречу, как мотылек к горящей свече. И Эрих не хотел, чтобы Одо когда-нибудь объявился в замке. Но как это можно было предотвратить или проконтролировать, если про него ничего не известно?
С другой стороны, проклятие довлело над Эрихом, и от одной мысли об этом парня бросало в холодный пот. Помнил об этом и Август, который также не хотел смерти альфы.
– Нам надо найти Одо, ты помнишь? – вампир прохаживался по комнате, не сводя глаз с парня, который сидел в кресле и курил, глядя в окно.
– Помню, – герцог пожал плечами. – Я не переживу эту зиму. Пойдет первый снег… и всё.
– Почему? Почему ты так решил? – Август сел на ручку кресла и провел своей холодной ладонью по волосам альфы. – Мы что-нибудь придумаем!
– Что мы придумаем? Скоро снег, – Эрих запрокинул голову, виновато улыбаясь омеге. – Ты так волнуешься за меня. Неужели так нравлюсь?
– Я не хочу с тобой расставаться. Куда я пойду?
– Странно такое слышать от вампира, – герцог притянул к себе Августа и усадил на колени. – Скажи, какая гарантия, пусть даже мы найдем Одо, что он согласится снять с меня проклятие?
– Не знаю, – омега вздохнул. – Ему надо будет что-то предложить…
– С ним до меня никто не смог договориться, а что ему предложу я?
Омега не ответил, и оба погрузились в раздумье. И Эрих, и Август понимали, что единственный надежный способ спастись герцогу – это превратить его в вампира. Казалось, всё было просто. Но и сложно одновременно. Первым заговорил Эрих.
– Ты готов обратить меня?
– Хоть сейчас, – Август заметно оживился, – только ты должен понимать, что, во-первых, вампиры бездетны, а, во-вторых, несколько дней ты будешь мертв. То есть тебе надо будет где-то уединиться…
– Хорошо. Дай мне сутки, я еще раз всё обдумаю и взвешу.
Омега кивнул и прижался к герцогу, однако за окном уже начинало рассветать. Вопреки расхожему мнению, вампиры не умирали от солнца, но лучи обжигали бледную мертвую кожу, даря саднящую боль. И Август, тут же обратившись в летучую мышь, вылетел в форточку, как всегда отправившись на чердак.
Эрих со вздохом поднялся. Стать вампиром – это значило поменять свою жизнь от и до, всё перевернуть с ног на голову. Но это было лучше, чем смерть. Смерть в двадцать семь лет. Чертов Одо… Где он?
Герцог оперся о стол, потирая глаза и борясь с сонливостью, когда неожиданная мысль буквально озарила его. И как он раньше не догадался?
Эрих посмотрел на часы и, с удовольствием отметив, что близится час завтрака, спустился в зал.
Камердинер уже накрывал на стол, но герцога интересовал не кофе.
– Карл, скажи мне, за что ваш род Николас завещал холить, лелеять и всегда держать возле себя? – альфа сел за стол, улыбаясь. – Чем вы заслужили эту честь?
– Верностью, – кратко ответил камердинер, подавая приборы.
– Расскажи мне, – властно потребовал герцог, однако Карл не произнес не слова. Тогда Эрих начал сам. – Где Одо?
– Пропал без вести.
– Нет, он для всех пропал без вести, кроме вас, Картеров, – голос Эриха стал тише. – Я знаю, что он вампир.
– Это легенда, – неуверенно произнес Карл, на что герцог радостно усмехнулся.
– Но ты знаешь об этой легенде.
– Знаю, – кивнул камердинер. – Эту легенду описал мой предок, Вольф Картер.
– Тот самый, кого так ценил Николас?
– Да. Он описал всё, что произошло в день похорон Августа Икскуль фон Гильденбанда.
– И ты молчал?! – Эрих аж рот раскрыл, с нескрываемым возмущением глядя на Карла.
– Молчал. Потому что ваш же прадед завещал, чтобы мы держали в тайне всё, что случилось. Даже от вас, потомков, чтобы вы случайно или из любопытства не выпустили зло, – Карл покачал головой. – Но никто не думал, что род будет проклят. Николас умер через год, едва успев обзавестись потомством. Затем, в расцвете сил, погиб его наследник… потом второй… И Вольф понял, что это не случайность. Тогда-то, уже будучи глубоким стариком, он и описал всё, что произошло на самом деле.
– Дай мне прочесть, – Эрих почувствовал, как на лбу выступили капли пота.
Карл кивнул и вышел из зала. Вернулся он через несколько минут, держа в руках записную книжку в темно-коричневой обложке из телячьей кожи. Эрих поднялся навстречу Карлу, чувствуя, что всё внутри сжимается от нетерпения.
– Пожалуйста, – камердинер протянул предмет герцогу. – Я отдаю это вам, а там уже делайте, что считаете нужным.
– Но ты же сохранишь в тайне… – начал было Эрих.
– Что вы выпустили Августа? – улыбнулся Карл.
– Ты знаешь? – выдохнул герцог, отводя глаза. – Выпустил. И сегодня-завтра… всякое может случиться. Ты должен быть готов, что я стану как он. И если ты…
– Наш род на протяжении столетий служил Икскуль фон Гильденбандам. Неужели вы думаете, что я сегодня предам вас? – Карл посмотрел на Эриха с таким удивлением и даже обидой, что герцог, откашлявшись, тут же замотал головой.
– Нет, конечно, я так не думаю.
– Благодарю. Тогда, с вашего позволения, я вас покину, – камердинер кивнул и вышел, оставив альфу наедине с записной книжкой Вольфа Картера.
Эрих посмотрел вслед слуге, затем сел обратно за стол и погрузился в чтение.
“Это было двадцать седьмого февраля тысяча семьсот сорок второго года. Тело барона Августа Икскуль фон Гильденбанда, скончавшегося от неизвестной болезни тремя днями ранее, было готово к погребению и уже находилось в часовне. Одо, брат герцога, был уже там, как и немногочисленные слуги. Из-за аномального снегопада никто из родственников Августа приехать не смог. Сам герцог, находящийся в глубоком трауре, переодевался, чтобы присутствовать при церемонии захоронения, а я помогал ему в этом.
Внезапно с улицы послышались крики, и в спальню вбежал слуга. Его лицо было испачкано кровью, он рыдал навзрыд. Герцог поинтересовался, что произошло, и лакей ответил, что барон Август воскрес и напал на человека, что он вцепился зубами в его шею и начал пить кровь.
Герцог кинулся к Августу, и я следом за ним. Мы вбежали в склеп, не чувствуя холода. Когда мы спустились, то увидели, что барон, действительно, воскрес, и уже связан старшим братом Николаса – Одо, а вокруг лежат обескровленные трупы слуг. Августа было не узнать. Он вырывался, нечеловечески стонал и выл. Его глаза были полны безумия. Я бы мог подумать, что он пьян или сошел с ума, но, глядя на его мертвенно-бледную кожу, становилось понятно, что его телом овладел дьявол.
Одо сказал Николосу, что Августу нужно зашить рот, чтобы обезопасить себя от его возможных смертоносных укусов, а потом вонзить в грудь кол. Меня удивило, что у Одо оказалась иголка с нитью с собой, в кармане, будто он заранее знал, чем ему придется заниматься. Еще более удивительным мне показалось то, что он смог в одиночку одолеть вампира.
Я отправился за палкой, а когда вернулся, увидел как Одо, сжав скулы Августу, на живую зашивает ему рот. Я не уставал удивляться, как у него хватает на это сил, потому что дьявола, вселившегося в тело несчастного барона, не смог одолеть никто из находившихся тут людей. И пока Одо был занят, я шепнул об этом Николасу.
Герцог, с тревогой посмотрев на меня, вдруг выразительно кивнул. Он взял у меня из рук кол, который Одо не видел, занятый зашиванием рта, и спрятал в углу. Затем он начал кричать на меня, чтобы я не халтурил, а всё-таки принес палку. Я понял игру и снова побежал за колом. Когда я вернулся второй раз, вампир уже лежал в каменном гробу, заранее для него приготовленном. Николас стоял в отдалении, стараясь не смотреть на Августа. Для герцога было страшным ударом как смерть супруга, так и его воскрешение в дьявольском обличии. Я протянул осиновый кол Одо. Он размахнулся и одним ударом вонзил его в грудь ожившего мертвеца. Август тут же замер и затих.
– Теперь он точно мертв, но если вы вытащите кол, то может и ожить, – Одо с торжеством смотрел на герцога, совершенно не обращая внимания, что тот сжимает в руке кинжал. Но я это видел, я замер, молясь, чтобы у господина всё получилось. А Одо всё говорил. – Надо пригласить священника, чтобы он очистил замок от нечисти. Вдруг в замке еще вампиры?
– Ты прав. Только закрой крышку, я не могу смотреть на Августа.
Одо странно рассмеялся, а затем начал закрывать гроб, с такой легкостью, будто крышка была деревянной, а не каменной. Но мы-то знали, что он никогда не был так силен. Одо больше не был человеком. Николас сделал шаг вперед, и я не успел и глазом моргнуть, как он перерезал горло брату. Тот рухнул на колени, но нас нельзя было обмануть – кровь, которая бы хлынула из раны, будь он человеком, на деле почти не шла. Одо хрипел, глядя на нас с ненавистью, а я, не растерявшись, взял осиновый кол, спрятанный в углу и, приложив все силы, пробил вампиру самое сердце.
Потом мы его связали, как Августа, также зашили рот и спрятали тело в одном из каменных гробов. Это был предок Николаса – Фридрих. Нам пришлось потеснить его.
Трупы слуг по-прежнему лежали в часовне.
Мы поднялись в спальню Николаса. К нашему счастью, запуганный до полусмерти лакей никуда не выходил больше.
Нам пришлось потратить много сил, чтобы те, кто знал о том, что произошло, никогда никому об этом не рассказали. Тела жертв барона я похоронил в саду. Позже мы скрепили винтами гробы, где остались на вечность Август и Одо. А я стал хранителем тайны…”
Эрих закрыл записную книжку и задумался. Он знал теперь, где искать Одо. Но надо ли его освобождать? Надо ли рассказывать Августу о том, что произошло с его любовником и где он сейчас?
– Нет, – сам себе прошептал Эрих, поднимаясь и пряча книгу в нагрудный карман. Перед его мысленным взором вдруг предстал Одо, и альфа злорадно улыбнулся. – Никогда, никогда ты не получишь свободы. Томись в своей могиле хоть до второго пришествия, а я стану вампиром, и твое проклятие разрушится само собой.
Герцог поднялся в свой кабинет, где надежно спрятал книгу, чтобы Август никогда не узнал, что Одо все эти двести лет находился рядом с ним, в соседнем гробу. Пусть для омеги он так и останется пропавшим, исчезнувшим, сгинувшим. А герцог уж найдет способ утешить синеглазого омегу. Эрих глубоко вздохнул и потянулся, чувствуя удивительную свободу и спокойствие, будто с души скатился камень. Альфа с нетерпением ждал ночи. Он больше не боялся своего двадцатисемилетия.
