Текст книги "Адмирал Империи (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Коровников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Глава 6

Место действия: звездная система HD 60919, созвездие «Тельца».

Национальное название: «Онега» – сектор контроля Российской Империи.

Нынешний статус: не определен…

Точка пространства: сектор межзвездного перехода «Онега-Ладога».

Борт тяжелого крейсера «Одинокий».

Дата: 22 июля 2215 года.

– Почему на вас до сих пор активированы боевые доспехи и оружие? – устало спросил я, когда Таисия ушла, а Наливайко и Наэма подошли ближе.

Я хоть и находился в некоем полузабытьи, но профессиональным взглядом мог отличить космоморяка, который только что участвовал в рукопашной. Да и свежая, еще не запекшаяся кровь на ратниках моих друзей говорила о том, что они только что сражались, причем в ближнем бою…

– На нас что снова напали? – спросил я, закрывая глаза, и казалось, более уже ничему не удивляясь.

– Скорее, напали мы на них, – хмыкнул Яким Наливайко, подмигнув мне. – Можно сказать, завершили спасательную операцию по освобождению твоего многострадального крейсера.

– Несколько человек из отряда ублюдочных «щитоносцев» оставались живыми и были заблокированы в отсеках на «Одиноком», – пояснила Наэма Белло, так же как и Яким перед этим, деактивируя свою штурмовую винтовку и вешая ее за спину. – Эти ребята не захотели сложить оружие, и нам пришлось заставить их это сделать…

– Они все мертвы? – спросил я, чувствуя в это самое время, что очередной приступ лихорадки снова подступает к моему телу.

Пару минут я старался держать себя в руках, не показывая, как мне тяжело. Но с каждой последующей секундой становилось все трудней и трудней сдерживать себя, чтобы не закричать от боли, начавшей наполнять меня изнутри волнами цунами.

– Абсолютно все отправились к праотцам в ад, куда им и место, – кивнул Яким Наливайко, явно гордясь собой при этом. – Но шоколадка действительно права, когда сказала, что они сложили оружие ведь по сути так и произошло. Их оружие само деактивировалось, когда выпало из похолодевших рук безжизненных тел последних мадьяр… Ха-ха, вот это я загнул! Мне бы оды писать…

– Тебе бы помолчать не мешало, – хмыкнула в ответ Наэма и снова обратилась ко мне, стараясь нормальным языком объяснить, что же произошло на борту. – Одному из ваших офицеров, шеф, надо явно увеличить жалование, так как он совершил великолепный ход, заблокировав все переходы на палубах «Одинокого» после того, как пропустил наши штурмовые команды внутрь… «Щитоносцы» тем самым в одночасье были разделены на малые группы по несколько человек и оказались запертыми в разных концах корабля.

– Тем офицером, о котором ты сказала, была Алекса, – кивнул я, вспоминая голос моего очаровательного старпома, которая после зачистки командного отсека еще и не преминула пообщаться и поиздеваться над Верешем по локальному канула.

– Молодец, Алекса, сообразительная баба, хоть и металлическая, – воскликнул Яким Наливайко, – клянусь, этого робота ждет отличная флотская карьера, с такой-то светлой головой и железной хваткой. Людишки в сравнении с андроидами сильно уступают… Мда, похоже, проходит наше время.

– Она действовала строго по протоколу, выполнив команды по защите крейсера, – медленно произнес я, откидываясь на подушку и чуть не прикусив язык от наполняющей мое тело боли. – Я согласен с тобой, за такими солдатами будущее…

– Не повезло Верешу и его псам, – мрачно выругался рыжебородый казак, сплюнув на пол, благо медиков рядом не было, чтобы его наругать. – Впрочем, как и многим из экипажа твоего крейсера.

– В общем, нам с Наливайко пришлось некоторое время потратить на то, чтобы «повыковыривать» остатки этих проходимцев, – закончила свой рассказ Наэма, скривившись от хулиганской выходки Якими. – Несмотря на то что «щитоносцы» оказались предателями, но в стойкости последним точно не откажешь… Все кого мы отыскали на палубах «Одинокого», отказались сдаваться… Все как один, представляете шеф! Ну, соответственно и получили в итоге то, что заслужили… Я имею в виду – смерть.

– Я в какой-то момент даже поймал себя на том, что начинаю получать некое эстетическое удовольствие от их умерщвления, – признался Яким Наливайко, ловя на себе изумленный взгляд каперанга Белло. – А что ты так смотришь на меня, шоколадка? Да, признаюсь честно, я с большим удовольствием отправлял на тот свет этих гадов. Ты сами видела, что мадьяры сделали с «моряками» из экипажа Александра Ивановича⁈ На «Одиноком» осталась хоть дюжина невредимых людей⁈

– Не эстетическое удовольствие ты получал, а садистское, – уточнила Наэма, брезгливо отворачиваясь от здоровяка. – Никогда не путай эти понятия…

– Да какая разница, все равно было приятно, – отмахнулся Наливайко от своей надоедливой напарницы. – В любом случае, дело сделано и твой корабль, Александр Иванович, полностью зачищен от врагов. «Щитоносцев» на «Одиноком» не осталось ни одного человека, и не помогли им эти выдвижные щиты…

– Ага, а как же лейтенант Вереш – главный зачинщик все этой бойни? – напомнила казаку, Наэма Белло. – Ведь именно в его воспаленном мозгу возникла мысль вырезать команду крейсера и взять заложники императора. Уверена, его мадьяры сами бы не додумались до того, чтобы заманив штурмовиков полковника Дорохова на пирушку, а после хладнокровно перерезать им глотки… Это мог придумать только один выродок, тот, кто сейчас сидит в карцере крейсера, вместо того, чтобы болтаться на веревке или быть выброшенным в открытый космос!

– Да, Наэма права, дружище, – воскликнул Яким, оборачиваясь ко мне. – Ты слишком мягок и честен в отношении негодяев, подобных этому Верешу. Чего ты добиваешься, сохраняя ему жизнь? Иваныч⁈

Яким осекся на полуслове после того, как увидел, что меня стало выгибать от ужасных судорог. Я уже не особо это помнил, ибо впал в бессознательное состояние и мое тело, казалось, само продолжало борьбу за существование.

– Что с ним, док⁈ – воскликнула Наэма, обращаясь к вбежавшему в этот момент в медблок, главному медику корабля – Ингвару Гратебергу. Вместе с начмедом прибежали ассистент и две медсестры–андроида.

– Вам нужно отойти, господа военные, – бросил через плечо Гратеберг, походя к капсуле, в которой извивалось в конвульсиях мое измученное лихорадкой тело. – Позвольте нам заняться нашим прямыми обязанностями…

Яким и Наэма покорно отошли в сторону, но из палаты не вышли, лишь издали наблюдая за тем, как бригада медиков суетится вокруг меня.

– Слушай шоколадка, я несколько раз был ранен, но чтобы меня вот так подтряхивало, такого не припомню, – мрачно промолвил здоровяк, наблюдая, как меня продолжает колбасить в капсуле. – Похоже, у нашего командира серьезные проблемы, если его так выкручивают наружу эти «живые» клетки.

– Регенерация и восстановление у всех проходить по-разному, – ответил за место Наэмы Белло, главный врач, услышав слова Якима. – Ранения контр-адмирала Василькова не опасны для жизни, он поправится…

– Слава Богу, и святым угодникам! – воскликнул Яким, перекрестившись.

– Однако командующий потерял много крови, а возможно, что-то еще… – пожал плечами медик, вводя мне очередную дозу успокоительных, после чего тело, наконец-то, перестало дергаться в конвульсиях. – До конца необъяснимо действие «живых» регенерирующих клеток на человеческий организм. У одних людей заживление и регенерация тканей, после даже самых страшных ранений проходит быстро и без побочных эффектов. А у других, вот как в нашем случае, может происходить отторжение «живых» клеток.

– Вы хотите сказать, что организм Александра Ивановича не хочет впускать в себя эту вашу медицинскую дрянь? – спросила Наэма у начмеда.

– Никакая это не дрянь, капитан первого ранга Белло, – осуждающе покачал головой Ингвар. – Эти клетки и сама процедура восстановления организма абсолютно безопасны и спасают вас после каждого боя. Вы и сами это прекрасно знаете. Стояли бы вы здесь сейчас, если бы не регенерирующая капсула? Боюсь, что нет…

– Ладно, я просто неправильно выразилась, док, не обижайтесь, – отмахнулась Наэма, пожимая плечами. – Тем не менее, вы не ответили на вопрос.

– Да, возможно эти конвульсии и жар происходят именно из-за отторжения организмом контр-адмирала Василькова данного чудо препарата, – ответил Гратеберг, кивая. – А происходит это очень часть лишь в том случае, если сам пациент не желает бороться за свою жизнь… Я не думал, что когда-либо произнесу это в отношении нашего славного и всегда жизнерадостного командующего, но, похоже, он в данный момент не очень то и хочет жить…

– Вы говорите ерунды Гратеберг, – усмехнулась Наэма Белло. – Александр Иванович Васильков больше нас с вами вместе взятых любит эту жизнь и ценит ее! Тот человек кто сколько я себя помню, защищает жизни других, при этом отказывается бороться за свою собственную⁈ Вы сами-то верите своим словам, доктор?

– Я верю показаниям аппаратуры регенерирующей капсулы и общей реакции организма пациента, – парировал врач, кивая на мигающую и непрерывно пищащую панель приборов.

– Вот такие дела творятся, – шепнул на ухо свое боевой подруге, Яким Наливайко. – Оказывается, наш Александр Иванович не хочет жить и поэтому его так трясет… Видно «живые» клетки латают его изнутри, а он сопротивляется… Что бы это все значило?

– Я думаю, если взять за правду этот бред Гратеберга, то именно последние события так сказались на нашем командующем, – печально кивнула Наэма. – Вся эта заварушка на станции Кронштадта выбила шефа из колеи…

– Постой, а что такого необычного и страшного произошло в крепости, что после этого самый отважный космофлотоводец, которого я только знал, решает перестать бороться за свою жизнь? – вопросительно посмотрел на Наэму рыжебородый великан. – Напоминаю, перед тобой – самый храбрый офицер Российской Империи, ну если не считать меня и немножко тебя… Александр Иванович Васильков в принципе не может подумать, чтобы самому наложить на себя руки!

– Нет на просторах нашей Галактики абсолютно железных людей, – покачала головой Наэма. – Все мы сотканы из эмоций и чувств и иногда они…

– Умоляю, не говори загадками и не употребляй в речи такие глубокомысленные выражения, меня это сильно раздражает, – поморщился Яким.

– А ты подумай, что могло произойти такого, что у шефа случился подобный срыв, – ответила Наэма, продолжая внимательно следить за действиями врачей, как будто что-то понимала во всех их процедурах и манипуляциях.

– Что произошло? – переспросил Наливайко и тут же сам стал отвечать на этот вопрос. – Да просто мы объявили войну нашим бывшим союзникам! Особенного ничего не изменилось… Подумаешь, на одного адмирала, я имею в виду Поля Дессе, в рядах наших бесчисленных врагов стало больше. Ну и что, плакать из-за этого?

– Думай еще…

– Я понимаю, что Павел Петрович для Василькова был учителем и можно даже сказать – вторым отцом, так как он его крестный. Но этого мало, чтобы даже сопливая девчонка захныкала…

– Да к чертям собачьим этого противного старика Дессе, – отмахнулась Белло, – не о нем сейчас разговор. Я думаю, и даже уверена в том, что надлом в нашем командование произошел именно из-за разрыва отношений с одной смазливой девицей.

– Думаешь, Доминика Кантор была чем-то большим в его жизни, чем просто очередным увлечением? – недоверчиво покачал головой полковник.

– Безусловно! – сказала Наэма Белло. – Ты видел, как он смотрел на эту мадьярку, как они обнимались и разговаривали часами напролет, никого не замечая вокруг? Такие сильные эмоции могут быть только к человеку, которого ты считаешь самым близким во всей Вселенной. Уж мне можешь поверить… – с воодушевлением произнесла Наэма Белло, сама тяжело при этом вздыхая.

– А ты откуда подобное можешь знать в твои-то годы? – спросил ее, здоровяк, при этом нервно хихикнув. – Сама-то когда-нибудь испытывала что-либо близкое к этому чувству? А болтаешь сейчас как заправский эксперт в любовных вопросах.

– Вот сейчас лучше заткнись! – Наэма взяла за ворот своего противного донельзя друга и сдавила тому горло. – Это не твое дело, откуда я это знаю… Кому-кому, а тебе точно не понять тех чувств, которые могут из-за своей невероятной силы, как воскресить любого смертельно больного, так и безжалостно убить даже самого сильного и здорового человека на свете!

– Ладно, не кипятись ночка, – примирительно поднял руки вверх Наливайко. – Было, так было… Ладно, все успокойся, не лезу я в твою личную жизнь…

– Вот и не лезь! – прошипела Наэма.

– И не лезу… Сказал же, все… Отстань!

Эти двое в очередной раз поругавшись, демонстративно отвернулись друг от друга и стояли так некоторое время в полном молчании. В этот момент они смотрели на меня, который теперь неподвижно будто труп лежал на кушетке.

– Что там у вас док, не тяните? – нервно бросила Наэма начмеду.

– Все в полном порядке,– кивнул Гратеберг, облегченно вздыхая. – Будете смеяться, но как только я сказал, что сильное отторжение в теле адмирала происходит из-за нежелания его дальше жить, как практически все показатели нашего пациента пришли в норму…

– Отличная новость! – радостно воскликнул Яким. – Значить он поправится?

– Какой же ты бестолковый! – раздраженно воскликнула Белло. – Гратеберг же тебе изначально сказал, что шеф поправится. Просто реакция отторжения была очень сильной…

– Да, контр-адмирал Васильков скоро придет в себя, – кивнул доктор. – Не хочу каркать, но, кажется, кризис миновал…

– Похоже, Александр Иванович услышал наш разговор и понял, что не стоит лишать себя жизни из-за какой-то очередной куклы, пусть даже такой симпатичной, как вице-адмирал Доминика Кантор, – снова начал неуместно шутить Наливайко.

– Вполне возможно нашего шефа спасает новая, а точнее, старая привязанность, – загадочно хмыкнула Наэма Белло, подходя к регенерирующей капсуле, где я уже начал приходить в себя…

– Кого это ты имеешь в виду? – полушепотом спросил девушку Яким, также склоняясь над кушеткой, на которой я лежал. – Аааа, значит, я снова оказался прав? Ты же имела в виду, нашу знойную императорскую дочку, ведь так?

– Тише! Да не ори, – цыкнула на него Наэма. – Перестань хоть на время собирать все сплетни в Галактике!

– Какие же это сплетни? – пожал плечами Наливайко. – Я точно тебе говорю, эта царственная особа так глядела на нашего Александра Ивановича когда мы вошли, что там явно что-то намечается…

– Все, заткнись, – отмахнулась Наэма от здоровяка и улыбнулась мне, открывшему в этот момент глаза. – С возвращением, шеф, вот вы и опять с нами.

Я в свою очередь тоже попытался улыбнуться, когда снова увидел перед собой своих товарищей:

– Вы все еще здесь? Сколько времени я был в отключке, господин Гратеберг?

– Около получаса адмирал, и это очень хорошо, – радостно произнес врач, продолжая следить за показаниями на мониторе капсулы. – Данные с датчиков указывают на то, что отторжения вашим организмом регенерирующих клеток больше не происходит. Все, процесс выздоровления идет полным ходом, и уже через стандартные сутки вы сможете встать и сделать первые шаги…

– Никаких первых шагов, – командирским тоном произнес я, обращаясь к своему главному врачу. – Я приказываю вам, господин Гратеберг, поставить меня не просто на ноги за несколько ближайших часов, а сделать так, чтобы я снова мог сражаться в ближнем бою. Не жалейте ваших «живых» клеток, не жалейте обезболивающих и тонизирующих препаратов, не знаю что там у вас еще есть в наличии… Но надо сделать так, чтобы я не потерял сознания и мог держать саблю во время поединка…

– Это невозможно, – отрицательно покачал головой начмед. – Ни один из препаратов не сможет этого сделать. Вы еще как минимум двое суток будете передвигаться только с помощью ваших друзей, либо медперсонала. Как бы вы не желали вступить в поединок, господин контр-адмирал, этого у вас сделать не получится. Вы, конечно, можете взять в руки свою любимую саблю, но в этом случае ваш противник разрубит вас пополам, либо заколет уже через пару секунд.

– Я приказываю вам…

– А я говорю вам правду…

– Я не могу не выйти на поединок, – заметался по кровати я, пытаясь встать. – Вы не понимаете, я дал слово офицера, и время дуэли уже определено…

– Александр Иванович, тебе нужно успокоиться, – Яким принял эстафету у Таисии Константиновны, став на время сиделкой у койки больного.

Здоровяк силой снова уложил меня на кровать, благо Наливайко для этого требовалось лишь опустить свою огромную ладонь мне на грудь, и я уже не мог пошевелиться.

– Одно из неудобств регенерирующих клеток, заживляющих ваш организм, это то, что некоторое время раненый чувствует такую сильную слабость, что просто физически не может даже долго сидеть и разговаривать, а не то чтобы ходить или тем более сражаться, – пояснил мой начмед. – Вам нужно смириться с этим, господин командующий…

– Слушай, дружище, ничего ведь страшного не произойдет, если ты отрубишь голову этому засранцу Верешу на несколько дней позже намеченного срока, – попытался успокоить меня, Яким. – Ты же не отказываешься от дуэли, а просто переносишь ее на более поздний срок. Мне-то можешь не говорить, какие правила существуют в Кодексе. Да, не спорю, что много раз нарушал их, но я и никогда не клялся соблюдать досконально все эти положения… Так вот, я точно знаю, что если один из поединщиков физически не может участвовать в бою, но не отказывается от участия в нем, то это не приравнивается к поражению. Наэма, скажи хоть ты что-нибудь нашему упрямому адмиралу!

– Я лишь могу подтвердить слова здоровяка, шеф, – в свою очередь кивнула девушка. – Несколько раз в своей практике я переносила дуэли из-за подобных проблем. Это нормально… Да вы все это лучше меня знаете, так как за свою жизнь отправили на тот свет не одну сотню бедолаг!

– Сейчас для меня подобное не приемлемо, – упрямо сказал я, отодвигая от себя руку Якима.

Я снова попытался сесть на кушетку и теперь это у меня получилось. Несколько секунд я боролся с головокружением и тошнотой, но быстро пришел в себя и снова улыбнулся.

– Понимаю вас, ребята, и ваше беспокойство за мою жизнь, – сказал я, ласково посмотрев на Якима, Наэма и Гратеберга. – Но вы же знаете мои принципы, а так же прекрасно знаете, что все равно не сможете мне помешать сделать то, что я намереваюсь…

– Ох, тяжело мне с вами обоими, – вздохнула Наэма, подходя к моему помятому, продырявленному в нескольких местах ратнику, лежащему тут же на полу рядом с моей медкапсулой. – Один – глупый, другой – упрямый…Как я вас терплю до сих пор, не понимаю? Ну, хорошо, Александр Иванович, если вы уж и впрямь решили драться с этим лейтенантом то возможно, ваш бронескаф хоть частично поможет вам в этом деле. Ратник все-таки пятисотой модели, не как у нас с тобой Наливайко, – Наэма ударила по пластинам собственной брони. – Хотя, не уверена, что данные латы, похожие со стороны на решето, смогут прибавить вам каких-либо дополнительных бонусов в дуэли.

– А вот это мы сейчас и проверим, – уверенно сказал я. – Помогите надеть на меня пояс… И вы увидите, что сервоприводы доспехов легко сумеют компенсировать физические недостатки их владельца…

– Да, это так. Но нужно не забывать, что ратник на лейтенанте Вереше той же пятисотой модели, – вставил слово Яким Наливайко, вспоминая бронескаф командира «щитоносцев», – в этом-то и главная проблема…

– Я опасаюсь за жизнь нашего командующего, – в это время прошептал Гратеберг на ухо Наэме. – Существует ли какой-либо выход из данного тупика? Можете ли вы драться вместо контр-адмирала Василькова на дуэли?

– Могу и хочу, но только вот Александр Иванович не позволит этого сделать, – печально ответила Наэма. – Боюсь, что мы уже ничего не сможем предпринять. Если шеф уверен, то сдвинуть его с места не получится… Эх, нужно было мне еще во время боя, долго не разговаривая, чиркнуть своей саблей по горлу этого чертового лейтенанта, пока тот не раскрыл свой поганый рот и не предложил адмиралу поединка. А теперь уже поздно…

Наэма бережно подняла с пола ратник в виде широкого пояса, после чего подошла ко мне и приложила его сзади к моей талии. Система бронескафандра тут же распознала своего владельца и нимидийские пластины сами стали обволакивать мое тело со всех сторон. Через десять секунд я уже стоял облаченный в броню. Практически сразу после этого мое переговорное устройство заработало. На проводе оказался один из космоморяков, охранявший корабельный карцер:

– Господин контр-адмирал, это Ковальчик… Мне и моим подчиненным нужны ваши дополнительные указания…

– Что случилось мичман?

– Дело в том, что у меня в отсеке в данный момент происходит схватка!

– Не понял… Схватка кого и с кем⁈ – нахмурился я.

– Того человека, которого вы поставили нас охранять – лейтенанта Вереша, с… – мичман на мгновение замешкался, – с нашей великой княжной…