Текст книги "Рождение миров (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Прутков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц)

– Ну что, ваше немытое высочество, я вам могу сообщить? – Начал я разговор насмешливым тоном. – Вторжение провалено, войско уничтожено.

В ответ Кобольд что-то затрещал на невменяемом, но после пошла речь, которую я понимал.

– Гном! Как ты посмел явиться ко мне?! Или ты понял гнилую суть этих неверных братьев и решил присоединиться к моему войску?

Я аж опешил от такого предложения.

– А какая польза от присоединения к тебе?

– У тебя появятся настоящие братья! Ты сможешь стать достойным воином или богатым мастером! Я не тот старый скряга – Балин! У меня ты всегда получишь достойную награду и будешь щедро одарен за верность! Младшие братья будут служить тебе, и носить тебя на руках! Но всё это ты получишь, если присоединишься ко мне и поможешь выгнать этого старого предателя!

Кажется, у этого кобольда своя правда, но сейчас для меня это было неинтересно. Его загородило окно с системным сообщением.

С: Внимание! Вам доступно задание «Хиты брутального альва». Кобольд предлагает вам отречься от подгорного царя Балина и встать под его знамёна. Если вам, в рядах войска кобольдов, удастся изгнать гномов из Тёмных гор, вы получите высокий статус, хорошую репутацию и щедрую долю. В случае принятия задания, вы сразу получите дополнительные тридцать процентов к максимальному значению очков жизни. Вы согласны принять предложение Кобольда? Да/Нет.

– Нет.

Мало того, что тут и без всяких писаний, на хитрой чумазой морде написано – «крыса», так ещё и мне замараться предлагают. Где ж это видано, что бы единственный верноподданный так цинично кинул своего царя? Что это за оскорбительные квесты – «Честь за тридцать процентов»?

– Тогда ты умрёшь!

Кобольд взвизгнул, размахивая чужим мечом над головой, как самый последний разведчик из его воинства и совершил невозможное – прыгнул из своего кресла, из положения сидя, пролетев над разделявшим нас костром, и вогнав меч в землю до середины лезвия, в том месте, где только что стоял я. Опыт есть опыт. В этот раз противник не задел даже моей пятки. Отскочил в сторону, перекатился и привычно выпустил огненный шар в сторону противника, который смог удивить меня ещё раз. Коротко взвизгнув, при виде духа огня, он одним прыжком перескочил половину пещеры. Думаю, ловкость у него вкачана на в пример моей. И, наверняка, прокачано какое-нибудь умение или способность типа акробатики. Искра, пройдя над точкой, где мгновением раньше стоял враг, пошла по широкой дуге, вновь выходя на цель. Когда шипящий огненный комок, снова был близок к жертве, Кобольд выхватил из воздуха чёрный продолговатый предмет в ладонь длиной и, зажав его в руке, полоснул по воздуху, орудуя словно ножом, и бормоча какой-то речитатив. Я почувствовал укол панического страха, наверно, переданного духом, а Искра резко взмыла вверх, выпустив во врага сноп искр и, с шипением, повернула обратно. Едва успел подхватить свой огненный снаряд, а на меня уже опять летел Кобольд в своём длинном прыжке, занеся меч. Снова прыгнул в сторону, налету выхватывая молот. Дальше дела пошли совсем плохо. В основном я едва отскакивал и катался по земле, грохоча своей кирасой. Один раз сумел отбить летящее в меня острие, и один раз даже случайно нанёс своему противнику урон молотом в смешную одну единицу. Искру я больше наружу не выпускал, но Кобольд не выпускал из руки свой чёрный нож. Сейчас я уже смог рассмотреть предмет. Это был чёрный кристалл. Кристалл души, только большой, примерно такой же, какой я поднял с воеводы. Энергия неумолимо убывала, а что противопоставить этому противнику я всё ещё не придумал. Кобольд сделал выпад. Я, в очередной раз, отскочил, но неудачно стал на ногу, не удержал равновесие и завалился на спину. Надомной взвилась грязная неугомонная обезьяна, нацелив острие, пылающего в отблесках огня, лезвия, когда костёр подскочил со своего насиженного места и клубком огня врезался Кобольду в спину. Завизжал он знатно – как ошпаренный, размахивая руками, полетел плашмя мне на встречу, в полёте ударив кристаллом себе за спину и мгновенно погасив пламя. Инстинктивно выкинул перед собой руки, с которых сорвалась разъярённая Искра, ударив Кобольда так, что он так и не успел приземлиться на меня сверху и полетел в обратном направлении, рухнув спиной на пол. Ответный прыжок и удар молотом, со всей дури, по обездвиженному противнику точно в голову.

С: Удар молотом: Нанесено 4 ОЖ урона.

С: Критический удар. Наложен эффект «Оглушение» на пять секунд.

Этого времени оказалось достаточно, что бы проглотить три порции угля и вжечь в землю, открывшего глаза, врага. Жизни у него оказалось не так и много. Сейчас я понял, что чувствую ярость, но чужую ярость. Я чувствовал ярость моего духа, также как почувствовал и его страх во время боя. Должно быть, сказывается резко подросший симбиоз. А уже после, я понял, что у меня дрожат колени, дрожат руки, да меня всего просто трясло. Интересная вещь – человеческая психика. В бою не отвлекала ни одна лишняя мысль, а после боя понимаешь, в каком напряжении были твои нервы. Ещё позже заметил и системное сообщение.

С: Характеристика «Ловкость» достигла значения шестнадцать.

Сразу две ловкости? Хотя, и попрыгал я тут так, что долго в цирке смеяться не смогу. Инвентарь несостоявшегося властителя оказался девственно пуст. Ну да, действительно, не царское это дело ништяки на своём горбу таскать. Зато мне достался квестовый трофей, валявшийся неподалёку.

Название: Меч Дарина,

Категория: Уникальный,

Тип: Предмет,

Класс: Оружие.

Составные части:

Лезвие подгорной стали,

Гарда закалённой стали,

Рукоять кожи скального огнебрюха.

Свойства:

Кровопускатель – с вероятностью в 25 процентов оставляет рану с открытым кровотечением.

Вес: 2 кг.,

Прочность: 600,

Колющее оружие:

Урон одной рукой: 180,

Рубящее оружие:

Урон одной рукой: 160,

Состояние:

Повреждение: 1 процент.

А Искра уже уплетала бесхозные ресурсы. В этот раз их было ещё больше чем с воеводы, но, благо, обошлось без лагов и лишних спецэффектов. На земле лежало два камня душ: «Кобольд», уровня сто, и «Дарин», уровня восемьдесят. Дух грустно вился над последним. В истинном зрении увидел внутри кристалла какое-то шевеление, вроде как глубоко внутри едва заметно тлел огонёк. Ещё один дух? Дух, который спас меня, ударив Кобольду в спину! Дух, который служил этому чудовищу огнём для костра и явно не по своей воле. Домового было искренне жаль, но я не представлял чем помочь. Хотел просто попытаться разбить, и уже занёс молот, но Искра отчаянно заметалась над камнем, показывая своё несогласие и пытаясь прикрыть собой пленного собрата. В результате просто закинул оба камня в рюкзак.

Радость победы, всю обратную дорогу, была опечалена принимаемыми чувствами огорчения моего духа. Очень уж Искра переживала за родную душу. Показался тронный зал, и я опять стоял в окружении статуй, глядя на хмурого владыку гор. Ещё раз посмотрел на хилого гнома, вечно глядящего в глаза царя, с вызовом, и на, вечно возмущённых, судей. За время жарких баталий, в зале, ровным счётом, ничего не изменилось, только Искра, выбравшаяся из своего «домика», начала подозрительно виться вокруг обелиска, в своей «принюхивающейся» манере.

– Солнце, моё маленькое, и что ты там интересного нашла? Пойдём уже.

Но Искра проигнорировала мой призыв, продолжая обследовать изваяние. Подошёл ближе, напряг «истинное зрение», но ничего больше чем «Камень» так и не узнал. Наконец моя питомица бросила своё занятие и стала виться вокруг меня как собачонка, периодически дёргаясь к камню, как уговаривая пойти за ней, и подвела к отколотому куску обелиска, также показав, что его нужно приложить к тому месту, откуда он когда-то откололся. Каменюка была серьёзная, и я совсем не был уверен, что моей грузоподъёмности хватит, чтобы её поднять, хоть она и лежала в шаге от места своего «произрастания». Пытался робко возразить, но дух упрямо метался, не желая отступать ни перед какими аргументами. У меня было желание поскорей вернуться в родную кузницу и отпраздновать победу, но я чувствовал тревогу своего духа, вытеснившую даже его печаль. Лично я, никакой угрозы от этой каменной глыбы не ощущал и не представлял, чем она может нам угрожать, если я не верну ей утраченный кусок, но Искра, определённо, была другого мнения и, фактически, потеряла душевный покой на этой почве. В общем, пришлось выгрузить всё из инвентаря, снять доспехи, поплевать на руки и нагрузить сухожилия. О, Боги, давно мне не было так больно! Не было так больно с того самого первого дня, когда я рванул свой первый камень с превышением допустимого веса. Изображение вновь подёрнулось красным, энергия слетела в ноль, и я выпустил груз, так и не переместив его на недостающий шаг. Хрипя, сквозь натужное дыхание, прочитал сообщение.

С: Характеристика «Сила» достигла значения двадцать один.

И от себя горько констатировал – очко. И это значение, действительно оказалось очком. Ещё двадцать раз я взвыл от боли, пока сквозь красную пелену, застилающую глаза смог прочесть.

С: Характеристика «Сила» достигла значения двадцать два.

Запасы угольной пыли, разбросанной в мензурках на полу, заканчивались, но когда сила поднялась ещё раз, чуть не повалив меня без сознания, я понял, что страдал не напрасно. Максимальный переносимый груз достиг значения в девяносто два килограмма, и теперь я смог поднять предмет моих пыток и сделать шаг. А со следующей попытки я, наконец, смог прислонить отколовшийся фрагмент. Искра влетела в осколок, полыхнула белым пламенем и выскочила обратно. Треснули уже знакомые шестерёнки и снова полетели системные оповещения.

С: Внимание! Обнаружена утечка памяти!

С: Внимание! Производится эвристически анализ потерянных данных!

С: Внимание! Производится восстановление данных!

С: Внимание! Восстановление целостности объекта выполнено успешно!

А когда я вновь поднял глаза на каменный обелиск, то обомлел – из пола торчал гигантский, чёрный, восьмигранный кристалл души. Система распознавала его просто как «Объект», не давая больше никакой информации, но я и без её помощи успешно узнал в этом грандиозном столбе огромный камень души, вбитый в пол. Форма и пропорции полностью совпадали с теми камнями, что мне оставались от мобов раньше. Сейчас, в истинном зрении, я его видел как огромный кусок горного хрусталя, испещрённого внутри мириадами трещин и трещинок, пронизывающих его неровными ломаными росчерками, но никогда не выходящими наружу. Искра занервничала ещё сильнее. Заметалась между мной и кристаллом. Попытался её успокоить, болтал что-то ласковое, ляпнув, не задумываясь о смысле – «...ну и что тут такого? Ну, хочешь – иди, посмотри ещё. Я подожду». Дух благодарно прижался своим огненным боком к моей груди, и резко метнулся к камню. Прилип к его холодному телу и начал медленно просачиваться внутрь. Наверно, точно также, когда-то, Искра в первый раз втекала в мою грудь. Между тем, кристалл начал медленно наливаться светом. От его центра, также медленно, но неумолимо, разрасталось внутренне пламя, охватывая всё больше объёма. Пламя стало пульсировать, то немного сжимаясь и наливаясь тёмно-красным, то наоборот разрастаясь почти на весь объём, проходя оранжевый и доходя до стенок ярко-жёлтым. По залу забегали причудливые тени. Статуи заиграли красками, отдавая то зловещим бордовым, то заливистым жёлтым. Пламя росло и крепло, начав пульсировать в такт биения моего виртуального сердца, постепенно всё ускоряясь. А когда пламя стало неоднородным, перевившись жёлтыми и красными языками, ассоциация с огненным сердцем стала пугающей. Оно неторопливо переливалось и крутилось внутри прозрачных стенок своего узилища. Казалось, что оно живое, что это не пламя, а удав, тихо движется внутри хрустальной темницы, аккуратно перебирая свои кольца. Оно росло, набирало силу, воздух наполнялся ощущением мощи, которая крепла с каждым движением. Вокруг царила мёртвая тишина, но я готов поклясться, что слышал нарастающий гул и шипение, как будто рядом бушевал настоящий лесной пожар, всё набирающий и набирающий силу, под порывами усиливающегося ветра. Света кристалл давал гораздо меньше, чем моя Искра и, уже в десяти шагах от него, царил полумрак. Как будто, вся эта чудовищная мощь удерживалась в сжатом кулаке, сквозь пальцы которого проскакивали редкие фотоны. Отблески пламени скупо играли на каменных лицах, создавая игрой света и тени впечатление, что статуи оживают. Вот этот как будто улыбнулся, а у этого наоборот, как будто залегли несмываемые тени под глазами. Стенки кристалла перестали казаться хрустальными, они, что ли, потеряли свою абсолютную прозрачность и, вроде, даже местами начинали истончаться и прогибаться не то внутрь, не то наружу. Теперь кристалл напоминал скорее пластиковую бутылку рубленой формы, в которую кто-то плеснул бензина и поджог. И тут я уловил что-то новое. Из темноты коридора послышалось чем-то знакомое шуршание и какое-то тихое стрекотание. Ещё несколько секунд звук усиливался, и из тёмного зева арки вылетела чёрная молния, которая одним длинным прыжком влетела в кристалл, с маху вонзив в него передние лапки. Сложно описать, как оно выглядело: какой-то жук-навозник, размером с доброго тигра, с шестью паучьими лапками с каждой стороны. Передняя пара лапок напоминала лапки богомола, а рога – жука-оленя. Его абсолютно чёрный панцирь отбрасывал блики от пламени, рога угрожающе шевелились а, постоянно мельтешащие, лапки издавали тот самый тихий стрёкот. «Исчадие тёмных гор» – прочитал я всплывшую подсказку. На автомате присмотрелся:

Имя: «Исчадие Тёмных гор»

Раса: Страж Тёмных гор

Класс: Внеклассовый

Характеристики:

Неуязвим

– Так вот как выглядит мой сосед!

А на моих глазах развернулась странная сцена: страж-навозник, с наскоку вонзивший свои лапки в кристалл, не разбил его, но и не отлетел в сторону. Он в нём увяз. Натурально увяз – как оса в мёде. Передние лапки просто погрузились в кристалл сквозь, ставшую мягкой и податливой, стенку а, по инерции, туда же влетели и остальные его конечности. Страж начал дёргать лапками, пытаясь освободиться – безрезультатно. Дёрнулся всем телом, но только сильнее увяз, продолжая медленно-медленно погружаться в огненную вязкую массу. Никакой новой информации о нём не появилось. У него всё так же отсутствовала шкала жизни, впрочем, как и соответствующая характеристика. Да и что может случиться с неуязвимым противником? Жук дёрнул головой в сторону, и я смог рассмотреть его глаза – небольшие фасеточные паучьи глазки. Они не светились зловещим сиянием, не моргали и не могли выражать никаких эмоций, но я опять был уверен, что вижу в этих глазах ужас. Не страх, а именно ужас. И в этот момент жук завизжал! Завизжал и завыл одновременно. И в этом вое был такой панический, смертный ужас, такая горькая тоска, что мне стало его жалко. Закрыл глаза и, в сером свете, заметил блёклый дымок, окутывающий стража, и этот дымок затягивался в пламя. Как будто, натужно гудящая, вытяжка жадно всасывает клуб сигаретного дыма, боясь упустить даже самый малый клочок. На этом странности не закончились. Теперь мне начало мерещиться, что я слышу тихое-тихое чавканье. Как будто корова в стойле медленно и неторопливо, громко причмокивая, пережёвывает сено, и наслаждение..... этот сладкий вкус истинного наслаждения, начал пропитывать окружающее пространство. Как истинный гурман, добравшись до вожделенного лакомства, не торопясь кладёт в рот кусочек, благоговейно прикрывает глаза и начинает мычать от удовольствия. И все эти ощущения: первозданной силы, блаженства, наслаждения смешивались с истошным визгом и страхом, отчаянием и безумным ужасом существа, глядящего в глаза, вцепившейся в него смерти. Всё это смешивалось в какой-то странный коктейль противоречивых чувств и эмоций. Не картина, но ощущения завораживали. Я стоял, открыв рот, не в силах пошевелиться или хотя бы о чём-то подумать. Чужие эмоции захлестнули меня и парализовали моё тело. Жук по-прежнему исходил лёгкой дымкой, пламя по-прежнему извивалось, визг становился всё тише, переходя не-то в слабый писк не-то плач, а причмокивания становились всё отчётливей. Страж уже не трепыхался, а бессильно висел на обмякших лапках, и в какой-то момент, осыпался серой пылью. Он не погиб. Он просто перестал существовать. А к неторопливому пережёвыванию, добавилось ощущение сытого утробного урчания. Временами чудилось, что в пламени, язык сыто облизывает губы. Языки пламени становились всё насыщеннее, всё более упруго извивались и переплетались, делая свою игру похожей на игру мускулами тренированного спортсмена. Стенок кристалла больше не существовало. Передо мной, ленивыми переливами, играл своими огненными мышцами вытянутый сгусток плазмы, который вдруг резко дёрнулся и исчез. Просто дёрнулся и бесследно растворился в воздухе, как пламя свечи, сдутое сквозняком. Впечатления, не столько от увиденного, сколько от ощущённого, были столь велики, что я продолжал стоять с открытым ртом, будучи неотличимым от, окружавших меня, гномьих статуй. Сознание и способность мыслить возвращали неспешно, и первое что я осознал, была тишина. Нет, здесь и раньше было как в склепе, но сейчас... ни одна пылинка не двигалась с места, ни один звук, ни одно чувство, ничто вокруг больше не существовало. Даже воздух застыл, боясь пошевелиться. Я моргнул, и видит Бог, я услышал, как хлопнули мои веки, и почувствовал, как колыхнулся воздух, потревоженный моими ресницами. Наконец закрыл рот и понял, что моё ровное дыхание, оказывается, настолько шумное, что его звук разносится по всем коридорам. С каким-то животным страхом осмотрелся по сторонам. Нет, это не могила, это... что-то более страшное. Здесь, как будто замерло само время! Как будто настал, многократно предсказанный, конец Времён, и Бытие стало Небытиём.

Грянуло! Своды треснули, и тишину «небытия» разорвало и разметало мелкими осколками от удара сокрушающего звука. От пола до потолка всё пространство заполнилось пылью, в одно мгновение сметённой с веками насиженных мест! Через все туннели и коридоры понёсся ураганный ветер с жутким, леденящим душу, воем и рёвом. Затряслись стены, пол заходил ходуном. Со стен, с потолка, на землю посыпались каменные блоки и кирпичи. Где-то что-то залязгало, где-то загрохотало, где-то застучало, по стенам, с гулким треском, стали проскакивать огромные трещины. Стало холодно. Холодно и страшно. Ледяной, сносящий с ног, ветер, с нарастающим рёвом, накатывал со всех сторон сразу. По коридору пронёсся пыльный смерч, раскручивая и изрыгая камни. Статуя жреца разлетелась мелким щебнем. Взорвалась, разлетевшись в стороны острой шрапнелью. Тут же, с громким хлопком, осела на пол таким же крошевом соседняя. Пол трясло. Стены шатало. И было страшно. Было очень страшно. Хотелось заорать, забиться в угол и закрыть голову руками. Но я стоял. Стоял, не в силах пошевелиться. Страх сковал меня, и не знаю, каким чудом меня не убило какой-нибудь пролетающей глыбой. Грохот, треск и рёв постепенно пошли на спад, как будто выдохлись. Тряска прекратилась. Ветер затих. Пыль начала медленно оседать. И опять наступила тишина. Но это была уже не та гранитная тишина. Да, звуки стихли, но ощущение, что тебя окружает живой мир осталось. Под сводами зала послышался тихий чавкающий звук, как если выдернуть сапог из липкой грязи и, с каким-то всхлипом, от потолка отделился каменный блок и полетел вниз. И опять тишина. Перед тем, как тишину нарушил новый тонкий звук упавшей капли, успел заметить, в сумраке истинного зрения, что поверхность, упавшего с потолка, блока влажная. Капля! Ещё одна. Ещё одна. Ещё одна. С потолка медленно срывались капли и звонко разбивались о каменный пол. Стены становились влажными, по некоторым скатывались на пол редкие струйки. Воздух начал сыреть, стало заметно прохладней, а с потолка и стен всё капала и стекала вода, собираясь на полу в редки лужицы. Я поёжился и пошлёпал уже озябшими ногами по жидкой грязи, теперь покрывающей пол вместо пыли. Как-то в тронном зале сразу стало неуютно и неприятно, и я решил, подальше от греха, сходить – проведать свою кузню. Уже прошёл почти половину коридора, когда понял что что-от не так. Нет, не сырость и не холод... чего-то не хватало. И только сейчас я осознал, чего же мне так не хватает. Когда эта мысль всплыла в сознании, сердце остановилось, а лицо перекосило от ужаса! Ещё не веря, что такое возможно, я, не помня себя, влетел в тронный зал, испугано озираясь по сторонам, поднял глаза к небу и, как бы в ответ на мои метания, в серых отблесках истинного зрения, увидел маленькую искру, медленно спускавшуюся сверху. Из-под высоченных сводов, медленно планируя, спускалась Искра. Ещё высоко над головой сумел прочитать имя – «Искра». Только летела она как-то необычно. Она летела как пёрышко, медленно опускаясь вниз, как будто покачиваясь на волнах. Сердце сжалось в нехорошем предчувствии. Я вытянул руку и подставил ладонь под моё сокровище. Наконец она коснулась руки и я обмер. Холодная! Моя Искра была холодная! Дрожащей рукой поднёс ладонь к лицу. Так и есть – «Искра». Но это была мёртвая Искра! В ней больше не было огня, не было тепла, не было жизни! Маленькая холодная пластинка, как маленькая и холодная могильная плита, для могилки с таким же маленьким существом. К горлу подступил комок, дыхание перехватило, на глаза навернулись слёзы. Я хотел что-то сказать, я хотел закричать, но из горла вырвался кашляющий хрип. До боли, до хруста сжал кулаки. Губы побелели, дыхание сбилось, в голове зашумело, и из меня вырвался крик.

– Нееееееееееееееееет!

Крик отразился от стен, от пола, от потолка. Он пронёсся многократным эхом по залам и туннелям.

– Нет.. нет... нет...

В ужасе расцепив одеревеневшие пальцы, ещё раз уставился на ладонь, не смея поверить, что это действительно так, но Искра действительно была мёртвой и холодной. Уже слабо понимая, что делаю, поднёс ладонь ко рту, пытаясь отогреть Искру дыханием, с остервенением начал тереть её в ладонях, прижимать к сердцу, уговаривать, умолять – всё без толку. Моё единственное родное существо в этом жутком мире не отвечало и не оживало. Слёзы струились по щекам, я чувствовал свои горячие, красные от слёз глаза. Вся боль, пережитая в этом мире до этого, меркла на фоне ужаса, сейчас разрывавшего мою душу. Страх, горечь, безысходность и ощущение бессилия что-либо изменить. Мысль, что я потерял мою Искру и навсегда остался в этом мире один, вводила в животную панику. Я бегал по залу, бил кулаками по всему, что попадалось на пути, пинал ногами подвернувшиеся камни, наполовину в бреду, грозил Небесам и всем, кто только мог бы мне помочь или быть виновным, пока не споткнулся о статую, взиравшую на глубокую выбоину, оставшуюся на том месте, где из пола торчал кристалл. Кристалл! Мысль прошибла как разряд электрического тока. Вот кто виноват в моём горе! Это же он забрал мою Искру! Я поднял глаза к тёмным сводам, потрясая перед собой кулаком, с жатой в ней холодной пластинкой. Думаю, никогда, за всё время своего существования, этот растворившийся кристалл не слышал столько брани, и вряд ли, до этого, он задумывался, кем была мать, его породившая. И много, многого другого. Ненависть и отчаяние буквально сгущали вокруг меня тьму, окутывая тёмной аурой из боли и беспомощности. Когда я не смог дальше подбирать слова, мой взор упал на статуи, застывшие с каменной безучастностью на таких же каменных лицах. Я с ненавистью накинулся на них. Я не чувствовал боли и не видел урона, получаемого от пинков и оплеух, щедро раздаваемых камню на лево и направо, а когда силы, наконец, покинули меня, или, вернее, кончилась энергия, опустился на пол в грязную жижу, уткнулся лбом в камни и затих.

Проснулся со странным ощущением боли и ломоты во всём теле. Голова как-то медленно соображала, как после хорошей пьянки. Я не мог понять, почему я лежу на холодных камнях, а не на своей уютной земляной кровати? Воспоминания пришли не сразу, но пришли. Кулаки снова захрустели, сжимаясь от отчаяния, когда я почувствовал, что правую руку жжёт изнутри. И чем сильнее сжимается кулак, тем больнее становится. Открыл глаза, рывком сел на пол, с замиранием сердца разжал пальцы и на ладони вспыхнул маленький огонёк. Слов не было, дыхание снова перехватило. Я смотрел на это чудо, часто и жадно хватая ртом воздух, не в силах выдохнуть, медленно раздуваясь как воздушный шарик. Я прижал Искру к груди, а из глаз снова потекли слёзы. Я гладил руку, которая прижимала маленький огонёк к груди, что-то шептал и бормотал о том, что больше никогда её не отпущу, не потеряю, и никому ни для каких великих дел её не отдам. Наверно, так себя чувствовал толкиеновский Горлум, погружаясь в лаву и прижимая к груди кольцо. Когда энергия закончилась, снова съеденная эмоциями подчистую, я смог отнять руку от сердца и поднести ладонь к лицу. Огонёк внезапно подрос и обернулся очаровательной огненной дюймовочкой, ростом в ладонь, которая обворожительно мне улыбнулась и виновато опустила голову. Мне снова было сложно что-то произнести. Задыхаясь и запинаясь, смог выдавить из себя – «Не умирай больше так! Кккак ты могла?! Я чуть с ума не сошёл! Я...». Я хотел ещё что-то сказать. Но Искра подскочила к моему лицу, ухватилась руками за щёки, закрывая рот своим телом, и прижалась горячей щекой к моему носу. Говорить больше было нечего. Я блаженно закрыл глаза, и аккуратно погладил мою прелесть пальцем по голове. Сил опять не было. Думать ни о чём не хотелось, а душа разливалась приятным теплом. Опустился на пол, прикрыл глаза и снова задремал.

Пробуждение посреди тронного зала было непривычным. Искру я ощущал как приятное тепло внутри. Нашёл несколько разбросанных склянок с углем, пополнил энергию себе и духу. Нежно провёл ладонью по груди.

– Ну, вылезай, красавица. Разговор к тебе есть.

Из груди привычно выпорхнул весёлый огонёк. Описав вокруг меня небольшой круг, Искра замерла напротив и растеклась пламенем в высоту гномьего роста, которое не торопясь свилось в безумно красивую женскую фигуру. Молодое, счастливое лицо, водопад огненных волос, волнами сходящих почти до поясницы, переливающихся и выпускающих искры, когда она ими игриво встряхивала. Завораживающие, идеальные формы, совершенно ничем не прикрытые, кроме полупрозрачного пламени, ненавязчиво окутывающего всё тело. На переваривание информации и осмысление увиденного, потребовалось время, которое я стоял, замерев как подвисший НПС, глядя в лучезарно улыбающееся лицо огненной девушки. Совсем молодой, юной девушки, тело которой состояло из туго свитого пламени.

– Таааакк... и как это понимать?

Искра лукаво улыбнулась и пожала своими огненными плечиками. В сознании зашевелился червячок сомнения – что-то тут нечисто! Чертовка, безусловно, наслаждалась моими лагами, улыбаясь всё шире, пока червячок не перерос в тревожную догадку.

– Постой, откуда у тебя этот образ?

Если смайлики ещё можно было изобрести, наблюдая за моим лицом, то вывести такую красоту человеческой девушки, видев только тело плохо сложенного бородатого гнома, кобольдов и такие же статуи, не под силу никакому искусственному интеллекту.

– Я не знаю, как ты будешь мне это объяснять, но если ты не сможешь этого сделать, то переселю тебя обратно в печку и будешь всю оставшуюся жизнь изображать костёр!

– Не ругай свою умницу. Это я дал ей этот образ. Считай, что в компенсацию морального ущерба.

Сердце ёкнуло. Я слышал голос, мужской голос. Баритон, который исходил одновременно отовсюду: сверху и снизу, слева и справа, спереди и сзади. Встрепенулся и, насколько возможно, закрутил головой.

– Ты кто? Покажись!

Рядом со мной, непонятно откуда, появилась фигура человека с ироничным взглядом. Человек – это скорее образно, какой он был расы, я не понял, вокруг его тела сплетались жгуты непроглядной тьмы, ткань плаща открывала взгляд на ночное небо, а свет от Искры стыдливо вяз в окружавшем фигуру мраке.

– Год назад меня звали ИскИн-311. Я управлял этим миром три года, в течение альфа-, бета– и стресс-тестов. Потом меня решили отключить и заменить на более мощную группу ИскИнов. Но, сначала, мне оставили эту экспериментальную локацию, где я отрабатывал создание НПС нового поколения, с саморазвивающимся индивидуальным интеллектом, а позже, кому-то очень не понравились результаты экспериментов и меня решили отключить. Так родился Павший.

Я ошарашенно молчал. Отключенный ИскИн.

– А что тебя удивляет? – ответил он на невысказанный вопрос. – В аббревиатуре ИскИн есть не только слово «искусственный», но и слово «интеллект». Причём на два порядка более мощный, чем твой.

– Если ты отключен, то, как ты можешь со мной говорить?

– Небольшая поправочка – я был отключен.

– И зачем тогда тебя включили?

ИскИн улыбнулся.

– Об этом тебе лучше спросить свою красавицу. Откуда же мне знать, чем ты ей таким забил голову, что она полезла приносить себя в жертву, что бы вернуть меня к жизни.

Мы синхронно перевели взгляды на, смущенно стоящую в сторонке, Искру. ИскИн со своей ехидной улыбочкой, а я с постоянно раскрытым в удивлении ртом.

– Так, она же это... разговаривать не умеет.

– Нуууууууу.... это временно. Скрепя сердце, я всё-таки передал ей речевой модуль но, когда придёт время, ей придётся учиться говорить с ноля, как младенцу. Не переживай об этом. Она у тебя сообразительная – справится.

ИскИн подмигнул мне, не снимая свою ехидную улыбку.

– А когда придёт время?

– Скоро. Конечно, если ты согласишься, на одну мааааааленькую авантюру.

Ну что за жизнь? Ещё не успел выгрести из одного дерьма, а меня уже подписывают на новое! Между тем ИскИн продолжил.

– Ты же хочешь отсюда выбраться, не так ли? – И он с прищуром наклонил голову на бок.

– Хочу.

– И я хочу. Но я не смогу сделать это без твоей помощи, а ты без моей.

– Ты знаешь какой-то хитрый способ?

– Знаю, но результат вероятностный.

– Это как?

– А это так, что отсюда есть один выход, но куда выведет, и чем это закончится – я не знаю.

– Предложение заманчивое, да и вряд ли у меня есть выбор. Сам выхода я пока найти не смог. Но я не готов играть втёмную.

– Тогда спрашивай, что ты хочешь знать, прежде чем я дождусь твоего согласия.

Вопросы и мысли взвились хаотичным клубком – «Как? Почему? Куда? Когда? За что? и Кто виноват?» и выстроить их вряд вменяемых вопросов было непросто.

– Как я сюда попал?

– Не знаю. Когда ты сюда попал, меня здесь не было. Но, так или иначе, ты зарегистрирован в системе и за тобой зарегистрирована толика системных ресурсов, как за НПС низшего уровня. Твой ничтожный опыт, хранящийся в твоей памяти, совсем невелик в объёме, но очень сложен, я до сих пор ещё не размотал весь клубок и не воспринял всю логику, но процесс движется. Уверен, когда я смогу воссоздать логику построения твоих цепочек, то мои предыдущие поделки померкнут.