Текст книги "История Рязанского княжества"

Автор книги: Дмитрий Иловайский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Иловайский Дмитрий Иванович
История Рязанского княжества

СОЧИНЕНИЯ

Д. И. ИЛОВАЙСКОГО

История Рязанского княжества

В фигурные скобки {} здесь помещены номера

страниц (окончания), (для Предисловия

римскими цифрами) издания-оригинала.

ПРИМЕР СЛУЖЕНИЯ РОССИИ

Дмитрий Иванович Иловайский... Это имя, к сожалению, неизвестно широкому кругу нынешних читателей, хотя в конце XIX начале XX века о нем знала вся культурная Россия. Историк, педагог, гражданин-патриот Иловайский многое сделал для того, чтобы потомки всегда помнили историю своего Отечества, родного края.

Он родился в 1832 году в городе Раненбурге Рязанской губернии (ныне Чаплыгин Липецкой области) в обедневшей купеческой семье. После успешного окончания Рязанской гимназии в 1850 году Дмитрий поступает в Московский университет на историко-филологический факультет. Круг интересов студента Иловайского обширен. Это литература, публицистика, история... Пробует себя он и в научно-исследовательской работе. Закончив в 1854 году университет, получает назначение на должность учителя истории в родную Рязанскую гимназию.

В Рязани Д. И. Иловайский продолжает свои научные исследования и пишет диссертацию "История Рязанского княжества" на соискание ученой степени магистра наук. Работа выходит в свет в 1858 году в издательстве Московского университета. Она сразу привлекла внимание ученых-историков, всей общественности глубиной анализа, широтой знаний, свежестью изложения.

Свою деятельность ученый и педагог не ограничивает стенами гимназии, а много путешествует по отчему краю, совершает пеший поход по берегу Оки. Дмитрий Иванович изучает древности – городища и курганы, описывает быт жителей местных деревень, их поведение, наряды.

Проработав некоторое время в одной из столичных гимназий и Московском университете Иловайский решает оставить преподавательскую службу, чтобы полностью отдаться науке.

В 1870 году защищает докторскую диссертацию, высоко оцененную крупнейшим русским историком С. М. Соловьевым. В это же время Иловайский начинает сложную работу над полным курсом "Истории России" и уже в 1876 году издает первый ее том. Он также пишет учебник по истории для средних учебных заведений, который выдержал много переизданий.

Д. И. Иловайский близко воспринимал острые политические события, переживаемые обществом, сам стремился быть их непосредственным участником. В 1877 году он отправляется в Болгарию, где полыхала национально-освободительная война. Ученый посещает дивизию прославленного генерала-земляка М. Д. Скобелева. Как затем вспоминал Дмитрий Иванович, он не удержался и обнял славного полководца, видя в нем героя, на которого смотрит вся Россия. О героизме русских воинов-освободителей Д. И. Иловайский напишет в своих заметках, обнаружив талант блестящего публициста.

Не обошлось без драматических страниц. По пути из Болгарии, он был арестован австрийскими властями. Обвинение – "подозрительный" интерес к истории и жизни придунайских народов. А вернувшись на Родину из австрийской тюрьмы, ученый-историк испытал на себе злобную травлю со стороны некоторых отечественных газет, которыми заправляли либералы и демократы. Пугаясь одного слова – патриотизм, они объявили Д. И. Иловайского "националистом" и "шовинистом", который, якобы, ездил в Галицию по специальному заданию Славянского Комитета. Дмитрий Иванович был вынужден вызвать одного из ретивых клеветников на дуэль. Вызов не был принят. Так Иловайский смог защитить свое доброе имя.

Ученый продолжает много работать и путешествовать. На юбилейных торжествах по случаю 800-летия Рязани в 1895 году Дмитрий Иванович выступил с яркой речью, в которой призвал земляков хранить славу и традиции родного края: быть достойными продолжателями деяний славных предков.

В знак признания заслуг ученого Иловайского рязанцы избирали его Почетным гражданином города.

С 1897 года он начинает издавать исторический журнал "Кремль". Активно продолжает работу и над "Историей России". В 1905 году из печати выходит ее пятый том, в котором повествование доходит до эпохи Петра I.

Умер Д. И. Иловайский 20 ноября 1920 года в Москве в возрасте 88 лет. Вся его долгая жизнь – пример беззаветного сыновьего служения России, своему народу. Вместе со всеми соотечественниками глубоко признательными ему должны быть и нынешние, и будущие поколения.

Товарищество "Земля Рязанская".

Четверть века прошли со времени моего первого ученого труда, т. е. Истории Рязанского Княжества, которая появилась на свет почти в конце 1858 года, в качестве магистерской диссертации. Полагаю, срок достаточный для того, чтобы подвести некоторые итоги своей научной и литературной деятельности, т. е. собрать, если не все, по крайней мере, довольно многое из того, что было рассеяно по разным углам. Такое подведение итогов предпринимаю тем охотнее, что в данном случае оно облегчается помощью радушного издателя. Впрочем, дальнейшее его усердие, вероятно, будет зависеть от успеха или неуспеха настоящего тома. Для этого тома, кроме, помянутой диссертации, я выбрал из своих сочинений два биографических очерка, которые относятся также к первому периоду моей авторской деятельности. Выпуская вновь эти свои труды, я ограничился только необходимыми поправками или заметками, не вдаваясь в какие-либо большие перемены, в которых притом не вижу особой надобности.

В следующем томе предполагается поместить Гродненский сейм 1793 года, т. е. мою докторскую диссертацию, и выбор из массы статей, разбросанных по разным периодическим изданиям.

Д. Иловайский.

Je dedie се livre a mes

maitres, a ceux qui vivent et

a ceux qui ne sont plus.

Hist. de France par Michelet.

Главным источником для этого труда послужили русские летописи, преимущественно северные. Хотя известия о рязанских событиях в них вообще редки, отрывочны и местами пристрастны; но вместе взятые они составляют значительную массу фактов. Самую твердую опору для исследований представляют, конечно, договорные и жалованные грамоты, рассеянные в изданиях Археографической комиссии и в Собрании Государственных грамот и договоров. Иностранных известий о древнерязанском крае мы имеем очень мало.

Нельзя сказать, чтобы мне пришлось трудиться над материалами, совершенно нетронутыми. Были и прежде некоторые попытки, если не разработать, то, по крайней мере, собрать сырые материалы. Первая известная мне попытка в этом роде относится к концу прошлого и началу настоящего столетия. Сборник имеет такое заглавие: "Достопамятности в Российской истории, большею частью к Рязанской области надлежащие, выбранные из отысканных в Рязанской духовной консистории разных тетрадей и бумаг и собранные в виде летописи в 1793 и 1794 гг. по случаю присланного из св. правит. синода 1791 г. августа 31 дня к его преосв. Симону архиепископу Рязанскому указа о присылке летописей в оный синод; а 1816 года вновь пересмотренная, исправленная и дополненная". Из каких же тетрадей и бумаг сделаны выписки для этих Достопамятностей? Главным образом, из Родословца Русских князей и Географического Словаря, составленного Щекатовым; а в последнем историческое обозрение Рязанского княжества основано на извлечениях из Истории Татищева и Никоновой Летописи. Гораздо важнее таких выписок встречающаяся в Достопамятностях сокращения и отрывки из разных грамот, жалованных и судных.

В связи с "Достопамятностями" находятся труды бывшего учителя Рязанской гимназии Т. Воздвиженского: "Историческое обозрение Рязанской Иерархии" 1820 г. и "Историческое обозрение Рязанской губернии" 1822 г. Более заслуживает внимания первая книга, содержание которой заимствовано из Рязан. Достопамятностей, которые до сих пор остаются неизданными. Уже потому самому, что г. Воздвиженский сделал известными многие любопытные грамоты, вошедшие в Достопамятности, он оказал большую услугу науке. Вторая книга представляет очень мало интереса там, где дело идет о временах Княжества. По большей части это ряд выписок, почти слово в слово, из Татищева, Щекатова и Карамзина, ничем не связанных и часто противоречащих друг другу. Но мы не имеем права пренебрегать и этим трудом, потому что у г. Воздвиженского, как рязанского старожила, встречаются местами любопытные заметки, которые могут навести на разные соображения.

Очень важны для истории Рязанского края грамоты и акты, собранные А. И. Пискаревым, 1854 г.; но за исключением немногих, эти документы относятся ко временам позднейшим **. Сочинения по русской истории, и рассеянные в повременных изданиях статьи, которыми я пользовался, будут. указаны при самых исследованиях. Новых неизданных доселе источников мне удалось собрать очень немного.

______________

** То же можно сказать о его "Собрании надписей с памятников Рязанской старины" в Записках Археол. Общ. Т. VIII. СПБ. 1856.

Излагая историю Рязанского княжества, я имел в виду следующее: во-первых, привести в известность и дать единство фактам, до сих пор разрозненным и отры-{X}вочным, во-вторых, указать на самые важные эпохи, которые переживало княжество, и в-третьих, по возможности проникнуть в его внутренний быт. Хотелось бы дать более места последней, бытовой стороне и остановиться на духовной жизни народа; но здесь историк встречает сильные затруднения, по крайней скудости источников и отсутствии предварительных исследований. Отчетливое изображение древне-рязанского быта невозможно до тех пор, пока не будут собраны и изданы в значительном количестве местные предания, песни, поверья, остатки прежних обычаев; пока русская археология и филология не приведет в известность и не объяснит хотя наиболее замечательных памятников рязанской письменности, а равно и памятников искусства, принадлежащих Рязанскому краю. {XI}

ГЛАВА I.

Финское население в области Оки. Вятичи. Главные пути славянской колонизации. Восточные уделы. Св. Глеб в Муроме. Происхождение города Рязани. Борьба Олега Святославича с детьми Мономаха. Ярослав Святославич. Его характер и деятельность на северо-востоке. Успехи христианства. Неудачи Ярослава на юге.

Обособление Муромо-Рязанского княжества.

"По Оцh рhцh, гдh потече въ Волгу, Мурома языкъ свой и Черемеси свой языкъ, Мордва свой языкъ", говорит наш начальный летописец, перечисляя народы, населявшие древнюю Россию. "А се суть инiи (т. е. не славянские) языци, иже дань дають Руси: Чудь, Меря, Весь, Мурома, Черемись, Мордва" и пр. Следовательно, речная область Оки в первый раз является в истории с обитателями финского или чудского племени. Но заговорив о финском племени и его подразделениях, мы чувствуем под собою почву, далеко нетвердую. Этот важный элемент в составе Русского государства представляет еще задачу для истории, и мы пока напрасно ищем в ученой литературе авторитета, на который могли бы смело опереться в своих выводах. Особенно мало сделано для истории и этнографии финнов восточной России.

Финские народцы, обитавшие в области Оки, по некоторым признакам, составляли только часть большого мордовского племени. Нетрудно представить себе главные черты их быта при начале нашей истории; без всякого сомнения, он был очень прост и немногосложен, как у всех народов, не вышедших еще из состояния дикости. Рассеянные небольшими группами или отдельными семьями, финны жили в глуши первобытных лесов, на берегу рек и бесконечных болот; охота и, вероятно, пчеловодство {1} служили им главным источником существования; земледелие, может быть, и в те времена входило уже в число их занятий; но ему не благоприятствовали лесистая природа страны и местами скупая, песчано-глинистая почва. В этом случае для нас драгоценны слова Герберштейна, которыми он в первой половине XVI века характеризует мордовское племя. "К востоку и югу от реки Мокши, говорит он, лежат огромные леса, в которых обитает мордва, народ говорящий особенным языком. Они отчасти идолопоклонники, отчасти магометане; живут разбросанными селениями, обрабатывают поля; питаются мясом диких животных и медом; богаты дорогими мехами; народ суровый, храбро отбивающий от себя татарских хищников; почти все пешие, вооружены длинными луками и превосходные стрелки". Если сравним с этим известием описание чисто мордовского быта в наше время, то в главных чертах мы находим большое сходство; отсюда имеем право заключить, что и с IX века по XVI этот быт изменился очень мало. Так, например, мордва до сих пор отличается свойственною дикарям неразборчивостью в выборе пищи; только в недавнее время она оставила привычку пожирать самых нечистых животных; а мясо медведей, волков, ежей, белок, вьюнов и ястребов еще не вышло из употребления.

В XVI веке часть мордвы исповедывала ислам, заимствованный у соседних болгар, казанских и касимовских татар; но в IX веке язычество в этих странах еще не встречало себе никакого противодействия. К сожалению, религиозные верования северо-восточных финнов далеко не приведены в известность для того, чтобы можно было построить из них полную систему. Однако, благодаря заметкам некоторых наблюдателей, мы имеем довольно цельное понятие о язычестве мордовского племени; видим, что оно прошло несколько ступеней религиозного развития и не лишено присутствия господствующей идеи. Верховное божество называется Шкай; за ним следуют низшие боги и богини, между которыми разделены заботы по управлению различными частями мира, таковы: Керемять, Азарава, Паксязар и Паксязарава, Вирьязар и Вирьязарава, Ведьязар и Ведьязарава, Лугазар и Лугазарава, Юртазар и Юртазарава и пр. Все эти имена встречаются в молитвах, преданьях и поверьях у мордвинов, которые вообще поздно, неохотно подчинились христианству, и упорно продолжают сохранять многие языческие верования и обряды. {2}

Приведенные имена свидетельствуют, что мордва почитала высшее начало под именем Азар; но что это божество, как и у других народов, разрешалось на отдельные силы природы; таким образом явились: Ведь-язар лесной бог, Юрт-азар домашний бог и т. д. вроде славянских леших и домовых.

Нижнее течение Оки почти до самого устья занимало племя мурома, которое прежде других племен, обитавших по Оке, примкнуло к возникающему государству, и несколько опередило их в развитии общественных форм. В IX столетии мы находим здесь город Муром, который может быть и распространил свое имя на ближнюю часть мордвы. Близость Волги, по которой шел водный путь из Новгорода в Болгарию и Козарию более всего способствовала раннему участию мери и муромы в русской истории. Язычество муромы, судя по той борьбе, которую должны были выдержать против него первые проповедники христианства, достигло некоторой степени развития. Не знаем, насколько их верования были общи с мордвою; но у нас сохранилось несколько любопытных известий об обрядах муромцев в конце XI столетия. "Очныя ради немощи въ кладезяхъ умывающеся и сребреницы на ня повергающе... дуплинамъ древянымъ вhтви убрусцемъ обвhшивающе и симъ покланяющеся... кони закалающе, и по мертвыхъ ременныя плетенiя и древолазная съ ними въ землю погребающе, и битвы и кроенiе и лицъ настрhкания и дранiя творяще"1*.

______________

* 1 Из жития муромского кн. Константина.

Между всеми мордовскими народцами для нас особенно важна мещера, которая обитала по притокам Оки выше муромы. Доныне вся северная часть Рязанской губернии носит название "Мещерской стороны". Древние летописцы не отличают ее от мери и мордвы, и не знают ее имени 2*. Затерянные в непроходимых дебрях и болотах между притоками средней Оки, мещеряки долее своих соседей остаются на степени совершенной дикости и ускользают от внимания истории.

______________

* 2 Вероятнее всего, что название мещера есть только видоизменение слова меря.

Итак, прежде нежели появился славянский элемент в тех местах, о которых мы говорим, финские племена с незапамятных времен были здесь полные хозяева, и самым заметным памятником их древнего господства бесспорно служат до сих пор многие темные для нас географические названия.{3}

Самым крайним славянским племенем на востоке в IX в. являются вятичи. О происхождении вятичей и их соседей радимичей сохранилось у летописца, как известно, любопытное предание, из которого заключают, что эти племена, отделившиеся от семейства Ляхов, заняли свои места гораздо позднее других славян и что в народе еще в XI веке сохранилась память об их движении на восток. Вятичи заняли верхнее течение Оки, и таким образом пришли в прикосновение с мерею и мордвою, которые, по-видимому, без особенной борьбы подвинулись на север. Едва ли могли существовать серьезные причины к столкновению с пришельцами при огромном количестве порожних земель и при ничтожности домашнего хозяйства у финнов. К тому же и самое финское племя, скудно одаренное от природы, с явным недостатком энергии, вследствие неизменного исторического закона должно было всюду отступать перед породою, более развитою. Трудно провести границы между мещерою и ее новыми соседями; приблизительно можем сказать, что селения вятичей в первые века нашей истории простирались до реки Лопасни на севере и до верховьев Дона на востоке.

Немногими, но очень яркими красками изображает Нестор языческий быт некоторых славянских племен. "И радимичи, и вятичи, и север один обычай имяху: живяху в лесе, якоже всякий зверь, ядуще все нечисто, срамословье в них пред отьци и пред снохами; браци небываху в них, но игрища межю селы. Схожахуся на игрища, на плясанье, и на вся бесовская игрища, и ту умыкаху жены собе, с нею же кто сьвещашеся; имяху же по две и по три жены. Аще кто умряше, творяху тризну над ним, и по сем творяху кладу велику и възлажахуть и на кладу мертвеца, сожьжаху, а посем собравше кости, вложаху в судину малу и поставяху на столпе на путех, еже творят Вятичи и ныне". Судя по первым словам упомянутые племена и не имели ни земледелия, ни домашнего хозяйства. Но далее видно, что они жили селами и имели довольно определенные обычаи или обряды относительно брака и погребения; а подобное обстоятельство уже предполагает некоторую степень религиозного развития и указывает на начала общественной жизни. Впрочем, трудно решить, насколько слова Нестора относились собственно к вятичам IX столетия, потому что, едва ли можно приравнять их к северянам, которые поселились на своих местах гораздо ранее и жили по-соседству с Греческим водным {4} путем. Ясно, по крайней мере, что вятичи в те времена были самым диким племенем между восточными славянами: удаленные от двух главных центров русской гражданственности, они позднее других вышли из племенного быта, так что русские города упоминаются у них не ранее XII в.

Движением радимичей и вятичей, по-видимому, прекратилось расселение славянских племен в России: они перестают занимать земли более или менее густыми массами и отодвигать далее на север и восток жилища финнов. Последние теперь спокойно могли оставаться на своих местах; но уже навсегда должны были подчиниться влиянию своих соседей. Медленно и туго финское племя проникается славянским элементом; но тем вернее и глубже пускает он корни. Проводником этого неотразимого влияния послужила у нас, как и везде, система военной или княжеской колонизации, начало которой совпадает с началом русской истории. Славяно-русская колонизация идет отчасти от Новгорода на восток великим Волжским путем и достигает нижнего течения Оки. Известно, что новгородское юношество издавна ходило по рекам в дальние страны с двоякою целью – грабежа и торговли. Эти-то походы и проложили пути славянскому влиянию на финском северо-востоке. С движением славянского элемента из Новгорода по Волге встречается другое движение из юго-западной Руси по Оке3*. {5}

______________

* 3 По словам начальной летописи, Святослав в 964 г. идет на Оку и на Волгу, приходит к вятичам и спрашивает у них, по обыкновению: "Кому дань даете"? Они отвечают: "Даем козарам по шелягу от рала". Затем Святослав обращается на козар и громит их царство. Вятичи, однако, не соглашаются добровольно платить ему дань, как показывает известие летописца под 966 г. "Вятичи победи Святослав, и дань на них възложи".

Зависимость радимичей и вятичей от русских князей прекратилась, вероятно, во время пребывания Святослава в Болгарии, и сын его Владимир укрепившись на Киевском столе, должен был вступить в новую борьбу с воинственными племенами. Именно в 981 г. Владимир "Вятичи победи, и възложа нань дань от плуга, яко же и отец его имаше." Но эти дело не кончилось: под следующим годом опять известие: "Заратишися Вятичи, и иде на ня Владимир, и победи е второе". В 9888 году он воюет с радимичами, которым Волчий Хвост наносит поражение. При этом случае летописец еще раз вспоминает, что радимичи (а, следовательно, и вятичи) были родом из Ляхов: "пришедъше ту ся вселиша, и платят дань Русси, повоз ведут и до сего дне", прибавляет он, вообще показывая к ним явное нерасположение. Такое нерасположение очень понятно, если вспомним что у вятичей, и, вероятно, отчасти у радимичей, в его время язычество существовало еще в полной силе.

С подчинением вятичей киевским князьям верховья Оки вошли в состав русских владений. Устья этой реки принадлежали к ним еще прежде, поэтому и среднее течение не могло далее оставаться вне пределов зарождающегося государства, тем более что малочисленное туземное население было не в состоянии оказать значительное сопротивление русским князьям. Летопись даже и не упоминает о покорении Мещеры, которое само собой подразумевается при походах Владимира на северо-восток. Преемники его в XI столетии спокойно проходят со своими дружинами по Мещерским землям и ведут здесь междоусобные войны, не обращая внимания на бедных жителей. Близ слияния Волги и Оки дальнейшее движение русского господства должно было на время остановиться: препятствием явилось довольно сильное по тому времени государство болгар4*. Помимо враждебных столкновений камские болгары были знакомы русским князьям по сношениям другого рода. Они служили тогда деятельными посредниками в торговле между мусульманскою Азиею и восточною Европою. Болгарские купцы ездили со своими товарами вверх по Волге в страну Веси; а чрез Мордовскую землю, следовательно, по Оке, отправлялись в юго-западную Русь и ходили до Киева. Известия арабских писателей подтверждаются рассказом нашего летописца о магометанских проповедниках у Владимира и торговым договором русских с болгарами в его княжение. Если удачные походы св. князя на камских болгар и не сокрушили эту преграду к распространению русского влияния вниз по Волге, зато окончательно закрепили за ним всю Окскую систему. Но начала гражданственности еще нескоро проникли в эту лесную глушь; первый город упоминается здесь спустя целое столетие.

______________

* 4 Мы еще можем сомневаться в том, чтобы поход Владимира 987 г. относился к Волжским болгарам; но кроме этого года есть известия и о других походах на болгар. В одном из них прямо говорится (997 г.): "Ходи Владимир на болгары волжские и камские". (Ник. I. 108).

Когда Владимир раздавал своим сыновьям города, Муромская земля досталась на долю Глеба 5*.{6}

______________

* 5 Замечательно при этом, что он никого не назначил в страну вятичей и радимичей. Такое обстоятельство объясняется недостатком городов в то время на северо-восток от Десны до самых низовьев Оки. Северная половина этого пространства, т. е. собственно Рязанские земли, была причислена к Муромскому княжению; а южная степная полоса связана была с Тмутраканским княжеством. После битвы при Листвене Мстислав, первый удельный князь Тмутраканский, соединил в своих руках обе части; название Тмутракани распространилось далеко на север; отсюда-то произошло у некоторых историков смешение этого имени с Рязанью, которая в то время еще не выступала на историческое поприще. Знаменитый Олег Гориславич, будучи князем Тмутраканским и Рязанским, еще более способствовал такому заблуждению. Но в настоящее время после доказательств гр. А. Н. Мусина-Пушкина нет более сомнения в том, что Тмутракань и греческая Таматарха или древняя Фанагория одно и тоже. ("Историч. исслед. о местопол. древ. Рос. Тмут. княжения". (См. свод всех доказательств и защиту Мусина-Пушкина против возражений Г. И. Спасского в Исследов. о рус. ист. Погод. III. 145-153).

Но для нас особенно важно деление волостей между сыновьями Ярослава I; оно надолго определило дальнейшее развитие отдельных частей древней России. Святослав Ярославич получил на свою долю Черниговский удел. К этому уделу кроме Северской земли причислялась долина Оки и Тмутраканское княжество, точно также как к переяславскому уделу Всеволода принадлежало почти все верхнее Поволжье. Существование такого деления подтверждается событиями восточной Руси во второй половине XI в. и особенно Любецким съездом, на котором все течение Оки навсегда укреплено за родом Святослава Ярославича. Подобная обширность владений, сосредоточенных в руках одного рода, нисколько не смущала остальных князей. Вся эта лесная глушь имела в их глазах очень мало цены; самые Святославичи, как увидим, долго не могут помириться с угрюмою природою своих уделов, и обнаруживают стремление к заветному Приднепровью.

Между тем как деятельность сыновей и внуков Владимира Св. преимущественно сосредоточивалась около Днепра, народы, заселявшие область Оки, все еще прозябают в тени своих первобытных лесов. Признаки жизни заметны только в отдаленном Муроме. Здесь первым удельным князем является Св. Глеб6*. Нет {7} сомнения, что главною заботою молодого князя было насаждение христианства в этом крайнем уголке тогдашней Руси. Самая рассылка по городам сыновей Владимира, которая по летописи следует за их крещением, может быть находилась в связи с заботами великого князя о распространении новой религии. Но это благое дело, кажется, не имело большого успеха в короткий срок пребывания Глеба на севере 7**. После его смерти христианство должно было еще в продолжение целого столетия выдерживать здесь борьбу с языческою партиею прежде, нежели могло провозгласить победу на своей стороне. При столкновениях христианского начала с язычеством Муромский край в то время оживлялся еще торговыми сношениями с Камской Болгарией, что не мешало иногда муромцам вступать в борьбу с сильными болгарами и беспокойными племенами мордвы. В княжение Ярослава I Муром, по-видимому, наряду с Ростовом играл незавидную роль ссылочного места для опальных бояр. Так в 1019 г. великий князь прогневался за что-то на новгородского посадника Константина (сын знаменитого Добрыни) и заточил его в Ростов, "и на третье лето повеле его убити в Муроме на реце на Оце" 8***.

______________

* 6 Мы не знаем, когда именно он отправился в свой удел. По летописи Владимир раздал города сыновьям в 889 г. в то время, когда Глеб был еще младенцем, или, что вероятнее, совсем не родился. В 1015 г. Борис, любимый брат его, изображается юношею, у которого только что пробиваются усы и борода; а Глеб был моложе Бориса. Вообще прибытие Глеба на север можно приблизительно отнести к 1010 г.

** 7 В прологе Мая 21 сказано о Св. Глебе: "Много покусився невозможе одолети его (мурома) и обратити во Св. Крещение; но поживе вдале его два поприща (два лета) и от Святополка позван лестью".

*** 8 П. С. Р. Л. V. 134.

Между тем в юго-восточной части Муромо-Рязанских земель никогда не прерывались враждебные столкновения со степными кочевниками. В начале X в. из Приуральских степей вслед за уграми подвинулись на запад печенеги и потянулись к нижнему Днепру. За печенегами являются их соплеменники торки. В 1055 г. в первый раз упоминается о приходе половцев в Русскую землю. Они оттесняют более слабых предшественников, и в 1068 г. открывают упорную борьбу с нашими князьями; а к концу XI в. их необозримые кочевья раскинулись по всему степному пространству южной России. Соседство с этими дикими ордами, конечно, не осталось без влияния на жителей Приокских земель, и внесло в эти земли новый элемент населения, враждебный славяно-русскому началу. Стоит только прочесть у летописца описание половецкого быта, чтобы понять, каково могло быть влияние кочевников. "Яко же се и при нас ныне половци закон держать отец своих, кровь {8} проливати, и хвалящеся о сих, ядуще мертвечину и всю нечистоту, хомеки, и сусолы; поимают мачехи своя, ятрови, и ины обычаи отець своих творят".

27 декабря 1076 г. скончался Святослав Ярославич, оставив пять сыновей: Глеба, Олега, Давида, Романа и Ярослава. При жизни отца Глеб сидел в Новгороде, Олег во Владимире Волынском, Роман в Тмутракани; неизвестно, где княжил Давид; а Ярослав, самый младший9*, по юности своей, вероятно, находился при отце; впрочем, можно догадываться, что ему назначались в удел муромо-рязанские волости. С возвратом Изяслава произошло перемещение удельных князей, которое повлекло за собою неизбежные усобицы. Здесь мы по необходимости должны коснуться этих усобиц с той стороны, с которой они имели влияние на судьбы Муромо-Рязанского края.

______________

* 9 Что Ярослав был младший, доказывает картина в Изборнике Святослава, 1073 г.; она изображает Святослава с супругою и пятерых его сыновей; Ярослав представлен здесь еще мальчиком.

Изгнанный из Новгорода, Глеб Святославич погиб в земле Заволоцкой чуди; Олег, лишенный Владимира Волынского, жил некоторое время в Чернигове у дяди Всеволода. Из этого впрочем, нельзя заключить, что он не имел тогда никакого удела; без сомнения ему предоставлены были вместе с младшим братом все те же Муромо-Рязанские земли. Несколько времени спустя, мы действительно находим в Муроме посадников Олега. Но, как замечено, князья не дорожили своими северо-восточными областями и не любили скучать в этой глухой стороне; поэтому Олег не поехал к себе в Муром, а явился у брата в Тмутракани, и отсюда начинает ряд попыток отнять у Всеволода и Мономаха Чернигов, как достояние своего отца. Средства для борьбы со старшими князьями у младших в то время находились всегда под руками, т. е. наемные половецкие дружины. Первая попытка Олега, предпринятая вместе с двоюродным братом Борисом Вячеславичем, вначале имела успех, но кончилась несчастною для них Нежатинскою битвою, 3-го окт. 1078 г. После того во все время Всеволодова княжения в Киеве незаметно, чтобы Олег возобновил свои усилия занять Чернигов; когда погиб брат его Роман, он даже пробыл два года пленником у греков. Но {9} освободившись из плена, Олег занял Тмутраканское княжество и выжидал опять удобного случая завладеть Черниговским уделом. Такой случай представился после кончины Всеволода. Воспользовавшись сильным поражением Святополка и Мономаха от половцев под Триполем, Олег в 1094 г. опять явился со своими дикими союзниками у ворот Чернигова. На этот раз Мономах, не имея достаточных сил, чтоб отразить врагов, помирился со своим соперником, и вышел из города.