Текст книги "Кровь на опавшей листве (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Инин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Я взирал на эту дискотеку сплевывая кровь на землю, снадобье похоже справилось со своей задачей, по крайней мере, кровь из моего рта перестала пениться. Я задрал голову к темнеющему небу и дико расхохотался. У меня получилось! У нас получилось! Я радостно смотрел на вытанцовывающую толпу и две мрачные тени, что кружились над ними в небе выписывая сложные пируэты и коленца, на секунду я даже решил, что птицы тоже поддались всеобщей эйфории и теперь танцуют в небесах. Но, к счастью, у них просто было хорошее настроение, и спустя пять минут диких пируэтов, Юна упала мне на плечо, радостно ухмыляясь и задыхаясь от переполнявшего ее восторга.

Я вопросительно мотнул головой, и птица указала крылом на один из ангаров, что стоял с края площадки.

Каждый шаг давался мне с трудом, силы буквально испарялись из меня, по всей видимости ресурсы исцеляющего зелья, что я принял накануне, пошли на то, чтобы залечить поломанные ребра и ушибы, что получил после выстрела, хорошо хоть моя бронированная куртка выдержала, еще лучше, что мне не стали стрелять в лицо.

Шаркая ногами, я словно зомби брел к нужному зданию и надеялся, что сил хватит, навстречу мне то и дело попадались приплясывающие фигуры рабочих, что сейчас ведомые музыкой и волшебством предмета стремились туда, на площадку перед складами, где развивалось основное веселье, где на земле окруженные беснующейся в танце толпой лежали гусли, интересно, а не может ли получиться так, что их раздавят? Ну топнет правая нога, взмахнет ручка правая и от волшебного предмета не останется ничего, одни осколки, про это я не подумал, да и волк ни о чем таком не предупреждал. Впрочем, он и не знал всех тонкостей, про гусли самогуды он знал лишь поверхностно, это был не серийный артефакт, такие выпускали единичными экземплярами, именно для целей разгона демонстраций в городах, вот выйдут очередные студенты ведомые харизматичным и эмоциональным лидером на очередной протест против всего, а им гусли, те напляшутся, устанут и спать.

Ноги уже передвигались еле-еле, но все же склада я достиг, к тому же волк встал рядом со мной и теперь мне было на кого опереться.

Уже на входе ко мне на плечо приземлилась Сирин и начала активно жестикулировать, я ничего не понял, лишь устало облокотился о стену, пытаясь перевести дух. На мое счастье, понял волк, он серой молнией метнулся в дверной проем и вскоре оттуда выбежал мужчина с пистолетом, оказавшись на улице, он остановился, глаза его остекленели, и он принялся танцевать.

Ага, значит в здании музыка не слышна, и охрана тут все еще в боевой готовности.

На другое плечо ко мне приземлилась Юна, показывая, что мы можем идти дальше. Они, до этого, за происходящим на складе, наблюдали через узкие окна, располагавшиеся под самой крышей, и теперь были уверены, что там для меня безопасно.

С трудом оторвавшись от спасительной стены, служившей мне дополнительной точкой опоры, я зашагал на склад. Сил становилось все меньше и меньше, да еще и птицы, горделиво устроившиеся на моих плечах, не помогали, как я раньше не замечал, что они столько весят, нет уж не получат они торты, диета, строжайшая диета.

Войдя на склад, я похолодел, весь мой план обойтись без жертв пошел прахом, рядом с отдельно располагавшемся в складе помещением лежал труп с разорванным горлом, в одной руке он сжимал жуткого вида нож, в другой пистолет, а рядом с ним с виноватым выражением на морде сидел волк, всем своим видом демонстрируя, что иначе было никак.

Я перешагнул через тело и открыл дверь в помещение. И второй раз внутри меня все похолодело, оборвалось, из груди вырвался крик, который никто не услышал.

Марья сидела прикованная к стулу, точно так же, как сидел не так давно я, вот только если со мной все обошлось избиением, ее именно пытали, многочисленные порезы и ожоги по всему телу, изрезанное лицо, исполосованное глубокими ранами, такие никогда уже не заживут, а главное, одна ее глазница, она была пуста, садисты вырезали ей глаз.

Я вспомнил нож в руке у трупа и снова завыл, но теперь уже диким зверем, к черты все эти пляски, я убью их всех, ни один не уйдет с территории этого склада, это какой же мразью надо быть, чтобы сотворить такое.

От моего крика Марья пришла в себя, подняла ко мне свой единственный глаз и улыбнувшись разбитыми окровавленными губами произнесла что-то, чего я не услышал бы даже не будь в моих ушах сейчас пробок, слишком уж обессилена была девушка.

Адреналин, плеснувший мне в кровь, дал необходимых сил и я, пиная, раскиданные по всему полу одноразовые баллоны из-под газа подошел к девушке и силой влил в ее горло эликсир. Марья блаженно закрыла свой небесно-голубой глаз и задышала ровнее.

А потом, да что потом, я разомкнул наручники, приковывавшие девушку к стулу, с помощью разрыв травы, взгромоздил бессознательное тело на волка, сам устроился там же, придерживая ее, и мы помчались. Прочь с этих проклятых складов, прочь от боли и больных ублюдков, которые ради достижения своей цели были готовы сделать такое с несчастной девчонкой.

Не знаю уж как я удержался на спине волка сам, да еще и умудрился удержать Марью, но свалился я с него только тогда, когда мы прибыли на парковку Института.

Я посмотрел на это странное здание, ставшее мне за полгода уже родным, зацепил ногтем пробку в ухе и вытащил ее, в одно мгновение звуки заполнили мою голову, шум ветра, шелест листвы, какой-то гул, все это воспринималось сейчас моим мозгом словно чудо, он вбирал в себя эти звуки, как путник, умирающий от жажды, воду.

Аккуратно сняв со спины волка тело Марьи, я аккуратно уложил его на асфальт и достав телефон набрал номер той, с кем мне совершенно не хотелось разговаривать.

– Да! – Голос Златы сквозил ненавистью. – Какого черта ты мне звонишь? Нажрался и потрахаться прибило? Ты вообще видел сколько времени.

– Заткнись! – Из последних сил выдавил я из себя. – На парковку перед Институтом, бегом. И прихвати с собой самые сильные свои зелья, а лучше живую воду, дело срочное…

Чтобы положить трубку, сил у меня уже не осталось, ноги подкосились, и я спиной упал сверху на Марью.

Степь, бескрайняя степь встретила меня как родного. Густая трава, достававшая мне до пояса словно живая тянулась к моим рукам, словно ласковый щенок, требующий внимания. Кажется, эта трава называется ковыль? Не помню. Вернее, не знаю, я в этих травах как-то не очень, да и во всем остальном, надо сказать тоже, в чем я там в этой жизни стал докой? Да ни в чем. Прожил ее без толку, как не жил, успехов не достиг, знаний и уважения не получило, хотя нет, вру, Марью вон спас, плюс одна жизнь в копилочку, плюс один добрый поступок.

Я попытался вдохнуть полной грудью аромат степи, наверное, тут должно очень хорошо пахнуть, свежестью травы, полевыми цветами, дождем, что прошел совсем недавно. Вот только… не было никаких запахов. Странно все это. Я уселся в траву и снова начал думать о том, что же сделал в жизни хорошего.

Детишек спас летом, это считается? Наверное нет, потому что им, по сути, ничего и не угрожало, к тому же при этом я еще и Полинку ранил, так что это скорее уж плохой поступок. А если говорить о плохих поступках? Три трупа! Три! На моей совести, двое шабашников, которых я без сожаления свел к лешему, да заодно и тот бандит, он тоже на моей совести, и пусть он сам хотел меня убить, но все равно же я стал причиной его смерти. А еще Злата… ну это… зря я ее тогда, не красиво, обманом… Хотя нет, это не из плохих поступков, она сама пыталась меня обмануть получить что-то, а я просто сыграл в ее игру и получил выигрыш.

– И какого черта ты тут делаешь? – Я отвлекся от мыслей и повернул голову. За моей спиной стояла Яра, ослепительно красивая, просто умопомрачительно, я уже и забыл, какая она и сам того не понимал, как по ней соскучился. Она стояла во весь рост смотря на меня сверху вниз, и на лице ее отражался гнев, нет не злоба, именно гнев, она сейчас смотрела на меня так, как мать смотрит на нашкодившего ребенка и мне стало почему-то очень стыдно за свое поведение. – Ты посмотри-ка на него, уже расселся, грехи считает, еще чуть-чуть и конь к нему явится, чтобы значит на тот свет везти.

– Какой конь? – Не понял я.

– А это зависит от того, как грехи посчитаешь. Как баланс сведешь добрых и плохих поступков в своей жизни. Если хорошо жизнь прожил, так белый конь придёт, он тебя в Правь повезти должен будет, если нет, так вороной, который в Навь сопроводит. Редко, правда, к кому белый конь тот приходит. Человек тварь такая, склонная к самобичеванию, и тому, чтобы на себя чужие грехи брать. Вот ты, например. – Она всмотрелась мне в глаза. – Ты же в смертях тех троих не виновен совсем, это Фрол их забрал, к тому же, он был в своем праве, все трое душегубы были с чернотой внутри, и не забери их леший, сколько бы зла еще в мир принесли, а это… – Яра внезапно покраснела и я понял, понял, что она видит и тот, другой грех, что я пытался взять на свою душу. Она отвесила мне легкую, но при этом обидную пощечину. – Вообще глупость. Запомни, если бы Злата не хотела, то и не дала бы. Ей любопытно было, что в тебе Василиса нашла, вот дура девка и не придумала лучше, чем в постели тебя попробовать, а ты… ну только чуть нарушил ее планы. Она вообще в ту ночь что-то не доброе удумала, не зря же тебя с собой утащила, в койку уложила. Не знаю уж, что в ее голове варилось, но для тебя бы точно это закончилось не хорошо.

– То есть мои грехи ничего не стоят? – Уточнил я.

– Почему не стоят? – Удивилась Яра. – Они стоят ровно столько во сколько ты их ценишь, я же говорю, люди склонны к самобичеванию, грехи лелеет, а добрые дела в грош не ставят, вот и у тебя. Жизни каких-то татей на себя гирями повесил, пудовыми, а то, что Марью спас, оценил в медяк, ребятишек, спасенных тоже. Ты не думал, чем бы эта история закончилась? Рано или поздно Арысь поймали бы, ребята отправились бы в лучшем случае, в детский дом, а в худшем к родителям. И все, три загубленные жизни. А тут Институт, организовал свое заведение для не благополучных детей, заведение, где к ним относятся как к родным, где им дадут хорошее образование, стипендию и путевку в жизнь. Интернат, где не у троих, а у сотни ребятишек, будет любящая директор, относящаяся к ним, как мать! Вот настоящая цена твоего хорошего поступка, а ты его просто отбросил в сторону. Ну что? Будем дальше твою жизнь разбирать по крупинкам или уже пойдем?

– Куда? – Не понял я.

– Туда! – Рассмеялась Яра. – Домой пойдем! Тебе еще Бельского искать. Я тебе еще истерику закатить должна за все измены и всех баб, с которыми ты там шуры муры крутишь, ну и на следующем празднике в честь летнего солнцестояния мы с тобой сплясать должны, не все же Марье, да Арыси твоей радоваться. Я тоже хочу весело плясать голой на столе под радостный крики толпы. – Я почувствовал, как краснею, странно, в этой степи не чувствовалось ни запахов, ну вкуса, и себя я тоже не ощущал, а тут явственное чувство того, что кровь приливает к моим щекам.

Яра ласково мне улыбнулась и склонившись поцеловала меня в губы и от ее сладкого поцелуя по всему моему телу растеклось тепло и блаженство, я зажмурился от удовольствия, а когда поцелуй прекратился, и я открыл глаза, то меня ослепил свет электрических ламп.

– Идиот! – Меня больно хлестнули по щеке. – Боже какой же ты идиот. – Злата стояла надо мной вся растрепанная, взъерошенная и какая-то осунувшаяся. – Какого черта, Дим! Я спрашиваю какого черта, ты не обратился ко мне и не взял нормальных зелий? Дим! Василиса же меня убьёт! Ты понимаешь? – Она схватила меня за плечи и принялась трясти.

– Злат. – Прошамкал я беззубым ртом, впрочем, не таким уже и беззубым, проведя языком по деснам я обнаружил чудо чудесное, кошмар стоматолога, я обнаружил, что у меня прорезались новые зубы, третий комплект. – Когда я в прошлый раз пил твои зелья, то готов был кидаться с интимными целями, на старушек на улице. Нет уж, мне такое не надо. Вот и пришлось пользоваться тем, что было в наличии, а к тебе, уж извини, веры больше нет.

– Идиот! – Злата снова отвесила мне оплеуху. – Да ты чуть себя не угробил, понимаешь? Бодрость с восстановлением намешать, да еще в расчете, что они негативные эффекты свои взаимно нейтрализуют, а позитивные оставят? Дим ты совсем дурак? Это так не работает, это даже в обычной фармакологии так не работает, а в нашей тем более, у нас эффект сильнее.

– Волк рассказал? – Спокойно поинтересовался я, за что получил еще одну оплеуху.

– Я же тебя придурка на самой кромке поймала, ладно если бы живая вода была, но мы последнюю дозу Марье отдали, так что пришлось тебя стандартными зельями вытаскивать. Мне даже на мгновение показалось, что все, ты умер. А ты представляешь, что Василиса со мной сделает, если ты ласты до срока склеишь?

– Не знаю… Отдаст на поругание Али Бабе и сорока разбойникам? – Пожал я плечами и отметил, что этот жест не причинил мне привычной боли.

– Дим, я ведьма. У меня это называется отпуск! – Рассмеялась Злата. – Нет! Она меня депремирует! Понимаешь?

Понимать мне не хотелось, как и вникать в то, что для ведьмы страшнее лишиться премии чем… Впрочем, мне же кто-то в свое время объяснял, что сексуальная активность и участие в оргиях, желательно с жуткими противоестественными существами из других планов бытия, для ведьмы, это вроде как обыденность и даже необходимость, вот бы взвыли наши современные шарлатанки, изображающие из себя ведьм, услышав про такое, впрочем, мне плевать, пусть творят что хотят…

– Марья как? – Не стал я продолжать разговора на тему наказаний для Златы. Здоровье Искусницы, для меня было куда важнее, нет в том, что она жива, я не сомневался, но вот в каком она состоянии.

– Все плохо, Дим. – Лицо ведьмы стало грустным, и я вздрогнул. – Дура эта твоя Марья, полная и безоговорочная! Ты понимаешь! Мы же в нее живую воду влили, последнюю, что в запасниках стояла. Кощей еще когда приедет и сможет новую создать, а мы на эту идиотку, все потратили.

– И что? Ну не томи! Говори! – Вызверился я и даже привстал с постели. – Жива?

– Жива конечно! – Пожала плечами Злата. – Но после того, как все зажило, она начала требовать, чтобы ей на щеку шрам вернули, не страшный, едва заметный, но все же.

– Это еще зачем? – Не понял я.

– На память! Понимаешь? – Я отрицательно помотал головой. – Вот и я не понимаю. – Вздохнула Злата. – Она сказала, что этот урок, должен с ней остаться на всю жизнь. А что за урок, зачем ей это, говорить отказалась. А ты представляешь вообще, сколько сил требуется, чтобы вернуть шрам? Да под действием живой воды! – Ведьма закатила свои темные карие глаза к потолку. – Я предлагала, как действие сойдет, я ей сама рожу располосую.

– И что? – Заинтересовался я.

– Да ничего. – Пожала плечами Злата и встав нервно начала ходить из угла в угол. – Марья потребовала вернуть старый шрам и сказала, что новых ей больше никто не оставит, а те, кто видел, что я предлагала ей рожу располосовать, разнесли по Институту сплетню, что это я из ревности, потому что думаю, что она с тобой спит, а у нас вроде как серьезно все…

– Ничего нового. – Отмахнулся я. – Это старая сплетня.

– В смысле старая сплетня? – Злата уставилась на меня округлив глаза от удивления.

– Ну да. – Усмехнулся я. – Все думают, что мы с тобой парочка, больно уж ты бурно реагируешь на меня, судачат, что мы с тобой встречаемся и скрываем это от всех.

– Да с чего это вообще? – Щеки ведьмы порозовели от гнева. – Мы с тобой вообще всего раз и то… и вообще я тебе того раза не прощу!

Она резко повернулась на каблуках и буквально выбежала из комнаты, где меня разместили.

Глава 14

– Дим! – Стоило двери за Златой захлопнуться, как она снова открылась и в нее заглянула Марья.

Выглядела она шикарно, особенно по сравнению с тем, что я видел в прошлый раз, особенно восхитительно в ней было то, что сейчас на меня смотрели два голубых глаза.

Девушка скользнула в комнату и присела на краешек моей кровати.

– Капец какой ты не красивый. – Заключила Искусница, пристально изучив мое лицо.

– Зато умный? – Усмехнулся я, на что получил в ответ легкую улыбку.

– Какой ты, к лешему, умный? Ты зачем один поперся меня спасать? – Ее пальцы ласково пробежались по моему лицу останавливаясь на почти заживших ссадинах от рассечений под обоими глазами.

– Ну, – Усмехнулся я в ответ. – Потому что я герой? – Марья цокнула языком и склонила голову на бок, явно ожидая от меня серьёзного ответа. – Ты знаешь, что меня тоже похитили? Видимо, чтобы попридержать, чтобы я под ногами не путался. – Марья кивнула. – Ну так вот, три дня меня избивали, от меня ничего не хотели, ни про что не спрашивали, просто били, потому что, человеку, который это делал, это нравилось. – Марья склонилась ко мне и покрыла мое лицо поцелуями, она ничего не говорила, просто целовала, каждый сантиметр моего лица, так мама целовала в детстве места ушибов, чтобы они не болели. – Ну так вот. – Продолжил я, когда она прекратила. – Когда меня вытащили и сообщили, что тебя забрали, я представил каково тебе там, представил, что сейчас уйдет время на то, чтобы сформировать группу, да пока она доедет до места, на это же уйдет как минимум день, а ты там сидишь и с тобой происходит то же, что происходило и со мной, а то и похуже. – Я невольно бросил взгляд на ее глаз, и аккуратный шрамик под ним, тоненький почти не заметный, но все же он был. – Я просто не решился поступить иначе, понимаешь, это поступок из тех, не совершив которые ты потом будешь винить сам себя и никогда не простишь! Но если честно я не ожидал, что все будет так плохо, думал, ты сразу сдашь им все, что требовали и тебя максимум запрут в тесной коморке, как принцессу в башне, чтобы не мешалась под ногами, кто же знал, что ты такой кремень.

Марья грустно рассмеялась, а затем тяжело вздохнула.

– Я сдала все сразу. – Честно призналась она. – В тот самый момент, когда они приехали в интернат и заявили, что либо им выдадут меня, либо они устроят погром в школе. Я вышла и отдала футляр, в котором хранился ключ.

– Но тогда зачем все это? – Удивился я. – Зачем похищение? Пытки? Эти люди поголовно больные психопаты?

– Нет. – Помотала головой девушка. – Там больным психопатом был только один, тот самый через чье тело мы переступили, выходя из помещения. А в целом, обычные, разумные люди, которым и пытать то меня особо не хотелось. Просто, когда они открыли футляр, то ключа там не было. И они не поверили мне, что я не знаю куда он делся. Все эти дни, долгие три дня, я пыталась убедить их в том, что понятия не имею, где он. – На глаза Марьи навернулись слезы, нет она не плакала, она не готова была показать миру больше ни слезинки, но и без эмоций вспоминать то, что с ней произошло она не могла. – Дим! Я правда не знаю, понятия не имею, куда пропал ключ, не знаю, что с ним стало, у кого он сейчас. И будь уверен, если бы знала, то рассказала бы им это сразу, не раздумывая. Мне дела нет до артефакта, до институтских разборок и дрязг, даже до денег нет дела. Единственное, что мне в этой жизни интересно, это работа, так что, будь уверен, пыток я ради Института и уж тем более, чтобы Кощей сохранил для себя воображлятор, терпеть бы не стала.

– Не любишь Кощея? – Усмехнулся я.

– Да кто ж его любит то, Дим? – Рассмеялась Марья. – Его даже Василиса не очень-то любит, уважает это да, считает, что он для нее лучшая партия, тоже, а вот любить. Дим, он отличный руководитель, а как человек, полное дерьмо. Про систему кредитования в Институте ты уже знаешь, а что он специально вынуждает девчонок кредиты брать ты в курсе? Вон ту же Ваську твою, я тут порасспросила, он ее давно обхаживал, принудить вроде как не может, мы же тут все друг друга любим показательно, не вредим, а вот закинуть ей идею, что в Новосибирске было бы не плохо филиал открыть, на который деньги нужны, это можно. Ты знаешь, что он на тебя очень сердит был, что ты Риммку у него из-под носа увел? А она вообще по мозгам девчонка малолетка. Дурочка сельская.

– А тебя? – Мне очень не хотелось, чтобы она сейчас призналась, что у нее с Кощеем что-то было.

– А я в этом плане неуязвима. – Рассмеялась Марья. – Мне деньги не нужны, на хлеб я всегда заработать могу, шмотки сама себе шью, жилье меня вполне устраивает и то, что Институт дает. Комната, так комната. Давали бы только спальный мешок и место в коридоре, меня бы и это устроило, главное место, куда машинку поставить, да деньги на сырье. Мне не надо ничего, я ни от кого не завишу и сплю исключительно с теми, с кем захочу. С Костей не хочу, хотя он и подкатывал не раз. Ну и вообще, я если честно, не знаю сколько у меня на счету денег, но скорее всего очень много. Так что, рухни завтра Институт, я не пропаду, и тех, кто мне дорог, в беде не оставлю.

– А тех, кто не дорог? – Грустно улыбнулся я. – Ну вот потеряет Институт источник дохода и что делать тем, кто тут живет, но не пригодился во внешнем мире? Тех, кто обитает на нижних уровнях? Тварей из темного леса?

– Нууу. – Марья погладила меня по щеке. – Дим! А вот смотри, в Африке, дети умирают от голода, почему ты их не спасаешь?

– Потому что не могу. – Логично ответил я. – Моих сил не хватает, чтобы спасти весь мир.

– Вот и моих тоже не хватит. – Марья склонилась ко мне так, что пряди ее волос защекотали мне лицо, ее горячее дыхание коснулось моих губ. – Я могу спасти только себя и помочь ближайшему кругу своих друзей, причем обрати внимание, я не рвусь их спасать, я говорю именно о помощи. А жертвовать собой ради благой, но недостижимой цели, тут уж увольте, это не мое. Это ты у нас герой, что даже ценой своей жизни был готов спасать меня. – Ее губы коснулись моих и на мгновение мир замер, язык девушки скользнул мне в рот, но она тут же со смехом откинулась назад. – Черт! Никак не могу привыкнуть, что у тебя зубов нет. – С минуту она смеялась, а потом в одно мгновение стала серьезной. – Но, Дим, хоть ты и дурак, я этого не забуду. Никогда не забуду. Ты прав, день ожидания стоил бы для меня очень дорого. И то, что ты меня спас…

– Не стоит вообще никаких благодарностей. – Перебил я ее. – Знаешь, самое странное, что я бы сделал то же самое для любого, даже ради Златы. – Марья не сумела скрыть ехидную усмешку давая понять, что она в курсе всех местных сплетен. – Не знаю, что со мной произошло, я никогда не был героем, может быть то, что я точно знаю, что умру следующей весной, но рисковать жизнью ради кого-то стало нормой, что ли…

– Но рискнул ты ею ради меня! Мой герой. – Она снова склонилась к мне, но вместо ожидаемого поцелуя, слегка укусила за кончик носа. – Выздоравливай, вставай на ноги, впереди нас ждут великие дела, а еще… – Она игриво подмигнула мне. – Мы тут с Полинкой общались и для тебя придумали такое… – Что именно они там для меня придумали, я узнать не сумел, потому что Марья, сохраняя интригу молча вышла. Я же закрыл глаза и уснул. Организм требовал отдыха, пуская все свои ресурсы на восстановление.

Проснулся я от того, что мне было крайне неудобно лежать и вообще, что-то неприятно давило на лоб. Открыв глаза, я обнаружил что это Варька сидит рядом со мной на постели, и поставив локоть на мою многострадальную голову с упоением читает книжку.

– Проснулся? – Обрадовалась она, почувствовав, что я начал шевелиться. – Отлично! Как чувствуешь себя?

– Уже почти хорошо, – Я провел языком по деснам, зубы чувствовались уже как прежде, за исключением того, что эти, новые, были здоровыми. – Думаю даже, что мне уже пора перебираться домой отсюда. Что читаешь?

– Стейнбека. Гроздья гнева. – Она продемонстрировала мне обложку книги. – Это хорошо, что ты себя чувствуешь лучше. – Я не успел сориентироваться, когда она закрыла книгу, замахнулась ею и что было сил, ударила меня по голове, да так, что у меня искры из глаз посыпались. – Правда, я думаю, что твое хорошее самочувствие, это ненадолго. – Еще удар и еще, и еще, она лупила меня книгой так, что вскоре та разлетелась листками по палате, после чего мне ощутимо прилетело кулаком в глаз. – Дим! Вот скажи мне. – Обратилась девушка наконец то успокоившись. – Мы на кой черт тебя спасали? Что бы ты, тут же поперся и сдох в неравной схватке с врагом? Скажи мне зачем? Вот зачем ты все это творишь? Ну вот что бы изменилось, если бы, в место тебя там появилась команда соловьевичей, хорошо вооруженных, подготовленных, здоровых и твердо стоящих на ногах?

– Ну… – Я на секунду задумался. – Тогда бы у Марьи не было двух глаз, например, или вообще, ее бы там не было. В Институте, информация утекает, словно в черную дыру, после Розы с Бэллой, я никому не могу тут доверять.

– И мне? – Варвара пристально посмотрела мне в глаза. – Дим! Почему ты не сказал о своих планах мне, или Витале, почему ты поперся сам? Неужели с этой задачей не справилась бы я? К чему геройство? Хочешь умереть славной смертью? Ты же и вправду чуть не сдох, причем не от пули врага, не от руки злодея, даже не от подлого яда. Ты чуть не сдох от переутомления и того, что намешал зелий. Я поговорила со Златой, она сказала, что ты выжил чудом, шансов на это почти не было, спасти тебя могла только живая вода, но ее мы влили в Марью! Так вот я и спрашиваю. Дим! Зачем все это было? Почему ты не рассматриваешь нас как команду? Ты нам не доверяешь? Ладно черт с ним, пусть ты думаешь, что мы работаем на врага, кем бы он ни был, но ты же нас не посвящаешь даже в те дела, которые не касаются событий в Институте, ты даже на задержание чертова колобка поперся сам!

Ответить мне было нечего, поэтому я просто молча смотрел на Варьку, а та в свою очередь смотрела на меня.

– Варь… – Я наконец то решился. – Ну во-первых, я прошу прощения. – Та довольно усмехнулась. – Во-вторых, я тебе обещаю, что постараюсь исправиться, а если у меня это будет плохо получаться, то у Стейнбека же вроде еще есть множество хороших романов?

– Не так уж и много. – Пожала плечами девушка. – К концу своей карьеры, он начал фигню всякую писать, но я тут открыла для себя Хемингуэя, Ремарка, а еще в Библиотеке видела толстенную книгу, что-то там про квантовую физику, текста я конечно не пойму, но тебе ума точно добавит.

– Договорились! – Я усмехнулся. – Тогда может обнимемся в честь примирения.

– Нет уж. – Рассмеялась девушка. – Лучше одевайся, да домой поехали, нечего комнату занимать, тем более, тебя Марья ждет.

– Зачем это? – Не понял я. Откидывая одеяло и вставая в кровати, хорошо хоть трусы были на мне. Тело слушалось как будто и не было сломанных ребер и побоев. Но глянув на себя в зеркало я ужаснулся, лицо все еще оставалось черно синим, интересно, зубы выросли, ребра срослись, восстановились даже пробитые легкие, а вот синяки не сошли.

– Она сказала, что жить будет у тебя, пока вся эта эпопея не закончится и не арестуют всех виновных. – Пожала плечами Варвара. – Типа доверяет только тебе. Дим, ты можешь быстрее собираться?

– Торопишься куда-то? – Удивился я, рассматривая свою разорванную в хлам куртку, картечь порвала дорогую кожу, и куртка теперь смотрелась ужасно.

– Тороплюсь! – Призналась Варвара. – У меня свидание.

– Да? – Ухмыльнулся я, натягивая штаны. – То есть, возможно, завтра с утра мне опять придется тебя забирать из КПЗ?

– Сам там не окажись. – Парировала девушка. – Дим! Я серьезно! Мне еще переодеться надо и накраситься.

– Аааа! – Я натянул на себя футболку с надписью «Алиса Бочарова», потом снова с сомнением посмотрев на куртку, все же надел и ее, на улице ведь холодно, ну и что, что куртка рваная лучше в тепле и рванине, чем модным, но в соплях. – Дай угадаю, то самое коротенькое платье и ажурное белье?

– Нет. – Варька невозмутимо протянула мне мое имущество, брелок с разрыв травой, удостоверение, ключи от машины и пистолет. – Белья я сегодня надевать не стану. – Я почувствовал, как краснею, а она победоносно ухмыльнулась, довольная тем, что вогнала меня в краску.

Марья ждала нас за дверью, сжимая в руках уже знакомый мне саквояж с переносной швейной машинкой, копию того, что я совсем недавно отвез к Полине в интернат.

– Ну наконец то! – Буркнула она. – Я уже заждалась.

– Так поторопила бы! – Хмыкнула Варька.

– Нельзя! – Пожала плечами Искусница. – Я же понимаю, что ты этому обалдую мозги на место ставила, ругала за тупое геройство. А это дело нужное. Варь! Я там ребят попросила, чтобы к тебе в машину ткани загрузили, ты не против? – Варвара лишь отмахнулась, ее это не заботило, а вот я насторожился.

Все же есть в Институтских один серьезный изъян, недостаток жизненного опыта, для той же Варвары, фраза про ребят погрузивших в ее авто ткань, это была просто фраза, она не видела картины целиком, я же понял все и сразу, и даже попытался что-то возразить, но Краса наглым образом велела мне заткнуться и идти в машину.

До нее самой же, то, о чем я хотел сказать еще в Институте дошло только тогда, когда она запарковала машину перед подъездом. Только тут она поняла, что весь этот ворох ткани, тяжеленые рулоны, которые погрузили в ее машину институтские «ребята», придётся нам троим таскать на пятый этаж пешком! После первой же ходки она почему-то обругала меня матерными словами, причем совершенно не справедлива, ткани то были не мои, вручила ключи от машины и ушла к себе, видимо готовиться к свиданию. Я же, как и ожидал, как и подсказывал мне мой жизненный опыт пол часа в одиночку таскал рулоны из машины наверх. Спросите куда подевалась Марья, почему она мне не помогала, а вот черт его знает куда они деваются, во вторую ходку, когда мы были между третьим и четвертым этажами. Она пропала, вот только шла следом за мной, весело помахивая стопкой тряпиц, в то время как я пер два рулона ткани, положив их на плечи, а потом раз, и она испарилась. И появилась только тогда, когда я перетаскал все. Причем опять же, возникла непойми откуда с кружкой кофе в руках, критически оглядела мой труд и начала давать указания, куда что переложить.

Впрочем, когда я справился со своей задачей, то был в полной мере вознагражден, нет, вовсе не тем, о чем вы могли подумать, со своими грязными приставаниями, я был отправлен в душ, да и для приставаний, я был все еще слабоват. Марья, даже не допив свой кофе, пошила мне новенькую кожаную куртку, даже лучше, чем та, что сейчас валялась в коридоре, определенная моей гостьей в мусор.

– Дима! Дима! Дима! – Стоило мне только выйти из душа как вокруг меня радостно запрыгали птицы, все трое весело и задорно скакали, друг за другом скандируя мое имя.

– Девочки! – Усмехнулся я им. – Рад видеть вас. Юна, Сирин, как добрались?