Текст книги "Кровь дракона(СИ)"

Автор книги: Дмитрий Христо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

– Коня!

А на земле у его ног валялся обломок стрелы. И ни кто не догадывался, что эта стрела изменила весь будущий ход событий...

ЧАСТЬ 1

ГЛАВА 1

На широком зеленом лугу привольно раскинулся шумный палаточный городок. Там бесцельно, на сторонний взгляд, бродили туда-сюда люди, лавируя по уже протоптанным в траве кривым тропкам промеж расположенных в видимом беспорядке палаток. Веселилась, сбившись в стайки, молодежь: заливисто смеялись девчонки, подначивали друг-друга парни, со всех сторон сыпались задорные шутки. Зрелые мужики о чем-то спорили как малые дети – громко, самозабвенно, до хрипоты в голосе. Тут же мирились, чтоб уже через минуту затеять новый спор. Гремело и лязгало железо. Блестели лезвия топоров и мечей, покачивались на цепочках увесистые гирьки кистеней, топорщились во все стороны шипами моргенштерны. Сверкали на солнце начищенные до блеска самые разные шлемы: конические, плоские, округлые; усиленные забралами, бармицами и полумасками; с гребнями и полями. Не меньшим было и разнообразие доспехов. Кольчуга здесь соседствовала с наборным пластинчатым панцирем, а стальная кираса с простой стеганой курткой-ватником.

На свободном от палаток пятачке кружили двое мужчин в гроверных кольчугах и, то атакуя, то уходя в оборону, азартно рубились на затупленных мечах. Уклонялись, отскакивали, то и дело смахивая рукавом льющийся по лицу пот, подставляли под молодецкий замах крепкие щиты, тут же переходя в контратаку и наровя достать противника хоть кончиком клинка, а если повезет – шарахнуть плашмя по шлему. Их окружала галдящая толпа, разражавшаяся восторженными возгласами при каждом удачном выпаде.

Чуть в стороне, искоса посматривая на веселящихся, о чем-то договаривались, собравшись в кружок, предводители. Наконец, после длительных обсуждений и не менее длительных препирательств, пришли к согласию. Один из них, в округлом шлеме, украшенным ярким гребнем, и коротким клинком в ножнах у пояса, недовольно покривился, но, видя редкое единогласие остальных, вынужден был уступить. Раздраженно плюнув себе под ноги, он резко развернулся, так, что взметнувшийся за плечами ярко-красный плащ гулко хлестнул по воздуху, и размашисто зашагал прочь.

– Ну что, начнем? – спросил один, посмотрев вслед уходящему.

Все как по команде подняли головы к небу, взглянув на стоявшее в зените солнце.

– Давай, а то до темноты не успеем разыграть. Сами знаете, что пока всех соберешь, пока то, пока это – можно и до вечера дотянуть. – согласился Аркадий, еще крепкий, плечистый, но уже изрядно обрюзгший мужчина с заметно выпиравшим пивным брюшком. Длинные, упрятанные под разрисованную бандану волосы и окладистая борода делали его похожим не на преуспевающего бизнесмена, совладельца солидной и уважаемой в городе фирмы, а на байкера – большого любителя мотоциклов, крепких спиртных напитков и полногрудых длинноногих девиц.

Остальные переглянувшись, вынуждены были с ним согласиться.

– Так, что, Серега, Леха, давайте сейчас к своим, – продолжал он, – и выходите из лагеря. Я – тоже. Влад с Сашкой здесь останутся – лагерь оборонять будут.

– Не передумает? – кивком указал на мелькавшее среди палаток яркое пятно плаща Алексей – приземистый мужичок в помятой и поцарапанной кирасе.

– Не должен, – откликнулся рослый Влад, опираясь на укороченный бердыш. Рядом с низеньким темноволосым Алексеем он смотрелся настоящим белокурым великаном, возвышаясь над тем на две головы. – Не первый раз уже пересекаемся.

– И чего взбрыкивает? – прогудел мускулистый бритоголовый крепыш в кожаной безрукавке, одетой на голое тело.

Он заложил за спину мощные руки и упруго качнулся несколько раз ногами, перекатываясь с носка на пятку. Тяжелая нижняя челюсть, кажется способная поспорить своей массивностью с ковшом экскаватора, методично двигалась, перетирая жевательную резинку. На широком, украшенном заклепками поясе покачивалась в такт движениям тела тяжелая стальная гирька кистеня.

– Он терпеть не может, когда вспоминают сражение при Каннах. – рассмеялся Влад. – Как же! Самое известное поражение его любимых римских войск. Ему это как серпом по одному месту...

– Чего?

– Как серпом по яйцам. Так понятней?

Усмехнувшийся Алексей добавил:

– Уникальную операцию и без всякого наркоза провел бультерьер Кузя и теперь у него не хозяин, а хозяйка.

Все весело расхохотались. Громко и бесшабашно. Так, как всегда смеются здоровые, полные сил мужчины, словно сбросившие на отдыхе с плеч не только груз повседневных забот, но и прожитые года, снова вернувшись в юношескую пору, когда для смеха не надо было искать особых причин, а самая немудрящая шутка, способна была вызывать шквал эмоций.

– Ладно, – заявил распоряжавшийся, вытирая слезы с раскрасневшегося лица, – Разбегаемся.

Александр, придерживая левой рукой ножны короткого гладуса – классического пехотного меча римского образца, взбежал на небольшой пригорок, отделенный от остального лагеря неким подобием частокола. Возле пустого воротного проема в землю был воткнут шест с деревянным, покрытым слоем лака для сбережения от сырости, навершием, искусно вырезанным резчиком в виде орла с гордо распростертыми крыльями. В центре укрепления вокруг выложенного камнями костра на деревянных лавочках, сделанных из прибитых, поверх вкопанных в землю неошкуренных столбиков, досок, сидело человек тридцать, молодых и не очень, мужчин и три девушки. Неподалеку стоял прикрытый крышкой котелок, распространявший аппетитные ароматы. Кто-то был пока без доспехов, кто-то уже надел кольчугу или, сделанную в меру своего умения либо финансовых возможностей, лорику. Завидев приближавшегося Александра, замолчали и вопросительно на него посмотрели. Кто-то не выдержав спросил:

– Ну, что порешали, трибун?* [*Трибун (лат. tribunus) – в данном случае имеется ввиду военный трибун. Как правило эту должность занимали молодые люди из уважаемых патрицианских родов впервые поступившие на военную службу и желавщие накопить административный опыт и сделать себе имя перед уходом на гражданскую службу или в политику, но были и исключения желающие прочно связать свою судьбу с армией. По усмотрению легата могли командовать отдельной частью легиона. (Прим. авт.)]

– Лагерь обороняем, – отмахнулся Александр и жалобно взмолился, усаживаясь и придвигая к себе котелок, – Ребята, давайте все вопросы потом, а?! Подождите хоть пять минут, а то у сейчас слюной захлебнусь.

Последние слова прозвучали невнятно. Сашка уже вовсю орудовал ложкой, жадно поглощая сваренную с тушенкой гречку. Подъев, он умиротворенно вздохнул и, прихлебывая из кружки горячий крепкий чай, укорил присутствующих тем, что они и без него могли все прекрасно разузнать, если бы побродили по лагерю. В ответ остальные дружно засыпали его уверениями, что он прекрасный командир, что они ему во всем доверяют, что в лагере от них только вреда больше, а те кто ушел в туда до сих пор еще не вернулись, так, что кроме него их больше некому просветить и, вообще, у них столько дел, столько дел... – тут следовал тяжелый, на редкость единодушный и настолько проникновенный вздох сожаления, что расчувствовался бы даже камень – доспехи, например поправить или клинки почистить и прочие возражения в том же духе. Так и не отвертевшись, Александр принялся отвечать на сыпавшиеся со всех сторон вопросы.

Тема исчерпалась довольно быстро. Кто-то посмотрел на часы и, заявив, что просто сидеть и ждать начала у него нет ни какого желания, сбегал в палатку и принес гитару. Идея была встречена криками одобрения, но сразу же появилась одна проблема – оказалось, что штатный гитарист отряда, Витек, умудрился порезать палец и играть отказывался. Оставшись без музыки все приуныли, но тут Сашка вспомнил, что неплохо умеет играть Глеб. О чем во всеуслышанье и заявил, повергнув в изумление большую часть сотоварищей – Глеб чаще всего держался от остальных наособицу и редко что-либо о себе рассказывал.

Глеб сидел привалившись спиной к частоколу. Закрыв глаза, он запрокинул голову вверх, подставляя лицо солнечным лучам. Казалось, что он может просидеть так вечность, в блаженном ничего неделании. Мысли текли медленно и лениво, а в душе наступило редкое умиротворение. И ни какой шум и гам, доносившийся от костра не мог ему помешать, мозг привычно отключил все посторонние звуки. Идиллия была нарушена только громким криком, из которого встрепенувшееся сознание вычленило его имя:

– Глеб!.. Волков!..

Недоумевая, зачем он вдруг понадобился, Глеб встал, покосился в сторону костра, потер кончиками пальцев застарелый, белесый, рваный шрам на щеке, оставленный осколком близко разорвавшейся гранаты, и решил подойти. Его звал Сашка, весельчак и заводила, создатель и бессменный руководитель их отряда исторического фехтования, когда-то чуть ли не силой затащивший Волкова в эту тусовку. За что, впоследствие, Глеб был искренне благодарен приятелю. Подойдя к толпе он хмуро сказал:

– Если кто снова спросит сколько духов я завалил – дам в лоб.

Предупреждение прозвучало не очень-то вежливо, но Глебу, честно говоря, было на это наплевать. Уж лучше сразу четко обозначить свою позицию, чем потом пожинать плоды собственной деликатности, отвечая на идиотские вопросы.

Александр заливисто рассмеялся. Ему вторили старожилы клуба, глядя на вытянувшиеся лица новичков:

– Он у нас такая душка...

– Компанейский парень...

– А с людьми-то как сходится...

Глядя на Глеба хитро прищуреными глазами, Сашка широко ухмыльнулся:

– Все такой же, так и не меняешься.

– Постоянство – хорошее качество.

– Сыграй, а. – приятель протянул ему гитару.

Брови Глеба удивленно поползли вверх. Он недоуменно посмотрел на Витька, на что тот, радостно осклабившись, показал забинтованный палец... Средний?!

Глеб несколько отстраненно поинтересовался, глядя куда-то поверх голов:

– Ты мне так демонстрируешь свое боевое ранение или свое ко мне отношение, – и подмигнул опешившему Витьку, вызвав восторженный рев старожилов. В то время как, новички, наслушавшиеся он старших товарищей разных баек, настороженно притихли. А Глеб добавил вполголоса, беря в руки гитару, – Не все же вам надо мной подшучивать, массовики-затейники.

Присев на лавочку, он пробежал пальцами по ладам и мягко тронул пальцами струны. Окружающие притихли. Наклонил голову к плечу прислушиваясь к их звучанию. Недовольно скривился и подтянул одни колок, чуть тронул второй. Снова прислушался. Взял на пробу несколько аккордов и удовлетворенно тряхнул головой.

– Давай нашу. – попросил Сашка.

Глеб заиграл мелодию и затянул мелодичным на удивление голосом:

Пусть я до срока взят Хароном

И кровь моя досталась псам -...

Все дружно подхватили:

Орел шестого легиона,

Орел шестого легиона,

Орел шестого легиона

Все также рвется к небесам!

А Глеб продолжал:

Все также храбр он и беспечен,

И бег его неукротим...

И вновь дружный рев глоток, восполняющий недостаток слуха энтузиазмом:

Пусть век солдата быстротечен,

Пусть век солдата быстротечен,

Пусть век солдата быстротечен,

Но вечен Рим! Но вечен Рим!

Перед мысленным взором игравшего на гитаре Глеба вставали величественные картины прошлого. Грозно маршировали колонны легионеров. Покачивались над рядами, в такт тяжелой поступи бойцов, величественные символы неустрашимых легионов – Орлы. Не смотря на жестокое и кровавое время, в древности все было просто и понятно – есть Вечный Рим и есть его солдаты, заслуживающие всяческого уважения за свой нелегкий и опасный труд. Пусть некоторые представители древних аристократических родов посматривали на солдат свысока – в глазах простых людей легионеры были защитниками и интересов всего Рима, вообще, и интересов каждого отдельного гражданина, в частности. И, что самое главное, ни кто из сограждан не плевал им в спину с криками: «Убийца!», как часто поступают наши соотечественники с солдатами побывавшими в «горячих точках», вся вина которых заключается только в том, что они честно выполняли свой гражданский долг, а не «откосили» от армии, обзаведясь липовыми справками или дав «на лапу» в военкомате, как кое-кто из их обвинителей. И становится горько от несправедливых упреков! И не хочется на 23 февраля одевать в честь праздника ни военную форму, ни, если они имеются, ордена и медали. И когда в кругу малознакомых людей заходит разговор об армейской службе, скрываешь правду, словно совершил что-то постыдное.

А при сравнении отношений к армии и военнослужащим как обывателей, так и политиков всех рангов сейчас и в прошлом, сравнение это выходит, увы, не в пользу нынешнего времени. И невольно хочется повернуть время вспять и оказаться в рядах лихих викингов, отряде отважных рыцарей в сверкающих полных латах, среди закованной в броню боярской, русской конницы, идти в штыковую с Преображенским полком или грозно шагать в рядах легиона. Ах, легион – воплощение дисциплины, порядка и доблести! Ровные шеренги щитов-скутумов, аккуратные прямоугольники когорт, красные гребни центурионов и над всем этим великолепием парит золотой Орел.

Под палестинским знойным небом,

В сирийских шумных городах,

Предупрежденье «quos ego»,

Предупрежденье «quos ego»,

Предупрежденье «quos ego»,

Заставит дрогнуть дух врага!

Давно покинули лагерь одноклубники Аркадия. Следом за ними подались Сергеевы, воинственно помахивая оружием и распевая что-то донельзя похабное, то и дело прерываемое громким хохотом, мощно перекрывающим звон доспехов и негромкие реплики остающихся. Собрал своих и Алексей. Немногочисленные Сашкины «римляне» отправились на холм с орлом. Лагерь опустел на три четверти и непривычно затих. Только из-за огороженных частоколом палаток приверженцев римской армии, по-прежнему бравурно, доносилось:

Пот, кровь и слезы нам не в тягость.

На раны плюй – не до того!

Пусть даст приказ Тиберий Август,

Пусть даст приказ Тиберий Август,

Пусть даст приказ Тиберий Август -

Мы с честью выполним его!

Облачились в доспехи соратники Владислава и, возглавляемые своим предводителем в рогатом шлеме и с бердышом на плече, нестройной толпой потопали вверх по склону. Вошли в вороиа. Кто-то попробовал качнуть вкопанную в землю жердину и, убедившись, что не смотря на скромные размеры частокола, работа сделана на совесть, отступился сконфуженно. Кто-то засмеялся над ним, кто-то, давясь смехом, нарек его «Грозным воителем, повергающим ниц все встреченные на пути заборы, с сотой попытки», другой весело проорал, что за такое великое прозвище, нужно достойно отдарится. Влад шикнул на насмешников, чтоб умолкли, и направился к Александру. Тот шепотом попросил его чуть-чуть подождать, во время глебовых:

Сожжен в песках Ерусалима,

В волнах Евфрата закален,

И проорал вместе с остальными заключительные слова песни:

В честь императора и Рима,

В честь императора и Рима,

В честь императора и Рима,

Шестой шагает Легион!

Раздались одобрительные возгласы пришедших. Полетел лихой посвист, кто-то показал большой палец. Вскинулось вверх несколько сжатых кулаков.

– Лихо! – Влад, плюхнулся на лавку рядом с Глебом и дружески толкнув его плечом.

Он уважал Глеба и раньше, после того, как тот однажды на сборах, выведенный из себя насмешками и подначками, вызвал Влада на поединок без оружия и заломал в борьбе своего более рослого и сильного противника. Тогда он не затаил обиду на победителя, а, наоборот, проникнулся расположением, переросшим во взаимную симпатию и уважение после посиделок у вечернего костра, сопровождавшихся обильным принятием горячительных напитков. Теперь же он убедился, что его знакомый силен не только в борьбе, но и обладает другими полезными умениями. Александровы одноклубники потеснились на скамьях, давая место остальным новоприбывшим.

Ветераны предыдущих сборов начали вспоминать общих знакомых по прошлым играм и со смаком разбирать разыгранные сражения. Влад перехватил у Глеба гитару и заиграл какую-то веселую мелодию, выдав мастерски исполненное соло. Девчонки восторженно завизжали...

В общем, веселились как могли, но Сашка не дал своим долго рассиживать и погнал бездоспешных за снаряжением.

– Стройсь! – прозвучала минут через десять команда.

Опытные соклубники построились быстро и уверенно, а вот новички замешкались и им пришлось помогать.

– Центурионы!* [*Центурион или кентурион (лат. centurio; centurionis) – офицер младшего командного состава легиона, командующий центурией (кентурией), военным подразделением римской армии, численностью в 80-100 человек]

Из общих рядов выдвинулись Антон, Глеб и Витек. Александр произнес медленно, словно чеканя каждое слово:

– В следующий раз с вас спрошу. Мы непобедимая римская армия – краса и гордость Великого Рима! Мы – олицетворение светлого римского порядка в хаосе варварства. – В рядах новичков, кто-то сдавленно хихикнул над пафосными словами и получил от соседа тычок под ребра. Остальные внимали речи предводителя с одобрением, полностью погрузившись в игровую реальность. – Победа будет за нами! Нале-е-ево!.. Ша-а-агом марш!

Увы, получилось все не так красиво, как задумывалось. Вместо слитного, внушающего дрожь своим единством, поворота, получились разроздненые, дерганые, неуклюжие движения. Кто-то зацепил при повороте своим копьем соседа, кто-то сцепился щитами или наступил другому на ногу. Сашка раздраженно дернул щекой и покосился в сторону Владиславовых бойцов, ожидая насмешек, но те если и посмеивались, то не в полный голос. Ктож, виноват, что половина «римлян» присоединилась к клубу любителей старины совсем недавно и еще не успели освоить основы перестроения.

Так они и спускались с холма: беспорядочная толпа Владовых и, то и дело распадающийся, строй Сашкиных игровиков.

– Минуты три осталось, может пять, – сказал Владу, подбежавший молодой парнишка, такой же светлоголовый и со схожими чертами лица. – Они уже выступать собирались.

– Молодец, братишка! – похвалил он паренька и добавил повернувшись к остальным – Скоро мы им покажем!

В ответ раздались радостные крики. Отделившись от одноклубников, Александр догнал Влада и зашагал рядом. Они стали негромко переговариваться на ходу. Вскоре раздалась громкая, на два голоса команда:

– Стой!

Не дожидаясь дополнительных указаний, ветераны исторических игр раздались в стороны, чтоб не мешать друг другу, и принялись еще раз проверять снаряжение. Глядя на них, тем же занялись и новички, старательно или не очень, подражая сноровистым действиям старших товарищей. Приседали, делали наклоны, подпрыгивали, проверяя подгонку брони, просили приятелей подтянуть или, наоборот, ослабить ремни доспехов. Делали пробные выпады оружием, разминая мышцы. Некоторые, проверив по быстрому подгонку снаряжения, не стали утруждать себя разминкой, а принялись наблюдать за действиями товарищей, усевшись на брошенные на землю щиты...

Из перелеска показались ряды нападающих: мелькали прямоугольные кресты на плащах и накидках Лехиных «рыцарей», снаряжение бойцов Аркадия имитировало древнерусские доспехи, устрашающе ревели разрисованные синей, зеленой и красной краской Серегины «варвары», размахивая над головой оружием.

Сашка с Владом построили своих в несколько рядов и приготовились обороняться. Первыми в атаку устремились дико вопящие «варвары», следом двинулись остальные. Миг-другой и вал Серегиных воинов, захлестнул ряды обороняющихся. Под бешеным напором строй дрогнул и прогнулся, но выстоял. В одном месте, там, где стояли новички, строй лопнул, когда орущий варвар с разгона, всем своим весом, налег на выставленные щиты и сбил двоих обороняющихся с ног. Сбил, но воспользоваться полученным преимуществом атакующий не успели – Глеб шагнул вперед, закрывая прореху в рядах. Уверенно принял удар на большой крепкий скутум, подпер плечом, когда противник попытался повторить удар с разбега, и резко двинул щитов вперед, отбросив неприятеля назад. Тут же двинул мечом, с замотанным тканью лезвием, чтобы случайно не нанести рану, в открывшийся бок следующего врага.

Не добившись успеха, «варвары» откатились назад, открывая дорогу союзникам, и противники свежими силами навалились на ряды оборонявшихся. Ор поднялся над местом сражения. Потери понесли обе стороны. Кто-то заорал и затряс в воздухе рукой, выпустив рукоять меча, когда получил удар по пальцам. Кто-то получил хороший удар по шлему и присел на корточки, обхватив голову руками в попытке унять звон в ушах. Кому-то крепко въехали рукоятью по зубам. Другому сломали нос, и он крутился на одном месте, разбрызгивая кровь во все стороны. Пинки, толчки и удары по неплохо защищенным доспехами телам в счет не шли.

Жестоко? Возможно. Но разве любой спорт не опасен? Сколько травм у велосипедистов, бегунов, лыжников. Даже если исключить из этого списка профессиональных спортсменов – немало выйдет. А обычный дворовый фубол? Вывихи, растяжения, сотрясение – перечислять можно до бесконечности. Тренажерные залы и фитнес-клубы тоже вносят свой посильный вклад в этот список. И выходит, что сборы любителей исторического фехтования не опаснее других видов активного отдыха. Желающие не рисковать могут сидеть дома. Или играть в шахматы...

Под натиском свежих сил строй рассыпался и бой перерос во множество поединков, и если бойцы Владислава, чувствовавшие себя в этой беспорядочной свалке в своей стихии, ни в чем не уступали поединщикам атакующих, то потерявшие строй «римляне», в большинстве своем, не смогли оказать достойный отпор. Только небольшой отряд, состоящий из трех центурионов, трибуна и еще нескольких старожилов клуба, смог удержать строй, яростно отбивая все попытки противников разметать их ряды, с целью навязать индивидуальные поединки.

Глеб, отразив натиск противника, бросил короткий взгляд в сторону Влада, зависливо присвистнув. В индивидуальном владении холодным оружием тому не было равных. Белокурый богатырь в кольчуге волчком крутился в толпе врагов, успешно защищаясь тяжелым бердышом. Атакующие осторожничали, не желая лезть к нему под удар. Вот Влад поднырнул под одного из противников и перебросил его через себя, чиркнул упрятанным в кожаный чехол лезвием по груди другого, а древком двинул поддых следующего.

Засмотревшись, Волков не успел вовремя отразить удар и откачнувшийся щит ударил его в скулу. Почувствовавшие слабину противники тотчас дружно на него навалились. Зашипев от боли, он еле успел отмахнуться от второго, но безнадежно отставая от третьего. Согнулся от сильного удара в живот и чуть не выпал из строя, но выручил Витек, перехвативший следующую атаку, а Сашка прикрыл с другой стороны.

– Спасибо ребята. – сказал Глеб отдышавшись.

– Да, ладно. Сочтемся. – откликнулся Витек.

В этот раз они удержали целостность строя, но вскоре усилия противников увенчались успехом и последние «римляне» оказались отрезаны друг от друга, и были вынуждены бится по одиночке, но их сминали одного за другим. Глеб еще держался, но только за счет навыков рукопашника – в клубе они больше тренировали умение сражаться в строю, а не одиночное фехтование, больше приличествующее какому-нибудь гладиатору, а не легионеру. Увернулся от длинного выпада рогатиной, подставил массивный щит под удар меча, удачно въехал кому-то по шлему гладусом. Откуда-то с ревом выскочил давнешний «варвар» и нанес мощный удар палицей. Ни уклониться, ни блокировать эту атаку Глеб уже не успел – от сильного удара по шлему потемнело в глазах и он мешком повалился на землю...

* * *

В зал для приемов вбежал обеспокоенный орк. Поняв, что произошло нечто серьезное, раз он даже не скрывает волнение, Эливьетта Фаросс подала знак придворным, что прием окончен и, поднявшись с места, направилась навстречу Тхангу. За ней последовал, сбросивший напускную дремоту, Эрно Альтин, скромно просидевший весь прием в уголке зала. Проходя мимо орка Эливьетта тихо сказала:

– Иди за мной.

– Но госпожа, – Рах находился в таком состоянии, что сделал попытку прилюдно настоять на своем. – Дело не терпит...

Эливьетта мило улыбнулась окружающим, замедлив шаг, и не поворачивая головы повторила еле слышно:

– Иди за мной.

Орк смирившись потопал следом, больше не делая попыток возразить, но всем видом выражал нетерпение. Эливьетта на выходе из зала подозвала начальника стражи и дворецкого. Свернула в боковое ответвление от основного коридора и вошла в небольшую комнатку, миновав на входе подтянувшихся стражей. Следом вошли остальные. Проходя мимо солдат, начальник стражи приказал ни кого не пускать и плотно прикрыл за собой дверь.

– Что случилось Тханг? – спросила Эливьетта, аккуратно присев на краешек стула, чтоб не помять дорогое платье.

– Ваш брат, госпожа, он... – от волнения у орка перехватило горло. – ...он больше не дышит!

Начальник стражи выругался. Эрно Альтин крепко сжал кулаки. Что-то прошептал дворецкий. Побледневшая девушка спросила:

– Давно это случилось?

– Только что. – ответил Тханг, глядя на нее с надеждой. – Я как увидел, сразу же за вами побежал. Можно же что-нибудь сделать?!

– Да, – ответила поднимаясь маркиза. – Господа, снесите моего брата в заклинательные покои. Я вскоре подойду – мне надо успеть подготовится к ритуалу. Пожалуй это единственный способ, хоть как-то помочь Дану.

– Эли, ты имеешь в виду... – осторожно начал Альтин, не договаривая предложение до конца.

– Именно.

– Но ведь это очень опасно! Этот ритуал применяли всего пару раз в глубокой древности.

Эливьетта обернулась у самой двери и решительно ответила:

– Ни какого другого способа помочь не осталось... И, господа, не обсуждайте при других услышанное сейчас. Остальным не зачем знать, что мой брат... – она суеверно не произнесла последнего слова.

– Да, госпожа. – одновременно ответили все четверо.

Когда, сменившая дорогой наряд для торжественных приемов на более практичную одежду, Эливьетта, придерживая висящую на плече набитую сумку, спустилась в подвал дворца, где были расположены заклинательные покои, все четверо уже находились там, принеся безжизненное тело Данхельта Фаросса, и о чем-то спорили. Девушка чуть приоткрыла дверь, собираясь войти в помещение, но разгоряченные спорщики не сразу заметили ее присутствие.

– Нет, сэр Виттор, вы просто не понимаете, о чем говорите, – говорил начальнику стражи Эрно Альтин. – Я повторяю, что решение провести ритуал возврата души – это просто безумие. Задумайтесь сами, за все время успехом увенчались только две попытки из сотни. Всего две! А ведь для проводящего ритуал, это занятие также небезопасно. Множество попыток окончилось не только безуспешно для того на кого оказывается воздействие, но и смертельным исходом для заклинателя. Вы что совсем ни чего не понимаете?! В попытке вернуть к жизни Дана, мы можем потерять Эли! Род Фаросских драконов прервется! Герцогству придет конец! Молчи! – оборвал он дернувшихся возразить Виттора и Тханга. – Мне самому горько это признавать, но мы должны будем настаивать на отмене ритуала. Да, на отмене! Если на одной чаше весов лежит почти безнадежная попытка вернуть умершего, а на другой – жизнь единственной наследницы престола... Разве не ясно, что мы должны выбрать? Не надо на меня так смотреть! Я помню Дана с детства... Думаете, мне легко такое предлагать! Но другого... Другого выхода – если мы хотим сохранить государство – у нас нет.

Все удрученно замолчали, понимая, что от приведенных аргументов не возможно просто отмахнуться, а все рассуждения старого графа, какими бы горькими они не были, взвешенны и логичны. И в этой тишине отчетливо прозвучал голос Эливьетты, заставив спорщиков вздрогнуть от неожиданности:

– Господа, благодарю вас за заботу, но решение мной уже принято, и я не собираюсь его менять.

– Эли... – страдальчески произнес граф Альтин.

– Нет, граф. Я все же рискну провести ритуал.

– Эли, одумайся.

– Сэр Эрно! – в голосе Эливьетты зазвучал металл.

Старый рыцарь* [*Рыцарь – во избежание путаницы автор считает своим долгом пояснить, что «рыцарь» – это не только титул низшего потомственного дворянства, а еще и общее наименование всех – подчеркиваю, всех! – входящих в военно-феодальное сословие, так же как и обращение «сэр». (Прим. авт.)] скорбно поджал узкие губы. В глазах Тханга на миг вспыхнул огонек надежды, тут же сменившийся океаном страха и чувства вины. Дворецкий испуганно вздрогнул. Сэр Виттор, растеряно переводил взгляд с одного из присутствующих на другого.

Эливьетта подошла к невысокому постаменту в центре комнаты и, склонившись, медлено провела кончиками пальцев по застывшему лицу Дана.

– Господа, проследите, чтоб ни кто сюда не входил. – распорядилась она.

Эрно нервной походкой первым направился к выходу, и Эливьетта заметила слезы в глазах графа. Следом направились остальные. Тханг приостановился на пороге, словно хотел что-то сказать, но так ни чего и не произнес, только шумно вздохнул и вышел за дверь, опустив широкие плечи и сгорбившись, будто взвалил на спину тяжелый груз.

Маркиза заперла дверь на ключ и, в качестве дополнительной предосторожности, задвинула засов, чтобы ни кто, сдуру или преднамеренно, не смог нарушить течение ритуала. На столик в углу она высыпала из принесенной сумки, какие-то мелки, склянки, заполненные жидким, вязким или сыпучим содержимым, свечи, всех цветов и размеров, старую обтянутую потрескавшейся кожей книгу, и множество других предметов непонятного назначения.

Подхватив сразу несколько мелков, Эливьетта опустилась на колени и принялась старательно вычерчивать на полу вокруг постамента сложную многолучевую фигуру, чередуя мелки по мере необходимости. Время от времени она подходила к столику и сравнивала результат своих трудов с рисунком в книге. Обладая цепкой памятью, развитым глазомером и набитой рукой девушка хорошо справлялась с поставленной задачей и ей почти не приходилось вносить поправки. Фигура на полу все усложнялась и усложнялась: в нее вписывались дополнительные векторы, отделялись сегменты и сектора, добавлялись дуги и линии, соединяющие между собой части фигуры. Окончив чертеж, Эливьетта скурпулезно проверила рисунок, прежде чем перейти к следующему этапу. Теперь она осторожно двигалась между начерченных линий, стараясь не наступать на них, чтоб не нарушить целостность начерченной фигуры, и расставляла свечи, предварительно смачивая у некоторых фитили разными жидкостями из флакончиков. Потом принялась выкладывать в определенном порядке какие-то перья, косточки, кусочки различных пород дерева и минералов. Отрезала маленькими ножницами у себя и Дана по пряди волос и сожгла их, смешав в каменной ступке их пепел с непонятными ингредиентами из нескольких баночек и флакончиков.