Текст книги "Обет Меченого (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Луценко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

– Похоже, Бинго. Нашли мы её. Тем более, что я в своё время сделал фото одного из этих выбросов – сейчас отчётливо вспомнил. По месту всё сходится.

– Угу.

Повернувшись к пленнику, Меченый прищурился и какое-то время просто молча изучал его.

– Допустим, что ты говоришь правду. Но только допустим! Значит, я по каким-то непонятным пока мне причинам должен уверовать, что там, на Острове сидят ваши дипломированные страхоидолы и организуют рукотворные катастрофы. Оставим за скобками, как они это делают вопреки познаниям человечества о ядерной физике. Меня больше интригует, что, судя по твоим словам, они сидят в эпицентре и в ус не дуют?

Учёный начал смеяться, сначала пытаясь сдёрживаться, а потом откровенно в голос, чуть не лопаясь от натуги.

– Какие же вы всё-таки амёбы, – смог он, наконец, произнести, когда ему полегчало. – Если вам, быдлу, по зомбоящику что-то не рассказали, то это для вас вроде как и не существует. В крайнем случае, на инопланетян всё сваливаете. Зарубите себе на носу: всё, что происходит при выбросах, вполне контролируемо и происходит отнюдь не вопреки законам физики, а благодаря новым познаниям не известным широким массам. Вы же знаете что такое БАК?

– Видимо нет.

– Не прибедняйтесь, должны знать, не настолько же вы идиоты. Это Большой Адронный Коллайдер, ускоритель ядерных частиц огромной мощности.

– Так бы сразу и сказал, а не умничал с аббревиатурами.

– Я ещё и не начинал даже. Так вот: большинство здешних «этого не может быть» из раздела ядерной физики основано на открытиях, сделанных благодаря коллайдеру.

– Ты гонишь, пытаешься пустить нас по ложному следу. Про этот ваш БАК в СМИ много чего писали и рассказывали. Там учёные и инженеры со всего мира работают, если не ошибаюсь – десять тысяч человек из ста стран! Это просто невозможно, то, что ты говоришь, элементарно в секрете ничего не удержали бы.

– Напрягите мозги, деревенщина! В СМИ много говорили потому, что шило такого размера в мешке не утаишь. Да только писали и болтали исключительно то, что нужно. Задумайтесь: за окном один кризис за другим, а тут десятки миллиардов вбухивают в то, чтобы частички просто так лбами посталкивать, да? Энергия столкновения частиц в коллайдере в миллионы раз больше, чем при взрыве водородной бомбы! Это, по-вашему, что, такие игрушки для взрослых? А насчёт учёных ты ерунду сказал. Во-первых, каждый из них хочет жить, а не умереть из-за длинного языка. И, во-вторых, каждый хочет жить хорошо. Так что стимулов работать и не болтать хватает. Коллайдер это детище Европейского центра ядерных исследований, который для простоты называют по первым буквам его названия на французском – ЦЕРН. А что это за организация вы знаете? Центр создан в седом уже 1954 году странами НАТО для совместных работ по реализации своих ядерных стратегий! Это само по себе уже как бы намекает, кто есть кто, и откуда ноги растут. Единственная загвоздка – коллайдер располагается на границе Франции и Швейцарии, а там нельзя все подряд достижения опробовать в промышленных масштабах. Сами понимаете, в таком деле без полигонных испытаний и обкатки никак.

– Поэтому и понадобился Чернобыль?

– Браво! Что-то вы всё-таки способны понять. Разумеется, лучше испытывать на варварах и подальше от мест проживания цивилизованных людей.

– Так как же особые группы истинных арийцев выживают в самом пекле?

– Ох, придётся видимо немного вашим ликбезом заняться. Но не вздумайте перебивать или спрашивать всё, что взбредёт в голову, только по существу – иначе я никогда с вами не разгребусь! Трижды свои вопросы взвесьте, прежде чем рты раскрывать.

– Хорошо, приступай.

– Итак, когда мы говорим про проникающую радиацию, то фактически подразумеваем гамма-излучение и поток нейтронов. В первом случае неплохо защищают любые материалы имеющие элементы с высокой атомной массой, скажем такие как сталь. Толстая броня, например, тормозит до 90 процентов радиации. Но эти же материалы очень плохо ведут себя, находясь под нейтронным излучением, так как нейтроны мало того, что легко преодолевают этот барьер, так ещё и превращают стабильные ядра в радиоактивные, которые продолжают излучать ещё долгое время после прекращения воздействия на них. То есть сама защита из железа или стали надолго становится радиоактивной, в чём вы можете легко убедиться на примере любого танка, вертолёта или грузовика замершего на территории Зоны. Чем ещё для ядерщиков хороши нейтроны? А тем, что у них в отличие от альфа-частиц, у которых лишь одна из нескольких десятков тысяч способна вызвать ядерную реакцию, вероятность захвата очередным ядром практически равна единице. Соответственно поглощение нейтрона, за исключением веществ нейтрализаторов, приводит к возникновению радиоактивности. Такая радиация от ионизирующего облучения ещё называется наведённой и она не менее страшна, чем нейтронное излучение её породившее. Однако на местности опасность от неё для здоровья человека долго не держится – от нескольких часов до нескольких дней максимум. Собственно о том, как противостоять нейтронам: известно, что они хорошо поглощаются материалами из лёгких элементов, типа лития и бора. Но на самом деле лучшими защитными свойствами относительно нейтронов обладают все водородосодержащие: вода, пластмасса и тому подобное. Ещё хорош свинец, так как он после облучения не проявляет вторичной радиоактивности. Также против нейтронов срабатывает бетон. Идеального однородного защитного материала от всех видов проникающей радиации не существует и поэтому приходится делать своеобразный слоёный пирог. Но как вы понимаете, на долговременных укреплённых объектах инженерам несложно организовать увлажнённую почву, особенно когда рядом всевозможные водоёмы, а под этим покрывалом построить бетонные укрытия. Решение дешёвое, но полметра этих материалов ослабляют поток быстрых нейтронов в 100 раз.

– Всё вот так просто?

– Конечно же в реальности всё посложнее. Бетон на ЧАЭС изначально специальный, с борной добавкой. Он содержит примерно 20 килограмм карбида бора на один кубический метр, что делает его защиту в несколько раз эффективнее обычного. Кроме этого, все важные помещения лабораторных комплексов снабжены толстыми обёртками из свинца, дерева и полипропилена. В ряде случаев имеются предназначенные исключительно для защитных целей водные контуры. Так что там, на глубине в помещениях лабораторий, радиация персоналу не докучает.

– Довольно доходчиво объяснил, лучше бы ты преподавателем работал.

– Делать мне больше нечего, кроме как кривляющихся недоразвитых мартышек за три копейки обучать, да ещё терпеть их выходки. Я будучи в аспирантуре, время от времени вёл занятия в университете у младших курсов. Так что до сих пор не забыл, какой это абзац.

– Ну, наверное, надо действительно ещё и любить детей, чтобы их учить, а ты изрядно смахиваешь на махрового человеконенавистника. Впрочем, это пустой разговор. Расскажи лучше, как ваши на Острове добиваются нужного облучения на такой большой территории?

– Да территория как раз маленькая, полигон по размеру так себе. Чтобы хотя бы примерно понять, что нужно для применения технологий в более серьёзных масштабах, несколько раз последовательно увеличивали радиус испытаний. Иначе всё как в кукольном театре: работает только на дистанции руки, а чуть дальше – всё вкривь и вкось.

– Один момент: я правильно тебя услышал, что вы расширяли границы Зоны в своих экспериментах?

– Да, именно так.

– Вот ведь, а люди в большинстве своём до сих пор уверены, что эти расширения происходили из-за того, что сталкеры, добравшиеся до Монолита, загадывали желания, – усмехнулся Меченый, повернувшись к капитану.

– Дикари потому что, – с презрением и даже отвращением прошипел учёный. – Вам только вокруг костра в набедренных повязках танцевать и вникать в бред шаманов, которые галлюциногенных грибов обожрались.

– Зубы не заговаривай, – повысил на него голос Николай. – Ты не ответил про природу ваших опытов с радиацией.

– Издеваешься? Это не для средних умов! Или ты возомнил, что вот так с ходу усвоишь всё про вынужденное деление атомов и столкновение частиц? Да вам что кварки, что нуклоны, что альфа-частицы, что кулоновский барьер, что гамма-квант – все термины ни о чём не говорят!

– В чём-то ты, безусловно, прав, но сколько же в тебе пафоса. Может ты по-простому на пальцах, как говорится, попробуешь объяснить?

– Не выйдет! Действительно сложное невозможно упростить! И вообще, сначала научитесь нуклид от изотопа отличать, а потом поговорим об атомной физике и на тему манер!

– Засохни, промокашка! – со злостью процедил Жердев и намахнулся прикладом.

Учёный сразу втянул голову в плечи и замолк. В наступившей тишине стало понятно, что и у двери всё стихло. Николай бросился узнать, не пожаловали ли гости, а сталкер занял позицию у двери, чтобы если что, прикрыть отступление товарища.

– Эдик, сиди на заднице ровно! – обратился он к учёному. – Попробуешь сделать финт ушами – пристрелю!

– Отбой пока, – доложил вернувшийся Жердев. – Или заряды у них кончились, и они за новыми отправились, или что-то новое готовят.

– Как ты попал сюда? – кашлянув, обратился Меченый снова к пленнику.

– В смысле?

– На эту работу кто нанял?

– Через интернет нашёл объявление о вакансиях. Прочитал про исследования международной организации, они и гранты выделяют, а кто особо заинтересует – тем и предложения делают, как мне.

– Польстился, значит, на деньги. И как же твоя совесть это всё проглотила? Ты же понимал что делаешь?

– Не сразу, но понял. А чем мы хуже тех, кто ядерное или химическое оружие изобретал? Или бактериологическое? Их что-то никто особо грязью не поливает! В науке вообще без совести легче, особенно если хочешь быть первым. Или вы думаете, у нас в отличие от обычных людей не должно быть тщеславия? Или за счёт своих способностей нам не хочется материально свою жизнь обеспечить? Вам всем можно деньги заколачивать и о сладкой жизни мечтать, а нам нет? Я тоже хочу домик на берегу океана! Это не моя забота – кто там и как использует наши открытия. И вообще, тут в одиночку никак, только коллективом можно добиться чего-то, так что вина моя если и есть, то в сотых долях процента!

– Ну, положим, у парней из вашей шарашки есть шанс стать первыми, благодаря чьей гордыне и тяге к комфорту четыре-пять миллиардов человек на фарш отправят, а ещё из одного миллиарда зомбированных рабов сделают, – растягивая слова, произнёс Меченый. Лицо его словно закаменело и если бы не ставший металлическим голос, то и не заметишь, что он с трудом сдерживает эмоции.

– Внутри нигде ничего от таких мыслей не колет? Ты никогда не слышал про то, что наука должна служить во благо человека, а не во вред?

– Вы мне ещё про идеалы социализма начните проповедовать, ага. Только вышел он весь! Теперь кругом капитализм и каждый сам за себя! Естественный отбор! Так что плевать мне на пять миллиардов человек, которых я и в глаза не видел!

– Понял я тебя, Эдик, понял.

– Да ничего ты не понял. ЗЛО во мне увидел? Да я тут относительно недавно, меньше десяти лет. А началось всё ещё в 1986 году, когда я ещё в школу ходил! Или вы думаете, реактор сам по себе взорвался или из-за случайной ошибки?

– Просвети нас, всезнайка, раз уж начал.

– В день аварии, 26 апреля 1986 года, должна была произойти остановка четвёртого энергоблока для очередного планово-предупредительного ремонта. Всего лишь. Но нужные люди со стороны генерального проектировщика, а именно института Гидропроект, заранее продавили проведение программы испытания оборудования. Я не знаю, чем их купили или прижали, но отработали агенты отменно – это при мне наш Директор под мухой на своём дне рождения хвастался. Он же у самых истоков проекта стоял. Причём испытание так называемого режима «выбега ротора турбогенератора» до этого уже проводилось несколько раз с неизменно неудачным результатом, но им удалось пропихнуть ещё одну попытку.

– В чём же состояла ценность этих испытаний, что эту тему так мурыжили?

– В том то и фокус, что практическую ценность ни тогда, ни тем более сейчас – убедительно никто обосновать не смог бы. В СССР того времени, голова у рыбы уже начинала гнить. Прикрываясь наукообразными фигли-мигли, кто мог, решал шкурные интересы: показывал активность для галочки в карьере, осваивал выделенные средства, защищал докторскую. Что хочешь, если тебе конечно положение позволяет задействовать ресурсы. Главное оформить любой процесс в обложке получения новых знаний. Конечно, кого-то и подмазать надо было, чтобы не возражали и вопросы не задавали, как же без этого. Так вот в соответствии с утверждённой программой мероприятия отключили систему аварийного охлаждения реактора. Затем в ходе испытания, фактически эксперимента «что же будет?», операторы осуществили понижение мощности реактора в ручном режиме и полностью вывели стержни СУЗ из активной зоны.

– Это что ещё такое?

– СУЗ? Это системы управления и защиты. Идём дальше. При работе реактора через его активную зону прокачивается вода, используемая в качестве теплоносителя. Так вот по приказу отключили четыре из восьми насосов контура, а заменил их всего один, работающий от электрической мощности вращающейся турбины. Естественно, при переходе к такому режиму начались нестабильности в потоке воды через реактор, что дало прекрасный повод персоналу во избежание автоматической остановки реактора, отключить еще одну систему автоматической защиты, реагирующую на эти нестабильности. Достижение цели любой ценой. Оператор уменьшил поток воды ещё на одну четверть, что увеличило парообразование в активной зоне. Далее в ней началось интенсивное кипение. Поскольку к этому моменту все аварийные системы, которые могли остановить реактор до того, как он попал бы в опасный режим, уже заблокировали или отключили, то положительную обратную связь по мощности осадить было нечем.

– Что означает эта связь, про которую ты говоришь?

– Это значит, что усиление парообразования увеличивает мощность реактора, а она в свою очередь подстёгивает процесс парообразования – и так по кругу, одно стимулирует другое. С этого момента все могли идти курить, мощность начала скачкообразно расти, и менее чем за пять секунд она превысила норму почти в 150 раз! Представляете себе эту силу? В результате перегрева ядерного топлива разрушились тепловыделяющие элементы, так называемые ТВЭЛы, и далее оболочки каналов, в которых они находились. Из-за этого пар получил доступ в реакторное пространство, где в нормальном состоянии поддерживается атмосферное давление. А тут – в семь миллионов раз больше! Произошло банальное тепловое разрушение реактора. Моментальное. Взрывом сорвало верхнюю плиту реактора, а неконтролируемая реакция мгновенных нейтронов явилась фактически аналогом ядерного взрыва.

– То есть ты утверждаешь, что всё это – преднамеренные действия, а не ошибки?

– Ещё какие. Единственное, чего я не знаю, кто тот начальник, давивший на операторов. Его точно на станции не было, он умный. А вот персонал слепо следовал приказу, не запариваясь, что они на бочке с порохом сидят. Феномен «капитанства» штука сильная и удивительная. Слышали про такое, когда люди готовы выполнять даже то, что заведомо приведёт к смерти, если распоряжение отдал кто-то авторитетный? Почитайте психологию на досуге. Весь цимус в том, что если не ты отвечаешь, то вроде как всё в порядке.

– И что, при расследовании никто не докопался до истины?

– Некоторые пытались, но все эксплуатирующие, проектирующие и контролирующие инстанции для прикрытия своих задов были кровно заинтересованы в том, чтобы всё списали на неудачное совпадение обстоятельств. Ну и МАГАТЭ в стороне не осталось – создали свою консультативную группу, известную как Консультативный комитет по вопросам ядерной безопасности. Она тоже проводила расследование и всё списала на ошибки проекта и конструкции реактора. Оно и понятно, ведь главные заинтересованные лица «за бугром» и сидели, а там у них давно всё схвачено. В результате, как обычно, практически никто не виноват. Оно само. На сербов, конечно, тоже наехали, за якобы бракованные детали – их тогда вовсю на роль европейского зла натягивали. Пока судили да рядили, к 1991 году уже все подготовительные работы закончили, и лаборатории начали функционировать.

На минуту повисла гробовая тишина. Переварить историю такого предательства и коварства непросто для любого нормального человека.

– Послушай, но ведь ты же не ядерщик, откуда тебе знать наверняка, что это не пьяное бахвальство?

– Прежде всего, я учёный-физик, до определённой степени разбирающийся не только в собственной предметной области. Преимущество советской системы образования, которую я ещё застал – учили нас всему. Так что мне легко отфильтровать, верифицировать и усвоить полученную информацию. От Директора я только подробности узнал, а так внутри коллектива никто особенно и не скрывал предысторию катастрофы. Это и предмет гордости, и инструмент психологического давления. Ведь все сразу понимают, с какими людьми они связались, чем теперь повязаны и каковы могут быть последствия непослушания. Я же прислушивался из любопытства: ведь столько спорили – от чего, да почему Авария случилась, а тут Истина рядом. Всегда приятно ощущать себя одним из немногих посвящённых.

И снова на некоторое время повисла тишина. Меченому с трудом удалось сфокусировать мысли и продолжить допрос.

– Про аномалии расскажи, как вы их создаёте и зачем? Это ведь тоже результат ваших испытаний?

– Результат, конечно. Да только побочный, потому никто из учёных точно не знает, как они образуются. Волновое оружие, излучатели – это всё сейчас на уровне первых пушек. Понимаете? Есть ядра, порох, орудия как-то стреляют и поражают цель, но в то же время ещё нет ни расчетов по баллистике, ни трактатов о влиянии порохов на дальность стрельбы, мало известно про обработку и изготовление стволов. С аномалиями то же самое. Понятно только, что при работе установок огромной мощности они являются чем-то вроде завихрений в кильватере судна. Но почему получается та или иная аномалия, нам пока неизвестно. В определенных точках пространства, образно говоря, при перехлёсте волн возникает возмущение и по каким-то причинам это неустойчивое состояние на время фиксируется.

– На время?

– Да, все аномалии временные, разные по силе и длительности существования. Какие-то успевают исчерпать себя до очередного выброса, другие – нет. Если выброса не будет достаточно долго, то рассосутся абсолютно все.

– А изменение их местоположения, чем объясняется? Почему многие перемещаются?

– Это вы слушали трёп болтливых сталкеров. На самом деле выброс стирает аномалии начисто и образует новые. Только вероятность возникновения новых рядом со старой локацией или даже на том же месте – гораздо выше. Отсюда и миф про существование блуждающих аномалий.

– А как же жгучий пух? Любой сталкер тебе подтвердит, что он от выбросов не зависит.

– Это явление иного порядка. Перед учёными любой нашей лаборатории всегда стоят вполне конкретные задачи. Такие темы как тайна мироздания, устройство вселенной, исследование непознанного – в этот круг не входят. Может быть, но это только предположение, в случае жгучего пуха речь идёт уже о трансформации материи, которое устойчиво вне зависимости от времени. Про Филадельфийский эксперимент с эсминцем Элдридж слышали? Нет? Опыты со свойства электромагнитных волн после определённого порога мощности не вписываются в рамки предсказуемых результатов, а на этом полигоне испытания проводились куда более сложные и комплексные, чем на американском флоте времён второй мировой войны. Есть и другая версия, вам она понравится даже ещё больше: возможно, что жгучий пух попал к нам из другого мира.

– Из какого это ещё другого?

– Может из того же, откуда родом псевдогиганты и полтергейсты. Наверняка мы этого не знаем, да и не пытаемся пока узнать. Сверху нам не ставили такую цель, а у нас и другого геморроя хватает. Однако могу гарантировать, что этих существ не выводила ни одна наша лаборатория, в отличие от кровососов или псевдопсов. Они просто появляются после испытаний, что и наводит на вышеозвученные мысли. Больше я ничего об этом не знаю. В случае с эсминцем Элдридж команду корабля и судно перемещало на сотни километров по дальности, а двоих матросов и на годы по времени. Так что и тут возможно всякое.

– Поясни, Эдик, ещё такой момент: мы перехватили контрабандный груз оружия и по документам получается, что и «Монолит», и «Свобода», и наёмники с «Чистым небом», все в одной упряжке. Проще говоря – работают на вас. Зачем они вам в таком количестве? Или вы их купили оптом?

– Все эти группировки ветви одного дерева, имеющего общий источник финансирования и одну большую цель, независимо от того, что фантазируют по этому поводу их рядовые члены, которые, разумеется, ни во что не посвящены. Это и не надо – их действиями управляют. Различаются группировки своим функциональным предназначением, легендами, объясняющими их существование, а соответственно и внутренними порядками и способами комплектования. Например, монолитовцы играют роль сторожевой собаки, охраняющей по факту сердце Зоны, где располагаются ключевые объекты. Пополнение происходит за счёт любых сталкеров и военных, прошедших, или точнее выдержавших обработку мозгов. После неё они фанатики, дисциплина железная, а это именно то, что от них требуется. По основным местам их дислокации размещены антенны для трансляции заданий. Выдумка и креативность – это не про «Монолит».

«Наёмники» по факту занимаются разведкой и устранением неугодных персон. Они никогда не возьмутся за работу со стороны, если она не укладывается в интересы руководства. Какими бы деньгами кто-либо не обладал, он не сможет поручить им заказ. Всё остальное слухи и мифы, зачастую искусственно созданные. Ведь в отличие от монолитовцев им приходится общаться с людьми из внешнего мира, а значит, нужна ширма – иначе пришлось бы воевать в режиме «против всех». То, что объяснить нельзя, так как полезут нестыковки и противоречия, просто скрывается или напускается туман. Комплектация происходит на профессиональной основе, по большей части из криминальных кругов. Своего рода сливки с просторов всего бывшего СССР, работающие за страх и материальное вознаграждение. Никакой обработки мозгов, понятное дело тут нет, но и информацией владеют только тузы. Остальные просто пехота.

«Свобода» создавалась как противовес любым силам подобным «Долгу». Основной упор делается на психологическом неприятии многими жёсткой дисциплины, болезненного отношения к армии и ей подобным структурам. Если ты обижен на «Долг», например, тебя просто не приняли из-за личных качеств или биографии, то добро пожаловать в «Свободу»! Есть приманки для наивных, в виде пойла и наркотиков, но это рекламная картинка, как и якобы равноправие и вседозволенность. По факту – сделаешь как миленький всё, что прикажут. В противном случае на своей шкуре прочувствуешь, что за минимизацию потерь, среди тех, кто «за демократию», в «Свободе» не борются. Ещё таких найдётся.

«Чистое небо» это своего рода гибрид наёмников и фрименов. Цели – самые различные, от разведки до устранения противников, но при этом полная погружённость в среду. У них больше, чем у остальных степеней свободы – они свои для сталкеров. Их даже в отличие от остальных натовским оружием не снабжают, чтобы не выделялись. Набор бойцов, как правило, из среды идейных сталкеров и простых мужиков. Соль в том, что им всего лишь «правильно» подают информацию. Зато в результате они сами готовы рисковать собой, кого-то спасать, а кого-то наоборот пытаться убить до последнего вздоха. Истину среди них знают только несколько человек, такие как Лебедев и Каланча.

– Как сейчас осуществляется доступ в другие лаборатории?

– После переполоха из-за этого сталкера, коды доступа везде сменены. Я в другие лаборатории не вхож.

– Не лукавь, Эдик. Не поверю, что в головной центр на «Острове» у тебя нет доступа!

– Доступа на вход нет, мне тоже надо проходить контроль – идентификацию персоны по радужной оболочке глаза и отпечатку большого пальца. У меня есть только карточка, чтобы перемещаться внутри административной части Х1, когда я там по организационным делам бываю.

– Давай её сюда, вдруг пригодится. Вот так. Кстати, у вас тут куча всякой электроники, не поверю, если скажешь, что спирт для протирки не держите.

– Есть спирт, как без него.

– Вот и замечательно. Показывай, где заветная ёмкость и расстёгивай комбинезон.

– Зачем это?

– Не бойся, всего лишь мини-операцию по пересадке твоего амулета сделаем. Есть мнение, что он тебе ни к чему. Спирт для промывки нужен. И обруч свой с шеи тоже снимай.

Капитан наудачу пошёл прощупать пульс у подстреленных сектантов и на удивление нашёл у одного, с ранениями, с которыми вроде и минуту не живут. Этот же протянул больше часа и скончался, только когда из него извлекали амулет. Так что после несложных манипуляций, оба товарища стали обладателями электронных оберёгов от мутантов. Обрабатывая разрез напротив сердца, Меченый сухо сказал:

– А теперь уматывай, Эдик, пока у меня аллергия на тебя снова не разыгралась.

– А в спину стрелять не станешь?

– Нет. Во всяком случае, пару минут я точно смогу убеждать себя, что тебе удалось выкупить свою шкуру информацией. Поэтому поторопись исчезнуть.

Серебристый комбинезон отступил на два шага, затем развернулся и побежал. Когда учёный уже находился в дверном проёме, его догнала пуля и ударила в затылок. Падая, тело закрутилось вокруг собственной оси, и стало видно, что панорамное стекло в лицевой части капюшона забрызгано красным. Стрелок посмотрел на капитана, в руках которого на полпути вниз замер ствол. Выглядело это так, что армеец размышляет – а не всадить ли ещё пулю?

– Извини, Сергеич, – сказал, не поворачивая головы Николай. – Получается, что я и своё, и твоё слово нарушил, скатился от воина до убийцы. Одно утешает: он уже не побежит дальше изобретать, как побольше народу со свету сжить. Всё-таки джентльменский бой по правилам и уговору – слишком щедро для таких нелюдей, когда на кону человеческие жизни.

– Наверное, ещё один его шажок и я бы сам грех на душу взял. У меня из головы не идут его слова, что ему фиолетово на пять миллиардов людей. Феерично, блин, мыслил! Ведь если мы все вместе это клетки одного живого существа, то кем будут те из нас, кто считает свои потребности и желания превыше жизни всего организма в целом, и готовые его убить?

– Знаешь, первая ассоциация из болезней – рак. Злокачественная опухоль. И надо эти клетки уничтожить, чтобы спасти всех остальных. Так СССР развалили, ради личной власти и жизни в роскоши. Плевать им было на миллионы жизней, сгинувших и нерождённых. Надо поссорить народы и устроить гражданскую войну? Легко! Уничтожить промышленность и сельское хозяйство, обнулить сбережения, кинув население в нищету и голод – пожалуйста! Нельзя ошибиться дважды: когда кругом всё рушится, самая большая ошибка – ничего не делать ради того, чтобы остаться с чистыми руками. Хватит с ними цацкаться!

– Вот именно. Так что, Эдик, гори в аду! Уж я расстараюсь организовать остальным сверхчеловекам встречу с ним, чтоб не скучал. А пока надо разобраться с Выжигателем.

– Боюсь, будет тяжело и долго. Оборудования тут прорва и оно сильно по площади разнесено.

– Думаю, есть решение, быстрое в плане реализации и разрушительное по последствиям. Помнишь, он про пост ПВО на крыше трепанул? Предлагаю затащить этот Блэк Бокс в центр управления и тут включить. От его СВЧ излучения у Выжигателя, находящегося в рабочем режиме, вся электроника накроется. Так сказать выбьем клин клином.

– Звучит! Но ведь в главном корпусе всё ещё полно монолитовцев, десятка два по-любому, и они нас теперь точно ждут.

– Мы не будем испытывать судьбу, штурмуя этаж за этажом, иначе действительно до крыши можно не добраться.

– А как тогда?

Меченый повернулся полубоком и похлопал по ещё одной бухте чёрной альпинистской верёвки, закреплённой на рюкзаке.

– Тут пятьдесят метров, плюс лебёдка в наличии. Главное, чтобы лифт посреди шахты не болтался, тогда из подвала и до самого верха экспрессом проскочим.

На лифтовой площадке товарищи обнаружили, что наверх ведут три пути. Правда, для их целей подходил всего лишь один из них, так как одну шахту завалило, а в другой валялись останки разбитого лифта вместе с тросом – видимо, падал он с самого верха. В третьей кабине, почти целой, были не только полураскрыты дверцы, но и пробита солидная дыра в крыше. Однако самое важное – обрывок троса болтался всего двадцатью метрами выше, то есть примерно на уровне второго надземного этажа.

– Приемлемо, доберусь, – констатировал сталкер. – Спасибо подрывникам, что закладку делали у крепления кабины.

Сбросив всё снаряжение и оставив только ВАЛ за спиной, Меченый надел на лоб фонарик на резинке, поправил трофейные тактические перчатки и как паук пополз по стене, цепляясь за элементы лифтовой системы, закреплённые в шахте, и упираясь ногами в стену на распор. Николай не знал, что чувствует сталкер, но выглядело всё очень на тоненького – пару раз Меченый едва не сорвался. Наконец, забравшись несколько выше распушённого хвоста троса, сталкер изогнулся в его сторону и прыгнул, ухватившись обеими руками. У Жердева непроизвольно вырвался вздох облегчения. Дальше пошло шустрее: Меченый, словно попав в родную стихию, как вёрткая ящерица устремился вверх и растворился в темноте, поскольку через несколько метров пути он отключил фонарь. Капитан ждал, что через какое-то время опустится верёвка для его подъёма, но нет. Фал пришёл с привязанным на конце грузом, напоминавшим полевую радиостанцию в защитном чехле. Как только капитан отвязал посылку, верёвка снова ушла наверх. В затянувшемся ожидании Жердев приоткрыл чехол и увидел чёрный корпус с надписями на английском. Несомненно, перед ним находился Блэк Бокс собственной персоной. Прошло минут пять, прежде чем несколькими этажами выше послышалось шуршание, и перед глазами Николая снова появилась знакомая верёвка.

– Ничему их жизнь не учит, – сообщил довольный сталкер, спрыгнувший через полминуты на крышу лифта. – Двое на посту стояли и оба пялились вниз на заклиненный вентилятор, должно быть нас высматривали.

– Назад что так долго возвращался, случилось чего?

– Да не, я зажидился лебёдку оставлять, слез по тросу и пожертвовал только пятнадцатью метрами верёвки на последнем этапе.