Текст книги "Её бремя (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Иваненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Керкира тратила всё время на то, чтобы придумать способ обхитрить предсказание. Ведь это долг матери – спасти своё чадо любой ценой. Но долг жрицы – быть верной своей Богине. Что могло заменить желаемое Богиней подношение? Чья жизнь могла стоить столько же, сколько ребёнка, принадлежащего Керкире по праву крови? Быть может, жертва в тысячи человек могла бы умилостивить ту, что возжелала отнять самое дорогое.

Так Керкира и нашла ответ. До смешного простой.

═

═

В тот холодный день поздней осени, когда люди кутались в покрывала, Керкира в последний раз принимала у себя своего Стратега.

Он пришёл уведомить её, что собирается приказать войскам отправиться против Птерелая. Тот оправился от летних поражений и уверенно продвигается в сторону столицы. Год назад старик бы и не подумал поставить царицу в известность, но за это время он увидел её благоразумие. Он желает убедить её в правильности своего решения.

Всё это он хотел сказать, пока ему не была дарована аудиенция. Увидев Керкиру, он всё понял. Всего через несколько дней она сможет начать переговоры на новых условиях. Он согласился отложить наступление.

Когда Стратег отправился обратно, появилась Талия.

– Моя владычица, – начала она, и голос её дрожал, – я только что узнала... Терций Аквилий начал наступление.

– Что?

– Терций начал наступление на Кортос. Авл знает... Он покинул войско и едет сюда.

– Сюда? – Керкира нахмурилась, обдумывая услышанное. – Конечно. Он всё поставил на ресурсы Царства, и теперь у него нет выбора, кроме как забрать их силой.

Она откинулась назад в кресле и устало закрыла глаза. Талия подошла поближе.

– Авл будет здесь не позже завтрашнего вечера, – сказала она.

– Значит придётся действовать быстрее. Что же, я давно этого ждала.

Керкира жестом подозвала свою подругу поближе и начала быстро что-то шептать ей на ухо. Та всё внимательно выслушала, но, когда царица закончила, произнесла яростным шёпотом:

– Я не могу тебя оставить сейчас!

– А я не могу доверить это кому-то другому. Не беспокойся обо мне. Промедление – вот что может стоить нам жизни.

– Он не будет тебя убивать!

– Не он, так другой. Птерелай, Терций, не важно кто. Для них я просто разменная фигура. Сейчас нужна, после – нет. В игре побеждает тот, кто достаточно смел, чтобы первым пожертвовать фигурой. Ты же знаешь.

Талия кивнула. Её глаза были на мокром месте, но она улыбнулась. Они с Керкирой часто играли в глупую игру про крестьян, ещё со времени послушничества.

– И ты всегда выигрываешь, так ведь?

– И я всегда выигрываю.

Талия быстро попрощалась с Керкирой и ушла. Наедине с собой женщине оставалось только молиться, но и этого она уже не могла.

═

═

На следующее утро в обители заступила усиленная стража, набранная из тех, кому была обещано прощение преступлений в обмен на службу. Вестей не было весь день. Каждый чувствовал напряжение в воздухе, будто боги обозлились на людей.

К вечеру стало известно, что Авл приближается к столице, а оттуда пути до обители – несколько часов. Он и вправду едет с малым отрядом, зато с каким. С ним была его личная маленькая армия – самые преданные закалённые в боях ветераны.

Керкире стало хуже. Оказалось – начинаются роды. Женщина выглядела ужасно: пятна на коже, неестественная худоба, не считая живота. Многие беспокоились, что она не переживёт эту ночь. Её не волновало. Главное – успеть родить, а остальное не важно.

Когда прибыл Авл, Керкиру спрятали, а настоятельница обители стала тянуть время, пытаясь заставить его прождать у закрытых ворот до утра, как положено по правилам.

Род Марциев никогда не славился терпением. Ворота были выбиты, а стража убита. Защитники царицы бились буквально за каждую комнату, за каждую закрытую дверь. Но в узких коридорах и небольших помещениях они не могли наброситься всей массой, а один на один у них не было шанса против закалённых в боях воинов.

Те, кто не сбежал, окропили своей кровью священные камни, искупая все былые прегрешения.

Керкира пряталась в небольшом помещении возле тайного выхода из обители. Не для того, чтобы сбежать самой, нет. Надо было закончить это раз и навсегда. Маленький тёплый младенец, уже не кричащий, уснувший, что-то изменил в ней. Когда она в первый раз посмотрела в эти чистые серые глаза, почувствовала его тяжесть на своих руках, весь мир перевернулся. Случилось чудо – что-то, чего ни она, ни кто-либо другой не мог бы ожидать. И дело не в том, что жрицы не могут иметь детей, просто этот маленький космос, живой, имеющий душу, рождённый для великих свершений, несущий в себе кровь её предков был... Был. Не было, а теперь был. Чудо.

Авл ворвался в комнату, подобно быку. Голыми руками он расправился с двумя стражниками, поставленными защищать царицу ценой своей жизни. Один был торговцем. Он избегал податей и обворовывал покупателей. Но осуждён был не за это, а за то, что убил своего соседа в подогретом вином гневе, подозревая того в изменах с женой. Он до последнего не верил, что всё закончится вот так, и умирал с сердитым недоумением в глазах.

Второй был разбойником. Он убил много невинных людей ради звенящих монет. У него никогда не было ничего своего, он тратил так же легко, как и получал. Он устал от такой жизни и сдался сам. Умирал он с облегчением и благодарностью.

Ребёнок услышал шум и заплакал. Авл остановился в шоке. Лицо его побагровело ещё сильнее. Он разразился криком:

– Так вот оно что! Ты... ты решила погубить меня в войне с твоим скотским братом, а сама прячешь от меня моего ребёнка! Я ведь прав?

Керкира молчала и даже не смотрела на него. Она ничего не могла сказать, чтобы он поверил. Она успокаивала младенца, качала его так, как делают это все матери всех времён и народов.

– Молчишь! Захотела спрятать моего сына, чтобы не пускать меня к власти!

Он подошёл к женщине, схватил её за руку и рывком поднял на ноги. Мужчина протащил её к выходу, где в небольшом зале оставались его воины. С ним осталось всего пять человек.

– Братья, смотрите! Эта шлюха скрывала моего ребёнка!

Ответом был смех и одобрительные возгласы. Керкира заставила себя поднять глаза и посмотреть на этих людей. Обычные кортосцы, лица скрываются за шлемами с полумасками и густыми бородами. Обычные... Но какое же отвращение они у неё вызывали. Эти начищенные доспехи и кроваво красные плащи на брошах в виде конской головы, эти оскалы на их варварских лицах.

Откуда-то из здания послышались звуки борьбы. Мужчины перестали смеяться, схватились за мечи. Авл сказал своим людям:

– Кварт, Квинт, проверьте. Остальные, со мной, – а потом обратился к Керкире, – Что здесь происходит? Это ловушка?

– Я не знаю, милый Авл! Я не знаю! Я боюсь, это не мои люди. Из обители есть тайный выход, я могу провести вас туда. Там должны быть лошади.

Мужчина недоверчиво посмотрел на неё, но увидел лишь искреннюю мольбу в глазах. Подумав, он сказал:

– Веди.

Та кивнула. Авл отпустил её, ребёнок постепенно успокоился, и идти было легче. Они прошли несколько коридоров, соединённых незаметными низкими проходами и вышли на небольшой двор с маленькой конюшней. Там стояли лошади, больше, чем было стойл.

Авл дёрнул Керкиру за плечо:

– Это твои лошади? Почему они оседланы?

Ответил ему резкий мужской голос:

– О могучий Авл Марций, владыка Кортоса. До тебя всегда так медленно доходит!

Из-за конюшни вышел Птерелай в сопровождении отряда вооружённых людей. Авл и его воины достали оружие, но на каждого из них приходилось трое.

– Ты... Что ты здесь делаешь?!

– Пока твои люди гоняются за призраками по всей обители, я решил подождать тебя у выхода. Не хорошо отпускать гостей без провожатого.

Авл резко притянул Керкиру к себе, держа её одной рукой, поднеся меч в другой к её груди.

– Если ты не прикажешь своим людям пропустить нас, клянусь, я убью её.

Птерелай даже не изменился в лице.

– Валяй. Мне же лучше будет, ты убил законную царицу, я отвёз тебя в кандалах к Терцию Аквилию, получил его поддержку и правлю как единственный наследник. Давай, чего ты ждёшь?!

– Ты врёшь! – ответил Авл, хотя голос его доказывал, что верит он в обратное, – Считаю до пяти, опусти оружие! Раз... Два... Три...

Мятежники даже не шелохнулись. Сердце Керкиры бешено билось.

– Четыре...

Он не успел досчитать. Один из его элитных, лично отобранных воинов, единым движением подскочил к Авлу и вонзил клинок в сочленение доспеха.

Мужчина не успел даже вскрикнуть. Его лицо скривилось от боли, и он ничком упал на землю.

– Убить всех, кроме предателя! – крикнул своим неприятным голосом Птерелай, и его воины рванули вперёд.

У двоих оставшихся не было даже шанса.

– Ты же обещал! – воскликнула Керкира, когда всё было кончено.

– Я обещал, что оставлю в живых солдат, а насчёт высокопоставленных офицеров речи не шло. И сейчас ты всё равно не в том положении, чтобы что-то требовать. Я не шутил, когда говорил, что мне было бы проще тебе убить.

Он сделал шаг к ней, протягивая руку к эфесу меча. Керкира телом почувствовала, как напрягся мужчина рядом с ней.

Птерелай остановился, глядя на неё своим противным насмешливым взглядом. Но потом улыбка медленно ушла с его лица.

– Впрочем, у меня всегда были только тёплые чувства к родне. Как там наш благоразумный дедушка говорил? "Позорная жизнь похуже смерти", кажется. Поступлю, как поступали мудрые предки – отправлю тебя в изгнание. Чтоб ни о тебе, ни о твоём отродье я больше никогда не слышал, понятно, сестрица?!

Керкира, сдерживая слёзы, кивнула.

– Моя воля всё равно уже у тебя. Ты мой наследник в случае моей гибели. Что тебе ещё надо?

– Ничего. Просто исчезни, – потом он обернулся к воину в доспехах легиона Марциев, – Ты, интересно, кто такой? Небось, агент нашего любимого Терция Аквлия. Аве Терций и всё такое. Не хочу переходить ему дорогу. Можешь идти.

Птерелай сделал знак своим людям и, обернувшись, направился к лошадям. Тело Авла Марция схватили и потащили следом.

Начинался холодный осенний дождь. Всадники скрылись из виду, и Керкира осталась одна со своей пустотой. Рядом стоял предатель Марция, но он не двигался, погружённый в свои мысли. Ветер продувал тонкую одежду, хлестал по коже. Ребёнок заплакал. Женщина стряхнула с себя оцепенение и направилась внутрь. На самом пороге она обернулась и увидела, как блеснули в неверном свете усталые серые глаза.