Текст книги "Пейзажи Эрракиса (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Дерех

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

  Аукцион начался. На подиум вышел Семен Лим, бывший офицер имперского космофлота, владелец пейзажей и изящных маленьких арф, которые должны были сегодня выставляться как лоты. Семен Лим когда-то был командиром научно-дипломатического судна что разведывало неисследованные рубежи, но давно уже не летал, и сейчас на пожилом мужчине был свободный бежевый костюм гражданского. В углу примостился гладко причесанный японец с одной из арф, он должен был играть в перерыве мелодии Эрракиса. Артефакты иной цивилизации Лим привез с лично открытой им планеты в поясе Ориона.

 

  Седой, сильной хромает, одно плечо выше другого. – отметил про себя Тимофей, юный представитель китайского олигарха, сидевший в заднем ряду. – Ну что ж, послушаем.

 

  – Я был первый, кто сошел с трапа корабля в зеленые долины Эрракиса. – начал Лим. У него был приятный низкий голос и спокойный уверенный взгляд. – Я случайно обнаружил эту затемненную поясом астероидов планету своими детекторами – прослушками, и по законам Империи имел Приоритет, как вы знаете. Население – гуманоиды с длинными зелеными волосами, под цвет трав бесчисленных лугов Эрракиса, причем их было немного, всего пол миллиона особей. Меня это очень удивило, почему такая чудесная планета оказалась пустая, почему местные не размножаются? Почти все они были бездетны, и в поселках, среди хижин и вигвамов редко слышался детский смех. Жители Эрракиса выращивали нечто вроде риса на заливных полях, а еще рисовали пейзажи на полотнах сплетенных из рисовых волокон и играли на струнных инструментах, крохотных деревянных арфах. Я... Я был ошеломлен. Картины были прекрасны. Как они изображали бескрайние равнины, горы под снежными шапками, ночное небо, луга, отдельные травинки... Сколько красоты, ошеломляющей красоты, сколько силы, сколько очарования... А музыка? Музыка была чудна. От нее хотелось плакать. Хотелось стать на колени и молиться. В песнях не было слов, но ощущалось что струны поют о далеких недостижимых звездах, о незнакомым им иных мирах, о высотах, скрытых и для для нас и для них. И еще, жители Эрракиса оказались очень добры и дружелюбны. Когда первый шок прошел, они в восторге и радости показывали мне поля в желтых квадратиках, милые простодушные деревни, а главное свои чудесные творения искусства. Но я должен был понять, почему они не размножаются, почему у них один ребенок на двадцать взрослых особей. И я настойчиво искал ответ. Я дал слово, что не покину планету пока не разгадаю эту загадку.

 

  Лим замолчал, выдерживая паузу, а публика рассматривала висящие за его спиной пейзажи. Затем на трибуну вышел японец арфист и сыграл короткую мелодию – чарующую, как закат иного мира. После этого Лим продолжил, странно передернув плечами.

 

  – В тот вечер ко мне на корабль пришел в гости их... скажем так, вождь. По крайней мере его вигвам возвышался в центре самого большого поселения, и именно к нему обращались за советами односельчане. Волосы старика были от старости бледные и тусклые, сгорбленный, морщины бороздили серое измученное лицо, складки длинного одеяния пахли пожухлой травой. Картина эта до сих пор стоит у меня перед глазами. Я прямо задал интересующий меня вопрос.

  – А вы... разве нет? – тихо спросил он.

  – Что... Нет? Наверное, нет, если я не понимаю о чем Вы говорите. – также тихо ответил я.

  Я вплотную приблизился к тайне. Странный изгиб эволюции. Непонятная поломка, ужасным образом вошедшая в их генетический код. Они постоянно испытывали боль, не связанную не с повреждением, ни с раной. Так работали их нейроны. С самого рождения. Сначала, много тысячелетий, они верили что это наказание Бога Рисовода за перворожденный грех, потом, со временем, вера умерла, и они поняли что это страшная поломка в их организмах, и просто перестали размножаться. К моменту моей высадки им грозило вымирание спустя пару поколений. Интересно, что они четко осознавали что это не норма, эта тянущая тревожная боль, и что вообще-то ее не должно быть.

  Я налил старику крепкого чая и медленно сказал, помешивая ложечкой в своем стакане.

  – Мы можем вас спасти. Скоро сюда прилетят корабли с лабораториями, мы изучим ваш геном, и отключим расшалившийся ген. Эту операцию нужно сделать только один раз, каждой особи. Дальше ваши дети будут рождаться уже здоровыми. И никакой боли. Наши знания позволяют провести эту операцию. Я служу Империи, а Империя служит всем мирам, таков наш девиз.

  – О Бог Рисовод... -прошептал старик. – Неужели...

  – И это случится при твоей жизни, Гммох. Но есть одно но. – не сразу проговорил я.

 

  Снова пауза. Тимофей с заднего ряда вытянул шею, чтобы лучше наблюдать за происходящем.

 

  Лим странно передернул плечами и продолжил.

  – Ваши пейзажи, ваши мелодии... Они уже никогда не будут прежними. Вы не утратите способность творить, но ваше творчество станет другим, и скорее всего, оно не будет играть для вас такой важной роли. Я не знаю, каким вы видите мир с вашим определенно сложным генетическим нарушением, но после операции все станет совсем по-другому.

 

  Старик смотрел в золотистый чай, и глаза его тоже стали золотистыми от печали и радости. А впрочем, кто я такой что бы судить о переживаниях старого пахнущего жухлой травой эрракисца?

 

  – Вот и все. – закончил Лим, и аудитория выдохнула. – Остаток истории вы знаете. Я ушел в отставку и стал биллионером, продавая картины, жители Эрракиса исцелились, и теперь это одна из самых наших мирных и изобильных колоний. Сейчас там строится новый космопорт. Итак, вашему вниманию представлен первый лот, называется «Излучина реки на рассвете в малиновых тонах». Прекрасная картина. Начальная стоимость миллион двести биткойновых монет.

 

  Китаец в комбинезоне из светящейся сервоткани выскочил на подиум и выкрикнул – кто больше?

 

  Тимофей купил для своего работодателя три чудесных пейзажа и маленькую деревянную арфу – все вместе обошлось в четыре миллиона. Аукцион закончился, гости рассматривали купленные картины, что все еще висели на стенах, и пили шампанское со льдом, а японец наигрывал новую мелодию, теперь последний попсовый хит Новой Земли. И тогда Тимофей отважно подошел к Лиму.

  – Я вас разгадал. – тихо сказал он.

  – Да неужели? – пристальный взгляд добрых чуть насмешливых серых глаз. Он много видел, этот офицер космофлота объединенной Империи, за годы странствий и скитаний, ведь как известно, он служил Империи, а Империя служит всем мирам.

  Вокруг внезапно образовался островок тишины и спокойствия, их никто не слышал.

 

  – Вы сделали себе эту самую поломку в генах. Чтобы полнее наслаждаться пейзажами и музыкой Эрракиса. Вы хотели... Вы решили... познать их культуру до конца. Можно сказать, теперь вы последний настоящий эрракисчанин. Вы... слишком сильно полюбили их.

  – И что с того, молодой человек? – Лим невозмутимо отпил шампанское.

  – Я... Я тоже хочу попробовать! – почти выкрикнул Тимофей. – Возможно, я смогу нарисовать такую картину, только с пейзажем Новой Земли, или написать мелодию. Пожалуйста, Лим! Помогите мне! Я же не могу вечно покупать чужие картины! Я всегда мечтал быть художником.

  – Ты не знаешь, о чем просишь, мальчик. Эта боль... Это не ноющий зуб. Это рана в сердце от кинжала. Каждую секунду, Тимофей, что покупает картины для господина Чу Яня. – Лим прочитал по бейджу его имя и имя покупателя. – и передышки нет.

  – Но... Вы же... Вы сделали это. Почему?

  – Я попросил разрешение в тот вечер у старика. За стаканом золотистого чая. И он разрешил мне. Я сказал, что хочу сам нарисовать одуванчик Эрракиса в пору цветения, легкий и серебристый. Подойдите сюда, Тимофей. Вот одна из картин которую вы купили. Вашему хозяину точно понравится это произведение? Она называется очень просто, «Вечер».

 

  Лим заговорщицки подмигнул: на самом деле это мое творение. Я нарисовал ее вчера ночью, за бокалом терпкого хереса.

  На картине был изображен дышащий умиротворением вечер, изумрудный луг, три цветка наподобие ландышей, и одинокая звезда на дальнем плане.

  – Пусть это останется между нами, мой друг. – Лим снова подмигнул и звякнул их бокалами.

Тимофей жадно отхлебнул шампанское и молча кивнул.