Текст книги "Зона захвата"

Автор книги: Дмитрий Дашко

Соавторы: Сергей Лобанов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Хаким-бей доверительно склонился к ученому и тихо произнес:

– Думаю, он человек Центра, уважаемый.

Профессор воспринял известие на удивление спокойно. Не встал со стула, не забегал по кабинету, лишь немного нахмурил тронутые сединой, будто запорошенные снегом брови.

Мага мысленно одобрил такое поведение. Ему нравились выдержанные, умеющие держать в себя в руках люди.

– Что же, – ученый пожевал губами, – чего-то примерно в этом духе следовало ожидать. Рано или поздно объектом и образцами обязательно заинтересовались бы. Я надеялся, что это произойдет не так скоро. Мой начальник тоже. Если дело зашло достаточно далеко, вероятно, мне придется сворачиваться. Жаль.

Его собеседник слегка вздрогнул. Упускать лабораторию, и уж тем более ее питомцев ему было не с руки. Разговор следовало направить в иное русло.

– Конечно, жаль. Сколько трудов было вложено, сколько денег! – всплеснул руками Мага. – И что, теперь все коту под хвост?

– А что мне еще остается делать? – удивился Петров. – Если в Москве получат детальную информацию, в лучшем случае сюда сбросят десантную дивизию, в худшем – разбомбят с воздуха.

– Да ты не волнуйся, дорогой. Я ведь почему к тебе пришел: мне этого беглеца не поймать, а вот твои зверушки сделают это без особого труда. Передатчика с собой у него нет, в город ему не попасть, да и ничего хорошего его там не ждет. Прямой путь туда для него слишком опасен. Если он не дурак, а он не дурак, вероятней всего, рванул в лес. Там никто твои образцы не увидит, а если случайно на них наткнется, примет за лесных зверей.

– Не успеет принять, – буркнул профессор. – Специально для таких случаев у образцов задействована установка на уничтожение.

– Так это еще лучше! – всплеснул руками Хаким-бей. – Значит, свидетелей не останется. Можно не переживать за конспирацию и прочие штучки-дрючки. Пустим образцы за беглецом, перехватим его в дороге, и все – больше никаких проблем. К тому же я не говорил, что знаю точно, будто он из Центра. Я лишь думаю, что он может им быть. Ты ведь понимаешь разницу, уважаемый?

– Я все прекрасно понимаю, Хаким-бей. Мне понадобится разрешение, чтобы пустить образцы по следу.

Боевик рассерженно хлопнул ладонью по крышке стола:

– Тогда свяжись со своим начальником, объясни ему.

– Так и сделаю, Хаким-бей, так и сделаю. Но это еще не все.

– Что тебе нужно, дорогой? Говори. В лепешку разобьюсь, но сделаю.

– Мне нужно что-то из его вещей, желательно из одежды. Мои подопечные тогда найдут его по запаху.

– Э, дорогой! Какая вещь, какой запах! Сбежал он в том, что на нем было. А его старая одежда…

Хаким-бей примолк, вспомнив, что кто-то из боевиков хвастался тем, что раздел Мажора. Даже предлагал Маге какие-то тряпки в качестве подношения. Мага, едва взглянув на это явно иностранное непотребство, разозлился и прогнал дарителя. А сейчас даже забыл, как того зовут.

«Ну да ничего – вспомню», – подумал он и немедленно озадачился следующим вопросом.

Смогут ли зверушки своим волшебным обонянием отыскать Мажора, ничего не перепутав? Конечно, эти твари куда умнее ищеек, однако имелся один важный нюанс: от большинства бойцов в банде воняло хуже, чем от горных козлов. Наверняка запахи перемешались. Но попытаться все равно стоит.

– Звони своему начальнику, – сказал Мага. – А вещи беглеца я для тебя обязательно раздобуду.

– Договорились, Хаким-бей. Жду вас.

Чтобы вспомнить личность дарителя, главарю пришлось крепко поднапрячь память. Но старания были вознаграждены, и Мага уверенной походкой направился в казарму, которую занимали его джигиты.

Те были взбудоражены недавними расстрелами. Показательная акция, в ходе которой убили каждого пятого раба, лишь раззадорила боевиков. Некоторые сожалели, что «Хаким-бей, да продлит Аллах его годы» был слишком милостив к гяурам и не велел казнить всех.

Трупов оказалось так много, что в лаборатории смогли принять только часть. Пришлось устроить в порядочном отдалении от лагеря братскую могилу, которую копали оставшиеся в живых невольники, размазывая по лицам свою и чужую кровь вперемешку со слезами и грязью.

Ночка оказалась воистину горячей!

Боевики, так и не ложившиеся сегодня спать, приветствовали командира радостными криками.

Глядя на их красные, довольные, будто после приличной дозы, рожи, Мага с трудом подавлял в себе желание опустошить по ним рожок-другой автомата.

Он убивал, потому что так было надо, они – потому что им нравилось.

С сожалением выбросив из головы картинку, в которой он водит извергающим пламя стволом направо и налево, Хаким-бей обратился к бойцам. На устах его красовалась натянутая улыбка.

Без этих скотов его власть была ничто. Приходилось считаться с их низменными страстями и потребностями. Хаким-бей не забывал этого ни на секунду и потому говорил слова, ласкающие слух тех, кто тут собрался.

В душной комнате со спертым воздухом разило самогоном, давно не мытыми телами и чем-то кислым. Хотелось схватить предмет потяжелей, запустить им в окно, разбив мутные стекла.

Свиньи! Какие свиньи!

Кроме мужчин, тут были несколько женщин. Они испуганно жались по углам, кутаясь в грязные одеяла. Каждая успела не по разу пропустить через себя похотливых самцов и таким образом хотя бы на время избавилась от угрозы смерти.

С приходом «командыра» боевики перестали обращать на рабынь внимание. Не часто Мага жаловал их визитами, не часто.

Перекинувшись парой слов с теми, кто больше всех жаждал общения, Мага сел на табурет возле кровати Ильяса:

– Шмотки Мажора у тебя?

Тот осклабился в улыбке:

– У меня, Хаким-бей. Передумали?

– Передумал. Только мне нужно все, Ильяс.

– Все так все. – Боевик ни капли не удивился. – Один момент!

Он вытащил из-под кровати настоящий сейф, довольно тяжелый, однако Ильяс ворочал его, будто пушинку. Набрав комбинацию (при этом стараясь, чтобы цифры не попадали в поле зрения окружающих), открыл толстую дверцу.

– От своих прячешь, Ильяс, – недовольно поцокал языком Мага, хотя прекрасно знал, что крысятничество среди его бойцов не приветствуется только на словах. По факту боевики часто воровали друг у друга то, что считали мало-мальски ценным.

– Не от хорошей жизни, Хаким-бей, – деланно вздохнул собеседник.

Он извлек из сейфа вещи Мажора.

– Извини, хотел заставить кяфирок постирать и погладить, но не успел. Работы было много. Бери, уважаемый. От всего сердца дарю!

– Это все?

– Все, Хаким-бей. Ничего себе не оставил. Мне ведь не жалко. Как чувствовал, что тебе пригодится!

Мага мысленно возблагодарил Создателя за то, что тот не позволил Ильясу постирать вещи Мажора.

Не удержавшись от любопытства, главарь разложил одежду на незаправленной кровати боевика. Его внимание привлек оттопыривающийся карман джинсов. Похоже, Ильяс не только постирать не успел, но даже толком не обчистил карманы.

Боевик виновато посмотрел на начальника. На самом деле он ничего не забыл, просто приберег кое-что себе, но вытаскивать перед Магой было как-то неловко.

Ладно, в другой раз повезет.

– Хаким-бей, ты про Мансура слышал? – спросил Ильяс.

– Что я должен был услышать? – вскинул голову Мага.

– Застрелился Мансур. Не выдержал, – без особого сочувствия пояснил боевик.

– Туда ему и дорога, – мрачно сказал Магомедов. – Мне сосунки не нужны, только мужчины.

– Молодой он был просто. Близко к себе все держал, – потупил взгляд Ильяс.

– Молодой – не молодой! Какая разница! На войне не по паспорту – по делам судят.

В джинсах, кроме связки ключей и носового платка, оказался бумажник из коричневой, напоминающей крокодиловую кожи. Денег там не было. Зато нашлось несколько пластиковых карточек, очевидно банковских (такие Хаким-бей видел в кино), и пластиковый же документ с цветной фотографией.

– Российская Федерация. Водительское удостоверение, – прочитал Хаким-бей с удивлением. – Липатов Андрей Петрович, место рождения… Санкт-Петербург.

– Санкт-Петербург? – вскинулся Ильяс, явно не знакомый ни с историей, ни с географией. – Это где?

– Далеко. Очень далеко отсюда, – задумчиво произнес Магомедов.

Если с Российской Федерацией все было более-менее понятно, остальное вызывало массу вопросов. Но любопытство сгубило кошку. Так говорят русские, и они правы. Не стоит уподобляться этому глупому животному.

Главное, поймать беглеца, а там, глядишь, он и сам все расскажет. Если, конечно, останется в живых.

Интересно, насколько умны профессорские «собачки»?

22

Эту ночь Липатов спал, не проснувшись ни разу.

Разлепив утром глаза, он удивился такому крепкому сну, ощущая себя отдохнувшим и легким. Даже чувство голода и жажды как будто отступило.

И с желудком все было на удивление в порядке.

К тому же появилась слабая надежда, что ему удалось оторваться от преследователей, пришло ощущение удовлетворения собой: он смог продержаться больше суток, тогда как Илью поймали в первый же вечер.

«Подкрепившись» смородиной, Андрей вновь пошел через чащу, уже не так торопливо, как в первый день. Сейчас он думал о том, что необходимо найти какую-то еду и воду. В противном случае его запала надолго не хватит.

Он продолжал слушать лес, но, к глубочайшему своему удовлетворению, слышал лишь перепевы птиц да перестукивания дятлов.

Запах дымка пришел неожиданно.

В лесу, где, казалось, не ступала нога человека, этот посторонний запах слышен далеко.

Липатов присел на правое колено, взял автомат на изготовку, сняв с предохранителя, передернув затвор. Как зверь, он втягивал трепещущими ноздрями воздух, пытаясь определить, откуда пахнет дымком.

Осторожно, шаг за шагом, начал продвигаться вперед, не меняя прежнего направления.

Запах дыма становился все ощутимее, и Андрей сделал вывод, что идет правильно. Он еще больше замедлил движение, подолгу стоя за деревьями, чутко ловя каждый звук. Где-то впереди трещали потревоженные сороки.

Кто-то там есть…

И это не зверь. Разжигать костры они не умеют.

Это люди. Скорее всего, враги.

Липатов вдруг подумал, что человек, оказавшись в такой ситуации, как он, становится крайне недоверчив. Если, конечно, он не непроходимый тупица. Осторожный человек сначала наблюдает за незнакомцами, пытается определить, насколько они опасны, а уж потом принимает какое-то решение.

Что ждет его там, откуда веет дымком?

Деревья, как назло, стоят частоколом, да еще кусты…

С другой стороны, это помогает ему самому оставаться незамеченным и подойти как можно ближе.

Уже виден сизый дымок, плывущий между деревьев.

Рядом…

Уже рядом…

Они открылись метров с десяти. Позиция Андрея была идеальной – растущая почти от корня «рогаткой» береза. Очень удобно положить автомат.

Они сидели вокруг костерка, разогревая говяжью тушенку в банках. Этот запах Андрей почувствовал не сразу, а только подойдя совсем близко.

Ах, какой это был запах, какой аромат для изголодавшегося беглеца!

Всех троих Липатов узнал сразу. Среди них был тот рыжебородый, что ударил его в городе прикладом в грудь, а возле машины пнул в живот. Казалось, сама судьба свела их здесь и сейчас.

Получается, что он сам зашел преследователям в тыл. Неужели он более суток ходит по лесу кругами?! Не может быть! Наверное, все-таки преследователи шли каким-то своим маршрутом и добрались сюда гораздо быстрее, чем он.

Убедившись, что бородачей только трое, никто не отошел по нужде, Андрей решил: пора. Пусть охотники сами станут добычей.

Первым в прицел он поймал рыжебородого.

Грохнули две короткие очереди.

Пули прошили правый бок рыжебородого и спины двух других бородачей. Несколько пуль угодили в костер, разметав его, выбив из толстых веток тучку золы.

Подскочив ближе, Липатов одиночными выстрелами добил дергающихся в агонии кавказцев и повернулся к рыжебородому.

Тот лежал на спине, скривившись от боли. Из правого уголка рта по рыжей бороде куда-то за ухо текла тонкая струйка крови.

– Ну что, кто «свинья рюсскый»? – подражая чужому акценту, спросил Андрей.

– Не стреляй, Мажор… – вытолкнул из себя вместе с кровью рыжебородый.

– Жить хочешь? – понимающе, с издевкой спросил Липатов.

Кавказец слабо кивнул.

Он на что-то надеялся. На что? Неужели на доброту того, над кем издевался и по чью душу был послан?

– Отжил ты свое, сука! – Плотно сжав губы и недобро прищурившись, Андрей нажал на спусковой крючок.

Грохнул одиночный выстрел. Пуля попала рыжебородому в левую щеку под глаз и вырвала затылок. Кавказец выгнулся дугой, на мгновение замер и обмяк.

Не обращая внимания на убитых, Липатов набросился на тушенку. Он хватал ее ложкой, обжигаясь, толком не прожевывая…

Насыщение пришло только после второй банки. И все равно хотелось еще. Усилием воли Андрей заставил себя отказаться. Он осмотрел бородачей, прикинув размер их обуви и одежды. Разул и раздел одного подходящей комплекции. Горстями старых листьев затер следы крови в области дырок от пуль, сбросил свою робу и нырнул в еще не успевший остыть от прежнего владельца камуфляж и теплые берцы. Потом в один РД, рюкзак десантника, собрал все продукты: девять банок тушенки, завернутую в кусок белой материи стопку мягких лавашей и три фляжки воды. Причем половину первой фляжки Андрей опустошил в один прием.

Со своего АК-47 снял ствольную коробку, отстегнул магазин и разбросал их по сторонам, раскрутил за ствол автомат и кинул его в кусты.

Забрал два АКС-74 – укороченных десантных «калаша» и все магазины к ним, коих оказалось шесть. Разжился одним пистолетом Макарова и собрал все пистолетные обоймы, числом тоже шесть. Два других пистолета постигла участь АК-47.

Еще засунул в рюкзак три коробка спичек, три неполных пачки сигарет, – хоть Липатов и не курил, но лишними они не станут, мало ли что.

С рыжебородого Андрей стащил курточку-безрукавку на искусственном меху и натянул на себя, предварительно листьями затерев кровь. Сразу стало теплее.

Теперь он был экипирован почти по высшему разряду. Один автомат разместил на спине, перекинув ремень через голову и левую подмышку, второй повесил на правое плечо. Пистолет в кобуре нашел себе место с правого боку на ремне, рюкзак пришлось повесить спереди – не очень удобно, но некое подобие защиты есть. Все-таки автоматные магазины и тушенка создавали какую-то иллюзию защищенности от возможных попаданий пуль.

Куда идти дальше, Андрей так и не определился. Поэтому он, как и прежде, пошел наугад. Все равно куда-нибудь да придет, лишь бы не напороться на другие группы преследователей, а то ведь неизвестно, кто кого обнаружит раньше. Лишь бы не дать кругаля и опять не выйти к чертовой ферме.

23

Начальник Управления внешней разведки Блока Регионов Евгений Борисович Шемякин не спеша отхлебывал чай из граненого стакана в металлическом подстаканнике. Пил без рафинада и сахарного песка, вприкуску. Эта привычка досталась ему от родителей – простых колхозников, никогда не покидавших границ родного села.

Главный разведчик Регионов славился своим аскетизмом. Носил магазинные костюмчики-тройки, хотя мог заказывать одежду и обувь в спецателье, ездил на личных «Жигулях», а не на статусной черной «Волге» с водителем и мигалкой. На обед ходил в «тошниловку» Управления, где заказывал на первое любимый украинский борщ за тридцать копеек, на второе картофельное пюре с куриной котлеткой, а на третье грузинский чай.

И точно такой же чай приносила ему секретарша в девять утра, когда заканчивалась планерка, и в семь вечера. Рабочий день Евгения Борисовича длился, как было принято подшучивать, «от темна до темнадцати», а сам Шемякин приходил в Управление первым и уходил последним из сотрудников.

Его кабинет был обклеен дешевенькими обоями и обставлен недорогой казенной мебелью: обшарпанный Т-образный письменный стол, десяток деревянных стульев с мягкими спинками. Сам хозяин восседал в потертом кожаном кресле, помнившем еще брежневские времена.

За спиной висел большой портрет вождя мировой революции и поменьше – нынешнего генерального секретаря Блока Регионов.

Раньше на должность, которую нынче занимал Евгений Борисович, ставили генералов из Комитета, но потом появилось модное веяние, по которому даже министр обороны стал штатским человеком. Остальные сотрудники Управления по-прежнему были офицерами, однако по насаждавшейся свыше традиции форму надевали исключительно по торжественным случаям.

Шемякин отдал комитету не один десяток лет, но с погонами расстался без малейших колебаний. Партия приказала, какие могут быть сомнения?

Структуру КГБ перетряхивали многократно, особенно при Черненко. При беззубом правителе органы госбезопасности тоже становились беззубыми. Из ведома Комитета убрали экономические дела особой важности, и местные царьки вздохнули с облегчением. Руки у ОБХСС оказались связанными.

Лишь несколько лет назад начались изменения к лучшему, однако ломать всегда легче, чем строить. Прежние авторитет и эффективность приходилось нарабатывать.

С трудом решался кадровый вопрос. Большинство зубров поувольнялось при черненковском бардаке, смену подготовить не удалось. Опытных оперативников не хватало. Люди вроде Шемякина руководством Регионов ценились на вес золота. А он… просто оказался в нужное время в нужном месте.

В Москве ему не давали ходу. Зато генсек Даниловский принял с распростертыми объятиями. Как же, такая креатура!

Сейчас было утро. Подчиненные разбежались, отчитавшись за старые задания и получив новые, вызова на ковер не ожидалось. Евгений Борисович верил в примету, согласно которой как начнется день, так он и пройдет.

Хорошее настроение испортил незапланированный вызов из лаборатории, о существовании которой не то что в Управлении, в самих верхах не знал никто, кроме Шемякина.

Ситуация была нештатной и потому сильно напрягала. Профессор Петров не относился к числу паникеров и не вызывал понапрасну. Значит, что-то произошло.

Разговор велся по закрытому каналу связи: Евгений Борисович всегда заботился о собственной безопасности.

Петров немногословно доложил о причинах внеурочного вызова.

– Хорошо, – откликнулся собеседник. – Ситуация мне понятна. Насколько можно доверять Магомедову?

– Это не тот человек, на которого можно положиться. Но до сих пор он нас не подводил.

– Тем не менее вы не исключаете такой возможности? – Шемякин прекрасно знал ответ на этот вопрос (пухлое досье на Магу и все его подвиги лежало у него в сейфе), однако хотел проверить, насколько совпадает его мнение со взглядом человека, непосредственно общающегося с главарем «незаконного бандформирования».

– Не исключаю. Магомедов будет выполнять условия нашего договора только до тех пор, пока ему это выгодно. Если обстоятельства изменятся, он сразу переметнется к другой стороне и сдаст нас с потрохами.

– Есть ли смысл помогать ему? Может, лучше свернуть лабораторию и перебазироваться в другое место?

– К большому сожалению, эксперимент находится в такой фазе, что я не могу на это пойти. Я не хочу начинать все сначала! Столько трудов пропадет впустую!

«И денег!» – хотел добавить Шемякин, но промолчал.

Финансирование шло отнюдь не из его кармана, но – что правда, то правда – средства были вложены колоссальные. И теперь, когда появились обнадеживающие результаты, было бы всего обидней свернуть изыскания.

Хозяева, конечно, поймут, но не обрадуются. Почему-то они требовали форсировать все работы. Что-то их поджимало, причем сильно.

С другой стороны, Шемякин испытал страх. Ставка действительно была очень высокой. Если до генерального дойдет, чем занимается глава его внешней разведки, быть беде. Пущенная собственноручно пуля в висок станет тогда лучшим выходом из положения.

Решение следовало принимать с максимальной срочностью.

Евгению Борисовичу удалось победить приступ страха. Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Шампанского он не любил, но коньячок с лимончиком жаловал. Исключительно дома, в нерабочей обстановке.

Шемякин покатал пальцами карандаш по столешнице. Столь нехитрая манипуляция позволяла главе Управления сосредоточиться на главном.

«Собственно, чего это я испугался? Образцы проделывали похожие операции неоднократно. При соблюдении разумной осторожности шансы на успех высоки».

– Будем считать это новой фазой полевых испытаний. Разрешаю выделить Магомедову двух особей под вашу ответственность. Приложите все усилия, чтобы режим секретности не был нарушен. В противном случае следующего разговора у нас не будет. Я приму самые жесткие меры, вплоть до вашего устранения и уничтожения лаборатории.

– Я все понял, – тихо произнес профессор. – Не сомневайтесь, все пройдет гладко.

– Жду от вас ежедневного доклада. Конец связи.

Петров отключился.

Шемякин допил остывший чай, не чувствуя вкуса. Куски сахара в блюдце с высокими краями так и остались нетронутыми.

Докладывать о возникшей проблеме или отложить до ее разрешения?

Те, кто доверил ему этот проект, не любили, когда их дергают по пустякам. И еще сильнее не любили, когда ситуация выходила из-под контроля.

Иногда Шемякин чувствовал себя аргонавтом, плывущим между громадами Сциллы и Харибды. Если они зажмут его – сотрут в порошок.