Текст книги "Реглан для братвы"

Автор книги: Дмитрий Черкасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

ГЛАВА 6
ЕСЛИ ХОЧЕШЬ БЫТЬ ЗДОРОВ, УБЕГАЙ ОТ МУСОРОВ

«Когда прокурор Санкт-Петербурга Иван Израилевич Сыдорчук только родился, он был таким страшненьким, что хирург, осмотрев извлеченного на свет Божий младенца Ваню, повернулся к акушерам и сказал: “Если ЭТО шевельнется – стреляйте!”»

Из биографии И.И. Сыдорчука, опубликованной на сайте www.real-bazar.spb.dengi.est.russ

Телефонный звонок «лаборанта Фишмана», назначившего время и примерное место обмена товара на деньги, прозвучал для Кугельмана со товарищи столь же неожиданно, как несколько тысяч лет назад для их далеких предков – приказ фараона выметаться из Египта.

Что творилось на самом деле в те стародавние времена в верховьях Нила, исторические хроники, включая Библию, описывают довольно скупо и противоречиво. Ясно лишь одно: иудейские ростовщики так достали простых египтян и их высокое руководство в лице жрецов и фараона, что последний дал им сутки на сборы и пинком вышвырнул в пустыню. Где племя Соломоново радостно бродило не один десяток лет, видимо, налаживая торговые отношения с бедуинами и подыскивая себе местечко погостеприимнее, чем Каир и его окрестности. Когда помер последний из тех, кто еще помнил исход и причины его возникновения, древние иудеи быстро создали легенду о преследовании себя по национальному признаку, осели где-то на территориях современных Иордании, Сирии и Палестины, и вернулись к любимому промыслу, ссуживая деньги окружавших их гоям и регулярно повышая проценты по кредитам. За что их в дальнейшем также неоднократно били и выгоняли с насиженных мест.

Ибо излишних жадности и борзости не любит никто...

«Фишман» оказался немного умнее, чем рассчитывали генеральный директор «Семисвечника» и его израильские партнеры.

Продавец ядерного устройства не стал назначать окончательное место встречи, а приказал покупателем быть с деньгами в определенной точке, а именно – возле конкретной деревни в Ленинградской области, в определенное время и ждать там звонка по мобильному телефону. Звонок должен был указать приобретателям «Абрикосика» дальнейший маршрут к месту сделки. На подготовку и согласование своих действий «лаборант» отвел Абраму Мульевичу со товарищи четыре часа.

Кугельман чуть не поседел окончательно, дозваниваясь до Пейсикова, Гуревича и Плодожорова.

Сложнее всего оказалось отыскать Захара Сосуновича, так как тот принимал участие в дележке вещей, привезенных с обыска на квартире одного из бизнесменов, отключил свой мобильник и стал доступен лишь за два часа до встречи.

* * *

– Райончик у нас еще тот, – Ла-Шене [118]118
  Ла-Шене – Игорь Берсон.


[Закрыть] поудобнее устроился на брошенном под кустом матраце и набросил кусок тонкой бежевой холстины на ствол лежавшей от него по правую руку швейцарской винтовки «SG 510-4». – Окружен со всех сторон вольерами с гиббонами [119]119
  Гиббон – сотрудник госавтоинспекции (жарг.).


[Закрыть], где, блин, эти приматы резвятся, обирая автолюбителей. Но не о них сейчас речь. Главное, что отдавая все силы любимому делу пресечения правонарушений в радиусе десяти метров от своих будок, гиббоны оставляют район на откуп местным жителям. Получилось что-то типа заповедника... В итоге, по району народ ездит даже не по понятиям, не говоря уже о правилах, а кто как умеет или как может, в зависимости от состояния организма.

– Нехорошо, – Парашютист оторвался от шестнадцатикратного цейсовского бинокля, посредством которого он обозревал окрестности и укоризненно покачал головой.

– Суровая, блин, реальность, – Берсон пожал плечами. – Ну, вот... Прошлой зимой просыпаюсь я как-то под вечер в субботу и осознаю, что мое астральное тело испытывает некоторый дискомфорт. Хочет пива и сигаретку. Дело было после дня варенья Кабаныча...

– Тогда понятно, – согласился Тулип [120]120
  Тулип – Сергей Александров.


[Закрыть], сам плохо помнивший те несколько суток, что шли непосредственно за сим знаменательным событием.

– В общем, сползаю с кровати, одеваюсь и тихо иду в магазин. А дом наш стоит типа на холме. Магазин с продуктами вожделения находится под горкой. На горке же – традиционное место стоянки машин тех хозяев, кто не смог пристроить машину у своего подъезда. В наше время это, блин, весьма непросто... Под горкой идут трубы теплотрассы, – Ла-Шене задумчиво закурил. – Подходя к трубам, отмечаю припарковавшийся у труб «жигуль» с очень знакомыми номерами. Соседа моего, Сереги. Спустя некоторое время соображаю, что, кроме соседской машины, в самом «жигуле» припаркован сосед. Причем, более пристальный осмотр места парковки дает, блин, еще два повода для размышления. Первый: капот «жигуля» смят в гармонь, решетка радиатора вогнута внутрь и вообще все это напоминает не парковку, а натуральную аварию. Второе: сосед в машине недвижим. Температура на улице где-то минус двадцать...

– Дык январь же, – Парашютист припомнил месяц рождения Кабаныча.

– То-то и оно! – закивал Берсон. – В «жигуле» движок не работает. Налицо критическая ситуация, требующая немедленных действий. Дергаю дверь со стороны соседа – закрыто. На стук не откликается, признаков жизни не подает. Делать нечего – надо спасать человека... Нахожу тяжелый огрызок трубы, обхожу машину и выношу боковое стекло. Бросаю трубу, открываю изнутри дверь, вытаскиваю соседа. Дышит, блин, ножонками сучит, но не просыпается. Матерюсь и тащу уже слегка покрытую инеем тушку в гору. Вношу в подъезд, звоню в квартиру и сдаю с рук на руки торжественной делегации в составе Серегиных тестя, тещи, жены и малолетней дочери... Восторг присутствующих не описать словами. Пожелав скорейшего выздоровления больного и получив от его жены заверения, что, когда Сергей проснется, то обязательно зайдет поблагодарить, если не помешает гипс и пара сотрясений его безмозглой черепной коробки, которые он несомненно получит после разбора полетов, отбываю с целью получения пива и курева. По дороге, блин, аккуратно прикрыв вынесенное мной стекло полиэтиленовым пакетом, выдергиваю забытые в суматохе ключи из замка, магнитолу, барсетку и закрываю дверь. Задумываюсь... Ход мыслей примерно следующий. Ключи в замке, следовательно, сигнализация выключена, центральный замок, соответственно, тоже. Понимаю, что после того, как не открылась дверь со стороны водителя, стоило хотя бы потянуть дверцу с другой стороны, а не махать трубами по стеклам. Обхожу машину и вижу, что действительно погорячился – дверца не закрыта. Матерюсь, списываю все на больную голову и стрессовую ситуацию, пинаю ногой колесо и через пять секунд лежу, уткнувшись, блин, мордой в снег... Подъехавший незаметно воронок исторг из своих недр пару представителей внутренних органов, один из которых с удобством устроился у меня на спине и бодро шарит по моим карманам.

– Это они умеют, – изрек Тулип.

– В общем, когда меня поднимают и дают возможность визуально оценить обстановку. Вижу двух мусорят с мрачными лицами и «калашами», магнитолу и ключи от машины соседа на капоте его «жигулей», разбитое стекло и просто летящий над сугробами старичок-активист, орущий что-то вроде: «Я все видел! Я свидетель! Я покажу куда он спрятал труп!». Менты оглядыват диспозицию – машина, стекло, вещи, труба, – и начинают как-то совсем недобро на меня смотреть. Старичок не унимается... Типа, щас покажу куда тело понес, вон в тот подъезд. Идем в подъезд, менты лезут под лестницу, оттуда уже выныривает дед – тела нет. Дедок, блин, аж заливается: «Он его наверное в лифтовую шахту сбросил!». Поднимают лифт на второй этаж, разжимают двери, зырят вниз – там тела тоже нет. Ладно, говорю, тело на четвертом этаже... Приезжаем на четвертый этаж. Дед уже на месте крутится – тела нет. Молча показываю на дверь квартиры. Менты, передернув затворы, звонят. Открывает теща соседа и сразу же влетает внутрь квартиры. Менты рвутся вперед как стадо бизонов, жена соседа и его тесть ложатся на ковер. Короче, поиски тела в самом разгаре. Я, соответственно, стою в коридоре с повисшим на мне дедом, оглядываюсь и даю ценный совет посмотреть в ванной. Предвкушая вид расчлененного трупа, один мент рвется в двери санузла, второй держит ситуацию под прицелом. Пауза. Из ванной – дикий мат. Выскакивает мокрый ментяра и с угрозой смотрит на меня. Я смотрю на второго мента и надеюсь, что с нервами у того, блин, все в порядке. Тот мусор, который мокрый, хватает деда и сует в ванную. Слышу разговор: «Тот?» – «Нет, не тот. Тот одетый был.» – «Да ты посмотри повнимательней!». Пауза. Голос соседа: «Да я вас всех в гробу видал! Пшли вон, уроды! Я вам щас покажу повнимательней!». Выходят... Блеяние и мычание продолжается еще минут пять, потом менты возвращают конфискованное, забирают деда, пообещав не возвращать, пока тот не поумнеет. Из ванной выползает красный распаренный Серега в полотенце и ревет: «Ну, кому тут еще показать чего, чтоб присмотрелись повнимательнее!»... В общем, с тех пор его «эксгибиционистом» кличут.

– А чо с машиной-то было? – поинтересовался Философ [121]121
  Философ – Ростислав Фрид.


[Закрыть].

– Да ничего, – Ла-Шене дернул плечом. – Серега забыл ее на ручник поставить, заснул, та с горки-то и съехала. В трубы, блин...

– Со мной был аналогичный случай, – сообщил Тулип. – На даче... Шел я как-то домой поздно ночью, и тут мне жутко приспичило. Живот, блин, чуть не разорвало. Ну, я перемахнул через забор чьего-то участка и расположился в кустах. Когда всё окончил, захотелось мне взглянуть на результат. Короче, повернулся, и был сильно удивлен, не увидев никакого результата. Посмотрел на штаны – чистые. Опять осмотрел место – ничего. Заинтригованный, пошел домой. Весь следующий день я не мог забыть об этом странном случае... Вечером, взяв для отмазки пятерых соседских детей, пошел на лужайку рядом с местом вчерашнего происшествия. Типа, поиграть в футбол. Там я «случайно» забросил мяч за забор, открыто, блин, перелез на чужую территорию, где начал шарить по кустам. Тут меня окликнул хозяин: «Ты че здесь делаешь?». «Да вот, – говорю, – мяч ищу. В чем проблема-то?». «Ну, – грит, – мяч – это понятно. А то тут люди странные шататься начали. Вон, вчера ночью какой-то идиот нагадил на черепаху моего сына...».

– Сережа, – спустя полминуты размышлений спросил Парашютист, – а почему твой случай аналогичный?..

* * *

Начальник ОУРа тридцать пятого РОВД майор Балаболко повертел в руках только что доставленный курьером конверт с несколькими грозными штампами «Для служебного пользования» и исходящим адресом питерского Главка, и еще раз ознакомился с новым образцом протокола допроса, составленным в недрах здания на Лиговском проспекте [122]122
  На Лиговском проспекте расположено ГУВД СПб.


[Закрыть]:

«Следователь такой-то, в соответствии с соответствующими статьями Уголовно-Процессуального Кодекса Российской Федерации разъяснил обвиняемому его права: знать, в чем он обвиняется, и почему именно он; давать, сдавать квартиру в наем; петь блюз и народные бурятские песни; ущемлять права коренных жителей Африканского континента и прочей нечисти; заявлять недовольства по поводу выбитых зубов и сломанных ребер; знакомиться с дубинкой конвоира перед началом следственных действий и в процессе всего срока ведения предварительного следствия; обжаловать в суд законность и обоснованность использования его головы в качестве футбольного мяча; знакомиться с протоколами следственных действий с расстояния не ближе 458 метров, а также с материалами, направляемыми в суд в подтверждение мерзости личности подсудимого; танцевать народные камбоджийские танцы; мочиться в карман пожилого негра, лежащего в углу камеры; заявлять несогласие с политикой директора ЦРУ; заявлять ходатайства об увеличении продолжительности социальной рекламы по центральному телевидению; находясь под стражей, тихо ныть и жаловаться на тяжелую судьбину; а по окончании предварительного следствия – заказать себе гражданскую панихиду в одном из территориальных храмов на сумму, выделяемую ему всероссийским обществом безвести пропавших; заниматься академической греблей на байдарках и каноэ; смотреть немигающим взглядом на соитие тараканов в казенной баланде; заявлять отвод следователю, адвокату, соответствующей матери, судье, прокурору, Господу Богу и всем остальным, кого он еще в силах вспомнить; участвовать при рассмотрении судьей его жалоб в порядке, предусмотренном статьей 220-2 УПК и не возмущаться по поводу результатов их рассмотрения; участвовать в судебном разбирательстве в суде первой и последней для него инстанции; защищать свои права и законные интересы любыми другими средствами и способами, не противоречащими желанию следователя и любого другого лица, предъявившего ему в качестве аргумента тяжелый тупой предмет. Обвиняемый (подозреваемый), содержащийся под стражей в качестве меры пресечения, не вправе иметь свидания с защитником, родственниками и иными лицами, а также вести с ними переписку. Порядок и условия предоставления обвиняемому свиданий и осуществления им переписки определяются курсом доллара, установленного ММВБ [123]123
  Московская межбанковская валютная биржа.


[Закрыть], количеством такового в конверте, прилагаемом к прошению и прочими погодными условиями. Разъяснено также содержание ст. 47 УПК о том, что защитник иногда, но очень редко допускается к участию в деле с момента предъявления обвинения, а в случае задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, или применения к нему меры пресечения в виде заключения под стражу до предъявления обвинения – вообще не допускается ни под каким соусом. По делам о преступлениях, совершенных несовершеннолетними, немыми, глухими, слепыми, тупыми, дебильными, косорылыми, пейсатыми, носатыми и другими лицами, которые в силу своих физических и психических недостатков не могут сами осуществлять ни свое право на защиту, ни каких других своих прав, кроме сдачи пустой стеклотары, а также лиц, не владеющих языком, на котором ведется то, что иногда называется предварительным следствием, участие защитника с момента, указанного в ч. 1 ст. 47 УПК, в отношении лиц, обвиняемых в совершении преступлений, за которые в качестве меры наказания может быть и обязательно будет назначена смертная казнь вообще не обязательно, так как терять вышеперечисленным лицам все равно уже нечего. Следователь вправе освободить подозреваемого и обвиняемого полностью или частично от оплаты юридической помощи. В этом случае оплата труда защитника производится за счет какого-нибудь дружественного африканского государства, а оплата труда следователя возрастает в геометрической прогрессии, где кратным числом будет являться количество слов, извергаемых прокурором района за единицу времени. Подозреваемый (обвиняемый) не вправе избирать защитника по своему усмотрению. В тех очень частых случаях, когда участие избранного обвиняемым защитника невозможно в течение длительного срока, следователь вправе настоятельно предложить обвиняемому пригласить другого защитника или назначить обвиняемому защитника через коллегию адвокатов, поддерживающую тесный контакт с сотрудниками местного уголовного розыска. Кроме того, допрашиваемому разъяснено содержание ст. ст. 49 и 51 Конституции РФ о том, что обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность и вообще тратить время впустую; что неустранимые сомнения в виновности лица толкуются далеко не в пользу обвиняемого; что никто не обязан свидетельствовать против себя самого, так как это всегда могут сделать за него: супруг и близкие родственники, которыми в соответствии с п. 9 ст. 34 УПК являются родители, дети, усыновители, усыновленные, родные братья и сестры, дед, бабка, внуки, собутыльники, подельники, сикхские оппортунисты и исламские фундаменталисты, а также супруга. После ознакомления с правами обвиняемый пояснил следующее...»

Текст Илье Георгиевичу понравился.

«Наконец-то и о нас позаботились, – с неожиданной теплотой подумал Балаболко, аккуратно сложил лист вчетверо и спрятал в нагрудный карман рубахи. – Надоело работать без регламентирующих документов...»

Майор и не подозревал о том, что письмо прислано гораздым на выдумку адвокатом Александром Суликовичем Волосатым, поспорившим на бутылку коньяка «Ахтамар» со своим старинным приятелем Андреем Воробьевым. Суть спора заключалась в том, что Волосатый предполагал первое использование нового образца протокола в течение недели с момента его получения, а осторожный Воробьев давал ментам на раскачку целый месяц.

В приоткрывшуюся дверь кабинета просунулась голова капитана Опоросова:

– Георгич, мы отъедем на полчасика?

За спиной оперативника маячили слегка опухшие рожи Пятачкова, Самобытного, Яичко и Пугало.

– Езжайте, – обреченно махнул рукой Балаболко. – Но завтра, чтоб как штыки, к девяти утра на работу. Лично проверю.

– Обижаешь, Георгич, – заблеял капитан. – Мы еще сегодня вернемся...

По своему опыту начальник ОУРа знал, что «полчасика» всегда превращается в суточный запой, поэтому ничего не ответил и лишь жестом приказал Опоросову убираться.

* * *

– Готовы? – Денис поправил закрепленную на голове гарнитуру коротковолновой рации.

– Усехда готовы, – пискнул в наушнике голос Паниковского.

Рыбаков развернулся к Ортопеду, Горынычу и Садисту, ложками доедавшим красную икру из девятисотграммовой жестяной банки и закусывавшим свежим лавашом:

– Ну вы нашли время жрать...

– Запас энергии, блин, штука немаловажная, – за всех троих ответил Горыныч.

Денис переключился на частоту Пыха [124]124
  Пых – Николай Раевский.


[Закрыть], сидевшего в секрете возле пересечения проселочных дорог, куда должны были подъехать купцы:

– Коля, как у тебя?

– Нездоровое шевеление в лесочке, – сообщил Пых.

– А именно?

– Минут десять назад подтянулись человек семь или восемь. На двух тачках. По гражданке, но у троих – «калаши». Укороченные.

– Люди Плодожорова? – уточнил Рыбаков.

– Не похоже... Захара среди них нет.

– ФСБ?

– Не, блин, менты... Рожи тупые и пропитые.

Денис почесал у себя за ухом:

– Далеко от дороги?

– Метров триста. Один с монокуляром, цинкует [125]125
  Цинковать – наблюдать за окрестностями (жарг.).


[Закрыть].

Рыбаков посмотрел на часы.

До приезда Кугельмана со товарищи оставалось полчаса.

– Если что-то начнет происходить, сразу сообщи.

– Ясно, – Пых отключился.

– Прибыли конкуренты Сосуновича, – Денис уселся в плетеное кресло у крылечка. – Люди Пейсикова и Ступор. Чего и следовало ожидать. Главное, чтобы они не начали палить друг в друга раньше, чем мы получим деньги...

* * *

Начальник девятнадцатого отдела милиции подполковник Хлеборезкин заглянул в один кабинет, затем во второй, никого не обнаружил и спустился на первый этаж в помещение дежурной части. Там он с грустью обозрел царивший в комнате бардак, редут из пустых пивных бутылок с отбитыми горлышками в углу, валявшегося возле решетки клетки для задержанных в дупель пьяного старшину Быкодоева, и осознал, что личный состав вверенного ему отдела опять находится где угодно, но только не на своих рабочих местах.

Двое замызганных бомжей-бухариков, приведенных в околоток еще ночью, с опаской уставились на рассерженного подполковника.

Хлеборезкин обошел стол, за которым, по идее, должен был восседать старшина Быкодоев, и посмотрел на записи в раскрытой посередине книге регистрации происшествий и правонарушений.

С утра милицейский гроссбух пополнился двумя вызовами по поводу бытовых драк, одним сообщением о задержании нарядом ППС торговца анашишкой и накарябанным неизвестной рукой четверостишием, оскорбляющим честь и достоинство стражей порядка. Цензурными в исполненных красными чернилами виршах были только существительное «менты», глаголы «ходить» и «махать», и союзы с предлогами.

В книгу регистрации также был вложен обрывок бумажки с карандашной надписью «Ищу пассивного друга для активного отдыха» и номером прямого телефона первого помощника представителя Президента по Северо-западному региону Михаила Яцыка.

Подполковник поднял опрокинутый стул, уселся на него и попытался сообразить, куда все подевались. Включая наркодилера, отсутствовавшего в клетке.

Метод дедукции, заключавшийся во внимательном перечитывании книги происшествий и соспоставлении записей с реальностью, ничего не дал. Опрашивать Быкодоева было также бесполезно.

Начальник отделения помассировал ладонями виски.

Знакомое Хлеборезкину светило нетрадиционной медицины утверждало, что сие действие растормаживает творческие способности человека и является кратчайшим путем к озарению. Типа, усиливается кровоток, смывающий дурную карму с коры головного мозга, и сознание открывается для прямого контакта со всекосмическими полями. Массировать виски рекомендовалось по семь раз в день, что подполковник и делал, с нетерпением ожидая просветления. Однако, то всё никак не наступало. Целитель рекомендовал Хлеборезкину немного потерпеть и регулярно стрелял у подполковника деньги на портвейн.

– Слышь, начальник, – забухтел один из задержанных алконавтов. – Долго нам еще тут париться? Трубы горят, мочи нет... И в туалет хоцца.

– Заткнись, – коротко рыкнул Хлеборезкин, тщетно пытаясь определить, открылось его сознание для космоса или нет.

Лежавший на полу Быкодоев заворочался, что-то пробурчал сквозь сон и перевернулся со спины на живот, явив взглядам задержанных и начальника отделения свой тыл, украшенный несколькими отпечатками подошв чьих-то ботинок.

«Они меня в гроб вгонят, – с грустью подумал подполковник. – В штате пятьдесят восемь человек, и все пьяницы, халявщики и драчуны... Ни одного нормального. Практиканты спиваются через месяц, прикомандированные патрульные – через неделю. Раскрываемость за месяц – ноль процентов. Полный финиш. И еще вечно никого на месте не застать...»

Нервическое состояние Хлеборезкина усугублялось тем, что со дня на день его район должен был подвергнуться проверке московской комиссией, прибывшей по личному указанию министра внутренних дел для оценки криминогенной обстановки на родине действующего президента и качества работы правоохранительных органов.

– Эй, мужик, – из-за спины подполковника раздался чей-то хриплый голос.

Начальник девятнадцатого отдела удивленно обернулся и уставился на стоявшего за открытым настежь окном небритого субъекта в замызганной тельняшке. Субъект переминался с ноги на ногу и теребил в руках кепку.

– Мужик, – сипло повторил прохожий. – Патрончики не продашь?

– Какие патрончики? – тупо спросил Хлеборезкин.

– К «макару».

– Ты в своем уме?

– А чё? – прохожий поднял брови.

– Здесь же милиция!

– Ну и чё? В первый раз прошу, что ли? Другие не жидятся, продают...

Подполковник поднялся со стула, сделал шаг к окну и закрыл одну из створок.

– Так не продашь? – уныло осведомился субъект.

– Пошел отсюда вон! – Хлеборезкин повысил голос. – Еще раз увижу – будешь в камере ночевать!

– Ну, и козел же ты, – обиделся прохожий. – Ладно, потом зайду.

– Что значит «потом»?! – завопил подполковник и просунул руку сквозь прутья решетки, пытаясь схватить своего собеседника за шиворот.

Субъект резво отскочил, показал начальнику отдела покрытый желтым налетом язык, нацепил кепку и не спеша двинулся прочь, засунув руки в карманы вылинявших спортивных штанов с отвисшими коленями.

Хлеборезкин с грохотом закрыл окно, вбил в пазы тугие шпингалеты, погрозил кулаком осклабившимся бухарикам и снова уселся за стол, соображая, что же означал этот визит покупателя патронов.

* * *

– Если строго разбираться, то зоопарк уже давно надо было в тихое место перевести, – заявил Гугуцэ, хоть и не принимавший непосредственного участия в ловле сбежавших из клетки тигров, но немало наслышанный о сей операции по спасению Глюка, Телепуза и их малолетних отпрысков [126]126
  См. альтернативную криминальную повесть Д. Черкасова «Один день Аркадия Давидовича» (прим. редакции).


[Закрыть]. – Как губер предлагал неоднократно. А у него голова варит... Зверушки, блин, салютов [127]127
  В Санкт-Петербурге орудийные батареи, производящие салюты по поводу праздников, располагаются возле Петропавловской крепости, всего в 500-800 метрах от территории зоопарка.


[Закрыть] пугаются. Да и тесно им в старых вольерах-то. Плюс машин вокруг до дури, выхлопные газы.

– Это да, – согласился Гоблин. – Об этом уже сто раз писали...

– А я Ваньку Корневича, бывшего директора, знал неплохо, – сказал Тулип. – Я ж в зоопарке три года крутился, когда биологический кружок в школе посещал...

– И чего? – заинтересовался Чернов.

– Ну, штрих он еще тот, – хмыкнул Александров. – Особо мне, блин, история с гориллой запомнилась...

– Поведай, – предложил Гугуцэ.

Тулип поудобнее устроился на сене, сваленном на чердаке полуразвалившегося сарая, где засела группа во главе с Борисом Евгеньевым, и затушил окурок в пустой консервной банке, используемой братками в качестве пожаробезопасной пепельницы.

– Дело было давно. Ванька тогда еще простым служителем был. Короче, была у нас самка гориллы, а пары к ней не было. Ну, и тосковала она чуток, без мужской ласки-то. Ела плохо, особо по клетке не скакала, болела, на служителей бросалась. А заказать животное для зоопарка – целая, блин, проблема. Годы проходят, прежде чем все документы оформляются и дело делается... Ну, про неудовлетворенность гориллы знали, разумеется, все. И в один прекрасный день решили постебаться. Федька Воробейчик предложил, приятель мой, из параллельного класса. Щас он в Москве на ОРТ работает, редактор чего-то там крутого. То ли сайта, то ли форума... Рулит, блин, в полный рост. Я у него недавно был. Команда в его отделе собралась – атас полный, если по фамилиям смотреть. Воробейчик, Павлинюк, Страусян и Индюкович. Орнитологическая ферма, блин...

– Ты давай ближе к делу, – попросил Гугуцэ.

– Ну, вот, – продолжил Тулип. – У Федьки классные отношения с одним из замдиректоров были, они, блин, пошушукались, и выбрали объектом стёба Корневича. Все, само собой, о шутке знали, кроме Ваньки... В общем, вызвал замдиректора Корневича, усадил за стол, чаем напоил, а потом говорит – так, мол, и так, уважаемый Ваня, проблему с гориллой знаешь, не хотел бы помочь? Тот, разумеется, говорит, что готов послужить родному учреждению, верой и правдой, типа... А чё, мол, делать-то нужно?.. Тогда замдиректора помялся слегка и предлагает – а не исполнишь ли ты, Ваня, разок обязанности горилльего самца? За сто рублей... Деньги по тем временам неплохие, тогда обычный служитель восемьдесят пять рэ получал.

– И что Ваня? – Чернов расплылся в улыбке.

– Обалдел сначала, но потом взял сутки на размышление. Народ, блин, затаил дыхание. Не каждый день видишь размышления человека о том, миловаться ему с обезьяной или нет. А обезьянка то – ого-го! Килограмм на сто пятьдесят, зубы как медвежий капкан. Гориллы ж, если что, ружейный ствол перекусывают... Так вот. До вечера Корневич ходил в задумчивости, что-то шептал себе под нос, в разговоры почти не вступал, домой утопал, как сомнамбула. С утреца мы с Федькой засели в шкафу в кабинете замдиректора. Поэтому диалог воспроизвожу, как свидетель...

– Погоди, – Гоблин достал миниатюрный компьютер «Diamond Mako 250» [128]128
  Полноценный компьютер размером с записную книжку, с клавиатурой, жидкокристаллическим монитором, памятью на 16 мегабайт и комплектом необходимых приложений, позволяющих работу с текстами в программе Word.


[Закрыть], включил и приготовился записывать. – Давай...

– Ну, вот, – Тулип аж прищурился от удовольствия, припоминая удавшуюся шутку. – Входит Корневич, садится перед замдиректором. И говорит – я, типа, согласен, но у меня есть три условия... Тот – какие? Ваня достал бумажку и перечислил: первое – в губы с обезьяной он целоваться не будет, второе – чтоб гориллу перед соитием хорошенько помыли из шланга, и третье, главное... – Сергей сделал эффектную паузу. – Сто рублей он сможет отдать только частями, со следующих двух получек!

Хлипкий сарайчик встряхнуло от хохота шестерых братков.

Спустя несколько секунд в эфир вышел Денис и недовольным голосом осведомился у Гугуцэ, что такого веселого происходит, и почему дикое ржанье слышно даже ему, находящемуся в двухстах метрах от точки базирования группы Евгеньева.

* * *

Мизинчик, Циолковский, Тихий и Армагеддонец, в чьи обязанности входило обеспечение безопасности отхода Рыбакова после получения денег, тоже не скучали. В ожидании условного сигнала четверо братков резались в компьютерную стрелялку, усевшись в кружок на палубе одного из трех катеров «Ястреб» [129]129
  Скоростной патрульный катер. Рабочая скорость – 45 узлов, водоизмещение полное – 9,7 тонн, вместимость – 8 человек (2 – экипаж и 6 пассажиров), длина – 12,97 м, ширина – 3,42 м.


[Закрыть], покачивавшихся на легкой волне у деревянного причала в километре от места сделки, и соединив в общую сеть свои портативные компьютеры.

Продвинутая игрушка, носившая гордое название «Нереальный ДурнаМент» [130]130
  (c) Дмитрий Черкасов.


[Закрыть], не была известна, а тем более – доступна, большинству геймеров вне дружного братанского коллектива. Игра представляла собой созданный на движке «Unreal Tournament 2003» шутер, бои в котором происходили на трехмерных картах, являвшихся почти точными копиями помещений питерских отделов милиции, прокуратур и судов, а игроки выбирали оболочку своего бота из предложенных скинов «мусора», «синего» и «тела в мантии».

Оружие также не походило на традиционное, принятое в большинстве стрелялок.

В списке вооружения были, конечно, пистолет Макарова и автомат Калашникова, но гораздо более действенно работали пустая бутылка из-под портвейна оглушающего действия, резиновые «демократизаторы» разной длины, постановление об обыске, при правильном предъявлении которого противник в мгновение ока лишался всего своего арсенала, и многие другие.

Несмотря на коммерческую привлекательность проекта «Нереальный ДурнаМент», игрушка в продажу не поступала и оставалась лишь средством расслабления членов бодрого коллектива. Ибо, как однажды выразился начитавшийся Конфуция Антифашист, – «Разве не радостно иметь что-нибудь и для души?».

* * *

На перекресток проселочных дорог возле деревни Лосевка покупатели прибыли с трехминутным опозданием, о чем внимательный Пых не поленился сообщить Рыбакову.

Коричневый «Opel Senator» и серенький микроавтобус «Suzuki Liana» остановились у обочины, а сопровождавшие их два громыхавших и чадивших милицейских УАЗика проехали чуть дальше и встали возле круглосуточного магазинчика, в ассортименте которого присутствовали лишь шоколадные батончики «Марс», молдавское розовое вино в литровых тетрапакетах и четвертинки водки «Яблочная», выпускаемой под патронажем питерского отделения «фруктовой» партии России, и называемой в народе «Харчемёт», ибо принятие внутрь сего напитка обычно вызывало безудержную тошноту. Как, впрочем, и прочтение листовок вышеуказанной партии, и прослушивание выступлений их лидера Грини Яблонского.

Из «опеля» вывалились Кугельман и Пейсиков, покрутили головами, осматривая окрестности, и синхронно достали трубки мобильных телефонов.

Распахнулась дверцы «сузуки» и к Абраму с Иудой присоединилось главное действующее лицо сделки – Аарон Гуревич, сопровождаемый своими непременными прихлебателями – Натаном Хитруком и братьями Шимесами – Левой и Мойшей.

До своего убытия на землю обетованную Гуревич успел закончить ленинградский «кулёк» [131]131
  Институт культуры (жарг.).


[Закрыть], поработать младшим администратором в Мюзик-Холле, заведующим гримерным цехом на «Ленфильме» и инструктором горкома партии по вопросам работы с молодежью, получить «засракуля» [132]132
  Звание «Заслуженный работник культуры РСФСР» (жарг.).


[Закрыть], пройти свидетелем по семи уголовным делам о хищении материальных ценностей, дважды отлежать в больнице после встречи с верными кунаками обманутых Аароном партнеров, разочароваться в семейной жизни с русской женой и побегать от исполнительных листов по алиментам от трех любовниц, коим страстный Гуревич заделал по киндеру.